Текст книги "Последняя любовь"

Автор книги: Исаак Башевис-Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

И в то же время ясно чувствовал, что никакого знака не будет.

Странно, несмотря на горькие раздумья о Лениной бесцельно прожитой жизни и преждевременной смерти, Марк то и дело вспоминал Беллу. Он сам не понимал почему. Что ему эта некрасивая и вдобавок тупая девушка? Но как только он переставал думать о Лене, его мысли немедленно обращались к Белле. Что она теперь поделывает? Как пережила свой провал? Знает ли, что он потерял жену? Других учениц – хорошеньких, способных, популярных – он почти забыл, а лицо Беллы словно стояло у него перед глазами. В темноте он видел ее так ясно, как будто она находилась где-то рядом – низкий лоб, крючковатый нос, мясистые губы, большие глаза навыкате. Мысленно он раздевал ее. Какая она, наверное, отталкивающая со своей огромной грудью, толстыми бедрами и кривыми ногами!

Эта девушка всколыхнула в нем волну безумия. Вместе с ней хохотали и плакали поколения первобытных женщин, ночевавшие в пещерах и всю жизнь сражавшиеся с дикими зверями, мужчинами, вшами и голодом, – она отбрасывала его на тысячелетия назад – к обезьянам.

Несмотря на свои невеселые раздумья, Марк не мог не улыбнуться, вспоминая о своих попытках научить ее математике. Интеллектуально она отстала от Евклида на много веков, однако родители хотели видеть ее ученой, ни больше ни меньше. Интересно, как выглядят ее родители? Ведь она унаследовала их гены. У Марка возникло необъяснимое желание – разыскать Беллу. Адреса ее он не знал, телефона у таких бедняков быть не могло. Адрес, конечно, записан в документах, хранящихся в гимназии, но на каникулы все было закрыто. Марк прекрасно понимал, как это глупо. Человек, только что потерявший жену, не ходит утешать других. Да и что бы он мог ей сказать? Таких, как она, лучше предоставить самим себе. Природа, у которой все на учете – от клопа до кита, – как-нибудь позаботится и о Белле или в крайнем случае пошлет ей смерть, что с высшей точки зрения тоже разновидность блага.

Пора положить конец этим праздным мечтаниям, решил Марк. Прежде он без труда обуздывал свои фантазии, но тут ничего не получалось он никак не мог отогнать от себя образ Беллы.

«Что я, схожу с ума?» – недоумевал Марк.

Однажды он вспомнил, что отец Беллы работает в парфюмерной лавке на Гнойной. Гнойная – небольшая улица. Сколько там может быть таких лавок? Но теперь слишком поздно. Все магазины, наверное, закрыты. Завтра…

Марк в страшном волнении стал расхаживать взад-вперед по неосвещенным комнатам. Эта уродливая девушка не давала ему покоя.

«Что со мной? Неужели я влюбился в нее? Нет, я просто свихнулся!..»

Он в недоумении прислушивался к хаосу в своей голове. По причинам, не поддающимся объяснению, его все сильнее и сильнее тянуло к Белле. Это была уже идея фикс. Ему казалось, что он слышит, как Белла зовет его, выкрикивает его имя. Он видел ее с потрясающей ясностью: каждую черточку ее лица, всю ее несуразную фигуру. Желание встретиться и поговорить с ней усиливалось в нем с каждой минутой.

«Пойду на Гнойную, – решил он. – Может быть, магазины еще открыты и мне удастся что-нибудь выяснить».

Марк бросился к выходу. Если поторопиться, можно успеть до закрытия. В то же время трезвый голос взывал к остаткам его разума: «Что происходит? Куда ты бежишь? Что тебя гонит?» Он захлопнул дверь и уже бросился было вниз по лестнице, как вдруг в его квартире зазвонил телефон – резко и настойчиво.

«Это она! Я вызвал ее своими мыслями!» – ахнул Марк.

Он выхватил ключ и моментально нашарил замочную скважину. В передней он больно стукнулся коленом о стул. Телефон продолжал трезвонить, но, когда Марк наконец к нему подбежал, умолк. Марк схватил трубку и крикнул:

– Алло! Кто это? Алло! Я слушаю!

Он почувствовал, как волна тепла разливается по его телу, и вмиг покрылся испариной. С грохотом бросив трубку на рычаг, он прорычал:

– Это она, тварь!

Ярость и стыд охватили его. Это был уже не Марк Мейтельс, а какой-то маньяк, полностью лишившийся собственной воли, или, если использовать еврейский термин, это был человек, одержимый дибуком.

5

Марк снова собрался уходить, только на этот раз уже не на Гнойную, а в какой-нибудь ресторан поужинать. Голода он не чувствовал, но пренебрегать своим здоровьем было бы уж совсем глупо.

«Завтра же уеду куда-нибудь, – решил он, – в Закопане или на море».

Он уже взялся за ручку двери, как вдруг телефон снова зазвонил. В темноте он кинулся назад, снял трубку и, задыхаясь, крикнул:

– Алло!

На другом конце провода послышалось какое-то невнятное бормотание. Да, это была Белла. Ему удалось разобрать отдельные бессвязные слова. Она старалась справиться с голосом. Потрясенный Марк слушал. Разве в это можно было поверить? Значит, телепатия все-таки существует. Вслух он спросил:

– Это Белла Зильберштейн?

– Вы узнали мой голос, господин учитель?

– Да, Белла, я узнал твой голос.

Пауза. Затем она продолжила, заикаясь:

– Я звоню потому, что услышала о вашей трагедии. Я очень сожалею… Весь класс выражает вам соболезнование… Со мной тоже случилось несчастье, но по сравнению с вашим… – Она умолкла.

– Где ты сейчас находишься?

– Я? На Простой улице… Мы здесь живем.

– У вас есть телефон?

– Нет, я говорю из кондитерской.

– Может быть, зайдешь ко мне?

Воцарилось гнетущее молчание. Затем она сказала дрогнувшим голосом:

– Если вы, господин учитель, этого хотите… Для меня это большая честь… Вы даже не подозреваете, как сильно…

Она не закончила фразы.

– Приходи, и не нужно называть меня больше господином учителем.

– А как же вас называть?

– Как хочешь. Можешь просто Марком.

– О, вы шутите, господин учитель. Я так мучилась. Я так переживала за вас… То, что…

Марк подробно объяснил ей, как найти его дом. Она рассыпалась в благодарностях, без конца повторяя, как потрясена его горем.

– Ужасно, ужасно. Я просто места себе не находила…

Марк повесил трубку.

«Что все это значит? – недоумевал он. – Что это, телепатия; гипноз?»

Просто совпадением это быть не могло.

– Нужно быть с ней поосторожнее, – наставлял он сам себя. – Такие, как она, моментально теряют голову.

Он включил свет. Может быть, ей захочется ужинать? Марк пошел на кухню и обследовал ящики буфета. После смерти Лены он редко ел дома. В буфете не было ничего, кроме черствого батона хлеба и нескольких банок сардин.

«Я ее куда-нибудь приглашу», – решил Марк. Но куда? А вдруг им встретится кто-нибудь из его знакомых? Он бы сгорел от стыда, если бы его теперь увидели с девушкой, да еще с такой уродливой. По неписаному закону гимназии учителям не полагалось дружить с ученицами.

– Вот что, я, пожалуй, куплю колбасы и булочек, – решил наконец Марк.

Он спустился вниз и купил колбасы, булок и фруктов. Он очень спешил, опасаясь, что Белла приедет слишком быстро (она могла взять такси) и никого не застанет.

«А что, если душа Лены где-то здесь и видит все, что я делаю? – вдруг пронеслось у него в голове. – Если есть телепатия, почему бы не быть бессмертию души? Нет, я просто спятил».

Он ждал очень долго, но Беллы все не было. Сначала он зажег, потом снова выключил лампы в гостиной и в конце концов оставил только один маленький свет. Он сел на диван и стал прислушиваться к звукам на лестнице. Может быть, она заблудилась? С нее станется.

Звонок в дверь показался ему пронзительным и слишком долгим. Марк бросился открывать. На Белле было черное платье и соломенная шляпка. Она принесла цветы. Марку показалось, что она стала выглядеть старше. Белла вспотела и задыхалась.

– Цветы? Мне?

– Да. И чтоб вам больше никогда не знать горя, – сказала она, переводя известное выражение с идиша на польский.

Марк взял ее за запястье и ввел в гостиную. Он поставил цветы в вазу и налил воды.

«Откуда она взяла деньги на букет, – подумал он. – Может быть, истратила последние… Будь с ней поласковее, но не вздумай подать даже малейшей надежды».

Белла сняла шляпку, и Марк в первый раз с удивлением отметил, что у нее красивые волосы: каштановые, густые, с естественным блеском.

Она села на стул и уставилась на свои ноги в темных чулках и черных туфлях. Казалось, она сама стесняется своей нелепой внешности – слишком большая грудь, огромные бедра, нос крючком, выпученные глаза.

«Нет, это не овечьи глаза, – решил Марк. – В них страх и любовь, древние, как сами женщины».

Она положила обе руки – слишком большие руки для школьницы – на свою сумочку. Марк заметил, что они заляпаны чернилами, как будто она только что вернулась из гимназии. Она сказала:

– Когда мы узнали о том, что произошло, все в классе так переживали… Другие не смогли пойти на похороны, ведь уже начинались экзамены, но так как меня не допустили… Впрочем, господин учитель, вы меня, наверное, не заметили?

– Что? Нет. К сожалению.

– Да, я там была.

– А что ты теперь делаешь?

– А что я могу делать? Вся семья разочаровалась во мне. Ужасно. Потратили на меня столько денег, а вышло, что впустую. Но, в конце концов, диплом – это еще не все. Я все-таки кое-что выучила: литературу, историю, немножко научилась рисовать. Ну, а математику мне никогда не осилить. Это точно.

– Можно быть хорошим человеком и без математики.

– Наверное. Сейчас я хочу устроиться на какую-нибудь работу, но родители говорят, что без диплома меня никуда не примут. Недавно я прочла объявление, что кондитерской требуется продавщица. Я туда пошла. Но мне сказали, что место уже занято. Они ничего не спросили о дипломе.

– У наших бабушек тоже не было дипломов, а они были прекрасными людьми.

– Верно, моя мама сама не может прочитать газеты на идише, а из меня хотела сделать врача. У меня нет способностей.

– А чего бы тебе хотелось в жизни? Выйти замуж и завести детей?

Глаза Беллы повеселели.

– Конечно, хотелось бы, да кто меня возьмет? Я люблю детей. Очень люблю. Мне даже не обязательно, чтобы это были мои собственные дети. Я могла бы выйти замуж за вдовца и растить его детей. Это даже лучше…

– А почему бы тебе не родить своих?

– Нет, конечно, это было бы еще лучше, но…

Белла умолкла. В соседней комнате пробили часы.

– Может быть, господин учитель, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила Белла. – Я умею подметать, вытирать пыль, стирать. Все, что потребуется. Но не за деньги. Боже упаси!

– А почему ты хочешь работать на меня бесплатно? – спросил Марк.

Белла на минуту задумалась, и на губах у нее появилась улыбка. Ее глаза смотрели прямо на него – черные и горящие.

– О, ради вас, господин учитель, я готова на все. Как говорят на идише: ноги мыть и воду пить…

6

Марк подошел и положил руки ей на плечи. Их колени коснулись. Он спросил:

– То, что ты говоришь, правда?

– Да.

– Ты действительно меня любишь?

– Больше всех на свете.

– Даже больше, чем родителей?

– Намного больше.

– Почему?

– Не знаю. Может быть, потому, что вы, господин учитель, такой умный, а я глупая корова. Когда вы улыбаетесь, это так интересно, а когда сердитесь, то хмурите брови, и все делается так… – Она не договорила.

От нее исходило тепло, какое чувствуешь иногда, стоя рядом с лошадью.

Марк спросил:

– Я могу делать с тобой все, что захочу?

– Все.

– Например, перерезать тебе горло. – Марк сам поразился своим словам.

Белла вздрогнула:

– Да! Польется кровь, и я буду целовать лезвие.

Марк был полон желания, какого он не испытывал уже много лет, может быть вообще никогда.

«Остановись, безумец! – заклинал его внутренний голос. – Отошли ее домой!»

Вслух он произнес:

– Хорошо, я иду за ножом.

– Да.

Он пошел в кухню, выдвинул ящик буфета и взял нож. Он понимал, что все это только игра, и в то же время чувствовал, насколько это серьезно. Он вернулся с ножом. Белла сидела на стуле бледная, вся – ожидание. От нее веяло таким языческим восторгом и нетерпением, что Марк даже испугался.

Он сказал:

– Белла, ты скоро умрешь. Говори, что ты хочешь сказать.

– Я люблю вас.

– Ты готова умереть?

– Готова.

Он приставил нож к ее горлу.

– Я режу?

– Да.

Марк положил нож на стол. Он вспомнил библейский рассказ о том, как Бог приказал Аврааму принести в жертву своего сына Исаака, но ангел остановил его, воскликнув: «Не поднимай руки своей на отрока…»

Марку казалось, что все это уже было когда-то.

– Как долго ты меня любишь? – спросил он тоном врача, обращающегося к тяжелобольному. Он слышал, как лязгают его зубы.

– С самого первого дня, как вас увидела.

– Все эти годы?

– Днем и ночью.

Он стоял неподвижно, тяжело дыша. У него раздувались ноздри. Наконец он сказал:

– Но ведь ты знала, что я женат.

Белла долго не отвечала.

– Да, знала. Я навела на вашу жену порчу, поэтому она и умерла.

– Ты что, ведьма?

– Да.

Только теперь Марк увидел, что Белла выглядит именно так, как изображают ведьм на старинных гравюрах. Ей не хватало только морщин и спутанных седых лохм. Впрочем, ведьмы не рождаются старухами. А колдовать они, наверное, начинают еще в молодости. Чепуха, суеверие, убеждал он сам себя. Но болезнь Лены и в самом деле была необъяснимой, даже по мнению врачей. Лена соблюдала все правила гигиены, не ела жирной пищи, не курила, не употребляла спиртного. Рак распространился с поразительной быстротой. Марк вспомнил, что Лена как-то сказала:

– Кто-то меня сглазил. Позавидовали моим деньгам…

Восторг сиял в глазах Беллы. Она, не отрываясь, глядела на Марка с вожделением и глубочайшей серьезностью.

Он сказал:

– Я во всю эту дребедень не верю. Но раз ты веришь, значит, с твоей точки зрения, ты убила человека.

– Да. И Бог меня за это накажет.

– Ты надеялась, что я на тебе женюсь?

– Сама не знала.

– Как ты колдовала?

– Желала ей смерти. Просыпалась ночью и молилась, чтобы она умерла.

– Но ведь ты же ее никогда не видела.

– Видела. Я уже была здесь несколько раз. Не в доме, конечно, около. Я ждала, когда она выглянет в окно. А один раз я позвонила в дверь и спросила, не нужна ли ей горничная. Она сказала: «С улицы я никого не возьму», – и захлопнула дверь у меня перед носом.

– Но это же безумие?

– Безумие.

Марк посмотрел на стол, где лежал нож.

– Ты достойна смерти, но я не убийца. В этом отношении я еще еврей. Но между нами никогда ничего не будет. Иди домой и больше сюда не приходи. Если хочешь, можешь и на меня навести порчу.

– Нет, я буду любить вас до последнего вздоха.

Белла сделала движение, словно собиралась встать, но так и не сдвинулась с места.

– Значит, все, что ты плела о сострадании, – вранье, – произнес Марк. – Ты радовалась ее смерти.

– Я не знала, что у меня есть такая сила. Когда я услышала о том, что случилось, я была поражена и…

– Ты – дура, вот ты кто, – сказал Марк, не вполне уверенный в том, что он скажет в следующую минуту. – Если бы вместо всего этого ты побольше думала об учебе, то получила бы диплом. А что теперь с тобой будет? Сегодня ты видишь меня в последний раз. Я очень любил Лену, и с этой минуты я тебя ненавижу. Ты – кровопийца.

Белла побледнела:

– А я буду любить вас до могилы.

– Это бред, истерия.

– Нет.

– Это ты звонила мне сегодня? – спросил Марк. – Я уже вышел, а тут кто-то позвонил. Когда я снял трубку, было уже поздно. Это была ты?

– Да.

– Почему ты позвонила именно сегодня?

– Так было нужно.

– Все это бред, самовнушение. Ты все еще в средневековье. Я, кажется, начинаю понимать, почему тогда сжигали ведьм. Таких, как ты, нельзя оставлять в живых. Ты даже похожа на ведьму, – сказал Марк и тут же пожалел о своих словах.

– Я знаю.

– То есть мне, конечно, так не кажется. Ты готова стать моей? – Марк слушал себя как бы со стороны. – Я имею в виду моей любовницей, а не женой. Мне будет стыдно показаться с тобой на улице. Как видишь, я вполне откровенен.

Что-то вроде насмешки и гнева мелькнуло в ее глазах.

– Вы можете делать со мной все, что хотите.

– Когда?

– Сейчас.

7

В три часа утра Белла начала одеваться. Красноватый свет ночника разливался по спальне. Марк был слишком уставшим, чтобы ей помогать. Он лежал на кровати, приоткрыв один глаз, и наблюдал, как она старается запихнуть в платье свою огромную грудь. В двадцать лет ее груди уже болтались. Талии не было. Оплывший живот порос черными волосами. Бедра выпирали, как два бочонка. Слипшиеся волосы свисали на низкий лоб и крючковатый нос. Выпученные глаза глядели испуганно, как загнанные звери из-за кустов.

«Ведьма, настоящая ведьма!» – думал Марк. Он бы никогда не поверил, что молодая девушка, к тому же девственница, способна на подобное преступление. Она царапалась, кусалась, шептала какие-то бессвязные слова и кричала таким диким голосом, что он боялся, что она разбудит соседей. Он поклялся, что женится на ней.

«Как это могло случиться? Я, наверное, совсем сошел с ума. Неужели черная магия действительно существует?»

Марк услышал, как Белла говорит:

– Мама устроит такой скандал. Они, наверное, уже позвонили в полицию. Даже наверняка. Только бы сторож открыл мне ворота.

– У тебя есть деньги?

– Что? Нет, я все потратила на такси.

– Возьми у меня в брюках.

– Где твои брюки? А вон, на полу…

Она подняла его брюки и принялась рыться в карманах. Ошеломленный Марк молча наблюдал за ней. Она вела себя так, как будто уже была его женой.

«Все, мне конец», – подумал он.

Белла взяла несколько монет и аккуратно положила брюки на стол, переступая по ковру кривыми волосатыми ногами. «Как такие гигантские ступни умещаются в дамских туфельках?» – подумал Марк. Он снова услышал голос Беллы:

– Что я скажу родителям? Они поднимут дикий шум!

– Скажи, что хочешь.

– Если ты уже обо всем жалеешь, я могу пойти к Висле и покончить все разом, – сказав Белла.

– Я ни о чем не жалею.

– Жизнь для меня и гроша ломаного не стоит. Я хоть сейчас готова уйти к твоей жене. Она мне все равно отомстит.

– Мертвые не мстят, – устало отозвался Марк.

– Мстят, еще как мстят. Она уже приходила ко мне во сне. С кинжалом и платком, намокшим от крови. Она на меня кричала и плевала…

Марк ничего не ответил. В его жизни были женщины, но ни одна из них не доводила его до такого изнеможения. К тому же она почти наверняка забеременела. Он не предохранялся. Да, это самоубийство. Марк был в полной растерянности. Как это могло произойти? Куда подевался его здравый смысл? Вся Варшава будет потешаться над ним. Ему уже нельзя будет оставаться в гимназии. Ученицы станут смеяться ему в лицо.

Белла сказала:

– Я ухожу. Может быть, хотя бы до двери проводишь?

Он с трудом поднялся и поплелся за ней. Как нелепо она выглядела в своем черном платье и соломенной шляпке, с выбившимися из-под нее спутанными волосами. Он взял ее за руку. Рука была влажной и горячей. Белла касалась его грудью.

– Как мне не хочется идти домой, – сказала она. – Мне будет так плохо там. Ты правда меня любишь? Только не обманывай. Если для тебя это ничего не значит, так и скажи.

– Зачем? Чтобы ты побежала к Висле?

– Значит, ты лгал?

– Белла, я не могу жениться на тебе.

Молчание. В предрассветных сумерках он различал только ее глаза. Они сделались какими-то дикими и безумными. Марк испугался, что она прыгнет на него, как дикий зверь, а сил защищаться у него не было.

– Хорошо, – сказала она. – Все кончено. Спокойной ночи.

– Куда ты?

– Какая разница! Только не держи на меня зла. И помни, так, как я, тебя никто никогда не полюбит.

– Белла! Прошу тебя, не делай глупостей!

– Разве смерть – глупость?

– Белла, не уходи! – крикнул Марк Мейтельс, подчиняясь тому, что было сильнее его. – Нам нельзя будет оставаться в Варшаве, но мир велик. Мы поедем в Краков или за границу. Я слышал, что можно получить визу на Кубу или в Гондурас. Какая разница, если мы будем вместе.

– С тобой я готова ехать хоть на край света.

Они стояли в темноте совсем близко. Он чувствовал жар ее дыхания. Его снова охватило желание.

– Не уходи.

– Подожди. У мамы слабое сердце. Она умрет от беспокойства.

– Не умрет. А умрет, ей же хуже.

– Ах, ты мой сладкий убийца.

– А ты на самом деле ведьма?

– Да. Только не говори никому.

– А как ты колдуешь?

– Я молюсь Богу, а может, дьяволу. Сама не знаю кому. Я только чувствую, что во мне есть эта сила. Ты не сможешь освободиться от меня, не сможешь. Мы как две собаки, которых заперли вместе…

– Останься.

– Если ты действительно хочешь уехать из Варшавы, давай уедем немедленно, – сказала она.

– Прямо сейчас?

– Сегодня.

– А мои вещи, книги?..

– Брось все. Родители умрут от неизвестности, но, в конце концов, раз уж я убила одного человека…

– Не умрут. Мы пошлем им телеграмму с дороги.

– Хорошо. Понимаешь, я мечтала о тебе с того самого дня, когда ты впервые вошел к нам в класс; я все время думала о тебе, каждый день, каждую минуту. Где Гондурас, в Африке?

– Ты изучала географию, должна знать.

– Я ничего не помню. Все эти годы я изучала только тебя.

– Идем.

Он взял ее за плечи и, через гостиную, снова повел в спальню. Восходящее солнце сквозь стекла бросало на все красноватые отсветы. Казалось, что лицо Беллы залито кровью. Отблески пламени плясали в ее глазах. Они остановились перед зеркалом. Он стоял сзади, в одном белье.

– Если на свете есть черная магия, – сказал он, – может быть, Бог тоже есть.

Он не смог дождаться, пока они войдут в спальню, и повалил ее на ковер в гостиной, ведьму, забрызганную кровью и семенем, уродину, которую рассветное солнце преобразило в красавицу.