Текст книги "Любовь Без Права Передачи (СИ)"

Автор книги: Иван Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

  ...Приведенные ниже записи я прочитала в дневнике Оли.

  Разбирала бумаги по просьбе ее мамы, надеющейся, что они прольют хоть какой-то свет на ее странное исчезновение, и наткнулась на дневник.

  Эти записи не имели даты, как все остальные, а просто продолжили последние записи от 28 августа. Я не стала пока никому показывать их в силу фантастичности, в ожидании, в надежде, что в ближайшее время все и так прояснится.

  Будучи ее ближайшей подругой, я видела и хорошо знала персонажей этих записей, более того все, что касалось меня, нашей яркой короткой любви с Алешей, глубоко потрясшей меня, удивительным образом соответствует действительности.

  Еще одна странность – почерк в конце этих записей отличался от того, что был в начале. И вот еще что. Меня поразила откровенность, с которой Оля описывает любовные отношения, физиологический их аспект, чего раньше за ней не водилось...

  I

   ...Я шла по перрону на электричку в дурном расположении духа не выспавшаяся, не ожидая ничего хорошего от этого раннего солнечного утра, явно не соответствующего моему настроению.

  Что называется, тащилась, едва передвигая ноги.

  Виной тому была нелепо проведенная бессонная ночь. За мной шел некто, бросая на меня длинную тень.

   Включила боковое зрение. Это был симпатичный темноволосый молодой человек, которого я автоматически отметила еще у билетных касс. Он шел, хмуро глядя себе под ноги, совершенно не замечая меня.

  Мне-то было все равно, мое же тело взбунтовалось.

  Ну, уж нет! Где делась усталость!

  Выпрямленная спинка, втянутый живот, небрежная раскачка бедер, отпущенные на свободу ягодицы – ожившее танцующее тело бодро 'завышивало' впереди, я же понуро поплелась следом.

  Как и предполагалось, результат не замедлил сказаться.

  По крайней мере, когда я зашла в вагон, юноша последовал за мной.

  Какие же все-таки они (мужчины) одинаковые, играющий зад, прыгающие груди, что еще надо? Где уж тут место душе?

  Даже на лицо не глянул!

  Чего добилась? Кому и что доказала?

  Если бы я только знала, какие это будет иметь последствия!..

  Села в начале пустого вагона, поставила рядом на сиденье сумку, дабы юный любитель задниц не пристроился рядом.

  А он и не собирался. Прошел дальше и сел неподалеку от меня (через проход), чтобы я была у него на виду, и открыл книгу, всем своим видом показывая, что ему не до меня...

  Прикрыла глаза, предвкушая возможность поспать, наконец – впереди ждала многочасовая дорога, а пока сквозь прикрытые ресницы разглядывала своего неожиданного попутчика.

  У него было худощавое отрытое загоревшее лицо с большими темными, почему-то грустными глазами, похоже, его ночь тоже не задалась.

  С удовольствием смотрела на него, все же не напрасно старалось тело, но мысли потихоньку обратились в недавнее прошлое – бездарно проведенную ночь...

  Вчера я так и не сумела объясниться с Сережей. Он чувствовал, что я отодвигаюсь от него, и уже не знал, как мне угодить. И любимые конфеты, и легкий коньяк, и виноград, и любимая музыка не радовали меня. Не знала, как начать неприятный разговор.

  Видя мою отстраненность, Сергей догадывался, о чем я не решаюсь заговорить, мрачнел и запивал тревогу коньяком.

  Взял меня за руки – его большие серые встревоженные глаза пытались проникнуть в меня, в мои мысли.

  В них – такая мольба и боль, что решительные слова застревали в горле.

  Милый, добрый, ласковый мальчик. Ведь его невозможно не любить, он достоин любви.

  Ему, увы, не дано стать искусным любовником, но он меня любил, любил без оглядки, без условий, просто любил. Любил, как мог.

  Год назад я и не мечтала бы о другом. Если бы не Игорь.

  Хотя внешне Игорь ему проигрывал. Сережа – высокий спортивный красавец – легко и просто шел по жизни, источая спокойствие и уверенность, заражая и заряжая окружающих.

  Находиться рядом было одно удовольствие под дождем завистливых ли, восхищенных, но никогда не равнодушных взглядов.

  При этом Сережа не задирал нос, был прост и дружелюбен со всеми, со мной же был ласков, нежен, предупредителен, опекал и защищал, как мог. Короче, с ним я была бы, как за каменной стеной.

  Беда состояла в том, что я его не любила. И что мне его красота? Хвастаться перед подругами? Душа то ведь молчит, и что ей нужно? Да и не хотелось морочить голову – он заслуживал лучшего...

  Время шло, а я так и не решилась.

  Уходить было поздно, предложила лечь, на что он с пьяной легкостью согласился и направился в ванную.

  Устала от сомнений и нерешительности, хотелось спать. Плоть же соскучившись по любви, возражала, томилась ожиданием. А Сережа, как назло, застрял надолго...

  И почти уснув, сквозь сон с неудовольствием почувствовала на себе его большие требовательные руки. Как некстати!

  Но что-то не заладилось у него – то ли от моего не скрываемого нежелания, то ли от чрезмерного количества выпитого. Занервничал.

  Обычно я с удовольствием ласкала его, и не только руками, сама нимало возбуждалась, сегодня же мстительно ожидала, даже вызывала неудачу, чтобы хоть как-то погасить свое раздражение на его непонятливость и свою слабохарактерность.

  И была вознаграждена...

  Выдержав должную паузу, предложила перенести на утро, повернувшись спиной.

  ...Электричка тронулась, я вернулась в настоящее. Вагон оставался почти пустым, лишь в конце вагона разместилось несколько женщин с корзинами. Юный попутчик сидел на том же месте и читал или делал вид. Прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания ночи...

  Проснулась я вскоре, разбуженная Сережей, его требовательными руками.

  Сон слетел мгновенно.

  Раздраженно повернулась, настроенная пресечь его поползновения. Тело же решило иначе – оно давно уже действовало за меня, вместо меня, а ему откровенно был нужен мужчина. Почему бы и нет! Может это наша последняя ночь?

  Сережа тихо лежал и виновато смотрел на меня не слишком трезвыми глазами. Ну что с ним делать?

  Пошла на поводу у плоти.

  Я любила его тело, всегда с удовольствием ласкала, поддразнивая, возбуждая.

  Провела рукой по лицу, затем по мускулистой безволосой груди, плоскому животу, дальше...

  Как же великолепно сложен этот красивый большой мальчик!

  Рука не ведала запретов – нетерпеливые пальцы заплясали в чувственном танце, в глазах зарябило, в пах вонзились жгучие стрелы.

  Сережа немедленно оживился.

  Перехватил инициативу.

  Теперь я внимала ему, ощущая не слишком умелые его губы, блуждающие по телу. Поиски затянулись...

  Наконец!

  – Не так сильно... не торопись... не дави... молодец... постой, – шептала я ему, и отпустила ноги, давая простор, а он (какая досада!) воспринял это как приглашение, сдвинулся вверх. Застигнутая врасплох плоть отчаянно сопротивлялась.

  Стоп, это чревато!.. Когда у тебя не слишком умелый любовник со столь весомым аргументом, нельзя пускать на самотек.

  Опрокинула на спину.

  Залюбовалась совершенством распростертого тела атлета, венчаемого гордым сооружением, магнитом притягивающим взгляд.

  И не было в мире силы, что сумела бы меня удержать!

  Приблизилась лицом.

  Застонал, а я и стонать уже не могла, лишь мычала.

  Господи, что я творила?

  Оторвалась. Все. Нет сил!

  Желание разрывало на части.

  – Только не торопись, – увещевала я себя, седлая атлета, – Не торопись!

  И отпугивая поспешность, поводя бедрами, стала осторожно 'надеваться', ощущая себя перчаткой не по размеру.

  Мертво, не шелохнуться! Ну, и?

  Необычная наездница на не менее странном седле неторопливым медленным шагом отправилась в страну наслаждения, позволив себе лишь перейти на легкий аллюр, хотя хотелось неистовой скачки, увы!..

  Теперь оставалось одно, чтобы не подвел Сережа! А он вполне мог.

  Прекратила раскачку, замерла, чувствуя (предвкушая) неотвратимо надвигающееся...

  Но нет! С Сережей что-то не так!

  С трудом сползла, сильно сдавила рукой, пытаясь спасти положение!

  Поздно!..

  Вулкан!..

  Желание рванулось к зениту, а разрядка не наступила!

  Невыносимо!

  Низ живота, вытесняя наслаждение, заливала вязкая, тянущая боль.

  – Ну что ж ты! – выдохнула в отчаянии.

  А он лишь стонал и всхлипывал, глаза его подернулись мутью наслаждения.

  Терзаясь болезненными ощущениями плоти, проклиная свою уступчивость, понуро потянулась в ванную комнату.

  Досада захлестывала меня, выдавливая остатки чувств...

  Вернулась, а Сергей уже спал, так и не удосужившись узнать мое состояние и хоть как-то успокоить!

  Будить не стала – бессмысленно!

  Какой же он неумеха!

  Игорь со мной такого никогда бы не допустил, а если бы и 'сорвался', все равно добился бы моих завершающих стонов.

  Вконец распаленная, неудовлетворенная и злая легла рядом со своим незадачливым любовником, еще более утвердившись по поводу нашего с ним будущего.

  Сон не приходил.

  Тихое посапывание спящего Сергея все более раздражало меня.

  И не найдя ничего лучшего, стала вспоминать Игоря, наши с ним встречи, нашу любовь...

  В действительность (в электричку) меня вернула женщина, требовавшая снять сумку с сидения. Вагон заполнялся. Посмотрела на своего вынужденного спутника, его не оказалось на месте. Но он не вышел (слава богу!) – его сдвинули к окну...

  Прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания о другом мужчине, самом любимом, самом главном в моей жизни, но, увы, не моем!

  Казалось, выплакала все слезы, а вот нашло!..

  II

  ...Тогда, почти год назад, я собралась замуж.

  Мы с Юрой решили, наконец, оформить наши отношения, тянувшиеся второй год.

  Юра, молодой руководитель нашей фирмы, имел все надлежащие жениху атрибуты – квартиру, машину, деньги.

  Любила ли я его – не знаю, точнее, тогда еще не знала, что это такое.

  Среднего роста, уверенный в себе, с, увы, уже намечающимися лысиной и брюшком, он был завидным женихом и из большого числа претенденток выбрал именно меня, как мне тогда казалось, не вполне обоснованно.

  Начали жить вместе мы после одной из нечастых вечеринок, когда, будучи слегка подшофе, я не смогла отказать ему не слишком, впрочем, сопротивляясь.

  Мы замечательно проводили время, ездили в Турцию, Египет, Европу.

  С ним было легко и комфортно.

  Имел он лишь один недостаток – был постоянно в работе, и я казалась себе одним из дополнений в его жизни к машине, квартире, работе...

  И в постели все шло у него как в работе – гладко и размеренно.

  Мы встречались раза три в неделю. Когда он приходил после работы, ужин уже ждал его. Я всегда с удовольствием кормила его, любила смотреть, как он с аппетитом ест – это возбуждало меня.

  Мы выпивали немного вина или коньяка с фруктами. Затем он шел в душ, и мы ложились.

  Ему было не до фантазий.

  Устав от дел, он действовал всегда в заданной последовательности, никогда не отклоняясь.

  Начинал с поцелуев в губы, затем следовали шея, плечи, груди, одновременно ласкал руками бедра, ягодицы, живот.

  Я же нетерпеливо теребила его нехотя твердеющий инструмент любви.

  Доведя меня, до готовности, а если быть более точным – себя, постепенно отключая мысли о работе, приступал, как он полагал, к главному – 'въезжал' в меня, чаще сверху, реже сзади или сбоку.

  Дожидался, пока я весело покричу, затем, разряжался сам и отваливался с чувством исполненного долга.

  Через пять минут он уже спал, с утра у него всегда было много забот, я же еще долго переживала наслаждение, увы, не всегда полное, не сразу засыпала...

  Мне тогда казалось, что так все и должно происходить, ведь до Юры мои бывшие кавалеры не могли похвастаться и этим.

  ...А в тот вечер я пошла в филармонию. Давали первый концерт Чайковского с непременной нагрузкой – сюита какого-то современного композитора.

  На такие концерты я ходила одна без Наташки, с которой мы обычно ходили по театрам и концертам. Это позволяло мне вкушать музыку, сосредоточившись на собственных переживаниях, и не делить их ни с кем другим...

   От воспоминаний меня отвлекла ругань пассажиров, проталкивающихся к выходу. С неудовольствием глядела на сутолоку и вдруг вспомнила про своего молодого попутчика.

  Он сидел, глядя в окно, и, почувствовав, что я смотрю на него, улыбнулся мне, но не получив ответную улыбку, отвернулся к окну...

  ...В антракте мне захотелось пить, и я пошла в буфет.

  Большая очередь несколько остудила мою жажду, собралась уже отойти, но из очереди, показалось именно мне, махнул рукой какой-то мужчина.

  Оглянулась, но, не увидев никого за спиной, поняла, что звали все же меня. Стала вспоминать – где бы я его могла видеть, нет, он был явно незнаком.

  Подошла. Никак не прореагировав на мой вопросительный взгляд, спросил, что буду пить и, не получив ответа, заказал 'миргородскую', как бы прочитав мои мысли, себе же взял кофе. Мы отошли к столикам. Он не реагировал на мой вопросительный взгляд, спокойно и дружески глядел на меня.

  Теперь и я смогла рассмотреть его, не переставая, впрочем, удивляться.

  Сухощав и строен, невысокого роста, не намного выше меня на каблуках.

  Лицо – худощавое, и хоть правильное, пожалуй, ничем не примечательное, в толпе не обратила бы внимания, да вот только глаза (замечательные, большие!) выделялись на его лице.

  Казалось, они жили отдельной жизнью, меняя цвет от карих до темно-зеленых, удивлялись, лучились искорками смеха, высказывая приязнь и доброжелательность.

  С трудом оторвалась...

  Наконец, он задал вопрос: 'Как концерт?', – на что я ответила, что пока не очень, и пришла из-за второго отделения.

  Направились в зал, он уверенно подвел меня к моему креслу, заняв место справа от меня. Увидев мой удивленно-негодующий взгляд, пояснил, что это его место.

  И тут, наконец, до меня дошло, что он сидел рядом со мной все первое отделение, просто я не обратила на него внимание.

  Тогда, в первом отделении, кто-то справа дал мне программку, полистала ее, поблагодарив, отдала.

  Стало неловко за свою невнимательность, но он глазами показал, что нет надобности оправдываться.

  Началось второе отделение и, в отличие от первого, в котором я рассматривала оркестрантов, погрузилась в музыку Чайковского...

  Когда затих последний аккорд и овации, я продолжала сидеть, еще переживая звучавшую во мне музыку, не вставала, ожидая, когда разойдутся зрители.

  Вспомнила о соседе справа.

  К моему неудовольствию он продолжал сидеть, думая о своем, глядя рассеянно поверх голов расходившихся оркестрантов...

  Встала, почувствовав, что мне нужно пройти, он, пожалуй, с некоторой неохотой приподнялся, пропуская меня. Направилась к гардеробу, находясь еще под впечатлением музыки.

  Дождавшись пальто, отошла в сторону, положив его на барьер. Надевая шарф, вдруг с испугом обнаружила, что пальто нет, оглянулась, оно оказалось в руках моего соседа-незнакомца. Будучи уже в куртке, он невозмутимо помог мне одеться.

  Поблагодарив, пошла к выходу, не особенно беспокоясь...

  Мне не хотелось ни с кем разговаривать, почему я и ходила на концерты одна.

  Шла по улице, погруженная в себя, и вдруг почувствовала, что незнакомец идет рядом.

  На мой немой вопрос, он неожиданно улыбнулся. Какая все-таки у него замечательная улыбка, почти незаметная, одними глазами, но как много они говорили!

  Заговорил со мной, как со старой знакомой, объяснив, что, обычно, не знакомится так запросто, что я ему очень нравлюсь, что ему импонирует то, как я сопереживаю музыке, а это в наше время большая редкость, что он впервые в нашем городе, что ему еще рано идти в гостиницу, что он голоден, и не против перекусить, но не знает где.

  Проговорив все это разом, спокойно ожидал отказа, глядя на меня тепло и приветливо, но я совершенно неожиданно для себя согласилась.

  Невозмутимо спросил, куда мы пойдем?

  Не зная его финансовых возможностей, повела его в уютное недорогое кафе, знакомое мне еще по студенческим временам, где можно было быстро, недорого, но достаточно вкусно поесть, запивая неплохим вином...

  В кафе, сняв с меня пальто, незнакомец не скрывал гордости за свою спутницу, столь легко привлекшую внимание посетителей.

  По пути же к столику почувствовала спиной его взгляд.

  Оглянулась. Он откровенно любовался моими бедрами, плотно облегаемыми платьем.

  Смутился, что поймала врасплох.

  У меня это почему-то не вызвало неприятия. К тому же, тогда мне казалось, что со спины я не столь уж привлекательна из-за излишне развитых ягодиц. Его же восхищенный взгляд решительно опровергал это.

  Заказав еду и вино из небогатого меню, мы тихо беседовали, как старые знакомые. Незнакомец ненавязчиво расспрашивал, чем занимаюсь, как отношусь к музыке, какую предпочитаю.

  Похвасталась, что окончила музыкальную школу, люблю классику – Чайковский, Григ, Бетховен, интересуюсь романсами, шлягерами и авторской песней.

  Он, оказывается, тоже учился в музыкальной школе, играет на гитаре, увлекается джазом, любит естественно и классическую музыку...

  Говорили и о литературе. Здесь он знал много более моего, но в нем не чувствовалось ни капли зазнайства, столь характерного мужчинам.

  Он был прост и легок в общении, и мне вовсе не хотелось идти ни домой, ни к Юре, где тот должен был ждать меня после концерта, и, не слишком внимательно выслушав впечатления о концерте, уложить в постель, и не мудрствуя лукаво удовлетворить свои мужские, да, собственно говоря, и мои женские потребности...

   Почему-то я не чувствовала угрызений совести перед Юрой.

  Незнакомец, в отличие от других, демонстрировал, не таясь, откровенный интерес ко мне, любовался мною, а наши глаза вели еще более интересный и увлекательный диалог...

  Время пролетело быстро, кафе закрывалось, и по тому, как он расплачивался, было ясно, что не слишком богат, но мои попытки раскрыть сумку отверг решительно.

  Повела его к своему дому. И неожиданно для себя поняла, что вовсе не хочу расставаться с ним.

  Галантно поцеловав на прощание руку, поблагодарил за вечер, и уже приготовился ретироваться, хотя так и не сообщил своего имени, мое имя он тоже почему-то не спросил.

  Я же вдруг забеспокоилась, не торопясь забрать руку, ведь мне вовсе не хотелось, чтобы он так ушел.

  Он это почувствовал, но не стал, как все, просить мой телефон, а мило и чуть застенчиво спросил, не смогу ли завтра показать ему город, в который он едва ли когда попадет. И вновь приготовился получить отказ.

  Какой отказ! Я была готова тотчас же согласиться, уж очень хотелось вновь окунуться в его глаза, почувствовать себя в кои веки привлекательной женщиной, вызывающей восхищение и восторг, но все же выдержала должную паузу, договорившись встретиться с ним тут же возле моего дома завтра днем в воскресенье.

  Поднимаясь вверх по лестнице к себе, вдруг вспомнила, что завтра с Юрой мы должны идти на день рождения к его другу, но это вечером, а днем я была свободна и вновь увижу милого мне незнакомца...

  Дома мама сообщила, что звонил Юра, беспокоился, почему не отвечает мобилка. Вспомнила, что выключила ее еще на концерте и забыла включить.

  Позвонила Юре и соврала, что моя мобилка села, что 'зависла' с подружкой, что было уже поздно ехать к нему и встретимся завтра.

  Разве могла я тогда предположить, что этот вечер так перевернет мою жизнь!..

  ...И вот теперь почти год спустя я находилась в электричке, везущей меня к тетке в деревню, куда мне вовсе не хотелось ехать, хотя там была и мама, но нужно было как-то отбиться от Сергея, которому утром, уходя, я оставила записку с одним словом 'все!'.

  Вагон почти опустел, вдруг подумала о попутчике.

  Тот по-прежнему сидел глядя в окно. Почему-то захотелось, чтобы он обратил на меня внимание, он почувствовал это, но я уже успела прикрыть глаза, с удовольствием разглядывая его сквозь ресницы, вновь погружаясь в прошлое, в то счастливое время...

  ...Днем следующего дня я нетерпеливо высматривала незнакомца в окно – телефона ведь не спросила, но, слава богу, он вовремя подошел к моему дому. Неспешно оделась, выдержав положенные минуты, на которые следовало опоздать в моем случае, и легко сбежала по ступенькам.

  Не слишком надеясь, что я выйду, он терпеливо ожидал в подъезде, опираясь на теплую батарею. Увидев же меня, не смог скрыть неподдельную радость, весь засветился, отчего мне стало даже неловко. Поздоровалась, извинилась за опоздание, и мы вышли в город.

  Наконец, познакомились по моему настоянию. Он объяснил свою странность тем, что ему подольше хотелось видеть во мне 'таинственную незнакомку' (блоковскую).

  Но, если я настаиваю? Назвался Игорем.

  Назвала свое имя и я.

  Мы бродили по старым улицам, и как умела, я увлеченно рассказывала о родном городе.

  Здесь ходила в школу, здесь на склонах реки встречали рассвет после выпускного, здесь прошла моя юность, здесь в парке впервые поцеловалась с мальчиком...

  ...Была поздняя осень, и солнце, казалось, из последних сил отдавало нам остатки тепла, согревая, неся успокоение и легкую грусть.

  Время летело быстро и вместе с падающими листьями крутило сказочный хоровод, вовлекая в него и меня, чтобы я уже не на шутку увлеклась своим спутником.

  Он не был слишком разговорчив, но с ним было легко и комфортно, его взгляд все чаще и дольше задерживался на мне, в глазах светилась тихая радость, я погружалась в них, плыла в его восторге, его удивлении...

  Мы стояли в парке, глядя с высоты крутого берега на речную даль. Он искоса поглядывал на меня с тихой улыбкой, спросил что-то, ответила, уже не важно что.

  Я безнадежно тонула в его обаянии. И вдруг как будто что-то щелкнуло во мне, сработала какая-то защелка, почувствовала, что потеряла собственное 'я', на смену пришло 'мы'. Возникло неодолимое желание прислониться к моему солнечному спутнику.

  Придвинулась к нему, он – ко мне. Глаза в глаза!

  – Зачем это вам? – Он не сразу ответил, глаза затуманились, чувствовалось, что он борется с сильнейшим желанием обнять меня.

  Но не решился, взял мою руку, поднес к губам:

  – Вы мне очень милы, а вам зачем? – Я не ответила, все ближе придвигаясь к нему, мне было удивительно хорошо.

  Забыв о времени, мы долго молчали, прислонившись телами и душами...

  'Боже, что я делаю, а как же Юра, с которым мне совсем скоро идти на день рождения? ' – подумала я, из последних сил сопротивляясь искушению...

  ...Солнце потихоньку с нами прощалось, уступая место сумеркам и прохладе. Поежилась.

  – Здесь невдалеке – ресторан (в моей гостинице), мне не хочется расставаться с вами, к тому же, вы наверняка проголодались? – слова моего спутника выразили и мое желание, и, взявшись за руки, мы направились к ресторану.

  Стол у окна в углу зала нас вполне устроил. Коньяк и легкий ужин продолжили наше стремительное сближение...

  В ресторане, хоть и был ранний вечер, заиграла музыка – медленный танец.

  Игорь вопросительно глянул на меня – и мы направились к центру зала.

  Умело повел меня. Я безнадежно растворялась в его темнеющих от нежности глазах, вся потянулась к нему, доверчиво прижалась и тихо млела, внимая музыке и танцу, тесно сплетясь в объятиях с партнером, которого еще день назад вовсе не знала.

  Закрыла глаза и плыла, покачиваясь. Время остановилось...

  Из блаженного состояния нас вывели рукоплескания нам немногочисленных посетителей ресторана.

  Оказывается, музыка давно завершилась, оркестранты ушли, а мы продолжали плыть в танце, подчиняясь внутренней музыке, слышной лишь ему и мне.

  Он неохотно отпустил руки, я покачнулась, придержал меня.

  – Что с вами... с тобой?

  – Мне очень хорошо, очень!

  Повел меня к столику, поддерживая, я шла трудно, как пьяная, покачиваясь, опустилась на спасительно подставленный им стул, глянула снизу сквозь пелену слез.

  – Кажется, я пропала. – Он сел рядом, взял за руку.

  – Я... тоже.

   Готова была до скончания века глядеть в эти дивные очи, но плоть взбунтовала, вырвав из меня слова:

   – Я хочу, очень... продолжения танца – только ты и я.

  Он согласно кивнул. Вышли из зала, остановила его, повернула к себе и первая потянулась к нему. Слились в долгом поцелуе, он с трудом удерживал меня почти на весу.

  – Прости, меня совсем не держат ноги.

  Душа забилась в уголочек, а тело?..

  Тело жаждало ощущения его губ, рук, меня всю трясло, дрожь передалась и ему. Повел к лифту. Дверь закрылась, рванулись навстречу!..

  – Может, сначала выйдете? – из небытия вывел нас чей-то голос.

  Лифт с голосом уехал вниз, мы же, не переставая целоваться, двинулись к его номеру.

  Зашли...

  И тут Игорь остановился в нерешительности, засомневался, что-то его беспокоило.

  Вернее всего, он полагал, что выглядит дешевым соблазнителем, легко добившимся расположения неопытной девочки.

  Неловко улыбаясь, взял пальто, повесил, подошли к столу. На столе предусмотрительно стояла маленькая бутылка коньяка и лежала шоколадка.

  А он-то ведь знал, что так будет!

  Сама подошла к нему, и, повернув к себе, заглянула в глаза.

  Они выдавали внутреннюю борьбу, но я уже закусила удила, меня ничто не могло остановить! Сказала, что сама напросилась в гости, и пусть ни о чем не беспокоится.

  Удерживая его голову руками, стала целовать, прижавшись.

  Что меня вело? Неодолимая сила тянула к нему.

  У меня был небогатый опыт соблазнения, но все мое естество рвалось

   к этой сладкой погибели.

   Почему же я так быстро сдалась, легко изменив себе?

  Наверное, потому, что впервые в своей жизни я почувствовала себя ЖЕНЩИНОЙ!

  Женщиной, которой откровенно восхищались, дарили самой себе, преклоняясь перед ее красотой.

  ...Тогда в свои двадцать пять лет, готовясь к замужеству, я была слабо искушена в любви. Юра был моим третьим мужчиной и вполне меня устраивал.

  До него был Роман, с которым у меня не сложилось.

  Он был неплохим парнем, неглупым, веселым – душа компании, пока дело не дошло до постели.

  Куда девались его чувство юмора и легкость? Полный эгоист, он мучительно долго возбуждался, нервничая и психуя, зато быстро 'отваливался', раньше, чем я успевала что-либо понять.

  В поцелуях и ласках он не опускался ниже груди, казалось, что понятие эрогенные зоны ему неведомо, и хотя сама в этом была мало сведуща, через некоторое время предложила ему дружбу, на что он не согласился.

  Первый же мой мальчик – милый и застенчивый – длительное время со мной встречался, но не решался на близость, ограничиваясь поцелуями и ласками, доводя и себя, и меня до ненормального, полуобморочного, болезненного состояния (я у него тоже была первая), пока не предложила себя сама.

  Валентин, так его звали – в тот самый знаменательный для всех девушек день долго со мной возился.

  Что-то у него не заладилось – пришлось взять 'инициативу' в свои руки, и, наконец, он 'пробил' меня, спешно и неловко, и сразу же 'выстрелил'.

  Было больно, много крови, и ни малейшего удовольствия.

  В результате – крайнее разочарование, зато я лишилась комплекса девственности...

  Потом мы с ним еще некоторое время встречались, трудно познавая азы любви. Увы, это длилось недолго.

  Так 'грязная' плотская любовь убила юношескую 'чистую', и мы расстались, впрочем, мне кажется, я по своему любила его, нам просто следовало встретиться позже, иначе, по другому...

  Спустя год я узнала, что он женился на женщине старше себя (с ребенком), быстрее всего, из-за того, что в постели с ней у него сложилось гораздо лучше, чем со мной.

  Из всего этого я вынесла основное – первый сексуальный опыт должен случиться непременно с опытным партнером (партнершей) во избежание в дальнейшем многих проблем и комплексов в жизни, порой фатальных и непоправимых...

  Тогда, почти год назад, Игорь должен был стать четвертым, самым, самым.

  Я так решила, так хотела, так чувствовала!

  Меня несло на крыльях безумия, и ничто не могло меня удержать, остановить, образумить! Юра был забыт, его не существовало.

  Действительность же превзошла все ожидания!

   Этот первый наш день любви я запомнила на всю жизнь во всех деталях и подробностях, ибо такое случилось со мной впервые.

  Это был праздник, пиршество, сказка!

   В кои веки почувствовала себя королевой – красивой, желанной, которую боготворят и наслаждаются ее наслаждением, когда ее блаженство дороже собственного удовольствия, собственных переживаний и радостей, когда мужчина одаривает, не требуя взамен ничего...

  Игорь, еще сопротивлялся, не удержался, глянул на меня, глаза загорелись, стали почти черными из-за огромных зрачков – черно-зеленый омут!

  Ноги подкосились, и я рухнула на стул, предложив, неожиданно охрипшим голосом, выпить коньяку.

  Разлил в стаканы, разломил шоколад, мы выпили, на меня он боялся смотреть, а, когда глянул, его глаза излучали такую дикую страсть, что уже через секунду мы, вскочив, неистово целовались, теряя одежды.

  Неожиданно он остановил меня и то необычное до абсурда, что творилось со мной в дальнейшем, было как бы уже не со мной.

  Скромность и стыд покинули меня, не оставив никаких тормозов.

  От глаз Игоря исходила непререкаемая сила, и я подчинилась без остатка, полностью отдав власть над собой, своим телом, душой, потеряв счет времени, не понимая, кто я, где я, что со мной.

  Но при этом, все, что он ни делал, предвосхищало мои самые сокровенные, неосознанные желания.

  Ритуал любви начался с душа. Он мыл меня, как маленькую девочку, как, наверное, моет дочку, чувствовалось, что он получает от этого величайшее наслаждение.

  Находя свои бедра излишне развитыми, немало удивилась, почувствовав вдруг поцелуй на своей попке, в недоумении повернула голову.

  В глазах Игоря было столько восхищения:

   – Я никогда не видел такого!

  Тонкий стан и вдруг поразительный контраст – у тебя удивительно красивые бедра, просто роскошные!..

  ...С неудовольствием вырвалась из тех счастливых времен в вагон электрички.

  Выходили пассажиры. А как там мой юный попутчик, который хоть как-то развлекал меня?

  Он сидел у окна и, похоже, спал. 'Все-таки милый мальчик, – думала я. – Интересно, куда он едет?'...

  Закрыла глаза и вновь погрузилась в то свое неожиданное счастье в тот первый, точнее, второй день наших встреч.

  Лежа в постели, я ждала Игоря из ванной комнаты, сама еще сомневаясь.

  А Юра? Что со мной? Что я творю?

  Ведь я напрочь теряла все, что строила, лелеяла – достаток, уверенность в будущем, само будущее!

  Последние сомнения уже оставляли меня, хоть и понимала, что пропала и качусь к пропасти! Изменить что-либо была не в состоянии!..

  Пришел Игорь. Застыл.

  Засмотрелся, не решаясь хоть как-то осквернить, оскорбить эту 'неземную' красоту.

   Глядя в его постоянно меняющие цвет глаза, я переживала вместе с ним его восхищение.