Текст книги "Дело Килиоса"

Автор книги: Иштван Немере

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Желаний нет, следовательно... Сержант!

– Есть! – из шеренги выступил солдат, заметно старше остальных по возрасту.

– Отведите приговоренного к стенке!

На подкашивающихся ногах я потащился за солдатом. Одновременно, подчиняясь отрывистой команде, замерший посреди двора взвод солдат колыхнулся и, гулко чеканя шаг, отошел к противоположной стене.

"Это и есть экзекуционный взвод!" – похолодел я.

– Повернитесь. Глаза завязывать? – спросил сержант. Спросил совершенно нормальным, спокойным голосом. Словно спрашивал, не подать ли стакан воды. Это показалось мне таким невероятным, что я растерялся и в следующие секунды не мог сосредоточиться на чем-либо. Видимо, сержант разглядел в моих глазах немой протест, потому что убрал платок и отвернулся. Прожекторы светили прямо в глаза, я стоял, как на сцене, ослепленный юпитерами, не видя зала.

А в "зале" прозвучала еще одна команда, и настала тишина. Глубокая, жуткая тишина. Немигающие лампы сияли. Мир вместе со мной погружался в небытие. Ружейного залпа еще не было слышно, еще нет! Не гремели военные башмаки. Молчание и тишина!

Я оцепенел от страха. Сейчас конец, сейчас... Потом мне показалось, что я слышу залп.

Однако было тихо-тихо.

Потом...

– Я здесь, Рой, – послышался знакомый голос.

Ужас понемногу отступал, как уходит ледяная морская волна.

– Баракс?

– Да, – отозвался он обычным своим спокойным голосом. – Я стою среди солдат.

Он был окружен неподвижными телами в форме.

– Излучение? – спросил я негромко, пытаясь унять бешено колотящееся в груди сердце.

– Ясное дело. Пускай вздремнут чуток, – отозвался он. – Но черт побери, что с тобой было, Рой?

Прежде чем я собрался с мыслями, из окна грохнул выстрел и пуля свистнула у самого моего виска. Мерзкое ощущение. Инстинктивно я кинулся за широкую спину Баракса. В это время из железной двери выскочил солдат с автоматом и прицелился в нас.

– Силовое поле! – крикнул я. Баракс, наверное, успел подумать о том же. Между принятием решения и действием прошло шесть тысячных долей секунды. Еще бы, при включении третьей ступени! В таких случаях реакция Баракса столь стремительна, что ее не уловить человеческим взглядом

Силовое поле Баракс применяет неохотно: этот способ обороны поглощает очень много энергии. Но на сей раз он решил, что другого выхода нет.

Прозвучала автоматная очередь, но нас было уже не достать. Однако несколько пуль все же попали в Баракса до того, как поле стало вокруг нас несокрушимой стеной. На пиджаке его одна за другой появилось несколько отвратительного вида дыр. Но длилось это всего миг сработало лучевое оружие, и солдат повалился ничком.

– Идем отсюда!

Баракс обхватил меня сильными руками. Я уцепился за его руку, и мы полетели. Сначала вертикально вверх: желудок у меня как бы оборвался. Одновременно Баракс поливал все вокруг снотворным излучением. Стрельба утихла. Крыши казарм провалились вниз.

Мы быстро мчались над улицами. Гравитационный двигатель бесшумно и легко нас нес. Горизонт раздвигался. Внизу светились только уличные фонари, а жилые кварталы казались черными прямоугольниками.

– Что на вилле?

Баракс ответил не сразу:

– Рамиреса убили.

– Опустись в каком-нибудь парке.

Бесшумно и мягко мы приземлились на траву.

– Рассказывай.

Мы стояли на траве меж розовых кустов и декоративных растений. Парковые деревья разделяли окутанные ночным мраком окрестности на равномерные квадратные промежутки. В отдалении блестели городские огни. В воздухе царил густой аромат цветов.

– Все утро от тебя не поступало сигналов, и я понял – что-то случилось. Однако передатчики ничего не улавливали. Наверное, расстояние было слишком велико. Лоренцо тоже беспокоился, что ты молчишь. С Рамиресом не было никаких хлопот. Шло время. Потом вдруг после 15 часов по местному времени мои датчики выхватили неясный сигнал, слишком маломощный, чтобы запеленговать источник. ("Это когда мне сделали тот проклятый укол", – подумал я.) Вскоре к вилле со всех сторон одновременно подъехали машины.

– Они окружили улицу Альжерирас, – прошептал я. – Ищейки Негадеса получили подкрепление. Машины были армейские?

– Да. Я быстро сориентировался. Наглухо заблокировал окрестности в радиусе двух или трех кварталов. Но было еще неясно, в самом ли деле они охотятся за нами. Мы вывели машину из гаража. Лоренцо сел сзади с Рамиресом, я – за руль.

– Молодец, нельзя было дожидаться, пока они начнут штурм, похвалил я Баракса.

– Они пошли цепью, словно охотились на волков. Быстро приближались прямо через дворы и сады. Я дал газ, и мы поехали вниз по улице Альжерирас.

– Но все было перекрыто?

– Естественно. Не проехали мы и ста метров, как навстречу выскочили два военных джипа. За ними бежали солдаты в полевых мундирах с нацеленными на нас ружьями. Мне пришлось включить силовое поле.

– Хорошо сделал.

– Как раз наоборот. Но заметил я это только через несколько секунд. Я вел машину так, чтобы проскользнуть между вездеходами. Они открыли по нам огонь, и наша машина остановилась.

– Да, под воздействием силового поля возникает наведенное магнитное поле.

– Электрическое зажигание машины отключилось. Двигатель заглох. Следовало немедленно принять решение: оставить поле, но тогда машина так и останется посреди дороги и рано или поздно загорится, потому что изрешечена пулями, или отключить поле и как можно скорее уносить ноги... Я убрал поле, запустил мотор и дал газ. Лоренцо что-то кричал сзади, но я его не слышал. Солдаты бросились в погоню. Я применил излучение, и это дало нам некоторое преимущество. Однако ненадолго они продырявили нам колеса. И тут же Рамирес получил две пули, одну в голову. Жить ему оставалось считанные минуты.

Лоренцо ранили в плечо. Когда машина остановилась, необходимо было что-то предпринять, потому что неприятель приближался. Нужно было выбирать: Рамирес или Лоренцо. Под колпаком моего силового поля мог поместиться только один из них. Кого же мне было взять с собой полуживого диктатора или раненого друга?

– Рамирес все равно был обречен, – прошептал я после паузы.

– Я тоже так решил, – кивнул Баракс. – У меня не было ни минуты раздумья. Биодатчики отметили, что сердечная деятельность Рамиреса прекратилась. Наступила клиническая смерть. Скончался он в ту самую минуту, когда я затащил Лоренцо под колпак своего силового поля. Потом включил третью ступень реакции и бросился вперед.

Я представил себе это зрелище со стороны. Включив третью ступень, Баракс был способен передвигаться с головокружительной скоростью. Он удаляется от точки старта, как спринтер в фильме, пущенном с ускорением.

– Я бросился вперед, а Рамирес остался на тротуаре. Я пробежал улицу Альжерирас, и лишь когда потерял солдат из виду, снизил скорость до нормальной. Слегка одурманил Лоренцо, чтобы он не сообразил, как нам удалось уйти от погони. Позже, когда он пришел в себя, я сказал ему, что это из-за раны в плечо ему привиделась всякая ерунда. Потом я перевязал Лоренцо рану и посадил в такси. Он сказал, что поедет в порт, потому что там его ждут Эстрелла и профессор. А я дождался следующего такси и велел ехать в сторону Летней резиденции. В парке неподалеку дождался темноты: думал, что ты все еще там, во дворце...

– А потом вдруг пришел сигнал со стороны?

– Да, с совсем другого конца города! Я быстро запеленговал источник сигнала и, не опасаясь, что меня кто-нибудь увидит в кромешной тьме, поднялся в воздух. Шеф инструктировал меня, что антигравом можно пользоваться только по ночам.

Вокруг стояла тишина. Пахли розы, деревья стояли, как черные стражи.

– Идем, Баракс.

– Куда это?

– В Летний дворец. К Диппу Килиосу.

По дороге мы разработали план действий. Теперь нам противостоял не примитивный туземец Негадес, а наш современник и достойный противник. Нечего было и надеяться, что Дипп Килиос сдастся без борьбы. Пришлось тщательно обдумывать каждую деталь.

– Думаешь, обойдется? – скептически проронил Баракс под конец.

– Чего ты опасаешься?

– Я боюсь за тебя, Рой.

Я почувствовал, что меня накрыло какой-то теплой волной. Никто никогда не беспокоился обо мне. Почему? Почему Бараксу пришло такое в голову? "Кого возьмете с собой, инспектор?" – "Только Баракса" вспомнил я разговор с Шефом. И вот вам доказательство того, что я не ошибся в выборе помощника. Баракс был хорошим партнером на Бете Кассиопеи, и на Марсе, и точно так же можно было на него положиться в древние века на Земле. Что бы там ни говорили в 3044 году, Баракс был не только машиной для исполнения конкретных и логических приказов.

– Не беспокойся, старик. Мы выиграем эту игру, но придется поставить на карту все!

– Это что, новая идиома?

– Да, запиши ее для шефа. Но сейчас я говорю серьезно. По-моему, на нас приготовлена ловушка, и ты или я должен сунуть в нее голову, чтобы второй мог вступить в бой и победить.

– Ты переоцениваешь мои возможности, Рой.

– Я уверен, что ты справишься. Если Килиос все еще во дворце, взять его можно только так. Не забудь, от меня ты не получишь ни одного сигнала. Действуй самостоятельно, но из виду меня не выпускай, постоянно следи за событиями.

– В Летней резиденции толстые стены старинной кладки. Сквозь них ничего не увидишь, я уже пробовал.

– Не страшно. При твоих-то возможностях... Подумай о том, что только так мы можем возвратиться в свою эпоху, Баракс.

Пока мы летели, он размышлял. Летний дворец был уже недалеко: я сверху видел улицу, на которой он находился. Потом показалась ограда.

– У ворот несколько человек. Ограда не охраняется.

– А изнутри?

– Ни людей, ни собак я не чувствую.

– Тогда снижаемся.

Никем не замеченные, мы бесшумно пролетели над оградой и приземлились у стены дворца.

– Подними меня на балкон.

Секунда беззвучного полета – и я уселся на балюстраде балкона. Повернулся лицом к дому, встал ногами на каменный пол. Прошептал:

– Гляди в оба, Баракс!

– Это значит "быть начеку". Я готов, – сказал он и исчез.

Я вошел вовнутрь.

К счастью, балконная дверь была не заперта. Видимо, таким образом в теплые ночи старинный дворец проветривался. Я очутился в просторном зале, почти не обставленном. Вскоре глаза мои привыкли к полумраку. С оружием в руках я чувствовал себя в безопасности, но тем не менее тщательно следил за тем, чтобы не задеть что-нибудь.

Из зала я направился в дальний конец коридора, отыскивая лестницу наверх. Одна дверь была неплотно прикрыта, сквозь щель проникал свет. Из комнаты доносились голоса. Прижимаясь к стене, я подкрался и заглянул в щелку. Двое солдат слушали радио.

"Противниками демократии убит Гальего Рамирес. Тело его сегодня днем выставлено в зале парламента" – доносилось из приемника. Я бесшумно отошел от двери.

Лестница была в противоположном конце коридора. Горели маломощные электрические светильники, имитирующие свечи. На верхнем этаже стояла мертвая тишина. Килиоса здесь наверняка не было.

Этот этаж был отведен под кабинеты и канцелярии. На дверях виднелись таблички с именами и цифрами. И вдруг я вспомнил, что именно здесь, в этом дворце, Рамирес убедил президента Верунды и его свиту принять идею объединения двух стран.

Да, вольтранс! Если Килиос здесь, устройство тоже должно быть поблизости. Вероятнее всего, беглец во времени и шагу не делает без него. При помощи аппарата он способен подчинить своей воле кого угодно, даже меня.

Я судорожно перевел дыхание. Нет, лучше об этом не думать!

На последний этаж вела куда более узкая лестница. Как осторожен я ни был, шума не удалось избежать. Я затаился и замер, стараясь не дышать, слыша только звук собственного сердца. Через некоторое время до меня снова стало доходить, что мы находимся в двадцатом веке.

Перед дверью, выкрашенной белой краской, я остановился и прислушался. Во дворце стояла тишина. Дипп Килиос, ты где-то здесь, ты обязательно должен быть здесь! И мы застанем тебя врасплох, чего бы нам это ни стоило!

Я сунул руку в карман, нащупал бластер и тихонько приоткрыл дверь. За ней было темно. Зал? Коридор?

После некоторого колебания я отправился дальше. Деревянный пол поскрипывал под моими ногами. Снова стена. Я на ощупь двинулся вдоль нее. Вдалеке мелькнул очень слабый свет. Я стал медленно продвигаться в том направлении.

Еще один зал. Здесь пол был устлан толстым и мягким ковром, я пошел свободнее, удачно обходя столы, широкие кресла, направляясь к старомодной двустворчатой двери. Между створками просачивался и падал на пол желтоватый лучик.

Я заглянул в щель и, хоть и был готов к этому, почувствовал, что дыхание мое участилось. В комнате за широким столом сидел Дипп Килиос.

Во рту у меня сразу пересохло, сердце заколотилось где-то в гортани. Торопиться было уже ни к чему. Руку холодила рукоять бластера. Я видел только этого человека, больше никого и ничего. Он был очень похож на президента Рамиреса. Дуло бластера медленно закрыло его голову. Стоит мне пустить в ход оружие – и все наши проблемы будут решены. Еще секунда – и беглец будет в моих руках.

Я нажал на гашетку.

И ничего не произошло. Дипп Килиос сидел за столом, как ни в чем не бывало. Я решил, что бластер не сработал, и нажал гашетку еще раз. Шкала показывала, что доза достаточна, чтобы усыпить взрослого мужчину не менее чем на 20 часов.

Килиос поднял голову, теперь свет падал так, что можно было рассмотреть его лицо. Я поразился: Дипп Килиос улыбался. Это было подобие улыбки, но тем не менее все же улыбка.

На голове его поблескивал металлический обруч. Он окружил себя силовым полем! Провода индуктора опоясывали бедра и голову, откуда шли к металлическому кольцу, едва заметному в его буйной шевелюре.

Ну вот, еще одно устройство из числа тех, что он, по словам шефа, унес с собой в прошлое, если не считать вольтранса. Впрочем, об этом можно было догадаться заранее: о своей безопасности он всегда заботился.

В приступе бессильного отчаяния я опустил оружие. Килиос, не переставая улыбаться, проговорил:

– Входите, инспектор, я давно жду вас.

С порога я еще раз выстрелил, хотя знал, что без толку. Просто от отчаяния. Тут меня охватило странное чувство. Поднялась дурнота, спазм вслед за желудком охватил всю грудную клетку и горло. Мне даже показалось, что я ощущаю, как сужаются сосуды в мозгу... Пальцы мои сами собой разжались, и бластер упал на пол. Надо было нагнуться за ним, но не было сил заставить себя сделать это. Я словно брел в море жидкого свинца, каждое движение давалось с трудом, требовало непосильного напряжения. Я тяжело дышал, и с меня градом лил пот.

– Что? Плохо себя чувствуете, инспектор? – с едкой иронией поинтересовался Килиос.

– Мои ноги... – пробормотал я с глупым видом. Язык 31-го столетия так естественно звучал в этих стенах, за десять веков до своего возникновения.

– Не тратьте зря силы, вы в моей власти: я парализовал вашу волю.

Кресло стояло всего в нескольких шагах, но, добравшись до него, я чувствовал себя таким измученным, словно тащил на плечах гору. Сел я с большим облегчением.

– Что вы хотите со мной сделать?

К счастью, думать и говорить было не трудно. Зато ни рукой, ни ногой пошевелить я был не в силах: Килиос, очевидно, еще больше увеличил мощность своего излучения. Дурнота постепенно миновала. Именно так описывали учебники ощущения попавших под воздействие транслятора воли.

– Имейте в виду, – продолжал я, – сколько веревочке ни виться, а конец все же будет.

Странное дело, воля моя была парализована, а я его не боялся. Правда, до известной степени тело все же повиновалось, я мог говорить, двигать губами, шеей, головой.

– Будет, – согласился он и положил перед собой лучевой пистолет. Только не такой, как рассчитывает Галапол.

Я оценил взглядом расстояние до оружия. Нет, не дотянуться.

Он проследил за моим взглядом.

– Эти игрушки напоминают мне мое прошлое.

– Будущее, – поправил я. Он покачал головой.

– Для меня это прошлое. То, что давно миновало. Мое будущее в 20-м и 21-м веках.

– Не будет у вас никакого будущего, – возразил я. – Что не удалось мне, получится у других. Надо будет – Галапол пришлет сюда хоть сотню агентов.

– Не пришлет, – усмехнулся Килиос, – Ни одного. – Взгляд его был холоден и тверд. Решительный, беспощадный и враждебный взгляд.

Я не стал вступать с ним в дискуссию. Зато Килиосу, видно, охота было поболтать после одиночества, проведенного в последние недели. И ничего удивительного: с момента пересечения темпоральной границы ему постоянно приходилось прятаться. С той минуты, как в его силки угодил Рамирес, он даже на людях не мог показаться, сходство стало его темницей! Уже несколько недель он не был на свежем воздухе, не мог гулять по улицам и паркам Боливара, пообедать в ресторане. Следы лишений отразились на его лице. Движения его были усталыми. Он сам себя засадил в самую страшную тюрьму, которую только можно себе представить.

Он прятался, чтобы Галапол поверил: Рамирес и Килиос – одно и то же лицо, и то, что случилось с президентом, случилось с ним. Неужели он рассчитывал, что, если Рамирес будет убит, ему удастся исчезнуть бесследно?

И вдруг появился я, человек из его бывшего мира. Некто, от кого не нужно, даже невозможно скрыть свои мысли и свою подлинную сущность. Все случившееся оказалось долгим, трагическим и рискованным балом-маскарадом, на котором ему приходилось бороться против чужого мира в одиночку, без товарищей, союзников, без друзей или сообщников.

И язык... да, наш язык. Наконец-то он получил возможность вновь им воспользоваться. Ему хотелось услышать хорошо знакомые слова. Он будет говорить! Нужно воспользоваться его настроением!

– Вы же знали, что Галапол пошлет нас по вашему следу.

– Конечно, знал. На этом-то я и построил свой план: рано или поздно вы должны были убедиться, что Рамирес – это я. Когда через настоящего Рамиреса я получил известие, что в его бывшей квартире на Королевской улице появились двое суперагентов, которых не удалось схватить, я был доволен собой. Значит, люди из Галапола заглотнули приманку. Прибыли вдвоем ловить меня...

Он засмеялся неприятным смехом.

– Килиос, я никак не пойму, вы в самом деле считаете, что вам удастся изменить ход истории?

Он ответил спокойно, хоть и не прямо на мой вопрос:

– Меня поразила профессиональная болезнь. Знаете, в последнее время историки частенько начинают испытывать влечение к эпохам, которые они исследовали и с которыми поэтому знакомы более тщательно. Быть может, случается так потому, что открыта возможность путешествовать во времени, и подобное влечение в любой момент может быть удовлетворено. Я тоже поддался этому соблазну. Как историку и исследователю времени мне несколько раз разрешали пересекать темпоральную границу и хотя бы на несколько часов попадать в 20-й век. И я очень переменился. Вообразил, что совершенствую технику путешествия во времени. Мы создали, по сути, систему параллельно существующих миров. Понимаете, инспектор? Прежде время текло только в одну сторону. То, что прошло безвозвратно, было уже недостижимо. Теперь мы в любую минуту можем воскресить любой момент прошлого. Мы добились того, что все эпохи существуют для нас одновременно. Чуть ли не простым нажатием кнопки можно перенестись в любое время и место, куда нам заблагорассудится. Подумайте только, палеонтологи изучают мир, каким он был 20 миллионов лет назад... А ведь уже работают над приборами, которые обеспечат возможность путешествия к моменту Большого Взрыва, положившего начало Вселенной – ко времени, когда, возможно, и времени-то не было...

Наверное, Дипп Килиос спохватился, что находится не на университетской кафедре. После короткой паузы он продолжал уже спокойнее:

– Я не нашел себе места в 31-м веке. И не только как историк, но и как человек. Особенности и законы моей профессии заставляют ученого всего лишь регистрировать прошлое, прорабатывать эпохи, процессы столкновения идей, классифицировать события, основываясь на каких-то критериях. Однако я не видел особого смысла в такой работе. Любой другой мог бы сделать это. А не сделал бы – тоже не страшно. Эта бесцельность угнетала меня, и все больше влекло живое, настоящее прошлое. Мне хотелось жить в нем, погрузиться в самый водоворот страданий и страстей, настоящей борьбы...

– Почему же вы не отправились в Средневековье? – спросил я иронически. – Скажем, побывали бы в "шкуре" гребца на галерах. Настрадались бы вдоволь!

– Ничего вы не понимаете! Наша жизнь словно запечатлена на каком-то суперкристалле видеозаписи. Четкое изображение, превосходный звук – и бесцветное, стерилизованное действие... Можно воспроизвести тысячу раз, а качество будет такое же. В 31-м веке нет даже неожиданностей. Более тошнотворной и безнадежной будет только эпоха, в которой люди победят смерть и будут жить вечно.

– Оставь эти басни, Килиос! – наш разговор начал действовать мне на нервы. – Не для того ты привез сюда генератор силового поля и схему вольтранса, чтобы погрузиться в давно прошедшую эпоху и воссоединиться с живущими здесь! Чепуха! Ты хотел иметь преимущество перед туземцами, а это значит – господствовать над ними! Вот твоя подлинная цель!

– И это тоже, – Килиос улыбнулся неожиданно искренне. В его холодных глазах разгорелось пламя. – Раз уж я решился на такой риск и должен был скрываться с одной стороны от агентов Галапола, а с другой – от людей, которые могли меня разоблачить, то с какой стати мне становиться одним из пяти миллиардов червяков, которые в любой миг могут быть стерты с лица Земли более сильным червем или погибнуть просто в результате несчастного случая? Никогда еще ни одному историку не выпадало счастье формировать исторические процессы и явления по своей воле и в соответствии с собственным воображением! Я буду первым, инспектор! Первым! И мне выпал этот случай! Посмотрим, что будет, когда я столкну с пьедестала истории глиняного колосса! Я изменю очередность и порядок вещей, считавшихся необратимыми, потому что они произошли в прошлом, я сотворю мир заново, инспектор!

– Но последствия...

– Последствия меня не интересуют.

– Вам этого никто не позволит! Галапол сделает все возможное и невозможное, чтобы вытащить вас из этого времени!

– Думаете, я не знаю? Я готов. Галапол всегда посылает за беглецом во времени. Почему я должен быть исключением? Я уже обвел вокруг пальца двух агентов. Вот только не принял в расчет, что вы не прикончите Рамиреса, а похитите его, и, таким образом, поймете, что он – это не я.

– Вы знали, что это мы напали на Рамиреса?

– Я догадался, когда узнал, что эскорт оказался парализованным. Лучевое оружие – из арсенала 31-го века. Я слышал, что вы действуете вдвоем. Что с вашим напарником?

– Убит.

– Значит, это был он? Час назад по радио сообщили... Какой-то Медина?

– Инспектор Рой Медина, – сказал я и проглотил слюну.

– Радио сообщило, что за нападение на президента Рамиреса расстрелян иностранный шпион. Из этого стало ясно, что его спутник на свободе и скоро явится ко мне. Догадаться, где я укрылся, было не трудно, не правда ли?

– Верно.

В голове у меня назойливо вертелось: "Негадес опять солгал. На этот раз обществу. Ведь приговор не привели в исполнение. Может, он надеялся, что ложное известие приведет моих предполагаемых союзников в замешательство? Я вспомнил о Лопесе, Лоренцо, Эстрелле... Значит, для них я уже мертв. Только бы Флора не поверила!"

– Значит, я в западне, – произнес я отчетливо, чисто выговаривая слова, потому что знал, что Баракс тоже меня слышал. – Килиос, вы знали, что Рамирес сегодня будет убит?

– Конечно, знал. Я достаточно скрупулезно проштудировал историю Боливарии за 1992 год. В архивах я выкопал старые пыльные материалы, которых рука исследователей не касалась по меньшей мере лет 800. С точки зрения будущего этот регион был совершенно незначителен, именно поэтому он меня и притягивал. Убежав из стерильного мира, именно здесь я мог бы найти самого себя. Конечно же, у меня с собой было несколько схем. Но только для того, чтобы стать хозяином своей судьбы. Мне было известно, что днем 31 мая изрешеченный пулями труп Рамиреса будет найден на улице в районе Хувентул. Следовательно, Галапол и все остальные организации в будущем, разыскивающие меня, будут убеждены, что я убит, и откажутся от преследования.

Значит, я был прав! Именно так планировал Килиос! Но... вместе с тем это означает, что... Килиос заметил смятение на моем лице и злорадно улыбнулся.

– Догадываетесь, инспектор? Конечно, вы не вернетесь в будущее, не сможете сообщить, что я все еще жив. Агенты Галапола начнут разыскивать вас и узнают, что вы с вашим приятелем, ликвидировав Рамиреса-Килиоса, пали жертвой безжалостного режима. Если одновременно с его гибелью и я исчезну из поля деятельности Галапола, я – выиграл. В следующий раз появлюсь только тогда, когда в моих руках будет власть и возможность преобразить этот мир! Но до того момента я должен раствориться в толпе. Бесследно исчезнуть, инспектор!

В его темных зрачках загорелся странный огонь. Ведь Килиос был уверен, что я – единственный свидетель, способный помешать ему в осуществлении планов. И этого свидетеля нужно было убрать. Я не мог предугадать, в какое мгновение он решится на последний шаг. Похоже, Килиос не собирался торопиться. Ему прежде хотелось насладиться моим поражением. И в этот момент я заговорил:

– Вам не скрыться, Килиос. Галапол никогда не примирится с потерей сотрудника. Потянут за одну ниточку, за другую и поймут, что Рамирес это не вы. Ведь кондитер здесь жил с самого рождения!

– К этому времени я буду уже далеко. Весь боливарский эпизод был нужен мне только для того, чтобы инсценировать собственную кончину. А сейчас все позади, и я уеду в другую страну. Спасибо Рамиресу, теперь в моих руках огромные средства: я завладел львиной долей государственного золотого запаса Боливарии. Я исчезну – и не останется ни малейшего следа!

"Я здесь, Рой!"

Восприняв телепатический сигнал, я без колебания скомандовал: "Действуй!", а вслух спросил:

– Вы бы удивились, если бы я заявил, что вы все равно проиграли? Что никуда уже не сбежите?

– Я только посмеялся бы, инспектор. Меня никто и ничто не остановит.

– Всю нашу беседу я записал на звуковой кристалл, Килиос. Микрофон у меня за лацканом пиджака. Можете полюбопытствовать... Приемник на улице, в моей машине...

В его темных глазах мелькнула растерянность. А я неторопливо продолжал:

– Разыскивая меня, агенты Галапола найдут и машину, и запись. Вот тогда-то и начнется настоящая охота, мой дорогой. Вы же знаете, что убийство соотечественника, да к тому же офицера Галапола, правительство не может оставить безнаказанным.

Он задумался.

"Куда подевался этот Баракс? – промелькнула у меня нетерпеливая мысль. – Он что, не понимает, что моя жизнь снова в опасности?"

Обливаясь потом, я продолжал:

– Сдавайтесь, Килиос. Поедем обратно в 31-й век, может быть, суд смягчит вам наказание.

– Десять лет на безлюдном острове? – он засмеялся. – Нет уж, предпочитаю скрываться. Но из происшедшего я извлек урок – никогда больше не появлюсь, это точно. Всегда оставаясь на втором плане, действуя из-за кулис, изменю мир. Стану вождем примитивных туземцев, жителей 20-го века. Завладею их наукой, их деньгами, даже их ядерным оружием...

Я приходил ко все более твердому убеждению, что Килиос нездоров. Нормальный человек ни за что не решился бы на такой шаг. А он взял со стула лучевой пистолет и направил на меня.

И тогда прозвучал голос Баракса:

– Не двигайтесь, Килиос!

Голос доносился со стороны дверей. Я не мог оглянуться, голова не поворачивалась. В поле моего зрения был только Килиос. Историк не подчинился приказу. Он мгновенно повернул пистолет и выстрелил. Мне было видно, как мигнул индикатор. Он стоял на отметке максимальной мощности. Это означало смерть!

Как ни в чем не бывало, Баракс шел к столу.

Шаг. Еще шаг.

Килиос судорожно дергал спусковой крючок. Он выстрелил еще четыре раза, прежде чем сообразил, что это ничего не дает.

– Сдавайтесь, или я приведу в действие дезинтегратор, – бесстрастно сказал Баракс, надвигаясь на испуганного Килиоса.

– Нет! – воскликнул беглец. – Я защищен силовым полем! Ничего твой дезинтегратор мне не сделает!

Баракс надвигался, не останавливаясь. Все его устройства были наготове в ожидании единственного подходящего момента. Бараксу будет достаточно тысячной доли секунды, чтобы нанести неотвратимый удар. Влияние вольтранса не ослабевало. Я все еще не в силах был пошевелить хотя бы пальцем. Мою волю сковывали путы крепче стали. Килиос прыгнул к столу.

– Ну, против вольтранса тебе не устоять, сукин сын!

Баракс невозмутимо надвигался. Напрасно Килиос увеличивал мощность аппарата, тщетно хлестал его пучком излучения. Лицо его исказилось: он понял, что бессилен. И в этот момент из пальца Баракса ударил тонкий луч лилового света. Раз, другой. И я почувствовал, что освобождаюсь от действия вольтранса.

Баракс лазером сжег этот прибор.

Дипп Килиос не стал дожидаться, что будет дальше. Оказывается, в коконе силового поля можно двигаться достаточно быстро. Тяжело дыша, он встал между мной и Бараксом.

– Убирайтесь вон, или я сейчас втащу инспектора под защиту силового поля и убью!

Перед силовым полем и Баракс был бессилен. В полутьме смутно белело его лицо. Пошевелиться я все еще не мог – мышцы так задеревенели, что малейшее их сокращение вызывало боль.

Баракс решительно заговорил:

– Я работник Галактической Полиции. От имени инспектора Роя Медины я объявляю вас арестованным, Дипп Килиос!

– Нет! – воскликнул Килиос. Он прыгнул, протягивая ко мне руки. Я был еще слаб, руки висели плетьми и сопротивляться было невозможно. Его скрюченные пальцы вцепились в мое тело.

Больно! Тело охватило огнем. Подо мной словно что-то взорвалось. Я почувствовал, что падаю в черную бездну.

...На рассвете я пришел в себя и не сразу сообразил, что мы все еще в тайнике Килиоса в Летнем дворце.

Я лежал в постели, а неподалеку на полу валялся Дипп Килиос. Неизвестно, спал он или был мертв.

Ко мне наклонился Баракс.

– Ну, наконец-то, – произнес мой друг с упреком. – Я уж думал, что ты очнешься только на будущей неделе.

– Привет. Будь добр, дай стакан воды. В горле совсем пересохло. – Я сел. Очень хотелось пить. Прежде чем подать стакан, Баракс окунул в него мизинец. – Не валяй дурака, Баракс! Зачем ты изображаешь невоспитанного кельнера из туземного кафе?

– Я не валяю дурака, – обиделся он. – Я проверяю, не вреден ли для человеческого организма химический состав здешней воды. Я же должен о тебе проявлять заботу.

– Чего ты сердишься? Еще только утро, я проспал всего часа два.

– Ты дрыхнул двадцать шесть часов!

– Что?

– Тебе досталось немного, когда я ударил его парализующим лучом. Сегодня второе июня.