Текст книги "Морт. Охота на колдуна (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

  Но, спустившись вниз, он понял, что остров этот не совсем пустынный, более того, там есть люди. На небольшом расстоянии от берега стоял домик, построенный из камней, льда и обломков деревянного судна. Над ним вился слабый дымок, указывая, что обитатели ещё живы.

  Через некоторое время дверь этого домика отворилась, оттуда вышел немолодой мужик, одетый в длинный овчинный тулуп. Голову закрывала меховая шапка, а лица почти не было видно из-за огромной бороды с многочисленными седыми прядями. На лице его можно было увидеть только большие серые глаза, да слегка обветренный нос, что торчал из лохматой бороды. Затворив за собой дверь, он медленно пошёл к морю, никакой определённой цели у него не было, просто хотелось прогуляться.

  Остановившись у самой кромки воды, он присел на камень и стал смотреть вдаль. Так продолжалось довольно долго, скоро из домика вышел ещё один, он был похож на первого, только помоложе, пониже ростом, и борода его была ярко-рыжей. Он подошёл к своему товарищу и присел рядом.

  – Ждёшь, Клим? – спросил он, так же печально глядя в сторону горизонта. – Жди, может, и дождёшься.

  – Не жду, – отозвался Клим с тоской в голосе, – смотрю только, насмотреться не могу, всю жизнь только море и видел, хочу и дальше смотреть.

  – Насмотримся ещё, чего ты так рано помирать задумал, а ну, как приплывёт кто?

  – Нет, – Клим покачал головой, – не приплывёт. Кому надо в это время сюда? Если и будет кто, так только кости наши приберёт по-христиански, и на том спасибо.

  Видимо, Клим был прав, потому что его собеседник сразу заметно приуныл и глубже спрятался в свой тулуп. Эти люди готовились к смерти, они ещё не начали голодать, но уже понимали, что их ждёт впереди. Понимал это и Морт, но сейчас его не заботила их судьба, он только удивился, что язык, на котором говорят эти люди, ему знаком, хоть он и не разговаривал на нём почти двадцать лет. Русский язык.

  Теперь он начал понимать, что даже его силы не хватает, чтобы удерживать картинку дальше, изображение стало расплываться, пока не сменилось полной темнотой.

  Когда Морт открыл глаза, было уже раннее утро, в лесу пели птицы, солнце слепило глаза, а сам он лежал на спине. Привстав, он разглядел пень, плохо переживший вчерашние издевательства. В центре зияла выжженная дыра, едва ли не до самых корней, а по краям находились две небольшие застывшие лужицы воска.

  Встав на ноги, охотник наспех прибрал следы колдовского ритуала, после чего скачками побежал в резиденцию, чтобы держать совет со святыми братьями.

  Карта, развёрнутая на столе, была нарисована плохо, да и места, изображённые на ней, были мало изучены. В том месте, где заканчивался берег Норвегии, начинались белые пятна. Но остров далеко на севере был обозначен. Прикоснувшись к карте, Морт провёл пальцами линию по морю, пока не уткнулся в этот остров, стоило прикоснуться к его изображению, как в голове вспыхнула виденная ночью картина. Серые волны, каменистый берег, частично затянутый льдом и одинокий домик. Под ним стояло название «Шпицберген».

  – Он здесь, – заявил Морт, поднимая глаза на собравшихся, – то есть, пока нет, но он туда направляется. Нужно его догнать.

  – Не догоним, – сказал брат Николас, один из старших следователей, что тоже занимался этим делом, – слишком далеко, а нам до моря добираться не одну сотню миль. Он успеет скрыться, сделав то, что требуется.

  – Есть скоростные корабли, – напомнил Доминик, – попробуем перехватить его на обратном пути.

  – Что же, – брат Николас не стал спорить, – раз ты так говоришь, то попробовать стоит, немедленно отправляйте экспедицию в ближайший северный порт.

  Увидев глаза Морта, внезапно загоревшиеся надеждой, он добавил:

  – Отправьте в погоню не менее десяти святых братьев, для надёжности, мало ли что.

  – Он что, мне не доверяет? – спросил Морт у брата Доминика, когда они остались наедине, – считает, что я могу предать церковь?

  – Более того, – согласился брат Доминик, – я тоже тебе не доверяю. И со временем всё больше. Поделись, откуда у тебя эти сведения?

  – Было видение, – признался охотник, – я разглядел картину этого острова и даже двух русских моряков, потерпевших кораблекрушение, они сидят там и ждут смерти.

  – Видение? – подозрительно спросил Доминик, – сдаётся мне, что видения так просто не случаются. Кроме того, ты несколько недель изучал книги по магии, сатанинским культам и алхимии, а теперь у тебя видение. Уж не сам ли ты его подстроил?

  – Сам, – Морт не стал отрицать, – я провёл обряд, который мне показал это место.

  Брат Доминик побледнел.

  – Ты понимаешь, Петер, что я теперь обязан отдать тебя под арест?

  – Понимаю, – смиренно сказал охотник, – а отдашь?

  – Нет, – буркнул инквизитор, – не отдам, я думаю, ты ещё не встал на сторону врага рода человеческого, а потому не буду на тебя доносить, тем более, что схватить колдуна не сможет больше никто, нам придётся взять тебя с собой, но учти, за тобой будут постоянно следить.

  – Пусть, – отмахнулся охотник, – я знаю, что и зачем я делаю.

  – Уверен?

  – Да.

  – Хорошо, я постараюсь правдоподобно объяснить остальным, откуда ты взял сведения о местонахождении колдуна, а теперь собирайся, дорога каждая минута.

  Сборы не заняли много времени, вещи им не нужны, всё необходимое они получат в порту. Поэтому те несколько часов, что были в его распоряжении, Морт потратил на то, чтобы побыть со своей женой. Они почти не разговаривали, просто сидели, обнявшись, и глядели друг другу в глаза. Морт пытался прислушаться к своим чувствам. Что-то происходило, но описать это словами он бы не смог. Как будто в нём разгорался пожар, пламя которого делало его сильнее и злее, а рядом с Марией это пламя почти сразу гасло, он внезапно становился спокоен, накатывало необъяснимое блаженство, сопоставимое, разве что, с тем, которое испытывает человек, сбросивший со своих плеч непосильное бремя. С ней он чувствовал себя... живым.

  – Я боюсь, – проговорила она, наконец, гладя его маленькой ладонью по щеке, – боюсь, что ты не вернёшься.

  – Я вернусь, – уверенно заявил он, – я сильнее колдуна, мне нужно только найти его и Зло, что ненавидит человеческий род, будет побеждено. Навсегда.

  – Я боюсь другого, – сказала она, промокая платочком слёзы в уголках глаз, – ты меняешься, Петер, становишься кем-то, кого я не знаю, я помню тебя другим, ты и есть другой, но иногда становишься кем-то...

  – Кем?

  – Не знаю, но я давно заметила, стоит тебе заговорить о деле, как прежний Петер куда-то исчезает, появляется другой, страшный, опасный для всех.

  – Только такой я смогу победить Зло, – упрямо сказал он, понимая, к чему клонит жена, в душе его стала закипать злоба, но он смог её задавить, – я люблю тебя, и люблю его.

  Его рука погладила женщину по животу.

  – И мы тебя любим, Петер, вернись к нам, пожалуйста, не оставайся там.

  Что именно имела в виду Мария под этим словом, объяснять не требовалось, он сам это понимал, и снова делал выбор в пользу другого себя, того, кто своим злом сокрушает ещё большее зло.

  – Мне пора, – сухо сказал он, с трудом расцепив её руки, – береги себя и жди. Месяц, может быть, два. Я вернусь, думаю, что с победой.

  Во дворе уже цокали копыта лошадей, экипаж, призванный доставить группу инквизиторов на северный берег Германии, остановился во дворе, ждать было больше нечего. Нежно поцеловав жену, он вышел на улицу. Никаких вещей у него не было, только он сам и оружие, давно ставшее частью его тела.

  Глава двадцать пятая

  Северный Ледовитый океан

   остров Шпицберген 16.05.1699г.

  – С чего ты взял, что это были русские моряки? – спросил брат Доминик, закутанный по самые глаза в меховую шубу, – ты разве знаешь их язык?

  – Знаю, – кивнул Морт, он, в отличие от инквизиторов, почти поголовно происходивших из южной Европы, холода не боялся и был одет только в свой дорожный плащ.

  – Откуда? – снова спросил Доминик, – ты не говорил, что бывал там, ведь дела Святой Инквизиции не распространяются на территории, занятые московскими схизматиками.

  – А ты никогда и не интересовался, откуда я родом? – напомнил Морт с усмешкой, – и чем я занимался до того, как стал работать на Инквизицию, тоже тебе неведомо.

  – Расскажи.

  – Места, где я родился, тогда назывались Литвой, но сейчас, насколько мне известно, они отошли к Москве. Вряд ли я смогу показать это место на карте, тогда я не знал географии.

  – Я знаю, – кивнул Доминик. – Князь литовский постоянно грызётся с королём Польши, даже папа не в силах помирить их, а тем временем царь схизматиков постепенно прибирает их земли к рукам. И чем же ты там занимался?

  – Мой отец был охотником, – начал рассказывать Морт, его почему-то потянуло на откровенность, – мы жили в небольшом домике в лесной глуши, даже дорог поблизости не было. Матери я не помню, она умерла, когда мне было два года. Отец растил меня один, он же научил меня всему, что знал сам.

  – Так вот откуда твои навыки охотника, – подвёл итог Доминик.

  – Да, к восьми годам я уже умел ориентироваться в лесу, читать следы, звериные и человеческие, стрелять из лука и арбалета, последний мне давался плохо, не хватало сил, чтобы натянуть тетиву. А чуть позже отец раздобыл ружьё, настоящий кавалерийский карабин, свинец и бочонок пороха. Не знаю, где он его взял, украл у солдат, а может, выменял на что-то, с ружьём мне было проще управляться. Отец часто куда-то пропадал, а возвращаясь приносил с собой одежду, хлеб, соль и новости, которые пересказывал мне. Думаю, он ходил туда, где жили крестьяне и выменивал у них всё это на мясо и шкуры. Но важнее всего были новости. Другим детям родители рассказывают сказки, но отец сказок не знал, а потому ночью, когда мы укладывались спать, он рассказывал мне о жизни в большом мире. Кто-то женился, а кто-то умер, кем они были, как выглядели, чем знамениты, от него я узнавал, что есть другой мир, где живут люди, много людей, живут они вместе, много домов называются деревней, а очень большая деревня называется городом, людей там, как муравьёв в муравейнике. Отец говорил, что в городе был только один раз, ему не понравилось. Изредка он рассказывал о войне, когда много людей с оружием собирались и убивали друг друга, примерно так, как мы с ним убиваем зверей. Рассказывал часто подробно, думаю, он сам успел где-то повоевать в молодости. Иногда я видел других людей, изредка они останавливались в нашем доме, ночевали, а потом снова отправлялись в путь. Это были мужчины и женщины, иногда даже дети, но с ними я почему-то не сходился. Они все подолгу беседовали с отцом, но смысл тех бесед я понял намного позднее, когда подрос. Тогда я понимал только одно, что не все люди хорошие, многие из них злые и жадные, а другие люди от них страдают.

  – Кем были эти люди? – спросил Доминик, переваривая услышанное.

  – Отец укрывал беглых, крепостные, сбежавшие от своих хозяев, они искали лучшей доли, бежали чаще на запад, надеясь пристроиться там. Возможно, кто-то пристроился, другие же снова попадали в неволю, но я помню их глаза, им было неважно, куда бежать, важно было, откуда они бежали. Из их объяснений я вынес только одно, что на старом месте их ждала только смерть. На новом же они могли на что-то надеяться.

  – Это пограничные места, – заметил инквизитор, – они часто подвергались разорению, думаю, местным крестьянам, и правда, жилось нелегко.

  – Они не упоминали врагов внешних, – возразил охотник, – все беды приписывались помещику, неважно, литвин он, поляк или русский. Тот, кто отбирал у них последнее. Такое было повсеместно, но в некоторых местах приходилось тяжелее всего.

  – А что было потом?

  – Отец был уже немолод, его мучила какая-то болезнь, он слабел на глазах, а добывать зверя ему было всё труднее. Правда, подрастал я, всё чаще отправляясь на охоту в одиночку. Но в тот раз медведь подошёл слишком близко к нашему дому, мы поздно его услышали, отец схватился с ним, имея в руках только короткий нож. Это было не так страшно, ведь он уже не раз участвовал в таких схватках и всегда выходил победителем. Увы, старость и болезнь отняли у него все силы, я успел схватить ружьё и выстрелить. Медведя я убил, но поздно, отец был уже мёртв.

  – И что ты сделал?

  – Я слышал, что такое похороны, а потому закопал отца в землю, завернув в шубу. А сверху поставил крест, сколотив две палки. Потом ещё немного подумал и украсил могилу рогами оленей и клыками медведя. Решил, что так будет лучше. Дальше я жил один, но недолго, мне стало невыносимо жить там, где нет отца, единственного близкого человека.

  – Ты ушёл? – спросил Доминик очевидную вещь.

  – Да, я собрался, взял вещи, какие были, даже тощий кошелёк с серебром, отец мне показал, где оно хранится и даже объяснил, как следует им пользоваться. Взял с собой и ружьё, к которому почти не осталось пороха, нож, с которым не расставался тогда и сейчас. Перед уходом я сидел на могиле отца и прощался с ним, слов подобрать не мог, просто плакал и бормотал что-то. А потом ушёл, в путешествии по лесу не было ничего нового или необычного, мы часто уходили далеко от дома в поисках зверя. А теперь я зашёл чуть дальше обычного, шёл на закат, я помнил, что беглые люди направлялись туда, думал, что и мне там будет лучше. Я легко добывал пропитание охотой и ни в чём не нуждался. Первое время.

  – И как?

  – Моё удивление было велико, когда лес внезапно кончился, только что я шёл среди деревьев, а теперь их не стало. Я не на шутку испугался и хотел повернуть назад. Но потом мне стало любопытно, я увидел людей и большие красивые дома. Нашёл дорогу, по которой шли люди, ехали телеги и верховые. Они говорили на непонятном языке, я пытался запоминать слова, но получалось плохо. Очень скоро я убедился, что не все люди хорошие, на одном из перекрёстков меня встретили солдаты, отняли ружьё и сильно побили. Вещи мои их, впрочем, не заинтересовали, я сохранил нож и серебро, которое помогло мне не умереть с голоду. А ружьё было не такой уж большой потерей, охотиться мне теперь было не на кого, звери не живут там, где нет леса.

  – Что было потом? – спросил Доминик, поскольку охотник на какое-то время замолчал.

  – Меня приютил монах, это был настоящий слуга божий, фанатик веры, он был грамотным и начитанным, а в его доме хранилось несколько книг. Жил он отдельно от других людей, мне это нравилось, я поначалу видел в нём того, кто заменит мне отца.

  – Не заменил. – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал святой брат.

  – Я благодарен ему за всё, он учил меня языку, а следом и грамоте, немецкой и латинской, я оказался способным учеником, уже через год я смог самостоятельно читать Святое Писание, что, как он мне по секрету сообщил, не все монахи могут.

  – И что же тебе не понравилось?

  – Он хотел, чтобы я стал монахом, а мне этого не хотелось. Не то, чтобы я не верил в бога, я и само понятие это поначалу плохо воспринимал. Отец использовал это слово, но не объяснял его смысла. А монах объяснил, и мне предстояло этому богу служить всю жизнь, не занимаясь более ничем, а в мире было столько интересного, я не хотел пройти мимо этого.

  – Сбежал?

  – Да, прощаться я не хотел, только оставил записку из десятка слов, а потом снова ушёл. Я прибился к цыганам, которые ездили по разным землям со своим цирком, развлекая горожан за звонкую монету. Они поначалу хотели, чтобы я водил дрессированного медведя, но медведь отчего-то боялся меня и начинал вырываться. Пришлось стать акробатом. Я и раньше был силён и ловок, а постоянные тренировки сделали меня подобным обезьяне. Там же мой опекун научил меня драться на ножах. Однажды представление завершилось пьяной дракой, в которой я впервые убил человека. Перерезал ему горло, чтобы спасти своего друга. Мы тогда успели сбежать, а потому отвечать за убийство не пришлось, когда этот случай начали расследовать, наш табор был уже далеко.

  – Что же тебе не понравилось у них?

  – Всё понравилось, я думал, что всю свою жизнь буду так путешествовать. Но вышло иначе. Мне было уже шестнадцать. Как раз тогда случилась война между Австрией и Венгрией, продолжалась она недолго, но нас угораздило оказаться меж двух огней, я ненадолго отлучился по делам, а когда вернулся, узнал, что всех арестовали, какой-то капитан принял их за шпионов и приказал повесить. Всех, даже детей. Я ничего не смог сделать, только потом, когда их тела сняли, смог их похоронить в общей могиле. А потом я шёл по следам пехотного батальона, выжидая момент. Моих умений хватило, чтобы не попадаться. В одну из ночей я забрался в лагерь, не спрашивай, как мне удалось пройти мимо часовых, видимо, навыки охотника и акробата помогли. Я зарезал капитана, а потом двоих солдат, их я хорошо запомнил, именно они набрасывали петли на шеи моих друзей. Потом я снова бродяжничал. Меня привлекли города, странно, но множество людей, собранных в одном месте, позволяло неплохо прятаться. Когда вокруг тебя десяток человек, ты видишь их, а они видят тебя. А когда кругом тысячи, никто никого не видит. Я тогда ничего полезного не умел делать. Будучи грамотным, я мог пойти в помощники к торговцу, но мне это показалось скучным.

  – И ты стал воровать?

  – Да, у меня это отлично получалось, я познакомился с другими ворами, научился от них новым трюкам, более того, воры меня уважали и побаивались. Знали, что мой нож куда быстрее, чем их язык. Тогда я и взял себе фамилию Морт, а звали меня с рождения Петром. Я убивал довольно часто, более того, несколько раз мне приходилось делать это по заказу, некие влиятельные господа, желая решить свои проблемы, обращались к ворам и разбойникам. А лучшего специалиста было сложно себе представить. Когда слава обо мне доходила до первых лиц города, мне становилось неуютно жить там, меня могли просто схватить и повесить, не утруждая себя доказательствами, тогда я просто переезжал на новое место.

  – И ни разу не попался? – с недоверием спросил Доминик.

  – Однажды чутьё мне изменило, я был схвачен, хотя моих грехов именно в этом городе не хватило бы для виселицы. Но судья, познакомившись со мной поближе, предложил сделку. Он меня отпускает, а я убиваю, кого скажут. Выглядело это заманчиво, я понимал, что меня потом, скорее всего, тоже убьют, но, как всегда, надеялся выкрутиться. Но дело оказалось сложнее, чем я думал, это не просто было убийство конкурента в торговле, или любовника жены, или просто врага, оказалось, что судья, как и очень многие в том городе, занимались колдовством, без особого, впрочем, успеха, теперь-то я в этом разбираюсь. Ими заинтересовалась инквизиция, которая и арестовала меня сразу, как только я покинул тюрьму. Пригрозив мне пытками, они потребовали сотрудничать уже с ними, была придумана замечательная ловушка, смерть заказанной жертвы мы инсценировали, просто спрятав её. Потом следовало взять их с поличным, да только, и они не сидели сложа руки. Так вышло, что святые братья, которые должны были производить арест, были сами арестованы городской стражей. Так вышло, что я оказался на шабаше один против всех. Ещё был брат Иоганн, ныне покойный ты его, наверное, помнишь, но он не был бойцом, только наблюдателем. Их было больше двадцати человек, а я один, с ножом и своим умением.

  – Дальше я знаю, – подвёл итог Доминик.

  – Именно, драка началась прямо в разгар обряда, кровь хлестала во все стороны, я хотел выжить и дрался отчаянно. Возможно, эта кровь и повлияла на дальнейшие события, на поляне, где всё происходило, разверзлись ворота в ад, куда я благополучно провалился.

  – Ты говорил, что ничего не помнишь, – напомнил Доминик.

  – Я хотел бы ничего не помнить, – Морт криво улыбнулся, – вот только не получается. Я видел слишком многое, что помнить не стоит, видел огненную пропасть, что засасывает отчаянно вопящих людей, видел мерзкую рожу Сатаны, видел, как нечто дьявольское проникает сквозь меня, а на теле золотым огнём выжигаются эти символы. Что произошло потом, я сказать не берусь. Долгое время я считал, что мои усилия помогли противостоять силам ада, но это было не так. Теперь я думаю, что Сатана намеренно отпустил меня.

  – Зачем?

  – А зачем Господь позволяет жить убийцам и бандитам? Почему не испепелит колдунов и еретиков, глумящихся над верой? Это испытание. Мне. Ему. Другим людям. Его слугам.

  – Дальше я расскажу сам, – прервал его инквизитор, – всё, что нам тогда рассказал брат Иоганн, вместе с колдовскими знаками на твоём теле, было весомым аргументом, чтобы отправить тебя на костёр.

  – Но вы этого не сделали. Почему?

  – Ты ведь помнишь, как тебя держали в застенках, ежедневно выводя на допрос, кажется, даже пытки применяли.

  – Ничего особенного, – Морт как-то слишком спокойно махнул рукой, – я немного повисел на дыбе, да пару раз прижгли огнём. Но в сравнении с огнём Преисподней, что выжигал клеймо на моём теле, это было почти не больно.

  – Так вот, в итоге, мы пришли к выводу, что с нашей точки зрения прегрешений за тобой нет. Была мысль сослать тебя в дальний монастырь, где-нибудь в Ирландии, но мы от неё отказались, куда лучше было использовать тебя в своих целях. Ты умел проникать туда, куда был закрыт вход другим, умел красть улики и вынюхивать секреты. Всё это не умеют делать святые братья, да это и противно их принципам. Кроме того, ты стал замечательным бойцом, а после этих событий и вовсе непобедимым, наша армия мала и не всегда её можно использовать, а вот одинокий профессионал с ножом очень может пригодиться. Когда принимали решение о твоей судьбе, кто-то из святых братьев, не помню уже, кто именно, сравнил тебя с волкодавом, который тоже чудовище, но полезен людям, он может поймать волка и защитить овец. Все сомнения относительно твоей верности испарились, когда мы раскрыли благодаря тебе несколько громких дел. Именно тогда твою свободу перестали ограничивать и поселили тебя в резиденции.

  – Я искренне благодарен вам, святые братья, – спокойно сказал Морт, – вряд ли другая судьба была бы для меня более удачной.

  – Да, – сказал Доминик и замолчал, он явно хотел добавить что-то ещё, но не стал.

  – Братья, – крикнул им капитан корабля, – мы встали на якорь, шлюпка спущена, готовьтесь.

  Команда инквизиторов направилась к борту.

  Глава двадцать шестая

  Остров Шпицберген, несмотря на тёплое время года, оттаивать не думал, широта к такому не располагала. Каменистый берег тянулся только на пару десятков шагов, а дальше начинались ледяные горы, где сложно было различить камень и лёд. Всегда здесь такое, или же просто этот год выдался холодным, Морт не знал.

  Лодка причалила не к тому берегу, который он видел, просто здесь можно было плыть, не рискуя разбиться о камни, а относительно пологий берег располагал к высадке. Теперь им предстояло пройти несколько миль вдоль берега, потом найти русских моряков, у которых они попытаются узнать о присутствии на острове колдуна. Корабль в это время дрейфовал вдоль берега на расстоянии в полмили, команда внимательно наблюдала за передвижениями святых братьев, в любой момент готовая выслать им шлюпку.

  Группа, что шла по берегу, выделялась на светлом фоне в своих тёмных одеяниях на меху. Только Морт, который плевать хотел на холод, шагал впереди всех, запахнув плащ и придерживая шляпу, которую норовил сорвать с него холодный ветер.

  – Слушай, Петер, – спросил вдруг Доминик, – ты не задумывался, почему каждый раз, когда он куда-то плывёт на корабле, гибнут матросы?

  – Нет, – честно ответил Морт, – а ты?

  – Я думаю, что дело здесь отнюдь не в злобности натуры колдуна, – предположил инквизитор, – подозреваю, что он производит какой-то магический обряд.

  – Который непременно следует проводить в открытом море? – уточнил Морт, – вызов ветра, или, наоборот, успокоить начинающийся шторм?

  – Может быть, всё так и есть, – инквизитор снова задумался, – вот только, подозреваю, что тут нечто большее, что-то, без чего он не может обойтись.

  – На суше он обходится редкими обрядами, смерти нужны раз в год, – напомнил охотник, – а в море он буквально выедает свою команду. Хорошо, если не в прямом смысле.

  – Думаю, он слабеет, когда оторван от земли, – предположил Доминик, – его колдовская сила имеет земное происхождение, а в море она угасает. Думаю, он даже испытывает муки, лишаясь своего могущества, а восполнить его можно только убивая людей.

  – Хорошая версия, – одобрил Морт, – если получится, попробую схватиться с ним на море, вдруг сумею схватить его. Как думаешь, где его корабль?

  – Здесь много удобных бухт, весь берег изрезан фьордами, можно загнать судно туда, и никто его не найдёт. В любом случае, команда, по крайней мере, большая её часть, жива. Ему предстоит обратный путь по опасным морям.

  – Можно было попробовать найти корабль и взять на абордаж, – предложил Морт, – тогда он окажется заперт на острове, а мы, рано или поздно, его найдём.

  – А ты уверен, что мы сможем это сделать? – подозрительно спросил инквизитор. – Их корабль больше и экипаж на нём куда как многочисленней нашего.

  Морт только презрительно хмыкнул.

  – Хорошо, сейчас осмотрим берег, поговорим с моряками, а потом будем искать корабль, – подвёл итог инквизитор.

  Скоро они вышли на берег, где стояла избушка, прошло уже много дней, уверенности в том, что русские моряки ещё живы, у них не было. Братья рассыпались полукольцом, придерживая за спиной богоугодное, но надёжное дубьё. Морт осторожно постучал в дверь. Ему никто не ответил, но за дверью послышалось какое-то шевеление. Они живы, но открывать не хотят. Подозрительно. Или гости к ним уже приходили, и им это не понравилось?

  Дверь в избушке не была настоящей дверью, это был просто деревянный щит, привязанный верёвками. Морт аккуратно чиркнул ножом по верёвочным петлям, потом осторожно потянул дверь на себя, в любой момент ожидая нападения. Тот, кто стоял за дверью, отчаянно шарахнулся назад, в руках его было какое-то оружие, вряд ли ружьё, скорее, копьё или острога, рассмотреть лучше не позволяла темнота. Охотник снял шляпу и осторожно шагнул за порог.

  – Стой! – заорал человек с копьём, бешено вращая глазами, – стой, немец, не подходи!

  Внутри дома был небольшой светильник, каменная плошка с фитилём, где горел тюлений жир, небольшое коптящее пламя позволяло хоть немного рассеять темноту. С копьём в руках стоял тот, кого называли Климом, а товарищ его лежал чуть поодаль, он тоже сжимал в руке нож, но был так слаб, что подняться уже не получалось. Морт продемонстрировал им пустые руки и сказал, стараясь произносить русские слова без акцента:

  – Я не немец, я русский, меня Петром зовут, Пётр, Иванов сын, из Литвы я, – всё это время он смотрел Климу в глаза и понемногу двигался вперёд, тогда как сам Клим отступал, несмотря на наличие в руках оружия, – не надо меня бояться, я здесь, чтобы вас спасти.

  – Перекрестись, – вдруг потребовал Клим, копьё он держал нетвёрдо, да и сам был готов упасть, голодовка сделала своё дело.

  Морт перекрестился, более того, сделал это по-русски, тремя пальцами справа налево. Клим облегчённо вздохнул и опустил копьё.

  – А теперь скажи мне, – попросил Морт, – что заставило тебя кидаться с копьём на гостя, ведь вы тут скоро умрёте и должны радоваться помощи?

  – Приходила уже, «помощь», третьего дня – Клим зло сплюнул в сторону, – от той помощи мы чуть все не сгинули. Пятеро нас было, а теперь вот...

  – К вам приходил кто-то, кто убил троих, – уточнил Морт.

  – То бес приходил, – Клим уронил своё копьё и устало опустился на камень, заменяющий сидение, – может и не убил, а прямо в пекло уволок. Мужики кричали, будто их жрут заживо. А вечор снова пришёл, вокруг дома ходил, да внутрь зайти не смог, мы тут с Гришей сидели, обнявшись, да молитву творили, потому и побоялся. Уж лучше от голода сгинуть, чем так.

  – Умирать не нужно, – спокойно сказал Морт, – теперь вас спасут, вы пойдёте с нами, а потом вас увезёт корабль. Правда, в немецкие земли, но оттуда обязательно вернётесь домой. Со мной монахи, правда, латинские. Мы здесь колдуна ловим, это он ваших людей убил.

  – А пожрать у вас нет? – подал голос из угла Гриша.

  – Сейчас спрошу, – Морт выглянул наружу, – есть у кого еда?

  Один из святых братьев молча подал свёрток с сухарями и флягу с вином.

  – Вот, подкрепитесь, – посоветовал Морт, передавая припасы морякам, – а потом пойдёте с нами, колдун вас точно уже не достанет.

  Пока оба моряка ели, в домик вошёл Доминик с двумя братьями. Оглядев двух истощённых мужчин, он понимающе кивнул, потом повернулся к Морту.

  – К ним приходил некто, – начал объяснять охотник, – он уже убил троих, надо полагать, колдун изголодался, убивать своих матросов было нельзя, а тут для него нашлась пища. Эти двое заперлись в доме, говорят, что смогли отогнать его молитвой, хотя мне в это слабо верится.

  – Спроси, как он выглядел? – попросил Доминик.

  – Как выглядел тот бес? – Морт обернулся к морякам.

  – Как бес и выглядел, – проворчал Клим, отбирая сухарь у своего друга, сам он тоже съел только два, остальное аккуратно завернул и спрятал себе за пазуху. Опытный, знает, что после голодовки сразу много есть нельзя. – Большой, чёрный, глаза, что угли горят. Я его только мельком и увидел, когда он Тимоху поволок за собой, да не поволок, а словно бы по воздуху нёс, а тот кричал, сначала громко, а потом всё тише, пока вовсе на писк не сошёл.

  – А приходил он откуда? – не унимался Морт, ему следовало с чего-то начинать поиск.

  – Оттуда, – Клим ткнул пальцем влево, – так по берегу и шёл, или не шёл, не видно, как ногами перебирал, будто летел по воздуху.

  – Там есть бухта? Чтобы большой корабль поместился?

  – Есть, как же, тут кругом бухты, вот и там есть, всего вёрст пять по берегу.

  – Надо идти, – сказал Морт по-немецки, повернувшись к Доминику, – может быть, мы успеем, или, хотя бы, найдём их корабль.

  Оба моряка собирались недолго, накинули тулупы, взяли кое-какие необходимые предметы и отправились вместе со всеми. Доминик просигналил наблюдателю на корабле, чтобы двигались дальше, тот всё это время должен был смотреть на них в подзорную трубу.

  Прошли они недалеко, на берегу обнаружились следы. Точнее, увидел их один только Морт, для остальных это просто были голые камни и снег. Охотник остановился, резко втянул носом воздух, после чего развернулся и сказал братьям:

  – Возвращайтесь на корабль, он пошёл в горы, совсем недавно, я его догоню, плывите вдоль берега и постарайтесь найти его судно.

  – Ты уверен, Петер? – испуганно спросил Доминик, – нам следует пойти с тобой.