Текст книги "Соловей-Разбойник"

Автор книги: Иван Охлобыстин

ГУВД города Москвы. Кабинет начальника управления

 
Н7. История поучительная и не лишена романтизма, но мне так и непонятно – какой именно вариант документирован?
 
 
Майор. Все документированы.
 
 
Н7. Разве это возможно?
 
 
Майор. Еще как. Все пунктик к пунктику.
 
 
Н7. Тогда чем вы можете объяснить некоторое различие в этих историях и откуда, елки-палки, все-таки появился этот Соловей?
 
 
Майор. Сие покрыто абсолютной тайной.
 
 
Н7. То есть?
 
 
Майор. Пять лет назад Соловей весь архив МВД спалил дотла.
 
 
Н7. А жилищная контора по месту прописки, архивы учебных заведений, отдел кадров, в конце концов?
 
 
Майор. Все названные документы были собраны как раз в архиве. По распоряжению тогдашнего руководства. Все до бумажки собрали, ввиду серьезности.
 
 
Н7. Не может быть?!
 
 
Майор. Не может, но сгорело. В одном из вариантов мистического толка этому есть более или менее приемлемые объяснения. Хотите выслушать?
 
 
Н7 (решительно). Нет. Я проведу собственное расследование.
 
 
Майор. Не теряйте время даром.
 
 
Н7. Время, это единственное в чем я не лимитирован. У вас есть свидетели по какому-нибудь особенно шумному делу Соловья?
 
 
Майор. Все тюрьмы забиты, но, кажется, с двумя вам стоит поговорить в первую очередь. Правда, один в больнице.
 

Тюремный кабинет для допросов

 
Н7 успел разложить на столе перед собой пухлую тетрадь для записей и диктофон, когда в кабинет вводят престарелого уголовника. По знаку Н 7 надзиратель освобождает уголовника от наручников и удаляется.
 
 
Н7. Знакомиться не будем, не пригодится. Сразу перейдем к делу.
 
 
Уголовник. Лады, сынок. Переходи.
 
 
Н7. Что вы можете сказать про устранение гражданином Соловьевым гражданина Прохорова, в банде которого вы числились много лет?
 
 
Уголовник. Чего тут скажешь, сынок, – пришел Соловей на сходку и порешил Прохора из маузера. Задрушлачил в паклю.
 
 
Н7. Просто взял и пришел?
 
 
Уголовник. Сынок, Соловей не гуля, крыльев не имеет. Ногами пришел.
 
 
Н7. Разве ваши сходки не охраняются? Почему Соловей взял и пришел на сходку конкурирующей банды? Куда охрана смотрела?
 
 
Уголовник. Сынок, какая охрана против Соловья?
 
 
Н7. Перестаньте меня все время называть «сынок». Какой я вам сынок?! Изъясняйтесь внятно и по делу.
 
 
Уголовник. Хорошо, племяш, дело было так.
 

Улица перед зданием цирка на Цветном бульваре. На афише надпись «Шанхайский акробатический балет»

 
Севастиан под руку с Изабеллой Юрьевной следуют от театра к машине. За рулем автомобиля сидит Молот.
 
 
Соловей. Пластичный, однако, народ эти китайцы.
 
 
Изабелла Юрьевна. И умный. Понимают, что русский балет им не по зубам, и свой балет придумали.
 
 
Соловей (согласно кивая). Не по зубам. У них ноги короткие. К слову, Изабелла Юрьевна… Мы с вами уже пятый год плечо к плечу по жизни шагаем, и как честный человек я вынужден предложить вам интим.
 
 
Изабелла Юрьевна (заливаясь звонким смехом). Бросьте, Севастиан Григорьевич. Чего-чего, а интима мне хватает. Да и потом, религиозные убеждения не позволяют.
 
 
Соловей (изумленно). У вас?! Религиозные…
 
 
Изабелла Юрьевна (немного обиженно). Да, у меня. Религиозные. А что тут такого?!
 
 
Соловей (немного смущенно). Да нет, ничего. Просто поразился широте ваших интересов.
 
 
Изабелла Юрьевна (кокетливо ткнув пальчиком в грудь Соловью). Но все равно спасибо, Севастиан Григорьевич, за внимание. Вы прямо шиллеровский романтик.
 

Усадьба Соловья на Гнилых ручьях

 
По приезде в усадьбу Севастиан долго не мог найти себе места. В конце концов он не выдержал и обратился к Молоту.
 
 
Соловей. В Клюеве монастырь работает без выходных?
 
 
Молот. Монастырь не собес, там на выходные самая работа.
 
 
Соловей. А как ту главную монашку зовут, которая в меня картошкой кидалась?
 
 
Молот. Игуменью? Мать Устиния. Добрая женщина, хирургом была. Неужели мадам Папаяни и вас к религии склоняет?
 
 
Соловей. Так ты знал?
 
 
Молот. Все знают. Изабелла Юрьевна свой бриллиантовый гарнитур туда пожертвовала. Под чужим именем. Иначе бы мать Устиния не приняла.
 
 
Соловей. Почему не приняла?
 
 
Молот. Какие-то причины есть, Изабелла Юрьевна мне объясняла, но я не понял. Вы, Севастиан Григорьевич, лучше на свой аппарат полюбуйтесь.
 
 
Соловей (крайне подозрительно). А что с ним? Аппарат как аппарат. Очень даже удобный. Из рук не выскакивает.
 
 
Молот (указывая на трехколесный мотоцикл, стоящий у сарая). Я про этот аппарат. Вы же сами имели настроение на мотоцикле злодействовать!
 
 
Соловей (любуясь мотоциклом). Имел. Сейчас это в Европе модно, только на двухколесном я боюсь. Мы с папой как-то в чешский лунопарк пошли, и я из колеса обозрения на асфальт выпал. С того времени у меня вестибулярный аппарат барахлит.
 
 
Дебет (подходя к беседующим). Посчитал.
 
 
Соловей. И сколько?
 
 
Дебет. Сто тысяч.
 
 
Соловей. Вот так оно все и бывает – хотели насос попросить, колесо подкачать, а там сто тысяч бесхозные.
 
 
Дебет. Сомневаюсь я, что бесхозные.
 
 
Соловей. Кто-нибудь претензию заявил?
 
 
Молот. Не-а. Только от Прохора человек на колхозном рынке ходил и всем говорил, как Прохор нас победит.
 
 
Дебет. Какая загадочная логика у преступников! Зачем этому Прохору нас побеждать, если он на севере, а мы на юге?
 
 
Соловей. Прохора логике успеем обучить, странно другое.
 
 
Дебет. Откуда деньги?
 
 
Соловей. При чем здесь деньги?
 
 
Дебет. Риторический вопрос. Мой двоюродный племянник так и не смог на него ответить. Током убило. Замок на банковском сейфе был электроприводной. Вот еще: не забыть – в четверг приезжает делегация из Соединенных Штатов. Федор Петрович желает вам, Севастиан Григорьевич, предложение какое-то сделать. Где встречу организуем – в кафе или на ландшафтах?
 
 
Соловей. Давай в кафе, неудобно интуристами Родину без повода удобрять. Что, говоришь, почтенный человек?
 
 
Дебет (стараясь быть как можно более убедительным). Высшей пробы негодяй! Всю российскую преступность за бугром под свою бухгалтерию поставил. Безжалостный и дикий человек! Два высших образования, четыре ходки по сто второй, часть «б», вегетарианец. Их Изабелла Юрьевна соблаговолила встретить и сводить в музей.
 
 
Соловей (рассеянно). Музей, это… Там бивень мамонта есть.
 
 
Побродив в глубокой задумчивости еще несколько минут вокруг усадьбы, Соловей садится на свой трехколесный мотоцикл и отправляется в Клюево.
 

Женский монастырь в селе Клюево

 
К монастырю Севастиан подъезжает ближе к полуночи. Подходит к монастырским воротам и рукоятью обреза стучится. Вскоре за воротами раздается характерное старушечье шарканье, и в окошко выглядывает древняя монахиня.
 
 
Монахиня. Чего тебе, болезный? К свету Божьему рвешься или собак спустить?
 
 
Соловей. Давай, старая пепельница, игуменью зови. Скажи: Севастиан Григорьевич Соловьев в совете нуждается.
 
 
Монахиня, не торопясь, удаляется. Вскоре у ворот появляется пожилая осанистая игуменья.
 
 
Игуменья. С чем пожаловал, мультик золотозубый?
 
 
Соловей (крайне доверительно). Вот тут у меня какая проблема возникла, мать-игуменья, – подельщица моя, Изабелла Юрьевна, оказывается, имеет религиозные убеждения. Что же мне с этим делать?
 
 
Игуменья. Знаю ее, хорошая баба, только путаная, но спасению подлежит. В монастырь ей надо.
 
 
Соловей. Поступок, достойный уважения. Так скажите ей.
 
 
Игуменья. Сто раз говорила, но она не хочет пока. Говорит: «Как же я Севастиана Григорьевича одного оставлю? Он же себе сухомяткой желудок испортит!»
 
 
Соловей. Ну и чего делать?
 
 
Игуменья. Голову помой, а еще лучше – постриги патлы свои, не пионер уже.
 
 
Соловей. Поздно стиль менять, мать Устиния.
 
 
Игуменья. Ой, не смеши меня. Никогда ничего не поздно. Боишься, так и скажи.
 
 
Соловей (возмущенно). Я боюсь?!
 
 
Игуменья. Ну, не я же!
 
 
Игуменья захлопывает окошко и удаляется. Севастиан раздраженно пинает носком сапога землю и садится на мотоцикл.
 

База банды Прохора на заброшенном заводе

 
Севастиан подлетает на своем мотоцикле прямо к железным дверям ангара, на ходу пристрелив одного из охранников. С двумя другими он расправляется, уже покинув седло. Не теряя времени, входит в ангар и направляется в складской отсек. Там за длинным столом, сколоченным из толстого соснового бруса, зловеще совещаются Прохор с семью рецидивистами. Соловей не объясняет цели своего прибытия и сразу разряжает маузер в грудь Прохору, навсегда отделив его биографию от судьбы остального человечества. Оцепеневшим от таких скоростей рецидивистам он демонстрирует зажатую в левой руке гранату без чеки.
 
 
Соловей. Уверен, что не вовремя, но в нашей встрече есть логика.
 
 
Первый бандит. Ты Прохора завалил! Прохор вор в законе был!
 
 
Соловей. Это не логика, а херня какая-то. По логике так звучит: вот сидите вы, семь вооруженных до зубов граждан, и смерти боитесь, а я стою один перед вами и шансов выжить у меня один из ста. Разве после такого я не достоин уважения?
 
 
Один из бандитов согласно кивает.
 
 
Продолжаем рассуждать – если вы попытаетесь меня убить, пока вы до своих пулялок дотянетесь, я парочку уложу и гранату бахну. Но даже потом будет геморрой – те, кто выживет, начнут ссориться за атаманское место и лишать друг друга жизни. Блатные вы или тузики?! Я же предлагаю так: у вас все по-старому, только за главного я буду. Для формы. Своего рода – конституционная монархия в отдельно взятой банде. Никому не обидно, дележ по справедливости. Возможности роста. Вот еще: я гляжу – стены бетонные. Брат-рикошет увеличит мои шансы вдвое и во столько же уменьшит ваши. Небось прапор место для сходки выбирал? Боялись, что атомную бомбу кинут?
 
 
Второй бандит (глядя на сидящего рядом). Колян, а верно, ты из армии прапором ушел!
 
 
Колян. Что ты имеешь против прапоров?
 
 
Соловей. Вот видите: я еще жив, а вы уже начали ссориться.
 
 
Старый бандит. Понял я, братишка, что ты в короли собрался?
 
 
Соловей. Да, а тебе-то что? Ты старый, тебя все равно не выберут, а так ты со всеми в равной доле.
 
 
Старый бандит (обращаясь к остальным). Братки, но ведь правильно все выходит – под Соловьем ходить не в падлу, мы при своих остаемся. Я – за. (Поднимает руку.)
 
 
Остальные бандиты следуют его примеру. Только один не поднимает руку, за что тут же застрелен Соловьем.
 
 
Соловей (перезаряжая маузер). Семеро одного не ждут. Сколько нас? (Считает.) Семеро. Как в масть легло. Я рад нашему сотрудничеству. В знак доброй воли завтра каждый получит по пять кусков премиальных.
 
 
Бандиты довольно шумят.
 
 
Старый бандит. Извиняй, Севастиан Григорьевич, а правда, люди говорят, что у тебя зубы от Поли Грека?
 
 
Соловей (скромно). Не все. Два от Саши Байкала. У Прохора были золотые зубы?
 
 
Старый бандит. Один. Коренной, справа.
 
 
Соловей концом ствола обреза приоткрывает рот покойнику и ковыряет зуб.
 
 
Соловей (разочарованно). Напыление. Вот вам и солидный человек! А у меня чистое литье!
 
 
И Соловей в улыбке озаряет присутствующих золотым блеском. На выходе из ангара Севастиан сладко потягивается, глядит на розовеющий горизонт и произносит вслух: «Вот я какой!» Тут выскочившая невесть откуда лохматая собачка по кличке Зиночка визгливо облаивает его. Соловей от неожиданности шарахается в сторону.
 

Шоссе и поля по направлению к усадьбе Соловья на Гнилых ручьях

 
Соловей гнал свой трехколесный мотоцикл по ночному шоссе. Ветер трепал его шевелюру, ноздри впитывали свежий воздух, а за пазухой испуганно таращила круглые глаза Зиночка. За десять километров до поворота в лес Севастиан решил прокатиться по давно не паханному полю. Однако едва он съехал с шоссе, как переднее колесо трицикла уперлось в ржавую трубу, неизвестно откуда взявшуюся здесь. Трицикл замер как вкопанный, а Соловей вспорхнул над пашней и приземлился метрах в семи от трубы.
 

– Эва как! – только и нашелся что сказать Севастиан и залюбовался звездным небом.

– Гончие Псы, – узнал он одно из созвездий, – или Лебедь. Вот так вот… Зиночка. А ты говоришь: ав.

 
Зиночка преданно облизала ему лицо.
 

Усадьба Соловья на Гнилых ручьях

 
К усадьбе Севастиан подъезжает весь измазанный землей. Прима, Дебет и Молот пьют чай из самовара на веранде. Появление в столь неопрятном виде атамана с собачкой их удивляет.
 
 
Прима (насмешливо потягивая горячий чай из блюдечка). Говновозку грабанул, Севастиан Григорьевич? Или «живодерку»?
 
 
Дебет (тщательно пережевывая кусочек пирожка с черносмородинным вареньем). Граната?
 
 
Изабелла Юрьевна (имея в виду Зиночку). Какая прелесть!
 
 
Соловей (присаживаясь к ним и чинно наливая себе чаю, представляет). Зиночка. Умна и беспощадна. (Поворачиваясь к Молоту.) На трубы напоролся, до звезд в глазах.
 
 
Молот. Какие трубы?
 
 
Соловей. Это я у тебя хотел спросить – какие это трубы по всему полю понатыканы?
 
 
Молот. А, эти трубы?! Это чтобы поливать. Для урожая, в засуху.
 
 
Соловей. И что – поливают?
 
 
Молот. Редко.
 
 
Соловей. Плохо, что редко. Чаще надо поливать. А откуда вода идет?
 
 
Молот. Вода идет из насосной у трансформаторной за котельной.
 
 
Соловей. Надо будет лично посмотреть.
 
 
Дебет. Мы решили что-то выращивать?
 
 
Молот (воодушевленно). Давайте свеклу выращивать. Из свеклы можно борщи варить.
 
 
Дебет (обращаясь к Приме). Изабелла Юрьевна, вы готовы из свеклы борщи варить?
 
 
Прима. Не мучайте меня! Какие борщи, какая свекла?! У нас завтра в клубе репетиция.
 
 
Соловей (вытаскивая из кармана сложенный вчетверо листок). Наличие в нашей банде вас, любезная госпожа Папаяни, волей-неволей роднит меня с Ахиллесом. Но я слова выучил. Во сколько репетиция?
 
 
Дебет (заглянув в органайзер). В семь. В шесть у них собрание, а в семь режиссер из театра Немировича-Данченко приезжает. Тот, которому мы задаток дали.
 
 
Соловей (прихлебывая чай). Да, хороший. «Не верю, – кричит. – Не верю». Я с ним абсолютно согласен.
 
 
Прима (ласково подкладывая ему на блюдечко пирожок). Ну, Севастиан Григорьевич, это же еще не повод весь репертуар менять. Вы Маленькому Принцу лобковую кость прострелили.
 
 
Соловей (стараясь быть убедительным). Ничего! Не нужно бояться всего нового, неизвестного. Маленький Принц десять лет был в климаксе. Теперь его играет очень одаренная гражданка тридцати лет. И, к слову, Карлсон, который живет на крыше, мне тоже не люб. Плохой Карлсон. У него явно проблемы с простатой.
 
 
Прима (примирительно). Может быть, вы и правы. В любой труппе необходимы перемены. Сцена не прощает.
 
 
Дебет (согласно кивая). Ужасно. Ужасно. Помню, вы в зал пошли, а я в одну из гримерок зашел. Любопытно, знаете. У моей тети Ады из Симферополя муж в артистах между отсидками числился. Так что вы думаете?! Там сидит Фамусов и Чацкого за груди ласкает. Отвратительные нравы!
 
 
Прима. Не судите, Александр Ильич. Артист – существо неоднородное. Метафизическое, в плане кому-нибудь в предлагаемых обстоятельствах влепить.
 
 
Молот (заинтересованно). Чего влепить?
 
 
Дебет (отмахиваясь от него). Забудь. У тебя влепить только в цирке получится. Тигре.
 

Больница. Палата

 
Непреклонный, как линия электропередач, Н 7 садится рядом с больничной койкой, на которой стонет весь перебинтованный менеджер по продажам.
 
 
Н7 (раскрывая папку с бумагами). Как самочувствие?
 
 
Менеджер. Я застрахован.
 
 
Н7. Вы меня не поняли – я здоровьем интересовался. Менеджер. Понял. Здоровье на семь тысяч долларов меньше.
 
 
Н7 (удивленно). Кто же это посчитал?
 
 
Менеджер. Страховой агент.
 
 
Н7. Вы что, из драгметаллов?
 
 
Менеджер. Лучше – я из игорного дома «Мадам Сюси».
 
 
Н7. Ладно, о банях потом, сейчас меня интересуют ваши контакты с подозреваемым.
 
 
Менеджер. Каким из них?
 
 
Н7 (с непониманием). Их было много?
 
 
Менеджер. Рыл двадцать.
 

Клуб. Кинозал

 
На сцене у микрофона витийствует холеный менеджер по продажам.
 
 
Менеджер. Таким образом становится очевидным тот факт, что ваше выселение – факт решенный, и только от нас с вами зависит увеличение рентабельности всего мероприятия.
 
 
Первый колхозник. Где ж мы жить будем?
 
 
Менеджер. Как где?! В новых комфортабельных особняках, купленных на полученные деньги.
 
 
Первая колхозница. На тыщу?
 
 
Менеджер (крайне воодушевленно). А что?! Да за эту тысячу в некотором отдалении можно дворец построить.
 
 
Второй колхозник. В каком отдалении?
 
 
Менеджер. В некотором. Километров за восемьсот. Природа та же.
 
 
Вторая колхозница. Мужики, надо ему морду набить.
 
 
Соловей (входя в зал с Зиночкой под мышкой). Совершенно верно, господа аграрии, – и не только морду. Я, конечно, человек от земли бесконечно далекий, но вот мой друг, экономист (показывает на следующего за ним Дебета), все посчитал.
 
 
Дебет (заглядывая в органайзер). С учетом сложившейся ситуации стоимость земли в этом районе составляет от семи до двадцати тысяч долларов за сотку. Без построек. С постройками значительно дороже.
 
 
Первый колхозник (удовлетворенно хлопая себя по коленям). Я так и знал!
 
 
Вторая колхозница. Морду! Морду!
 
 
Соловей (менеджеру). Ничего личного – по мне что колхозников, что казино требушить – не принципиально, но как-то неудобно перед людьми. Все в курсе, что с двадцать пятого по семьдесят второй километр я граблю, а тут вы нарисовались со своими нелепостями. Неувязочка. (Второй колхознице.) Что вы там предлагали?
 
 
Вторая колхозница (решительно). Морду, до полусмерти.
 
 
Соловей (собравшимся). Товарищи аграрии! На членовредительство у вас десять минут, потом репетиция. Режиссер уже приехал. Режиссер нервный.
 
 
Первый колхозник (закатывая рукава). Не посевная, уложимся.
 
 
Крестьяне с радостными криками бросаются на менеджера.
 
 
Дебет. Не пойму я, Сева, зачем нам вся эта суета с колхозниками?
 
 
Соловей. Это не суета, это органичное существование в пригодной для обитания среде.
 
 
Дебет. На Багамах среда еще пригодней.
 
 
Соловей. Не скажи. Для русского человека все эти Багамы – так – секс по телефону. Воли нет. Что, мы с тобой столько чужой кровушки пролили, чтобы суп порошковый в старости кушать?
 
 
Дебет. Вынужден согласиться.
 
 
Соловей (глядя на часы, колхозникам). Все! Выбросьте, что осталось, на двор и зовите режиссера. День колхозника на носу.
 

ГУВД города Москвы. Кабинет начальника управления

 
Генерал Серенадов лежал на диване в своем кабинете, прижав холодную грелку на голове. Над ним сочувственно согнулся полковник Глушков.
 
 
Полковник. Может, лимонаду, Андрей Петрович?
 
 
Генерал. Какого лимонаду, Петр Иванович?
 
 
Полковник. Разные сейчас лимонады в продаже, товарищ генерал. Я вот лично «Святой Грааль» предпочитаю. Рецепт из Атлантиды.
 
 
Генерал. Какая чушь! При чем здесь Атлантида и Грааль?
 
 
Полковник. Рецепт из Атлантиды.
 
 
Генерал (отбрасывая грелку). Ты в какой школе учился, полковник?
 
 
Полковник. В школе милиции.
 
 
Генерал. Это тебе там про Грааль рассказали?
 
 
Полковник. Никак нет! Про Грааль и Атлантиду на этикетке написано.
 
 
Генерал (язвительно). Мерлин бутылировал?
 
 
Полковник. Что бутылировал?
 
 
Генерал. «Грааль» в Атлантиде?
 
 
Полковник. Не помню. Уточню.
 
 
Генерал (с болезненным стоном возвращая грелку на голову). Не надо. У нас беда, полковник.
 
 
Полковник. Где?
 
 
Генерал. Где, где?! В правительстве. На участок Петушкова казино переводить из столицы собираются.
 
 
Полковник. Давно пора. Но в чем загвоздка?
 
 
Генерал. В Соловье загвоздка. Он не доволен предложенными ценами на землю.
 
 
Полковник (возмущенно). Какое его дело?
 
 
Генерал. Э-э, Петр Иванович! Это тебе не лимонад из Атлантиды, это жопа в зефире.
 
 
Полковник. Я надеюсь, вы образно?
 
 
Генерал. Более чем.
 
 
Полковник. А конкретнее?
 
 
Генерал. А конкретнее так – мужиков с земли попрут, они к Соловью пойдут с жалобой. Тот лавочку и прикроет.
 
 
Полковник. Все равно не пойму – в чем проблема?
 
 
Генерал. Проблема в том, что завтра о Соловье народные песни появятся. Слышал: «Из-за острова на стрежень, на простор морской волны…»?
 
 
Полковник. Разумеется. Ее тесть мой поет. Душевная, но строем сложно ходить. Только при чем здесь Соловей?
 
 
Генерал (устало). Хрен с ним, с Соловьем, беги за лимонадом, буратина погонная. Да?! Появлялся этот – цифрами который?
 
 
Полковник (уже на пороге). Звонил. Говорит: их управление свое расследование завело.
 
 
Генерал. Ну и слава богу! Пусть про них плохие куплеты сочиняют. Может, раньше убьют.
 
 
Полковник (возвращаясь к дивану, конспиративным шепотом). Не успеют. Мы засаду уже поставили. Сегодня хлопнем.
 
 
Генерал. Кого?
 
 
Полковник. Соловья. Была наводка.
 
 
Генерал. Вернуть нельзя?
 
 
Полковник. Никак нельзя. Режим радиомолчания. Для конспирации.
 
 
Генерал. Сколько людей участвует в операции?
 
 
Полковник. Шесть голов. Лучшие из лучших. Горячие точки прошли. Опыт гигантский. Вооружены до зубов.
 
 
Генерал. Подготовь наградные листы.
 
 
Полковник (с сомнением). Но вдруг не получится? Сами знаете – бывают срывы.
 
 
Генерал. У Соловья не бывают. Готовь наградные листы. Посмертно. Иди, сегодня пятница, все отделы до пяти.
 

Площадь перед монастырем

 
Соловей подъезжает на своем мотоцикле к воротам монастыря и начинает отвязывать прикрученный позади сиденья толстой бечевкой ворох икон. Из ворот выходит игуменья.
 
 
Соловей (вываливая перед ней старинные иконы в серебряных окладах). Принимай, мать.
 
 
Игуменья (трепетно перебирая иконы XV-XVI веков). Наши, старообрядческие. Где ж ты это взял, обуенный?
 
 
Соловей. Вот в антикварную лавку заглянул. Брошку для Изабеллы Юрьевны приглядывал. Для праздничного выступления.
 
 
Игуменья. Украл, выходит?
 
 
Соловей (обиженно). Почему я украл? Они украли, я вернул. Смотри, мать (берет одну из досок), – храмовая вещь, судя по размеру, для частного пользования не приспособлена.
 
 
Игуменья (соглашаясь). Не приспособлена. (Подозрительно взглянув на разбойника.) Больше ничего не брал?
 
 
Соловей (замявшись). Немного, для себя, на память.
 
 
Игуменья. Так верни.
 
 
Соловей. Так некому.
 
 
Игуменья. Тьфу на тебя. Как тебе не стыдно?
 
 
Соловей. Стыдно, но у меня было такое тяжелое детство. По сути – меня воспитала улица. Уолл-стрит.
 
 
Игуменья. Не юродствуй.
 
 
Из-за угла близлежащего дома выходит Анисим Владимирович Петушков. Едва завидев Соловья, он выхватывает табельный пистолет.
 
 
Петушков. Стоять! Ты арестован!
 
 
Соловей (быстро садясь на свой мотоцикл). Вот оно как! (Игуменье.) Будьте здоровы. У меня тут срочные дела образовались. Гости из-за рубежа.
 
 
Мотоцикл, взметнув облако пыли, скрывается за поворотом. К игуменье подбегает взмокший от бега участковый.
 
 
Петушков (убирая пистолет в кобуру). Ушел, засранец!
 
 
Игуменья. Ценит он тебя, Оня.
 
 
Петушков (не без удовольствия). Думаешь?
 
 
Игуменья (убедительно). А то?! Давно бы застрелил.
 
 
Петушков (с запалом). Это еще вилами по воде писано.
 
 
Игуменья (примирительно). Ну, может быть. Оня, правда, что у нас в деревне игорные дома ставить будут?
 
 
Петушков. Не в деревне, а на деревне. К моей-то уже намедни мужчина в костюме приходил. Тысячу долларов предлагал за двадцать соток с домом. Выселением грозил.
 
 
Игуменья. С размахом, видать, мужчина.
 
 
Петушков. Жалко, меня дома не было. Я бы ему размах сзади тяпкой расширил.
 
 
Игуменья. Где ж ты был, Анисим Владимирович?
 
 
Петушков (ответственно). В засаде я был, на операции, товарищ монашка.
 
 
Игуменья. Спаси тебя Господи!