Текст книги "Я - эмоциональное создание"

Автор книги: Ив Энцлер

Ив Энцлер
Я – эмоциональное создание

Посвящается Колетт и Шарлотт

Факты

У тебя левое легкое меньше, чем правое, потому что нужно пространство для твоего сердца[1]1
  Министерство здравоохранения и социального обеспечения, Национальные институты здоровья, Национальный институт болезней сердца, легких и крови, Diseases and conditions index: Lung Diseases: How the lungs work (www.nhlbi.nih.gov/health/dci/Diseases/hlw/hlw_all.html).


[Закрыть].

Предисловие

Ив Энцлер прервала тягостное молчание женщин, ободрив их произнести «вагина» во всеуслышание. Теперь она написала новую серию монологов, которая предназначена на этот раз для девушек. «Дорогое эмоциональное создание» – так начинается ее предисловие, которое одновременно является и криком души, и призывом к действию. Как женщина, она знает, что давление заставляет девочек молчать, вести себя так, будто бы они не имеют чувств или их чувства ничего не значат, угождать всем, забывая о себе. Простое утверждение «Я эмоциональное создание» становится вызовом всем возможным отношениям, при которых на девочек смотрят, но не видят, девочек слушают, но не слышат, используют, отвергают, оскорбляют, эксплуатируют, насилуют и даже убивают. Подобно женщине, во всеуслышание заявляющей о своем теле, девушка, заявляющая о своих эмоциях, нарушает молчание и высвобождает огромный источник чистой энергии, энергии, которая может вдохновить нас всех на то, чтобы изменить и исцелить этот мир.

Факты, отраженные в этой книге, можно дополнить. Стоит принять во внимание, что на протяжении всех детских лет девочки являются более выносливыми и психологически устойчивыми, нежели мальчики, они менее депрессивны, менее подвержены нарушениям речи, им легче учиться, они реже травмируют себя и окружающих. Усвоение молодыми людьми мужского типа поведения требует от них скрывать свои эмоции, жертвовать любовью во имя чести и рассказывать о себе неправду, оно проходит параллельно половому созреванию у девочек, когда они определяют для себя различие между хорошими и плохими женщинами, теми, перед кем надо преклоняться и кого презирать. Как только начинает звучать честный девичий голос, кому-то он кажется глупым или безумным. Как только девочек заставляют принять женоненавистничество – основу патриархата, при котором быть мужчиной значит не быть женщиной и значит быть в выигрыше, сопротивление, таящееся в их природе, вскипает внутри них. Как и здоровое тело, здоровый дух борется с болезнью, и девочки, превращающиеся в девушек, в период полового созревания более устойчивы ко лжи. Отсюда способность девочек разоблачать, и разоблачая – разрушать, однако чаще всего их голоса оборачиваются молчанием.

Я помню день, когда я поехала в Бостонский музей изящных искусств с группой одиннадцати– и двенадцатилетних девочек. Мы должны были провести целую неделю вместе, упражняясь в писательском и актерском мастерстве, в рамках проекта, направленного на улучшение здоровья и повышение стрессоустойчивости у девочек. В гардеробе музея, когда девочки снимали свои рюкзаки и плащи, я им сказала, что мы будем корреспондентами, ведущими собственное расследование: наша задача состояла в том, чтобы понять, какими мы видим женщин в музее. «Голыми», – ответила Эмма без колебаний. Шепот одобрения пробежал по группе. Позже, когда девочек попросили записать вымышленный диалог с одной из женщин-экспонатов музея, Эмма выбрала безглавую и безрукую греческую статую, она вставила в свой вежливый диалог с ней два жгучих вопроса: «Тебе холодно?» и «Не нужна ли тебе одежда?». За ответом статуи «У меня нет денег» последовала реплика Эммы о том, что она знает место, где раздают одежду: «Это прямо за углом». На этой ноте Эмма и статуя покидают музей.

Монологи в этой книге – это истории о сопротивлении девушек. Путешествуя по миру от V-day – движения, которое Ив основала для борьбы с насилием над женщинами и девушками, она неоднократно сталкивалась на своем пути с девушками-тинейджерами. Захваченная их удивительной энергией, которая могла быть подавлена, Ив обратила свой писательский взгляд и слух на то, чтобы сохранить эту энергию, увековечив ее в отрывках, которые девочки могли бы исполнить. В мудрых, смешных, непочтительных, шокирующих монологах названо то, чем живут девочки. Мы слышим об удовольствии, которое получает девочка, когда носит короткую юбку и чувствует, как ветер обдувает ее ноги, слышим о ее страхе перед голодом или о боязни поправиться, чувствуем ее ужас, когда она попадает в сексуальное рабство, ее желание убежать от тех, кто в той или иной степени, с лучшими или худшими намерениями отвергает или попирает ее эмоциональную натуру.

Те десять лет, которые я провела, выслушивая девочек, наблюдая за их развитием, посещая с ними пляжи и музеи, занимаясь с ними писательским и драматическим мастерством, были открытием. Отрывки из моего дневника, в которых написано о неземных радостях и скрытых горестях, воскрешают воспоминания тех лет:

«Этим утром в душе я вспомнила, что испытала в понедельник острое чувство удовольствия видеть девочек на пляже, их тела, их свободу. Рыбоподобные тела, стремящиеся из воды и обратно в воду. Бегают по песку. Танцуют, кружатся. Я стала представлять одиннадцатилетнее тело – я стала представлять свое одиннадцатилетнее тело и начала входить в это тело. Не задумываясь, я начала бегать, свободно, быстро как ветер».

«Прикрывать потерю словами. Вышивать красоту на порванном платье утраты. Внутренняя тоска и знак: „Не трогать“. Я так искренне, до глубины души тронута этими девочками… Я начинаю свободно двигаться в их присутствии, говорить без запинок, я получаю свободу и удовольствие, которыми наслаждаюсь… Отказаться от этого значит испытать всю грусть потери…»

Работа с девочками возвращала меня в прошлое, в то, что считалось потерянным во времени, к моменту свободы перед наступлением женской зрелости. Звук девичьих голосов, одновременно такой знакомый и поразительный, показал, до какой степени я и другие женщины приукрашивали свое прошлое, чтобы оно было похоже на сказку, в которой не было ни капли правды. Как Анна Франк, переписывая свой дневник, я разделила это удовольствие со своей матерью. Как тринадцатилетняя Трейси, я услышала, что честный голос звучит глупо. Как шестнадцатилетняя Айрис, я боялась, что, «если я бы сказала, что я чувствую и думаю, никто бы не захотел быть со мной, мой голос бы звучал слишком громко». Как Айрис, я знала, что «нужно иметь отношения», но в то же время я знала, что отношения, которые сохраняешь, подавляя эмоции внутри себя, на самом деле не отношения в правильном понимании этого слова.

«Я эмоциональное создание» была написана для девочек. Как пишет Ив, «это призыв задуматься, а не угождать». Это также призыв присоединиться к сопротивлению, не поворачиваться спиной к другим и к себе. Противоположность патриархату – демократия, основанная на свободе слова, а не на принуждении, она оттачивается во взаимоотношениях. Независимо от того, будут ли прочитаны эти монологи в уединении или на сцене, они несут надежду на то, что каждая обратится к лучшей части себя. Они напоминают о запасе энергии вокруг нас, которой нет цены и которая чиста, об энергии, которая ждет, чтобы ее высвободили. Распознать силы, противостоящие ее высвобождению, значит распознать всю степень самообмана, из-за которого мы оказываемся в плену заблуждений о самих себе, заблуждений о мужском и женском началах, заблуждений, которые противоречат простому факту, что все мы, люди, – эмоциональные создания.

Кэрол Гиллиган

От автора

Дорогое эмоциональное создание.

Ты знаешь, кто ты. Я написала эту книгу, потому что верю в тебя. Я верю в твою аутентичность, твою уникальность, твою силу, твою свободу. Я люблю, когда ты красишь свои волосы в фиолетовый, или задираешь свою короткую юбочку, или громко включаешь музыку, напевая, как под фонограмму, каждую выученную наизусть строку песни. Я люблю твою неутомимость и твой голод. Ты один из наших самых великих природных ресурсов. Ты обладаешь необходимыми силой и энергией, которые, если их высвободить, могли бы изменить, вдохновить и исцелить целый мир.

Я знаю, что мы заставляем тебя чувствовать себя глупо, как будто бы быть тинейджером значит временно стать сумасшедшим. Мы привыкли подавлять тебя, судить, не принимать в расчет, спрашивать с тебя, иногда даже заставлять силой предавать то, что ты видишь, чувствуешь и знаешь.

Ты пугаешь нас. Ты напоминаешь нам о том, что мы вынуждены были подавить в себе, от чего отказались, чтобы приспособиться. Все твое существо просит нас задуматься, очнуться, переосмыслить. Иногда мы говорим, будто защищаем тебя, когда на самом деле мы защищаем себя от чувства пережитых потерь и предательства.

Каждый будто бы знает, какой ты должна быть: твои мать, отец, преподаватели, вероучители, политики, твой парень, модные гуру, знаменитости, подружки. Собирая материалы для этой книги, я натолкнулась на тревожную статистику: 74 % тинейджеров говорят, что им приходится подстраиваться под окружающих против собственного желания.

Я много думала о том, что значит – подстраиваться. Подстраиваться – выполнять волю, осуществлять желание кого-то, кроме себя. Подстраиваясь под модные установки, мы голодаем. Чтобы угодить своему парню, мы заставляем себя, когда еще не готовы. Чтобы угодить популярным девочкам, мы, в конце концов, по-подлому поступаем со своими лучшими друзьями. Чтобы угодить своим родителям, мы становимся помешанными на результатах. Если ты под всех подстраиваешься, то как же ты берешь на себя ответственность за собственные желания? Как ты вообще понимаешь, что действительно является твоими желаниями? От чего тебе приходится отказываться, чтобы угодить окружающим? Мне кажется, что, когда подстраиваешься, – все вокруг уныло. Мы теряем себя. Мы перестаем давать окружающим объяснения. Мы перестаем управлять своей жизнью. Мы ждем, чтобы нас спасли. Мы забываем, что испытывали. Мы поступаем правильно, но едва ли искренне.

Мне посчастливилось много путешествовать по миру. Везде я встречаю девочек-тинейджеров, группы девочек, множество девочек, они ходят по дорожкам из дома в школу, тусуются на улицах по соседству, держатся за руки, смеются, хихикают, кричат. Удивительные девочки. Я вижу, как у вас силой отнимают вашу жизнь, как ваши мнения и желания отрицают и уничтожают. Еще я вижу, что это впоследствии играет решающую роль в вашей жизни, когда вы становитесь взрослыми. Как много женщин, которых я встретила благодаря «Монологам вагины», «Отличному телу» и V-day, все еще пытаются преодолеть то, что они подавили в себе или не осуществили, когда были молодыми. Слишком поздно они силятся понять свои желания, свою силу, найти свой путь.

Эта книга скорее «призыв задуматься, а не угождать». Призыв спровоцировать, бросить вызов, дерзнуть, удовлетворить собственные воображение и аппетит. Узнать себя. Взять ответственность за то, что ты такая, какая есть, заинтересовать собой. Эта книга – призыв прислушаться к голосу внутри тебя, который может хотеть чего-то другого, который единственный слышит и знает то, что слышишь и знаешь ты сама. Это обращение к твоей девичьей сущности, твоему собственному «я», призыв двигаться в своем ритме, идти своей дорогой, носить свой цвет. Это приглашение прислушаться к своим инстинктам, чтобы выстоять в войне, укротить змею или поговорить со звездами.

Я надеюсь, ты воспримешь эту книгу как нечто жизненное, что ты воспользуешься ей, чтобы распознать и преодолеть трудности или давление, которые мешают тебе быть эмоциональным созданием. Может быть, после того, как ты прочитаешь эти истории и монологи, ты вдохновишься на написание собственного и поделишься им, или покрасишь стены в своей спальне, или вступишь в организацию по защите северных медведей, или выступишь с речью в школе, или познаешь секс, или заявишь о своих правах.

Когда я была в твоем возрасте, я не знала, что значит быть эмоциональным созданием. Я чувствовала себя инопланетянином. Я до сих пор иногда так себя чувствую. Я не думаю, что это связано со страной, в которой я родилась, или с языком, на котором я говорю. В этой книге ты встретишь девочек отовсюду. Некоторые живут в отдаленных деревнях, другие в огромных городах или шикарных пригородах. Некоторые беспокоятся о том, что не могут себе позволить фиолетовые угги – писк сезона, другие думают о том, удастся ли им когда-нибудь вернуться домой после двух лет, проведенных в сексуальном рабстве. Одни решают, могли бы они убить воображаемого врага, другие сами находятся на грани самоубийства; одни в отчаянии от того, что не могут отказаться от еще одного блюда, другие в отчаянии от того, что не могут больше не голодать. Девочки из Каира, Квая, Софии, Рамаллы, Букаву, Нарока, Вестчестера, Иерусалима, Манхэттена, Парижа. Все они, все вы живете на планете здесь и сейчас. Я думаю, что независимо от того, в какой стране, или городе, или деревне вы живете, все вы образуете один эмоциональный ландшафт. Все вы из Страны девочек. Там вы рождаетесь уже с осознанием этого, ваше сердце открыто чувствам, ощущениям, познанию, самоопределению. А потом приходят взрослые с их правилами, их инструкциями. Они учат вас, как подавить себя, чтобы всем вокруг было спокойно. Они учат вас не выделяться. Они заставляют вас слушаться.

Я взрослее теперь. Я наконец-то поняла разницу между любовью и желанием понравиться, между послушанием и уважением. Мне потребовалось столько лет, чтобы смириться с тем, что я другая, что я настолько живая, настолько сильная. Я просто хочу, чтобы тебе не пришлось ждать так же долго.

С любовью, Ив

Эти монологи не являются интервью. Каждый монолог – это литературное произведение, вдохновленное путешествиями по миру, событиями, свидетелем которых я стала, разговорами как настоящими, так и выдуманными. Некоторые монологи – плод прочитанной статьи, переживания, воспоминания, сна, мысленного образа в минуту печали или гнева.

Глава 1

И ты мне рассказываешь, каково быть девчонкой в 2010

 
Вопросы, сомнения, неопределенность и несогласие
почему-то стали исключительно женскими. Авторитарные маньяки —
это премьеры, цари и президенты.
И каждый предыдущий праведнее последующего.
Каждый город, который они бомбят,
каждый человек, которого убивают,
– все это делается в филантропических целях.
 
 
У людей в деревнях нет воды,
и уж точно у них нет бриллиантов и золота.
Миллионы вынуждены готовить ужин из объедков и отходов,
в то время как русские бизнесмены и кинозвезды
покупают в Кот-Сюд виллы стоимостью 500 миллионов евро.
 
 
Пчелы перестали приносить мед.
Люди бурят скважины где ни попадя.
США, Россия, Канада, Дания и Норвегия претендуют на Арктику,
но им безразлично, что белые медведи погибают.
 
 
Они берут у нас отпечатки пальцев, фотографируют на водительское удостоверение, делают снимки зубов.
«Большой брат» закачан у нас на телефонах, айподах, ПиСи.
Но ни один из нас не чувствует себя хоть немного безопаснее.
Выясняется, что современные психологи —
бывшие военные палачи, отрастившие бороды.
А попы выставляют напоказ свои одеяния, свои манжеты
с отделкой из горностая.
Они говорят всем вокруг, что
целующиеся влюбленные – великое зло.
Женщина, работающая на вице-президента США, верит в креационизм[2]2
  Креационизм – религиозное учение о божественном сотворении мира. – Прим. перев.


[Закрыть],
но не в глобальное потепление.
 
 
Почему все боятся секса намного больше,
чем ракет SCUD?
И кто решил, что Бог был против удовольствия?
И если иметь гетеросексуальную малую семью так здорово,
то почему многие избегают этого
или платят свои жизненные сбережения только за то,
чтобы сидеть в одной комнате с незнакомым человеком
и жаловаться ему на жизнь?
 
 
Война в Ираке стоила почти 3 триллиона долларов.
Я даже не могу досчитать до этой цифры,
но я точно знаю,
что эти деньги могли бы,
должны бы
окончательно покончить с нищетой,
а это, в свою очередь, остановило бы терроризм.
Почему у нас есть деньги на то, чтобы убивать,
но нет денег на то, чтобы кормить и лечить?
Почему у нас есть деньги на то, чтобы разрушать,
но нет денег на искусство и школы?
 
 
У религиозных фанатиков на сегодня есть
частные армии стоимостью в биллионы долларов.
Талибан возродился,
а впрочем, никогда не умирал.
Женщин сжигают, насилуют, избивают, продают,
морят голодом и хоронят заживо
и все еще не хотят признать, что их большинство.
 
 
Ясно, что запасы воды практически исчерпаны,
но даже в пустыне, где тяжелая засуха,
корты для гольфа остаются зелеными и роскошными,
а бассейны наполнены водой до краев —
и все это для двенадцати богачей, которые, может быть, захотят нагрянуть.
 
 
Некоторые люди усыновляют из дальних стран детей,
прошедших тщательный отбор.
Путешествие в эти страны стоит больше,
чем зарабатывают в год
настоящие родители ребенка.
Почему бы просто не подарить им эти деньги?
Рабство вернулось,
а впрочем, никогда не исчезало.
 
 
Просто спросите у кого-нибудь, кого наказывали,
насколько устарела система.
Шесть миллионов погибли в Конго,
но никто не поднял тревогу
и не говорите мне, что
цвет кожи и
природные ископаемые тут ни при чем.
 
 
Бедный народ прежде всего умирает от
ураганов
обид
цунами
радиации
загрязнения окружающей среды
наводнений
и пренебрежения.
В то время как богатые парни
устанавливают в своих роскошных частных замках
электрические ворота последней модели.
 
 
У всех есть «привилегии»,
и каждый закатывает модные вечеринки
на полученные взятки,
богатые люди чувствуют себя прекрасно, когда
отдают ту ничтожную часть огромного состояния, которым обладают.
Но на самом-то деле никто не хочет ничего менять.
Если ты действительно хочешь чего-то,
тебе нужно от чего-то отказаться,
точнее, ото всего,
а те, кто имеют все, никогда этого не сделают,
иначе кем бы они тогда были?
И все так запутано,
они выписывают чеки и продолжают жить по-прежнему.
Купля-продажа.
Делают революцию выгодной.
Корпорации владеют всем в любом случае,
даже твоими хипповскими джинсами, твоими клетками памяти, даже дождем.
Почему так много женщин-политиков выглядят, как Маргарет Тэтчер,
а ведут себя еще злее?
Почему все обо всем забыли?
И как получается, что богатым плохим людям
платят огромные деньги за то, что они произносят речи,
а несчастных нищих людей мучают
и сажают в тюрьмы?
Неужели никого нельзя призвать к ответственности?
Или спираль так и будет закручиваться, пока наконец не взорвется,
или мир просто перестанет существовать?
И если есть что-то, что мы можем сделать,
то почему не делаем?
Куда исчез гнев?
Куда исчезли непогрешимость
или ответственность?
Куда исчезла привычка не выставлять напоказ свое богатство?
Куда исчезла доброта?
Почему вместо протестующих подростков
подростки продающие и покупающие?
Почему вместо целующихся подростков
подростки, опускающие друг друга в блогах?
Почему вместо восставших, бунтующих
подростки потребляющие и пользующиеся?
 
 
Я хочу коснуться тебя в реальной жизни,
а не искать тебя на YouTube.
Я хочу гулять с тобой по горам,
а не добавлять тебя в друзья на Facebook.
Назови мне хоть одну вещь, в которую можно свято верить
и которая не является брендом.
 
 
Мне одиноко.
Мне страшно.
Девочки еще младше меня делают минет
в общаге
и даже не подозревают, что занимаются сексом.
Они просто хотят быть популярными
и чтобы их уважали.
Большинство моих ровесниц принимают таблетки
или не вылезают из кровати
или слишком много едят или голодают
или делают пластические операции на носу или вставляют импланты
или напиваются
или постоянно торчат в Twitter
или делают татуировки
или в отчаянии потому что не могут
быть собой не притворяясь
жить без «кайфа»
быть серьезными
быть настоящими
даже мечтать о том, чтобы полюбить,
когда все мы обречены.
И ты мне рассказываешь, каково быть девчонкой в 2010.
 
 
А я говорю – действуй,
даже если мир рушится.
Послушай, давай выскажемся,
давай поборемся,
давай все исправим,
не на что больше надеяться,
все уже потеряно.
Надежда только на нас.
Это отстойно, но такова жизнь.
Остались только ты и я, детка.
 

Можно я с вами

Пригород, США

О боже. Как я ненавижу, когда они себя так ведут.

«Сядьте же. Ну заткнитесь. Перестаньте меня смущать. Умоляю!»

Будьте спокойны!

Я не говорю это слишком громко. Господи, ну конечно нет. Только про себя. А это мои друзья… якобы.

«О боже. Пожалуйста, перестаньте. Насколько же вы инфантильны».

Я так ненавижу, когда все эти люди пялятся на меня.

В отличие от них. Они-то вечно выпендриваются. Но когда остаешься с ними один на один, они не настолько самоуверенны. Но в компании – только дай волю.

Это безнадежно. Я не могу за ними угнаться. У меня всегда на одни Marc Jacobs или Juicy Couture меньше.

А вот и Джули.

«Привет-привет». Чмок-чмок.

Она ненавидит мое пузо. Посмотрите, как она сканирует глазами мои когда-то-модные-но-теперь-отстойные сапоги. Я бы хотела, чтобы мои ноги превратились в листья. Можете восторгаться. Я купила коричневые кожаные ботфорты, как и обещала. Даже несмотря на то, что у меня аллергия на лошадей и не было денег. Или, точнее, не было денег у моей мамы. Она временный секретарь, и иногда ее неделями не вызывают на работу. Я устроила истерику в обувном. Легла на пол и стала задыхаться. Маме стало так стыдно, что пришлось заплатить.

Но как только я их купила, они поменяли мнение. Джули сказала, что ботфорты – это так по бритни-спирски. Теперь все тащатся от фиолетовых уггов. Мама даже не захочет слушать про них. Она просто не понимает. Она постоянно ставит мое положение в компании под угрозу. Я имею в виду, что именно из-за нее я не могу угнаться за ними. Я ненавижу свою мать, но еще больше я ненавижу эти жмущие ботфорты. И если честно, если уж на то пошло, они мне даже не нравятся. В них я выгляжу как наездник без лошади.

О боже, Джули просто не может угомониться.

«Может, хватит уже? Я купила сережки в форме капельки, как вы сказали, и еще я купила… Просто перестаньте меня оглядывать».

Не беспокойтесь. Я не говорю это слишком громко. Господи, ну конечно нет. Только про себя. Они мои друзья… якобы.

Джули теперь ненавидит каждую частичку моего тела. Это из-за вчерашнего. Я все испортила. Я случайно была милой с Венди Эппл, причем прямо у них на глазах. Я забылась и обняла ее. Я себя не контролировала. Венди просто выключена из жизни. У нее растрепанные волосы, ее семья живет в безобразном доме, и у нее тупейший смех. Она себя не сдерживает, и ей правда наплевать. Если честно, то мне даже нравится Венди. Ну да, я ею восхищаюсь. Она довольно саркастическая и рисует просто поразительные картинки – сексуальных ангелов, которые падают будто из самого космоса. Но это между нами.

Джули говорит, что она не такая, как мы. Точнее, как они. Джули увидела, что я обняла Венди, и закатила глаза перед всей компанией, как будто бы я была слабоумной или жалкой, а потом она отвернулась от меня.

И они тоже отвернулись. Как будто у нее на подтанцовке.

И я взбесилась на Венди. Я слегка оттолкнула ее, и отвернулась от нее, и сказала, чтобы она держалась от меня подальше. Она просто посмотрела на меня, вытаращила глаза, как будто бы я была инопланетянкой. А потом она начала плакать. И я почувствовала себя очень гадко, потому что вроде как она мне сильно нравится. Но зато Джули меня простила. Позже она даже подарила мне блеск для губ, такой же, как был у Бьонсе, когда она была на вручении музыкальной премии MTV, Джули попользовалась им всего две недели.

Но она мне не доверяет. И остальные тоже. Неудивительно. Все из-за моих больших ботфортов и моей груди. Точнее, ее отсутствия. Джули грудастая, поэтому самые классные парни по ней сохнут. Она и Бри рулят в компании. Они всегда везде ходят вместе. Даже в туалет. Я видела, как однажды они вместе шли в туалет. Они очень громко смеялись, и все мы недоумевали, смеются ли они над нами. Венди сказала мне, что они набили лифчики туалетной бумагой и шли так всю дорогу. Так вот почему они нравятся парням. Джули и правда красивая и очень худая. У нее абсолютно плоский и накачанный живот, как у Гвен Стефани, и еще эта улыбка: «Я не виновата, что само совершенство». У Бри волосы немного кудрявятся, но зато у нее идеальная грудь и крутой голос, грудной голос, как у Майли[3]3
  Майли Рэй Сайрус – американская актриса и певица, дочь исполнителя кантри Билли Рэя Сайруса. Мировую известность получила благодаря главной роли в сериале «Ханна Монтана». – Прим. перев.


[Закрыть], ей даже не приходится подделывать его. Он у нее такой от рождения. Бри привела меня в компанию, потому что я помогла ей сдать экзамен по истории. Несомненно, она пожалела об этом. Я разносчица заразы. У меня вирус неудачницы. Он так быстро распространяется, что, как только его подхватишь, сразу же становишься тупой и страшной.

О боже. Только посмотрите на них. Они даже к автомату с напитками идут вместе. Ну разве они не милашки?

Я не должна все это вам рассказывать. Выдаю тайны. Что категорически запрещено. Мы ведь подписали целое соглашение, прямо как настоящие помощницы Анджелины Джоли, это было очень здорово.

Но иногда мне хочется сказать:

«Повзрослейте. Спуститесь с небес на землю. Оставьте меня в покое».

Не беспокойтесь. Я не говорю это слишком громко. Господи, ну конечно нет. Только про себя. Они мои друзья… якобы.

На самом деле единственная причина, почему они так ненавидят Венди Эппл, так это потому, что она раньше была одной из них. Она была круче Бри, я имею в виду, что она могла занять место Джули. То, что сделала Венди, было вроде революции. Я имею в виду, она просто вышла из игры. Сказала, что это глупо. И еще она рассказала всем их секреты. Даже самые толстые и некрасивые девочки знают, что они набивают лифчики ватой. Джули и Бри хотели даже подать на Венди в суд. Но заявление нашей компании оказалось недействительным в суде средней школы.

Не могу в это поверить. Джули и Бри повсюду ходят с Эмбер. Это все из-за старшего брата Эмбер, Джули с ним встречается. Эмбер этому поспособствовала, и теперь Джули в ней души не чает. Боже, я говорю о том, что Эмбер могла бы и постыдиться. Две недели назад Джули и Бри унизили ее в раздевалке, вся компания окружила Эмбер, когда она была в душе совсем голая, и все мы смеялись над ее телом.

Знаете, ведь Венди написала мне записку через три дня, она сказала, что плакала не из-за обиды. Она плакала, потому что ей было больно за меня, потому что я была такой хорошей раньше, а оказалась такой гнусной. Но я не настолько веселая и не настолько талантливая, как Венди. Я трагическое посередине. Ни одного выдающегося качества. Ничто меня не выделяет… кроме дружбы с ними.

Подождите минуту. За столом не осталось места. Тиффани должна была занять мне место. Но Тиффани сидит между Бри и Джули. О боже, только посмотрите на мои ботфорты, они такие дурацкие. А мои волосы, я их просто ненавижу. Моя мама не может устроиться на работу даже машинисткой. Я ноль, самая обыкновенная.

«Умоляю, не делайте этого. Дайте мне сесть за стол. Тиффани, а как же мое место? Не выпихивайте меня. Тиффани, перестань притворятся, что не видишь меня. Только посмотрите. Джули заплетает тебе волосы. Так теперь ты подружка Джули. Тиффани! Тиффани, повернись же! Я здесь. Я не умерла. Что? Что?»

Бри жестами им показывает, что нужно отделаться от меня. Пощечина от всей компании.

«Не делайте этого. Бри, помнишь, я помогла тебе сдать экзамен? Я передала тебе ответы, я рисковала своей задницей. Послушай. Мне не нравятся эти ботфорты. Я купила их ради тебя. Я знаю, что ты была очень добра, когда взяла меня в компанию, и конечно же я полное ничтожество. Я знаю, что у меня нет груди. Я куплю угги. Я обещаю. Я не буду милой с людьми, которых вы ненавидите. Я сделаю все, что вы скажите. Умоляю. Пожалуйста, просто дайте мне присесть. Освободите немного места на скамейке. Можно я с вами? Можно я с вами? Можно я с вами?!!»

О боже. Все смотрят на меня. Я, наверное, ужасно кричу. Кричу прямо в столовой, кричу не про себя.

«Можно я с вами. Освободите немного места на скамейке».

(Вспышка гнева.)

«Я не могу, Джули, я не могу угнаться за вами. Меня никогда не возьмут в компанию. У меня никогда не будет парня. Мои волосы уродские, как солома, а груди просто не существует. Я кусок дерьма, я дерьмо, дерьмо. Можно я с вами. Можно я с вами».

(Она падает в обморок.)

(Она очнулась.)

Я очнулась у Венди дома. Зажжена аромалампа, пахнет чем-то фруктовым. Яблочным, я думаю. Ну конечно. Она ведь Венди Эппл[4]4
  Apple (англ.) – яблоко. – Прим. перев.


[Закрыть]. Я не помню, как у нее оказалась. Венди сидит рядом с кроватью, рисует меня в виде ангела. Венди говорит, что я опустилась ниже плинтуса. И я чувствую себя просто отвратительно. Но я рада, что это случилось со мной, пока я молода. Она говорит, что будет моей подругой, если я перестану мечтать о популярности. Она говорит, что есть и другие, что они тоже не могут приспособиться, что они мне понравятся. Она говорит, что есть другой мир и дверь в него открыта. Она говорит, что поможет.

Венди смеется, и делает это слишком громко. Я хочу быть красивой. Венди невероятно добрая. Я хочу быть худой. Венди исключение. А я никто. Но Венди со мной, и она рисует меня.