![](/files/books/160/oblozhka-knigi-mashiny-rossiyskoy-imperii-53723.jpg)
Текст книги "Машины Российской Империи"
Автор книги: Иван Крамер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Близкий раскат грома прозвучал, как театральный звуковой эффект из-за кулис. Я приближался к инженеру, одновременно и напуганный, и очень злой.
– Барыш… судары… Что вы себе позволяете?! – залепетал он по-английски, отступая. После толчка в спину котелок слетел с его головы и упал на пол.
– Заткнись! – выпалил я тоже на английском, осознав, что впервые бросил это слово в лицо взрослому человеку. – На кого ты работаешь, Брутман?
– О чем вы?!
– Предатель! – бросил я. Разум с воображением испуганно затихли. Я действовал на грани своей решимости, сам напуганный до крайности, ожидающий, что вот сейчас всё пойдет вразнос, Брутман закричит и с кулаками набросится на меня, прибежит коридорный, потом швейцар, носильщики, полиция…
– Я никого не предавал! – залепетал он, продолжая пятиться. – О чем вы говорите?!
– Ты – предатель Британской короны! – я показал в сторону купола. – После взрыва начнется война между нею и Россией, ты это понимаешь?
– Что вы несете?! – в его голосе не было ни капли убедительности. Инженер допятился до дивана, ткнулся в него и сел, кажется, даже не заметив.
– Кто устроил взрыв – разберутся быстро, – я навис над ним. – Поймут: виноват ты. Во всем обвинят Британию и… Думаешь, война сейчас в интересах твоей страны? Россия сильна как никогда!
– Да кто вы такая? Вы… – он пригляделся. – Постойте, да вы же юноша!
Брутман попытался встать, но я толкнул его пятерней в лицо, опрокинув обратно.
– Ты что делаешь?! – завопил он. – Кто ты такой, чертов щенок?!!
Тогда я ударил его наотмашь – закатил пощечину, такую сильную, что на бледной щеке инженера запечатлелся отчетливый след пятерни.
Это стало неожиданностью для нас обоих, и на несколько мгновений мы замерли, ошарашенно уставившись друг на друга. А потом инженер сдался. Он зримо, явственно сломался, как тогда, в радиовагоне перед мистером Чосером.
Вилл Брутман – слабак, осознал я. Возможно, он великолепный механик, конструктор, инженер, но сила воли у него, как у котенка. Если бы он был другим, то просто не очутился бы в такой ситуации. Он – слабак, но я – нет, а значит, я могу сделать с ним все, что захочу.
И понимание этого как-то резко все переменило. Из груди словно вышел клуб горячего, распирающего легкие воздуха – вырвался беззвучно и пропал, оставив меня собранным, деловитым, уверенным. Я приподнял подол платья, поставил ногу на край дивана, склонившись над Брутманом, ухватил за край воротника, притянул к себе и заговорил, глядя в бегающие глаза:
– Может, я и щенок, но кусаюсь больно. И я не один, со мной два волка.
– Что-что? – пролепетал он.
– Теперь слушайте меня очень внимательно. Мы служим в организации (тут он вздрогнул), которая уже некоторое время следит за делишками Чосера и Кариба (он вздрогнул во второй раз, сильнее). И за вашими делишками, Вилл.
– Но я…
– Молчите, пока вам не зададут вопрос.
Он умолк.
– Вот теперь я его задаю: расскажите мне, как эти двое заставили вас установить световой детонатор в компрессоре. И рассказывайте быстро.
– Вы знаете про это? – забормотал он и обхватил себя за плечи. – Все знаете? Так вот почему Кариб ранен. Это вы тогда в вагоне… Но ведь он сказал, что там были трое… Ну да, вы же не один!
– Мои соратники находятся неподалеку, охраняют подступы к вашему номеру. Вам не уйти, Вилл. И не отвертеться. Где сейчас ваши сообщники?
Он дернул себя за волосы и промямлил:
– В гостинице для служащих. Она с другой стороны купола, где служебные постройки.
– Как они принудили вас помогать им? Отвечайте!
Вилл Брутман снова попытался справиться с паникой, он даже оттолкнул меня, явно собираясь сделать это решительно и сильно, да только вышло слабо и вяло. Я подумал, что чересчур давить нельзя: рискую совсем сломить инженера, получив неспособную действовать жалкую размазню вместо человека. Убрав ногу с дивана, я подался назад, но не отошел, чтобы он не мог встать. Навис над ним, скрестив руки на груди.
– Мне нужно выпить… нужно… – Брутман трясущимися руками достал фляжку, сделал несколько глотков. – Позвольте, я… То есть можно мне встать… Сейчас…
Я сделал шаг назад. Он поднялся с дивана, тяжело шаркая по ковру и путаясь ногами в полах пальто, прошел к стулу, сел. Подсунув ладони под бедра, сгорбился и заговорил, уставившись вниз:
– Я хотел начать свое дело. Сначала – мастерскую, чтобы создавать двигатели, узлы тепловозов, потом открыть фабрику, депо… Огромные планы. Перспективы! Один человек дал денег. Затем фирма обанкротилась. Позже я понял: все было подстроено, – инженер поднял голову и уставился на меня, в глазах его были слезы. – Тот человек, что предоставил деньги для открытия фирмы, тайно скупил активы. У меня гигантские долги, и если он даст ход делу, я попаду в долговую яму.
– Яма, – повторил я. – Конечно – яма.
– Да-да, в тюрьму до конца жизни! Дети, жена, престарелые родители – я содержу их! Потом появились эти двое. Они заставили меня. Вы не представляете, с кем мне пришлось иметь дело, они безжалостные, беспощадные убийцы, неважно, ребенок это, женщина, мужчина, им наплевать, они способны убить любого! Кариб получает от этого мрачное, сатанинское удовольствие! Да и Чосер может такое… Он демон, изменчивый бес в человеческом обличье. Тот машинист, то есть помощник машиниста, он был всего лишь мальчишкой!
– Как им удалось устроиться служащими на «Самодержец»? Это вы помогли?
– Мне пришлось. Сказал: нужны мои люди, помощники, приезжие специалисты, как я…
– Что за технология использована в световом детонаторе? – увидев, что Брутман судорожным движением потащил из кармана фляжку, я вырвал ее у него из рук и отшвырнул в угол.
– Нет, что вы?! – вскинулся он, но сразу обмяк на стуле.
– Рассказывайте про световой детонатор, – повторил я.
Инженер растерянно покачал головой:
– Но я ничего не знаю про это. Понимаю только – смертельное оружие, огромная мощь, но… Послушайте! – он с надеждой воззрился на меня. – Если вы из организации, то сумеете остановить их хозяина? Того, что командует этими двумя? Тогда, по делам фирмы, он представлялся вымышленным именем, документы были поддельными, я не знаю, кто он по-настоящему, не знаю, где живет, догадываюсь только: этот человек одной национальности с мистером Чосером. Они вообще похожи. И его глаза… о, эти глаза! Они страшные, это глаза не человека, а изверга, чудовища!
– Световой детонатор, – напомнил я. – Что это?
– Дьявольская механика! Сколько лет я имел дело с различными устройствами, механизмами… я читаю все свежие издания, знаком с выдающимися специалистами, знаю все новейшие разработки, но это… Это что-то невероятное, откуда у этих людей ТАКОЕ?!
– То есть про детонатор ничего рассказать не можете? Плохо, Брутман.
– Только то, что его дистанционная инициация приведет к катастрофической силы взрыву.
– Правильно. И погибнут сотни, даже тысячи. Террористы собираются убить российского императора, вы понимаете это, Вилл?
Он кивнул и костяшками пальцев поскреб переносицу. Я добавил:
– Мы можем помешать им.
– Как?! – вскинулся Брутман. – Это правда? Если вы… Свяжитесь со своим руководством! Позовите войска! Если…
– Мы работаем не на российское правительство, – перебил я, и вспыхнувшая в его глазах надежда угасла. – К тому же если детонатор приводится в действие дистанционно, и этот человек, Хозяин, каким-то образом следит за происходящим здесь, то когда вокруг купола начнется непонятный шум, он сразу инициирует взрыв. Император, возможно, и не погибнет, но множеству людей придет конец. Нужно действовать иначе.
– Как?
Вспышка молнии пробилась в номер из-за штор, снаружи громыхнуло.
– Сейчас вы проведете нас на поезд. Меня и двух моих соратников.
– Но его охраняют. Этот офицер, Ухаров, он крайне щепетилен в исполнении своих обязанностей.
– В десять часов приедет император и начнется торжественное открытие. Что должно происходить? Вы пустите состав по парку?
– С Его Императорским Величеством внутри, – подтвердил инженер. Повел плечами с удивлением, только сейчас осознав, что на нем до сих пор надето пальто, встал и скинул его на стул.
– Правильно, а раз так, то перед столь ответственным запуском вам и трем вашим ближайшим помощникам необходимо тщательно перепроверить некоторые ключевые узлы «Самодержца». Мы будем в рабочей одежде. Просто поднимемся в радиовагон и вытащим детонатор, пока этого никто не видит. Вынесем наружу, завернув в куртку или в тряпье. И постараемся убраться как можно дальше от населенных мест, успеть до десяти часов бросить детонатор в реку или озеро.
Пока я говорил, лицо Брутман светлело, под конец он даже поднялся со стула… тут за окном снова громыхнуло, инженер упал обратно и сгорбился, закрыв лицо руками.
– Но что будет с моей семьей? Со мной, если я предотвращу взрыв, пойду против них?
– А что со всеми вами будет, если взрыв все же произойдет?
– О чем вы…
– О том, что вас убьют. Вы, конечно, осознаете это?
– Но я и собирался погибнуть, – вяло ответил он, отнимая руки от лица. – Я ведь тоже буду на поезде в десять часов. Чосер с Карибом исчезнут, а я останусь. Я иду на это, потому что моим родным обещали защиту и неприкосновенность, к тому же большие деньги.
– Зачем им это?
– Кому? Моей семье? Но ведь меня не станет!
– Нет, тем, кто стоит за происходящим. Вашу семью уничтожат, Брутман, сразу после взрыва.
У него задергался угол рта, и я безжалостно продолжал:
– Они просто лишние свидетели, которые могли что-то видеть, что-то слышать. Вся эта операция – дорогостоящее и очень трудоемкое в исполнении дело. Это ведь вы понимаете? Сами сказали, что в распоряжении Хозяина есть невероятные технологии. Организовать взрыв Выставки, уничтожить сотни или тысячи людей, убить императора, стравить Россию с Британией… В этом задействованы мощнейшие силы, Вилл, приведены в движение огромные шестерни. Ваша семья – даже не песчинки в этих шестернях, а так… – я потер пальцами перед носом инженера. – Просто ничто. Их сотрут без сожалений и раздумий.
Его глаза больше не бегали, но смотрели в упор на меня. В них были понимание и ужас.
– Так что же делать? – прошептал он.
– Предотвратить взрыв. Затем рассказать властям правду. Тогда Российская Империя будет на вашей стороне. Да, вас станут допрашивать, судить, возможно, в конце концов, отправят в тюрьму… Но вашу родню будут защищать хотя бы как свидетелей. Ну а позже тем, кто использует вас, станет попросту не до них.
Наступила тишина. Устав говорить и немного охрипнув, я потер горло. Прошелся вокруг стула, шелестя платьем, снова остановился перед инженером и спросил:
– Будете помогать или нет? Решайте немедленно, Вилл.
– Буду, – сказал он, привычно сунул руку в карман и заозирался в поисках фляжки. – Да, буду. Мы сделаем так, как вы сказали. Зовите своих соратников, отправимся к поезду немедленно. Сейчас ведь уже… сейчас… – он потянул часы из жилетного кармана, посмотрел. – Боже мой, половина шестого! Времени совсем мало, зовите же их!
– Оставайтесь здесь, мы сейчас будем, – сказал я, выходя из комнаты.
Распахнув дверь нашего номера, я почти выкрикнул с порога:
– Мы не уезжаем!
Генри поднял голову. Джейн выглянула из-за дверцы гардероба.
– Что?
– Я заставил Брутмана все рассказать. Он поможет.
– Не может быть! Как ты его заставил?
– Свернул в бараний рог, а потом развернул, – я бросил на диван шляпку и начал стягивать платье. – Он в своем номере, мы говорили только что.
– Но мы… – начала мама. – Мы же должны уехать? Это все слишком опасно, Генри ранен, и… – она замолчала, переводя взгляд с меня на отца и обратно.
– Сотни людей, Джейн, – сказал он. – Император. И, вероятно, война. А это значит – еще сотни тысяч жизней… Может, и миллионы.
Джейн, прикрыв дверцу гардероба, медленно пошла через комнату. Она смотрела в пол, и лицо ее было таким потерянным, поблекшим, что мне стало мучительно жалко ее, но тут она встряхнулась. А после села на «шпагат». Прямо в платье, разведя в стороны руки, с громким выдохом опустилась на пол – и тогда сквозь черты ее, как теплый солнечный луч в тусклом окне, проступила та цирковая девчонка, которую я иногда, из года в год все реже, замечал в ней.
Лицо ее стало задорным и бойким, молодым, даже юным, и еще оно порозовело, и небольшие морщины в углах глаз пропали, как не бывало. Потом Джейн Визарди оттолкнулась от пола, сложив ноги, будто ножницы, распрямилась и сказала:
– Мы сделаем это.
Всего пара минут ушла на то, чтобы в очередной раз сменить одежду. Теперь мы напоминали механиков или машинистов, только вместо кепи были вязаные шапочки, а вместо тужурок – куртки. Мы вышли в коридор, а когда приблизились к номеру инженера, услышали громкий раскат грома и увидели пробившуюся из-под двери вспышку молнии. Распахнув дверь, я прыгнул внутрь.
Штора была сдвинута, окно распахнуто, в номере никого. В темноте снаружи шелестел дождь.
– Где он? – спросила Джейн.
Я бросился к окну. В пелене дождя сверкнула молния, озарив силуэт, замерший на карнизе сбоку от окна.
– Брутман, назад! – приказал я, высовываясь дальше.
С высоты второго этажа было трудновато расшибиться насмерть, к тому же внизу рос кустарник. Хозяин номера просто решил сбежать. Когда я увидел его, он стоял, запрокинув голову, с фляжкой у рта. Мое появление сопровождалось мощным громовым раскатом, от которого екнуло в груди, а здание гостиницы дрогнуло. Выпустив флягу, инженер вскрикнул и попытался прыгнуть, но я ухватил его за плечо и рванул обратно.
Перевалившись через подоконник, Брутман упал на пол, я тоже едва не упал, но сумел удержать равновесие.
– Я… вы… – простонал он, встав на колени.
– Сбежать надумал?! – гаркнул я, склоняясь над ним и хватая за грудки. – Слабак!
– Да как вы смеете! – он вдруг с отчаянной силой оттолкнул меня, и в этот раз я бы точно опрокинулся на пол, если бы меня не поддержали стоящие сзади родители.
Ожесточение на лице Брутмана сменилось решимостью, он тряхнул головой, вскочил и воскликнул:
– Это была минутная слабость! Я хотел сбежать, но теперь я готов действовать! Говорю вам: я готов, господа! И дамы, – добавил инженер, приглядевшись к Джейн.
– Ваши сообщники точно покинули состав? – спросил Генри. Его раненая рука висела на перевязи под тужуркой, в другой был револьвер.
– Я сам видел, как паровая тележка увозила их в гостиницу для служащих, – заверил инженер. Вид у него был деятельный и почти что бодрый. Вот только мне не нравилось, как он иногда быстро облизывает губы, а еще то и дело зыркает по сторонам, словно не может надолго сосредоточиться на чем-то, задержать взгляд в одной точке. Да и говорил Брутман сбивчиво, невнятно. Но сейчас он, по крайней мере, был готов действовать заодно с нами и, насколько я видел, не обманывал.
– Но они могли вернуться, – заметила Джейн.
– Это вряд ли, мисс. В любом случае, мы возьмем таксо, в два счета домчимся до купола и все узнаем. У нас даже есть повод для визита на «Самодержец»: по регламенту его необходимо развернуть, чтобы во время торжественной церемонии он не выезжал из-под купола задом. Позвольте, я только… – он огляделся, увидел свой котелок на полу, поднял его, очистив рукавом, нахлобучил на голову. Схватил черное пальто, надел и спросил:
– Ну, что же мы медлим? Уже без четверти шесть! Кто бы вы ни были, где бы ни служили, я готов идти с вами. Вперед! Кстати, как мне обращаться к вам?
Генри, покосившись на Джейн, ответил:
– Называйте меня Старший Механик. А ее – Младший Механик. И не забудьте, что эта дама – механик-женщина, первая в своем роде, прибывшая с вами из Британии. А юноша…
– А юношу зовите Главным Механиком, – заключил я.
3Стоянка таксо-карет находилась возле «Высокого Дома». Швейцар разбудил шофера, и тот, недовольный, молчал всю дорогу. Громы небесные смолкли, дождь превратился в мелкую морось. Два круглых зеленых глаза горели над аркой, в которую уходили влажно поблескивающие рельсы, вдоль которых тянулась дорога. Впереди были перрон, озаренный светом фонарей, и обращенный к нам кормой последнего вагона «Самодержец». Солдаты оставались на своих местах. Я разглядел седоусого унтера и прохаживающегося вдоль поезда офицера по фамилии Ухаров.
– Держитесь за мной, – велел Брутман. – Говорить буду я.
В глотке у меня пересохло. Сердце то подскакивало, колотилось где-то в горле, а то будто проваливалось в желудок. Когда, вступив на перрон, мы приблизились к солдатам, Ухаров заметил нас и своей журавлиной походкой, высоко вскидывая ноги в черных сапогах, замаршировал навстречу.
– В чем дело… – начал он издалека и тут же легко перешел на английский: – А, это вы, инженер. Кто с вами?
– Как это – кто? – удивился Брутман вполне убедительно. – Мои механики-помощники из Великой Британии.
Солдаты – серые безликие фигуры, одинаковые в своих шинелях, с ружьями и саблями, – расступились, и Ухаров встал перед нами. Длинное породистое лицо его было смертельно серьезным.
– Зачем вы пришли сейчас? – осведомился он.
– Необходимо развернуть «Самодержец», к тому же нужно еще раз осмотреть некоторые узлы, – пояснил Брутман и вдруг перешел в атаку: – Будьте добры объяснить, почему меня, главного инженера проекта, не предупредили о том, что на церемонии будет присутствовать Его Императорское Величество?
– Но… – начал офицер.
– Что значит «но»?! Сначала объявили, что император будет на открытии, затем – что его там не будет, и вдруг, в самый последний миг, я узнаю – от швейцара в гостинице! – что Его Величество все же намеревается посетить Выставку, более того, что он желает оглядеть парк, прокатившись по нему на «Самодержце»!
– О последнем изменении в планах Его Величества стало известно лишь ночью.
– Вот и я должен был узнать про это ночью! – чуть ли не выкрикнул Брутман, и Генри рядом со мной качнул головой, а Джейн едва слышно вздохнула: инженер переигрывал, в голосе его появились истерические нотки, что вызывало подозрения.
Хорошо, что сам Брутман это тоже понял и, переведя дух, заговорил спокойнее:
– Повторяю: нам необходимо проверить работу некоторых механизмов. Пропустите нас.
– Вы знаете, что все действия, связанные с «Самодержцем» после его прибытия на Выставку, строго регламентированы, – возразил Ухаров. – И по регламенту разворот состава должен осуществиться в восемь часов утра. Вот и приходите в восемь. Любые перемещения как из, так и в состав могут осуществляться только согласно заранее установленному регламенту, каковой подписан…
– А внезапное изменение в планах императора входит в регламент? – перебил инженер.
Ухаров сделал короткий жест, отметая это возражение, и резюмировал:
– Я не могу впустить вас на «Самодержец» до восьми.
– А я не могу гарантировать бесперебойную работу силовой машины состава и, как следствие, безопасность находящегося на его борту императора, если немедленно не осуществлю проверку! – истерические нотки вновь завибрировали в голосе инженера. – И в случае возникновения неполадок причиной их будете вы!
– Однако… – начал офицер.
– Однако – мы уходим! – отрезал Брутман. – Я слагаю с себя полномочия главного инженера проекта и отказываюсь осуществлять торжественный пуск «Самодержца». Теперь, если что-то пойдет не так, вы вольны сами закатать рукава и взяться за дело.
Инженер и вправду собрался уйти, но тут Ухаров сдался. Ему явно не хотелось действовать вразрез с регламентом, однако угроза Брутмана немедленно покинуть Выставку и предоставить офицеру самому разбираться с возможными проблемами заставила пойти на попятную. Ухаров посторонился с каменным лицом и кивнул, давая понять, что мы можем пройти.
Так мы и сделали. И лишь после этого офицер осознал, что один из следующих за инженером британских механиков – женщина.
– А… позвольте! – начал он и запнулся. – Но ведь это?..
– Что, милый? – спросила мама на английском, подпустив в голос иронии и жеманства. – Что «это»?
– Но это… то есть вы же – женщина!
Генри сдержанно хохотнул, как бы выражая солидарность с этим мнением, а Джейн заметила:
– Полагаете, мой дорогой, женщина не способна разобраться в механике?
– Она – мой лучший помощник! – отрезал Брутман, не замедляя шага. Мы двигались вдоль вагонов, приближаясь к паровозу.
– Но… – Ухаров, по-журавлиному вышагивающий рядом, впал в безмолвие, когда мама стащила с головы шапочку и тряхнула кудрями.
– Зато остальные – настоящие мужчины, – грубым, низким, хриплым голосом ввернул я и остался очень доволен этой репликой, хотя на нее никто не обратил внимания.
Когда Брутман первым поднялся в радиовагон, наш доблестный офицер, успевший справиться с оторопью и не сводивший взгляда с маминых кудрей, произнес:
– Я полагал, вы собираетесь осмотреть что-то в паровозе.
– Мало ли что вы полагали! – заносчиво ответил инженер, снова заметно переигрывая. – В первом вагоне установлен сменный компрессор, и я собираюсь начать с него.
Джейн, за нею я, потом Генри, неловко ухватившийся за поручень здоровой рукой, поднялись в вагон.
– Я должен присутствовать при вашей работе, – заявил Ухаров.
– Это еще зачем? – откликнулся Брутман из тамбура.
– Я не могу допустить столь существенное нарушение регламента. Когда стало известно о присутствии Его Императорского Величества на открытии, из Охранного ведомства поступил приказ об усилении бдительности.
В тамбуре Вилл Брутман повернулся, чтобы дать Ухарову решительную отповедь, но Генри схватил инженера за плечо и прошипел:
– Хватит дергаться! Джейн, отвлеки вояку.
Ясно было, что решение офицера торчать в вагоне, пока мы находимся там, вызвано в большей степени британской женщиной-механиком, на кудри которой он глядел безотрывно, чем требованием Охранного ведомства. Мы с Генри и Брутманом вошли в вагон, а мама осталась в тамбуре с Ухаровым. Донеслись их голоса; он спросил, где она обучалась механике, и она начала вдохновенно врать.
– Алек, будет лучше, если ты станешь контролировать окрестности, – прошептал отец, пока инженер отпирал монтировочный люк компрессора.
Я хотел возразить, но решил, что места возле стоящего в углу цилиндра слишком мало для троих, и сдвинул ставень на окне.
Брутман включил светильник, отец подступил к инженеру, и они негромко заговорили. Опустив раму окна, я выглянул. Серые силуэты маячили вдоль внешнего края перрона. Двое солдат, стоящие в дальнем конце, переговаривались, пользуясь отсутствием надзирающего офицерского ока, а унтер закурил, пуская дым вверх и прикрывая огонек цигарки ладонью. Под куполом стояла гулкая тишина. Опоясывающие его галереи и внутренние постройки прятались в предрассветном сумраке, горели лишь четыре фонаря на столбах, два на перроне, а два – по краям арки.
Я высунулся дальше в окно, посмотрел по сторонам и, убедившись, что никакой угрозы нет, подался обратно. Достал часы – ровно шесть. Неужели получится? После всех переживаний, ранения Генри, после безнадежности, охватившей нас в гостинице… Вот только как они вытащат детонатор из скоб, приваренных к кожуху?
Поглядев на вяло двигающегося отца, который в тусклом свете казался смертельно бледным, на Брутмана, сосредоточенно лязгающего чем-то в компрессоре, я тихо сказал:
– Их стоит срезать вместе с задней частью кожуха.
Привалившийся плечом к стене Генри не ответил, а Брутман что-то неразборчиво пробурчал. Джейн с Ухаровым любезничали в тамбуре, доносящийся оттуда голос офицера был по-прежнему очень серьезен – даже кокетничал он строго и требовательно. Мама щебетала, как птичка по весне, но в интонациях ее прорывались нотки нетерпения и раздражения. Ухаров вряд ли слышал их, однако я слишком хорошо знал этот голос, чтобы не заметить.
Отец покачнулся и схватился за стену. Я шагнул к нему, чтобы поддержать, но он отрицательно покачал головой, прикрыв глаза. Брутман сосредоточенно копался в компрессоре, откуда лился приглушенный изумрудный свет. Я решил, что пусть лучше Генри встанет у окна, все равно он ничем не поможет инженеру, а я помочь смогу. Собравшись подойти к отцу, кинул последний взгляд наружу – и увидел, как из сумрачной глубины купола Выставки к перрону приближаются две фигуры.
Манера их передвижения казалась настолько особенной, запоминающейся, что не узнать этих двоих было невозможно. Человек-лоза скользил, тек, струился – гибкий, как змея; человек-кулак шел неторопливо и твердо, уверенно проминая, продавливая собою пространство.
Когда они попали под свет горящих на перроне фонарей, стало видно, что тот, кого называют Карибом, по-прежнему облачен в одежду машиниста, а мистер Чосер надел костюм, в котором щеголял, когда мы увидели его впервые. В руках его была раскладная трость и похожий на короткую трубу несессер с железными дисками на торцах.
Они шагнули на перрон и заговорили с солдатами. Один их тех показал на арку, потом – в сторону паровоза, и мистер Чосер вскинул голову. В следующую секунду двое злодеев шагали в нашу сторону, причем шаги их все убыстрялись… и вот оба почти бегут.
Я осознал: сейчас все решится. Прямо сейчас. Больше не было никакого смысла соблюдать тишину, отпала необходимость в конспирации. Я повернулся и выкрикнул что было сил:
– Тревога! Джейн, Генри! Убийцы на перроне!
Инженер с возгласом отпрянул от компрессора. Генри, отшатнувшись от стены, распахнул глаза. Из тамбура донесся громкий голос Ухарова, который сурово и со всей ответственностью вопрошал, что происходит.
– Разводите пары! – крикнул я. – Джейн, освободи состав от лишних пассажиров!
Брутман замер с глупым выражением на лице. Генри, прыгнув ко мне с револьвером в руке, пошатнулся и упал на одно колено. Уперся в стену стволом оружия, пытаясь выпрямиться.
– Сейчас… – пробормотал он. – Секундная слабость.
– Мадам, что вы… А-ах! – раздалось из тамбура, и в окне я увидел выпавшего спиной на перрон Ухарова. Его тонкие ноги взлетели, подошвы сапог обратились к вершине купола.
– Ну же, Брутман! – прокричал я, но инженер лишь пучил на меня глаза.
На перроне закричали. Мистер Чосер с Карибом бегом приближались к составу. Из тамбура донесся выстрел, это Джейн взялась за дело. Генри все еще пытался встать. Я выхватил у него револьвер, подскочив к Брутману, ткнул стволом в лицо и гаркнул:
– Я сейчас пристрелю тебя! Или заводи этот чертов паровоз, или ты покойник!
Из ноздрей его пошла кровь, инженер мотнул головой, вытер нос, глянул на ладонь. Взгляд стал осмысленным, и он выбежал из вагона. Испугавшись, что Брутман попытается покинуть состав, я бросился за ним, но он, миновав Джейн, стоящую у выхода из суфле с пистолетом на изготовку, грудью распахнул дверь и ввалился в кабину паровоза. Я вбежал за ним.
Здесь было жарко и душно из-за водяных испарений. Брутман крутанул вентиль турбогенератора, включая освещение. Снаружи кричали и ругались. Снова раздался выстрел. Повернув колесо на паровой колонке углеподатчика, инженер сдвинул рукоять, кинул взгляд на манометр, показывающий давление в котле, что-то повернул. Заурчала, загудела колонка, откуда в котел подавалась вода.
– Сейчас мы поедем, – заверил меня Вилл Брутман.
– Не мешкайте! – велел я и побежал обратно.
В радиовагоне я вернул пришедшему в себя Генри револьвер. Выстрелы Джейн над головами солдат заставили тех укрыться за перроном, откуда торчали головы и штыки ружей. В окно я не увидел Ухарова и седоусого унтера. Зато разглядел, как укрывшийся за фонарным столбом мистер Чосер показал Карибу на арку, и тот побежал вдоль перрона.
Состав дрогнул, лязгнули сцепки, медленно-медленно паровоз начал пятиться, толкая вагоны в арке. Вынырнувшая из тамбура Джейн крикнула:
– Я заперла дверь! Охрана растеряна, они не… – она выглянула в окно, возле которого мы стояли. – Что они задумали?!
Генри, высунувшись подальше, направил ствол вслед Карибу, но один солдат выстрелил, пуля со стуком ударила в стену вагона над окном, и отец отпрянул. Это послужило сигналом – не дожидаясь команды, другие тоже открыли огонь.
«Самодержец», набирая ход, полз назад, первый вагон выкатил из-под арки. Куда побежал Кариб? Я чувствовал, что это важно. Пули били в стену, две влетели внутрь и ударили в железный шкаф. Встав сбоку от окна, я поглядел вдоль перрона. Из-под паровоза с шипением повалил пар. Не знаю, что сделал Брутман, но на перроне поднялась настоящая паровая метель. Посреди белых клубов возник хромающий Ухаров, рядом появился унтер.
– Что задумали те двое? – повторила Джейн.
Перрон с растерянно мечущимися в клубах пара солдатами и выкрикивающими беспорядочные приказы офицерами все быстрее полз назад. А впереди, за светлеющим проемом арки, я разглядел Кариба. Он стоял возле стрелочного механизма, где сходились ветки проложенной через парк восьмерки, навалившись на рычаг, медленно сдвигал его. Вот в чем дело!
– Джейн, скажи Брутману, чтобы ускорил ход! – прокричал я. – Прямо сейчас!
Она кинулась в суфле.
– Я все же попробую подстрелить его, – сказал отец. Огонь по нашему вагону прекратился, и Генри снова высунулся в окно, подняв револьвер.
Под напором Кариба рычаг стрелочного механизма ушел вниз, и миг спустя первый, то есть последний вагон состава достиг стрелки. Дрогнув, он начал заворачивать, за ним потянулся другой, состав плавно изогнулся. Спереди донесся частый перестук – колеса проходили по стыкам. Генри выстрелил трижды, но неясно было, попал он или нет. Кариб то ли присел, то ли упал позади стрелочного механизма.
– Разряжен! – воскликнул отец.
Вдруг человек-кулак, вылетев из-за стрелки, с ходу заскочив на подножку вагона номер пять, в купе которого на Выставку ехали мы, и только тогда я сообразил, что дверь этого вагона все время была раскрыта. За секунду до того, как Кариб нырнул внутрь, навстречу ему высунулась гибкая фигура, вцепилась в куртку, помогая подняться. Мистер Чосер еще раньше пробрался туда!
«Самодержец» двигался все быстрее. Мы выкатили из-под купола. Я сказал Генри и прибежавшей назад Джейн:
– Эти двое успели запрыгнуть. Сейчас они прорвутся сюда.