Текст книги "Любовь Без Права Передачи (СИ)"

Автор книги: Иван Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Не знаю, сколько прошло времени...

  И тут, нелепо лежа рядом со мной на полу, срываясь в плач, судорожно всхлипывая, она заговорила:

  – Однажды почти двадцать лет назад, такая сцена уже была, только наши роли поменялись, вместо тебя на подоконнике стояла я, а вместо меня в комнате ты – пятилетняя девочка.

  – Я этого не помню.

  – Тогда я сказала тебе, что вытираю окно, поэтому ты это не очень то и помнишь.

  В те времена, мы вполне счастливо жили в этой же квартире втроем с твоим отцом.

  Но пришла беда – я полюбила другого мужчину, также обремененного семьей.

  Он был старше меня, и у него были уже взрослые дети.

  Мы настолько сильно любили друг друга, что готовы были на все.

  Раскрылась перед твоим отцом.

  Он, хоть и очень уязвленный, благородно ушел в чем был, оставив все, квартиру, мебель, ведь он очень меня любил, да и тебя...

  Потом он женился и у него, как ты знаешь, сейчас другая семья.

  Так, что не он оставил нас, как он тебе всегда рассказывал, а все случилось из-за меня.

  А тот человек все же так и не смог связать со мной свою жизнь.

  Его жена, понимая, что мужа уже ничем не удержишь, решилась на то последнее, что может сделать женщина в ее положении – на третьего позднего ребенка.

  И когда мой любимый уже жил с нами, сообщила, что ждет ребенка.

  Мой избранник был непреклонен, и тогда я настояла на том, чтобы он вернулся в семью, а сама попыталась проделать то же, что и ты сейчас, чтобы одним махом разрубить узел неразрешимых проблем.

  Ты кричала:

  – Мама, не надо!

  – И если бы не ты, меня бы уже не было.

  И вот нынче все повторилось.

  Никогда более я никого так не любила, а мой любимый вскоре умер от сердца, от недостаточности, от невозможности жить без меня, только, я точно знаю, что если бы он остался со мной, то и сегодня был бы жив и жил вместе с нами...

   Дальше свою жизнь я уже донашивала.

  Ты знаешь, у меня потом были мужчины, но любимым был он один.

  Я очень не хочу, чтобы ты повторила мою участь.

  И вдруг горько заплакала, вспоминая себя молодой, любящей, любимой, то невозможно короткое свое счастье.

  – Пообещай мне, что это не повторится!

  Я уже не сдерживалась, и вместе с криком из меня вырвался комок тугой боли.

  Спазмы плача сотрясли меня.

  Так мы долго лежали на полу, и, устав, омытая слезами, я заснула прямо на полу.

  После того случая я никогда более не повторяла попытку разойтись с жизнью, но уже и не жила...

  С Сережей же я еще продолжала встречаться вплоть до сегодняшнего дня, когда, наконец, решилась отпустить его, ибо нельзя сложить то, что не складывается...

  V

   А познакомилась с ним я месяца через два после разрыва с Игорем.

  Познакомилась благодаря Наташке, потащившей меня на день рождения своей однокашницы, в надежде вывести меня из затянувшейся тяжелейшей депрессии, переживая за меня, боясь, что я не выдержу и что-то сотворю с собой...

  После разрыва с Игорем я потеряла всякий интерес к жизни.

  Казалось, в мире как бы притушили свет, превратив цветную яркость дня в постоянные черно-белые сумерки.

  Отощала как выдра.

  Былая красота слетела с меня, как листья с дерев поздней осенью...

  Но любовь не проходила, а, как кровоточащая рана, саднила, терзала, мучила, превращаясь в хроническое заболевание.

  Меня нашла и замучила бессонница, когда же все же удавалось заснуть, мне мог присниться (какой подарок!) мой милый, его глаза.

  Он приходил ко мне тихий, грустный, добрый.

  Как наяву ощущала его губы, необыкновенно ласковые руки, они, как и тогда ласкали меня, доводили до безумного состояния.

  Проснувшись, я не находила себе места, терзаясь неизбывными желаниями, мчалась в ванную, и выла, как белуга, снимая напряжение под холодным душем...

  Когда же мне становилось уж вовсе невмоготу, звонила Игорю, бывало и ночью, и... молчала.

   Он знал, что это я, и тоже молчал (нам не нужны были слова)...

  Или говорил тихо, едва слышно, теплые, ласковые, утешающие слова.

  Слезы заливали меня, но становилось легче.

  После этого, во сне ли, наяву, я впадала в удивительное состояние – покидала (невесомая) свое бренное тело и, воспарив, летела туда, на север, к моему суженному.

  Невидимая подлетала к его дому, к окну, увидев его, заходилась от любви, смотрела на него, не могла насмотреться – любимое до замирания сердца лицо, глаза...

  Я не жалела о случившемся, нет!

  Да, я мучилась, страдала.

  Если бы не Игорь, наверняка бы вышла замуж, пожалуй, и родила бы, живя в довольстве и достатке, но не знала бы любви, этого удивительного, неповторимого чувства-состояния, редко кому достающегося...

  ...На вечеринке, сидя на диване, я равнодушно взирала, как высокий, молодой красавец отбивался от яростных атак девиц, в том числе, и от Наташки, пышная грудь которой, столь бесстрашно распирала блузку, что устоять мог разве что мертвый.

  Но выбрал почему-то он печальную бледную деву, прекрасную в своем загадочном отчуждении, то есть, разумеется, меня, пригласив на очередной танец, вызвав этим зависть и раздражение у девиц, не исключая Наташки, которая, наверное, сильно пожалела, что поторопилась с моим приглашением.

  Сергей, так назвался мой кавалер, пытаясь как-то развлечь меня, много танцевал со мной, и в конце вечеринки вызвался проводить.

  Мне было безразлично, и я не отказала.

  К моему удивлению он не сделал даже попытки поцеловать меня, а попрощался со словами:

  – Вы мне бесконечно нравитесь, я вижу – вам очень плохо, и, если нужна будет помощь, позовите!

  И ушел. Мысленно поблагодарила его за понимание, но была слегка уязвлена...

  Потом я стала достаточно часто встречать его.

  Он как бы случайно попадался на моем пути, что меня не слишком трогало.

  Но однажды, когда за мной увязались юные сопляки, не дававшие мне прохода, своевременная помощь Сережи очень даже пригодилась.

  Ему не потребовались усилия, чтобы разогнать шпану, она испарилась, едва завидев мощную фигуру моего защитника.

  Сережа предложил проводить меня, из чувства благодарности я не смогла отказать.

  Мне было легко с ним, могла молчать, могла говорить, рядом шел спокойный, уверенный в себе человек, заражая и меня своим спокойствием...

  Стали встречаться, гуляли по городу, ходили в театры, на концерты, иногда в кафе, но даже попытки меня поцеловать он никогда себе не позволял.

  Это меня нимало коробило.

  Собственно, не меня, а мое тело.

  Игорь настолько развратил мое тело, что ему, приученному к регулярным ласкам, уже давно требовался мужчина.

  Это, увы, не мог быть Игорь.

  Плоть же изнывала от отсутствия мужчины, вызывая неприятные болезненные ощущения.

  Сережа терпеливо ждал и был, наконец, вознагражден!..

  Как-то мы сидели в кафе, немного выпили, он пригласил меня на танец.

  Уверенно повел.

  Возможно, все как всегда бы и завершилось, если бы не моя плоть, разбуженная вином, дошедшая до границ терпения. Тело напрочь отказало мне в послушании и, вопреки мне недвусмысленно прижалось к юному красавцу, оставив душу за скобками.

  Тому ничего не осталось, как принять мою капитуляцию, точнее моей плоти.

  После кафе Сережа, развивая успех, уже не сдерживаясь, впервые за все это время неловко поцеловал в призывно раскрытые губы.

  Я еще сопротивлялась, но плоть, ликуя, брала реванш...

  'Что ж, будем выбивать клин клином,' – сдалась и я.

  Когда же мы подошли к моему дому, Сережа поцеловал меня с намерением попрощаться, да мое тело решило по своему, и, взяв моего провожатого за руку, потащило к себе, зная, что матери нет дома.

  Вошли, Сережа растерянно глядел на меня своими серыми влюбленными глазами, не зная, как себя вести.

  Не знала того и я.

  А вот мое тело, не ведая сомнений, само начало его целовать, прижавшись грудью, терлось животом, и, положив его руки на свои 'волшебные' ягодицы, добилось!

  Нечто мощно уперлось в живот, поражая силой давления, я испугалась, но тело не останавливалось, продолжая действовать, уверенно расстегнуло брюки и выпустило на волю...

  То, что я увидела, повергло меня в ужас, отметая всякое представление о...

  Плоть также затрепетала в страхе и уже не столь резво развивала события, не вполне уверенная, что такое, без увечья сможет поместиться в положенном для того месте.

  Сережа не понимал моего страха, а ужас в моих глазах воспринял за восторг.

  Чтобы хоть как-то выйти из шока, повела моего красавца в ванную, помогла раздеться и стала мыть его бесподобное мускулистое тело, стараясь оттянуть время, в надежде привыкнуть к потрясению тела, впрочем, не без восторженной тревоги роняя взгляды...

  Пальцы руки не сходились!

  С некоторой опаской разделась сама.

  Мылась, с удовольствием сопереживая его восхищению.

  Ох, если бы не...

  Пошли в спальню.

  Сережа был в заторможенном состоянии.

  Я сама подошла к нему, стала на цыпочки, поцеловала, прижалась – мешала неодолимая преграда.

  Нашлась, вышла из положения.

  Охватив руками его шею (что меня вело?), подтянулась и опустилась на преграду, чувствуя необычную поддержку.

  Казалось, она вполне могла удержать мой вес, но я не стала проверять, оставаясь на цыпочках, терлась о великолепное тело, заводя и себя, и его.

  И, вскоре, 'созрела', повиснув без сил на...

  Сережа бережно уложил меня на постель.

  Застыл надо мною с гордо торчащим могучим жезлом, с восторгом, даже с некоторым благоговением, обласкивая взором мои красы-прелести, не решаясь, однако, осквернить эту 'неземную красоту'.

  Лежа на спине, я призывно глядела на него, возвращая ему его восхищение, сама немало восторгаясь бесподобным телом атлета.

  Но постоянно спотыкалась глазами о монументальное сооружение, и как не старалась, уже не в силах была отвести тревожного взгляда.

  ...Время шло.

  Заждавшейся плоти уже давно было не до восторгов, а мой нерешительный любовник не торопился.

  И, тут с изумлением наблюдаю за действиями своего тела – рука сама по себе потянулась к Сергею, и в нетерпении потянула его за живой могучий рычаг вниз к себе.

  Ну и ну!

  Он послушно лег рядом.

  Прикрыла глаза, предвкушая...

  Увы! Имея такую неотразимую внешность, мой юный любовник на удивление не оказался столь же неотразимым и умелым в ласках.

  Избалованная Игорем, я привыкла к изыску, нежности, мягкости, что предполагало гораздо больше умения и неспешности.

  А получила совсем иное – неуклюжесть и напор!

  Ощутила его горячие, скорые губы на своих призывно открывшихся губах, шее, плечах, грудях.

  Соски мгновенно вздулись, обнадеженные.

  Ну, куда он торопится?

  Атакуемая плоть отчаянно сопротивлялась.

   Решительно отвергла неподготовленную атаку.

   Положила его руку на свой живот.

  Он подчинился, поглаживая внутреннюю поверхность бедер.

  Отпустила ноги в ожидании...

  Дождалась! Кто его учил?!

  Неловкие грубые пальцы.

  – Не торопись! – пришлось корректировать его действия, охватила руками голову, подтолкнула ее.

  Он послушался и неумело ткнулся губами...

  – Да! Молодец! А язык?

  Выгнулась, помогая ему.

  Но нет!

  Что ж он творит!?

  А он (какая досада!) упрямо сдвинулся вверх, и припал губами к моей груди, к шее, к губам.

  Вновь ощутила непомерную силу давления.

  Пришлось уступить.

  К счастью, я давно уже была готова.

  Увы!

  Почувствовав, как меня разрывает на части, взмолилась:

  – Постой! Это невыносимо!

  С трудом выползла из-под горы мышц с орудием пытки между ног.

  Опрокинула на спину, успокаивая.

  – Дай я сама!

  Провела рукой по груди, животу, бедрам...

  Господи, не дай погибнуть!

  Охватила пальцами.

  Приблизилась лицом.

  Возбуждение рванулось к небесам, вызывая безумные намерения!

  И уже не существовало в мире силы, что могла бы удержать меня!

  Уста разверзлись в исступлении, неимоверно растягиваясь, никак не соразмеряясь. Непостижимо!

  В глазах поплыло от жути восторга, захлебнулась, испытывая невозможные ощущения, остервенело мотая помутневшей головой.

  Лоно заливалось соками, терзаясь мучительной пустотой.

  Что я творила?

  Не помню!

  Помню лишь стоны истязаемого атлета, свое мычание и неумолимое желание растерзать!..

   Возможно, это и случилось бы, если бы не теплая струя, ударившая в лицо, охладив мой пыл.

  Отодвинулась – извержение вулкана!

  И это, ни с чем не сравнимое зрелище, взорвало меня изнутри!

  Пустое лоно зашлось в конвульсиях.

  Меня всю корежило.

  Низ живота заливала вязкая тянущая боль! З

  Завыла от мучительной неудовлетворенности.

   Сережа же, стеная от наслаждения, виновато снизу глядел на меня замутненными глазами:

  – Прости, не сдержался!

   Не желая более терпеть эту муку, легла на спину и замерла в ожидании.

  Он не стал ждать приглашения, продолжая удивлять своим неумением...

  – Не дави сильно... не торопись... осторожно... нежно, – направляла я его.

  – Поцелуй меня, – попросила, – да, здесь, хорошо...

  Он послушно следовал подсказкам, его неопытность умиляла меня, хотя еще год назад я сама не смогла бы похвастаться большими познаниями в этом.

   Губами, языком он прилежно познавал меня, не позволяя остынуть, сопереживая мне, постигая и сам новые ощущения...

  Вскоре я вновь почувствовала его 'готовность', поразившись столь быстрому восстановлению. Желание разрывало на части!

  И, положив на спину своего неумелого любовника, бесстрашно приступила к его освоению. Хотелось немедленно 'одеться', но это чревато!

  Присела над ним.

  Проехалась.

  Непостижимо!

  Стоя на коленях, отпугивая нетерпеливость, стала медленно и очень осторожно 'натягиваться', как удав на добычу.

  Было невозможно приятно и почти не больно – не так уж и мало там места...

  Наконец, дальше некуда, поражалась, что мне это хоть как-то удалось.

   Казалось, от моего полностью заполненного тела осталась лишь оболочка.

  Стоп, никаких аллюров!

  И покачиваясь как на волнах, не скорым шагом направилась в страну блаженства, ощущая набухшим комочком вожделения (впервые!) трение о непомерно распиравшую меня плоть...

  Путь был недолог.

  В глазах зарябило.

  Лицо любовника подернулось мутью приближения выброса наслаждения.

  Тело затрепетало, по нему волнами пробежала дрожь, замерло.

  Выдохнула с воплем сладостный ком!

  Лоно зашлось схватками конвульсий, тщась высвободиться, выдавить из себя могучего гостя – бесполезно!

  Я же корчилась, билась, истерично рыдала, хохотала, поражая изумленного атлета безудержностью, неуправляемостью вырвавшейся страсти!..

  V

  – Дальше ехать некуда, приехали! – прервал сладостные переживания чей-то голос, мешая до конца насладиться стоящим перед глазами видением.

  Никак не могла сообразить – что со мной, находясь еще во власти неимоверных картин любви.

  Тряхнула головой.

  Мой юный попутчик.

  Господи, как некстати, на самом интересном!

  Вышли из вагона.

  – Вам куда? – спросил юноша.

  Я назвала село, где жила моя тетя.

  Ему оказалось почти по пути со мной, но дальше.

  – Вы не возражаете, если мы пойдем вместе?

   Он не производил впечатления насильника или бандита, и я согласилась.

  Мне было очень приятно идти рядом с этим красивым, стройным юношей.

  Тело же пришло просто в восторг, и верное себе, под влиянием только что пережитых воспоминаний, запустило свою раскачивающую бедра походку.

  Идти было не менее получаса.

   Пошли по сокращенному пути через поле.

  Он назвался Алексеем, назвала и себя.

  Некоторое время шли, почти молча, лишь изредка перекидываясь словами, я все еще находилась в воспоминаниях, он же не слишком пытался меня разговорить, демонстрируя такт и выдержанность, не скрывая, впрочем, мужского интереса ко мне.

  Шла в задумчивости, мое же тело помимо моей воли весело включилось в игру, заводясь, соблазняя, умножая его удовольствие откровенной небрежностью бедер – сказывалась ночь неутоленной любви и навеянные воспоминания.

  Результат нетрудно предположить.

  Теперь, когда тропа сужалась, Алексей пропускал меня вперед, делая затем это все чаще, даже, когда это вовсе не требовалось, чего, собственно, и добивалось разыгравшееся тело.

   Но затеянную игру пришлось оставить.

  Чувствовалось приближение грозы, а ведь у меня не было зонтика.

  – До дождя мы не дойдем, а у меня нет зонта, – прочитал мои мысли Алексей, с непонятной какой-то радостной интонацией в голосе, пожалуй, даже восторженной, оглядываясь на потемневшее за спиной небо.

  Наши опасения подтвердили далекие раскаты грома.

  По пути в полукилометре виднелось одинокое раскидистое дерево, но до него еще нужно было дойти.

   Он взял меня за руку, и мы весело побежали к дереву, так что, первые капли дождя настигли нас лишь у самого дуба.

  Резко потемнело, поднялся ветер.

  Спрятались под густой кроной.

  Мой вынужденный попутчик галантно накинул на мои плечи ветровку.

  Поблагодарила, исподтишка поглядывая на него.

  Красивый мальчик, интересно, сколько ему лет? Он все более меня интриговал.

  – Сколько нам ждать? Куда вы идете? – спросила я Алексея, чтобы что-то спросить.

  – Думаю, недолго, – ответил он, – в Н-ке у нашего шефа дача, совсем недалеко от вашей тети, я работаю на компьютерной фирме, и у нас сегодня корпоративная вечеринка.

  Все поехали на машинах еще вчера, а я не смог.

  Не желаете присоединиться?

  У меня нет девушки, точнее мы с ней недавно разошлись, а вы мне очень, очень нравитесь.

  Я понимаю, что вам не до меня, вас что-то мучает, но, поверьте – это лучше, чем копать картошку у тети.

  Вы развлечетесь, к тому же, к утру я верну вас вашей тете...

  Тут пошел сильнейший ливень, помешав ответить.

  Молнии под раскаты грома все чаще и ближе расстреливали нас.

  Придвинулась вплотную спиной к своему славному попутчику, изголодавшееся же тело сразу встрепенулось, предвкушая утеху.

   Он самоотверженно прижал меня к себе, защитив от стихии.

  Вздрагивала при каждом ударе грома.

  Мне было очень страшно, тело же, не ведая сомнений и страха, воспользовалось представившейся возможностью, прижалось ягодицами (теснее некуда), к молодому красавцу и терлось (от страха ли?).

  Его руки охватили меня спереди, и, как бы нечаянно, легли ладонями на груди.

  Негодуя, попыталась сбросить, но страх перед стихией был сильней.

  Такой дикой грозы я не видела давно.

   Молнии рассекали воздух со всех сторон, неумолимо приближаясь.

  Раскатистое их сопровождение заставляло меня все сильнее вжиматься в своего попутчика, пытаясь спрятать в нем страх.

  Его же, да и мою плоть разгул стихии явно тешил.

  Юноша прижимал меня к себе с растущей настойчивостью, его руки вожделенно мяли груди. Волшебные свойства моего зада неожиданно подтвердились, ощущая его реакцию.

  Нашел время!

  Попыталась отодвинуться, увы, только до ближайшего раската грома.

  Это уж слишком!

   Решительно развернулась, уперлась локтями в его грудь, с трудом отвоевывая утраченное пространство между нами, в гневе подняла голову.

   В его глазах ни грамма раскаяния!

  Лишь восторг и восхищение!

   Мною ли, разгулом стихии?

  Хотела сказать что-то резкое, злое!

  Не успела, буквально в нескольких метрах от дерева огненная стрела рассекла стену дождя.

   Невероятной силы раскат грома заглушил и мой голос, и негодование...

  Когда страх развеялся, мое тело уже было в его теснейших объятиях, а его губы – на моих губах.

  Силы были неравны.

  Мне приходилось одновременно бороться со своим страхом, юношей и оголодавшей плотью, которая недвусмысленно прижалась к стройному мужскому телу, провоцируя.

  Губы раскрылись и дождались, наконец, сладости первого поцелуя.

   Какой восторг, какая наглость!

  Разбушевавшаяся стихия и вожделение тел (объединившись) праздновали победу надо мной, демонстрируя родство дикостью и бесшабашностью.

  Надо прекращать, если так пойдет дальше, боюсь, что после следующего удара грома, непрошенный гость поселится во мне...

  Не рано ли празднуется победа?

  Охватила руками его голову, из последних сил пытаясь оторвать его губы от своих. Возмущенно глянула снизу.

  Он был прекрасен!

  Пораженное страстью, опрокинутое бледное лицо, огромные, горящие глаза, выражали невероятный восторг и неземную радость от восхитительного безобразия происходящего, от разбушевавшейся стихии, от близости моего тела, от неодолимости встречного позыва тел...

  Все!..

  Устав сражаться, безвольно уронила руки, не в силах сопротивляться.

  Неутоленное прошедшей ночью вожделение, не восполненные муки растревоженного сладостными воспоминаниями тела, необузданность стихии сделали свое дело – сломили меня, отринув остатки стыдливости и благоразумия.

  Как же я опустилась!

  Такого скорого падения я еще не переживала!..

   Почувствовала его руки – они пробрались под одежду, легли на бедра, последняя преграда пала!

  Охватила его шею, потянулась вверх.

  Сокровенное касание – проникновенное, мягкое, ощутила, как медленно, но неуклонно распирается неподатливая плоть.

   Какая дикость!

   Какая сладость!

   Какое бесстыдство!

  Даже стихия притихла в изумлении.

  А нечаянные любовники уже зашлись стонами, неумолимо приближая...

  Вспышка!

  Яркая, жуткая, смертельная!

   Содрогания тел!

   Толчки конвульсий!

  Финальные крики восторга, могучие раскаты грома, легко их перекрывшие!

  Пораженная разнузданностью стихия не выдержала, взорвалась!

   Это было ужасно!

  Ударив в дерево, молния расколола его надвое, и, казалось, прошила наши тела.

  Страшная грохочущая сила неимоверно вжала нас друг в друга, раскидав, затем, далеко друг от друга.

  VI

  ...Очнулась я, очевидно, не скоро.

  Встала.

  Разорванное обуглившееся дерево с шипением тлело и дымилось.

   Дождь закончился, гроза уходила.

   Оглянулась по сторонам.

   Моего юного попутчика не было видно, он что сгорел?

   А это что?..

  Невдалеке от меня, некрасиво разбросав ноги, лежала девушка без признаков жизни в разорванном платье в черных опалинах.

   Задранное платье даже не пыталось прикрыть загоревшие некрасиво раскинутые ноги, обнажив, бесстыдно открыв на всеобщее обозрение, белую полоску тела.

   Туфель на ней не было.

   Что-то очень знакомое в девушке заставило меня подойти поближе.

  Склонилась над ней.

   Боже мой, мне показалось, что я смотрю в зеркало, да ведь это же точная моя копия!

  Девушка зашевелилась, села, завертела головой, оглядываясь по сторонам, увидела меня. Тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение.

   Вскочила и в страхе попятилась назад. Дикий ужас стоял в ее вытаращенных глазах, и, вдруг она дико закричала, закрыв лицо руками!

  Начала ее успокаивать, но голос был какой-то не мой – хриплый, чужой.

   И со мной что-то было не так.

   Потрогала себя, разглядывая.

   Почему я в джинсах, рубашке, кроссовках? Я ведь была в платье!

   Провела рукой по лицу, по телу. Груди не было. У меня хоть и не слишком большая грудь, но не плоская же вовсе, а лицо, почему в щетине?

   Расстегнула рубашку и ужаснулась. Волосатая, мускулистая, мужская грудь с маленькими сосками.

  – Что ты сделал с моим телом! – грубым мужским голосом завопила я.

   Схватила девушку, и затрясла ее за плечи, а она с диким ужасом смотрела на меня, пытаясь вырваться, затем, вырвавшись, по девичьи кулачками била меня по лицу, по груди и кричала:

  – Отдай мое тело, отдай!..

  ...Наконец, мы устали кричать и драться.

   Ничего уже не исправить, не изменить! Нужно было как-то разбираться в том, что произошло.

   Я слышала о реинкарнации, о переселении душ, но это должно было происходить после смерти, да и не сохраняло память о прошлом.

   Может быть, мы оба умерли от удара молнии, и наши души покинули тела, затем воротились, да перепутали?

   А может, нас поразила стихия в наказание за разнузданность?

  И как результат – эта ужасная трансформации тел и мозгов. Объяснения не было, но необходимо было что-то предпринимать...

  – Идиотка! – думала я, – надо было тебе демонстрировать свою неотразимость еще там на вокзале?

   И потом, зачем я согласилась идти вместе?

   А эта нелепейшая близость? Какая бесстыдь!

  Со злорадством вспомнила о Сереже, вот бы он меня сейчас увидел, и захихикала противным мужским смехом.

  Некстати захотелось в туалет. Боже, где и как я это буду делать?

   Извинившись, отошла подальше за крону упавшего дерева, и что дальше?

   Вытащила нечто, похожее на сосиску, и 'зажурчала', с некоторым отвращением, но и с интересом, разглядывая приобретение.

   Закончив, затолкала 'это' в трусы, застегнула джинсы и брезгливо вытерла руки листьями дерева.

   Что ж достаточно удобно, не то, что прежде, впрочем, теперь придется многому учиться, хотя почувствовала, что мои действия я проделываю вполне автоматически, как будто это уже делала не раз.

  Вернулась обратно к Алексею в моем теле.

   Идти к тете стало бессмысленным, придется возвращаться в город.

  – Что мы станем делать? – спросила я у него, но за деревом никого не оказалось.

   Алексей в моем теле уходил по дороге на станцию, унося в руках мою сумку.

   'Кретин!' – разозлилась я, и быстро нагнала свое тело.

   Заорала:

  – Ты соображаешь, что творишь?

   Нам друг без друга уже никак не обойтись!

   Во-первых, если мы будем вместе, нам, возможно, удастся вернуть обратно свои тела!? И потом, куда ты сейчас пойдешь, к своей маме?

   Вот она порадуется!

   Давай лучше по пути в город в электричке обсудим случившееся, но в любом случае нужно держаться друг друга.

   Я бы и рада никогда больше тебя не видеть, но теперь придется терпеть, тут уж ничего не поделаешь!

  Мое тело согласно кивнуло головой.

   Пошли по дороге, мое тело впереди, я – сзади.

   Мне хотелось подумать о сложившейся ситуации.

   Я как-то спокойнее восприняла случившееся, чем Алексей, возможно из-за того, что мне было безразлично, что со мной будет.

   Моя женская жизнь нашла свое завершение, выполнив основную задачу.

   Вошедшая в нее любовь заполнила все жизненное пространство, стала целью существования.

  После того, как я потеряла Игоря, жизнь потеряла смысл.

   Я жила, работала, любила, точнее занималась любовью, встречалась с друзьями, ходила в походы, на концерты, играла на гитаре, вроде все, как и до Игоря, но, нет!

   Моя жизнь разделилась на 'до' и 'после'.

   Я познала любовь, а жизнь без любви? Впрочем, я его люблю и сейчас.

   Боже, какую ересь несу, вот бы он оказался рядом!

   А теперь? Теперь мне вообще все равно, хоть какое-то развлечение – побуду мужиком...

   Размышляя, я машинально смотрела на идущую впереди женскую фигурку.

  И вдруг пришла в ужас от того, что получаю удовольствие от тонкого стана, покачивающихся бедер.

  – Ты можешь не вертеть задом? – раздраженно попросила я. – Это меня отвлекает.

  – Может мне полететь?

  – Получила, – подумала я, – мало того, что умыкнул мое тело, так еще и соблазняет.

  В шкуре мужика я смотрела на свое тело иначе.

   Тело то мое действительно очень соблазнительно.

   Не даром, на него столь быстро покусился (не без моих усилий) Алексей.

   Стройная, высокая шея, красивая посадка головы, тонкий стан, длинные ноги, упирающиеся в широко раскинувшиеся бедра, забавляющиеся друг с дружкой округлые ягодицы – все это ласкало глаз.

   Не удержалась и шлепнула, это оказалось неимоверно приятно, и сразу же пощечина обожгла лицо:

  – За что? Ведь это же мое тело.

  – Было твое...

  VII

  ...Итак, отныне я стала он, а он – она.

  Мы подходили к станции...

  Я мужчина!

   Не прошло и часа, как мы приехали сюда. Уходил в платье, возвращаюсь в брюках.

  Бред!..

   До электрички еще оставалось время.

   Собирались пассажиры, много молодежи, все вроде было, как и раньше – перрон, скамейки, люди, но что-то изменилось.

  Что? Ах, да – все стало как бы меньше, люди стали ниже ростом.

   Выше большинства окружающих я смотрел поверх их голов.

  И вот еще что изменилось.

   Это уже поразило меня в самое сердце!

  Мир наполнился женскими округлостями, только то и делал, что вертел головой – груди, задницы, бедра, ножки, до чего раньше мне было мало интереса, а сейчас они упрямо лезли в глаза, таращился на них, и отнюдь не без удовольствия.

  'Какие же эти мужики кобели, – раздражался я, – не пропустят ни одной юбки'.

  Все это усугублялось еще тем, что у меня был ничтожно малый опыт нахождения в мужском теле, исключающий сдерживающие факторы, накапливаемые годами. Для меня же все было внове и интересно.

   Моя непосредственность разозлила спутницу.

  – Ты можешь не пялиться? – прошипело мое тело, оказавшись действительно красивей многих других.

  – Ты знаешь, а ты ведь очень даже! – похвалил я свое тело.

  – Ты тоже, только не задирай нос!

  А ведь было от чего, ловя взгляды-выстрелы проходивших мимо разновозрастных дев...

  Подошла электричка.

   Зашли, пристроившись в середине пустого пока еще вагона, чтобы спокойно без помех поговорить о сложившейся нелепейшей ситуации.

  Напротив нас села (не случайно) роскошная девица в очень короткой юбке.

   Взяла досада:

  – Помешает спокойно поговорить, – думал я.

   Глаза же непроизвольно уставились на почти полностью оголившиеся полненькие ножки.

   Они безуспешно прятались под юбку.

   Чего пялиться, совсем недавно я это все имел сам, пожалуй, и получше.

   Но девица оказалась очень даже.

   Груди столь мощно и бесстрашно распирали блузку, что казалось, сейчас сорвут пуговицы и все ее богатство вывалится наружу.

   Она призывно смотрела на меня, не скрывая досады, недоумевая, что я нашел в своей спутнице, изрядно уступающей ей?

   Затем, чтобы меня уж вовсе добить, закинула ногу за ногу, далее оголять стало нечего, белая полоска трусиков призывно засветилась между ног, вызывая некоторое беспокойство в моем паху, и (о, ужас!) что-то там весело зашевелилось, заметно распирая джинсы.

  Торопливо прикрыл ветровкой реакцию тела на девицу, покраснев и вызвав у той насмешливую улыбку.

  Мое тело жило привычной для него мужской жизнью, выдавливая все женское, что застало меня врасплох.

  – Успокойся, давай перейдем на другое место, – попросило мое тело, и направилось к отдельно стоящей скамье в конце вагона.

   Нелепо удерживая впереди себя ветровку, я поплелся следом и сел рядом с ним, насмешливо и понимающе глядящим на мои странные пассажи...

  ..........................................................................

  ...В течение всего долгого пути мы обсуждали сложившуюся ситуацию, договорившись в результате, как будем действовать в ближайшее время и где жить...

  ..........................................................................

  ...После приезда в город направились сначала в мою квартиру, слава богу, мама (чья мама?) находилась у тети, взяли все, что, могло понадобиться для жизни девушке на первое время, затем на квартиру, которую снимал Алексей, чтобы обеспечить мужской одеждой меня.