Текст книги "Легион «Идель-Урал»"

Автор книги: Искандер Гилязов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

«1. Легионы – это соединения добровольных борцов за освобождение своей родины от большевизма и за свободу своей веры, они не являются чуждыми соединениями. Через пробуждение идеализма, чувства ответственности и чести легионы могут превратиться в пригодные военные формирования. Поэтому отношение к ним со стороны немецкого персонала при строгом соблюдении справедливости, порядка и дисциплины в соответствующей для легионеров форме. (…)

2. Легионеры ни в коем случае не выступают как начальники по отношению к немецкому персоналу.

3. Немецкие офицеры в основном являются начальниками всех легионеров, немецкие унтер-офицеры являются начальниками всех легионеров до заместителя командира отделения включительно, (…) немецкие солдаты являются начальниками для легионеров, которые подчинены им по службе.

4. Порядок приветствия – тот, кто ниже по чину приветствует вышестоящего вне зависимости от того, немец он или легионер (обратим внимание: о том, "как приветствует", в документе не сказано, но по другим источникам известно, что немцы не должны были отдавать честь офицерам и унтер-офицерам из восточных народов. – И.Г.).

5. Контроль за легионерами осуществляют при возможности вышестоящие начальники из легионеров, за немцами – только немцы.

6. Особое внимание уделять духовному и конфессиональному воспитанию и руководству легионеров, при осуществлении свойственных им обычаев и ритуалов не должно быть никаких ограничений.

7. Немецкий персонал следует ознакомить с особенностями культурных, географических и этнических отношений легионов.

Регулярно проводить занятия по языку[125]125
  В данном случае речь идет о занятиях, на которых немецкий персонал должен был получать элементарные знания по соответствующему восточному языку. Для этих целей составлялись краткие словники или словари.


[Закрыть]».

Проблема внутренних отношений в легионах еще будет рассматриваться, но заметим сейчас, что изначально создатели легиона оказались перед сложной и так до конца и не решенной дилеммой: с одной стороны, легионеры – это вроде бы союзники, поэтому к ним необходимо относиться как к равным, с другой стороны – они представители «низших» народов, потому к ним как к равным относиться нельзя. Мне представляется, что данное противоречие, явно существовавшее на практике, пусть и в завуалированном виде, вполне прослеживается и в приведенной выше цитате.

В документе определялись чины и должности, которые определялись для легионов: рядовой, заместитель командира отделения, командир отделения, заместитель командира взвода, командир взвода, командир роты[126]126
  О.В. Романько приводит сведения другого документа (приказ Главного командования сухопутных сил № 2380/42 от 2 июня 1942 г.), согласно которому для легионеров было установлено 8 званий (от рядового до командира батальона) (Романько О.В. Указ. соч. С. 83). В мае 1943 г. введенные ранее звания были заменены на персональные, а в декабре 1942 г. к ним прибавилось три генеральских чина. С февраля—марта 1944 г. на личный состав Восточных легионов распространялась германская система воинских званий (Там же. С. 84—85).


[Закрыть]. Строго предписывалось на эти должности назначать только «подходящих» лиц без учета их прежних регалий в Красной армии.

Для того чтобы распознать «подходящих», определялся испытательный срок: для заместителя командира отделения – один месяц, для командира отделения и заместителя командира взвода – два месяца, для командира взвода и командира роты – три месяца. При необходимости срок этот мог быть продлен.

После прохождения испытательного срока проводились назначения:

• заместителя командира отделения и командира отделения назначал командир легиона или немецкий офицер, которому командиром легиона даны соответствующие полномочия;

• заместителя командира взвода – командир легиона;

• командира взвода – командование Восточных легионов;

• командира роты – высшее германское командование (командующий военным округом в «генерал-губернаторстве»).

В специальном приложении № 3 определялась и величина жалованья, которое должны были получать ежемесячно легионеры:

• рядовой – 30 рейхсмарок или 90 злотых или 375 рублей.

• заместитель командира отделения – соответственно 36 РМ или 108 зл. или 450 руб.

• командир отделения – 42 РМ или 126 зл. или 525 руб.

• заместитель командира взвода – 45 РМ или 135 зл. или 564 руб.

• командир взвода – 54 РМ или 162 зл. или 675 руб.;

• командир роты – 72 РМ или 216 зл. или 900 руб.[127]127
  Размеры жалованья, судя по всему, оставались неизменными: во всяком случае, в документах осени 1942 г. названы те же самые цифры (BA-MA, RH 22/135, без указания листа).


[Закрыть]

В заключение в документе шла речь о знаках различия: легионеры должны были носить униформу германского вермахта и иметь кроме официальных знаков и свои национальные знаки – на правой стороне каски, на правом рукаве кителя или шинели, на воротнике кителя на месте двойного галуна[128]128
  BStU-Zentralarchiv, RHE 5/88-SU, Bd. 3, Bl. 101. Национальные знаки всех легионов проиллюстрированы в книге: Hoffmann, J. Die Ostlegionen... S. 36. Примеры символики и униформы восточных соединений вермахта и СС даются также в книге: Дробязко С.И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 1999.


[Закрыть].

Многие положения приказа от 24 апреля 1942 г. были впоследствии повторены в другом приказе ОКХ за подписью тогдашнего начальника Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдера в августе 1942 г., который был размножен в виде брошюры «Вспомогательные силы из местного населения на Востоке» и распространен в войсках: здесь также объяснялось, в чем суть привлечения тюркских народов на сторону Германии, кто относится к тюркским народам, как проводить отделение военнопленных, их проверку, переобучение, как формируются полевые батальоны, правила их организации. Был приведен и текст, принимавшейся будущими легионерами присяги. Текст присяги со временем менялся, но вначале он выглядел следующим образом:

«При Боге я клянусь этой святой клятвой, что я в борьбе против большевистского врага моей родины буду беспрекословно верен высшему главнокомандующему германского вермахта Адольфу Гитлеру и как храбрый солдат готов в любое время пожертвовать своей жизнью ради этой клятвы». Присяга приносилась в присутствии немецких офицеров, сначала по-немецки, затем – на соответствующем национальном языке. В конце легионер должен был на родном языке произносить фразу: «Я клянусь!»[129]129
  BA-MA, RH 19 V/79, Bl. 26. В некоторых соединениях восточных народов присяга имела несколько иной текст: в батальоне «Бергман» в тексте отсутствовали слова верности персонально Гитлеру (См.: Raschhofer, H. S. 99). Это не только доказывает известную автономность этого соединения, но и говорит об определенной политической линии.


[Закрыть]

Некоторое время спустя последовало уточнение: вступающие в легионы представители восточных народов до принятия присяги должны были давать подписку о добровольности своего вступления и о своих обязанностях (этого требовала директива Генштаба от 22 ноября 1942 г.)[130]130
  BA-MA, RH 2/824, Вl. 114.


[Закрыть].

Итак, подробные правила для Восточных легионов были приняты. Летом—осенью 1942 г. оформление их на территории Польши было фактически закончено. Были созданы:

Присяга легионеров, крайний справа – мулла

1. Туркестанский легион. Согласно немецким предписаниям, к нему приписывались узбеки, казахи, туркмены, таджики, киргизы, белуджи, дунгане, иранцы, кашгарцы, шугнанцы, таранчинцы, курамины и восточные татары (?).

2. Кавказско-мусульманский (позднее – Азербайджанский) легион – азербайджанцы.

3. Северо-кавказский легион – абхазцы, адыгейцы, черкесы, кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, кумыки, ногайцы, аварцы, ахвахи, андийцы, багулалы, ботлихи, хваршины, дидойцы, годоберийцы, каратинцы, тиндалы, чамалинцы, даргинцы, кайтаги, кубачинцы, лаки, лезгины, агульцы, цахурцы, рутульцы, табасаранцы, удины, курды, талыши, таты, северные осетины.

4. Грузинский легион – грузины, аджарцы, гурийцы, имеретинцы, кахетинцы, лазы, мингрельцы, сваны, южные осетины.

5. Армянский легион – армяне (преимущественно из Карабаха).

6. Волго-татарский легион – уфимские и казанские татары, башкиры, говорящие по-татарски чуваши, марийцы, удмурты, мордва[131]131
  Hoffmann, J. Die Ostlegionen..., S.33. Данные И. Хоффманна о формировании Восточных легионов в основном легли в основу изложения этого сюжета в монографии СИ. Дробязко (Дробязко С.И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил. 1941—1945. М., 2004. С. 150—157).


[Закрыть].

В сентябре 1942 г. командующий военным округом в «генерал-губернаторстве» (Польше) генерал фон Гинант дал указания, где подробно расписывались правила непосредственной организации полевых батальонов. Вся ответственность при этом ложилась на командование Восточных легионов. По указанию командования батальоны формировались командирами легионов. Устанавливались следующие сроки подготовки: первый этап – в легионе, индивидуально и в группах – 4 недели; второй этап подготовки полевых батальонов – в отделении, взводе или роте – 6—8 недель. Командир должен был составить общий план по всем направлениям: отработка таких тем, как «марш», «индивидуальная подготовка», «ближний бой», «метание гранат», «бег», «скачки», «уход за лошадьми» и пр. При каждом батальоне создавалась специальная боевая школа. Подготовка проводилась вначале во дворе казарм, а затем и на местности. Во время проведения занятий легионеры должны были делиться на учебные группы из немецкого обучающего персонала и учебные взводы из немцев и легионеров. Все командиры обязаны были присутствовать на занятиях. Учения батальонов проводились только при разрешении командира Восточных легионов, при этом по возможности учениями руководил он сам[132]132
  BA-MA, RH 53—23/38, Bl. 190.


[Закрыть].

Довольно долгое время проходило становление военного командования Восточных легионов. В зависимости от отношения к этим соединениям, в зависимости от конкретного опыта их использования менялись и статус, и структура этого командования. В целом же оно выглядело так.

Военное руководство легионами осуществлялось из Высшего командования сухопутных войск (ОКХ), а именно из ведомства шефа по поставке вооружений и командующего запасными (дополнительными) частями – Chef des Heeresrüstung und Befehlshaber des Ersatzheeres. Это была высшая инстанция, которая осуществляла руководство через командующего военным округом в «генерал-губернаторстве» – Militärbefehlshaber im Generalgouvernement. Одним из главных организаторов и инициаторов привлечения восточных народов на сторону Германии был руководитель организационного отдела ОКХ майор Клаус фон Штауффенберг, который, как известно, осуществил 20 июля 1944 г. неудачное покушение на Гитлера. Его вряд ли можно было именовать открытым противником режима, однако его взгляды на восточную политику Германии в нацистской верхушке по-своему выделялись: он выступал за человечное отношение к советским военнопленным, стремился придать более политический характер войне на Востоке. По мнению Иоахима Крамаржа, Штауффенберг, как представитель более молодого поколения немецкого офицерского корпуса, стремился в идеале к созданию «Русской освободительной армии», к превращению войны против СССР в русскую гражданскую войну. Но поскольку его мнение не совпадало с мнением гитлеровской верхушки, ему пришлось ограничиться работой с «восточными добровольцами». И он действительно многое сделал для разработки статуса «добровольца», стремясь видеть в лице восточных народов прежде всего союзников[133]133
  Kramarz, Joachim. Claus Graf Stauffenberg. 15. November 1907 – 20. Juli 1944. Das Leben eines Offiziers. Frankfurt/Main, 1965. S. 101—111; см. также: Dallin, A. S. 557.


[Закрыть].

Клаус фон Штауффенберг – один из главных организаторов и инициаторов привлечения восточных народов на сторону Германии. Фото 1930-х гг.

Другим крупным персонажем в организации соединений восточных народов стал опытный дипломат генерал кавалерии Эрнст фон Кёстринг. Его имя в известных нам документах впервые встречается в связи с Восточными легионами 31 августа 1942 г. Военный дневник германского Генштаба сообщал в этот день, что ОКХ предложило генералу посетить Восточные легионы на территории Польши в качестве инспектора, а организационный отдел Генштаба высказался за придание ему статуса уполномоченного от ОКХ по решению этих вопросов, ссылаясь на его опыт и компетентность. С этим предложением согласился и Гитлер, после чего Кёстринга стали именовать специально уполномоченным генералом по кавказским вопросам[134]134
  BA-MA, RH 2/824, Bl. 29.


[Закрыть], а с 13 июня 1943 г. и «инспектором тюркских и кавказских соединений» (с задачей «следить за созданием, качеством подготовки легионеров, их вооружением, снабжением, дисциплиной»[135]135
  Ibid., RH 22/135, без указания листа.


[Закрыть]). Кёстринг действительно имел значительный военный и дипломатический опыт[136]136
  Э. фон Кёстринг работал в немецком посольстве в Москве в 1932– 1941 гг. в качестве военного атташе. Любопытно, что в конце 20-х гг. он побывал в Казани – в то время здесь располагалась секретная советско-германская военная школа («Кама»), где проходили подготовку многие будущие военачальники вермахта. Одно время школу инспектировал небезызвестный Хайнц Гудериан (тогда бывший подполковником и начальником автомобильных войск рейхсвера). Личность Э. фон Кёстринга была достаточно давно известна советским спецслужбам. Вот как он характеризовался в одной из справок ГУГБ НКВД СССР от июня 1940 г.: «Кёстринг в совершенстве владеет русским языком. При малейшем удобном случае старается войти в доверие к людям. Одновременно в нем проглядывает опытный и хитрый человек, приехавший со специальными заданиями от разведки. Обладает огромным тактическим кругозором, подкрепленным богатым практическим опытом» (информация любезно предоставлена подполковником ФСБ Ровелем Кашаповым).


[Закрыть]. По своим взглядам он был близок к бывшему послу Шуленбургу, который активно поддерживал генерала при назначении на должность[137]137
  General Ernst Köstring. Der militärische Mittler zwischen dem Deutschen Reich und der Sowjetunion. 1921—1941 (=Profile bedeutender Soldaten, Bd.l). Frankfurt/Main, 1966. S. 323—324.


[Закрыть].

Генерал от кавалерии Эрнст Кёстринг посещает раненых восточных добровольцев

Как уже упоминалось выше, непосредственную работу по созданию легионов на территории Польши вел штаб по созданию Восточных легионов с 18 февраля 1942 г. в Рембертове. Летом этого же года под названием Штаб Восточных легионов он был переведен в Радом. 23 января 1943 г. этот штаб получил наименование Командование Восточных легионов (командир – генерал-майор Ральф фон Хайгендорф). Со стороны ОКХ было налицо стремление придать значительный вес этой должности: 22 апреля 1943 г. командир Восточных легионов получил полномочия командира дивизии[138]138
  BA-MA, RH 53—23/41, Bl. 97.


[Закрыть], хотя не все считали, что фон Хайгендорф – самая подходящая фигура на этом посту. Так, один из военных инспекторов в январе 1944 г. дал ему очень нелицеприятную характеристику: «Он военный без каких-либо политических установок по отношению к тюркским и кавказским проблемам. Очень мягок, в нем нет необходимой твердости. Проявляет удивительное равнодушие по отношению к случаям бегства легионеров, которые всё учащаются. До недавнего времени он вообще занимался лишь разработкой немецко-русского военного словаря. Теперь же, когда многие проблемы встают очень остро, когда они должны решаться очень энергично, им должно уделяться гораздо больше внимания, чем это делает генерал фон Хайгендорф. Рекомендую поэтому генерала с этой должности убрать»[139]139
  BStU-Zentralarchiv, RHE 5/88-SU, Bd.3, Bl. 57.


[Закрыть]. Эта рекомендация была учтена: 5 февраля 1944 г. Хайгендорф был переведен в Берлин на одну из «почетных» должностей при ОКХ[140]140
  IfZ(München), Zs 407/I-Heygendorff, Bl. 51.


[Закрыть].

К концу 1942 г. появились новая специфическая должность, чему в немалой степени способствовал К. фон Штауффенберг, – генерал Восточных отрядов при Генштабе и Высшем командовании сухопутных войск – General der Osttruppen[141]141
  Об его задачах см.: Романько О.В. Указ. соч. С. 23—24.


[Закрыть]. Этот пост в январе 1943 г. занял генерал-лейтенант Хайнц Хельмих. Как это часто случалось в Третьем рейхе, и он впоследствии вызвал недовольство руководства, поэтому был заменен. С 1 января 1944 г. последовали структурные изменения – должности генерала Восточных отрядов и инспектора тюркских и кавказских соединений были ликвидированы, но учреждена должность генерала добровольческих соединений при шефе Генштаба – General der Freiwilligenverbände, на которую был назначен все тот же фон Кёстринг. Его функции в соответствующем приказе ОКХ от 28 декабря 1943 г. были определены очень туманно:

«1. Консультации высшего руководства по всем вопросам;

2. Оценка опыта по руководству, воспитанию, переобучению и разделению добровольческих соединений;

3. Пропаганда и духовное руководство добровольческими соединениями»[142]142
  BA-MA, RH 2/1422, Bl. 26.


[Закрыть].

Смотр одного из батальонов Волго-татарского легиона

Как видно, генералу добровольческих соединений придавались скорее декоративные, чем реальные функции; он являлся больше консультантом, чем командиром. Этот приказ, казалось бы, должен был укрепить статус и положение «добровольческих соединений» вермахта, но он, на мой взгляд, явственно констатирует всю противоречивость создания этих военных формирований, кризис, который переживала в целом эта идея к началу 1944 г. 29 января 1944 г. было подписано более подробное описание функций генерала добровольческих соединений, явно не прибавившее ему реальных военных полномочий:

«1. Генерал добровольческих соединений в военных делах находится в подчинении шефа Генерального штаба и является его советником по всем вопросам касательно соединений добровольцев и "хивис", включенных в армию. (…)

2. Главная задача его – оценка опыта по воспитанию, обхождению, военному руководству добровольцев с Востока, а также обобщение опыта их боевых действий, разделения, вооружения и обеспечения этих соединений. Он должен посещать войска, инспектировать и сообщать о результатах в Генеральный штаб». На генерала также возлагалось разработка основных положений статуса добровольцев, их подготовки, снабжения и пр.; формирование офицерского корпуса для добровольческих соединений. Он имел право делать запросы в различные военные и гражданские учреждения относительно своих подопечных[143]143
  BStU-Zentralarchiv, RHE 5/88-SU, Bd.3, Bl. 112—114.


[Закрыть].

Каков же был результат описанной организационной, военно-политической работы всех занятых германских инстанций в 1942– 1943 гг.? Наиболее точно на этот вопрос помогают ответить конкретные цифры. В документах военного времени, послевоенных мемуарах, исторических исследованиях таких цифр можно найти великое множество.

10 сентября 1942 г. ОКХ предлагало до конца 1942 г. закончить создание так называемой первой волны тюркских батальонов, предполагалось создание 25 батальонов из разных народов (т.е. речь идет примерно о 25 тысячах человек, уже включающихся в состав вермахта)[144]144
  BA-MA, RH 2/824, Bl. 47.


[Закрыть]. Но это был еще только план.

14 января 1943 г. ответственный за работу с военнопленными в «генерал-губернаторстве» сообщал в ОКВ о количестве людей в лагерях, согласившихся записаться в легионы. Речь здесь шла только о резервах, а не о количестве легионеров вообще. Такие люди распределялись по лагерям:

• Беньяминов – 10 000 туркестанцев и северо-кавказцев;

• Бяла Подляска – 5000 грузин;

• Малкиня – 4000 азербайджанцев;

• Демблин-Заезерце – 3000 армян;

• Седльце А – 12 000 поволжских татар;

• Седльце Б – 6000 туркестанцев и кавказцев;

• Остров-Мазовецкий – 10 000 азербайджанцев и туркестанцев (штрафной лагерь);

• Кильце – 1600 чел.;

• Конски – 1900 чел. (два последних лагеря являлись резервными лагерями для легионеров, которые временно не могли исполнять службу).

Итого насчитывалось 53 500 человек[145]145
  Ibid., RH 53—23/52, Bl. 151—152.


[Закрыть].

2 февраля 1944 г. военный инспектор гауптман Дош сообщал в штаб-квартиру сухопутных войск общие цифры (это хронологически первое из имеющихся в моем распоряжении обобщений о легионах): на фронте или по пути на фронт, по данным автора, на тот день находилось 37 тюркских батальонов. Их число должно было возрасти в ближайшее время до 80 (т.е. около 80 000 легионеров). Инспектор подытоживал: значит, вскоре будет на стороне Германии 80 000 легионеров, 140 отдельных рот добровольцев – также около 80 000 чел., занятых в службе охраны порядка (Ordnungsdienst) – 60 000—70 000 чел., «хивис» – около 400 000 чел., итого – до 750 000 человек[146]146
  BA-MA, RH 2/2728, Вl. 6.


[Закрыть].

В апреле—июле 1944 г. ответственный за работу с военнопленными в «генерал-губернаторстве» регулярно подавал общие сведения о военнопленных из восточных народов, которые заявили о готовности вступить в легион и находились в предварительных лагерях:

на 25 апреля – 12 306 чел. из кавказских, среднеазиатских и поволжских народов (из них татар – 1974 мусульманина, 629 немусульман – вероятно, под немусульманами подразумевались чуваши, марийцы, мордва и удмурты, которые нигде не учитывались отдельно);

на 25 мая: всего 6159 чел. (из них татар – 1042 мусульманина и 266 немусульман);

на 25 июня: всего 5278 чел. (из них татар – 773 мусульманина и 435 немусульман);

на 10 июля: 5222 чел. (из них татар 988 мусульман и 239 немусульман)[147]147
  Ibid., RH 53—23/52, Bl. 130—145.


[Закрыть]. Всего на 26 мая 1944 г. официально числилось в «генерал-губернаторстве» 11 966 восточных легионеров (учтем при этом, что большинство восточных батальонов к тому времени уже были передислоцированы на Запад)[148]148
  BStU-Zentralarchiv, RHE 5/88-SU, Bd.4, Bl. 236.


[Закрыть].

10 октября 1944 г. имеющиеся сведения о восточных добровольцах и рабочих обобщил руководитель Татарского посредничества в Восточном министерстве Хайнц Унглаубе. Он еще тогда наметил проблему, которая, пожалуй, остается актуальной и по сей день: «Точные данные о численности добровольцев найти очень сложно, не установлено, сколько добровольцев не вернулось из Франции, в сборных лагерях еще заявляются новые люди». Унглаубе выражал мнение, что единственный человек, который располагает точными цифрами, – это генерал добровольческих соединений, но и из его ведомства он сведения получить не смог. Поэтому автору справки пришлось удовлетвориться теми данными, которые он получил в национальных посредничествах и которые он назвал предварительными, оценочными:

1. Поволжские татары:

добровольцев в полевых батальонах – 11 000 (12 батальонов), в других соединениях – 4000, в рабочих батальонах – 8000, среди восточных рабочих – 5000, в лагерях для военнопленных – 15—20 000 (Сделано примечание: «Очень много татар находится и в Русской Освободительной армии»);

2. Туркестанцы: в целом около 75 000, среди восточных рабочих – около 10 000.

(Сделано примечание: «Более конкретных данных нет»);

3. Крымские татары (официально в состав Восточных легионов не входили, имея отдельные формирования. – И.Г.):

в батальонах – 12 000,

в охранном соединении на территории Венгрии – 1200;

4. Азербайджанцы:

в батальонах – 20 000,

среди восточных рабочих – 200,

военнопленных – 8000;

5. Армяне:

в батальонах – 18 000,

среди восточных рабочих – 7000,

военнопленных – 8000;

6. Грузины:

в батальонах – 20 000,

среди восточных рабочих – 4000,

военнопленных – 8000;

7. Народы Северного Кавказа: в батальонах – 20 000,

среди восточных рабочих – 1000, военнопленных – 10 000;

8. Калмыки (также официально не входили в состав Восточных легионов):

в батальонах – 6000,

среди восточных рабочих – 500,

военнопленных—1500[149]149
  BA-Potsdam, NS 31/41, Bl. 5.


[Закрыть].

Для более позднего времени приведу сведения только о поволжских татарах: 14 декабря 1944 г. руководитель отдела «Восток» Главного управления СС Фриц Арльт сообщал своему коллеге Райнеру Ольше: по его данным, татар в вермахте служит около 20 000, в качестве «хивис» и в Русской Освободительной армии – около 20 000[150]150
  Ibid.,NS31/28, Bl. 25.


[Закрыть]. В самом конце войны, 20 марта 1945 г., тогдашний руководитель Татарского посредничества Л. Стамати насчитывал татар в полевых батальонах, в основном легионе, в отдельных боевых и строительных соединениях – 19 300 чел., среди восточных рабочих – 4000, среди военнопленных – около 20 000 человек. В итоге цифра «людского резерва» достигала, по мнению Л. Стамати, 43 000 человек (без учета соединений СС и РОА)[151]151
  Ibid., NS 31/31, Bl. 47.


[Закрыть].

Примерно такие же цифры приведены и в послевоенной рукописи «Волго-татарский легион», но с несколько иным подразделением: в легионе и полевых батальонах 12 000 чел., в батальоне поволжских финнов и чувашей – 1000, в Восточно-тюркском боевом соединении СС – 1000, в девяти строительных батальонах – 10 000, в отдельных соединениях и группах – 16 000, итого – 40 000 человек. Причем здесь же приведены и не поддающиеся проверке сведения о том, что «в конце 1944 г. в ведомстве ответственного за военнопленных было зарегистрировано 15 000 идель-уральцев, из которых 10 000 добровольно заявили о своем желании служить в запланированной идель-уральской дивизии, среди них находилось до 150 бывших советских офицеров»[152]152
  Wolgatatarische Legion (Privatarchiv Dr. J.Hoffmann), S. 1 (далее в сносках: Wolgatatarische Legion). Рукопись, в которой охвачены основные события истории легиона, написана, судя по содержанию, в послевоенное время (кроме того, на полях от руки приписана дата 12 марта 1953 г.), хранилась в личном архиве Иоахима Хоффманна.


[Закрыть].

Очень скрупулезно подсчитал цифры, связанные с Восточными легионами, Иоахим Хоффманн. К так называемой «первой волне» он относит 15 батальонов, созданных до поздней осени 1942 г., среди них шесть туркестанских – 450, 452, 781, 782, 783, 784; два азербайджанских – 804, 805; три северокавказских – 800 (черкесский), 801 (дагестанский), 802 (осетинский); два грузинских – 795, 796 и два армянских – 808, 809. Эти батальоны были отправлены на Восточный фронт, но, судя по всему, их боевые качества оказались для немцев неудовлетворительными, поэтому сроки подготовки последующих соединений увеличились. До весны 1943 г. были сформированы батальоны «второй волны» (всего 21): пять туркестанских – 785, 786, 787, 788, 789; четыре азербайджанских – 806, 807, 817, 818; один северокавказский – 803; четыре грузинских – 797, 798, 799, 822; четыре армянских – 810, 811, 812, 813 и три волго-татарских – 825, 826, 827. Во второй половине 1943 г. было создано 17 батальонов «третьей волны»: три туркестанских – 790, 791, 792; два азербайджанских – 819, 820; три северокавказских – 835, 836, 837; два грузинских – 823, 824; три армянских – 814, 815, 816 и четыре волго-татарских – 828, 829, 830, 831. Таким образом, всего на территории «генерал-губернаторства» в 1942—1943 гг., по мнению И. Хоффманна, было создано не менее чем 14 туркестанских, 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 9 армянских и 7 волго-татарских батальонов, общей численностью около 53 тысяч человек[153]153
  Hoffmann, J. Die Ostlegionen... S. 38—39. Те же сведения повторены, например, в отечественных публикациях последних лет: Дробязко С.И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 1999. С. 6—7; Романько О.В. Указ. соч. С. 138—140. Интерес представляет публикация справки о Туркестанском легионе, составленной в VII отделе Политуправления Закавказского фронта в ноябре 1942 г. на основании допросов туркестанских легионеров, перебежавших на сторону Красной армии: Туркестанские легионеры. О «свободном» казахстанском государстве мечтал еще Гитлер... / Публикация Г.Н. Взваровой // Военно-исторический журнал. 1995. № 2. С. 39—46. Справка содержит ценные данные о формировании и состоянии отдельных батальонов Туркестанского легиона. Подзаголовок публикации, касающийся «мечтаний» Гитлера, правда, вызывает определенное недоумение.


[Закрыть]. Эти сведения, как мы еще увидим, не охватывают все восточные батальоны периода Второй мировой войны. В своей монографии немецкий историк учел только соединения, созданные до конца 1943 г. и только под эгидой командования Восточных легионов. Существовали также соединения в составе 162-й тюркской дивизии на Украине, отдельные подразделения в составе действующей армии в Крыму. И после этого, несмотря на все разочарования германского руководства, восточные батальоны продолжали формироваться. В документах нам встречаются, например, батальоны, номера которых в приведенной классификации И. Хоффманна не упомянуты.

Легионеры в момент формирования легиона. Национальные отличия отсутствуют

Приведем и некоторые обобщающие данные, которые характеризуют феномен советского коллаборационизма. Обратимся к сведениям человека, который являлся непосредственным участником событий и, возможно, самым компетентным свидетелем по этому вопросу – генерала добровольческих соединений Эрнста фон Кёстринга. В своих послевоенных воспоминаниях он приводит такие цифры: «На лето 1944 г. общее число восточных добровольцев в вермахте составило 700 тысяч человек. Позднее, вследствие деятельности генерала Власова, оно возросло минимум до 800—900 тысяч» (речь при этом идет не только о тюрко-мусульманских или кавказских народах, но и о русских, украинцах, белорусах, народах Прибалтики и др. – И.Г.)[154]154
  IfZ (München), Zs 85 – Köstring, Bl. 50.


[Закрыть]. Герхард фон Менде, также весьма информированный специалист, считал, что во время войны число восточных добровольцев на германской стороне доходило до одного миллиона[155]155
  von Mende, G. Erfahrungen mit Freiwilligen.., S. 25.


[Закрыть].

Примерно такие же цифры фигурируют и в большинстве опубликованных позднее мемуаров (например, Р. Гелен, П. Кляйст, X. фон Херварт)[156]156
  Gehlen, R. S. 101; Kleist, Peter. Zwischen Hitler und Stalin. 1939—1945. Bonn, 1950. S. 205; von Herwarth, H. Zwischen Hitler und Stalin, S. 305.


[Закрыть] и исследований (например, А. Алексиев, О. Каро, Дж. Фишер, Э. Хессе)[157]157
  Alexiev, Alex. Soviet Nationalities in German Wartime Strategy, 1941—1945. Santa Monica, 1982, p.27; Caroe, Olaf. Soviet Empire. The Turks of Central Asia and Stalinism. London-Melbourne-Toronto-New York 1967, p. 246; Fischer, George. Soviet Opposition to Stalin. A case Study in World War II. Cambridge, 1952, p. 45; Hesse, E. Der sowjetrussische Partisanenkrieg 1941 bis 1944 im Spiegel deutscher Kampfanweisungen und Befehle. Göttingen-Zürich-Frankfurt/Main, 1969. S. 123—124; Neulen, Hans Werner. An deutscher Seite. S. 342


[Закрыть]. Соглашаются с цифрой в один миллион Михаил Геллер и Александр Некрич: «Остается фактом, что в военных формированиях вермахта к концу войны находилось более миллиона советских граждан различных национальностей, в том числе и несколько сот тысяч русских»[158]158
  Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней. London: Overseas Publications Interchange Ltd 1989. С. 471.


[Закрыть]. Приводит цифры от 0,7 до 1 млн советских граждан, служивших в германских вооруженных силах, без комментария и без выражения своего мнения, но скорее соглашаясь, и авторитетный отечественный исследователь А.О. Чубарьян[159]159
  Чубарьян А.О. Дискуссионные вопросы истории войны //Вторая мировая война. Актуальные проблемы. К 50-летию Победы / Отв. ред. O.A. Ржешевский. М., 1995. С. 12.


[Закрыть]. В результате анализа работ зарубежных авторов Н.М. Раманичев пришел к выводу, что «число советских граждан, служивших в вооруженных формированиях вермахта и полиции, колебалось в пределах 900 тыс. – 1,5 млн человек»[160]160
  Раманичев Н.М. Власов и другие // Вторая мировая война. Актуальные проблемы. С. 311.


[Закрыть]. Цифры, приведенные в исследовании СИ. Дробязко, несколько отличаются от названных. Он приводит данные о численности тюркских и кавказских народов и казаков в рядах германской армии в 1941—1945 гг.: «Казахи, узбеки, туркмены и другие народности Средней Азии – около 70 тыс., азербайджанцы – до 40 тыс., северокавказцы – до 30 тыс., грузины – 25 тыс., армяне – 20 тыс., волжские татары – 12,5 тыс., крымские татары – 10 тыс., калмыки – 7 тыс., казаки – 70 тыс.». По мнению историка, это составляло примерно четверть от общего числа представителей народов СССР, служивших в вермахте, войсках СС и полиции (1,2 млн)[161]161
  Дробязко С. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. С. 4. В данном случае автор не сделал ссылок, поэтому не совсем ясно, на основании каких источников появились такие цифры. В своей более поздней монографии СИ. Дробязко также приводит разные мнения историков о численности формирований восточных добровольцев в вермахте и подытоживает, что за все время войны «через восточные формирования вермахта (без полиции и войск СС) прошло от 800 тысяч до 1 миллиона советских граждан, из которых до 300 тысяч служили в боевых и тыловых формированиях действующей армии (включая восточные легионы, казачьи части, восточные батальоны и роты) и в отрядах вспомогательной полиции в зоне военного управления, а остальные – в рядах добровольцев вспомогательной службы, состоявших в рядах германской армии индивидуальным порядком или в составе небольших групп» (Дробязко С.И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германского вермахта. 1941—1945. М., 2004. С. 196).


[Закрыть]. Гораздо более осторожен С.В. Кудряшов, разграничивая «пассивный и активный военный коллаборационизм». Он считает, что «даже если сознательно делать самые высокие допуски, доля активного (вооруженного) военного коллаборационизма не могла превышать 250—300 тысяч человек»[162]162
  Кудряшов С.В. Предатели, «освободители» или жертвы войны? Советский коллаборационизм (1941—1942) // Свободная мысль. № 14. 1993. С. 91.


[Закрыть].

П. фон цур Мюлен в своем специальном исследовании подытожил сведения многих источников и исследований: «В середине 1943 г. восточных добровольцев насчитывалось более 300 000 чел., через год оно удвоилось и почти достигло одного миллиона. Число кавказцев среди них почти по единодушному мнению считается 110 000 чел., поволжских татар от 35 до 40 000, туркестанцев от 110 до 180 000 чел. Поскольку здесь не учтены снабженческие и строительные соединения, особые подразделения (…), то эти цифры можно увеличить и дальше»[163]163
  von zur Mühlen, P. S. 60; точно такие же цифры о количестве восточных легионеров в вермахте дает и Б.Ф. Шредер (Schröder, Bernd Philipp. Deutschland und der Mittlere Osten im Zweiten Weltkrieg. Göttingen-Frankfurt-Zürich, 1975. S. 215—216).


[Закрыть].

Ясно, что с абсолютной уверенностью утверждать, что цифры эти точны и заслуживают полного доверия, нельзя. Сомневаться в них заставляют два момента.

Во-первых, обобщались эти сведения в Берлине на основании справок нижестоящих чиновников и учреждений, которые по понятным причинам желали предстать перед начальством в лучшем свете и, очевидно, приукрашивали итоги своей деятельности. Реальные документы показывают, что, например, некоторые восточные батальоны, упомянутые как сформированные, по существу оказывались фантомами, созданными только на бумаге (например, под эгидой Восточных легионов было реально создано только 7, а не 12 батальонов поволжских татар, упоминаемых в справке X. Унглаубе).

Во-вторых, германская военная статистика, особенно в последние годы войны, явно имела серьезнейшие пробелы, и это следует учитывать при характеристике ее данных (в соответствующих документах можно найти свидетельства подобных серьезных недостатков, вспомним опять цитированную выше справку X. Унглаубе от 10 октября 1944 г.).

Поэтому осторожность в оценках приведенных цифр можно считать вполне уместной[164]164
  В публицистике можно встретить и такую цифру: в легионе «Идель-Урал» служило до 60 000 татар (Эйди Т. Озелеп сагыну // Мирас. № 5—6. 1995. 140 б). Это явное преувеличение, тем более, что автор без сомнений заявлял, что все они погибли. Абсолютной журналистской фантазией являются и последующие рассуждения Т. Айди, что вследствие «трагедии легионеров» татарский народ на сегодняшний день лишился по меньшей мере миллиона (!) своих сыновей и дочерей, поскольку эти 60 000 не смогли создать семьи, родить детей, не появились их внуки и пр.


[Закрыть].

Но если соглашаться даже с самыми осторожными цифрами, то они, безусловно, впечатляют. Десятки тысяч советских граждан в годы войны перешли на сторону немцев, что заставляет очень серьезно задуматься о причинах, мотивах их действий.