Текст книги "И.Ефремов. Собрание сочинений в 4-х томах. т.4"

Автор книги: Иван Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Пока наше овладение атомной энергией сводится к использованию цепных реакций с неустойчивыми изотопами урана и тория, а также реакции перехода изотопа водорода – трития в гелий – в очень сложных условиях водородной бомбы. Можно, как вы знаете, повысить атомный вес урана и получить искусственные элементы, выходящие уже за пределы таблицы, – нептуний и плутоний, девяносто третий и девяносто четвертый искусственные элементы. Уран можно превращать и дальше, создавая элементы девяносто пятый и девяносто шестой америций и кюрий, и так далее – до сотого и больше номера.

Все они неустойчивы, подвергаются распаду. Энергия распада плутония и составляет горючее атомных мирных машин и взрывную силу атомных бомб, так же как и энергия неустойчивых форм урана – изотопов двести тридцать пять и двести тридцать три. Несомненно, в процессах превращения материи ранее существовали элементы вроде нептуния, более тяжелые, чем уран, но впоследствии они перешли в устойчивые формы основных девяноста двух. Поэтому уран мы можем рассматривать как остаток этих сверхтяжелых элементов, уцелевший вследствие своего рассеянного состояния, вдобавок встречающийся в верхних зонах земной коры, где он устойчив в условиях сравнительно небольших температур и давлений. Уран и, вероятно, второй близкий к нему тяжелый элемент – торий – пока останутся основой атомной энергии, ибо между использованием способности урана к распаду и использованием энергии вещества других элементов лежит техническая пропасть, которую мы вряд ли очень скоро перейдем. Но уран и торий – крайне редкие элементы, запасы их в мире незначительны. Отсюда следует, что пока накопление запасов атомной энергии весьма ограниченно…

– Вас к телефону, Илья Андреевич, – вызов с междугородной! – послышался голос из-за двери.

– Сейчас, сейчас! – Давыдов с мучительным выражением наморщил лоб. – Ну, вот то, что я хотел вам рассказать об атомной энергии… Урана немного, его запасы могут быть израсходованы очень быстро. Поэтому, глядя в будущее, мы должны изыскать крупные запасы этого драгоценного вещества И мы… – Профессор вдруг умолк, поглаживая виски и смотря остановившимся взглядом поверх голов своих собеседников. – Крупные запасы урана… огарки формирования планеты, – тихо забормотал Давыдов. – Так …

Профессор словно поперхнулся и быстро вышел из аспирантской комнаты.

– Что это случилось с Ильей Андреевичем? – воскликнула Тамара, нарушая общее недоуменное молчание. – Я могу поклясться, что он чуть было не сказал черное слово!

– Что ты выдумываешь, Тамара! – негодующе возразила Женя. – Просто его перебили с этим несчастным телефоном. И все нам испортили… Так интересно он говорил!

– Уверяю тебя, что с ним что-то произошло. Тебе из-за шкафа не было видно Он изменился в лице, будто привидение увидел.

– Верно, верно, Том, – поддержал Михаил, – я тоже заметил. Может быть, ему пришла в голову интересная мысль?

Догадка Михаила была правильной. Давыдов шагал по коридору, и все его мысли сосредоточились вокруг внезапно возникшей догадки. Ученый перенесся на два года назад, когда под впечатлением страшной волны, разрушившей остров, он всматривался с борта парохода в глубину океана и в мозгу его формировалась еще робкая идея о силах, вызывающих движения земной коры. С тех пор он непременно подбирал факты и размышлял, постепенно переходя от этих явлений современности к гораздо более крупным во времени и пространстве горообразовательным процессам прошлого. И теперь разве не сама судьба дает ему в руки доказательство правильности его предположений?

Давыдов взял трубку. Ответа не было, но он механически продолжал прижимать трубку к уху, думая о своем. Двадцать лет мучила Давыдова загадка «полей смерти» динозавров в Средней Азии. Вдоль подножия Тянь-Шаня тянутся гигантские скопления костей огромных ящеров. Миллионы особей самого различного возраста погребены в этих скоплениях. Но раньше они были еще гораздо больше, так как мы имеем дело лишь с остаточными местонахождениями, размытыми в третичное время при дальнейшем поднятии гор. Что могло вызвать такую массовую гибель именно в этом месте? Не вымирание же вдруг от каких-то неизвестных причин? Нет, массовая гибель динозавров совпала по времени с началом великой альпийской эпохи горообразования, поднявшей хребты Тянь-Шаня, Гималаев, Кавказа и Альп. Совпала и в пространстве, территориально. Тогда, семьдесят миллионов лет назад, в конце мелового периода, эти хребты медленно вспучивались рядами параллельных складок – совсем так, как это происходит сейчас на Тихом океане. Разница была только в том, что тянь-шаньские складки мелового периода образовывались не в океане, а на суше, по окраине моря, и эта область была населена наземными животными. Кроме того, в меловую эпоху складкообразование имело гораздо больший масштаб, чем теперь. Одни и те же процессы образования гор тогда и теперь обязаны силам распада сверх-тяжелых элементов в глубинах земной коры. Если это предположение верно, то нет ничего невероятного, что энергия атомных реакций в некоторых областях в какие-то моменты прорывалась наружу, хотя бы в виде мощного излучения. Образовывался обширный район, в котором гибло все живое, а также и те животные, которые передвигались сюда из других областей. Следует проверить кости динозавров на радиоактивность!

Ничто, разумеется, не могло предупредить безмозглых ящеров о неизбежной гибели. Более мелкие остатки не сохранились в процессах перемыва, а прочные, огромные кости динозавров и сейчас удивляют нас непомерным количеством. Такое совпадение не случайно!..

«А что, если не случайно и другое совпадение? Почему мы нашли следы звездных пришельцев тоже в области горных поднятий того времени? Мощное излучение, губительное для динозавров, которое, разумеется, можно уловить прибором, началось тысячелетиями раньше. Тогда, если „они“ бродили там, где позже произошла массовая гибель динозавров, значит, „они“ искали источники атомной энергии… Но если это так, то вот два важнейших следствия: первое – нам нужно искать следы звездных пришельцев, этих небесных гостей Земли, вдоль Тянь-Шаня и Гималаев – самых молодых горообразовательных зон Земли, именно там, где мы их и ищем. Второе – если горообразовательные процессы и вулканизм возникают потому, что в земной коре время от времени создаются концентрации сверхтяжелых элементов, вступающих в цепную реакцию, то можно ожидать нахождения остатков этих концентраций на доступных нам глубинах земной коры в соответствующих географических районах… Вот если бы удалось найти еще раз следы небесных гостей в областях горообразования, у меня была бы уже уверенность в том, что…»

– Говорите! – неожиданно раздался в трубке голос. – Соединяю с Алма-Атой!

Давыдов вздрогнул, ход мыслей разом остановился. Алма-Ата могла сообщить важные новости со строительства каналов.

Далекий, но отчетливый голос назвал его имя, Давыдов узнал ученого секретаря Геологического института.

– Илья Андреевич, утром звонил Старожилов со строительства номер пять. Там обнаружены скелеты динозавров, не то поврежденные, не то неповрежденные – я не разобрал из-за плохой слышимости. Старожилов просил меня связаться с вами. Он считает ваш приезд необходимым. Что ему передать?

– Передайте, что вылечу завтрашним самолетом! – быстро сказал Давыдов.

– У меня еще к вам два дела, – продолжал секретарь, – но, поскольку вы будете у нас, на месте поговорим. Значит, ждем. Привет!

– Преогромное спасибо! – радостно закричал в трубку Давыдов. – Привет всем… До свиданья!

Давыдов поспешил к Кольцову, попросив завхоза заказать билет в аэропорту.

Глава третья. ГЛАЗА РАЗУМА

Дорога вилась берегом узкой речки. Высокие стены ущелья перекрещивались вдали своими откосами, круто сбегавшими к руслу справа и слева.

Самый близкий откос сурово чернел в теневой полосе слева; четкие стрелы елей выстроились в ряд вдоль иззубренного скалистого ребра. Следующие вверх по долине откосы становились все светлее, дальние окутывались жемчужной дымкой и казались легкими. Немного в стороне возвышался одетый снегом зубец, вдали переходивший в могучий гребень. Снег сползал продольными белыми полосами по его серому каменистому скату, а вверху, где ослепительно чистая толща снега плавно сглаживала выступы скал, большое плотное облако медленно плыло, как белая баржа, волоча свое широкое днище по снежному полю седловины хребта.

Дорога обогнула крутой обрыв и начала подниматься к перевалу. Машина выла, разогреваясь; чистый холодный ветер бил навстречу, плотными струями врываясь в щели приоткрытых стекол.

Давыдов не заметил, как поднялись на перевал, и угадал его по затихшему мотору. Машина понеслась вниз, туда, где развертывалась обширная, ровная, как стол, долина, окруженная тройным кольцом горных уступов.

Внизу, то изрытые причудливыми промоинами, то выступающие узкими башнями и округленными куполами, протянулись красные песчаники и глины. Второй уступ массивных пород был испещрен щетинистыми лентами горных елей, казавшихся почти черными на серо-фиолетовой поверхности склонов. И выше всего, победно сияя своей недоступной белизной, тянулся пильчатый ряд снеговых вершин, словно стена исполинского замка, надежно огородившая долину.

А там, внизу, отчетливо виднелись борозда, распоровшая ровную степь, насыпь огромной плотины, груды земли, глубокие котлованы, домики поселка и ряды длинных белых палаток.

Давыдов уже привык к поражавшему его вначале зрелищу большой стройки, но сейчас он с волнением смотрел на ажурные плетения каркасов бетонных конструкций. Здесь, по-видимому, и есть головная гидростанция.

В одном из котлованов обнаружены скелеты динозавров, кладбище, образовавшееся тогда, когда вокруг не громоздились эти высокие горы. Они поднялись позже – силами мощных атомных реакций, происходивших в глубинах земной коры. Но излучение могло привлечь звездных пришельцев в их поисках запасов атомной энергии…

Машина остановилась возле длинного беленого дома.

– Приехали, товарищ Давыдов, – сказал шофер, отворяя дверцу. – Задремали маленько? Дорога хорошая, можно поспать…

Давыдов очнулся, вылез из машины, увидев спешившего к нему Старожилова. Скуластое лицо научного сотрудника заросло до глаз густейшей щетиной, серый рабочий костюм весь пропитался желтой пылью. Голубые глаза его радостно сияли.

– Начальник (когда-то Старожилов, еще студентом, много ездил с Давыдовым и с тех пор упорно называл его начальником, как бы отстаивая свое право на походную дружбу), я вас, пожалуй, обрадую! Долго ждал – и дождался! Отдохните, покушайте, и поедем. Это крайний южный котлован, с километр отсюда…

– Нет уж, я не устал. Везите! – прервал Давыдов.

Старожилов еще шире улыбнулся.

– Великолепно, начальник! – вскричал он, втискиваясь в машину и стараясь не замечать недовольно косившегося на него шофера, который явно не доверял чистоте одежды Старожилова.

– Мы натолкнулись на останки динозавров сразу же, как вскрыли большой пласт эолового [79]79
  Эоловый – обязанный своим происхождением ветру, ветровому переносу.


[Закрыть]плотного песка, вклинившийся с юга, – спешил рассказать Старожилов. – Сначала мы обнаружили несколько разрозненных костей, потом вскрыли огромный скелет моноклона [80]80
  Моноклон – однорогий представитель рогатых травоядных динозавров.


[Закрыть]прекрасной сохранности. Череп его оказался пробитым – да, насквозь пробитым! Илья Андреевич, что вы думаете… Узенькая овальная дырочка!

Давыдов побледнел.

– И что дальше? – выдавил он из себя.

– Дальше на большой площади ничего не встретилось. А позавчера у самой границы котлована опять нашли кости – грудой, но не разрозненные. Впечатление такое, что лежат кучей несколько скелетов. Странно: хищники и травоядные вместе. По задней лапе я определил крупного карнозавра [81]81
  Карнозавр – хищный динозавр.


[Закрыть], и тут же торчат копыта какого-то цератопса [82]82
  Цератопс – собирательное название рогатых травоядных динозавров.


[Закрыть]. Некоторые кости переломаны, точно ударом страшной силы. Я не решился раскапывать эту груду без вас. Сюда, правее, там съезд на дно, – обернулся Старожилов к шоферу. – И налево.

Через несколько минут Давыдов склонился над огромным скелетом, белые кости которого выделялись на желтом песке. Старожилов тщательно расчистил его сверху и покрыл для сохранности лаком, оставив до приезда Давыдова.

Давыдов прошел мимо вытянутого хвоста и судорожно скрюченных лап, опустился на колени над безобразной громадной головой с длинным, похожим на кинжал рогом, венчавшим клювообразную морду.

Костяные кольца для защиты глаз, сохранившиеся в пустых орбитах черепа, придавали чудовищу выражение навсегда застывшей свирепости.

Профессор скоро нашел ниже левого глаза овальное отверстие, знакомое по костям из Сикана, найденным Тао Ли. Оно пронизывало череп насквозь; выходное отверстие располагалось на темени, позади правой орбиты, еще погруженной в породу.

Да, несомненно, «они» были и здесь! Решение искать в пределах Союза было правильным. Но какие еще следы пришельцев могут быть обнаружены, да и остались ли эти следы?

Давыдов осмотрел край скопления скелетов, обнаруженный в стене котлована. На тех костях, которые были уже вскрыты, не было признаков ранений. Переломы, о которых рассказывал Старожилов, оказались посмертными. Кости были сломаны уже после захоронения в песках, вследствие осадки и уплотнения пород, как это часто бывает.

Давыдов распорядился снять породу над скоплением костей и постепенно расчищать кости сверху, сразу на всей площади скопления.

– Надо бы захватить пошире, чтобы оконтурить все вокруг, – с сомнением в голосе произнес профессор, – но у нас не хватит средств, чтобы раскопать такую громадную площадку. Здесь нужно тысяч пять кубометров съемки.

– Напрасно беспокоитесь, начальник! – широко осклабился Старожилов. – Рабочие здесь так заинтересовались находками рогатых «крокодилов», как они их зовут, что сами предложили мне помочь «развалять соответствующее» это место. Так и сказал один бригадир на моем докладе. Послезавтра воскресенье, и на раскопки выйдут девятьсот человек.

– Девятьсот?! Ехидная сила! – вскричал Давыдов.

– Нет уж, не ехидная, а просто сила! – гордо ответил Старожилов. – Администрация предоставляет нам четырнадцать экскаваторов, транспортеры, грузовики – словом, все необходимое. Такую раскопку устроим, что в истории не слыхивали!

Профессор крякнул от восхищения. Сам труд во всем его величии шел на помощь науке, бескорыстно и могуче. Давыдов почувствовал небывалую уверенность в успехе своих поисков. Десятки тысяч тонн земли, прятавшей в себе научную тайну, теперь казались вовсе не такими страшными. Забыв о всех сомнениях, трудностях и невзгодах, Давыдов показался себе невероятно сильным. С такой поддержкой он заставит ответить эти косные массы песков, мертво пролежавшие семьдесят миллионов лет… Давыдову даже не пришло в голову, что раскопки могут оказаться безрезультатными. Он не мог сейчас представить себе этого. Особенно когда в полутораста метрах позади лежал скелет ящера, убитого человеческим оружием…

– Намечайте площадь раскопок, начальник! – раздался голос Старожилова. – Имейте в виду, что граница эоловых песков идет вкось, простирается с северо-запада на юго-восток. Левее вклинивается полоса песков речного происхождения.

Профессор взобрался на склон котлована и долго смотрел, соображая и подсчитывая, на участок нетронутой степной почвы, удалявшийся к уступам гор.

– Что, если мы возьмем квадрат вон от того столба направо и сюда?

– Тогда левый угол зацепит речные пески, – возразил Старожилов.

– Прекрасно! Я именно этого и хочу, чтобы мы прошлись берегом древнего потока. Около когда-то бывшей воды… Ну, давайте обмерим да поставим вешки. Рулетка у вас собой?

– Зачем рулетка? Шагами обмерим, не скупитесь, начальник! Съемку-то сделаем после вскрытия.

– Постараюсь не скупиться, – улыбнулся профессор энтузиазму сотрудника. – Начнем. Идите вон туда, к холмику… Мне хочется сегодня успеть телеграфировать профессору Шатрову.

…На месте, где двенадцать дней назад Давыдов с помощником мерили шагами кочковатую полынную степь, раскинулась громадная выемка в девять метров глубиной. Ветер крутил в ней столбы пыли, вздымавшейся со сглаженной и подсохшей поверхности плотно слежавшихся меловых песков. Вдоль восточного края выемки желтая окраска пород изменялась, переходя в серый, стальной цвет. Старожилов расхаживал взад и вперед, распоряжаясь отрядом своих помощников, перебиравших и перекапывавших пески, расчищавших найденные скелеты. Давыдов вызвал из Москвы всех препараторов института и своих четырех аспирантов, отозвал со строительства номер два научного сотрудника, работавшего там. Тридцать рабочих под наблюдением всех десяти сотрудников перебирали толщу костеносных песков, продвигаясь все ближе к границе серых пород, где встречались только обломки костей и большие окаменелые стволы хвойных деревьев.

Знойное солнце жестоко палило сверху, песок был горяч, но это нисколько не смущало увлеченных своей работой людей.

Давыдов спустился в выемку и остановился около большого скопления, обнаруженного еще в котловане. Там оказалось шесть скелетов динозавров, перепутавшихся своими костями. В шестидесяти метрах к востоку был вскрыт скелет гигантского хищника, одиноко лежавший невдалеке от границы вечных песков. Вблизи него нашли еще три скелета небольших хищных ящеров размерами с собаку. Больше на всем протяжении выемки ничего не было найдено, не находилось и костей, пробитых таинственным оружием. Давыдов с тревогой осматривал раскопанную часть выемки, как будто подсчитывал оставшиеся шансы.

– Илья Андреевич, подойдите к нам, – донесся голос Жени, – мы нашли черепаху!

Давыдов обернулся и медленно пошел на зов. Женя с Михаилом второй день обкапывали и очищали громадную голову хищного динозавра с раскрытой пастью, наполненной страшными загнутыми зубами.

Женя поднялась из ямы навстречу профессору, сморщилась от боли в затекших ногах, но сейчас же радостно улыбнулась.

Белый платок подчеркивал загар ее лица, покрытого крошечными росинками пота.

– Вот тут, – показала Женя препаровальным инструментом в глубь ямы, – черепаха. Она лежит почти под черепом. Спускайтесь к нам! – И девушка легко спрыгнула вниз. – Я расчистила сверху карапакс [83]83
  Карапакс – верхний щит черепашьего панциря.


[Закрыть], – продолжала Женя. – Он очень странный – с каким-то перламутровым отливом, и скульптура необычная.

Давыдов с трудом согнул свое массивное тело в тесной траншее, заглядывая под гигантский череп хищного динозавра. Из сыроватой и потому более темной породы выступал маленький купол около двадцати сантиметров в поперечнике. Поверхность этого купола была покрыта орнаментом из ямок и бороздок, хранивших следы радиального расположения. Цвет кости был необычный – темно-фиолетовый, почти черный, резко отделявшийся от белых костей черепа динозавра. Необычным был и перламутровый блеск этой странной кости – гладкая, точно полированная, она смутно светилась в тени на Дне ямы.

У Давыдова все расплылось в глазах. Кряхтя, он приблизил лицо к странной находке, с величайшей осторожностью счищая песчинки концами пальцев. Профессор заметил шов между отдельными костями, проходивший посередине купола, и второй, пересекающий его поперек, ближе к одному краю.

– Позовите Старожилова скорее! – поднял Давыдов побагровевшее от прилива крови лицо. – И рабочих сюда!

Жене передалось волнение ученого. Звонкий голос девушки понесся над изрытыми песками. Старожилов прибежал молниеносно, как показалось Давыдову, погруженному в рассматривание странной находки.

Терпеливо, медлительно и нежно профессор и его сотрудник принялись снимать породу вокруг темно-фиолетового куполка. С боков кость не расширялась в глубину, стенки купола стали отвесными и превратились в неправильное, слегка сдавленное полушарие. Давыдов, очищавший свою сторону, вдруг почувствовал, что препаровальная игла погрузилась в податливую рыхлость песка, точно кость окончилась в этом месте. Некоторое время профессор осторожно нащупывал границы и, наконец решившись, вращательным движением иглы быстро разрыхлил породу. Песок смели мягкой кистью. Нижний край кости здесь оказался закругленным и утолщенным, он врезался в стенку полушария двумя широкими дужками.

Крик, который вырвался из широкой груди Давыдова, заставил вздрогнуть стеснившихся около него сотрудников.

– Черен, череп! – завопил профессор, уверенно расчищая породу.

Действительно, освобожденные от породы большие пустые глазницы обозначались совершенно отчетливо. Теперь ясно выступил широкий и крутой лоб. Загадочный купол был просто верхней частью черепа, подобного человеческому, немного больших, чем у среднего человека, размеров.

– Попался, небесный зверь или человек! – с бесконечным удовлетворением сказал профессор, с усилием разгибаясь и потирая виски.

Голова закружилась, и он тяжело привалился к стене ямы Старожилов поспешно схватил профессора за локоть, но тот нетерпеливо отстранил его:

– Действуйте! Приготовьте большую коробку, вату, клей – череп нужно поскорее вынуть. По-видимому, он прочен. Отделяйте осторожно – дальше вглубь должны быть кости скелета, его скелета. Пусть рабочие снимают послойно всю породу вокруг. Скелет динозавра сразу же разобрать и удалить. Перекопайте все – каждый сантиметр этого участка. Весь песок нужно просеять…

Шатров спешил по длинному коридору института, не отзываясь на приветствия встречавшихся с ним сотрудников. Он оказался перед той самой дверью, в которую входил с коробкой Тао Ли два с половиной года назад. Но сейчас Шатров не медлил у входа, не улыбался лукаво, перед тем как поразить друга неожиданностью приезда. Со строгим, сосредоточенным лицом он вбежал прямо в кабинет.

Давыдов немедленно отложил в сторону бумагу, на которой записывал какие-то расчеты.

– Алексей Петрович! Вы прямо дипкурьер! – загудел он, как в бочку. – Для вас такая скорость даже неприлична… Когда вы получили мое письмо с описанием всех обстоятельств находки?

– Вчера утром. Выехал в пять часов. Но, ей-ей, я на вас обижен. Будто вы не могли сообщить мне раньше! Зачем было писать уже post factum? То вы неистовствовали, требуя от меня предполагаемого облика небесного зверя, а когда нашли, молчали до конца раскопок!

Шатров рассерженно дернул плечом и забегал по кабинету.

– Не сердитесь, Алексей Петрович. Я тоже хотел сделать вам сюрприз. Что из того, если бы вы узнали на две недели раньше? Только волновались бы и томились, изнывая от нетерпения в своем Ленинграде.

– Я приехал бы туда, ей-ей! – сердито крикнул Шатров.

– Приехали бы? – изумился Давыдов. – На раскопки? Право, вы совсем переменились, а я не знал…

Шатров не выдержал и улыбнулся.

– Ну, вот так лучше, дорогой друг. Зато вы увидите небесную бестию сию же минуту. – Давыдов направился к шкафу, взялся за ручку, веселый и торжествующий. – Как это по-вашему – ок! – Давыдов потянул дверцу, она раскрылась…

– Стойте, Илья Андреевич! – вскричал Шатров. – Подождите! Закройте!

Удивленный Давыдов послушно закрыл шкаф.

– Я не успел вам прислать свои предположения, – пояснил Шатров, – теперь я хочу потерпеть еще несколько минут и прочесть их вам, прежде чем увижу череп небесного пришельца. Очень интересная проверка: может ли наш ум предвидеть далеко, верен ли путь аналогий, исходящих из законов нашей планеты, для других миров?

– Превосходно придумали! Давайте!

Давыдов, как бы для верности, запер шкаф на ключ и подошел к столу. Шатров извлек большие листы бумаги, исписанные его ровным, крупным, удивительно четким почерком.

– Я не буду читать всего, не терпится, – сознался он. – Просмотрим лишь общие выводы. Помните, мы согласились, что схема животной жизни, основанная на белковой молекуле и энергии кислорода, должна быть общей для всей Вселенной. Мы согласились на том, что вещества, слагающие организм, использованы не случайно, а в силу своей распространенности и своих химических свойств. Мы согласились также, что планета, наиболее пригодная для жизни в любой планетной системе, должна быть сходна с нашей Землей. Во-первых, в смысле тепловой энергии, получаемой от своего солнца; если оно больше и ярче нашего, эта планета должна быть дальше; если солнце меньше и холоднее, условия нагрева, подобные Земле, могут быть на более близкой к нему планете.

Во-вторых, эта планета должна быть достаточно велика, чтобы притяжением своей массы удержать вокруг себя достаточно мощную атмосферу, защищающую от холода мирового пространства и космических излучений. И не слишком велика, чтобы она могла потерять во время далекой стадии своего существования, еще в раскаленном виде, значительную часть газов, молекулы которых рассеялись бы в мировом пространстве, иначе вокруг планеты получится слишком густая атмосфера, непроницаемая для солнца и полная вредных газов.

В-третьих, скорость вращения вокруг своей оси также должна быть близкой к скорости вращения Земли. Если вращение очень медленное, получится убийственный для жизни перегрев одной стороны и сильное охлаждение другой; если очень быстрое – нарушатся условия равновесия планеты такой величины, она потеряет атмосферу, сплющится и в конце концов разлетится на куски.

Ergo – сила тяжести, температура и давление атмосферы на поверхность такой планеты должны быть, по существу, приблизительно одинаковыми с нашей Землей.

Таковы основные предпосылки. Следовательно, вопрос в основных путях эволюции, создающих мыслящее существо. Каково оно? Что требуется для развития большого мозга, для его независимой работы, для мышления? Прежде всего должны быть развиты мощные органы чувств, и из них наиболее – зрение, зрение двуглазое, стереоскопическое, могущее охватывать пространство, точно фиксировать находящиеся в нем предметы, составлять точное представление об их форме и расположении. Излишне говорить, что голова должна находиться на переднем конце тела, несущем органы чувств, которые опять-таки должны быть в наибольшей близости к мозгу для экономии в передаче раздражения. Далее, мыслящее существо должно хорошо передвигаться, иметь сложные конечности, способные выполнять работу, ибо только через работу, через трудовые навыки происходит осмысливание окружающего мира и превращение животного в человека. При этом размеры мыслящего существа не могут быть маленькими, потому что в маленьком организме не имеется условий для развития мощного мозга, нет нужных запасов энергии. Вдобавок маленькое животное слишком зависит от пустяковых случайностей на поверхности планеты: ветер, дождь и тому подобное – для него уже катастрофические бедствия. А для того чтобы осмысливать мир, нужно быть в известной степени независимым от сил природы. Поэтому мыслящее животное должно иметь подвижность, достаточные размеры и силу, ergo – обладать внутренним скелетом, подобным нашим позвоночным животным. Слишком большим оно также быть не может: тогда нарушатся оптимальные условия стойкости и соразмерности организма, необходимые для несения колоссальной дополнительной нагрузки – мозга.

Я слишком распространился… Короче, мыслящее животное должно быть позвоночным, иметь голову и быть величиной примерно с нас. Все эти черты человека не случайны. Но ведь мозг может развиваться тогда, когда голова не является орудием, не отягощена рогами, зубами, мощными челюстями, не роет землю, не хватает добычу. Это возможно, если в природе имеется достаточно питательная растительная еда; например, для нашего человека большую роль сыграло появление плодовых растений. Это освободило его организм от бесконечного пожирания растительной массы, на что были обречены травоядные, а также от удела хищников – погони и убивания живой добычи. Хищное животное хотя и ест питательное мясо, но должно обладать орудиями нападения и убийства, мешающими развитию мозга. Когда есть плоды, тогда челюсти могут быть сравнительно слабыми, может развиться огромный купол мозгового черепа, подавляющий собой морду. Тут можно еще очень много сказать о том, каковы должны быть конечности, но это ясно и так: свобода движений и способность держать орудие, пользоваться орудием, изготовлять орудие. Без орудия нет и не может быть человека. Отсюда последнее. Назначение конечностей должно быть раздельным: одни должны выполнять функцию передвижения ноги, другие быть органами хватания – руки. Все это связано с тем, что голова должна быть поднята от земли, иначе ослабнет способность восприятия окружающего мира.

Вывод: форма человека, его облик как мыслящего животного не случаен, он наиболее соответствует организму, обладающему огромным мыслящим мозгом. Между враждебными жизни силами Космоса есть лишь узкие коридоры, которые использует жизнь, и эти коридоры строго определяют ее облик. Поэтому всякое другое мыслящее существо должно обладать многими чертами строения, сходными с человеческими, особенно в черепе. Да, череп, безусловно, должен быть человекоподобен. Таковы вкратце мои выводы. – Шатров умолк. Сдерживаемое им нетерпение прорвалось наружу: – Теперь давайте небесного зверя, скорее.

– Сию минуту! – Давыдов остановился у шкафа. – Должен сказать, Алексей Петрович, что вы глубоко правы. Это изумительно! В такие минуты чувствуешь, как могуча наука, чудесное мышление человека…

– Ладно, сейчас увидим. Давайте его.

Давыдов извлек из шкафа широкий лоток.

Перед Шатровым оказался странный темно-фиолетовый череп, покрытый орнаментом из ямок и бороздок, углубленных в кость. Мощный костяной купол – вместилище мозга – был совершенно подобен человеческому, так же как и огромные глазные впадины, направленные прямо вперед и разделенные узким костным мостиком переносицы. Вполне человеческими были и круглый, крутой затылок и короткая, почти отвесная лицевая часть, ушедшая под огромный, надвинутый на нее лоб. Но вместо выступающих носовых костей была треугольная ямка. От основания ямки верхняя челюсть, клювообразная, слегка загнутая вниз на конце, резко выдвигалась вперед. Нижняя челюсть соответствовала верхней и также не имела ни малейшего следа зубов. Ее суставные концы упирались почти горизонтально в ямки на концах широких отростков, спускавшихся вниз впереди круглых больших отверстий по бокам черепа, под висками.

– Он прочен? – тихо спросил Шатров и после утвердительного кивка Давыдова взял череп в руки. – Вместо зубов, видимо, режущий роговой край челюсти, как у черепахи? – спросил Шатров и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Строение челюстей, носа, слухового аппарата довольно примитивно… Эти ямки на костях, вся скульптура показывают, что кожа очень плотно прилегала к кости, без подкожного мышечного слоя. Такая кожа вряд ли могла иметь волосы. А отдельные кости… в них, конечно, нужно поразобраться, но смотрите: челюсть из двух костей; это тоже более примитивно, чем у человека…

– Значит, их эволюционный путь до мыслящего существа был короче, – вставил Давыдов.