355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Зайцев » Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти » Текст книги (страница 12)
Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 19:42

Текст книги "Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти"


Автор книги: Иван Зайцев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Кошмарные условия заточения штрафников на Секирке

Ознакомлю вкраце с сим чудовищным карательным местом, как коварным творчеством ГПУ.

* * *

Гора Секирная есть самая высокая на Большом Соловецком Острове. Да, собственно говоря, единственная, ибо все другие возвышения, следуя географическому определению, надо отнести к холмам, покрытом лесом.

* * *

В двухэтажном здании, занятом теперь под изолятор, прежде, в славное время процветания Соловецкой обители, вплоть до нашествия озверелых вандалов, банд ГПУ, были два глубокочтимых Православных монастырских храма, привлекавшие для молений тысячи богомольцев.

В каждом этаже был особый храм, трехпрестольный, главным алтарем и двумя приделами (боковые алтари).

Теперь же место это, прежде священное, переделано в самую суровую жестокую темницу, какую видел ли когда-либо мир, превращено в мрачную катакомбу для мучений и терзаний несчастных жертв всероссийского красного террора...

Все, что могло бы напоминать о прежних храмах, конечно, было выломано и убрано.

Прекрасная иконопись на стенах храмов была скверно и грубо заштукатурена.

Прежние боковые алтари переделаны в карцеры, где теперь происходят избиения строптивых и обезумевших от кошмарного режима штрафников и бесчеловечное насильственное одевание на них смирительных рубах. В верхнем этаже, где в храме был расположен Святой Жертвенник, теперь стоит огромная «параша» для большой нужды («параша» – большая кадка с положенной на ней доской для ног).

* * *

Применяясь к распланировке сего двухэтажного здания, ГПУ придумало придать штраф-изолятору двойственную организацию.

Для верного уяснения читателями определим значение «штраф-изолятора», как «тюрьма на каторге».

Двойственность организации изолятора выявляется в следующем: в верхнем этаже расположен «верхний штраф-изолятор», а в нижнем помещаются штрафники «нижнего изолятора».

Различие между ними в суровости режима. Заключенные в «нижнем изоляторе» имеют некоторые облегчения в сравнении со штрафниками «верхнего изолятора».

Сначала все прибывающие на Секирную новички заточаются в «верхний штраф-изолятор».


По прошествии более или менее продолжительного времени, когда администрация «изолятора» убедится, что заключенный «перевоспитан» – это по-«чекистски», а по-человечески – морально убит, то его снимают в нижний изолятор.

* * *

Штрафники верхнего изолятора содержатся в невыносимо кошмарной обстановке...

Варварские условия для заточенных в этом пекле коммунистического ада на Секирке изобретены, как бы преднамеренно, с целью убить в человеке морально-духовное существо, уподобив его тварям земным, искалечить его здоровье, чтобы он сошел скорее с земной сцены и тем избавил ГПУ от излишней обузы...

Но, откажемся от утверждения или отрицания этих предположений, ибо это завело бы в непроходимые дебри моральных рассуждений.

Ограничусь лишь характеристикой этого страшного узилища.

* * *

Главною сугубо-суровою особенностью содержания заточенных в верхнем изоляторе является та бесчеловечная пытка, что штрафники должны сидеть полуголыми. Каждый может иметь на себе лишь нижнюю рубашку и кальсоны.

Все сидят босые с непокрытой головой. Абсолютно все вещи отбираются у них на все время заточения.

У многих из уголовников вместо рубашек и кальсон висят одни лохмотья. У всех мнимое белье приняло от давности пепельно-землистый цвет.

Нужно лишь представить себе, что несчастные узники изолятора сидят в таком виде в холодном каменном, неотапливаемом здании, притом громадной высоты, которое они должны согревать своей теплотой...

И это в холодную приполярную зиму...

Я сидел в верхнем изоляторе с 20 сентября но 10 декабря. В это время на Соловках была, довольно суровая зима. Правда, в конце ноября вследствии массовых простудных заболеваний, и благодаря настойчивым ежедневным слезным мольбам, начальник IV отделения (это изолятор) Кучьма разрешил поставить железную печку (времянку), которую топили лишь на ночь с 20 до 24 часов.

Такое согревание громадного высокого здания одной железной печкой, не более не менее, как призрак.

Теплоту ощущали лишь близлежащие к печке арестанты.

Тот же Кучьма допустил и другое послабление: он разрешил выдавать штрафникам на ночь по одному предмету из верхнего одеяния, – или пальто, у кого есть, или пиджак. Большинство «шпаны» не имеет никакого верхнего одеяния, то они проводили все время в полуголом виде, и так пребывали несколько месяцев...

Раньше, во времена тиранства на Секирной начальника отделения Антипова, страшного зверя, кровожадного садиста, никаких послаблений не было; все сидели и днем, и ночью полуголые. Помещение никогда не отапливалось; за малейшее нарушение Антиповского режима штрафников подвергали избиениям, и прочие жестокости свирепствовали в то время.

* * *

Вот распорядок дня в верхнем штраф-изоляторе.

В 6 часов утра частые удары колокола, как пожарная тревога, раздаются в коридоре... Это сигнал «подъема».

Еще колокол не перестал гудеть, как внутренний часовой кричит: «Поднимайся, мигом! Сдавай барахло, живо!».

Все штрафники быстро соскакивают с нар, несут свои пожитки, выданные на ночь для мнимого согревания, бросают их в общую кучу для относа в цейхауз.

После команды «Поднимайся» медлить со вставанием опасно, так как уборщики обходят сейчас же нары и поднимают лежащих ударами палок.

Когда первый дневной акт кошмарного мытарства Соловецкого ада исполнен, тот же внутренний часовой командует: «Садись по местам! Прекрати разговоры! Ни слова больше!»... Все усаживаются в ряд на нары, спустив ноги. При многолюдстве в изоляторе сидят в два ряда; – второй ряд посередине нар, подогнув под себя ноги. В таком положении все сидят молча... Можно лишь шепотом, и то украдкой от часового, перебрасываться словами с ближайшими соседями.

Через несколько минут после подъема уборщики приносят деревянные вонючие ушаты с кипятком и несколько кружек. Обыкновенно одна кружка на троих. Утром, конечно, ни у кого не было ни крошки хлеба, желающих пить кипяток без хлеба бывает не так много.

* * *

В 7 часов снова тревожный колокол, – это сигнал на поверку. Штрафники мигом спрыгивают с нар и строятся в проходе в несколько шеренг, в зависимости от многолюдства узников.

Приходит дежурный по отделению и староста и выполняют обезьянью комедию поверки.

Казалось бы, бессмысленно делать поверку в таком непроникновенном каменном каземате. Как везде на Соловках за несогласованный ответ на приветствие начальства обычным собачьим лаем «Здра» или за вялый расчет по порядку наказывают всех выдержкой на стойке на полчаса или на час, в течение которых заставляют многократно выкрикивать: «Здра! Здра!»...

Здесь это наказание, помимо морального глумления, усугубляется физическим издевательством, так как заключенные узники стоят босые на холодном цементном полу, причем по полу гуляет все время холодный зимний сквозняк от щелей двери к разбитым окнам.

После поверки опять все сидят молча и ждут очередного акта повседневной комедии.

* * *

Следующий номер – это умывание.

Уборщики приносят ушат холодной воды и несколько грязных полотенец из числа отобранных у штрафников. Желающие подходят к ушату. Уборщик поливает ковшом воду на руки умывающихся. Холодная вода течет под ноги босых. Охотников мать свое лицо обычно мало, многие опасаются стоять босыми ногами в луже холодной воды.

Шпана, предпочитает умываться раз в две недели, – это в бане. Собственно говоря, в бане только и можно умыть лицо, а не больше. При посещении бани время для мытья дается 15–20 минут и одна небольшая шайка теплой воды. Все же водят в баню, чтобы показать, что и у нас, как у культурных людей.

* * *

В 12 часов бывает суточное принятие пищи. Это не есть обед.

В штраф-изоляторе нет никаких ни обедов, ни ужинов, ни завтраков... Пища, притом весьма скудная, принимается единожды в сутки, в полдень.

В 11 часов совершается, тщательное деление хлеба, на так называемые «пайки», по одному фунту черного хлеба в сутки на человека (Хлеб, конечно, выпечен из непросеянной муки, часто с примесью суррогатов).

* * *

Затем уборщики приносят ушаты горячей пищи; ее составляют: мутная жидкость, именуемая супом, такого же качества и тех же сортов, что и в Кремле, и три-четыре ложки каши, преимущественно пшенной. Вот и все суточное питание.

Фактически надо считать питательным продуктом лишь один фунт черного хлеба в сутки.

Не надо забывать, что такое питание продолжается не неделю, или две, а несколько месяцев, вплоть до года.

Вообразите себе, какой вид прижимают несчастные узники, просидевшие нисколько месяцев!..

Я описывать не буду этих мрачных теней, – в какую я сам лично превратился после двух месяцев пребывания в верхнем штраф-изоляторе...

Если в Кремле недостаточно питание, то там некоторые имеют возможность восполнить чем-нибудь. Здесь же абсолютно никому ничего нельзя.

Штрафники изолятора, как состоящие на карцерном положении, лишены всего: они не имеют права купить что-либо, хотя бы имели на хранении деньги; им не выдают посылок, прибывших из дому, им не передают писем, получаемых на их имя; сами они не имеют права писать кому-либо; им не разрешается читать что-либо, и прочее, и т. д...

Одним словом, это заживо погребенные в этом страшном узилище...

* * *

Само собой, при таких кошмарных условиях содержания, при таком жалком голодном питании, бывает много заболеваний.

Заболевших отправляли в лазарет, в Кремль, или в околодок, в Савватьево; но лишь тогда, когда они не могли уже двигаться...

Какая их судьба была в дальнейшем, – все покрыто мраком неизвестности.

Среди штрафников было много больных цингой.

Конечно, для показа и для бумажной санитарной отчетности им выдавали улучшенное питание... Как вы думаете, какое это было улучшение? Да выдавали добавочного по полфунту черного хлеба и на двоих одну воблу.

* * *

В конце ноября, это уже второй месяц моего пребывания в верхнем изоляторе, когда мы были крайне истощены, а наступили сильные холода, то для поддержки наших ослабевших организмов лекарь изолятора, Плотников, выпросил в Кремле присылки тюленьего жира. Этот жир применяется для смазки машин. Вещество весьма вонючее и противное на вкус. Перед принятием пищи выдавали нам по столовой ложке.

Как не противна эта жидкость, однако, все с радостью пили ее...

* * *

Самым мучительно тяжелым временем для узников изолятора это был вечер, когда все мрачные, подавленные, сидели молча на нарах в слабо освещенном каземате, придавляющем своей громадой. Многие тряслись от холода, постукивая зубами.

* * *

В сильные холода некоторые дежурные по отделению разрешали составлять группы для согревания.

Это делалось таким образом: четыре человека, сидя на нарах, прижимались спинами плотно один к другому, наружную часть тела согревали, хлопая ладонями, по плечам, бокам и ногам. У нас были даже выработаны приемы, как бы групповой гимнастики, – все делали по команде; приемы выполняли по счету. И выходило хорошо... Это гораздо удобнее, чем каждый отдельно будет хлопать себя и беспокоить других...

* * *

В 20 часов была вечерняя поверка.

Сейчас же уборщики приносили кучей разные пожитки, выдаваемые на ночь для мнимого укрытия от холода...

Мне выдавали мое осеннее пальто.

Нужна особая изобретательность, чтобы одну вещь использовать и как подстилку и – в то же время укрыть ей от холода все части тела.

Большинство «шпаны» не получало на ночь никаких пожитков, так как они и раньше были полуголые, то они составляли согревающие группы, то есть, образовывали кучу переплетшихся человеческих тел.

* * *

Редкая ночь проходила спокойно.

Часто карцерные нарушали ночной покой...

В карцер запирали в большинстве случаев штрафников строптивых, непокорных, или вернее говоря, пришедших в ненормальное состояние, обезумевших от переживаемого кошмара... Иногда ночью они поднимали крик, шум, стук, ругань...

По тревожному колоколу часовой вызывает «надзор»...

Те прибегают в карцер с наганами в руках, начинают успокаивать... и одевать смирительную рубаху...

* * *

Подавляющая сила кошмарной обстановки так пагубно отражается на заточенных узниках, что с течением времени некоторые теряют, в духовно-моральном значении, образ и подобие человеческое... уже они духовно подавлены и морально убиты...

У них открыто выявляются одни лишь животные инстинкты... Другие впадают в сильное возбуждение, что приводит к усмирению их в карцере... в так далее...

Какое богатство и разнообразие объектов для психологических наблюдений!..

* * *

Многие были бы готовы покончить расчеты с жизнью, если бы были к тому возможности.

Но администрация изолятора предупредительно принимает все меры, чтобы предотвратить случаи самоубийств...

Все же уголовники изощряются в изобретении способов как бы искалечить себя, чтобы был предлог для поступления в лазарет.

Для примера расскажу наиболее типичные случаи самоувечья.

1) Неподалеку от меня на нарах помещался уголовник Королев. Он выдавил незаметно оконное стекло, разбил стекло на мелкие кусочки кружкой для кипятку, затем закатывал куски стекла в мякиш хлеба и проглатывал... Всего, по его признанию, он проглотил более полукружки разбитого стекла. Само собой, вскоре открылись боли в желудке и в кишках, и открылось сильное кровотечение. Его отравили в лазарет. Позднее я узнал, – он умер в лазарете в страшных мучениях.

2) Для резки хлеба при делении его на «пайки» выдавали большой кухонный нож. Однажды резчик отвлекся и положил нож на стол. В миг подбежал «шпаненок», схватил нож и отрубил себе пальцы на левой руке, и этим достиг своей цели, – его отправили в лазарет...

3) Когда, после настойчивых слезных просьб была поставлена, железная печка для согревания, то в первое время были такие случаи. В начале топили печку сами штрафники. Когда вечером, во время топки, раскаляли печку до красна, то объявлялся кто-нибудь охотник, на самооувечье, который прикладывал свою мужскую отличительную принадлежность к раскаленной до-красна печке.

Конечно, происходил страшный ожог. Вскоре образовывался нарыв. Любитель-самоувечник записывался в околодок и здесь заявлял лекарю, что он болен венерической болезнью. Лекарь, не разобравши в чем дело, отправлял его в лазарет. Однако, вскоре сам лазарет открыл тайну. Видимо, кто-то из самоувечников сознался. Было сообщено в изолятор. Тогда было строжайше запрещено подходить кому-либо к печке, а топку печки возложили на уборщиков.

* * *

Соловецкий лагерь принудительных (каторжных) работ Особого назначения ОГПУ изобилует множествам кошмарных фактов и выпукло выдающихся по жестокости эпизодов, которые, вследствии своей оригинальности, напрашиваются быть оглашенными во всеобщее сведение на общественный суд культурных народов...

Но, во избежание многословия, мы не будем вспоминать эти факты и выделять их из общей многочисленной серии, а оставим разбор их специалистам исследователям недалекого будущего...

* * *

Полагаю, что мое простое, правдивое и беспристрастное описание в достаточной степени иллюстрирует картину коммунистической каторги на Соловках.

Поэтому нагромождение многих фактов не внесет чего-либо нового.

Заключение
Исполнен долг, завещанный соловецкими страдальцами

Закончив мое мрачное повествование о режиме Соловецкого лагеря, я исполнил нравственный долг перед моими коллегами, Соловецкими узниками.

Многие из узников ОГПУ, не только на Соловках, но я в других местах заключений надеясь с детской наивностью на проявление сострадания и человеколюбия со стороны свободных цивилизованных народов, объясняют себе молчание культурных народов тем, что цивилизованный мир не осведомлен верно и правдиво об истинном невыносимо-тяжелом положении, в каком эти несчастные пребывают, и они духовно заклинают каждого счастливчика, выбравшегося из Советского рая и перенесшего лично все ужасы на Соловках, переживаемые ими теперь, рассказать обо всем словами очевидца...

* * *

В данный момент я глубоко счастлив и морально удовлетворен, что выполнил страстное желание многих соловчан поведать цивилизованному миру об их страданиях, мучениях, о претерпеваемых ими глумлениях и издевательствах...

* * *

Да пусть же всякий и каждый, не утративший еще духовной восприимчивости, в ком бьется еще отзывчивое сердце, прочтя мое мрачное описание, мысленно представит себе, что в подтверждение моих простых, правдивых сказаний раздаются оттуда, с далекого Севера, плач и стоны многих тысяч несчастных узников, заточенных в данное время на Соловках... им вторят, как эхо, вопль и стенания сотен тысяч других Россиян, томящихся в многочисленных и разнообразных тюрьмах Советского Союза, в концентрационных лагерях, на принудительных работах и в ссылках в отдаленнейших северных холодных областях Сибири...

Вопли и стоны страждущих россиян не тревожат сердца культурных народов

Но, к великому прискорбию, исступленные вопли измученных, угнетенных и терроризованных Россиян не тревожат сердца просвещенных свободных народов: – они с бездушным хладнокровием не замечают молящих взоров, устремленных к ним с просьбой об избавлении от небывалой еще кабалы...

* * *

Вот уже более тринадцати лет, как культурные народы всего мира безмолвно присутствуют при Великой Трагедии Русского Народа...

Как общеизвестно, – за это время не было ни одной какой-либо серьезной демонстрации, политической или моральной, по поводу злодеяний творимых большевиками в России.

Не было ни одного единодушного запроса ни в одном из парламентов всех стран.

Все иностранные политики и дипломаты пришли, как бы, к единодушному заключению, что творящиеся ужасы в России есть неотразимый ход истории. Если вы, дальновидные господа, непогрешимы в вашем мудром заключении, то, в силу исторической последовательности, остерегайтесь, как бы эта неотразимая историческая волна не захлестнула и вас...

* * *

Какие же причины тому, что цивилизованные народы нашего культурного XX-го века остаются до сих пор безмолвными зрителями сатанинской вакханалии красных палачей в России?

Причины мирового попустительства неслыханной тирании в России можно отнести к двум категориям, – к причинам политического характера и к причинам морального порядка.

Крупные политические причины нижеследующие:

Во-первых, Правительства некоторых иностранных государств абсолютно не заинтересованы в восстановлении и возрождении России; наоборот, их искреннее желание, возможно больше ослабить Россию, расчленить ее, и тем подготовить распадение для будущего.

Во-вторых, социалисты Западной Европы играют ныне большую роль в международных взаимоотношениях.

В некоторых странах, как, например, в Англии у власти сейчас представители II-го интернационала. В других социалисты входят частично в правительство, или оказывают давление на правительство.

Социалистам всех мастей и оттенков совершенно не улыбается трагический конец коммунистического эксперимента в России, ибо это подорвет в корне учение некоторых социалистических партий преследующих в своей конечной цели переход к коммунизму в чистом виде.

В-третьих, наконец, Правительства некоторых государств Европы и Азии, находясь в слепом экономическом соперничестве между собой, поддерживают дипломатические сношения с Советами, а иные даже заключают дружественные соглашения, не только экономические, но и военные. Таким образом, пребывая под гипнозом оптимизма, они не замечают, что этим самым они роют могилы своим народам.

Политическая слепота и преступное попустительство безнаказанно не пройдут...

Если порою, во время крупных политических демонстраций СССР, большевики глумятся и издеваются над чучелами некоторых государственных мужей, то, может быть, придет время, когда государственные деятели за свое небрежное прекраснодушие подвергнутся лично глумлениям и издевательствам, а их нынешние сподвижники будут переносить все то, что ныне претерпевают Россияне на Соловках.

Наше время – эпоха преобладания материи над духом, – отсюда ослабление веры и благочестия, упадок высокой морали

Но причиной всех причин безнаказанной тирании Русского Народа, открытых наглых посягательств на все святое, исторически веками созданное Русским Народом, – являются причины морального порядка.

Если мы проследим историю христианской эры, самой прекрасной в истории человечества, то мы, при тщательном анализе, не обнаружим ни одной эпохи в жизни народов Европы, чтобы абсолютно все народы оставались бесчувственными, безучастными зрителями исторического события, – когда, или какой-либо народ пребывал в политической зависимости и экономической кабале другого народа (Славяне на Балканах), или один класс общества эксплуатировал на положении даровой рабочей силы другой класс (крепостное право), или же одна группа людей владела, как животными, другими людьми (рабство).

История свидетельствует нам, что всегда на защиту или освобождение подневольных народов выступали другие народы, увлекаемые благородным порывом сострадания и человеколюбия, или же за освобождение угнетаемых классов ратовали просвещенные гуманисты.

* * *

В переживаемую нами жуткую эпоху все Россияне, населяющие громадные пространства Российского Государства, переживают великую жизненную трагедию, перенося суровые страдания и жестокие мучения, претерпевая утонченные глумления и издевательства...

Ныне там, в России, уничтожаются открыто и вызывающе нагло целые классы общества; там открыто преследуются все религии, совершаются безнаказанно цинично-кощунственные издевательства над чувствами верующих в Единого Истинного Бога.

Такая коварная сатанинская вакханалия продолжается уже четырнадцатый год...

И цивилизованный мир безмолвствует...

Какая тому причина? Кем и чем околдованы культурные народы?..

Причина тому одна, которая является главной из причин продолжительной трагедии Русского Народа, и, возможно грядущих бедствий во всем мире...

Причина эта – ДУХОВНОЕ ОБНИЩАНИЕ НАРОДОВ.

Люди углубляются все ниже и ниже в грубый материализм, отсюда громадное неравенство в материальном благосостоянии, что и является причиной классовой борьбы.

Мы переживаем время преобладания материи над духом... вследствие чего ныне наблюдается упадок веры и благочестия, утрата высокой морали...

Мы подошли вплотную к вопросу весьма сложному и животрепещущему, к вопросу первостепенной важности и исключительного интереса...

Но не будем вдаваться в дебри психо-философских рассуждений...

Для подтверждения допущенной характеристики переживаемого нами времени, – «духовное обнищание народов», мы обратимся к неоспоримому Свидетелю, к той же истории.

* * *

Для сопоставления возьмем эпоху наивысшего торжества духа над материей, эпоху расцвета искреннего (а не показного) христианства, эпоху господства высокой морали среди благородного рыцарства, – именно, эпоху Крестовых походов.

В те далекие времена Святые для христиан места в Палестине были завоеваны турками-османами.

Однако, турки-османы не преследовали христиан за их вероучение.

Тем не менее, в те времена, когда Вера была горяча и крепка у христиан, когда благочестие было жизненным правилом, претило христианским сердцам и оскорбляло их чувства, что Святые Места находятся под властью басурман.

В ту красивую пору был всеобщий религиозный подъем и стремление участвовать в Крестовых походах для освобождения Св. Гроба Господня.

Ныне все человечество является свидетелем, небывалых и неслыханных еще в истории всех стран, времен, и народов гонений и хулений веры в Единого Истинного Бога, что творят нагло и открыто коммунисты в порабощенной России.

Однако, верующие всех религиозных культов безмолвствуют.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю