Текст книги "Демон и его ведьма (ЛП)"
Автор книги: Ив Лангле
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Ив Лангле
Демон и его ведьма
Пролог
Много лет тому назад...
«Я умру, да еще и мучительной смертью».
А это совсем не входило в ее сегодняшние планы. Садоводство, да. Вероятно, она даже приготовила бы на скорую руку парочку исцеляющих зелий. Позаигрывала бы со своим любовником. Зажариться до хрустящей корочки на глазах у всех жителей? Нет, этого в ее расписании не значилось.
Изабель натянула веревку, которой ее привязали к столбу. В голове по-прежнему не укладывалась мысль, что все это сейчас происходит с ней. Проснувшись утром и отправившись по рутинным делам, таким как кормление куриц и сбор яиц, уход за садиком с целебными травами и прочие каждодневные задания, она не ожидала, что за ней явится толпа, скандирующая:
– Brujerнa[1]1
Колдунья (исп.)
[Закрыть]! Ведьма!
Правдивость возгласов толпы не удивила. Изабель никогда особо не скрывала свои целительские способности. Кроме того, вся деревня пользовалась ее снадобьями, на которые она выменивала необходимые для себя вещи: копченый окорок за лекарство от подагры, головка сыра за смесь для увлажнения потрескавшейся кожи.
Горсть любовной смеси для питающих надежды девиц и их матерей – прибыльная работенка для женщины, у которой не было ни мужа, ни отца, чтобы о ней позаботиться. На звание ведьмы, которым ее окрестили, Изабель не обижалась.
Она гордилась своим наследием, передающимся от женщины к женщине.
Изабель шокировало, что толпу, которая скандировала о распятии и сожжении, возглавляла Луиза – мать ее любовника.
Одета женщина была в плотное черное платье. Мантилья из черного кружева была откинута назад, являя горящие ненавистью глаза. Губы Луизы скривились в ожесточенном оскале, когда она громче всех кричала:
– Сжечь ведьму!
Морщинистая старая карга. Кажется, кому-то не хочется отпускать от своей юбки единственного сына. И все же, Франциску уже двадцать пять – он достаточно взрослый, чтобы начать свой род.
Семью, которую обещал начать строить с Изабель. Пока они тайно встречались из-за строгой матери и деревенских слухов, он давал обещания, что вскоре публично расскажет о намерении жениться на ней. И она не могла дождаться, хотя сейчас, столкнувшись со злой матерью Франциску, задумалась, а не стоило ли им сообщить раньше?
Изабель не сопротивлялась, да и зачем, если не можешь одолеть толпу, пришедшую по твою душу? Обмякнув в их хватке, она закрыла глаза и разум от едких обзывательств, которые выкрикивали люди, что тащили ее к окраине, где недалекие деревенские жители возводили деревянный столб и подтаскивали ветки ежевики и хвои. И даже когда они привязали Изабель к столбу, она не паниковала.
Франциску – ее возлюбленный с темными глазами и густыми ресницами – придет ей на помощь. Видимо, он рассказал матери об их любви, и она потеряла самообладание... и разум. Но Изабель знала, любимый мужчина ее спасет.
Их чувство друг к другу возьмет верх над желанием толпы казнить ведьму, как наставляли церковь и религиозные главы Рима.
Пока жители деревни подкладывали в общую кучу легко воспламеняющиеся материалы, солнце начало клонится к горизонту, возвещая о наступлении сумерек, а Изабель продолжала цепляться за веру в любовь, даже когда к ней подошли с первым зажженным факелом, пламя которого танцевало на легком ветру. Если не брать в расчет ситуацию, сцена была почти живописной, напоминая о множествах кострах, у которых она сидела вместе с этими же людьми, отмечая праздник урожая или солнцестояния.
Конечно, тогда никто не был привязан к столбам.
«Везет же мне».
Когда она осмотрела лица присутствующих, на которых читалось нетерпение, первая волна тревоги пронеслась по спине, ведь Изабель не нашла среди них лица возлюбленного.
«К этому времени он ведь должен был услышать о моей ситуации? Вероятно, он планировал грандиозное спасение в самый последний момент, как герои, которых воспевали странствующие сказители. Как романтично».
За горизонтом скрылся последний луч солнца и деревня погрузилась во тьму. Толпа замолкла, когда Луиса с победной улыбкой на устах шагнула вперед и подняла руки, требуя тишины. Жестоко выкрикиваемые слова были пропитаны ненавистью и гнусностью, в которые Изабель едва могла поверить.
«И эта женщина породила моего милого Франциску?»
– Эта нечестивая ведьма должна умереть. Она свободно практиковала среди нас свои темные силы.
Собравшиеся закивали.
«Уму непостижимо. Я практиковала свои возможности, благодаря которым лечила больных и заживляла инфицированные раны», – подумала Изабель, качая в неверии головой. Посмотрим, поможет ли она этим предателям, когда в следующий раз они постучат в ее дверь посреди ночи.
– Она насылает заклятия на наших молодых мужчин, заставляя выполнять ее грешные, развратные указания.
Изабель выгнула брови.
«Забавно, но именно твой сын, опоив алкоголем, задрал мои юбки и совершил непристойность. Да, я наслаждалась, но ни разу не принуждала его».
– Церковь гласит, что нельзя оставлять живой ведьму. Так что, во имя Господа и всего святого, я говорю, что ведьма должна умереть! – Луиса кричала, брызгая слюной от накала страстей, а последние слова она обратила в конец толпы. Изабель проследила за ее взглядом и улыбнулась. Пришел Франциску.
«Я знала, что он придет на выручку. Выкуси никчемная, старая карга».
Высокий, смуглый и невероятно красивый, он выглядел каким-то сказочным принцем, о которых рассказывала ее бабушка. Настоящий герой, пришедший спасти барышню от злой ведьмы.
Ну, в сложившейся в ситуации он пришел спасти ведьму от злой почти свекрови. Франциску пробрался сквозь толпу и остановился напротив своей матери и столба, к которому была привязана Изабель.
Он на мгновение метнул взгляд темных глаз на Изабель и по ее спине пробежала нервная дрожь. Девушка не увидела в его взгляде ни злости на ситуацию, ни страха, что его возлюбленная так близка к смерти. В его глазах она увидела правду, и весьма неприятную.
«Меня сожгут, а он ни черта не предпримет для моего спасения».
От неверия Изабель позабыла о жадно наблюдающей толпе.
– Франциску, скажи своей матери, что я не околдовывала тебя. Скажи, что мы любим друг друга. – Она не хотела умолять, но не могла заставить себя поверить, что холодный мужчина перед ней – это тот же любовник, который давал такие лестные обещания.
Он не ответил, и, обрадованная этим молчанием мать Франциску повернулась к Изабель с триумфом на лице.
– Ты умрешь за свои грехи, ведьма. – В ее руку кто-то всунул горящий факел, который она на мгновение высоко подняла. – Brujerнa! – прокричала она. – Гори, нечестивая тварь.
– Затем опустила факел и сухие ветки со свистом разгорелись.
Когда безысходность ситуации вернула Изабель в реальность, она запаниковала. Слишком поздно ведьма начала выдергивать руки из веревки, которой была связана, и та не поддавалась. Чертов Педро со своим мастерством завязывания узлов. Треск пламени нарастал, и оно вспыхнуло сильнее, когда Альваро подлил в него эля.
Но хуже вида распространения огня стал поднимающийся черный дым и затопивший жар. От дыма, попавшего в легкие, Изабель закашлялась, ее глаза слезились.
По лицу катился пот, а Изабель старалась освободиться из пут. Простые заклинания и заговоры исцеления бессильны против веревок и огня.
Она обвела обезумевшим взглядом толпу, ожидая, что кто-нибудь выйдет вперед и поднимет крик, придет на помощь, но собравшиеся просто наблюдали, как пламя разгорается все больше: кто-то с нездоровым интересом, кто-то с больной радостью.
Она посмотрела на Франциску и в этот раз он не отвернулся. Взглядом Изабель молила о спасении. О заверении, что все будет хорошо. Ждала хоть что-нибудь от мужчины, который заявлял, что сделает все ради нее. Горы свернет. Плюнет на желания своей семьи. Сделает все для своей возлюбленной.
Ложь. Все это было ложью, и теперь, когда Франциску стоял вот так вот, не дрогнув, а языки пламени уже подобрались к подолу юбки его возлюбленной, поджаривая пальцы ног, она это осознала. Наблюдая, как Изабель горит, он не выказал и намека на раскаяние.
Ее окутала ярость, жарче огня, касающегося тела.
– Ублюдок, – выплюнула Изабель. – Ты использовал меня, предал, как трус. Жду не дождусь встречи с тобой в Аду. Я встречусь с каждым из вас в Гиене огненной. – Закрыв глаза, она начала напевать темную молитву, которой никогда не рассчитывала воспользоваться.
Ту, которой научила Изабель бабушка, но наказала забыть. Обещание Темному Повелителю, тому, кто не спасет ее жизнь, но гарантирует месть тем, кто ее предал. С ее губ слетело самое темное и мощное проклятие.
И когда огонь кружил вокруг ее ног, сжигая кожу до черноты и заставляя кричать от агонии, Изабель отдала жизнь и душу Повелителю подземного мира в обмен на возможность отомстить.
Она пообещала Дьяволу, которому тайно поклонялась, все: жизнь, душу, верность. И все это будет принадлежать ему в обмен на возможность привести Франциску, его мать и всю толпу, которые словно овцы следовали за ними, в Ад вместе с собой.
Проговорив предсмертное заклинание до конца, Изабель загоготала, но смех больше походил на приступ удушья. К счастью, Люцифер понял ее намерение и удовлетворил желание. Вот только Изабель следовало прочитать то, что прописано мелким шрифтом.
Глава 1
Несколько веков спустя...
– Тупой, кровожадный Дьявол и его черт-бы-их-побрал пункты, – бормотала Изабель себе под нос, топая в офис Повелителя.
Получив его властный призыв – по сути его голос, приказывающий нести к нему свои сладкие булочки, просто донесся из стен – она тут же разразилась тирадой ругательств. Повелитель Преисподней или же нет, этот мужчина был самой настоящей занозой в заднице.
Он разве не в курсе, что Изабель могла бы с большей пользой потратить свободное время, а не бежать по его первому приказу? Например, сделала бы маникюр или помыла голову. Кроме того, согласно условиям, на которые она согласилась более пяти сотен лет назад – подписанные ею все еще кипящей кровью – ее время в качестве его личного помощника почти подошло к концу.
Свобода была не за горами, и Изабель не могла дождаться своего часа, даже не представляя, чем будет заниматься все это свободное время. Садоводство в аду не представлялось возможным, а присоединиться к обывателем заставляло Изабель содрогаться. И что же оставалось?
Не важно. Она найдет, чем заниматься. Что насчет несомненной выгоды? Она не будет отвечать на каждый зов дьявола. Осталось потерпеть всего пару дней.
Конечно, Люциферу было безразлично, подходил ли срок их пребывания вместе к концу. Этот мужчина испытывал садистское удовольствие понукать ею, напоминая, что она добровольно согласилась быть его личным рабом в обмен на месть.
К счастью, его представления о черной работе по дому заключались в ответах на телефонные звонки, регистрацию документов, общение с клиентами – иначе говоря, с проклятыми душами. Другими словами, канцелярская работа – маленькая цена за то, чтобы те, кто имел прямое отношение к ее сожжению, вечно страдали за свой грех. Месть на вкус невероятно сладка.
Стуча каблуками по сланцевому полу – Люцифер, застрявший в средневековье, как пиявка цеплялся за тему подземной темницы/средневекового замка – Изабель продвигалась к тронной зале, откуда Владыка Ада любил управлять своими подданными или, как нравилось называть их Изабель, отходами Небес.
Когда человек умирал, а жил он абсолютно чистой жизнью, свободной от греха, даже самого крохотного, то он попадал на Небеса. Стоило переступить линию между добром и злом, даже лишь упомянув имя другого Господа всуе, и он обрекал себя на бессмертную жизнь в качестве проклятой души.
Добро пожаловать в Ад, где условия жизни выходят за пределы переполненного пространства, работа отстой, а оплата и того хуже. Проживание здесь походило на... в общем, на пребывание в Аду.
Просто нужно забыть про усыпанные пеплом улицы и арендуемое жилье. Неудобства Преисподней бледнели в сравнении с Люцифером – истинным примером начальника. Он придал новое значение термину сексуальное домогательство. Хотя, Изабель отучила его от привычки хватать ее за задницу, нося юбку с маленькими серебряными шипами... А она не забыла упомянуть, что они были освещены?
Святая вода, которую ей приносили несколько демонов из мира смертных, обходилась в целое состояние, но окупала каждую проклятую монету, когда Князь Тьмы – одетый в свой глупый шлем Дарта Вейдера – прыгал вверх и вниз в своем офисе, тряся руку и ревя от боли.
Видео, которое Изабель сделала и угрожала разместить на АдТюб, помогло ей выторговать уединенный люкс в восточном крыле замка. Мир и покой.
– Изабель! – крик Люцифера заставил ее поморщиться. – Я знаю, что ты за дверью, женщина. Прекрати испытывать мое терпение и тащи свою задницу сюда, чтобы я мог все объяснить до того, как это произойдет.
«Объяснить что?»
Помахав его высушенному секретарю, она прошла через приемную, толкнула массивную дверь кабинета и вошла.
Стуча каблучками по полу, Изабель приближалась к расхаживающему перед огромным резным столом боссу. Нужно отметить, что великолепный предмет мебели был вырезан из кости существа, которое, судя по нереально большой челюсти, которую использовал мастер, надо надеяться, вымерло. Блестящую, цвета слоновой кости поверхность стола, как обычно, устилали папки разных размеров и цветов.
«Отлично. Еще файлы. Похоже, сегодня я работаю допоздна».
Бизнес по продаже душ быстро рос, что означало больше работы и меньше отдыха.
«Мне нужно присоединиться к профсоюзу приспешников».
– Насчет времени, проведенного тобой здесь, – начал Люцифер, прекращая расхаживать из стороны в сторону, чтобы встать перед ней. Изабель остановилась и подождала, пока он проведет свой обычный ритуал: его глаза задержались на ее груди, прежде чем опуститься дальше. Конечно, она могла бы обломать ему кайф, нося что-нибудь в стиле монахини, но испытывала большее удовольствие, демонстрируя то, чего Люциферу никогда не заполучить. К тому же, Дьявол или нет, девушкам нравится видеть, что мужчина находит их привлекательными. Она выставила бедро и подождала, пока он закончит.
Он задержал пристальный взгляд на ее ногах и наморщил лоб.
– Эх-хех, наверное, ты захочешь скинуть свои дорогущие туфли.
– Зачем? – поинтересовалась Изабель, глянув на туфли. Смехотворно высокие каблуки, бросающиеся в глаза фиолетовый, зеленый и синий цвета, напоминающие перья павлина. Ей было плевать болят ли в них пальцы или такие ли ее бедра стройные, как требовалось для такой обуви.
Фетиш на обувь Изабель обнаружила в себе еще в восемнадцатом веке – по-видимому, сказалось то, что большую часть своей смертной жизни она провела босиком. Сейчас ее коллекция насчитывала сотни пар, и та, что сейчас была на ней – просто великолепна – украдена с трупа любимой кинозвезды. Опять же, стоило ей это немерено, но, на взгляд Изабель, стоило того.
– Не говори, что я тебя не предупреждал,– загадочно пробормотал Люцифер.
Все началось с покалывания в пальцах ног, которое превратилось в горячий зуд. Изабель сместила вес тела, пошевелила маленькими пальчиками... не помогло.
Ступни Изабель вспыхнули пламенем. Несмотря на обычную холодность, она завизжала, что не пристало леди.
– Что, черт побери, ты делаешь с моими ступнями?
Пламя начало подниматься по голым ногам, охватывая короткую белую юбку – цвет, предназначенный для того, чтобы бесить босса, – а затем и пурпурную шелковую блузку. Охваченная пламенем с головы до ног, став живым, кричащим факелом Изабель моментально вернулась в кошмары о своей смерти.
Проклятье! Сотни лет она переживала эти моменты в своих кошмарных снах, но, в конечном счете, переборола страх и стерла воспоминания о сожжении на столбе. А сейчас, всего за несколько секунд пытки пламенем, все вернулось.
– Проклятущий зоофил, ублюдок, шлюшонок... – поток оскорблений продолжался и продолжался, потому что, несмотря на пламя, Изабель все время находилась в сознании. Но больше всего раздражало: несмотря на то, что тело переживало ожоги и отслоившуюся кожу, боль оказалась такой же, как Изабель и запомнила.
В лицо Изабель, затыкая рот, хлынула белая пена. Такая же прохлада окутала и все тело, сбивая пламя. Пена не устранила боль на коже, но, по крайней мере, Изабель больше не пылала.
Но то же самое об эмоциях сказать она не могла. Внутри все кипело и подавлялось лишь потому, что Изабель не видела объект своей ярости и боялась открыть рот, чтобы не нахлебаться химикатов.
– Протяни руку, – сказал Люцифер.
Изабель сразу сделала, как сказали, и почувствовала, как ей в ладонь вложили ткань. Вытерев сначала лицо, она открыла глаза и уставилась на Повелителя Преисподней.
Для тех, кто никогда его не видел – но, скорее всего, встретит, ведь вы наверняка уже грешили, – мужчина, которого все боялись, выглядел как обычный бизнесмен.
Ростом в метр восемьдесят, коренастый, темноволосый с проседью на висках, и если игнорировать злые оранжевые огоньки в глазах, он казался почти доброжелательным.
Пока не улыбнется. Изабель понятия не имела, как Люциферу удавалось превратить в нечто злое простой изгиб губ. Каждую ночь она практиковалась перед зеркалом, но все напрасно. Как бы ни старалась, Изабель не могла заставить румяные щечки с ямочками выглядеть мрачными.
– Какого хрена только что произошло? – напряженно спросила Изабель.
– Ты горела, – спокойно ответил Люцифер, прежде чем повернуться и возвратиться к своему столу.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы побороть желание бросить ему в спину проклятье – не потому, что сдерживание эмоций было правильным поступком, а потому что все отскакивало от его заговоренного щита, как в детской дразнилке: "кто так обзывается, тот сам так называется". И Изабель в этой ситуации хватило только на "Ой".
– Хорошо, о король очевидности, я горела. Не затруднит ли вас объяснить мне почему?
Люцифер переложил некоторые бумаги на своем столе, пока Изабель приближалась к нему – шумно ковыляя на неустойчивых каблуках. Пена из огнетушителя капала с нее на пол. Опустив взгляд, Изабель завизжала:
– Я голая!
– Ага, я заметил. Кстати, классные сиськи. Я упоминал, что тебе захочется приобрести огнеупорную одежду?
Она прищурилась и ткнула в него пальцем.
– Объясни. Немедленно. И дай мне, черт тебя дери, во что одеться. Повелитель Ада или нет, но я вырву тебе глаза и засуну их туда, где не светит солнце.
Изабель поняла, что зашла слишком далеко, когда тело Люцифера начало раздуваться, а из ушей повалил пар.
– Довольно! – взревел он, и от силы его крика сотряслась комната. Пыль улеглась. – Возможно, я и потерпел бы такое отношение от своей дочери, но, черт возьми, ты-то на меня работаешь!
– Да уж недолго осталось, – пробормотала Изабель, нисколько не испуганная. Люцифер частенько орал. Пытал и убивал по желанию, но, как за эти годы она поняла, он уважал людей со стержнем.
Конечно, Люцифер уважал это, но только в приватной обстановке. На публике Изабель кланялась и расшаркивалась перед ним, как и остальные приспешники. В конце концов, у босса была репутация, которую стоит поддерживать. Изабель знала, что некоторые грани не стоит пересекать. Но наедине... она не потерпит ни от кого подобное дерьмо. Довольно странно, но она была под впечатлением от того, что боссу нравилось ее дерзкое поведение.
– Дело в завершении твоего контракта. У нас обнаружилась небольшая проблема.
Люцифер щелкнул пальцами и, воспользовавшись какой-то магией, которую Изабель еще придется разгадать, устранил сожженные остатки одежды, пены – все, что напоминало о недавнем несчастье, включая и непрекращающуюся боль.
Изабель плюхнулась на стул, испытывая облегчение, но не желая его показывать, радуясь простенькому платью, которым Люцифер с помощью магии прикрыл ее тело – эксгибиционизм для тех,кто постоянно посещает спортзал.
– Что за проблема? Люцифер, мы же подписали соглашение: в обмен на мою душу и пятьсот лет службы, ты должен был осудить всех причастных к моему сожжению к вечному страданию в Аду. Кажется, все довольно просто, и согласно моему контракту, эти пятьсот лет заканчиваются в следующий вторник.
– За исключением того, что у нас случился побег.
– Ну и как этот побег может повлиять на мой контракт?
– Прояви терпение, и я тебе покажу. Ой, подожди-ка, у тебя же нет обуви, – поддразнил Люцифер. Изабель зарычала в ответ. Вздохнув, он пробормотал: – С тобой абсолютно никакого веселья.
Потянувшись под стол, он что-то оттуда достал. Предмет с глухим звуком приземлился на стол – толстая зеленая папка с, что совсем не удивительно, именем Изабель.
Служить большому боссу не значит уступить и превратиться в безропотную мышку. В кругах Ада все мужчины, женщины и демоны были самими собой.
После предательства возлюбленного, Изабель вцепилась в свои свободу и статус как питбуль, проклиная магией всех, кто вставал у нее на пути. Похоже, Повелитель Преисподней следил за ее аферами.
Люцифер раскрыл папку и еще одним магическим трюком, которым Изабель не владела, вытащил желтый сверток, перевязанный локоном ее волос.
Люцифер провел по локону ногтем, тот разорвался и сверток расправился на несколько футов в длину, являя на свет строчку за строчкой мелкого, рукописного текста.
Люцифер разложил свиток на столе, прижав углы пресс-папье – черепами тех, кто посмел бросить ему вызов. Изабель поднялась и подошла ближе, заметила свою подпись: заглавную "И" – единственную букву, которую в то время умела писать, – и кровь высохла почти до черного цвета.
– Зачем ты мне это показываешь? – спросила она.
– Прочти подпункт сорок девять, параграф C, раздел VII.
Глазами изучая документ, шевеля губами Изабель читала, чего не умела, когда подписывала документ. В то время документ для нее прочитал беспристрастный поверенный – могущественная ведьма по имени Нефертити.
Какое-то время Изабель провела в ученицах у ведьмы, но отличительной чертой магии Нефертити был секс, основанный на оргиях для силы – не то, что может заинтересовать.
Странно, что прочитав сотни контрактов для других душ, сейчас Изабель фактически впервые читала собственный, и чем больше читала, тем больше жалела, что не уделила ему должного внимания, сосредоточившись вместо этого на мести.
Но, с другой стороны, трудно быть беспристрастной, когда свежи воспоминания об обгоревшей коже, о запахе собственного жареного тела, пробуждающий желание съесть цыпленка.
– Если я все верно поняла, – медленно начала Изабель, стараясь сдерживать гнев, – здесь сказано, что если в момент моей пятисотлетней службы одной из пяти душ, которые я прокляла и отправила в Ад в обмен на сделку, удастся сбежать, то время моего служения продлится до поимки этой души.
– Читай дальше, – произнес Люцифер, – и имей в виду, это стандартный контракт.
Изабель вернулась к чтению, а затем схватила один череп и бросила в Люцифера.
– Ублюдок! Значит, сбежавшая душа была из тех, что я прокляла на вечные страдания? И теперь, ежедневно, мне придется переживать момент своей смерти, пока душу не поймают.
Изабель не могла сдержаться.
– Это несправедливо. Почему, черт возьми, меня наказывают? Это ведь твои лакеи запороли свою работу, их и наказывай.
Плотно сжав губы, пылающим взглядом Люцифер указал Изабель на стул. Тяжесть его мощи давила на ведьму.
– О, не беспокойся, они уже пожинают плоды моего неудовольствия. Но хватит о них. Нам нужно все исправить. И если на следующей неделе мы хотим друг от друга избавиться, тебе стоит поторопиться.
– Мне?
– Да, тебе. Ты же только что прочитала контракт. Ты прокляла этих людей и притащила их души мне после их безвременной кончины, поэтому теперь, когда они пропали, именно тебе нужно их вернуть.
– Души? Хочешь сказать, что их несколько?
Повелитель Преисподней выглядел робким.
– Что я могу сказать? Хороших слуг трудно сейчас найти. После проблем с Лилит несколько лет назад и мятежа армия демонов еще не восстановила былую численность. Да и мир смертных больше не поставляет солдат. Ах, ушли те дни, когда викинги бороздили моря и грабили целые деревни. Я даже скучаю по злющим спартанцам. Сейчас бы мне пригодились их души.
Изабель хлопнула рукой по лбу.
– Поверить не могу. Предполагается, что именно я каждый день буду возгораться, пока не исправлю твою ошибку, а ты только оправдываешься и предаешься воспоминаниям? Охренеть как бесценно. И как же мне найти и поймать беглецов?
– Их всего пять, и если ты уколешь их этой булавкой, – Люцифер подвинул к ней металлическую коробочку, – то они будут взяты прямо на месте.
– Здорово, так мне проще простого их вернуть, – с сарказмом протянула Изабель. – Вот только ты еще не упомянул, как именно я их смогу найти.
– А у тебя нет в запасе каких-нибудь ведьмовских методов поиска людей? – спросил Люцифер. – Мои стражники собрали кусочки их кожи. Естественно, я понятия не имею, какая кому принадлежит, ведь она осталась после порок и после исчезновения беглецов, но ДНК по-прежнему лучший распознаватель.
Люцифер улыбнулся.
Изабель не мигая уставилась на него.
Люцифер тяжело вздохнул.
– Что ты хочешь от меня? Уверяю, здесь нет ничего намеренного. Я не меньше тебя хочу, чтобы мы уже расстались, но даже я не могу нарушить условия контракта.
Люцифер не лгал. Если кто-то давал клятву Аду и подписывался кровью, контракт не разорвать, пока не выполнены все условия. Никто, даже Люцифер, не знал почему. Похоже, существовали более высшие силы, чем те, что на Небесах и в Аду.
– А что если я пошлю тебя, и души останутся на свободе?
– Ты будешь возгораться каждый день, как в момент своей смерти, и с каждым днем просрочки это время будет удлиняться на одну минуту, а боль становиться более невыносимой.
– И всего-то? – с сарказмом произнесла Изабель.
– Нет. – Выражение лица Люцифера стало серьезным, что напугало Изабель больше его слов. Повелитель Преисподней всегда говорил с улыбкой – злой улыбкой, гадкой усмешкой, провокационной ухмылкой. Ведьме не хотелось услышать то, что он собирался сказать.
– Если ты не вернешь эти души обратно, то сойдешь с ума. Лишишься разума. Слетишь с катушек. Я такое уже видел. Это случилось с матерью Бэмби. Мне самому пришлось сбросить ее в пропасть. Ты же встречалась с моей старшей дочерью Бэмби? А знаешь, что она пять лет подряд выигрывала звание "Самая лучшая шлюха"?
Да, знала. Все знали Бэмби. Все мужчины хотели покувыркаться с самым знаменитым суккубом Ада, в то время как все женщины старались сделать все возможное, чтобы удержать своих мужиков подальше от нее.
Напоминание о навыках Бэмби в постели заставило Изабель содрогнуться, а вот упоминание о пропасти заставило ее похолодеть.
Не многие из земных жителей знали, что Ад не последнее пристанище после смерти, во всяком случае, для проклятых душ. Как только смертный грешил и умирал, сменяя место жительства на Ад, технически он мог жить вечно.
Звучит как великая награда, правда? Не совсем. Борьба за хотя бы сносное существование в Подземном мире стоила труда.
Жилье отстой. Работа оплачивается еще хуже. Уже не говоря о том, что свободно могут убить за комнату или за вакантное место работы.
Смертельные раны могли лишь причинить боль, но не убить проклятого. Ни обезглавливание, ни любой другой изощренный вид казни – самый большой обман, который использовал Люцифер, когда хотел жестоко наказать. Только одно могло дать упокоение духу. Пропасть.
В самом центре Ада, в пределах спиралей всех девяти кругов, располагалась большая зияющая дыра, куда отправлялись души, поборовшие свой страх перед окончательной смертью.
Когда обыденность жизни в Преисподней день за днем доставала их или они, наконец, искупали свои грехи, души могли совершить паломничество в пропасть, подвести себя к концу и снова переродиться.
Ну, ходили такие слухи.
Ведьмы, связавшиеся с Люцифером еще до смерти, по сути вообще не были хозяйками своих душ – и никто не знал, где тот их прятал, – поэтому, в бесчисленных дебатах на тему что будет, если ведьма прыгнет в пропасть, преобладала неизвестность.
Изабель тоже ничего об этом не знала. Но если боль станет слишком сильной, не стоит ли задуматься о таком варианте?
Наверное, все эти мысли отразились на ее лице, потому что Люцифер ей по-отечески улыбнулся в знак поддержки.
– Уверен, тебе удастся поймать души до того, как ты сойдешь с ума. А если уж нет, я знаю местечко, где большие скидки на смирительные рубашки.
Изабель застонала и спрятала лицо в ладони.
– Почему я?
О нет, прекрати это девчачье дерьмо. Ты же знаешь, что я ненавижу, когда женщины становятся сентиментальными. Поэтому давай вернемся к делам. Ты должны поймать эти души, или ты станешь очень несчастной ведьмой, что, в свою очередь, подразумевает, что я должен буду слушать твои оскорбления и стенания, так как ты все еще будешь продолжать на меня работать .
– Если я не избавлюсь от тебя, то это повлияет на мою игру в гольф. Благодаря Матери-природе, которая отправилась на весеннюю инспекцию своих рощ, у меня есть немного времени попрактиковаться до того, как она вернется и настоит на том, чтобы поработали над нашими отношениями. Гадость какая. – Люцифер скривился.
– Ты же понимаешь, что все это невозможно? – спросила Изабель. – Не знаю, на что ты надеешься, ожидая, что я самостоятельно найду столько душ. Уверен, что эта штука с возгоранием будет ухудшатся?
Вообще-то, лишь от одной мысли о пламени ведьма содрогалась. А предполагалось, что все станет только хуже? Ей необходимо быстро найти эти души.
– Я бы рад тебе помочь, но я бессилен. – Большая, белозубая усмешка Люцифера просто кричала: "Я вру!".
– У меня есть видео, на котором ты выплясываешь Макарену.
Люцифер нахмурился.
– Ненавижу тебя. Ты мне как еще одна надоедливая дочурка. Отлично. Ты взяла меня за жабры. Я дам тебе следопыта, но это дорого тебе обойдется.
Изабель выгнула бровь.
– Или нет. А теперь убирайся.
– Секундочку. Попридержи свои сапоги-скороходы. Вся эта ерунда с горением – во сколько она будет случаться?
– Ровно в восемь часов сорок семь минут вечера тебя будет охватывать пламя.
– На случай, если ты не заметил, когда я вошла было два часа сорок семь минут.
– Мы живем здесь по восточному времени, а не центральноевропейскому. Как я уже сказал, каждый день, во время твоей смерти, тебя будет охватывать пламя, воспроизводя тот момент. В первый день пламя будет длиться одну минуту, с каждым днем его длительность будет увеличиваться на минуту. Что бы ты ни надела, все сгорит дотла. Хорошие новости в том, что хотя ты будешь все ощущать, твое тело и волосы останутся нетронутыми. И как только огонь погаснет, может понадобиться пару минут, чтобы боль ушла.
– Звучит просто прелестно, – ответила Изабель, скорчив лицо в гримасе. – Я должна узнать что-то еще?
