Текст книги "Первые шаги (СИ)"

Автор книги: Иван Кузмичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

–Извините меня Ваше Высочество, но мне почему-то мало верится, что человек просто так откажется от денег идущих к нему,– недоверчиво хмыкнул отец Николы.

–А этого и не будет, Павел Никифорович, все очень просто, вы вкладываете половину от затраченной суммы в мой прожект, и получаете чистую прибыль от производства в размере четверти, больше не вкладывая ни гроша.

–Интересно получается, Ваше Высочество, это какая же такая должна быть вкладываемая сумма, если целая четверть доходов будет отдаваться мне?– все так же недоверчиво спросил меня купец.

–Вклад не маленький, должен в этом признаться, о нем, если вы согласитесь вы узнаете от сына, он у вас действительно дельным человеком растет, который надеюсь, всегда будет при мне,– слегка прищурившись, сказал я торговцу.

«Умный поймет подоплеку, а дурак… мне дурак не нужен, так что посмотрим, каков купец Павел…– про себя усмехаюсь».

–Естественно никакой отчетности о расходах не будет?

–Конечно, не будет. Мне ли вам это объяснять Павел Никифорович?– слегка покачав головой говорю ему.

–Но все же четверть дохода…– барьер недоверия треснул.

–Не все так уж и безоблачно, Павел Никифорович. Из этой четверти будут высчитываться деньги на сырье, та же часть что и прибыль, так что «чистыми» вы будете получать, скорее всего, не больше одной седьмой части прибыли. Но могу с уверенностью сказать, что как минимум за пять лет вы вернете все свои деньги, даже при самом скверном положении дел моего прожекта,– закончил я, смачивая горло глотком разбавленного красного вина.

–Да, действительно не все безоблачно, но думаю, что с удовольствием приму участие в вашем прожекте, Ваше Высочество,– наконец сказал купец, отрывая ножку запеченной утки.– В меру своих возможностей конечно.

–Поверьте, вы не пожалеете о своем решении. Да и Николай много что сможет вам рассказать,– улыбнулся я, поднимая кубок к верху.– Ваше здоровье Павел Никифорович.

Глава 3.
Азы экономики.
Конец июля 1707 года от Р.Х.
Рязань – Петровка.

Алексей Романов – Иван Пестерев.

Сидя у себя в кабинете я очередной раз с грустью вспоминал те славные денечки, когда готовился к сдаче зачета у государя. А что? Ничего кроме изучения наук не делаешь, разве что с друзьями бывает, засидишься. Замечательное было время, золотое!

Сейчас же дела рутинные столь плотно облепили меня, что порой и вздохнуть некогда. Одна радость, что постепенно их становится меньше, не только благодаря друзьям, которые всегда готовы взвалить груз забот себе на плечи, но и тем мерам, которые принимаются мной лично с начала наместничества. С каждой неделей дела земель рязанских становятся все прозаичней и прозаичней, часть прошлых проблем канула в небытие, под напором указов и полицаев-надсмотрщиков.

Но надо отдать должное и прибыльщикам, выискивающих любые лазейки для выуживания денег для казны. К примеру, в Москве были приняты указы, по которым рыбную ловлю и вовсе отдают на откуп, разделив угодья на равные участки. Вот только следовать некоторым указам мне было попросту не нужно, в ущерб казне, но не в ущерб людишкам.

Однако опыт изъятия «лишних» денег рязанские прибыльщики все же переняли, зайдя с совершенно другой стороны. Издавна в городах Руси-матушки разрешалось торговать в рядах и по перекресткам дегтем, коломазью, мелом, жиром, рыбным салом и смолою откупщикам, но уже в этом году сию золотоносную жилу перекрыло государство, целиком и полностью. Попросту велев означенные товары продавать выборным из слобод целовальникам под надзором мытенных бурмистров. Вот это новшество как раз грех было бы не перенять тем более, что пользы в первое время много принести может. Деньги никогда лишними не будут, а уж когда их и так в притык хватает то и подавно. Правда через годик другой, для «оздоровления» экономики города придется снимать этот запрет, но пока все же он дюже полезен будет. Что и подтвердилось в первую же неделю его ввода, поступившими в казну «свежими» рублями.

Несмотря, однако, на сильную нужду в деньгах, я значительно уменьшил тяжесть некоторых прежних налогов: прежде была наложена рублевая пошлина на домашние бани, чуть ли не в три раза уменьшив первоначальный годовалый взнос. Плюс к этому содержание постоялых дворов, взятое прежде в казну, так же было решено отдать частным людям, с обязанностью платить четвертую долю с постоя.

Правда, надо отметить, что некоторые указы государя все же касались моей «вотчины», не на прямую, а косвенно. Создание флота заставило Петра обратить внимание на леса, те из них, которые доставляли хороший материал для кораблестроения, сразу же объявили заповедными, но это было много раньше моего наместничества. Сейчас же у меня в шкафу лежал дубликат регламента о заповедных лесах, в котором было определено, чем и для чего можно было пользоваться в этих заповедных лесах: «На сани и телеги, на оси и полозья и к большим чанам на обручи рубить заповедные леса: дуб, клен, вяз, корогач, лиственницу, а на мельничные потребы, на пальцы и на шестерни рубить ныне всем невозбранно; а на иное домовое и ни на какое строение никаких заповедных лесов отнюдь никому не рубить под смертною казнию безо всякой пощады».

«Сурово, но верно, только бы людишки не попадались, иначе против воли казнить их придется. Все же отцовский приказ, – в первый раз пробегая глазами, регламент подумал я, прекрасно понимая нужды флота».

Полуденная жара постепенно спала, можно было заняться делами дальше, не боясь «вскипятить» себе мозги, от умственных трудов. Однако, решив не загружать себя лишними делами перед «посиделками» с друзьями, которые, увы, стали столь редкими, отправился в фехтовальный зал, рубить и колоть невинные деревянные истуканы. Подумав, все же решил прихватить с собой пистоль с десятком пуль и мешочком пороха.

«Потренироваться в стрельбе лишним не будет».

Войдя в зал, увидел как четверка гвардейцев, попарно бьются друг с другом. Глядя на их мокрые рубахи, не скажешь, что ребята халтурят, целиком отдаваясь схватке. Самозабвенно вертящие в руках эфесы шпаг молодые мужчины, набранные капитаном Нарушкиным месяц назад из числа боярских детей, доказывали на практике чего они стоят. Вот только действительно серьезной проверки пока еще не было, одни тренировки и ничего больше.

Подойдя к одинокому истукану, сделал легкую разминку, слегка обозначив пару ударов в шею и ногу противника. Сбросив на стоящий возле стены табурет камзол, оставшись в одной рубахе, приступил к тренировке, раз, за разом повторяя связку ударов и блоков. Шея – нога – отскок – блок – выпад в сердце – блок… и снова и снова, добиваясь полностью механического повторения.

Дураки те, кто думает, что фехтование это искусство художника, нет ни в коем случае, оно, прежде всего «работа ученого», нудная и тяжелая, отнимающая львиную доли времени. Однако при всех минусах, взявшись, раз за эфес не хочется его отпускать.

Рубаха давно промокла, капли пота падают на льняные штаны, вопреки моде и прочим аристократическим завихрениям носимые мной, из-за своей практичности и надежности.

–Ваше Высочество, там делегация прибыла к вам, с окраинных деревень…– виновато согнувшись, сказал Никифор, возникнув за спиной, вынужденно прерывая тренировку.

–Да, а подождать они не могут?– раздраженно спросил я камердинера, вытираясь полотенцем.

–Они по поводу Гаврилы Старченка прибыли,– ответил Никифор.– Сейчас во дворе ждут…

–Раз так тогда ладно, пойдем, послушаем, что там они расскажут интересного,– сбросив потяжелевшую от «трудовой крови» ткань, накинул свежую рубаху поверх нее камзол, отправился на подворье.

–Заступник ты наш! Помоги сирым и убогим!– сразу же повалились на колени десятка полтора грязных, измазанных крестьян, поднимая руки к небу.

–Встаньте!– резко сказал я им, не люблю, когда унижаются, таков характер.

Выискав среди измученных лиц наиболее приемлемое для рассказа, видимо староста, приказал:

–Говори!

–Защитник ты наш, помоги, Христом Богом просим тебя,– заломил себе руки староста.– Тать лесной Гаврила деревеньку нашу разоряет, девок портит, говорит, что это его вотчина теперь…

–А как же ваш барин? Куда он смотрит?

–Нет его, уже почитай третий год, умер он, ничейные мы, деревеньку нашу – Баграмово, забыли совсем защитник ты наш…

«Как всегда! Налоги и подати, так не вспоминай о них, а как беда пришла, так сразу к хозяину бежать под крыло! Ух, была бы моя воля…– с некоторой злостью подумал я».

–Хватит!– поднимаю руку.– Далече деревня ваша?

–Два дня пешим ходом, батюшка,– ответил староста, не разгибаясь.

–Хорошо, дорогу покажешь, сам!– оглядевшись, увидел в паре метров от себя капитана Нарушкина.– Михайла собирай молодцев.

–Будет исполнено Ваше Высочество!

–Сколько татей то?– опомнившись, спросил старосту.

–Дюжины три, поди, есть,– сделав нехитрые подсчеты в уме, выдал кряжистый мужик, с цепким взглядом.

–А дорога как? По грязи на рысях пройдем?

–Часов за шесть должны суметь.

–Отлично коли так,– сказал я, поворачиваясь к Никифору.– Устрой их, да накормить не забудь. И пошли к Николаю Павловичу вестового, пусть к завтрашнему вечеру все бумаги по землям моим соберет, у Онуфия в ведомстве должно быть все описано.

–Будет исполнено Ваше Высочество,– поклонился камердинер, поневоле выполняющий при моей особе чуть ли не десяток обязанностей, вместо одной.

–Гриша!– позвал я приготовившегося к поездке гвардейца, приторачивающего к седлу пару пистолей.

–Я Ваше Высочество!– подбежав ко мне, вытянулся он.

–Быстро скачу к Кузьме, он должен быть в Полицейском Доме, пусть возьмет полсотни своих и ведет сюда.

–Есть, Ваше Высочество!– сорвался Григорий с места.

… Солнце опустилось за горизонт, на месте какой-то сараюшки второй день кряду тлеют угольки, затухающие сами по себе, напоминая невольным свидетелям небольшой деревеньки в пятнадцать дворов, о недавних событиях.

Три дня назад ближе к обеду наведалась в деревню ватага известного под Можайском разбойника – Гаврилы Старченка незнамо, зачем перебравшегося на окраины земель Рязанских. В первый день, три десятка головорезов, решили показать удаль молодецкую, сразу же порубав пяток мужиков помоложе, а молодух пустили по кругу. Те же, кто оказал сопротивление, в скором времени висели с вспоротыми животами на жердинах за околицей дома старосты, оставшегося без хозяина в первую же ночь. Вместе со старостой ушло и чуть больше десятка человек, в основном женщин, в сопровождении детей и одного старосты.

Но вот подходит третий день гуляний ватаги, а брага подходит к концу, из всех молодых девок не осталось ни одной не порченой, некоторые из которых, не вынеся позора, наложили на себя руки, удавившись в сенях. Но ни у кого из татей не мелькнула и тень сожаления – звери. Что с них взять.

–Матрена!– полупьяный крик одного из десятников Старченка пронеся над дворами.– Ты где курва!? Поймаю, кишки жрать заставлю!

–Потерял наречную то, Тимошка?– спросили у разгневанного из светлицы со смехом.

–Заткнись Прошка!– рыкнул он в ответ.– А ее прямо сейчас пойду и найду…

Нетвердым шагом вышел здоровенный мужик из дома, достав из-за пояса небольшой кнут. Полу слипшиеся от недосыпа глаза десятника выискивали молодуху, но никого за околицей не было, только в будке жался к стене маленький щенок, в первый же день лишившейся своей матери, бросившейся на одного из разбойников. Ее тело валялось тут же не вдалеке, как бы в назидание другим животинам деревни.

Внезапно перед глазами мелькнула серая полоска.

–Что за х…– не договорил Тимофей, захлебнувшись собственной кровью, хлещущей из шеи.

Десятки всадников окружали деревню, отрезая возможные выходы. Разбившись на пятерки, закутанные в плащи фигуры, заняли позиции в ожидании приказа.

–Все помнят, кого оставлять в живых?– молодой властный голос поинтересовался у десяти всадников, держащих в одной руке шпагу, а в другой по пистолю.

–Никого из татей,– ответили они.

–Вот и хорошо, тронулись,– слегка пришпорив коня, сказал командир отряда.

Но вырваться вперед ему не дали, с боков тут же появились два конника, выехав немного вперед. В случае нужды прикрыть своими телами командующего.

–Извините Ваше Высочество, но подвергать вас опасности я не имею права,– сказала одна из закутанных фигур, давая знак подчиненным: «В атаку!»

Со всех сторон тут же раздались выстрелы и к пятерке домов, в которых пировала ватага, бросились по десятку солдат.

–Хороши,– с некой гордостью сказал ехавший рядом с командующим отрядом мужчина с погонами майора полицаев.

–Посмотрим, как дальше будет,– нахмурился командир отряда.

Грохот сражения и лязг клинков заставил напрячься весь десяток, внимательно высматривающие возможных беглецов. Почти сразу же с началом сражения, ставни у пары домов распахнулись. Оттуда сразу же выпрыгнула пара человек. Вот только далеко уйти они не смогли, три выстрела, на землю падает два трупа, раскинув руки в пыли.

Бой не успел начаться, как сразу же прекратился. Минута и перекошенные двери с треском распахиваются, разгоряченные схваткой полицейские с небывалым рвением вытаскивают наружу тела окровавленных разбойников.

–Какие потери?– спрашивает командир отряда, спустя десять минут после окончания боя у майора полицаев.

–Семь легко раненых, один тяжело раненый – схлопотал лавкой по голове от одного из них,– бросив взгляд на лежащих связанными семерых бандитов, оставленных в живых.

–Замечательно…

*****
Экономика – мать порядка…
Середина августа 1707 года от Р.Х.
Рязань.

Алексей Романов – Иван Пестерев.

–…Я овец то прикупил, как и договаривались, да еще пару толковых помощников в этом деле нашел, но вот дела с постройкой зданий застопорились, нужно еще хотя бы тысячу рублей. А у меня, их нет, Алексей, да ты и так это знаешь,– напротив меня сидел Сашка, рассказывая о проделанной работе, точнее уже заканчивая.

–Хм, пожалуй, ты не хуже моего знаешь, какие дела творятся здесь у моих чиновников, денег едва хватает на нужды земель, рязанская братия, увы, от общей массы чинуш, по-прежнему не слишком отличается,– покачав головой, сказал я помещику.

–Да после твоего показательного суда над тремя земскими комиссарами, вся эта свора теперь боится и слова лишнего сказать против твоей воли не может,– усмехнулся помещик Баскаков.

–А надолго ли их хватит, людская память, знаешь ли, коротка… То что они смогли наживаться столь долго, может привести к тому, что и наказание не остановит чиновников. Но правда может статься и так, что плату статским придется приподнять немного, дабы не было укоров с их стороны,– идея пришла сама по себе, словное ее шепнул кто-то на ухо.– Что же до денег тебе, то не могу дать тебе тысячу, разве что выделить рублей двести, да и то придется последние выгребать из закромов.

–Что ж, это лучше чем ничего,– улыбнулся тот.– Тогда я пока отправлюсь к себе в имение, поскорее закончу со всеми делами, а потом сразу же к тебе. Хорошо?

–Конечно Саша, иди,– улыбнулся я ему.

Александр ушел, оставив меня наедине с собственными мыслями. После рейда в Баграмово я решил вплотную заняться теми делами, которые откладывал за неимением времени, а точнее изготовлением казнозарядной фузеи и полноценного капсюля со смесью гремучей ртути. Почти три недели назад я таки сумел найти нужного мне человечка. Правда, нашел то его не я именно, а Артур, привезший Дмитрия из одной московской оружейной мастерской, где оный молодец, двадцати лет отроду не прижился и подался в токарную мастерскую барона.

…передо мной стоял молодой парень, судорожно мявший в руках свою шапку.

–И как зовут тебя, мил человек?– спросил я, поднимая глаза от чертежей, в десятый раз, пересчитывая размеры будущей фузеи.

–Дмитрий Колпак, Ваше Высочество,– ответил он.

–А что ты умеешь делать, Дмитрий? А то мне барон Либерас ничего толком и не сказал,– подперев подбородок ладонями, спросил я.– Ты садись, в ногах правды нет.

–Спасибо,– присаживаясь на край кресла, сказал юноша.

–И?– вопросительно поднял я левую бровь.

–Я два года работал в оружейной мастерской…,-начал Дмитрий.

–Впрочем, не суть, главное чтоб понимал, то что от тебя потребуется. Ты мне во что скажи, что ты разумеешь вот по этим чертежам?

Я пододвинул к нему свои наброски по винтовке и паровому двигателю, не надеясь на то, что он скажет что-то вразумительное. Не делая каких-либо замечаний и не говоря ничего, Дмитрий вертел чертежи на столе, а когда я уже хотел, было забрать у него их, как он пододвинул один из них поближе к себе.

–А для чего нужна здесь игла? Ведь это иголка? Разве не кремневый ударник должен здесь быть?– спросил Дмитрий.

–Нет, здесь все, так как нужно.

–Тогда вот этот затвор надо делать тугим, иначе порох не даст толчка. Только вот как он загорится то? Не от искры же…

–Нет, конечно,– улыбнулся я.– Здесь будет не совсем обычная пуля, какая именно не скажу, но сделать фузею тебе придется как можно скорее, если конечно возьмешься за дело.

–С вашего позволения Ваше Высочество, я с радостью бы взялся за него,– с горящими глазами ответил Дмитрий Колпак

–Что ж, хорошо. Сегодня же тебя проводят в городскую кузницу, дадут помощников, и куски метала.

–А это зачем?

–Фузея будет делаться не из простого железа,– улыбнулся я ему.– И еще, кое-что скажу тебе. Взявшись за работу, ты будешь молчать всю жизнь, или, по крайней мере, пока я не разрешу говорить об этом. Понятно?

–Конечно.

–Вот и замечательно. Чертеж возьми с собой, у меня есть еще. Как только появится первый образец, дай мне знать, или в случае появления какого-либо вопроса…

Но сделать оружие дело десятое, ведь снаряд к нему тоже необходимо создать. А как это сделать, если необходимого компонента нет, и делать его самому почему-то нет никакого желания? Вот-вот, такие подленькие мыслишки мелькали на грани сознания, попутно отбрасывая «бракованные» варианты. В конечном итоге, после чуть ли не трех месяцев размышлений было решено найти одного из «алхимиков», коих на Руси с каждым годом становится все больше и больше, вот только до действительного прорыва еще далеко, хотя предпосылки уже имеются. Что ж подтолкнуть сей процесс моя прямая обязанность.

Неделю назад, затронув данную проблему за разговором с Павлом Никифоровичем, он вызвался помочь в сем деле, тем более что на примете у него уже давно имеется подходящий человечек. Надо заметить, что завод нашего товарищества начал работать на десятую часть от своих возможностей, по-прежнему не окупая самого себя, хотя с каждым днем завод рос, но до полной его постройки было еще далеко. Одинокая, мини чудо-печь Ивана Нестерова уже почти месяц давала какой-никакой прибыток стали – того самого метала, который получался из ивановской печи. Рядом с заводом поставили большую кузницу, где и делали предметы первой необходимости для ремесленников, но основной барыш поступал от изготовления холодного оружия для армии. Благо, что первые образцы стальных клинков и копейных наконечников дали отличный результат. Но так же. кроме самого завода не вдалеке от него трудились почти четыре сотни рабочих, под командой уральского мастера Романа Латникова делающего небольшую плотину для нужд завода.

–Дел еще много, очень много, Ваше Высочество,– сказал мне как-то отец Николы.– Но я не жалею, что согласился на сей шаг, прибыль от завода будет огромной.

–Вы правы, Павел Никифорович. Только бы скорее его запустить, деньги мне нужны как можно скорей…

Как бы то ни было, но через пару дней после нашего разговора с купцом ко мне на прием прибыл седовласый мужичок с изъеденными ядовитыми парами лицом и руками, напоминающими о вреде «игр со спичками». Сам разговор с обрусевшим немцев Густавом Хельцем прошел на удивление легко и просто, саму идею этот химик уловил быстро. Да и понятие о том, что такое конспирация у него имелось. Вот только, когда речь зашла о том, что надо делать уже в принципе готовую продукцию, с имеющимися ингредиентами немец смутился. Но под моим напором все же сдался, заинтриговавшись появившейся перед ним задачей.

Другое дело, что сами ингредиенты для гремучей ртути надо было еще найти. Все же в этом времени не продают чистый спирт, азотную кислоту и саму ртуть, металлическую естественно, однако именно для этого и существуют купцы, запасы некоторых из них могут поразить, кого угодно, были бы только деньги.

Конечно, для полноценного производства «ударного пороха» – смеси гремучей ртути, пороховой мякоти и селитры, того количества нужных веществ, которое удалось найти, мало, но необходимые заказы уже поступили к заинтересованным лицам, так что в скором времени можно будет уже начать и более масштабное производство.

Вот только жалко, что пришлось отдать заказ на «новый» порох на «сторону», увы, но в Рязани не было действительно хороших пороховых мастерских. Сам черный дымный порох, который применяется сейчас, для моих задумок мало годится, нет, конечно, можно использовать и его, но вот качество оставляет желать лучшего. Не мудрствуя особо на счет дымного пороха, я воспользовался ьрудами Ломоносова, «позаимствовав» у него консистенцию нужных веществ.

Так что месяц назад, на одной из улочек Москвы начал изготавливаться «новый порох», известным мастером пороховых дел – Петром Растопчиным. Которого я избавил от головной боли, выискивания нужного соотношения ингредиентов, попросту заказа требуемый состав: 75% калиевой селитры, 10% серы и 15% угля, чем вызвал его удивление, которое впрочем, ничем кроме поднятых бровей не проявилось. Что поделаешь, придется Ломоносову не «изобретать велосипед», точнее оптимальное соотношение смеси в дымном порохе. Ну, я думаю, меня этот гений простит за то, что я так нагло своровал уже готовые результаты, даже толком не исследуя порох.

Мысли сами собой вернулись к чертежам фузеи…

В моем времени, отцом основателем винтовки, прототипом начерченной мной фузеи, считался французский офицер Дельвинь, сконструировавший уже в первой четверти 19 века винтовку с каморой в казенной части, то есть крайний конец канала ствола в казенной части, куда вкладывается порох, был сделан значительно меньшего диаметра, чем в остальной части ствола. Форму названной каморы была заимствована им у гаубиц и мортир, всегда имевших такую конструкцию. Но в то время как в артиллерии она просто служила для того, чтобы прочно удерживать небольшие заряды, употребляемые для гаубиц и мортир, в винтовке Дельвиня камора отвечала совершенно другому назначению. После того как в камору всыпался порох, вслед за ним скатывалась пуля меньшего диаметра, чем канал ствола; дойдя до края каморы, она не могла пройти дальше и оставалась на месте, упираясь в края каморы. Нескольких резких ударов шомполом было достаточно для того, чтобы вогнать мягкий свинец пули в нарезы и расширить ее диаметр настолько, чтобы она была вплотную пригнана к стенкам канала ствола.

Я сначала хотел создать нечто подобное, но, взявшись за дело, понял, что при должном старании можно улучшить будущее оружие француза. В итоге вместо предполагаемого аналога винтовки Дельвиня сделал чертежи казнозарядного оружия, для которого, увы, требовались и специальные заряды – капсюльные патроны.

Но на этом все проблемы не заканчиваются, возникает трудность с поставкой для производства бумаги. Конечно, станки для ее создания уже были изобретены вполне не плохие, но вот только в России их все же было не столько, сколько хотелось бы, так что картон под патроны потребуется изыскивать отдельно, если даже не производить. Хорошо, что через Павла Никифоровича, удалось найти и привезенные из Франции схемы создания станков для изготовления плотной бумаги, очень уж нужной не столько для печати, сколько для военных целей. Да и сам купец напрямую заинтересован в улучшении моего благосостояния, ведь попутно он помогает и собственному сыну, увлеченно влезшему в дела земель Рязанских.

«И все же взвесив все «за» и «против» я могу с твердой уверенностью сказать, что мне нравится управлять и создавать, пускай и посредством чужих рук,– самодовольно заметил я сам себе, расслабленно откидываясь на спинке кресла».

Последние лучи закатного солнца мазнули по полотну сражения при Нарве, на котором гвардейские полки с успехом отбивают и опрокидывают шведов обратно на их позиции.

«Еще один день прошел,– грустно улыбаюсь, гладя рукоять пистоля, лежащего рядом на столе».