Текст книги "Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти"

Автор книги: Иван Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Преступники из чекистов – начальствующий персонал на Соловках

Весь административный в командный персонал в Соловецком концентрационном лагере замещается исключительно из ссыльных сотрудников ГПУ. Большинство из них или активные чекисты в прошлом, или секретные осведомители (так называемые сексоты) ГПУ. Тип в высшей степени аморальный.

Несомненно, уже всюду, везде и всем известны многочисленные и разнообразные злодеяния чекистов в России, что они совершили в течение тринадцати лет диктаторства коммунистической партии, и особенно свирепствуют в последнее время, предчувствуя грядущее возмездие, так как народная расправа в первую очередь будет с ними.

Вследствие достаточного осведомления о преступной работе чекистов я не буду здесь подробно характеризовать тип чекиста; тип, правда, оригинальный в наш век, как продукт русской революции, а буду лишь указывать на редких экземпляров этого типа при описании Соловецкой каторги.

Здесь же ограничусь обобщением этого типа. Каждый активный чекист есть озверевший человек, утративший, в моральном смысле, образ и подобие человека.

Так вот из этой категории людей само ГПУ исторгает еще преступный элемент и ссылает его на Соловки. Все сосланные на Соловки чекисты отбывают наказания за разные служебные преступления, – в большинстве случаев за злоупотребления и превышения властью, другими словами, за особую, энергичную и активную деятельность по линии работы самого же ГПУ, то есть, по уничтожению политических врагов; в чем многие из них (укажу в свое время) так переусердствовали, что само ГПУ недовольно их работой и отправило их в изоляцию на Соловки.

Теперь предлагаю читателям мысленно представить в своем воображении, что же представляют из себя ссыльные чекисты на Соловках.

Сами по себе все сотрудники ГПУ есть международные уголовные преступники. Такое определение не есть утрировка, – много было фактов, подтверждающих это, – даже за последнее время. Засим из их состава исторгнута группа преступного элемента и изолирована на Соловки.

Так вот, эти-то преступники из группы международных уголовных преступников и являются начальствующим персоналом на Соловках и им вверена судьба многих тысяч заключенных, в большинстве своем ни в чем не повинных.

Здесь, на Соловках, они проявляют особую энергию по линии чекистской работы, стараются изобретать приемы глумлений и издевательств, изощряются в придумывании способов принуждения заключенных к работам, чтобы этим самым выслужиться перед старшими чекистами центрального ГПУ. Действительно, старшие чекисты оценивают по заслугам работу Соловецких чекистов, которые в большинстве случаев получают за свое рвение досрочное освобождение. Все они не сидят назначенного им срока. Ежегодно комиссия Центрального ГПУ, приезжающая на Соловки, сбрасывает чекистам по 1, 2 и 3 года из срока их заключения.

Фактически все чекисты, сосланные на Соловки и проявившие особую энергию в деле эксплуатации заключенных и морального подавления политических врагов, сидят лишь часть срока, например, наказанные на 10 лет, отбывают иногда лишь 3, а на пять лет только 2, и получают освобождение с назначением на ответственную должность по чекистской линии.

Вот это и есть ключ к разгадке, почему такие кошмарные ужасы свирепствуют на Соловках.

Сатанинский прием ГПУ для мучений заключенных на Соловках

Другим ярким и весьма убедительным объяснением существования на Соловках такого небывало сурового и жестокого режима является тa система карательного воздействия на несчастные жертвы и эксплуатации их труда, что ГПУ применяет с ехидным коварством в Соловецком лагере принудительных работ.

Там, буквально, вся администрация, начиная с самых верхов и кончая последним десятником, состоит исключительно из тех же арестантов. Лишь только что было указано, что все старшие административные и командные должности занимают ссыльные чекисты; на все же прочие административные, хозяйственные, коммерческие, санитарные и прочие должности назначаются арестанты соответственно их специальности.

За все мое пребывание на Соловках, 1925, 1926 и 1927 г.г., во всем лагере не было ни одного вольнонаемного или назначенного из свободных граждан. (Состоящие на службе связи: авиаторы, капитаны пароходов, на почтарских лодках – к составу лагеря причислены быть не могут). Даже сам Начальник всех Соловецких лагерей из ссыльных старших, особо активных чекистов, посланный туда загладить свою вину (Какую? Об этом знают только его старшие коллеги – чекисты). При мне были Ногтев, а затем Эйхманс; о зверствах его, совместно с Глебом Бокием, помнит до сих пор весь Туркестан.

Такую систему управления Соловецкими лагерями, то есть, систему, якобы, товарищеско-арестантского самоуправления, ГПУ объясняет экономическими соображениями, ради сбережения кровных народных денег.

Такой аргумент не убедит никого из россиян. Могут лишь поверить недальновидные иностранцы, которым большевики морочат головы уже в продолжение тринадцати лет.

Мы же, россияне, знаем, что большевики не скупятся на деньги на борьбу с политическими врагами, и уже подавно менее бережливо ГПУ.

Под покровом мнимого коммунального самоуправления арестантов на Соловецкой каторге замаскированы ехидно-коварные цели и стремления ГПУ, тонко рассчитанные на психологию народных масс и испытанные в течение продолжительной тирании россиян органами ГПУ.

Назначая на все должности на Соловках исключительно арестантов, центральное ГПУ выполняет свою карательную политику через посредство самих же арестантов, преследуя свою главную основную цель, – если не уничтожить физически, то хоть бы убить морально своих классовых и политических врагов.

* * *

Если бы, не взирая на все строгие меры изоляции Соловецких Островов, какое-либо кошмарное злодеяние, совершенное там, было оглашено на материк, то ГПУ без замедления реабилитирует себя тем, что это злодеяние учинено самими же арестантами, что виновные понесут суровое наказание, а само ГПУ тут не при чем.

* * *

В практике Соловецкой каторги происходит следующее: на все ответственные должности назначаются арестанты с большим сроком наказания, 5-10 лет, притом, выявившие себя как упорно жестокосердые.

На средние и низшие должности назначаются арестанты предпочтительно из тех, которые по своему характеру, иногда физическому состоянию здоровья, способны применить суровые меры воздействия для принуждения арестантов к работам.

В условиях Соловецкой каторги большинство арестантов старается получить назначение на какую-либо должность, чтобы избежать тяжелых каторжных работ.

С целью получения назначения происходит возмутительное состязание, особенно между уголовниками, в изобретении приемов воздействия на временно-подчиненных арестантов в изощрении словесных глумлений (непрерывная трехэтажная площадная брань с применением духовно-религиозных слов в самом мерзком порнографическом смысле).

Каждый арестант, занимающий какую-либо должность, всемерно старается выполнить все приказы свыше в смысле воздействия на подчиненных арестантов для принуждения их к работам.

И это потому:

Во-первых, каждый дорожит своим местом и боится попасть на «общие работы».

Во-вторых, в случае упущений по службе или невыполнения директив воздействия на арестантов, главным образом на каэров (контр-революционеров), должностной арестант рискует подвергнуться сам наказанию: заключению в штраф-изоляторе на горе Секирной (ниже будет описано это кошмарное место); получить добавление срока наказания в 1, 2 и 3 года.

В-третьих, если должностной арестант точно выполняет все указания свыше, беспощадно эксплуатирует каторжан, как рабочую силу, и безжалостно третирует подчиненных арестантов, то такой ревностный слуга ГПУ получает сокращение срока наказания и досрочное освобождение.

В мое время было множество подобных случаев. Я укажу лишь на факты исключительные: так, начальник экономическо-коммерческой части (ведающий всеми принудительными работами) Френкель, присужденный вначале ГПУ к расстрелу, который заменили ему 10 годами Соловков, просидел там лишь 3 года, был освобожден и подучил высшее назначение; его заместитель, коварный К.С. Барков, просидел вместо 10 лет, кажется, около 5 лет. Время эксплуататорства их обоих останется в памяти на всю жизнь у уцелевших в живых соловчан.

Есть ли в мире страна, где бы арестанты в тюрьмах, или на каторге, получали награды за глумление, издевательство и избиение своих же коллег-арестантов?

Несомненно, нет, да и не было...

А вот в свободном Советском Союзе установлена такая система с целью медленного и малозаметного уничтожения политических врагов.

* * *

В жизни Соловецкой каторги происходит такое прогрессивно-усугубляющееся воздействие на узников соловчан.

Центральное ГПУ дает директивы Начальнику лагеря, или по выполнению каких-нибудь работ, или же по применению карательной системы. Тот в свою очередь, опасаясь возмездия за неточное выполнение и желая выслужиться, отдает распоряжение следующему подчиненному ему лицу в более строгом тоне с увеличением масштаба работ с усугублением мер воздействия. Этот последний, по тем же причинам, отдает соподчиненному ему лицу еще более строгое и решительное приказание, – для выполнения нормы работ выжимать без всякого снисхождения все соки из несчастных арестантов.

Таким порядком всякое распоряжение, увеличиваясь все более и более в строгости выражений и суровости требований, нисходит вниз и доходит до непосредственного выполнителя работ, десятника, в ведении которого находятся рабочие арестанты.

Этот выполнитель получает от производителя работ самый категорический приказ: беспощадно требовать выполнения суточного урока, не останавливаясь ни перед какими мерами и средствами.

На Соловках эти «какие-то меры и средства» всем и каждому понятны. Это: избиение работающих арестантов, глумления и издевательства над их личностью; а на лесозаготовках так и телесные пытки (См. главу о лесозаготовках).

Десятники, набранные в большинстве из уголовников, озверелых убийц и грабителей, применяют в полном объеме все эти меры и средства. Все это проделывается безнаказанно...

Несчастные жертвы соловецкого террора не смеют жаловаться кому-нибудь, ибо рискуют подвергнуться за это жестоким репрессиям.

Обо всем этом ГПУ прекрасно известно из донесений своих тайных агентов на Соловках.

Однако, ГПУ не только скромно молчит, но его главари потирают руки от удовольствия, что так хорошо идет работа и стремятся еще больше разжечь соловецкий террор, придумывая для этого искусные трюки.

Все же, несмотря на строгую цензуру корреспонденции и на прочие суровые меры изоляции Соловков, бывают случаи, что сведения о Соловецких ужасах доходят до материка и даже до Москвы. Тогда ГПУ умывает руки и сваливает вину на низших выполнителей его распоряжений, как переусердствовавших и как бы в подтверждение, наказывает их.

* * *

За время моего пребывания на Соловках приведу такой случай.

В 1926 году УСЛОН (управление Соловецких лагерей Особого Назначения) заключило контракт на поставку леса для экспорта заграницу.

Требовалось заготовить громадное количество бревен для экспорта и дров для лагеря.

Для выполнения этой задачи, потребовался энергичный жестокий заведующий лесозаготовительными работами.

Такой не замедлил объявиться.

Это был некто Селецкий, весьма колоритная фигура на Соловках; в прошлом он был видный заслуженный чекист, теперь же сосланный за неизвестные деяния на 10 лет. Он сам вызвался выполнить задания по лесозаготовкам, надеясь заслужить снисхождение и получить досрочное освобождение. Селецкому были предоставлены необычайные права: права расстреливать на месте без суда тех, кто откажется выполнить суточный урок (так было сказано в приказе по Соловецкому лагерю).

Результаты работы Селецкого не замедлили проявиться в следующем: зимою рано утром, еще Кремль не пробуждался, прибывал в Кремль транспорт с лесозаготовок с жертвами лесозаготовительных работ.

На этом транспорте лесозаготовки присылали на двух-трех санях груды трупов, якобы, умерших, на самом деле забитых до смерти или замерзших, так как казенной одежды не было: работали в своей; многие полуголые; тут же приводили группу лесорубов с отмороженными руками и ногами, а сзади саней шла партия окровавленных избитых и изувеченных лесорубов, которые выжили все пытки, а сейчас отправляли их, как слабо-сильный элемент, не поддающийся воздействию.

В лесу, на местах работ, некоторые лесорубы, доведенные до отчаяния, отрубали себе кисти рук или ступни ног. За это, согласно приказа, угрожал расстрел, но лесорубы хотели этого, как избавления от мучений. Другим «счастливчикам» удавалось найти какую-нибудь бичевку, чтобы сделать петлю и они вешались на деревьях; иные «счастливчики» ухитрялись проскользнуть через цепь конвоиров, убегали на озеро (на Соловках 462 озера), прорубали топором прорубь и топились.

Я применил здесь слово «счастливчики» совсем без всякой утрировки. На самом деле было так: когда оставшиеся в живых лесорубы, окруженные цепью конвоиров узнавали, что товарищ Н бежал на озеро и утопился, то искренно завидовали ему, как «счастливчику». На смену выбывших из строя лесорубов набирали новых жертв и отправляли их на лесозаготовки.

Все каторжане-соловчане дрожали от кошмарного ужаса...

Многие, более или менее здоровые, ждали с ужасом отправки на убой...

Каким-то путем стало известно об этом в Москве.

Центральное ГПУ всполошилось, приказало произвести расследование.

Расследованием была установлена картина кошмарных зверств и изуверств над лесорубами с целью принудить их к выполнению непосильных суточных уроков.

Конечно, само ГПУ приняло меры, чтобы не было огласки, а для успокоения соловчан были наказаны низшие исполнители предначертаний ГПУ: технические руководители, нарядчики и десятники.

После этого было короткое затишье на лесозаготовках, а затем все пошло по-старому.

Вот какие коварные методы применяет ГПУ для уничтожения своих политических врагов.

Подобное коварство наблюдается всюду и везде в практике всех органов ГПУ.

Состояние Соловецкой каторги на чрезвычайно-военном положении

Для внутреннего казарменного порядка на Соловках применена военная организация.

В хозяйственно-административном отношении Соловецкий лагерь разделяется на отделения. Проводя параллель с Советским Союзом, о чем упомянуто в начале, отделения соответствуют, как бы, автономным областям Союза. Всего на Соловецких островах шесть отделений: Первое, главное с Центральным Управлением Соловецкими лагерями, находится в Кремле. Прежде здесь находилась святая обитель Соловецкого мужского монастыря со многими храмами, часовнями, солидными корпусами с кельями для иноков. Теперь все это приспособлено под тюрьму. Кремль обнесен высокой каменной стеной.

Второе отделение на островах Боль. и Мал. Муксольма; третье – в бывшем монастырском Ските Савватьево; четвертое, или штраф-изолятор, на горе Секирной; пятое на острове Анзер и шестое на Кондострове.

В каждом отделении заключенные распределены по ротам. Роты делятся на взводы.

Во главе всех рот поставлен лагерный староста. Отделением заведует Начальник отделения, назначаемый из числа старших и заслуженных чекистов, особенно прославившийся при вольной практике своей жестокостью, зверством и прочими чекистскими замашками, а теперь сосланный за свои художества, притом, обыкновенно, на продолжительный срок.

В мое время особенно свирепствовали двое: начальник Штраф-Изолятора Антипов, дикий садист, и начальник VI отделения на Кондострове, Райва, у которого в течение зимы 1926–1927 г., или шести месяцев, из числа 560 человек всего отделения было отправлено на тот свет 350 человек, или 62%. После той зимы Кондостров получил название: «Могилевская Губерния».

Состояние Соловков на военном положении имеет целью применения самых суровых карательных мер против заключенных, преследуя основную задачу, – медленно уничтожить или, по крайней мере, морально убить своих политических противников.

* * *

Мало того, Соловки официально именуются так: «Соловецкий лагерь принудительных работ Особого назначения ОГПУ». Само название показывает, что Соловки находятся на чрезвычайном положении. Если принять во внимание, что для ГПУ не существует никаких юридических норм, для него нет писанных законов, оно произвольно применяет самые ужасные карательные меры, вплоть до того, что как за уклонение от работ или хроническое невыполнение суточного урока лесорубы подвергаются расстрелу тут же на месте работ, – то представляется каждому вообразить, какой ужас смерти витает над несчастными жертвами ГПУ на Соловках.

* * *

Существующий на Соловках кукольный военный режим введен исключительно для морального угнетения. Особенно тяжело переносить духовным лицам разных религиозных культов и наипаче представителям высшего духовенства: архиепископам, епископам, архимандритам и др. Все они обязаны становиться в строй рядом с самой зловонной мразью из шпаны и выполнять по командам перестроения и маршировать.

* * *

При существующей военной организации несчастные соловчане-каторжане имеют над собой многочисленное начальство.

Так, во время работ заключенный находится в суровом подчинении производственного начальства (десятника, нарядчика, технического руководителя, производителя работ и начальника предприятия); возвратившись в тюремную казарму, здесь окружает его сонм военного начальства (комвзвода, командир роты, батальона, дежурный по роте, дежурный по лагерю, лагерный староста, его помощник и представители административной части (это соловецкое ГПУ).

Все начальствующие персонажи всемерно стараются показать свою власть над несчастными узниками, чем отличиться в глазах начальства; многие из них, а к числу их относятся все чекисты, прибегают при каждом случае к разного рода глумлениям и издевательствам.

Арестанты, получающие из дому посылки и денежные переводы, подвергаются вымогательству со стороны многочисленного начальства, так как взятничество на Соловках развито до крайних пределов.

Вот каково военно-административное устройство Соловецкой каторги и кто составляет начальствующий персонал. Это краткое предварительное описание послужит для сомневающихся разгадкой тех ужасов, что свирепствуют на Соловках, тех глумлений и издевательств, которые, как неотъемлемые обряды Соловецкого режима, выполняются ежедневно над личностью Соловецких узников.

Глава 3
В преддвериях ада

• Зимнее накапливание несчастных узников на Соловки.

• Процедура, комедии судебного разбирательства органами ГПУ.

• Ударники красного террора или массовые наборы новых жертв для заточения на Соловки.

Зимнее накапливание несчастных узников на Соловки

В течение долгой приполярной зимы Белое Море сковано льдами и Соловецкие острова, изолированы от всего мира. Всякое сообщение островов с материком прекращается, – почему не бывает присылки новых партий заключенных.

В течение зимы происходит накапливание массового укомплектования для Соловецкой каторги прежде всего на пополнение убыли, происходящей от громадной смертности, а затем с каждым годом число соловецких узников непомерно увеличивается, и ныне достигает колоссальной цифры.

Круглый год, и вот уже в течение тринадцати лет все органы ГПУ ведут денно, а главным образом и преимущественно нощно, энергичную работу по ликвидации своих классовых и политических врагов. Постоянно вылавливаются все лица, сколько-нибудь вызывающие подозрения или даже сомнения в их политической благонадежности.

В последнее время предпринят террористический поход против домовитых крестьян, против троцкистов и людей религиозных.

Все вылавливаемое предварительно заточается в подвалы ГПУ. Затем производится сортировка их органами ГПУ; главным образом Центральным Московским, и многими отделами ГПУ автономных республик, областей и округов.

Видных лиц, вызывающих опасения, расстреливают в глубокой тайне под покровом ночи; других присуждают на Соловки и третьих отправляют в ссылку в отдаленнейшие северные области Сибири. Лишь немногие ускользают на свободу из цепких когтей ГПУ.

* * *

Из всех правительственных органов Советской власти наибольшей продуктивностью работы выделяется работа ГПУ. Человеческие жертвы его бесчисленны. Достаточно указать, что от прежних привилегированных классов мало осталось следа. Мало на свободе интеллигенции и прежней буржуазии. Многие из них уничтожены органами ГПУ; другие находятся в тюрьмах, или на Соловках, или сосланы в отдаленные области. Оставшиеся в живых и на свободе, так терроризированы, подавлены и угнетены, что о своем существовании не подают никакого признака. Весьма поредели ряды духовенства всех религиозных культов и особенно много уничтожено духовенства православной Церкви.

Словом, заслуги ГПУ перед диктаторствующей партией колоссальны.

Демагогия ГПУ распространяется на все государственные и общественные управления и заведения, a все граждане, рабы диктаторствующей партии, само собой находятся всецело во власти ГПУ.

В настоящее время фактически диктаторствует ГПУ, лишь прикрываясь, как флером, пролетарской диктатурой и находясь пока в подчинении Сталина и его клевретов.

Все, присужденные зимой к ссылке на Соловки, остаются временно до открытия навигации на Соловки в местных тюрьмах.

Таких несчастных жертв скапливается за зимний период многое множество во всех тюрьмах Советского Союза.

Весьма понятно, – настроение их крайне подавленное и весьма угнетенное. Все они знают о Соловецких ужасах и готовятся к суровым страданиям и тяжелым мучениям.

Под таким тяжелым гнетущим впечатлением осужденные на долгий срок, 5-10 лет, часто кончают самоубийством еще задолго до ожидаемой отправки на Соловки.

Вместе с осужденными и обреченными уже на страдания во всех тюрьмах содержатся, также во множестве, граждане, которые ожидают решение своей судьбы: это так называемые подследственные.

Позволю уклониться в сторону от общей темы и расскажу о трагическом положении подследственных.

В числе их всегда много политических или по большевистской терминологии «каэров» (контр-революционеров).

Большинство из них арестованы без всякого повода и причины. Вся вина их в том, что в прошлом они или принадлежали к привилегированным классам или состояли на государственной службе при старом режиме.

Судьба этих нечастых крайне не определенна.

Сами они не знают никакой вины за собой.

Лишь только было сказано, что «все прежние люди» стараются в жизни прятаться от всех и уж подавно избегают каких-либо политических разговоров.

Помню, как они в ожидании приговора припоминали все прошлое перед арестом, чтобы лишь по догадкам предположить за что арестованы, но при полном напряжении памяти не могут найти даже намеков на какой-либо преступный замысел, почему в большинстве случаев не могут предположить, какая статья Уголовного Кодекса будет применена к ним и какое грядет наказание им.

Положение их крайне тяжелое и неопределенное: с одной стороны, не зная за собой никакой вины, они могли бы рассчитывать быть отпущенными на свободу, что бывает редко: с другой стороны, находясь в неведении, что им инкриминируется, а, следовательно, неизвестно, какое последует наказание, они готовится ко всевозможным сюрпризам: или отправят в ссылку, или посадят в тюрьму, или заточат на Соловки, или... или... даже расстреляют (что бывает при «ударниках красного террора»). Вот в таком трепетном ожидании они находятся обычно несколько месяцев, ожидая приговоров мнимых провокаторских судебных органов ГПУ.

Для полноты картины здесь не лишним будет описать процедуру шутовских судебных разбирательств в учреждениях ГПУ.