Текст книги "История одной гёзде (СИ)"
Автор книги: Иса Браус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
XX. И снова встретившись
Когда Аркадий Лицын решил, что может достаточно доверять Дмитрию, барин снова начал посылать юношу на ночные встречи с Варварой. Спустя больше года разлуки они встретили друг друга робкими взглядами. Очень сложно было похоронить те чувства, которые ещё несколько лет назад горели ярким пламенем.
Мите глядел на Варю и не мог наглядеться. Маленький светло-русый ангел, который не мог принадлежать ему в полностью. Проводя много времени со своей невестой, князь Нелидов думал, что сможет оставить нежное увлечение юности, и занять пустое место в сердце княжной Елизаветой. Но сейчас, находясь рядом с Варварой, его уверенность в этом пошатнулась.
– Варя, – юный князь робко нарушил молчание, – Я рад, что вижу тебя в добром здравии.
Варвара долго тянула с ответом. За полтора года обида сошла на нет и чувства по-прежнему жили в её душе, но девушка уже твёрдо себя убедила в том, что с Митей у неё нет будущего.
– Благодарю, князь Нелидов. – Варя сжала руки в кулаки, дабы подавить внутри себя эмоции.
От этого сдержанного тона Митя почувствовал укол в сердце. Это можно было заметить по слегка дрогнувшим губам юноши. Каждая попытка объяснения, которую он представлял в своей голове, спотыкалась об страх. В итоге, вместо оправдания, Дмитрий просто передал Варваре свиток, на котором Аркадий Лицын расписал следующие задание.
Юноша мог наблюдать за тем, как лицо девушки вовремя чтения потеряла маску спокойствия. Дочитав свиток Варвара испугано взглянула на князя.
– Варя... – Митя хотел дотронуться до девушки.
– Не трогай меня! – закричав шпионка сделала шаг назад, затем, немного успокоившись, всхлипнула, – Прости.
– Я понимаю, что задание это не простое...
– Митя, почему ты о таких вещах всегда так просто говоришь? – голос Вари стал писклявым, – Как я смогу такое сделать? Это же...
– Варвара, пойми же ты... – не выдержал Нелидов, – Либо ты, либо тебя!
Эти слова заставили девушку очень сильно призадуматься. Она сильнее сжала в руках свиток с заданием. Но как бы она негодовала, выбора другого не было.
– Только ты сможешь это сделать. – уже более спокойно сказал Дмитрий, – Аркадий Васильевич тоже понимает, что ты не сразу на это решишься, поэтому даёт тебе срок в два месяца.
XXI. Никах
Когда султан Селим узнал о беременности Пакизе, любовь к ней разожглась пуще прежнего. Помимо роскошных подарков и почестей, падишах решил заключить с матерью своего ещё нерождённого первеница никах и возвысить её до кадын.
Селим дал наказ своей Валиде, чтобы она не поскупилась на организации праздника. Столы ломились от сладостей, щербет лился рекой, весёлая музыка заполняла каждый уголок большой комнаты.
Сезен, сидя за столом, наблюдала за этим праздником с очень задумчивым лицом. Эмине, которая сидела неподалёку, решила, что девушка переживает из-за потери внимания со стороны султана. Конечно, русская гёзде отошла на второй план, но её беспокойство было по другой причине.
Вскоре на празднике появилась сама невеста – Пакизе кадын эфенди. Облачённая в белый наряд с золотыми узорами, новая жена султана величаво шла по ковру, иногда окидывая взглядом остальных девушек. Сев за свой стол рядом с другими жёнами султана и положив руку на пока ещё плоский живот, Пакизе стала наблюдать за танцующими одалык.
Достаточно наглядевшись на довольный, а точнее на самодовольный, вид абхазской кадын, Сезен обратила внимание на Увлие, стоявшую у дверей. Русская наложница подозвала калфу к себе.
– Повезло ей, конечно. – нельзя было сказать, что Увлие скрывала свою зависть, но всё же калфа была рада за подругу, – Но по правде...
– Что такое, Увлие-калфа. – Сезен склонилась к подруге.
– Я думала, что именно ты осчастливишь его. – шепотом призналась калфа, – Ты ведь у него достаточно часто бываешь. По крайне мере до объявления о беременности Пакизе.
Сезен лишь улыбнулась, ведь никто не знал, что девушка предохранялась с помощью отвара из цветов, которые, к счастью, росли в саду.
Музыка внезапно прервалась, и призыв евнуха заставил всех встать на ноги и склонить головы перед Валиде-султан и Эсмой-султан. Когда они подошли к невесте, Пакизе почтила их поклоном. Улыбнувшись Михришах-султан кивнула Азизе-хатун. Хазнедар раскрыла маленькую шкатулку, в которой лежало колье из изумрудов и бриллиантов.
– Благодарю, Валиде. – Пакизе поцеловала Михришах руку.
– Помни, что ты носишь под своим сердцем члена османской династии. Это мой такой долгожданный внук! Береги его. Он намного важнее, чем ты сама. И будет Аллах тобой доволен. – после этого наставления, Валиде дала отмашку на продолжения праздника.
Сезен, наблюдая за главным столом, обратила внимание на Эсму-султан. Султанша очень вежливо общалась с Валиде, невестой и остальными кадын, но во взгляде чувствовалось напряжение.
– Увлие-калфа, – русская наложница тихо обратилась к подруге, – Как думаешь, Эсма-султан сильно обеспокоила беременность Пакизе?
– Если честно... Я не думаю, что новость о беременности её обрадовала. Ведь её брат – шехзаде Мустафа является главным наследником.
– И что? Даже если Пакизе родит мальчика, шехзаде Мустафа, как самый старший в роду, останется первым претендентом на трон, а за ним ещё шехзаде Махмуд. Не думаю, что у султанши есть серьёзный повод беспокоится, но всё же...
Пакизе обратила внимание на своих подруг, которые тихо обсуждали то, что она не могла услышать. Беременную кадын это начало очень сильно раздражать.
– Сезен-хатун, – сдерживая себя, Пакизе подозвала бывшую подругу к себе.
Собравшись с мыслями, русская гёзде подошла к главному столику и учтиво поклонилась.
– Сезен-хатун, – Пакизе насмешливо взглянула на фаворитку султана, – А ты не хочешь меня поздравить? Мы ведь столько лет дружили.
Сезен обратила внимание, как Михришах-султан напряглась. Только дураку не было очевидно, что новоявленная жена султана хочет унизить его любимицу.
– Простите, кадын эфенди. – русская наложница была на удивление очень спокойна, – Да будет этот никах во благо. Я рада, что ты смогла осчастливить Повелителя. Да будет тобой доволен Всевышний, ибо он решает наши судьбы. И только от него будет зависеть, кого ты родишь: шехзаде или султаншу. Помни это.
– Можешь не сомневаться, – сквозь зубы процедила абхазская кадын, – У меня будет сын.
– Сезен, – Михришах-султан поняла, что нужно вмешаться, – Благодарю тебя за эти мудрые слова. Можешь дальше наслаждаться праздником.
Учтиво поклонившись, русская наложница вернулась на своё место. У неё были заботы куда важнее, чем склоки с бывшей подругой, которая по счастливому стечению обстоятельств возвысилась до кадын. Сезен предстояло задание, которое было непростым для неё не только в физическом, но и в моральном плане.
XXII. Отнимая жизнь
Месяц спустя.
Когда эйфория от ожидания ребёнка поубавилась, султан снова призвал Сезен в свои покои, и там она осталась на всю ночь. Когда же Селим проснулся под утро, его любимица всё ещё спала. Улыбнувшись Селим убрал с её лица ниспадающую прядь волос и встал с кровати. Мужчина решила не будить, сладко спящую, наложницу пока в покои не принесут завтрак. После того как падишах оделся в дверь постучались.
– Да! – разрешил султан, после чего в покои зашёл стражник.
– Повелитель, к вам хранитель султанских покоев Яхья-бей.
Селим утвердительно кивнул, и стражник пустил Яхью.
– Повелитель, вы вчера приказали, чтобы я сегодня утром к вам зашёл.
– Да. – Селим окинул взглядом спящую Сезен, – Давай поговорим на балконе.
Тем временем русская наложница снова видела маму во сне. После истории с отравлением Сезен видела один и тот же кошмар: Параскева, которая выглядела как утопленница, обвиняла свою дочь в предательстве. И каждый раз девушка просыпалась от таких снов в холодном поту.
“Мамочка, за что ты так со своей дочерью?” – Сезен прижала пальцы к лбу, дабы унять боль.
Когда гёзде стало полегче, она услышала, как на балконе Селим разговаривал с Яхьёй. Встав с кровати, Сезен осторожно подкралась к закрытым дверям балкона.
– Повелитель, – голос хранителя был очень обеспокоенным, – Вам, конечно, виднее, но...
– Яхья-бей, ты не хуже меня знаешь, что янычарам и тем, кто против меня, нужно завязать руки. Теперь, когда моя кадын беременна, я могу применить закон Фатиха.
– Повелитель, я понимаю...
– Я принимаю это решение, скрепя сердцем, но у меня нет другого выхода.
– Повелитель, ваши приказы никто не смеет оспаривать, даже я, но может лучше повременить с этим решением, пока ваша кадын не родит. Лишь одному Аллаху известно, кого она носит под сердцем.
Послушав достаточно, Сезен поспешила подбежать к кровати. Когда Селим зашёл в покои, девушка сделала вид, будто она только что проснулась.
– Доброе утро, Сезен. – на обеспокоенном лице появилась улыбка.
– Повелитель, с вами всё в порядке?
– Да... Не думай об этом.
В этот момент Сезен поняла, насколько султану в это время приходится очень нелегко. За время своей деятельности наложница успела сделать выводы о падишахе: Селим действительно пытается дать второе дыхание Османской империи, но все его попытки спотыкаются об реакционные силы, да и другим державам, в том числе и России, это не выгодно.
Днём Сезен вместе с Мирзой отправились в библиотеку. Девушка понимала, что с выполнением задания нельзя больше было тянуть. Когда они взяли несколько книг и сели за стол, Сезен положила на стол футляр, внутри которого находился свиток.
– Это задание от Аркадия Васильевича. – объяснила наложница, – Он сказал передать его тебе лично, Мирза-ага.
Евнух, достав свиток из футляра, зачитал задание. Закончив Мирза обратил внимание, что Сезен читает сонник. Эта книжка была открыта на страницах об утопленниках. Поняв это, евнух залился смехом.
– Что смешного? – возмутилась Сезен.
– Утопленники сняться? – голос Мирзы стал напоминать шипение змеи.
– Это не твоё дело!
– Может быть. Просто совпадение удачное. – евнух почувствовал сильный жар, из-за чего расстегнул верхние пуговицы на кафтане, – Сам Аллах тебе намекает.
– Что ты имеешь в виду?
– А то... – Мирза начал задыхаться, – А то... Что... Тебе морочат голову... Ах.
Состояние евнуха резко ухудшилось. Он взглянул на Сезен, которая внешне казалась совершено спокойной, а затем на свиток от Лицына.
– Дрянь! – в эту минуту Мирза всё понял, – Ты меня отравила!
Ослабленный евнух хотел накинуться на наложницу, но стоило той отскочить от него, как он упал на пол. Понимая, что осталось мало времени, Мирза с усмешкой взглянул на Сезен.
– Спроси... Спроси у них, хатун, что случилось с твоей матерью.
– Что? – наложница кинулась к евнуху, – Что ты имеешь виду?
У Мирзы началась агония, из-за которой он уже ничего не мог сказать. Сезен пыталась вытрясти из него объяснения, но это уже было бесполезно. Промучившись ещё несколько секунд, Мирза испустил дух.
После свершившегося у девушки закружилась голова. Мирза был один из самых скользких людей, которому она когда-то спасла жизнь на свою голову. Теперь же Сезен, выполнив приказ Лицына, исправила эту ошибку.
Успокоившись русская гёзде осторожно взяла отравленный свиток и положила его в футляр, после чего спрятала его под одеждой. Сделав глубокий вдох, Сезен выбежала из библиотеки с криком: “Помогите! Мирзе-аге стало плохо!”
Девушка нашла подходящий яд. Когда в библиотеку прибежал лекарь, следы на руках покойного уже испарились.
“Если будет вскрытие, то яд к тому момент уже совсем не оставит следов.” – в этом была спокойна Сезен.
Наложница рассказала Яхье-бею о том, как чёрному евнуху внезапно стало плохо. Услышав всё, хранитель султанских покоев позволил вернуться Сезен в свои покои. Вернувшись она велела Эмине оставить её одну, после чего гёзде, упав на колени, разревелась, глядя на свои руки.
XXIII. Примирение (не)возможно
Декабрь 1796 год
“Как же меня утомили эти приливы настроения!” – Сезен закатила глаза, когда Пакизе пригласила её себе в покои.
Чем ближе была предполагаемая дата родов, тем менее стабильным становилось эмоциональное состояние беременной кадын. В один день Пакизе могла накричать на Сезен, на другой мило беседовать о погоде, в третий подшучивать над ней. Русская гёзде не хотела принимать её приглашение, но девушка была ниже по положению, а значит выбора не было.
Пакизе, находившаяся уже на восьмом месяце беременности, встретила Сезен, сидя на диване в то время, как ей делала массаж ног джарийе. Теперь у султанской кадын было намного больше служанок, а покои более просторные и роскошные.
– Кадын эфенди, – Сезен вежливо поклонилась.
– Садись рядом. – Пакизе жестом руки подозвала гёзде, а затем велела служанке, массировавшей ноги, заняться другими делами.
Когда Сезен села напротив кадын, в покои зашла Рабия с подносом, на котором был кувшин и полный стакан.
– Кадын эфенди. – джарийе поставила поднос на стол, – Ваш любимый щербет.
– Прекрасно. – Пакизе, поднеся стакан, уже была готова сделать глоток, но внезапно она отстранила напиток от себя, – Рабия, налей и Сезен-хатун.
Принеся точно такой же стакан, Рабия налила щербет и для Сезен. Гёзде, окинув взглядом стакан, скептически взглянула на Пакизе.
– Прости. Я совсем забыла. – кадын обратилась к одной из служанок, – Эй, ты! Проверь напиток!
Джарийе ложкой забрала щербет и опробовала его на вкус.
– Кадын эфенди, – устало обратилась Сезен, – Зачем вы меня позвали?
– Сезен-хатун, – взгляд Пакизе стал очень печальным, – Скажи, ты жалеешь, что когда-то спасла меня?
Очень сложно было забыть первую встречу, когда четыре года назад Варвара спасла от самоубийства Тамару. И сложно было поверить в то, что эта в прошлом испуганная абхазская девочка сейчас сидит перед ней и с удовольствием вкушает все блага гаремной жизни.
– Я... – Сезен опустила взгляд, – Как могу о таком жалеть?
Пакизе хотела слово молвить, но в этот момент пришла калфа, которая сообщила о вызове Валиде-султан. Кадын, попросив русскую гёзде подождать в покоях, вместе с Рабией отправилась на встречу с Михришах-султан. Читай книги на _к_н_и_г_о_ч_е_й._н_е_т_ В ожидание Сезен задумалась о том, почему Пакизе задала ей этот вопрос. Девушка настолько сильно ушла в размышления, что случайно опрокинула свой стакан с щербетом. Служанка тут же подбежала, чтобы собрать осколки, а затем принесла новый стакан. Сезен притянула целый стакан к себе, а в новый служанка налила щербет и положила на стол рядом с диваном.
Вскоре в покои вернулась Пакизе, поглаживая свой круглый животик.
– Тихо, шехзаде. – кадын села на диван, – Сезен-хатун, ты даже не представляешь, какой у меня сынок сильный. Он будет великим войном!
– Иншалла. – Сезен, наконец, отпила щербет.
– Я... – Пакизе долго не решалась на эти слова, – Я хотела бы извиниться. Извиниться за всё, что случилось за последний год.
– Что? – это настолько удивило гёзде, что она сделала ещё один глоток щербета, – Ты понимаешь за что ты просишь прощения?
– Понимаю. – вздохнув Пакизе также сделала глоток напитка, – Просто я кое-чего боюсь.
– И что же это?
– Почти два года назад Чичек-хатун мне сделала предсказание. Я про него вспомнила месяц назад.
– Да, я помню. Ты была такой хмурой после него. И что в нём было?
Пакизе молча отдала Сезен свиток, в котором было не только предсказание, но и покаяние кадын.
– Прости, я не могу всё это сказать, глядя тебе в глаза. – Пакизе опустила взгляд, – Да, я трусиха.
Стоило Сезен принять свиток, как гёзде почувствовала острую боль в животе. Увидев болезненную гримасу на лице русской наложницы, Пакизе сильно забеспокоилась. Тем временем боль стала сильнее.
– Вот дура! – проскулила гёзде, схватившись за живот, – Как я могла тебе поверить?
– Сезен-хатун, Аллахом клянусь я тут не при чём! – затем Пакизе закричала служанкам, – Скорей позовите лекаршу!
Пока русская наложница, мучаясь от боли, ждала помощи, она обратила внимание на эмоции Пакизе. Было видно, что беспокойство кадын неподдельно.
XXIV. Отсроченная беда
Вечером Увлие-калфа смогла навестить Сезен. Хоть девушка и лежала на кровати, но состояние её было куда лучше, чем после прошлогодней истории с отравлением. Рядом с русской наложницей сидела верная Эмине, которая читала в слух. Гёзде подозвала подругу к себе и крепко обняла.
– Сезен-хатун, что с тобой случилось? – Увлие села у ног девушки, – Весь гарем теряется в догадках!
– Правда? – удивилась гёзде, – Какое жуткое место гарем! Стоит чихнуть, так через десять минут об этом будут знать все наложницы.
– Я рада, что ты пришла в себя, – улыбнулась калфа, – Но что с тобой случилось?
– Эмине, оставь нас! – когда подруги остались вдвоём, Сезен объяснила ситуацию, – По словам Нурбахар-хатун у меня сбился цикл.
– Неужели у тебя из-за этого живот разболелся?
– Получается, что так! Нурбахар сначала думала, что у меня случился выкидыш, но и я не была беремена вовсе. И она очень быстро исключила отравление.
– Хм, всё это очень странно.
– Вот также и лекарша сказала. В общем, Нурбахар дала мне обезболивающие. Сейчас мне намного лучше.
– Машалла! Я уж боялась, что Пакизе...
– Нет, в этот раз она не при чём.
– В смысле “в этот раз”? – удивилась Увлие.
– Я имею в виду то, что... Ну, ты же знаешь, что с тех пор, как Пакизе забеременела, она всякий раз искала повод мне досадить.
После стука в дверь в покои зашла Эмине и сообщила о том, что Увлие ищут. Попрощавшись калфа оставила подругу.
Перед сном Сезен решила прочитать свиток, который отдала Пакизе. В первом послании гёзде сразу же узнала почерк кадын.
Сезен.
Наверное, ты читаешь это письмо с усмешкой и скептицизмом, но, пожалуйста, дочитай его. Когда меня совсем ещё девочкой отняли от родной семьи, я так боялась жизни рабыни, боялась быть чей-то собственностью, боялась унижений. Ещё до приезда в Топкапы я уже решила, что останусь в гареме всего на одну ночь. В мыслях покончить собой намного проще, чем на деле. Знай, я всю жизнь буду тебе благодарна за то, что ты меня остановила от этой ужасной ошибки. Мысли о смерти уже не было, но пустота внутри меня никуда не делась. Однако вскоре я нашла свой смысл жизни: служение султану с надеждой на то, что однажды он одарит меня своей благосклонностью. И Всевышний услышал меня. Когда я впервые попала на хальвет, в моей сердце расцвела, как цветы весной, любовь. Эта любовь заставляет меня жить. Султан Селим – вся моя жизнь. И я не могла представить Повелителя с другой, и с тобой в том числе. Я же вижу, что ты его не любишь, но он всё равно призывает тебя к себе. Я не понимаю, почему? Тогда, год назад, я так отчаялась! Мне это казалось единственным выходом. И только сейчас, когда во мне теплиться крохотная жизнь, я понимаю, что чуть не натворила. Прости. Ты вправе меня ненавидеть, но всё же попробуй меня понять. А три дня назад я вспомнила о предсказание Чичек-хатун. Сезен-хатун, мне очень страшно! Я так хочу надеяться, что оно не сбудется. И всё же, если этого не избежать, то я хочу искупить свои грехи прежде, чем представлюсь перед Аллахом.
Прочитав это письмо, Сезен стало не по себе. Вторую записку девушка не сразу решилась прочитать. Это было предсказание астролога.
У абхазской розы лестница стремиться вверх. На пути она устранит все преграды, и внутри её чрева прорастёт семя династии. Однако ей не суждено будет взять на руки дитя. Смерть к абхазской розе придёт дважды. В первый раз её спугнёт мыслящая за двоих, но во второй раз она возьмёт своё.
После прочитанного Сезен приняла решение утром поговорить с Пакизе. Спрятав записки, девушка закуталась в одеяло и погрузилась в сон. В нём девушке привиделся разговор с Пакизе. Всё вокруг было расплывчатым, однако один объект был виден чётко: стакан с щербетом в руках Пакизе.
Проснувшись рано утром, Сезен вспомнила о разговоре с кадын, точнее о том, как русская наложница случайно разбила свой стакан, и она, пока джарийе наливала щербет в новый, взяла стакан Пакизе, думая, что разницы нет никакой.
“А ведь Нурбархар-хатун сначала думала, что у меня выкидыш...” – придя к жутким выводам, гёзде поспешила встать с кровати.
Накинув халат, Сезен выбежала из покоев. В коридоре девушка увидела снующихся туда-сюда калф. От их напуганных лиц, гёзде стало не по себе. Сезен остановила одну из служанок с вопросом: “Что случилось?”
XXV. Смерть всегда берёт своё
Всё случилось под покровом ночи, когда почти весь Топкапы мирно спал. Рабия, выйдя из комнатки в покоях Пакизе, подошла к ложу спящей хозяйки. Джарийе провела рукой по лицу кадын, дабы убедиться, что снотворное, подсыпанное в ужин, действует. Из-за нелепой случайности Пакизе не выпила щербет с отваром, который должен был вызвать преждевременные роды. Теперь пришло время для запасного плана. Рабия взяла с кровати большую подушку. Чтобы настроиться, джарийе вспомнила всё время служения кадын и её высокомерие. Внутри Рабии закипела злость, которая стала толчком для того, чтобы закрыть лицо девушки подушкой. Из-за снотворного беременная кадын не могла сопротивляться, так что всё случилось быстро. Когда Рабия убедилась, что Пакизе мертва, она вернулась в свою комнатку. Джарийе вернулась к ложу, где лежал труп беременной кадын, с первыми лучами солнца. Решив, что пришло время привлечь внимание, девушка завизжала.
Вскоре у тела Пакизе стояла лекарша и Яхья-бей. Рабия, у которой хорошо получилось сыграть страх и горе, рассказала, что проснувшись она увидела бездыханное тело хозяйки.
– Аллахом клянусь, ещё вчера с ней всё было в порядке. – на том джарийе и закончила свой рассказ.
– Что скажешь? – спросил Яхья у Нурбахар.
– Следов борьбы на её теле не вижу. И на отравление не похоже. – заключила лекарша.
А тем временем за дверью стояли джарийе и калфы, наблюдая за этой ужасной картиной. Среди них была и Сезен. Прижавшись к стене, она долго не могла поверить в то, что Пакизе больше нет, и её ребёнок никогда не родится. Вскоре к покоям пришёл, нет буквально ворвался, Селим. Перейдя через порог, шаг султана замедлился. Когда падишах подошёл к мёртвой кадын, одну руку он положил на её живот, а другой закрыл свой рот, дабы сдержать рыдания от потери долгожданного ребёнка.
Затем к покоям пришла Михришах вместе с Азизой. Валиде перешла через порог, дабы своими глазами убедиться в несчастье. Хазнедар же обратила внимание на Сезен, которая казалась бледной словно привидение.
– Сезен-хатун, – голос Азизы заставил гёзде прийти в себя, – Что именно произошло?
– Говорят, Пакизе просто не проснулась... Азиза-хатун, я... – тут русская наложница осеклась.
– Что такое?
Сезен была уверена, что Пакизе убили, но у неё не было весомых доказательств. К тому же у гёзде в данную минуту не было предположений на счёт того, кто мог решиться на убийство беременной кадын.
– Ну же, говори, Сезен-хатун! – настояла хазнедар.
Однако Азиза не успела получить ответ, как из покоев вышла, держась за грудь, Михришах-султан.
– Валиде! – хазнедар подскочила к госпоже.
– Мне плохо. – прошептала мать падишах.
Азиза вместе с несколькими калфами повели Михришах в её покои. Сезен же продолжала смотреть на Селима. Султан хоть и старался держаться с достоинством, но было видно, что произошедшее его сильно подкосило.
***
В полдень во дворец, где жила Эсма-султан вместе со своим мужем, прибыл гонец из Топкапы. Его встретил высокий белый евнух с рубиновой серьгой в ухе. Когда гонец сообщил ему новости, евнух немедленно отправился в покои султанши. Эсма вместе с двумя джарийе, сидя у окна, занималась вышивкой и смотрела на заснеженный сад. Увидев взволнованного евнуха, госпожа приказала своим служанкам покинуть комнату.
– Говори, Надир. – приказала Эсма.
– Госпожа, Рабия-хатун выполнила приказ.
Когда Эсма-султан услышала это, на её лице появилась расслабленная улыбка, но её лисий взгляд стал очень печальный.
– Что такое, моя госпожа? – Надир не мог понять реакцию султанши.
– Мне жаль её. Да будет справедлив к ней Аллах.
– Аминь, госпожа, но я вас не совсем понимаю.
– Я не хотела идти на такие меры, но султан Селим не оставил мне другого выбора, когда задумался о законе Фатиха. – Эсма тяжело вздохнула, – Только так я могла спасти своего брата.
– А что делать с Рабией, госпожа? Если она проболтается?
– Я тоже об этом думала, но избавиться от неё сейчас будет слишком рискованно. К тому же я уверена, что Рабия ещё может нам послужить.
– Как прикажите, госпожа.
– Надо отправить моей матери весточку в Старый дворец. Пусть она в эту ночь заснёт спокойно.
В этот момент раздался стук в дверь. С разрешения султанши в покои зашла одна из джарийе.
– Госпожа, Хюсейн-паша хочет вас видеть. – сообщила она.
После позволения Эсмы, в покои зашёл её супруг. Сорокалетний бледный мужчина со светло-русыми волосами и бородой почтительно кивнул своей супруге.
– Госпожа, мне сообщили, что сюда прибыл гонец из султанского дворца. Что случилось?
– Паша, – подойдя к Хюсейну, Эсма положила руку ему на грудь, – Надо сказать, чтобы приготовили халву в память о неродившимся шехзаде и его ныне покойной матери.
