Текст книги "Машины Российской Империи"

Автор книги: Иван Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Негромкое веское слово это окончательно доконало инженера. Если раньше он еще держался, то теперь будто сломался в позвоночнике прямо у нас на глазах, как хилое деревце на ураганном ветру.

– Делайте, что хотите, – пробормотал он слабым голосом. – Но только его же хватятся.

– Прекрасно! Прекрасно! – безумный, огненный всплеск веселья в голосе человека-лозы заставил меня вздрогнуть. – А что касаемо «хватятся» – так не думаю, дорогой мой. До прибытия осталось всего ничего, и наш капитан состава слишком занят. Вдруг юный машинист просто заснул где-то в вагонах? Его исчезновение не сделает проблемы – не так-то много времени нам всем осталось.

Последние слова прозвучали на редкость зловеще. Собеседники исчезли в тамбуре, голоса их смолкли, стукнула дверь, ведущая в суфле. Мы с Генри еще немного подождали. Я даже не отдавал себе отчета в том, что всем телом навалился на пальто, крепко цепляясь за него, – понял это, только когда вешалка, на которой оно висело, треснула и сломалась. С придушенным вскриком я вылетел из гардеробной и повалился бы на пол, если бы Генри не успел обхватить меня за пояс.

– Спасибо, – промямлил я, прижимая к груди злополучное пальто.

Джейн «сложилась», мягко спрыгнула на ковер и сразу выпрямилась. В руках у нее появился револьвер. Она бросилась к двери, выглянула, шагнула в тамбур, затем вернулась и сказала:

– Ушли.

– И нам нужно уходить. – Я положил пальто на лавку возле радиоустановки, вытащил из-за нее транслятор и поставил на столешницу, едва не скинув телеграфный ключ. – Давайте побыстрее выслушаем, что еще скажет Мистер Икс, и сразу назад.

Пока я подключал провода, Генри раскрыл кофр и с тревогой оглядел аппарат – все ли цело. Когда я закончил разбираться с клеммами, он принялся крутить рукояти настройки. Вскоре сквозь шипение и писк мы услышали, как знакомый голос с металлическим призвоном монотонно, упрямо повторяет:

– Трезубец, ответьте. Трезубец, ответьте. Ответьте, Трезубец…

– Это Трезубец. – Генри, откашлявшись, повторил громче: – Трезубец на связи.

Мистер Икс – то есть Мессия – замолчал. Пауза продлилась долго, но наконец он заговорил опять:

– Трезубец, я провел анализ ситуации и пришел к однозначному выводу. Приближается катастрофа небывалого масштаба. Ее последствия необратимы и чудовищны. Итогом станет потрясение основ мира и коренная смена существующей реальности. Сейчас только вы в силах предотвратить ее крах.

Глава 5
Последствия необратимы

1

Стучали колеса. «Самодержец» несся сквозь ночь, быстро приближаясь к конечной цели. Я сказал:

– Поясните, Мессия. Про какого рода катастрофу вы говорите?

Наступила долгая мучительная пауза. Мы замерли возле радиоустановки: Генри – сидя на лавке радиста, я – стоя за его спиной. Джейн, не выдержав, подошла к нам, положила руку мне на плечо.

– Состав будет уничтожен, – заговорил Мистер Икс. – Но это лишь начало каскада событий. Дальнейшее прогнозируется с трудом, в данный момент необходимо сосредоточиться на том, что может стать первым камнем в лавине, которая, вероятно, погребет под собой мир.

– Не понимаю, – сказала мама. – Это значит, что где-то здесь спрятана взрывчатка?

Вместо ответа Мистер Икс сам задал вопрос:

– Имеется ли возможность извлечь из вагона сменный паровоздушный компрессор и выбросить его из поезда?

– Вы с ума сошли, нет такой возможности! – возмутился я. – Да и с какой стати мы должны…

Рука Джейн сильнее сжалась на моем плече, но я не собирался идти на попятную:

– Мессия, слушайте внимательно. Мы не станем ничего делать, пока не получим объяснений.

– Сейчас я способен дать лишь самый минимум.

– Хотя бы минимум! Это связано с той стеклянной поганкой… с солярным приемником? «Рецептум» на латыни означает «приемник».

– Не стеклянным – кристаллическим. Описанный элемент является световым детонатором.

Родители поглядели на меня, я покачал головой, давая понять, что впервые слышу о таком, и повторил:

– Световой детонатор? Таких устройств нет. Подобных технологий не существует на планете!

– В пространстве существует многое, скрытое от глаз большинства, – возразил невидимый собеседник. – Приемник-детонатор предназначен для концентрации особого рода энергии, переданной дистанционно.

– В конце концов, мы можем просто разбить его, – сказала мама.

– Это смертельно. Внутри детонатора заключено вещество в четвертом состоянии. При его высвобождении термальный удар выжжет…

– Что еще за четвертое состояние?! – едва не выкрикнул я, но взял себя в руки и повторил тише: – Вещество может быть жидким, твердым или газообразным. Нет никакого четвертого состояния вещества… Хотя, прошу прощения, ведь Уильям Крукс действительно открыл…

– Плазму, – заключил собеседник. – И при резонансе особого рода под воздействием модулированного излучения, которое может быть передано через атмосферу путем локального возмущения поля… Послушайте, Трезубец. Вы находитесь там. Я – здесь. При всей масштабности катастрофа не затронет меня.

– Это намек на то, что нас она затронет, и поэтому мы должны что-то предпринять? – уточнил отец.

Помехи усилились, голос Мистера Икс стал неразборчивее:

– Трезубец, я предлагаю крайне внимательно выслушать мои последующие слова. В большом пространстве обитают квинтиллионы живых существ. Гибель нескольких сотен или тысяч не является сколько бы то ни было заметной потерей для Мирини́.

– Мирини́? – переспросил я, но он уже говорил дальше.

– Однако сейчас среди этих сотен или тысяч – вы трое. Готовы ли вы покинуть данную область Сплетения, чтобы не попасть в число жертв, и забыть о том, что эти люди погибли из-за вашего бездействия? Если да – прерываем связь. Если нет… Решайте.

Последние слова были почти заглушены помехами.

– А что такое Сплетение?.. – начал я, но Генри перебил меня.

– Что нужно делать? – Он решительно поднялся. – Будут дополнительные инструкции?

– Предотвратить катастрофу невозможно, но есть простой способ ослабить ее последствия. Необходимо извлечь световой детонатор и бросить на дно крупного водоема в ненаселенной… – голос начал стихать, в аппарате громко затрещало, потом донеслись резкие, скрежещущие звуки.

– Гроза, – сказал я. – Скорее всего, где-то неподалеку идет гроза. Мессия! Эй! Нет, связь прервалась… Слушайте, я вот что подумал: уничтожить хотят не поезд. То есть и его тоже, но… Короче говоря, если все это правда – уничтожить собираются Всемирную Выставку.

– Мессия, ответьте! Мессия! – несколько раз повторил Генри, вращая рукоять настройки, но голос с металлическим призвоном смолк окончательно.

– Алек, ты лучше его рассмотрел, мы можем вытащить этот детонатор? – спросила Джейн. – Он в железных скобах, их надо спиливать, да? Не представляю, как мы…

– Почти половина третьего ночи, – перебил отец. – Поезд прибудет на Выставку через полтора часа. Действуем.

Но действовать мы не начали – потому что, как выяснилось, в это же самое время неподалеку от нас действовал кое-кто другой.

Из тамбура донесся придушенный вскрик, звук удара, и в распахнувшуюся дверь ввалились двое. Первого я знал, это был человек-кулак, а второго видел впервые. Юнец в сбившейся на затылок кепке семенил, сильно нагнувшись вперед, руки были вывернуты за спину, по разбитому лицу текла кровь. Он сипел и вращал глазами, разевая рот, казавшийся зияющей красной раной.

Мы находились далеко от двери, к тому же освещение в радиовагоне было скудным – тот, кого мистер Чосер называл Карибом, не заметил нас. Оказавшись внутри, он повернулся, и голова младшего машиниста со стуком ударилась о железный ставень окна. Рука Кариба поднялась и опустилась, кулак врезал несчастному по затылку.

Стоя боком к нам, Кариб откинул задвижку и сдвинул ставень. Потом надавил на оконную раму. В тот миг, когда она опустилась, я еще не понимал, что он собирается сделать, и родители мои тоже не понимали… А потом стало поздно.

Грохот колес и холодный воздух ворвались в вагон. Помощник машиниста оказался стоящим на коленях, Кариб развернул его к себе, одной рукой удерживая за волосы. Юноша страшно захрипел, когда в тусклом свете блеснул клинок навахи, возникшей в руке Кариба, как по волшебству. В последний миг машинист заметил нас, на искаженном лице мелькнула безумная надежда на спасение, но кривой клинок стремительно нырнул к горлу несчастного.

Все так же мгновенно, словно по волшебству, ужасное оружие исчезло, а убийца вздернул свою жертву на ноги, повалил спиной на край опущенной рамы и нагнулся, заглядывая в лицо. Пальцы машиниста скребли по плечам Кариба, ноги дергались. Несколько секунд убийца вглядывался в его глаза, а после вышвырнул тело в ночь.

Рама поднялась. Лязгнул ставень. Кариб оглядел пол под ногами, проверяя, не осталось ли там крови. Потом голова его дернулась, он замер на миг и повернулся к нам.

К моему удивлению, первым делом Кариб потянул за толстую часовую цепочку, дугой свисающую под расстегнутой тужуркой. После этого он устремился через вагон, и тогда Джейн выстрелила в него.

Она попала Карибу в грудь. Клянусь, я видел, как прорвалась рубаха под тужуркой, но крови не было, убийца лишь пошатнулся – и это все! В чехлах на его ремне висели огромные пистолеты; один взлетел, блеснув парой толстых стволов. Это не пистолеты – ружья с обрезанными стволами и прикладами, понял я. Тусклая вспышка блеснула в сумраке вагона. Звук был громкий и резкий, оружие рявкнуло, как рассерженный бульдог. Стоящий рядом Генри пошатнулся.

Мама выстрелила еще раз. Кариб на ходу прицелился ей в лицо.

Я стоял в стороне, у стены, и когда убийца оказался передо мной, набросил на него принесенное из гардероба пальто, а после схватил со столешницы желтый кофр и врезал Карибу по голове.

Крышка транслятора отлетела, когда он упал на пол. Внутри громко звякнуло, словно разбилось сразу несколько стеклянных баллонов. По ковру поползло темное пятно.

Человек-кулак рухнул на колени. Мама выстрелила в него сквозь пальто и ударом ноги опрокинула на спину.

– Уходим, уходим! – отчаянно закричал я. – Сюда сбегутся на выстрелы! Отступаем по вагонам!

– Джейн! – окликнул Генри. Сильно побледневший, он прижал ладонь к плечу, по которому струилась кровь.

Под черным пальто глухо рявкнуло, и пуля из обреза, порвав ткань, пронеслась между нами. Со звоном лопнула лампа под потолком, стало темнее. Мы подхватили привалившегося к стене Генри, потащили к дальней двери, закрытой на простой замок, с которым я справился в два счета.

Потом была наполненная грохотом железная труба суфле и темный, пустой вагон-ресторан, посреди которого высилась винтовая лестница, ведущая в обзорный купол. За ним еще один вагон – обычный, пассажирский, тускло освещенный коридор, закрытые купе… Джейн спешила впереди, спрятав револьвер под куртку, то и дело оглядываясь на Генри, старавшегося держаться ровно и не спотыкаться. Я замыкал.

Нам повезло. В вагонах, которые мы миновали по дороге к своему купе, никто не встретился, лишь однажды выглянул молодой кондуктор, проводил нас сонным взглядом и ничего не сказал. Наряд наш при тусклом освещении, которое давали включенные в треть силы светильники, не очень отличался от того, что носили машинисты. К тому же шерстяная шапочка удачно скрывала мамины кудри.

Пока мы шли, я слышал, как Джейн несколько раз повторила:

– Я попала. Я попала в него несколько раз. Я попала, а он двигался!

2

СБО – это Сундучок Безотложной Помощи, и он у нас всегда с собой. Небольшой, с множеством отделений и обитыми войлоком стенками.

Я достал его из чемодана, поставил на диван рядом с Генри и раскрыл. Внутри были ячейки с лекарствами и бинтами, в чехлах лежали шприцы и стетоскоп, в отдельном кармане – железные мисочки, скальпели, пинцеты и другие инструменты.

– Осторожно! – мама, склонившись над полулежащим отцом, потянула за рукав, чтобы снять с него куртку. – Генри, не шевелись.

– Давайте помогу, – я сунулся к ним, увидел залитую кровью руку, падающие с кончиков пальцев на пол красные капли и сглотнул.

– Алек, отвернись! – приказала мама.

– Я помогу.

– Ты ничем не поможешь, если… не надо, не смотри.

Пришлось отворачиваться. Есть у меня такая слабость, над которой мне еще долго предстоит работать, чтобы преодолеть ее: я боюсь крови. Нет, не боюсь в прямом смысле, просто при виде нее мне становится дурно. А после, как приду в себя, – стыдно.

Я встал у второго дивана, стащил с головы и бросил на него вязаную шапочку, гоглы. Сзади раздавались шелест и голоса:

– Осторожнее… Вот так… Нужно быстрее остановить кровь…

– Видишь, какой цвет – это венозная, артерия не задета.

– Я наложу давящую повязку ниже раны.

– Джейн, лучше пока не доставать пулю. Она засела в мясе, это не так опасно.

– Нет, пулю следует достать. И нам нужен врач.

– Но пока его негде взять, поэтому не будем об этом. Ты почистила… Ай!

– Извини. Готово.

– Ты все же вытащила пулю! Я же просил… – голос отца стал слабее, тише.

– Генри, ее нельзя было там оставлять.

Звякнуло – пуля упала в железную миску.

– Какая большая… – пробормотал он невнятно.

Я снял куртку, подкрутил рожок лампы, чтоб светила ярче, а после сказал себе: не трусь. Ты либо мужчина, только что пробиравшийся по вагонам мчащего на полных парах поезда, либо нежная дева Абигаил Уолш в голубом платье с цветочками. Ты не хочешь быть нежной девой? Тогда будь мужчиной!

С этой мыслью я решительно повернулся. На самом деле, увы, не очень-то решительно, но все же повернулся, а это главное. Родители расстелили куртки – одну на диване, вторую на полу, и обе были в крови. Встав рядом с Джейн, я спросил:

– Как помочь?

– А ты сможешь? – засомневалась она.

– Просто скажи, что делать.

– Тогда подержи здесь, пока отрежу бинт.

Я осторожно прижал красный тампон к руке полулежащего на диване отца. В лице его не было ни кровинки, он напряженно смотрел перед собой и старался не потерять сознание. Потом пробормотал:

– Надо все же выпить шампанского.

– Это плохо для крови, – возразил я. – То есть плохо влияет на ее сворачиваемость.

– Иногда ты педантичен до занудства, Алек.

– Это не педантство – это просто знание!

Генри, прикусив губу, сел. Убрал мою руку и сам прижал к ране тампон. Пуля лежала в луже крови на дне железной миски – большой продолговатый комок металла, и у меня перед глазами поплыло, когда я кинул на нее взгляд. Ладонью я уперся в стену, прикрыл глаза, монотонно повторяя: «Я сильный… я сильный… я сильный…», не слышал своего голоса сквозь звон в ушах. Отец что-то говорил, мама отвечала. Я медленно, глубоко вдыхал, выпуская воздух через ноздри. Набрав полную грудь, с усилием сглотнул – в голове лопнул пузырь звенящего беззвучия, голоса родителей стали отчетливей, дурнота разом прошла, все было чистым и ясным, мысли забегали – четкие, правильные. Я сжал кулаки. Заткнись, воображение! Работай, разум!

Джейн накладывала повязку, с тревогой поглядывая то на меня, то на Генри. Полусидя, он привалился к стене, вытянул ноги и сказал:

– Надо вернуться в радиовагон.

– Нет, – отрезала она.

– Но, Джейн…

– Погодите, – сказал я. – Не суетитесь. Сначала оценим ситуацию, и тогда решим, что делать. Исходим из того, что это будет взрыв.

– Почему? – спросила мама.

– А что еще?

Генри тихо застонал сквозь зубы, и Джейн нагнулась к нему:

– Что, что?!

– Ничего, нормально.

– Что нормально? В этом нет ничего нормального!

– Просто ты немного придавила, но теперь все хорошо.

– Это, – она ткнула ногой в лежащую на полу куртку, обильно запятнанную кровью, – не хорошо!

– Нам всем нужно успокоиться, – сказал я.

Мама глубоко вдохнула, завязала узел на повязке и выпрямилась.

– Хорошо, я закончила. Простите, кажется, я веду себя хуже всех. Просто очень испугалась за Генри, потому что когда-то видела, как человек после ранения в плечо истек кровью за две минуты. Говори, Алек, но поторопись.

– Буду думать и говорить быстро, – заверил я, присев на стоящий между диванами столик. – Поскольку нужна базовая посылка, то будем исходить из того, что Мистер Икс не обманывает: приближается катастрофа. Под катастрофой он…

– Надо попробовать снова связаться с ним, – заговорил отец. – Хотя без батарей радиоустановки… Постойте, а где транслятор?

– Остался в радиовагоне.

– Как вы могли бросить его?!

– Генри, транслятором Алек ударил того человека по голове и, вероятно, спас нам жизнь, – указала мама.

– Но ведь Мистер Икс говорил, что он существует в единственном экземпляре! – простонал отец. – Ну, хорошо, Алек, продолжай.

– Продолжаю. Итак, по моему мнению, под катастрофой Мистер Икс подразумевал уничтожение поезда – и, вероятно, купола Всемирной Выставки. В операции участвует британский инженер Вилл Брутман и двое его слуг, которые выглядят, во-первых, как иностранцы – в смысле, по-моему, они не британцы, – а во-вторых, одного из них называют Карибом. Карибские острова, Карибское море…

– Он из Америки? – предположила Джейн.

– Из Мексики или какой-то другой страны того региона, судя по внешности и прозвищу. Наконец, в-третьих: у меня из подслушанного разговора сложилось четкое впечатление, что Брутмана принуждают. Там прозвучало слово «яма», причем с такими интонациями… Так или иначе, я заключаю: мы имеем дело, возможно, с террористическим актом, но это не работа Британии против России. Тут что-то более сложное и коварное. И, конечно же, эти люди – никакие не анархисты и не русские народники. Но, кроме нас, про это никто не знает, и когда будет взрыв… Наверное, в нем обвинят Брутмана. Британский агент устроил катастрофу, вот так.

– И все же – почему ты уверен, что будет взрыв? – спросил отец.

– А какие еще ты знаешь способы, ну или причины масштабных разрушений?

– Наводнение. Землетрясение. Э… ну, пожалуй, речь идет именно о взрыве. Да и слово «световой детонатор» как бы намекает… Говоришь, террор?

– Это от латинского «terror» – ужас, – пояснил я. – Слово использовали еще якобинцы. Теперь главный вопрос: когда произойдет взрыв?

– Когда «Самодержец» въедет под купол, – мама встала. – Нам надо бежать отсюда, немедленно. Сказать кондуктору… Нет, он не поверит. Значит, покинуть вагон на ходу. Выпрыгнуть. Но твоя рука, – она повернулась к Генри. – Такой прыжок ты не выдержишь. Тогда… тогда поезд нужно остановить.

– Как? – спросил я. – Кстати, уже могла подняться тревога.

– Ты же слышишь: в коридоре тихо. Никто не бегает по вагонам, не шумит…

Обдумав это, я кивнул:

– Если Брутман с сообщниками действует скрытно, то что они могут сказать остальным? «Мы тут хотим устроить хороший взрыв, но нам мешает троица пассажиров из пятого вагона»? Ну, а выстрелы в радиорубке просто никто не услышал. То есть никакой тревоги нет, никто по-прежнему ни о чем не догадывается.

– Так, может, нам самим все рассказать? – предложила Джейн. – Я имею в виду, не кондуктору, а вернуться к паровозу и… Нет, вряд ли.

– В радиовагоне сейчас почти наверняка засели Кариб с мистером Чосером. Нас просто не подпустят к будке машинистов. Неудачная мысль – устраивать перестрелку, когда один из нас ранен. Но вообще-то важнее другое: мы здесь под чужими личинами. И когда начнут разбираться, кто мы такие, то есть кто вы такие… Сами скажите мне, чем это грозит? Ну, если охранка начнет копать под вас, свяжется с европейскими службами?..

Они переглянулись.

– Каторга, – сказал Генри. – Пожизненная. А если нас передадут полиции за границу, что вполне возможно, и вскроются прошлые дела…

– Смертная казнь, – заключила мама.

– Тогда это не выход, – подвел итог я.

– Значит, мы зря теряем время на разговоры. Возвращаемся к тому, что я сразу сказала: нам нужно покинуть поезд немедленно!

Но Генри упрямо мотнул головой.

– Я тебя не узнаю, Джейн. Мы грабители, а не убийцы. Мы действуем так, чтобы не пострадали люди.

– Ты и сам знаешь, что я всегда первая готова… Но сейчас нам надо отступить. Не мы пытаемся устроить этот взрыв. На нас нет вины.

– Она будет на нас, если мы позволим ему произойти.

– Генри, ты ранен. Что мы можем сделать? Нужно остановить поезд и скрыться…

– Нет, нужно помешать взрыву и…

– Взрыва сейчас не будет, – перебил я, и они замолчали, уставившись на меня. – Уверен, что поезд не взорвут, пока он не достигнет Выставки, но и там это произойдет не сразу. В данный момент нам ничего не угрожает.

– Почему? – спросила Джейн.

– Зачем устраивать взрыв в четыре часа ночи, когда рядом почти никого не будет? Если это террористический акт, то он должен быть шумным, привлекать внимание. К слову, тут возникает вопрос, а что, собственно, взорвется? Детонатор ведь только, как бы сказать… инициирует процесс. Я не увидел там никакой взрывчатки. Или взорваться должно это плазмическое вещество внутри?

– Не отвлекайся, – попросила мама.

– Я хотел еще сказать, что сейчас трое помощников этого… Хозяина, буду называть его так, находятся здесь, и они погибнут во время взрыва. Если Вилла Брутмана террористы, возможно, готовы пустить в расход, то зачем убивать двух исполнителей? Но даже если и их жизни не ценны – нет никакого смысла взрывать поезд и Выставку посреди ночи, ведь погибнет от силы сотня человек. Какой вывод напрашивается?

Оперевшись на мамино плечо, отец сел и сказал:

– Взрыв произойдет во время торжественного открытия Всемирной Выставки. А оно назначено на десять утра.

– Вот именно, – кивнул я. – И тогда погибнут не сотни – тысячи.

Сквозь стук колес донесся протяжный гудок, и отблески света проникли из-за шторы. Вскочив, мама отдернула ее. Впереди рельсы изгибались пологой дугой. В свете прожекторов поблескивала стеклом и металлом огромная полусфера, окруженная постройками поменьше.

На всех парах «Самодержец» приближался к зданию Всемирной Механической Выставки.