Текст книги "История одной гёзде (СИ)"
Автор книги: Иса Браус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
XVI. Поиски злодея
Варвара сидела возле большого дерева рядом с барской конюшней, смотря на книжку с картинами Рембрандта. Солнечный свет ласкал кожу, а вокруг не души. Девушка не могла поверить своему счастью, ведь такой тишины и покоя она в своей жизни ещё не разу не испытывала.
– Варенька... – мамин голос эхом раздался на весь двор.
Закрыв книгу, девушка поспешила на его зов. Варя прибежала в их избушку. Параскева, стоя спиной к дочери, молилась у красного угла.
– Мамочка, – улыбнулась Варвара, – Я так по тебе скучала!
– Варвара... – голос Параскевы резко понизился, – Как ты могла?
Девушка нервно взглотнула. Параскева повернулась к дочери. Лицо женщины было белым и распухшим, а из её синих губ сочилась вода.
– Как ты могла продать душу свою христианскую бусурманам? – закричала мать, заставив Варвару завизжать.
***
Пока Сезен лежала в бессознательном состояние в своих покоях, мучительно стонав, рядом с ней сидела лекарша, а по комнате нервно расхаживала Эмине.
– Нурбахар-хатун, она ведь поправиться? – спросила джарийе у лекарши, будучи уже готовой разреветься.
– Жар пока ещё не спал. – Нурбахар смочила компресс и положила его на лоб гёзде.
Эмине, дабы сдержать слёзы, начала очень часто дышать. Джарийе присела на кровать. Смотря на Сезен, она видела, как русская наложница, также очень часто дыша, шептала что-то непонятное для уха служанки.
– Эмине-хатун, мне только тебя сейчас не хватало успокаивать! – раздражённо произнесла Нурбахар, – Лучше сбегай за льдом.
Утвердительно кивнув, джарийе пулей выскочила из покоев в коридор. Свернув за угол, Эмине столкнулась с Увлие. Увидев служанку подруги, калфа её затормозила, взяв за руку.
– Как она? – Увлие также была очень взволнована.
– У неё очень сильный жар, но, к счастью, Нурбахар-хатун смогла остановить кровотечение из носа. Машалла, что нету внутреннего.
– Вот оно что. Я разговаривала с джарийе Хюснишах кадын эфенди. Её положение намного хуже. Лекарша едва может слышать её сердцебиение. Иншала, всё образуется. Надеюсь и Хюснишах и Сезен пойдут на поправку.
– Увлие-калфа, мне страшно! Ещё Гюльбахар увели на допрос, но я не верю, что она отравила Сезен! – Эмине уже не смогла сдержать слёз.
– Не реви! – резко бросила калфа, – Весь гарем сейчас на взводе!
***
Мирза-ага привёл Гюльбахар к хранителю султанских покоев. Смотря на тарелку с лукумом на столе Яхьи-бея, девушка была не жива и не мертва.
– Гюльбахар-хатун, – мужчина встал с места и, взяв тарелку, подошёл к джарийе, – Лукум был отравлен. У Энвера-аги нет причин травить наложниц, а ты несла эту тарелку своей хозяйке.
– Яхья-бей, – девушка со слезами упала на колени, – Клянусь, это не я! Аллах свидетель, я даже сама один кусок попробовала перед тем, как отдать тарелку Сезен-хатун, и ничего со мной не случилось!
– Встань! – спокойно приказал хранитель, – Расскажи всё, что знаешь.
– Энвер-ага приготовил лукум, я его попробовала и отнесла Сезен. Больше мне нечего сказать.
– Тогда получается, – в своей издевательской манере начал Мирза, – Что это ты отравила, раз тебе больше нечего сказать.
– Нет! – закричала Гюльбахар, но вскоре страх уступил место воспоминанию, – Подождите... Я кое-что вспомнила. Когда я попробовала кусок, ко мне подошла одна джарийе.
– Что за джарийе? – спросил Яхья.
– Рукие. Ранее я с ней немного общалась. Она спросила, кому я эту сладость несу, я же ответила, что Сезен-хатун. – Гюльбахар нервно взглотнула, а Мирза в этот момент сильно призадумался, – Она меня отвлекла на одного повара, который готовил перепёлку. Говорила, как оно вкусно пахнет и прочую похвалу вознасила.
– То есть в этот момент тарелка с лукумом не была в поле твоего зрения? – спросил хранитель.
– Нет, бей.
– Ясно. – Яхья обратился к Мирзе, – Уведи её в темницу, а затем найди эту Рукие.
Поклонившись чёрный евнух грубо схватил плачущую джарийе за руку и вывел из комнаты.
***
Новость об отравление султанской кадын и гёзде дошла достаточно быстро до султана. Идя по коридору, Валиде и Эсма-султан пытались успокоить падишаха.
– Как я могу быть спокоен? – Селим был близок к ярости, – Мою жену и мою фаворитку отравили, а этот злодей до сих пор бродит по дворцу!
– Сынок, обещаю, его поймают! – продолжала успокаивать Михришах.
– Ума не приложу, кто на такое решился? – Эсма выглядела намного спокойнее Валиде и падишаха.
– Нужно навестить Хюснишах. – мать султана робко взяла султаншу за руку, – В последние месяцы она сильно болела. Надеюсь, этот яд не сможет добить её и так слабый организм.
– Думаю, вы правы. – Эсма обратилась к кузену, – Повелитель, с вашего позволения.
Расставшись с матерью и кузиной, Селим направился в покои Сезен. При виде Повелителя Нурбахар и Эмине тут же вскочили на ноги, опустив голову.
– Как она? – спросил султан.
– Повелитель, я кое-как сбила жар. – сообщила лекарша, – Иншалла, она скоро придёт в себя.
– Аминь. – тихо молвила Эмине.
Селим, подойдя к кровати, сел у ног Сезен. Лицо гёзде было теперь более спокойнее. Султан провёл рукой по голове фаворитки и опустился к щеке. Губы наложницы вздрогнули, а она сама сделала глубокий вдох.
Когда Сезен приоткрыла глаза, её зрение было расплывчатым, но оно быстро сфокусировалось, и первое, что увидела наложница, было лицо султана. Его глаза, смотрящие на девушку, были полны нежности и беспокойства. Сезен впервые видела, чтобы кто-то, кроме матушки, так о ней беспокоился. Даже от Мити она такой заботы не чувствовала, ибо таких ситуации между ними не было.
– П-по-овелитель? – очень тихо и слабо произнесла гёзде, девушка попыталась приподняться, но руки как будто её не слушались, – Что слу...
– Не вставай. – мягко попросил Селим, – Ты пришла в себя, и это главное. Сейчас тебе нужно восстановить силы.
Поцеловав любимицу в лоб, Повелитель приказал лекарше и служанке хорошо ухаживать за гёзде, после чего покинул покои.
***
Тем временем Мирза вместе с Касымом и Нарин искали Рукие, однако ни в общих комнатах, ни в хаммаме, ни на кухне её не было. Когда весь гарем был осмотрен, оставался только большой чулан.
Во время пути троица встретилась с Рабией. Служанка Пакизе выглядела очень встревожена.
– В чём дело? – спросила Нарин.
– Я не могу найти Зейнеб. Пакизе-хатун уже начала волноваться. – объяснила джарийе, после чего троица встревожено переглянулась.
– Пропала, говоришь... – Мирза прижал пальцы к подбородку.
– О чём задумался? – спросил Касым.
– Просто пропажа в такой момент выглядит странно. – объяснил чёрный евнух.
– Рабия-хатун, – устало обратилась Нарин, – Ты же видишь, какая сегодня ночь. Не шатайся тут. Лучше возвращайся к Пакизе. Если увидим Зейнеб, то отправим к вам.
Поклонившись, Рабия последовала совету калфы. А троица продолжила путь. Когда же они открыли двери большого чулана, они увидели страшную картину, из-за которой Нарин сжала рот рукой, дабы не закричать. На полу лежала Рукие, из виска которой текла кровь, а рядом с ней лежала Зейнеб, в груди которой торчал кинжал. Очевидно было, что жизнь давно покинула их тела. Касым тут же побежал к Яхье-бею. А пока Нарин прибывала в шоке, Мирза, который не разу не потерял самообладание от увиденного, опустился к трупу Рукие, дабы его осмотреть. Как он и предполагал, в одежде был обнаружен флакон с небольшим количеством прозрачной жидкости, который позднее Мирза отдал пришедшему хранителю султанских покоев.
– Похоже, это и есть яд. – догадался чёрный евнух.
Яхья молча осмотрел участок вокруг Рукие. Из верхнего угла шкафа, длинна которого был приблизительно равна росту джарийе, капала кровь.
– Похоже, что Зейнеб её заподозрила. – решила Нарин.
– Я тоже так думаю. – последний раз окинув взглядом чулан, хранитель султанских покоев заключил, – Рукие убила Зейнеб, но та перед смертью успела её толкнуть.
***
Мирза навестил Сезен под утро. Гёзде всё ещё была настолько слаба, что Эмине кормила её с ложки. Увидев чёрного евнуха, Сезен лишь сделала слабый вдох. Это был один из немногих случаев, когда русская наложница полностью доверяла Мирзе, ибо тот убил бы девушку в более укромном месте, если бы захотел. Когда Сезен велела Эмине спросить Яхью о судьбе Гюльбахар, Мирза рассказал гёзде о прошедшей ночи.
– Получается, эта Рукие избавилась от Зейнеб, как от ненужного свидетеля? А Зейнеб успела её убить? – голос Сезен был очень тихим и с хрипотцой.
– Всё выглядит именно так. В эту версию поверил даже Яхья-бей.
– А ты в этом сомневаешься?
– Хатун, я бы, как и все, поверил бы, но... Я до это происшествия с ядом кое-что видел.
Впервые после того, как Сезен очнулась, у неё появились эмоции. В глазах девушки появилась заинтересованность. Мирза нагнулся к уху наложницы и прошептал всё, что знал.
– Не могу в это поверить. – девушка снова начала часто дышать.
– Что тебя так удивляет? Насколько я знаю, вы самого начала не ладили.
– Нет, ты не понял...
Не успела Сезен договорить, как в покои вошла Увлие-калфа. Её печальное выражение лица заставило забеспокоиться русскую гёзде.
– Что случилось? – спросила Сезен.
– Хюснишах кадын эфенди так и не пришла в себя. – Увлие зашмыгала носом, – Она в это утро предстала перед Аллахом.
XVII. Перейдя Рубикон
Яд не убил Сезен, но очень сильно ослабил её организм. Несмотря на это, наложница не могла не проводит вместе со всеми обитательницами гарема в последний путь Хюснишах. Русская гёзде была настолько слаба, что передвигаться ей помогала Эмине, держа хозяйку за руку, при этом фаворитка султана свободной рукой опиралась на длинную трость. Пока у наложницы была только одна джарийе. После произошедшего Гюльбахар, которая не уберегла Сезен от отравления, хотели сначала казнить, но благодаря русской гёзде, которая поговорила с падишахом во время очередного визита, джарийе лишь выслали в Старый дворец.
Когда Сезен вместе со своей джарийе пришли в одну из общих комнат, остальные наложницы обратили внимание, что гёзде была очень плоха: исхудавшая, с бледной кожей, взгляд потухший, а чуть синеватые губы дрожали. Как того требовал этикет, Сезен, подойдя к Валиде, поцеловала руку сначала Михришах, а затем и Эсме-султан.
– Я рада, Сезен-хатун, что ты осталась в живых. – удручающий вид гёзде, конечно, шокировал Валиде, но мать падишаха внешне этого не показала, – Иншалла, ты скоро поправишься.
Едва слышно поблагодарив Михришах-султан, Сезен вместе с Эмине села на свободное место, и стала вместе с другими слушать заупокойную молитву. Из-за слабости наложница не могла даже плакать, однако совесть продолжало колоть сердце. Сезен теперь уже точно знала, что хотели отравить именно её, а Хюснишах была всего лишь случайной жертвой. Русская наложница почувствовала на себе пристальный взгляд, который принадлежал Пакизе, однако стоило Сезен повернуться в её сторону, как абхазская гёзде тут же от неё отвернулась.
Наконец, евнухи вынесли из покоев Хюснишах гроб с телом султанской кадын. Все наложницы, выстроившись в одну линию, наблюдали затем, как евнухи медленно пронесли гроб по комнате в коридор.
“Простите, кадын эфенди.” – мысленно просила прощение Сезен, – “Это всё из-за меня. Да будет рай вам обителью.”
Уже вечером Пакизе вместе с Рабией вернулась в свои покои. Джарийе начала готовить абхазскую гёзде ко сну, когда к ним пришли Сезен и Эмине.
– Сезен-хатун, прости, что я тогда тебя не навестила – Пакизе подошла к ослабевшей наложнице, – Но знай, я за тебя очень сильно переживала.
– Нужно поговорить. – русская наложница взглянула сначала на Эмине, а затем на Рабию.
Пакизе дала отмашку своей джарийе, а Сезен кивнула своей. Эмине, продолжая беспокоиться за состоянием хозяйки, не сразу решилась покинуть покои, но она послушалась, а Рабия последовала за ней.
– Ты тоже лишилась одной служанки. – с этого начала разговор русская гёзде, сильнее оперившись на трость.
– Мда, жалко. – было видно, что Пакизе не особо было жаль Зейнеб, – Только она так могла глупо погибнуть, нарвавшись на убийцу. Да будет к ней справедлив Аллах.
– Аминь... Глупая смерть... Даже для неё... – Сезен посмотрела в глаза абхазской наложнице, – Знаешь, Пакизе-хатун, если бы я сейчас могла, то усмехнулась бы этому.
– Я тебя не понимаю. – удивилась девушка.
– Ты говорила, что из меня получилась хорошая Шехерезада... Сейчас ты услышишь ещё одну историю. – у Сезен начали трястись руки, но тем не менее она продолжала держаться за трость, чтобы не упасть, – Перед тем, как меня и Хюснишах кадын эфенди отравили, один евнух шёл по своим делам. Идя по коридору, он услышал женские голоса. Ты даже не представляешь, какой этот евнух любопытный. Так вот, он подсмотрел, как Зейнеб-хатун передала флакон с ядом Рукие-хатун.
– Тебя Зейнеб хотела отравить? Не думала, что она на тебя зуб до сих пор имеет.
– Пакизе-хатун, – Сезен прервалась на глубокий вдох, – Мы обе знаем, что Зейнеб сама до такого не додумалась бы... Я и ты дружили несколько лет... Неужели тебя так сильно задело внимание Повелителя ко мне.
– Что ты несёшь, Сезен-хатун? – возмутилась Пакизе, – Гляжу этот яд тебе очень сильно разум повредил. Лучше иди отдыхать!
– Ты можешь, конечно, это отрицать, но я всё равно сообщу султану Селиму о своих подозрениях. – русская гёзде взглянула на дверь, думая о том, как добраться до выхода.
– Давай! – усмехнулась Пакизе, а когда русская наложница повернулась к ней, добавила, – А я расскажу о своих подозрениях.
– О чём ты?
– Сезен-хатун, ты ведь как-то причастна к исчезновению Накши-хатун? Я понимаю, что это было чуть больше года назад, но всё же...
– Что за чушь? – в этот момент русская лазутчица была рада, что она была не в состояние выражать эмоции, в том числе и испуг.
– Зейнеб была уверена, что ты причастна к её исчезновению, и она была уверена, что дело было в твоих странных ночных побегушках. Куда же ты бегала, интересно узнать, или может бегаешь до сих пор?
– Это голословное обвинение.
– Также как и твоё. Однако найти доказательство лишь дело времени. – Пакизе погладила Сезен по плечу, – Так что предлагаю всё забыть и не искать доказательства против друг друга. А что касается Хюснишах кадын эфенди, то ты сама виновата. Нечего было её угощать этим лукумом!
Дрожь Сезен стала ещё сильнее. Казалось, девушка вот-вот упадёт. Русская лазутчица понимала, что у неё нет другого выхода, кроме как согласиться на условие абхазской гёзде. И ещё хуже становилось от того, что Пакизе была от части права, ведь именно по вине Сезен погибла султанская кадын.
– Эмине-хатун! – закричала Пакизе, и джарийе тут же пришла, – Думаю, Сезен-хатун нужен отдых.
Эмине тут же подхватила русскую гёзде за руку и собралась вместе с ней покинуть покои. Вдруг Сезен остановилась, и снова повернулась к бывшей подруге.
– Что ж, Пакизе-хатун, я согласна, – русская наложница опустила голову, – Но знай, ты уже перешла Рубикон.
– Перешла Рубикон? Что это значит? – не понимала абхазская наложница.
Сезен, ничего не ответив, вместе с Эмине покинула покои Пакизе. В коридоре Сезен сделала лишь пару шагов, после чего упала на колени. Эмине закричала о помощи, и ночные калфы тут же прибежали.
– Помогите мне её поднять! – взволновано попросила джарийе, – Сезен-хатун нужно в покои отнести.
– Всё в порядке. – едва слышно произнесла фаворитка султана, – Просто я очень устала.
Калфы помогли Эмине донести Сезен до покоев, из которых она практически не выходила последующие долгие месяцы, восстанавливая своё здоровье.
XVIII. (Не)верный
Январь 1796 год
Пока Варвара лечилась от осложнений после отравления, поручение от посольства получал и выполнял Мирза-ага. Господин Лицын всегда относился к этому шпиону с большой осторожностью, зная, что чёрный евнух ранее (а может и до сих пор) шпионил для французов. С тех пор, как Варвара временно перестала выполнять поручения, Аркадий Васильевич подозревал, что информация, полученная из Топкапы, попадала не только ему в руки. И с каждым разом эти подозрения становились всё сильнее.
Мирза же понимала, что Варя рано или поздно полностью поправиться и возобновит свою шпионскую деятельность, а там и гляди и от чёрного евнуха избавятся. А значит нужно было Варвару вывести из игры навсегда. Мирза понимал, что убить девушку было бы самой глупой затеей: её смерть, не важно какая, вызвала бы у Аркадия ещё больше подозрений. Нужен был более тонкий подход.
Раз в месяц Мирза приходил по ночам в одну из таверн в Ускюдаре, где чёрный евнух получал от Аркадия поручение и деньги за службу. В эту ночь Мирза решил прийти раньше назначенного времени, да и не один. Ранее евнух по наводке нашёл человека, хорошо знающего русский язык. Замаскировавшись Мирза вместе с переводчиком сели рядом со столом, где сидел Аркадий и Дмитрий, при этом не заметно для самих русских. Чёрный евнух велел слушать и переводить, всё, что они говорят.
– Скорей бы она уже поправилась. – раздражённо произнёс Лицын, отпив пива.
– Аркадий Васильевич, я тут подумал... – Митя почесал затылок, – Вы ведь говорили, что получаете из имения вашего отца новости о матери Вари. Может я ей прочитаю одно из этих писем. Она же по маме очень сильно скучает. Ведь уже чуть больше трёх лет прошло.
– Сообщать нечего. – отрезал Аркадий, и Митя вопросительно на него взглянул, – Параскева отдала душу Богу.
– О, Боже! – юноша перекрестился, – Когда это случилось?
– Три с половиной года назад.
– Что?
– Варвара тебе наверняка рассказывала о том, как мамаша пыталась её убить лишь бы не отпускать в Стамбул? – спросил барин и, получив утвердительный и удивлённый кивок, продолжил, – На следующий день эта дура, видимо, поняла, что никак не сможет помешать отъезду дочери... И утопилась.
– И вы врёте Варе, что её мать жива! – возмутился Митя.
– Не надо строить из себя праведника! Когда научишься чувствовать характер людей, особенно женщин, ты меня поймешь. Варвара нам пока очень нужна, учитывая, что сейчас она очень близка к султану. Мы даём ей надежду, которая подпитывает её преданность к нам.
Митя недоуменно покачал головой. Он считал такой обман ужасным, но в то же время юноша понимал, что эту правду Варе сообщать нельзя, ибо было неизвестно, насколько горе могло бы её подкосить.
Мирза, услышав всё, что посчитал нужным, вместе с переводчиком вышел из таверны. Евнух, заплатив за работу, отослал агу, а сам, сняв маскировку, вернулся в помещение и направился к столу русских.
– Ты вовремя. – Аркадий подозвал евнуха к себе.
После кивка Лицына, Митя передал Мирзе мешочек с золотом.
– Там чуть больше, чем обычно. – Аркадий отдал евнуху свиток с печатью, – В мешке надбавка за одно дело, которое нужно выполнить.
– Что это? – спросил Мирза, получив свиток.
– Это очень важный документ, который завтра днём нужно отдать одному человеку. На нём будет красный тюрбан, и он будет откликаться на имя “Давут”. Это всё!
Почтенно поклонившись, Мирза уже собралась покинуть таверну, но Митя, который всё это время смотрел на чёрного евнуха с недоверием, остановил его.
– Ещё кое-что... – взгляд юноши, к удивлению Аркадия, стал более суровым, – Если с Варварой что-то случится... Я лично тебе сердце вырву.
– Не волнуйтесь, эфенди. – угроза не испугала евнуха, – Ей с каждым днём становится лучше.
Когда Мирза покинул таверну, Аркадий косо посмотрел на Дмитрия, однако он решил читать нотации не сразу.
– Ты хорошо этот документ подделал? – спросил Лицын, – Он точно ничего не заподозрит?
– Обижаете, Аркадий Васильевич. Этот документ любого обманет.
– Хорошо. Трюк с ложными сведениями стар как мир, но действует всегда идеально. Правда я чувствую, что с этим евнухом, это придётся проделать неоднократно, чтобы убедиться во всём точно. – Аркадий похлопал Митю по плечу, – Молодец! Я буду тебя рекомендовать послу, в качестве секретаря.
– Правда? – Митя, не веря этому обещанию, расправил плечи, словно у него выросли крылья.
– Да, Дмитрий, – тон Аркадия стал более серьёзным, – Но только после твоей свадьбы. И не переживай насчёт Варвары. У неё и так всё прекрасно. Не считая отравления, конечно, но она уже почти поправилась, если верить Мирзе. Хотя такому человеку доверять очень-очень непросто.
XIX. Благая весть
Июнь 1796 год
Прошло четыре месяца с тех пор, как Сезен, которая полностью оправилась, возобновила свои хальветы. Как только девушка встала на ноги, она сразу же придумала способ, который помог ей снова привлечь внимание султана. Она написала маленькую сказку, которая обрывалась на самом интересном месте и через стражников передала её Селиму. Уловка сработала, и в тот же вечер наложница была призвана на хальвет, дабы рассказать продолжение. Так Сезен вновь стала любимицей султана.
Однажды, когда султан и русская наложница ужинали вместе, Селим в очередной раз заметил, что Сезен не решается притронуться к пище. Здоровье пошло на поправку, но страх остался глубоко внутри.
– Сезен. Сказочница моя, – Селим дотронулся до щеки любимицы, – Ты очень сильно похудела. Тебе надо больше кушать.
– Простите, Повелитель, – девушка опустила голову, – Просто... Мне после произошедшего очень сложно относиться к еде как прежде.
– О, ты напугана, моя сказочница. – султан взял кусочек перепёлки, – Ты же видишь, что я сейчас ем, и ничего же.
Селим преподнёс кусочек к губам гёзде, но девушка всё ещё не решалась его принять.
– Сезен, тебе надо кушать – ласково и с улыбкой произнёс падишах, – Я снова хочу видеть румянец на твоих кругленьких щёчках.
Сезен после этого заботливого обращения невольно залилась хохотом, после чего робко приняла перепёлку. Селим продолжил кормить свою фаворитку до тех пор, пока страх Сезен не исчез полностью, и девушка сама не начала с аппетитом вкушать яства.
– Другое дело. – похвалил султан.
Наложница невольно взглянула падишаху в глаза. Такая теплота и забота её несомненно тронула, но разум по-прежнему напоминал о сердце, которое разбил Митя. Затем улыбнувшись девушка, залившись краской, смущённо опустила голову, что вызвало у Селима весёлый хохот.
***
Все те месяцы, пока Сезен приходила в себя после действия яда, Селим не был одинок по ночам. Пакизе, воспользовавшись ситуации, с помощью евнухов и калф, которым она раздала бакшиш, в кратчайшие сроки выучила французский язык и научилась играть на скрипке. Этими новыми навыками она вновь привлекла внимание падишаха. Пакизе была в покоях Повелителя чуть не ли каждую ночь, развлекая его своими познаниями в европейской культуре. Однако стоило Сезен пойти на поправку, как хальветы абхазской гёзде становились всё реже, а в конце весны и вовсе сошли на нет. И казалось, Пакизе снова ждало забвение, но...
Проснувшись рано утром, абхазская наложница снова почувствовала слабость, которая сопровождала её уже несколько дней.
– Пакизе-хатун, с вами точно всё хорошо? – забеспокоилась Рабия.
– Думаю, мне просто нужно поесть. – не обращая внимание на беспокойство джарийе, Пакизе отдала приказ.
Когда же девушке подали завтрак, она принюхавшись скорчила недовольное лицо.
– Энвер-ага с ума сошёл! – возмутилась гёзде, – Как он мог такую тухлятину приготовить?
– Пакизе-хатун, – Рабия принюхалась к еде, – Всё свежее.
– Да? – не поверила наложница, – Раз ты так уверена, то сначала сама попробуй!
Разведя руками, джарийе подегустировала еду. Подождав немного, Пакизе увидела, что со служанкой ничего не случилось.
– Странно, но мне этот запах кажется очень противным. Аж поташнивает... – и в этот момент фаворитка султана призадумалась.
– Что такое, Пакизе-хатун?
– Рабия, позови сюда лекаршу.
***
Днём перед тем, как отправиться в библиотеку, Сезен решила узнать последние новости в гареме. В одной из общих комнат она встретилась с Мирзой. Наложница уже привыкла к насмешливому взгляду чёрного евнуха, но его, конечно, было почти невозможно игнорировать.
– Мирза-ага, – подойдя к евнуху, Сезен перешла на полушёпот, – Можешь не стараться скрыть под этой улыбкой своё разочарование.
– Как же ты плохо обо мне думаешь, хатун. Ты не поверишь, но все эти месяцы я молил Аллаха о том, чтобы ты осталась в живых. И я рад, что могу снова видеть тебя в добром здравии.
– Ты прав. – Сезен улыбнулась, – Я тебе не верю.
– Хатун, я могу даже на Коране поклясться, что не убью тебя: не своими и не чужими руками. – чёрный евнух склонился к уху к гёзде, – По крайне мере, физически я тебя никогда не уничтожу.
Сезен недоуменно взглянула на Мирзу. В этот момент в общую комнату зашла Пакизе вместе с Азизой. Все наложницы, в том числе и Сезен, столпились вокруг них.
– Девушки, – обратилась хазнедар, – К нам пришла благая весть.
– Аллах благословил нашего Повелителя! – громко и гордо произнесла Пакизе, – Я ношу под сердцем члена османской династии. Иншалла, это будет долгожданный шехзаде.
Новость о первой за долгие годы беременности вызвало в гареме целый взрыв, состоящий из удивлённых возгласов наложниц. Сезен же, отойдя от кратковременного шока, молча наблюдала за довольной Пакизе, думая о том, насколько Повелитель в эту минуту должен быть счастлив.
