Текст книги "Дело Килиоса"

Автор книги: Иштван Немере

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Мы направились в сторону парка. Движение по улице было довольно оживленным, однако наша машина шла ровно – за рулем опять сидел Баракс. На листочке, полученном от Лоренцо, стояло только: "Флоренция Вадерос, Альжерирас, 186".

– Это на северной окраине, довольно далеко от центра, – пояснил Баракс, взглянув на записку. – Что будем делать дальше?

В этот момент мы проезжали мимо собора Нуэстро Сеньора. Я уже начал сносно ориентироваться и без карты.

– Не мешало бы еще разок пообщаться с одним нашим знакомым.

Баракс покачал головой.

– Опасное дело ты затеял, Рой.

– Знаю, но нам нужна информация. Полковник Негадес один из тех, кто решает судьбу Боливарии.

– Вчера ты нашел случай убедиться, что с ним не просто договориться.

– Возможно, но с тех пор он кое-что обдумал и будет более сговорчивым, – возразил я. Баракс молча вынул пистолет и подал его мне. Потом остановил машину у телефонной будки.

Я набрал номер.

– Пожалуйста, полковника Негадеса.

– Кто спрашивает?

– Медина.

Снова такое же, как и в первый раз, продолжительное молчание, потом знакомый голос:

– Негадес слушает.

– Говорит Медина. Как самочувствие, полковник?

Негадес молчал. Видимо, он не ожидал, что я позвоню еще раз.

– Что же вы, полковник? Вы уже пришли в себя после вчерашней встречи? В нашей с вами профессии иной раз приходится признавать, что проиграл. Однако вам не кажется, что мы не закончили вчера переговоры? Мое предложение остается в силе, сеньор Негадес.

– Да, но...

– Бросьте, коллега. Речь идет о вашей карьере. Если вы на самом деле желаете осуществить свои смелые планы, встреча со мной также входит в ваши интересы. Приходите сейчас в собор Нуэстра Сеньора. Только на этот раз в одиночку, полковник.

Наконец мы дождались полковника, хотя прошло целых двадцать минут. В собор он вошел не совсем уверенным шагом. Заметил меня сразу, да я и не прятался. Сквозь стрельчатые витражи лились голубые, алые, желтые, зеленые световые водопады. В глубине на скамьях виднелось несколько склоненных старух со сплетенными в молитве руками. Я почувствовал себя святотатцем.

– Подойдите, полковник. Я вижу, вчерашнее происшествие произвело на вас впечатление.

– Скажите, Медина, как это у вас получилось?

– Мы располагаем неизвестным вам оружием и при необходимости без колебаний пускаем его в ход, – ответил я как можно более любезным тоном. Я начал уже ненавидеть этого человека. Но рвать с ним было нельзя, он нам нужен. Во всяком случае, до поры до времени.

– А сейчас чего вы от меня хотите?

– Немного информации, и, конечно, полной секретности нашей встречи.

Я наблюдал за его лицом. На нем были написаны не только страх и неуверенность, но и коварство. Полковник не мог не клюнуть на такую приманку: ему хотелось власти, и он уже высчитал, какую пользу можно извлечь из нашей с ним беседы.

– Вы правы, Негадес, никогда не следует забывать о собственных интересах.

Мое замечание застало его врасплох.

– Откуда вы знаете, о чем я думаю?

– У меня сверхчувственные способности, – ухмыльнулся я. Собственно говоря, это не было ложью. По сравнению с людьми 20-го века мы в 31-м благодаря успехам психологии располагали способностями, которые здесь могут показаться совершенно сверхъестественными, хотя такое древнее чувство, как телепатия, было знакомо и нашим предкам.

– Так чего же ты хочешь? – выдавил полковник, судорожно проглатывая слюну.

– Информацию о текущей жизни президента Рамиреса, самую разнообразную. В частности, нас интересует, чем он будет заниматься в ближайшие дни. Когда, где и с кем встретится, в каком направлении и как выедет из своего прекрасно охраняемого дворца.

– Так значит – покушение? – прошептал Негадес. Его охватило волнение.

– Ну, ну, коллега, только без истерики, – сказал я. – Честно говоря, я весьма поверхностно знаком с тем, что происходило в Боливарии в последнее время, но, по-моему, вы уже пережили несколько государственных переворотов и путчей.

– Верно. Но до сих пор мне не приходилось бывать в таком положении, как сейчас.

– Тем лучше. Без разбега легче прыгнуть.

Он ненадолго задумался.

Потом на его лице появилось хитрое выражение.

– Что я получу в обмен на информацию?

– Другую информацию.

– Это значит...

– Вы будете предупреждены, когда устранят Гальего Рамиреса. Полковник, вы – шеф секретных служб Боливарии. Неужели я должен вам объяснять, какую ценность может иметь в ваших руках подобная информация?

Он кивнул, его лицо на миг исказила нервная гримаса, но уже через секунду оно было спокойно – по крайней мере, внешне.

– А вы мне верите?

– Не так, чтобы очень, – откровенно признался я. – Но без вас мне не обойтись. А если вы хорошенько поразмыслите, то придете к выводу, что без меня вам тоже не обойтись. Если бы не я, если бы не то, что мы планируем совершить в самое ближайшее время, вы растратили бы свои силы в закулисной борьбе и ничего, наверное, не добились бы. А так одним махом вы можете взобраться на самый верх, и только от вас будет зависеть, как крепко вы уцепитесь за бразды правления.

– Какие гарантии, что вы меня не обманываете? – он метнул на меня взгляд исподлобья.

– Гарантии? Сеньор Негадес, я думаю, достаточно будет моего заявления, что нас не интересуют ваши внутренние дела. Мы посланы сюда для того, чтобы выполнить одно-единственное задание. И мы его выполним, полковник, независимо от того, будете вы нам помогать или нет. Если необходимая нам информация будет получена от вас, мы вознаградим именно вас. В случае вашего отказа в высших эшелонах власти наверняка отыщется человек, который предоставит нам необходимые сведения. Вы уже познакомились с нашими возможностями, вернее, с небольшой их частью...

– Хорошо. Когда вам нужна информация?

– Не позже вчерашнего дня, совсем в духе доброго старого 20-го века.

– Завтра поздно вечером, – отрезал полковник. Негадес задумался. Лоб у него наморщился, как у молодой таксы. – И, пожалуйста, Медина, не звоните больше в управление.

– Только при чрезвычайных обстоятельствах. Завтра в десять вечера жду вас перед собором.

Я щелкнул каблуками и наклонил голову. Он нерешительно поклонился в ответ, повернулся и пошел прочь. Едва Негадес вышел, я принял сигнал обеспокоенного Баракса: "Все в порядке?"

"Да", – отозвался я и поднял глаза на одну из священных картин, изображающую седобородого старца. Глаза его лучились нечеловеческим спокойствием. Я почувствовал горечь. Доверенное руководством задание начинало нравиться мне все меньше. Я чувствовал себя кладбищенской гиеной: грабил могилы и копался в останках давно умерших людей в поисках почерневших безделушек... Ведь все эти люди вокруг меня тысячу лет как мертвецы. Все, за исключением одного Диппа Килиоса.

Перевалило за полдень, когда мы приехали в район Хувантул. По дороге около парка заправились горючим – резкий запах скверно очищенного бензина раздражал чувствительные датчики Баракса. Район раскинулся на двух холмах. Здесь преобладали большие красивые виллы, участки окружали высокие раскидистые деревья и живые изгороди.

– Наверное, здесь могут обитать только толстосумы, – подумал я вслух, забыв о Бараксе. Лучше бы мне помолчать.

– Толстосумы? – переспросил мой товарищ несколько неуверенно.

– Ну, те, у кого много денег.

– А где они их раздобыли? – спросил он вроде бы равнодушно, но я уже понял, что без лекции не обойтись.

– Заработали благодаря предприимчивости, спекуляции, ловкости, мошенничеству... – начал я перечислять.

– А другие? – перебил он. – Нищие?

– Рабочих мест меньше, чем желающих работать.

– В таком случае все скверно организовано!

– Ты неплохо соображаешь, – похвалил я. – Бесспорно, организация архискверная. Многое в этом мире никуда не годится.

– Можно было бы поправить.

– Без тебя поправят. Что ты все кипятишься? Мы по уши погрязли в прошлом, а тебе хочется, чтобы все работало, как часы, как у нас, в 31-м веке. Опомнись, Баракс, на дворе 20-й век!

Он погрузился в размышления. Тем временем я нашел нужный дом. Узкая асфальтовая дорога вилась среди садов, и вот на железных прутьях ворот блеснула белая табличка: "Альжерирас, 186".

– Останови немного дальше.

Ничто, кроме пения птиц, не нарушало тишину. Городской шум сюда не доносился. Мы вышли из машины.

– А, собственно, зачем нам эта женщина? – спросил Баракс, без всякой на то необходимости употребляя множественное число и искоса взглянув на меня.

Меня так и подмывало сказать ему, зачем, но он все равно никогда этого толком не понял бы. Меня сжигало желание. Я хотел видеть Флору, слышать ее голос, видеть, как она улыбается. Для Баракса пришлось изобрести предлог, хотя в нем было и зерно истины.

– Наша квартира в центре может каждую минуту "провалиться", а этот дом кажется мне подходящим убежищем, – объяснил я и пошел вперед. Калитка была не заперта. На ухоженном газоне росли декоративные цветы и деревья. Под одним из самых тенистых стояли белые садовые кресла.

Пока я восхищался садом, Баракс, как это и положено ему, обнаружил под травой тонкий кабель в пластиковой оболочке, бегущий от ворот к дому.

– Устройство сигнализирует, что мы прошли через калитку, – сообщил он. И, конечно же, оказался прав, потому что, когда мы подошли к белому двухэтажному дому, дверь из мореного дерева отворилась и появился средних лет человек, на хозяина, впрочем, не похожий.

– Господа?

– Буэнос диас. Мы хотели бы встретиться с сеньорой Флоренцией Вадерос.

Баракс стоя за моей спиной, делал вид, что любуется зданием. На самом деле, используя свои необыкновенные способности, он просматривал, что происходит за стеной дома. При этом он мог пускать в ход излучения нескольких видов. Не слишком толстые стены не были препятствием для его зрения. Трудности могли появиться при просвечивании старинных массивных каменных или бетонных стен толщиной больше метра.

– Сеньоры нет дома. Соблаговолите зайти в следующий раз, господа.

– Она на втором этаже в маленькой угловой комнате, – подсказал Баракс на нашем языке, так что понял его только я.

Я улыбнулся как можно любезнее и попросил:

– В таком случае, сбегайте в угловую комнату и сообщите мадам Флоренции, что пришел Рой Медина. И добавьте, будьте добры что на этот раз Медина явился без цветов.

Человек поморщился, но все-таки ушел, оставив нас стоять на террасе. От нечего делать я стал разглядывать сад. Я увидел бассейн, окруженный кустами алых роз. Выложенные плоскими каменными плитками дорожки извивались между цветущими клумбами.

Дверь скрипнула, и на пороге появилась Флора. Сердце мое как-то странно забилось. Никогда я еще не переживал ничего подобного. Новое незнакомое чувство было приятным, но в то же время немного пугало.

– Здравствуйте, сеньоры, – поздоровалась девушка. Это подучилось у нее удивительно мило.

Я поклонился, как это было принято, мне приходилось видеть в видеофильмах. Краем глаза я успел заметить, что Баракс тщательно копирует мои движения, он схватывал все на лету...

– При расставании я обещал сеньорите, что мы еще встретимся. И вот мы перед вами...

– Значит вы узнали, где я живу? – засмеялась Флора. – Давайте погуляем по саду. Вас как профессионала должны заинтересовать мои цветы.

Ее тон свидетельствовал о том, что она не очень-то верила в то, что мы на самом деле торгуем цветами.

Через какое-то время Флора спросила:

– Каким ветром вас к нам занесло?

– Каким ветром? – я с запозданием понял, что она имела в виду. В этом двадцатом веке любят выражаться так витиевато. – Несомненно, это вы, мадам, были благоухающим теплым эфиром!

Она засмеялась. Меня очень волновал ее смех.

– Спасибо за комплимент, сеньор...

– Медина.

– ...Сеньор Медина, это была шутка?

– Упаси бог! – А неплохо у меня получается с их жаргоном!

Баракс плелся за нами "хвостиком" по узкой дорожке. Мы обошли кругом бассейн, полюбовались зарослями декоративного бамбука. Потом дорожку обступили неизвестные мне цветы. Флора без умолку болтала:

– Между прочим, я чувствовала, что вы придете!

– Вот те раз! – изумился я. Меня словно громом поразило. Телепатия?

– О, нет, всего лишь женская интуиция, – лукаво улыбнулась она. Наши взгляды на мгновение встретились, потом она поспешно отвела глаза. Тогда мне как-то не пришло в голову, что и она тоже частица огромного океана минувшего, окружающего нас, и что она мертва... уже тысячу лет.

– Как идет торговля? – спросила она.

Мы остановились под очень старым деревом со стволом необъятной толщины. Баракс оперся рукой о ствол. "Сто девяносто лет?" – проворчал он. Действительно, что ему Флора? Его заинтересовало дерево, и от нечего делать он с помощью своего технического оснащения "заглянул" в глубь ствола и пересчитал годичные кольца. Нашу беседу Баракс пропускал мимо ушей, хотя наверняка чувствовал, что между мной и Флорой что-то происходит, рождается какое-то непередаваемое словами взаимное влечение...

– Торговля как торговля, – промямлил я. – Довольно неплохо. Сегодня как раз мы провели весьма многообещающие переговоры с представителями двух конкурирующих фирм.

– А к нам в Боливарию вы надолго?

– Еще неизвестно, – пожал я плечами и, извинившись, в свою очередь поинтересовался: – Прошу простить мою бестактность, но вы не представили меня своему супругу. Или вы, э-э-э, не замужем?

Флора улыбнулась. Это была улыбка зрелой женщины, видящей насквозь все мои уловки. Она чувствовала, что нравится мне, – я и не скрывал этого. Мое доброе отношение к ней лежало в основе нашего знакомства, все остальное было производное от этого. Традиции недвусмысленных любезностей, нравственных условностей, паутина слов и жестов, старая волнующая игра...

– Мой муж дипломат. Сейчас он посол в африканской стране. Только не спрашивайте меня, где это. Мне никогда не удавалось запомнить. Руанда, Малави, что-то в этом роде.

Женщина была прекрасна. Как когда-то говорили: прелестна. Она нравилась мне все больше. Мы снова посмотрели друг на друга, и снова наши взгляды встретились. На этот раз не случайно. В моих глазах Флора могла прочесть, чего я хочу. По ее взгляду я понял, что она не имеет ничего против.

– Мы, кажется, ищем убежища, а ты ведешь себя, как какой-то Казанова!

Услыхав это, я на миг забыл даже о Флоре.

– Что ты сказал? Казанова? Тебе-то откуда известно это имя?

– У меня тоже есть какие-то зачатки образования, – обиженно сказал Баракс. – Думаешь, в свое время только тебя программировали таким объемом знаний?

– Можно поспорить по поводу того, кого программировали, а кто учился по собственной воле, – вспыхнул я. Флора улыбалась. Солнце золотило ее лицо, и кожа ее была цвета молочного шоколада. Недавно, в начале 20-го века, мне доводилось такой пробовать. На Баракса она даже не смотрела – видно, чувствовала его неприязнь. Потом она повернулась и, улыбаясь, пошла дальше.

Пока мы прогуливались, камердинер накрыл на террасе стол к вечернему чаю. Я объяснил отсутствие аппетита у Баракса желудочным заболеванием, и потому на столе было только два прибора. Но уж чашечку кофе Бараксу Флора налила, как он ни отказывался.

Мы болтали о том, о сем, и, наконец, речь зашла о жилье. Очень кстати я вспомнил о том, что мы сняли очень плохую квартиру. И вдруг Флора просто сказала:

– Если вам понадобится встретиться с каким-нибудь серьезным партнером, не водите его в ресторан. Мой дом в вашем распоряжении, сеньор Медина. Только позвоните предварительно. Вот номер моего телефона – 516-82-84.

Я бросил взгляд на Баракса и понял – номер он запомнил. В этом смысле он был лучше всякой записной книжки: занесенные в его память данные доступны только мне и никому другому, включая и моего шефа. Между мной и Бараксом была связь особого рода, но сейчас не время было размышлять на эту тему.

Я был очень благодарен Флоре.

– Обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением. Возможно, даже в скором времени. А вы завтра случайно не собираетесь поехать в центр города?

Она загадочно улыбнулась.

– Почему это вас интересует? А если бы я в самом деле оказалась там – совершенно случайно, разумеется?

– Один мой знакомый был бы очень рад, если бы часов около восьми вечера заметил вас, скажем, в кафе "Кальвадос", разумеется, совершенно случайно...

– Ах, так? – рассмеялась Флора. Она была обворожительна, но, к сожалению, ничего мне не пообещала.

Вечером Баракс снова собрался прочесть мне нотацию на темы морали, но не успел он произнести и двух фраз, как я заставил его замолчать. То, что он произносил мне проповедь, показалось мне совершенно невыносимым.

– Что с тобой, Баракс? Неужели шеф поручил тебе следить за моей нравственностью? Не скрою, эта женщина мне нравится, но ведь дело не только в этом.

– Ну, конечно, сейчас ты придумаешь подходящий предлог, – изрек он хмуро.

– Дом расположен в очень хорошем месте. Это нам пригодится. А поэтому прежде всего следует войти в доверие к хозяйке.

– Вне всякого сомнения, кто-кто, а ты-то уж сумеешь втереться в доверие. И, по-моему, сейчас стоишь на правильном пути, – заметил мой спутник ядовито. Приходится признать, что за время наших совместных экспедиций в прошлое Баракс весьма неплохо развился. По крайней мере, в некоторых областях. Но заставить его замолчать было не так-то легко.

– Подумай только, ты, исключительный экземпляр! Если нам удастся похитить Килиоса, где его держать? Может быть, здесь, в этом злосчастном доме в самом центре города? Вот тогда-то и пригодится загородная вилла с садом!

– Так я и знал, что подходящий предлог у тебя найдется, – проворчал Баракс недовольно.

Вечером я снова связался с шефом. Рассказал о Флоре и ее прекрасном доме. Он, видимо, почуял, что за этим кроется, и попросил точные данные о ней. Спросил, кто ее муж. На сотрудничество с Негадесом он нас благословил, но потребовал предельной осторожности.

На следующий день в город мы вышли только к полудню. Собственно, ничего особенного нам не было нужно. Мы просто собирали информацию. Перед туристическим центром висел плакат: большая фотография президентского дома с надписью, извещавшей, что агентство ежедневно организует экскурсии по этому знаменитому зданию, равно как и по зданию парламента, по дворцу, некогда принадлежавшему вице-королю, где теперь разместился музей. Мы тут же вошли и очутились в прохладном зале с кондиционированным воздухом. Здесь уже собралась горстка желающих. За конторкой стоял темноволосый человек с физиономией шельмеца.

– Сеньоры?

– Мы хотели бы осмотреть президентский дворец.

– Сожалею, сеньоры. В день мы можем пропустить только одну группу из двадцати человек. На сегодня все места уже заняты.

– Нам было бы очень приятно, если бы сегодняшняя группа как исключение состояла из двадцати двух человек. Наша благодарность приняла бы значительные размеры...

Я вынул пачку банкнот.

Это произвело впечатление – он так и впился глазами в деньги.

– Сейчас посмотрим, нельзя ли для вас что-нибудь сделать, – сказал он, вынул пухлую тетрадь и сделал вид, что изучает список, но я понял, что один вид денег уже уладил дело.

– Возможно, мы сумеем поместить вас в группу, – сказал он наконец, – автобус отправляется через час от первого подъезда нашего агентства.

Я положил перед ним несколько бумажек. Глаза его заблестели, и молодой человек тут же накрыл деньги ладонью.

– Прошу меня простить, но из соображений безопасности мы вынуждены фиксировать личные данные туристов, посещающих президентский дворец. Будьте добры, ваши паспорта...

Я нагнулся к нему, заглянул в самое дно хитрых черных глаз и медленно, выразительно процедил:

– Вот наши паспорта, видите, сеньор? – и снова продемонстрировал пачку банковских билетов.

– Ну, хорошо, – произнес молодой человек, улыбаясь, и спрятал деньги в карман.

– Значит, через час у входа в агентство? – я вежливо раскланялся. Баракс сухо кивнул.

– Не нравится мне этот тип, – уже на улице сказал мой спутник. – Он способен на любую пакость.

– Приятно слышать. Оказывается, и ты уже пользуешься старинной терминологией.

– Не шути. Чувствую, заваривается какая-то каша.

– В старину таких, как ты, называли пессимистами. Я же уродился оптимистом, и это известно всему Галаполу и даже тебе, дружище.

– Какая чушь! – махнул Баракс рукой, и снова я поразился естественности его реакции.

Между тем он продолжал:

– Ты же знаешь, Рой, что я не могу быть ни оптимистом, ни пессимистом. Просто у меня предчувствие.

– У тебя предчувствие? – съязвил я. И тут же улыбка на моем лице неожиданно застыла: мы шли как раз мимо большого торгового центра, и какой-то фотограф вдруг направил на нас свой фотоаппарат. Щелчок, и мы с Бараксом оказались запечатленными на целлулоидной пленке.

– Фотографируют! – шепнул я Бараксу. Что надлежит делать в таких случаях, он и сам знал. Невидимый луч вроде рентгеновского, однако иной природы, тут же уничтожил изображение. Не ведая о том, уличный торговец, кланяясь, поспешил к нам.

– Ваши фотографии, сеньоры, недорого, совсем недорого!

– Спасибо, не нужно. – И мы заторопились прочь.

Через час мы вернулись к туристскому агентству. У подъезда стоял автобус, в который села наша группа. Тут же находились обвешанные камерами японцы, немки в очках, без умолку болтающие американские туристы, два элегантных негра и несколько мулатов – эти, скорее всего, были местными. Управляющий агентством появился только на минуту, оглядел экскурсантов, задержал ненадолго взгляд на нас с Бараксом и вышел.

Водитель закрыл двери, и автобус покатил по запруженным машинами улицам города.

– Не нравится мне это дело, – опять проворчал Баракс. – В автобусе двадцать шесть пассажиров, считая нас.

Я понял, что он имеет в виду.

– Тот прохвост сказал, что во дворец пускают группами и только по двадцать человек. Может быть, он лгал, чтобы выманить побольше денег?

– И с помощью одной и той же басни надул еще четырех иностранцев? покачал головой мой товарищ.

Я стал смотреть в окно. Автобус как раз выехал на дворцовую площадь и через несколько секунд остановился перед коваными воротами. Вооруженные до зубов охранники проводили нас скучающими взглядами. Ворота остались позади, и мы оказались в великолепном ухоженном парке. Под огромным старым деревом нас дожидалась экскурсовод – молодая женщина в очках.

Четыре крыла главного корпуса окружали маленький внутренний дворик с несколькими деревьями. Нас провели только по двум нижним этажам. Стены высоких просторных коридоров украшали прекрасные картины, портреты правивших ранее президентов. Тянулись громадные двухцветные залы, обставленные мебелью в чехлах.

Экскурсовод пояснила, что здесь иногда тоже бывают дипломатические приемы, а в угловом зале каждый очередной президент принимает у послов верительные грамоты. Меня так и подмывало поинтересоваться у нашего гида, где расположены кабинет и спальня президента. Слава богу, я вовремя удержался: нельзя было привлекать внимание окружающих. Нашлись другие, которые задали этот вопрос. По-моему, это были местные жители. Экскурсовод заметно волновалась, но все же объяснила, что в течение дня его высокопревосходительство чаще всего бывает на третьем этаже южного крыла – там он совещается с министрами. Ночует же он в хорошо охраняемом доме – однако уточнять, где именно, она не стала. В остальных частях дворца нам не встретилось ничего неожиданного или такого, что могло бы нас заинтересовать. Баракс записал в памяти интерьеры залов, лестницы, высоту потолков, взаимное расположение окон и дверей и теперь мог при необходимости в любую минуту воспроизвести план огромного здания. Если не удастся схватить Рамиреса где-нибудь за пределами дворца, волей-неволей придется прийти за ним сюда.

Гуляли мы около часа. Затем гид отвела нас обратно в парк, причем я обратил внимание, что по пятам за нами настойчиво следуют несколько крепких парней. "Не забудь записать, где расположены электрические провода", – напомнил я Бараксу, и мы сели в автобус. Я намеренно устроился на заднем сиденье, чтобы эти парни расположились впереди нас. Автобус проехал ворота, выкатился на улицу и повернул в сторону музея. Я посмотрел в заднее окно. Следом за нами ехал черный автомобиль.

– Видал? – спросил я Баракса на нашем языке. Он даже не оглянулся.

– Они здесь что, на каждом шагу?

– Таковы все диктаторские режимы, – нашел я возможность блеснуть своими историческими познаниями, хотя обстановка была не из лучших. В государстве с такой структурой власть предержащие видят свою опору только в двух вещах: во лжи и страхе. Ложь проявляется в идеологической надстройке, основанной на ложных предпосылках, так как диктаторские режимы с экономической точки зрения всегда в худшем положении, чем системы народно-демократические. В конце концов, по-иному просто не может быть – они при помощи определенной теории пытаются приукрасить жалкую действительность, пытаются убедить внешний мир и собственных граждан, что весь народ совершенно свободен и живет, как у Христа за пазухой. А так как результаты их усилий, как ни крути, в достаточной мере сомнительны, приходится держать наготове другое оружие – страх. Диктаторы существуют, пока народ запуган. Правящая клика – королевский двор, хунта или любая другая группировка, – едва захватив власть, тут же создает аппарат притеснения. Это лучшее доказательство того, что правители – даже в будущем! – не намереваются перейти к управлению страной в соответствии с демократическими принципами. Функционеры аппарата угнетения пользуются всяческими льготами и привилегиями, и не преследуются за злоупотребления. Таким образом обеспечивается господство единой воли ограниченной группы людей. Все остальное этому подчинено. Сторонники диктатора – не очень многочисленный, но зато весьма сильный лагерь. Его сила военно-политический аппарат с сетью информаторов, составляющий систему быстрого оповещения. Информаторы, руководствуясь теми или иными мотивами, составляют рапорты обо всем, что происходит в их окружении и о чем им удалось собрать информацию. А так как такие доносчики есть везде, правительство располагает оперативной информацией как о настроениях, так и о действиях и даже намерениях отдельных групп и лиц. Конечно же, обществу известно о существовании доносчиков – вот польза, извлекаемая кликой из этого явления негативной обратной связи, – и граждане живут в страхе. Таким путем господствующая группа получает возможность без особых хлопот разделять общество на отдельных индивидуумов, опасающихся друг друга, и без помех властвовать. Помнишь управляющего из туристического агентства? Так вот, это и был один из таких информаторов.

– Пользуюсь случаем, – перебил меня Баракс, – чтобы напомнить тебе, что мы в опасности.

– Будь добр, избавь нас от преследования.

Баракс повернулся в кресле и поднял руку. На всякий случай я заслонил его собой, хотя остальные пассажиры были поглощены созерцанием городских достопримечательностей за окнами и им было не до нас. Так как мы заняли места в самом хвосте автобуса и даже сыщики сидели к нам спиной, то никто не заметил, что в заднем стекле появилась маленькая дырочка.

Преследовавший нас автомобиль резко сбавил скорость, а из-под его капота повалил черный дым. Мы как раз ехали по одной из самых оживленных улиц центральной части города. Через мгновение машина с полицейскими осталась далеко позади.

– А с этими что делать? – я кивнул на расположившихся впереди шпиков. Автобус выехал на площадь Победы. Цветочницы наперебой предлагали свой товар. Японцы щелкали фотоаппаратами направо и налево. Стоял солнечный теплый день, небо над городом напоминало нежно-голубое покрывало.

– Газ, – по-своему бесстрастно ответил Баракс.

Я не стал возражать: в нашем положении лучше избегать всяческих сенсаций. Кроме того, подумал я, об этой акции наверняка станет известно полковнику Негадесу, и кивнул: "Действуй!"

Баракс достал платок, пропитанный филбостаном, и подал мне. Я прижал платок к носу, а мой товарищ несколькими движениями, которые со стороны могли показаться странными, распылил в воздухе снотворный газ. Я дышал сквозь платок, химический реактив нейтрализовал газ. Две пожилые американки и японец неподалеку от меня уронили головы на грудь: они уснули мгновенно. По мере того как газ распространялся, засыпали сидевшие все дальше от нас.

Мы поднялись и направились к водителю.

– Нельзя ли здесь притормозить? Мы выйдем.

– Пожалуйста, сеньоры, – вежливо отозвался шофер.

Дверь за собой нам пришлось закрыть самим, потому что в следующее мгновение водитель спал так же крепко, как и остальные экскурсанты.

– На всякий случай будь неподалеку, – сказал я Бараксу. Было без десяти восемь. Мой товарищ с непроницаемым лицом обозревал окрестности.

– Будь осторожен, – отозвался он. Как и во всех прежних экспедициях, он думал прежде всего о моей личной безопасности. У каждого из нас было свое задание: мне – привезти обратно в 31-й век Килиоса, а ему – прежде всего обеспечить мою безопасность.

– Мы, наверное, зайдем в какой-нибудь ресторан. Как бы ни развивались дальнейшие события, следуй за нами.

– Тебе еще предстоит встретиться с полковником Негадесом.

– Времени хватит и на полковника.

– Лишь бы ты не забыл обо всем на свете...

– Но-но, Баракс! Разумеется, я рад, что ты печешься о моем моральном облике, или тебя просили присмотреть за мной в Галаполе?

К "Кальвадосу" я подошел чуть раньше. С этим кафе у меня были связаны не очень приятные воспоминания, но когда я просил Флору о свидании, мне в голову пришло только это название. Перед освещенными витринами толпились люди. Где-то неподалеку играл бродячий оркестр. По улицам текли реки автомобилей. Перемигивались рекламы кинотеатров. Уличные торговцы расхваливали свой товар. На мгновенье меня охватило странное чувство: мне припомнился летний вечер двадцатилетней давности. Я ожидал девушку – это было в моем родном городе. Так же текли реки людей, пахло разогретым асфальтом, даже огни реклам и музыка казались теми же самыми. Не помню, пришла ли девушка на свидание. Осталась лишь память об ожидании, полном сдержанных страстей, и это так похоже было на то, что я чувствовал сегодня.

Флора опоздала на пятнадцать минут. Едва я увидел ее, идущую навстречу, меня захлестнуло жаркой волной. Молодая женщина была прекрасна. Белоснежное платье, золотистые туфельки и пояс очень шли ей. Волосы мягкой волной падали на плечи.

– О, сеньор Медина! – улыбнулась она.

– Добрый вечер, сеньора. Какая счастливая случайность! – подхватил я игру.

– Вы верите в случайности?

– Только в счастливые, вроде сегодняшней! – мы расхохотались, двое развеселившихся гномов в человеческих джунглях.

Я пригласил Флору прогуляться по парку. Здесь, в узких аллейках, слышен был только звук наших собственных шагов. Городской шум уступил место приятной тишине. Не помню, о чем мы говорили, хотя и знаю, о чем ни разу не упомянули: о ее муже, моем гражданском состоянии, деньгах, коммерции, политике. Ведь даже в 20-м веке можно было найти много других тем для беседы.