Текст книги "Стальной лев революции. Восток"

Автор книги: Иван Евграшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ленин начал размышлять о своем отношении к председателю Реввоенсовета.

Несмотря на некоторые политические разногласия, каких-то особых претензий к Троцкому в настоящий момент у вождя не было, как нет и принципиальных разногласий по вопросам военной политики. Ленину хорошо известны отрицательные отзывы видных партийных работников о Льве Давидовиче. Но Владимир Ильич ценил Троцкого и достаточно высоко отзывался о роли Председателя РВСР в военном строительстве и в организации побед на фронтах. Официально Ленин никогда не ставил вопроса о замене Троцкого на посту главы Реввоенсовета. Работа Льва Давидовича подвергалась критике, как и работа Ставки, и Реввоенсовета, и ВЦИК, и СНК. Троцкого критиковали за стиль работы и дерганье людей, за капризность и барство, за слабый контроль над военными специалистами и отдачу единоличных приказов, зачастую игнорировавших мнения членов РВСР. Не обходилось без личных обид и сгущения красок. Но, как бы там ни было, товарищ Троцкий, взяв на себя по поручению ВЦИК задачу организации Красной Армии, проявил в порученной ему работе неутомимость, несокрушимую энергию, а самое главное – его усилия приносили плоды. Результаты деятельности Льва Давидовича, если судить по происходящему сейчас на Восточном фронте, могут оказаться блестящими.

«Хотя, очень уж он изменился», – подумал о Троцком Владимир Ильич.

С другой стороны, Ленин доверял и Сталину, и Дзержинскому. Владимир Ильич всегда прислушивался к их мнению. Обмануть сразу обоих практически невозможно и то, что оба не просто работали с Предреввоенсовета в таком плотном контакте и без конфликтов, а выдавали опять же блестящие результаты, говорило о том, что Лев Давидович, скорее всего, поубавил гонор и нашел-таки место в партии, где многие считают Предреввоенсовета чужаком и выскочкой. Еще одним знаковым моментом стало внезапное прекращение конфликта между РВСР и ВЧК по вопросу о контрразведке. Причем произошло это в рабочем порядке, даже как-то буднично. Троцкий оговорил свое обязательное право быть в курсе работы контрразведчиков и просто передал этот вопрос в ведение Дзержинского, занявшись наведением порядка в Реввоенсовете и, прежде всего, в Полевом штабе. Предреввоенсовета развил настолько бурную деятельность во взаимодействии со всевозможными структурами, что система сдержек и противовесов, созданная Лениным вокруг потенциального «Красного Бонапарта» рушилась на глазах. Остановить этот процесс Владимир Ильич сейчас не мог, поэтому возникала необходимость выстраивать новую паутину вокруг «Льва Революции».

Троцкий вообще в последнее время начал самым беззастенчивым образом пользоваться любыми подвернувшимися возможностями для воплощения своих военных планов. Чего только стоили постоянные обращения в специально созданный в пику РВС Совет рабочей и крестьянской обороны, хотя с момента образования СТО Лев Давидович демонстративно игнорировал заседания этого органа. Кроме того, все вокруг, так или иначе, но выполняли указания, просьбы и приказы Предреввоенсовета, умудрявшегося найти нужные аргументы практически для каждого и при любом ином случае апеллирующему к общему Делу, Партии, Ленину, а в особенности – к ВЧК, Дзержинскому и Ревтрибуналу. Льва Давидовича ругали по-прежнему, но теперь пропадали возможности возразить ему по существу. К примеру, против Троцкого стало невозможно использовать компромат, который Владимир Ильич скрупулезно собирал. «Трибун Революции» начал столь громогласную чистку собственного аппарата под своим же присмотром, что все доклады и доносы о положении в Полевом штабе и военных специалистах превратились в Филькину грамоту. При этом Лев Давидович не забывал и об обстановке на фронтах.

«Можно сказать, выбрал свою сторону? – Владимир Ильич с сомнением покачал головой. – Если это действительно так, то Лев Давидович оказался под постоянным присмотром Дзержинского и Сталина. С другой стороны, он присмотрит за Кобой, которого тоже иногда заносит».

При этом отсутствие Троцкого на похоронах Свердлова ясно говорило о том, что на пост председателя ВЦИК он не претендует, как и Сталин. Эти двое претендентов никак себя не проявляли. Во всяком случае, официально. Феликса Эдмундовича в качестве политической фигуры Ленин не рассматривал, а вот Зиновьев уже принимает кулуарные поздравления с будущим назначением.

«Или претендует? – Это тоже существенный и интересный вопрос. – Может быть так, что все задумано Львом именно для этого и он нацелен на пост председателя ВЦИК?»

Вопрос был сложным.

Троцкий, окруженный сейчас сотрудниками ВЧК, обязан заручиться поддержкой главного чекиста для проведения такой акции. Не договорившись со Сталиным – убедить Дзержинского практически невозможно. Лев не мог предложить Сталину и Дзержинскому что-то такое, чего не может дать им Ленин.

«Вдвоем они смогли бы убедить Феликса… Вот только в чем и зачем?» – Ответа на эти вопросы Владимир Ильич найти не мог. Ситуацию можно раскручивать и рассматривать с очень многих сторон, но, видимо, не в этом случае. Так как движений в сторону кресла председателя ВЦИК Троцкий не сделал, а смерть Свердлова практически никак не отразилась на работе наркомов, Ленин решил, что дело в чем-то другом. Необязательно, что Предреввоенсовета здесь вообще при чем-то. В этой связи усиление позиций «триумвирата» никакой видимой опасности для Вождя не несло, а только укрепляло его позиции. Хотя опасаться, несомненно, стоило. Чутье подсказывало Ленину, что не все так ладно и складно…… и он был почти уверен в том, что именно Троцкий, Сталин и Дзержинский, стоят за смертью Якова Михайловича. Но, как бы там ни было, по мнению председателя СНК, в работе ЦК главными были сплоченность и единство. Владимир Ильич прилагал все усилия для того, чтобы его соратники по партии не передрались между собой, дорвавшись до Власти. Поэтому, видя единство «нового триумвирата», Владимир Ильич пока не собирался ничего делать с этой хотя и странной, но очень дельной троицей. Главное – они прекратили грызню и начали сплоченно работать, а странности Троцкого не кажутся такими уж и особыми.

«Вся страна, весь мир меняется. Неужели не может как-то измениться в лучшую сторону всего один человек?» – Спросил себя Владимир Ильич.

Ответа не было. Речь-то шла о Троцком.

«Однако очень вовремя они это все провернули. Если это конечно они? … Ничего, утром Феликс все равно придет на доклад, вот и прощупаю его, – решил для себя Вождь. – Поживем-увидим».

Глава 3

10 января 1919 года.

Москва. Кремль. Кабинет В.И. Ульянова-Ленина. 10:35.

Утро выдалось великолепное. Метель прекратилась, облака раздуло, и над Москвой, наконец-то, показалось редкое этой зимой солнце. Город, в очередной раз, оказался совершенно не готов к трехдневному разгулу стихии и утопал в сугробах, хотя оставшиеся дворники столицы пытались очистить от снега дворы и некоторые тротуары перед домами. Получалось не очень, а чистить дороги никто даже не пытался.

Феликс Эдмундович вошел в приемную Ленина и поздоровался с Фотиевой. Вслед за Дзержинским в приемную зашел комендант Кремля Мальков. Посетители выглядели несколько смущенными.

– Лидия Александровна, мы с докладом. Спросите Владимира Ильича, может ли он принять сейчас?

– Раздевайтесь и проходите, Феликс Эдмундович. Владимир Ильич просил пропустить вас без доклада. Он ждет, и уже несколько раз интересовался.

– Хорошо, Лидия Александровна.

– Павел Дмитриевич, – обратилась секретарь к коменданту. – Вам придется подождать. Владимир Ильич просил никого не пускать к нему после прихода Феликса Эдмундовича.

– Мы по одному вопросу, товарищ Фотиева. Товарищ Мальков пройдет вместе со мной.

– Хорошо, товарищ Дзержинский.

Отложив папку с документами на стол Фотиевой, Дзержинский несколько суетливо снял фуражку, шинель. Повесив их на вешалку, он немного подумал и не стал расставаться с намотанным на шею теплым шарфом. Комендант тоже повесил шинель и шапку на вешалку. Посетители постояли, нервно одергивая френчи. Наконец, взяв подмышку бумаги, Дзержинский направился в кабинет вождя. Мальков за ним. Стучаться не пришлось, так как Фотиева сама открыла дверь и пригласила пройти в кабинет.

Владимир Ильич уже давно ожидал прихода председателя ВЧК. Он разбирал какие-то бумаги, сидя за рабочим столом. Увидев вошедших товарищей, Владимир Ильич порывисто поднялся и, попросив Фотиеву сделать чай, поздоровался с посетителями. После чего пригласил их присаживаться в кресла.

Про себя Ленин отметил возбуждение и нервозность Дзержинского, а также явное смущение коменданта Кремля.

– Что случилось, товарищи? – Владимир Ильич присел в кресло рядом с комендантом. – У вас обоих вид классных дам из Смольного института, заставших двух своих воспитанниц страстно целующимися на чердаке, при том, что вы этих новомодных тенденций не одобряете.

Владимир Ильич понял, что своей аллегорией он попал в точку. Дзержинский нервно заморгал глазами, а Мальков покраснел так, что стал похож на нашкодившего и пойманного с поличным мальчишку.

Сомнительная шутка, которой Ленин попытался разрядить обстановку, явно не удалась.

«Как интересно, – Вождь на мгновение задумался. – Что же они там такое нашли, раз Яцек притащил Павла с собой, и оба явно не в своей тарелке?»

– Рассказывайте, товарищи, – уже серьезно предложил Владимир Ильич.

– Хорошо, товарищ Ленин, – начал Феликс Эдмундович. – Сегодня утром с вашего разрешения и в присутствии коменданта Кремля, товарища Малькова, под моим непосредственным руководством был вскрыт несгораемый шкаф из кабинета бывшего председателя ВЦИК Якова Михайловича Свердлова.

«Что это он так официально?» – Удивленно приподнял бровь председатель СНК.

– По результатам был составлен следующий документ, – Дзержинский достал из папки лист бумаги и положил его на стол перед Владимиром Ильичом.

«Председателю СНК РСФСР тов. Ульянову-Ленину.

ОПИСЬ сейфа Якова Михайловича Свердлова.

В кабинете бывшего председателя ВЦИК хранился в запертом виде несгораемый шкаф покойного Якова Михайловича Свердлова. Ключи от шкафа утеряны.

Шкаф был нами вскрыт, и в нем оказалось:

1. Золотых монет царской чеканки на сумму сто восемь тысяч пятьсот двадцать пять (108 525) рублей.

2. Золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями, – семьсот пять (705) предметов.

3. Семь чистых бланков паспортов царского образца.

4. Семь паспортов, заполненных на следующие имена:

A) Свердлова Якова Михайловича,

Б) Гуревич Цецилии-Ольги,

B) Григорьевой Екатерины Сергеевны,

Г) княгини Барятинской Елены Михайловны,

Д) Ползикова Сергея Константиновича,

Е) Романюк Анны Павловны,

Ж) Кленочкина Ивана Григорьевича.

5. Годичный паспорт на имя Горена Адама Антоновича.

6. Немецкий паспорт на имя Сталь Елены.

Кроме того, обнаружено кредитных царских билетов всего на семьсот пятьдесят тысяч (750 000) рублей.

Подробная опись золотым изделиям производится со специалистами.

Председатель ВЧК Дзержинский.

Комендант Кремля Мальков.

^{10 января 1919 года}».

* * *

Владимир Ильич несколько раз перечитал документ и надолго задумался. Теперь ему стали понятны как нервозность и смущение, пришедших с таким докладом, председателя ВЧК и коменданта Кремля, так и странное обращение к нему Феликса Эдмундовича. Близкие соратники не называли его «товарищем Лениным», обращались либо официально, как к председателю СНК, либо по имени-отчеству. Поразмыслив, Владимир Ильич решил, что Дзержинский обратился к нему абсолютно правильно – как к вождю и товарищу по партии.

Ленин внимательно посмотрел на председателя ВЧК.

«Все верно. Не играет. Он на самом деле не знает, что делать и нервничает», – Владимир Ильич не мог понять, специально товарищ Дзержинский обратился к нему так или это получилось интуитивно.

«В данном случае неважно, – Ленин решил не забивать голову этим нюансом. – Главное, что получилось правильно. Официальное обращение настраивает на официальную же реакцию. По имени-отчеству тоже нельзя, в кабинете присутствует комендант Кремля».

Владимир Ильич перевел взгляд на коменданта, – «Молодец Феликс, что привел с собой Малькова. Очень верное решение».

Смущение Павла Дмитриевича, который по работе постоянно общался со Свердловым и периодически выполнял его поручения, было совершенно не наигранным.

«Подумает еще, что мы тут, в кулуарах, по-дружески все вопросы решаем. Это тоже сейчас не нужно», – Ленин подпер правой рукой голову и еще раз очень внимательно перечитал опись.

Документ, лежавший на столе, представлял собой неразорвавшуюся бомбу.

«Если сведения выйдут из этого кабинета, нас не станет пинать только ленивый, – председатель СНК потер правой рукой лоб. – И будут абсолютно правы. Лучше бы не вскрывали этот сейф».

Ленин ругнулся про себя и задумался о странном еще вчера желании главного чекиста открыть этот шкаф. То, что Дзержинский сам не ожидал такого результата, было для Владимира Ильича очевидно. Сам Ленин думал о чем угодно, только не о золоте, украшениях, деньгах и паспортах.

«Пусть компромат. Любой. На кого угодно. Вскрыли, взяли папки, описали, посмотрели и все, – председатель СНК закрыл ладонью глаза. – А тут такое…».

Ему пришла в голову мысль о том, что все это подбросили Свердлову, но по здравому размышлению Ленин ее отбросил.

«Слишком большой объем. За один раз столько не подбросишь, а количество и стоимость такие, что Яшу за эти деньги проще сто раз убить и не мучаться», – Владимир Ильич всегда подозревал, что товарищ Андрей, под шумок, делает свой гешефт, но результат вскрытия несгораемого шкафа, поверг вождя в некоторое изумление.

Дзержинский и Мальков сидели молча, ожидая реакции Ленина. Они, практически не отрываясь, смотрели на Владимира Ильича. Фотиева, зашедшая в кабинет с подносом, на котором дымились три стакана с чаем, замерла на мгновение и, приняв решение, вышла из кабинета. «Не до того им сейчас», – думала Лидия Александровна, закрывая за собой дверь.

Железный Феликс, посмотрев на результат маневров секретаря Владимира Ильича, молча кивнул головой. Наконец вождь заговорил:

– Товарищи, этот документ – серьезный удар по большевикам и мы просто не имеем права из-за одного двурушника пятнать репутацию РКП(б) и всех ее членов. Если мы огласим эту опись, нам просто перестанут доверять. Вернуть утерянный авторитет в глазах людей будет практически невозможно, ведь речь идет не о рядовом члене партии, а о председателе ВЦИК, который фактически являлся главой нашего государства. Вы согласны, товарищи?

Мальков и Дзержинский практически синхронно кивнули, соглашаясь с Владимиром Ильичем.

– Хорошо. Решим так. Результаты вскрытия сейфа покойного председателя ВЦИК не должны выйти из стен этого кабинета и они отсюда не выйдут. Павел Дмитриевич, – обратился вождь к коменданту Кремля, – для всех в сейфе находились только папки с документами. Вы их описали по количеству и передали товарищу Дзержинскому. Вы согласны с такой версией, товарищ Мальков?

– Полностью согласен, Владимир Ильич, – комендант уже понял, что попал в какую-то невероятную интригу высших партийных функционеров. При этом он прекрасно понимал, что разглашение этих сведений, даже в частном разговоре, будет стоить ему жизни. Член РКП(б) с 1904 года, Павел Дмитриевич Мальков плохо разбирался во внутрипартийных делах, но противоречить сидящему рядом с ним Вождю, да еще в тот момент, когда напротив, сузив глаза, его ответа ожидает председатель ВЧК, не собирался. Тем более что из речи обычно предельно вежливого и обаятельного Ленина исчезли и «голубчик», и «батенька», и его обычная мягкость в обращении. Говорил даже не председатель СНК, а именно Вождь партии большевиков, который почувствует любую фальшь, никогда ее не забудет и не простит, готовый ради достижения нужной ему цели абсолютно на все.

– Павел Дмитриевич, вы старый большевик, и я вам очень доверяю. Иначе никогда не допустил бы вашего присутствия при этом вкрытии. Вы, как комендант Кремля, обязаны присутствовать. Я очень надеюсь, что вы никогда не забудете нашего сегодняшнего разговора, товарищ Мальков, и оправдаете мои надежды.

– Конечно, товарищ Ленин. Спасибо за оказанное мне доверие.

– Вот и славно, Павел Дмитриевич, – Ленин помолчал, обдумывая что-то. – Сделаем так. Вы заболели и сейчас пойдете домой. Вам надо отдохнуть пару дней, отлежаться. Скажете, что это я вас отправил.

– Сделаю, Владимир Ильич.

– Вот и хорошо, голубчик. Можете идти. Выздоравливайте, а послезавтра приступайте к исполнению своих обязанностей. Можете быть свободны.

Павел Дмитриевич встал, распрощался и вышел из кабинета.

После того как комендант Кремля закрыл за собой дверь, Ленин негромко сказал.

– Яцек, необходимо присматривать за товарищем Мальковым. Он хороший комендант.

– Обязательно, Владимир Ильич.

Помолчали.

– Феликс Эдмундович, а что с запасом партии?

– Все на месте Владимир Ильич. Я заходил к Новгородцевой. Эти ценности не оттуда.

– Феликс, объясни мне, с чего это ты, голубчик, так хотел этот шкаф открыть и что ожидал там увидеть?

– Владимир Ильич, я не знал, что находится у Свердлова в сейфе, а идея посмотреть, что там внутри, принадлежит Троцкому.

– Льву?

– Да, Владимир Ильич. Мы с ним разговаривали после смерти Якова, и Лев подал эту идею. Сказал, что содержимое скорее всего очень интересное.

– Вот как? – Ленин некоторое время размышлял над словами Дзержинского.

– Троцкий подозревал наличие у Свердлова компромата на товарищей по партии. Кроме того, никто и никогда не видел этот шкаф открытым. У Сталина в сейфе папки с документами, у меня тоже, Троцкий тоже не прячется, а Яков никогда не открывал сейф при посетителях. Поэтому я тоже заинтересовался.

– Феликс Эдмундович, здесь уже не так важно, кто что думал и чего подозревал, важно то, что ситуация получилась некрасивейшая, архиглупая и очень опасная для всей партии.

Дзержинский кивнул, соглашаясь. Ленин вскочил из кресла и нервно заходил по кабинету.

– Сейчас уже вопрос не в том, что Свердлов оказался негодяем и мерзавцем, а в том, что, узнав об этом, люди плюнут нам в рожу и мы будем достойны только того, чтобы нас развесили на вонючих веревках из-за этого недоноска.

– Верно, Владимир Ильич. Ситуация опасная, надо срочно что-то предпринимать.

– Что, например?

– Может уничтожить документ?

Ленин остановился.

– Дело не в том, чтобы уничтожить и забыть. Надо обязательно его сохранить, чтобы помнить. Придется засекретить эту опись. Феликс, у нас вообще есть совершенно секретные документы, которые предназначены исключительно для внутреннего пользования?

– Таких нет, Владимир Ильич. Есть секретная переписка, но такие бумаги хранятся в личных архивах. Циркулярные секретные письма хранятся в архивах наркоматов, но по необходимости ознакомиться с ними может каждый член партии или ответственный работник.

– Тогда эта опись станет документом с грифом «Совершенно секретно» номер один. В Кремле необходимо выделить специальное помещение под архив и выставить охрану. Думаю, что таких бумаг скоро станет не одна и не две. Сам знаешь, Яцек, с кем приходиться работать, – Ленин пожал плечами. – После всего найденного у Свердлова уже не знаю, кому верить можно.

– Хорошо, Владимир Ильич. Все будет сделано, согласно вашему распоряжению.

Председатель ВЧК придвинул к себе документ и карандашом дописал в самом верху – «Совершенно секретно», а внизу, под датой – «№ 1».

Ленин никак не прокомментировал манипуляции Дзержинского. Кивнул, соглашаясь, и все. Дождался, пока председатель ВЧК закончит оформление документа, и вернулся в кресло.

– Феликс Эдмундович, как думаешь, есть возможность, что все это инсценировка, а содержимое в шкаф подброшено?

Дзержинский ответил практически сразу.

– Я уже размышлял об этом, Владимир Ильич. Честно говоря, такую махинацию практически невозможно провернуть.

– Почему?

– Слишком много там всего… За один раз не пронесешь. Мы, конечно, поднимем журнал посещений кабинета председателя ВЦИК, но думаю, что это не поможет. В отсутствие Якова в кабинет никто не заходил, а охрана подчиняется мне. Единственный, кто имел неограниченный доступ в кабинет – сам Свердлов. Количество же говорит о том, что он прилагал немалые усилия для того, чтобы собрать эти ценности. Почему мы не рассматриваем возможность того, что находящееся в сейфе было как раз самым главным для покойного? Может, он для этого и затевал свои инициативы?

– Что ты имеешь в виду, Феликс?

– Если мы сумеем опознать хоть одно из украшений сейфа Якова, как драгоценность принадлежащую уничтоженной царской семье, к тому же не вошедшую в опись, присланную Уральским Советом, то можно будет с уверенностью говорить о том, что убийство царской семьи задумано и исполнено, с санкции бывшего председателя ВЦИК, с целью самого обычного грабежа.

– Вряд ли, Феликс. Где мы теперь найдем тех, кто точно знал, какие бриллианты были на Романовых в Екатеринбурге? Слишком сложно и поздно. Попробуй, конечно, может, что и выйдет?

– Хорошо, Владимир Ильич. Не мешало бы внимательно приглядеться к ближайшему окружению Свердлова. Как вы считаете?

– Согласен, Феликс Эдмундович. Посмотри. Это не лишнее.

Некоторое время помолчали.

– А товарищ Троцкий не мог провернуть такую махинацию, Феликс?

Задавая этот вопрос, Ленин очень пристально всматривался в лицо председателя ВЧК.

Дзержинский глубоко задумался, но ненадолго.

– Сомневаюсь, Владимир Ильич. Последний раз Лев приезжал в Москву в ноябре прошлого года. Подложить заранее, конечно, можно, но нет никакой гарантии, что это сработает. Могут и найти. Сумма там – серьезное состояние для любого человека. Проще из-за угла пристрелить, чем столько подкладывать. В последнее же время, у Троцкого и возможности такой нет. Он сам себе целую толпу чекистов потребовал, каждый шаг на виду. Да и сложно слишком. Надо собрать мешок драгоценностей. Кого-то с ним отправить в Москву. Потом залезть в Кремль и проникнуть в охраняемый кабинет. Сомнительно и совершенно не нужно.

– А Блюмкин?

– Давно уже в Омске, Владимир Ильич. Информация проверенная.

– Допустим, – Ленин прикрыл голову ладонями и нервно потер лицо. – С другой стороны, Лев – единственный, кто заинтересовался этим сейфом. Ты уже потом. Почему?

– Может, знал о содержимом, Владимир Ильич?

– Вполне возможно. Мог Троцкий сам убрать Якова с дороги?

– Теоретически мог. С другой стороны, зачем ему так подставляться и акцентировать ваше, Владимир Ильич, внимание на себе?

– Тоже верно, Феликс Эдмундович. Тоже верно.

Ленин потирал лоб правой рукой, делая вид, что его глаза закрыты, и он пребывает в глубокой задумчивости, слушая Дзержинского. В действительности, он внимательно следил за мимикой и жестами Феликса Эдмундовича.

«Слишком быстро ответил на вопрос, – размышлял вождь. – Это странно. С другой стороны, даже если Троцкий это осуществил, у него все равно есть железное алиби – опись сейфа. Знай Дзержинский о таком положении вещей, то убил бы Свердлова сам. За контрреволюцию. Судя по реакции, Феликс ничего не знал о ценностях».

Ленин убрал руки от головы, положив их перед собой на стол, и еще раз внимательно присмотрелся к Железному Феликсу, сидящему напротив.

«Может, его прямо спросить – не ты ли Якова спровадил на тот свет, товарищ Дзержинский? – Владимир Ильич раздумывал несколько минут и отказался от этой идеи. – А вдруг ответит, что это он, что тогда? Ругать ни за что? Хвалить за прекрасно выполненную работу, с отличной доказательной базой? Сам же дал полномочия на борьбу с врагами Советской власти. Вот он и воюет. Если же это не он, тогда объявить выговор за то, что такого врага пропустил? Тоже не дело».

– Со Свердловым понятно. Бывали и не такие совпадения, Феликс Эдмундович.

Дзержинский утвердительно кивнул. Ленин продолжил:

– Необходимо очень внимательно пересмотреть все его инициативы и распоряжения. Вполне возможно, что Яков хотел, как можно дольше ловить рыбку в мутной воде.

– Согласен, Владимир Ильич. Кто этим заниматься будет? Выносить сор из избы никак нельзя.

– Я сам пока этим займусь.

Ленин встал из-за стола и прошел к двери ведущей в приемную. Открыв ее, он позвал секретаря.

– Лидия Александровна, голубушка, сделайте нам с товарищем Дзержинским чаю.

– Хорошо, Владимир Ильич. Уже все готово.

Фотиева, ожидавшая этого распоряжения, подошла к отдельному столику, взяла только что закипевший чайник и налила кипятка в стаканы. Ленин не стал закрывать дверь и дожидался момента, когда Лидия Александровна войдет в его кабинет. Она поставила поднос на стол и спросила о распоряжениях.

– Пока никаких, Лидия Александровна, – Вождь тепло улыбнулся своему секретарю. – Спасибо вам за чай, и можете идти.

Фотиева вышла, а Ленин вернулся в кресло напротив председателя ВЧК и пригласил Феликса Эдмундовича угощаться. Владимир Ильич тоже отхлебнул несколько глотков обжигающе горячего, крепкого чая.

– Яцек, – Дзержинский насторожился, но вождь только улыбнулся, заметив эту реакцию, – расскажи-ка мне про товарища Троцкого.

Дзержинский начал рассказывать. Ленин немного послушал и прервал председателя ВЧК:

– Читал я твои телеграммы и письма, Яцек. Сталин тоже держал меня в курсе происходящего. У меня другой вопрос. Почему вы с Кобой поверили Льву? Так поверили, что не только сработались, но и про ваш триумвират в кулуарах ЦК уже начали говорить. Вот об этом мне расскажи.

Дзержинский задумался. Пока Феликс Эдмундович размышлял, Владимир Ильич опять пытался понять, не он ли, а точнее, не Троцкий ли через Дзержинского, убрал Якова Свердлова.

Председатель ВЧК начал свой рассказ с того момента, как они со Сталиным приехали в Пермь. Честно и подробно рассказал о своем первом впечатлении от встречи со Львом в тот день, и о работе, проделанной Троцким для организации обороны города. Не забыл упомянуть о том, как Троцкий «договорился» в Вятке, на что Вождь удивленно поднял брови.

Ленин до этого момента еще не разговаривал о событиях на Восточном фронте ни с кем из «триумвиров» в приватной обстановке. Сталин безвылазно сидел в Перми, подготавливая капкан колчаковцам, Троцкий мотался по городам и весям на востоке, организовывая, требуя, агитируя, наказывая. В общем, занимаясь тем, что он и раньше делал.

«Только как-то по-другому. Это не тот знакомый мне Лев Бронштейн, а кто-то другой», – размышлял вождь, слушая повествование председателя ВЧК, который тем временем начал рассказывать о проверке Троцкого, проведенной чекистами, и ее результатах.

После того как Дзержинский рассказал об обмороке Троцкого на встрече в Казани, Владимир Ильич рассмеялся.

– Яцек, очень топорно и грубо сработано. Невероятно примитивно и совершенно в духе царской охранки.

Дзержинский смутился и пожал плечами.

– Владимир Ильич, так времени совсем не было.

– Вас с Кобой извиняет только и исключительно это. Все остальное проделал исполнитель. Именно он и запутал Льва настолько, что тот растерялся, – Ленин махнул рукой на открывшего для оправданий рот председателя ВЧК. – Троцкий не мог принять такое предложение. Слишком просто, авантюрно и незатейливо.

– Согласен, Владимир Ильич.

– Он же вас просчитал, Яцек? И тебя, и Кобу?

– Да, Владимир Ильич, просчитал практически полностью.

– Так зачем вы ее проводили?

– Хотели посмотреть, как он отреагирует, если мы ему дадим шанс нас с Кобой утопить. Нам было совершенно неважно, примет или нет он наше предложение.

– Тогда молодцы, что провели такую проверку, – Ленин улыбнулся. – И как его реакция?

– Сделанные выводы совершенно нехарактерны для Льва, как и все поведение, но мы решили поверить и ввязались в «проект» Троцкого.

– Так почему решили поверить?

Дзержинский немного помолчал, раздумывая.

– Потому что во Льве появился некий внутренний стержень. Он перестал носиться по всем фронтам ради гипотетической победы мировой революции и принялся вдумчиво, планомерно и достаточно талантливо заниматься конкретным участком работы. При этом он не выполняет функции пожарной команды, которая мчится туда, где пожар уже полыхает вовсю, как это раньше происходило. Он очень серьезно занимается именно планированием на будущее. У Льва всегда в голове достаточно четкая картина. Иногда складывается впечатление, что он наперед точно знает, что и как будет происходить, – Дзержинский сделал несколько глотков чая. – И он стал как-то мягче к людям.

– Мягче к людям? – Владимир Ильич. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что Троцкий начал видеть самых простых людей – рабочих, крестьян, казаков и думать об их нуждах и чаяньях. Он вообще перестал говорить о перманентной мировой революции.

Ленин удивленно вскинул левую бровь.

– Именно так, – Дзержинский немного помолчал, допивая уже остывший чай. – Обаял он меня, Владимир Ильич. Ничего не могу с этим поделать. Может, Сталин другого мнения?

– Я с ним разговаривал по прямому проводу, читал его письма и телеграммы. Не хочет он доверять Троцкому, и не может не доверять. Вот такой каламбур, Яцек.

– Да уж, Владимир Ильич, ситуация странная. Кто же он такой, этот Троцкий?

– Пока не знаю, Яцек. Лев столько раз менял свою позицию и мнение, что от него можно ожидать всего чего угодно.

– Например, Владимир Ильич?

Ленин допил свой чай и отставил в сторону стакан.

– К примеру, он мог организовать смерть Свердлова для того, чтобы освободить пост председателя ВЦИК для себя, – Владимир Ильич очень пронзительно взглянул на Дзержинского. – А ты и Коба сейчас помогаете Троцкому поднять авторитет на недосягаемую высоту. Вот такая многоходовая шахматная комбинация. После занятия Екатеринбурга, потом Омска и разгрома Колчака лучшей кандидатуры на кресло Якова не будет. Все остальные не дотянут до политического веса Льва. А если ему удастся перехватить еще и золотой запас? Нет никакой гарантии того, что он поделится своими лаврами победителя с тобой, Яцек, или с Кобой. Совершенно никакой.

– Что будем делать, Владимир Ильич, в этом случае?

Ленин хитро улыбнулся, услышав вопрос.

– Ничего, Яцек. Пока ничего. Сначала посмотрим, после уже решим по обстоятельствам. Пока Лев работает прекрасно и выдает блестящие результаты. Кто же режет курицу, несущую золотые яйца, сразу? Вот и мы подождем.

– Я понял, Владимир Ильич.

– Хорошо, Яцек. У меня пока нет к тебе вопросов, поэтому занимайся своими делами. Я подумаю, что можно сделать в сложившейся ситуации, и сообщу тебе свое решение на днях. Не уезжай покамест из Москвы. Какие-нибудь вопросы ко мне есть?

– Нет, Владимир Ильич, все ясно. Буду ждать ваших распоряжений.

Ленин поднялся с кресла, чтобы проводить председателя ВЧК к выходу.

В тот момент, когда уже полностью одетый Феликс Эдмундович попрощался с Лидией Александровной и собрался выйти из приемной, дверь кабинета вождя внезапно приоткрылась.