Текст книги "Дерьмо"

Автор книги: Ирвин Уэлш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Никакой он не мой приятель, – огрызается она.

– Надеюсь. Это в твоих же интересах. Ладно, возвращайся в магазин.

Я киваю в сторону двери. Она встает, но прежде чем уйти, смотрит на меня еще раз. Эту телку драть и драть. Задница у нее стоящая, даже под комбинезоном.

В штанах у меня уже играет музыка, поэтому я отправляюсь в сортир, захватив с собой «Сан», и дрочу на Тару из Портсмута, комбинируя фигуристую задницу Эстеллы с маленькими, но твердыми грудями Тары. Спускаю в рекордное время. Вытираю горящую дырку жесткой туалетной бумагой и расчесываю под яйцами. Надо зайти к Росси; что-то от его дурацкого крема никакого толку.

Возвращаюсь в машину и отвожу Гаса в управление. Потом еду к Росси под сборник Майкла Болтона, составленный мной самим. Первой идет «Как мне жить без тебя», и я с чувством подпеваю. Дальше следует болтоновская версия «Когда мужчина любит женщину», которая в десять раз лучше любого нигерского говна, так что к тому времени, когда я подкатываю к кабинету Росси и ставлю «вольво» на стоянке, настроение у меня уже намного лучше.

Они думают, что могут свалить Брюса Робертсона? Все эти недоделки, цветные и прочая шушера? Заебетесь, недоноски!

– Я применял тот крем, что вы мне прописали, доктор Росси, но от него только хуже.

– М-м-м-м, – тянет доктор Росси. – Если вы спустите брюки...

Я подчиняюсь, гадая про себя: уж не извращенец ли этот ублюдок, что каждый раз заставляет меня подставлять задницу. Росси. Ну конечно. Итальянец. Папист. Эти мудаки все пидеры. Потому-то в Ирландии и население не растет. Гребаные фении только и трахают друг друга в задницу. Понятно, что у Росси такая работа, но какое идеальное прикрытие для говно-метателей.

– Да-да, зараженная область значительно увеличилась. Вся внутренняя поверхность бедер и мошонка... М-да. Вы, надеюсь, избегаете пищи с высоким содержанием жиров?

– А как же... – говорю я.

Слушать этих говнюков, так и с голоду помереть недолго.

– Что ж, думаю, надо сменить крем, – говорит он, выписывая новый рецепт. – Знаю, это трудно, но постарайтесь не расчесывать зараженный участок. Все это похоже... да, похоже на следы ногтей. И еще раз подчеркиваю важность соблюдения гигиены и регулярной смены белья. Носите хлопчатобумажные плавки, а еще лучше трусы, что способствует циркуляции воздуха.

Нужна хорошая стирка. Эта сучка бросила меня как специально, чтобы убить! Знает же, что я не умею обращаться с гребаной машиной. Да и нормальной еды не видел уже сто лет, ни ростбифа, ни чего другого. Когда мужчина любит женщину. Из-за этой суки я уехал в Австралию. А потом из-за нее же вернулся сюда. Когда мужчина любит эту гребаную женщину.

Проблема в том, что они не любят мужчин!

– Дело вот в чем, док. Ем я много, но вес все равно теряю... Вот и тревожусь... может, я что-то подцепил...

– Вы имеете в виду венерическое заболевание?

– Нет... ну, да...

– Меняете сексуальных партнеров? Улыбаюсь.

– Док, вы же сами понимаете... нормальные гетеросексуальные отношения...

Он смотрит на меня как-то странно.

– Мне нужен образец мочи. – Росси достает пластмассовую коробочку с крышкой. – И образец кала.

Таких извращенцев я еще не видел. Надо будет дать его номер Инглису.

– Это еще зачем? – холодно спрашиваю я.

– Принимая во внимание факт потери веса, можно предположить, что у вас глисты. Ленточный червь.

– И что дальше?

– Это безобидные паразиты, но избавиться от них довольно трудно.

Я встаю.

– Сейчас схожу в туалет.

– Не обязательно... – говорит он. – Когда будет время...

– Я уж лучше сейчас.

Выхожу. Иду в его сортир. В первую коробку заливаю мутного пивка, во вторую накладываю дерьма цвета карри. Ему нужны образцы – я дам ему образцы, мать его!

Оставляю доктору Росси свое говно и ссань и еду в город. Глисты. О таком и думать не хочется. Размышления прерываются звонком от Рэя. Колин Мосс поднялся наверх с вещмешком, так что ребята из отдела по наркотикам привезли собак-нюхачей и собираются прищучить всю компанию: Мосса, Ричардса и Аллана.

Дороги хуже некуда, и я дергаюсь за рулем, нервничая из-за того, что опоздаю к самому интересному. На хрен поиски тех, кто пришил цветного – вот она, настоящая полицейская работа. Ставлю на крышу «мигалку», включаю сирену и несусь по Лейт-Уок.

С ДОРОГИ, БЛЯДЬЕ!

К тому времени когда я прибываю на место, там уже собралась громадная толпа. Несколько хмырей из многоэтажки сидят на скамейке, попивая пиво, подкрепляясь винищем и отпуская оскорбительные реплики в адрес двух сопливых недоделков в форме, уши одного из которых уже горят от холода и унижения. Еще несколько полицейских пытаются выставить оцепление и разогнать зрителей. Мое внимание привлекает что-то на земле. Подхожу ближе – похоже на останки какого-то животного, размазанные по тротуару. Что это было – понять трудно. Поднимаю голову и смотрю вверх – кажется, здесь не обошлось без нашей старой приятельницы, силы гравитации. Возможно, это была прошлогодняя модель, у которой стал вдруг чересчур тесноват ошейник, и ее выбросили, чтобы освободить место для грядущего рождественского щенка.

Замечаю Рэя, который с глуповато-растерянным видом рассказывает мне о том, что песик был наш – нюхач из группы захвата. Я уже предвкушаю ход событий. Кто теперь посочувствует этим миролюбивым, заботливым бездомным хиппарям-наркоманам! Они убили бедную собачку! Ха! Попались!

Рэй кивает в сторону собаковода, Джорджа Макки, который сидит прямо на тротуаре. Женщина в полицейской форме пытается его утешить. Я знаю Джорджа по Ложе.

– Брюс... – хнычет он. – Брюс, его больше нет... нет моего Педро... лучший нюхач... его больше нет...

Я наклоняюсь к нему.

– Что случилось, Джордж?

– Он нашел наркоту... они спрятали ее на кухне... Педро сорвался... спрятали наркоту в собачьих бисквитах... бедняга Педро и проглотил... – Джордж сам стонет, как раненый пес. – Бедняга Педро... совсем озверел... кинулся на меня. На меня! Понимаешь, Брюс? Я же его растил... взял еще щенком. Признаю, огрел дубинкой. Ради самозащиты... ох, Брюс, он просто выскочил в окно... лучшая ищейка... сиганул с четырнадцатого этажа...

Я отхожу к Рэю.

– Где Мосс? Ричардс? Аллан?

Рэй показывает на троицу вонючих ублюдков, которые с самодовольным видом усаживаются в «БМВ». За рулем сам Конрад Доналдсон, Кью-Си, королевский адвокат.

– Мы тут ничего не сделаем, Брюс, – говорит Рэй. – Послушай меня... – Он незаметно кивает в сторону дальней двери. – Это я облажался. У меня был пакетик с коксом. Я как раз собирался подбросить, когда гребаный пес вырвал наркоту прямо из руки. – Рэй показывает отметины от клыков на пальцах. – Джордж был в гостиной, а собака примчалась на кухню... Он ее отпустил...

– Что было в вещмешке у Мосса? Разве мы не можем прижать их к ногтю?

– Что там было? Гребаный рождественский пудинг. Я даже не стал отправлять его на анализ. Говнюк сразу позвонил Доналдсону, который прилетел на место через десять минут. Они чуть не подохли со смеху.

Рэй тоже ухмыляется, видя во всем случившемся и смешную сторону. Я – нет. Возвращаюсь в машину, кипя от злости.

Вечером иду выпить с Клеллом, который только и думает, что о своей новой работе.

– Отлично, Брюс. Наконец-то освободиться, уйти из отдела. – Он поднимает стакан. – У меня будет время подумать, что делать дальше, как жить. Проблема нашего отдела в том, что ты слишком изолирован от всего. Идешь как по рельсам, не сворачивая.

Он ставит ладони одна параллельно другой и изображает идущий по рельсам поезд.

– Да, времени у тебя будет сколько хочешь, – говорю я, – с этими овощами из дорожного.

Клелл пристально смотрит на меня. У него начинает подергиваться глаз. Похоже, я его расстроил.

– Но я так хочу, – вякает он.

Мудак думает, что все его проблемы останутся позади и что он утрет нам носы, если заполучит эту работенку для лежачих. Ошибочка. Нас не интересуют мелкие хлопоты некоего мистера Эндрю Клелланда.

Немного погодя извиняюсь и отправляюсь домой.

ПОЛОЖЕНИЕ ВЕЩЕЙ

Том Стронак, или Томми Стронак, как назвали его, когда он в 1984-м прорвался в основной состав из молодежки «Хартс», числится моим типа другом благодаря тому, что живет по-соседству. По большому счету отличился он только дважды: первый раз в 1988-м, когда принял участие в трех-голевом футбольном триллере в Белграде, где местные фанаты призывали своих побить Шотландию любой ценой. Потом последовало затишье, так что второй призыв в сборную на матч против Северной Ирландии пришелся на его ставший «лебединой песней» сезон 1990-1991-го. Тогда-то у него и появился шанс достичь чего-то значительного с «Эвертоном» или «Сандерлендом», которые делали предложения, отвергнутые «амбициозным» правлением клуба. В результате и Том, и правление остались без каких-либо трофеев. Конечно, недоумкам надо было взять деньги, потому что дальше Тому не светило уже ничего.

Дела по алиментам и установлению отцовства сказались на нем не лучшим образом, и в итоге Тому пришлось совершить унизительное нисхождение по социальной лестнице, перебравшись с третьей женой в Колинтон-Виллидж.

Парень он туповатый, единственное достоинство – пинать мяч, да и то не очень хорошо, но при этом имеет наглость думать, что это он оказывает честь профессиональному защитнику правопорядка, проживая с ним рядом.

Решил выйти на работу попозже, чтобы посмотреть по телевизору женскую гимнастику. Есть там одна киска, Тони Хэтч; если б ее показывали весь день, наверно, мозоли бы натер. Но вообще-то я сильно не вдавался; проснувшись, все никак не мог решить, что послушать из Майкла Шенкера – «Штурм» или «Рок не умрет». Сделав себе большую порцию жареной картошки, отказываюсь от обоих вариантов в пользу «Построено, чтобы уничтожить». Представляя себя в роли гитариста, мысленно составляю перечень женщин, которых я хотел бы низвести до состояния послушных секс-рабынь. На первом месте в списке Драммонд. Проверяю, что там по телику, и вижу какую-то дуру из Челмсфорда. Ты заставляешь меня ждать, Тони. Я не люблю ждать. После этого мне становится одиноко и грустно, а комментарий задыхающегося от восторга пиздобола только раздражает, так что я решаю поискать компании по-соседству. Повсюду еще валяются воскресные газеты. Вижу то лицо. Вырываю страницу, комкаю и швыряю в огонь. Быстренько перечитываю заметку в «Санди Мэйл» по поводу субботнего фиаско – ноль-три – на Рэгби-Парк.

Хочется поскорее забыть жалкую игру гостей, в особенности Тома Стронака. Именно его неудачный пас назад дал Килли возможность забить решающий второй гол, после которого игра как состязание уже потеряла смысл.

Иду к соседу. Том дома, смотрит видеоподборку субботних матчей. Не зря же его постоянно называют «тонким ценителем игры». На языке таблоидов это ленивый мудак, протирающий штаны на диване перед телевизором.

На Томе спортивный костюм. Лицо обеспокоенное. Оно всегда обеспокоенное, если не откровенно тупое.

– Привет, Брюс, – говорит он. Я вхожу.

– Неплохо, Том, – говорю я, шаря по дому взглядом. Джули западает на дешевку, это у нее в крови. Никакого

воспитания. Прошлым летом развешивала свои трусики во дворе. Это, кстати, признак настоящей шлюхи: оставлять белье на веревке как пригласительную карточку. Приличные женщины пользуются сушилкой. На тиковом шкафчике замечаю симпатичную лампу. Белая с голубым, китайский фарфор.

– Симпатичная лампа.

– Да... Джули купила. М-м-м. Похоже на правду.

– Что за игра?

Я киваю на экран. Новейшая модель «Филипса», квадрофонический звук, тридцатидюймовый экран. Неплохо. Видел такой на днях у Тэнди. В центре, рядом с Кроуфордом.

– Евроспорт. Бельгийская лига. «Мехелен» с «Моленбеком». Ты только посмотри!

Том перематывает пленку назад – и точно, парень из «Мехелена» укладывает штуку метров с двадцати пяти. Ребята они, может, и скучноватые, но в футбол точно играть умеют.

– Вот бы и тебе такой заколотить в субботу, а, Том? – злорадствую я, стараясь придать голосу оттенок озабоченности и сочувствия. Том обиженно кривится. – В чем дело-то?

Он пожимает плечами, качает головой и жалобно мямлит:

– И не спрашивай, Брюс.

Я предусмотрительно меняю тему.

– Как насчет благотворительного матча? Все на мази?

– Ага! – Лицо Тома проясняется, в голосе нотки энтузиазма. – Перед праздником дело это нелегкое, но ребята из комитета поработали отлично. Вроде бы Кенни Далглиш приедет и даже на поле выйдет.

– Здорово, – говорю я. – Пару тысяч он точно притянет. Подхожу к полке с компакт-дисками, смотрю, что новенького. Вот оно, последний Фил Коллинз. Беру.

– Как?

– Отлично, – говорит Том. – Лучшее.

– Неужели? – недоверчиво спрашиваю я. – Лучше, чем «Номинальная стоимость» или «Пиджак не нужен»?

Мудила ни хрена не смыслит в музыке.

– Ну, – идет на попятную Том, – может, не лучше «Пиджака», но уж «Номинальной стоимости» точно не уступит и куда лучше, чем «Привет, мне пора» и «Ну, серьезно» и этого, последнего, как его?

– «Обе стороны», – подсказываю я. Это его хозяйка, с обеих сторон...

Свою музыку Стронак, наверное, знает. Знал бы и я, если бы целыми днями слушал это дерьмо.

– Ты ведь тоже попал в газеты, Брюс, – усмехается Том и, подобрав «Мэйл», показывает ту жуткую фотографию.

Меня передергивает.

– Угу...

– Страшно, должно быть... – Стронак качает головой. – Эй, ты посмотри! – Он снова кивает на экран. – Это же «Арсенал»! Гол Бергкампа...

Деннис Бергкамп принимает передачу от Рэя Парлора, обрабатывает мяч одним касанием, обманывает одного защитника, обходит второго и бьет мимо бросившегося ему навстречу голкипера. Один-ноль – впереди «Арсенал»...

Выпиваем со Стронаком пару банок – для прочистки головы, – и я отправляюсь домой. Надо посмотреть, что там у меня в штанах – снова зуд. Лучше не становится, только хуже. Может, Росси и прав, и все дело в жареной картошке. Расчесываю бедра и мошонку. Может, чертова сыпь – подарочек от какой-нибудь шлюхи. Может, у меня аллергия на жареную картошку. Скорее на сыр. С другой стороны, я же ем гребаный сыр. Бля, жру весь день, а все равно худею. Может, у меня что-то серьезное. Типа СПИДа. Нет, не может. Я же всегда осторожен. СПИД бывает только у педиков и наркоманов. Росси считает, что это глисты.

Что б им...

Что-то я сегодня слишком устал. Вторник вообще херовый день, а я к тому же перебираю со сверхурочными. Никогда не делай в понедельник или вторник то, что можно легко сделать в субботу или воскресенье. Такова моя философия. Беру с кровати покрывало, накрываюсь, ложусь на диван и потихоньку засыпаю, поглядывая на то, как Стивен Хендри разделывает

с Банти. Звоню Рэю Ленноксу, но его нет. Отправляться на весь вечер в Ложу нет желания, но я все-таки решаю выйти и выпить. Может, в этот волшебный час ночной и повезет с какой-нибудь одинокой шлюшкой. По дороге в город захожу в библиотеку, беру медицинский справочник и читаю о глистах. Жуть. У одного парня из задницы вытащили червяка в сорок футов длиной. После такого чтения без выпивки уже не обойтись.

В пабах пусто, будто все повымерли. Тот, что на Виктория-стрит, похож на морг. Было когда-то популярное заведение, так они потратили кучу бабок на модернизацию. И все, никто не идет. Они спускают еще столько же на реставрацию, но делают так, как по их представлению должен выглядеть традиционный бар. Получается совсем не то, что было раньше. Народ все равно не прет.

Думаю об Амстердаме, и тут меня осеняет. Звоню в Ложу нашему Великому Магистру Фрэнку Кроузьеру и прошу его подыграть мне и сказать раздолбаю Тоулу, что в Амстердаме на меня уже зарезервирован номер в отеле. Мы с Фрэнком не такие уж большие друзья. Он хочет, чтобы все продолжалось по старинке, с хаггисом на ужинах в честь Бернса. Я же чувствую, что нужны перемены. Так что голос его слегка отдает холодком. Зато Кроузьер ненавидит мудаков вроде Тоула, которые считают, что могут пользоваться Ложей так, как им выгодно кого-то в снукер. Для парня шанс разжиться серебришком, даже если это никакой не спорт, а так, развлечение для Микки-Мауса.

(мыслительная и двигательная активность начинают приносить дивиденды. Я столько всего узнаю о себе. Хотя узнавать особенно нечего. Я живу в кишечнике Хозяина. У меня продолговатое тело, искусно приспособленное для существования именно в данной среде. При этом – вот, ирония – у меня отсутствует пищеварительный тракт. Я ем, перевариваю и выбрасываю экскременты – унылая жизнь.  Честно говоря, ничего интересного здесь нет. Так что, может быть и не стоит тратить время на размышления и  постижения окружающего? Вместе с тем Хозяин будоражил мое воображение. Какую интересную в отличие от меня жизнь ведешь ты! Я же, как примитивный организм,  ограничен рамками однообразного, отупляющего ритуала. Если бы не мыслительный процесс, жизнь не имела бы права называться таковой. Так что мне не остается ничего другого, как только пробираться через проглоченную Хозяином пишу, осваиваться, получать информацию. И для всего этого я должен есть, есть и есть.  есть  есть есть есть есть есть есть есть есть)

без меня там добились большого прогресса. Окки, эта вонючая крыса, словно исчез с лица земли, а от Рэя Леннокса помощи хрен дождешься. Утром опять начал ныть, как ему тяжко, как он задолбался следить за своими долбаными хиппи. И чего время зря терять? Большие парни наводнили город наркотой, а три четверти из тех, кого мы задерживаем, это упертые наркоманы или студенты со щепоткой хаша или парой «колес» для приятелей. Тем не менее в том, что мы делаем, есть определенный смысл: по крайней мере мы держим это мудачье в постоянном страхе, не даем расслабиться и забыть, что мир создан не для них, а для нас. После погрома на квартире им придется вести себя поосторожнее. Но мы все равно их достанем.

А в общем вывод ясен: повесить что-то на Гормана я могу только с помощью этой телки Эстеллы и ее подружки Сильвии. Я знаю, что он был в клубе (есть, есть)это доказать. Я проезжаю (есть, есть)с шикарными (есть, есть)под, наблюдение полиции. (Спасибо)Столько горючего ...ту сучку. Врубаю «Форинер». Всякий, у кого нет альбома «Агент-провокатор», на мой взгляд, просто дерьмовый хлам и полный мусор, хотя вообще-то «Внутренняя информация» еще покруче будет. Дело свое делает, мозги от паутины прочищает. Особенно сингл «Хочу узнать, что такое любовь». Другой такой баллады нет ни у кого и...

...ты же знаешь, мне нужно время... ...чтобы обдумать все еще раз...

Еду в управление, точнее, в столовку. Тоул на месте и, похоже, в неплохом расположении духа. Вид у него довольный, как у домохозяйки, только что услышавшей последнюю сплетню, однако, увидев меня, он сразу становится серьезнее, выходит мне навстречу и кладет руку на плечо. Я быстро оглядываюсь по сторонам, надеясь, что никто ничего не заметил, и, к своему огорчению, вижу Гиллмана, физиономия которого на моих глазах превращается в безжалостно-суровую маску презрения.

– Какая неприятность, – с сочувствием говорит Тоул.

Я и не знал, что Тоул следит за футболом, и только собираюсь отпустить пару критических замечаний в адрес Тома Стронака, как до меня доходит, что он имеет в виду того парня, которого я пытался откачать.

Каково, а?

– Спасибо, Боб, – киваю я, думая о том, что было бы неплохо поговорить с ним именно сейчас, после ленча.

Сегодняшняя уступчивость Тоула мне на руку, и результатом разговора может стать положительное решение вопроса о моем зимнем отпуске. Если этого не произойдет, то поход к зануде окажется большой ошибкой. Карри выглядел неплохо, но оказался безвкусным и каким-то диетическим. Тем не менее я его съел, а потом добавил булочку с сосиской, которая неплохо пошла с перцем и соусом.

Некстати попадаюсь на глаза Аманде Драммонд и Карен Фултон, которые тащатся к моему столику со своими салатиками. Какой может быть салат в такое время года? Понятно, Фултон хочет скинуть пару фунтов, но Драммонд-то скидывать нечего. Этой оглобле и в душе, наверно, приходится вертеться, чтобы попасть под струю. Хотя, с другой стороны, о костлявых много всякого рассказывают.

– Это, наверное, было ужасно, Брюс, – говорит Драммонд, качая головой. Потом с самым серьезным видом смотрит на меня и спрашивает: – Вы в порядке?

Я киваю и разделываю булочку пополам. Фултон несмело и сочувственно улыбается.

– Если хотите, давайте поговорим, – бормочет Драммонд. Ну конечно. С тобой? Вот будет праздник. Только не притворяйся, что тебе есть дело до старины Брюса Робертсона.

– Да, должен сказать, случай не из самых приятных, – сухо констатирую я, – но шоу должно продолжаться. Мне нужно навестить нашего доброго друга мистера Роберта Тоула. Так что, леди, прошу извинить.

Я киваю, поднимаюсь и ухожу.

Надо почаще спасать людей. Похоже, это не такой уж плохой способ привлекать сучек.

Однако пора идти наверх, к Тоулу. Вхожу без стука и, похоже, застаю мудака врасплох – он бросает на меня раздраженный взгляд и незаметно тычет пальцем в клавишу компьютера. Опять занимался своим долбаным сценарием, а теперь переключился на какой-нибудь организационный документ или что-то в этом роде. Рисковый, сволочь.

– Брюс... Брюс... Э-э, как продвигается расследование? – спрашивает он, приходя в себя.

– Думаю, в принципе все ясно, Боб. В том месте видели Гормана и Сеттерингтона. Я точно знаю, что они были в клубе. Горман состоит в весьма близких отношениях с Эстеллой Дэвидсон. Гас ведет за ней наблюдение. Сети раскинуты, осталось только подождать, когда рыбка сама в них заплывет.

– Да, политической трескотни стало меньше, пресса потеряла к убийству интерес и начальство уже не так нервничает. Хорошо, что мы не запаниковали. Кому он нужен, негритос, верно?

Тоул хмыкает и качает головой.

– Верно, – без всякого выражения говорю я. С Тоулом надо быть начеку; может, он просто решил посмотреть, как я отреагирую. Ну нет, на эту уловку меня не взять. – Боб, я пришел по делу. Знаю, вы хотите временно отменить все отпуска, но я просто свалюсь, если не отдохну. А уж чего мне никак не хочется, так это пойти по стопам Басби. Тот случай в субботу, он совсем меня доконал.

Я только что не умоляю. Как же мне нравится этот голубой цвет, в который выкрашены стены в кабинете Тоула. Из-за него здесь всегда как-то холодно. И еще запах. Несвежий запах табака, словно въевшийся в одежду и кожу Тоула. То есть против сигарет я вообще-то ничего не имею, но этот мудак...

– Ладно, Брюс, ладно. Я санкционирую предоставление отпуска по особым обстоятельствам. Но только в вашем случае. С учетом особых обстоятельств. – Тоул выжидающе смотрит на меня, как будто в надежде на некий отклик. И, разумеется, безрезультатно. – Только прежде проинструктируйте всех, кто занят в расследовании. Надо, чтобы с делом закончили в ваше отсутствие. – Он снова переходит на высокомерно-официальный тон, как будто я не знаю, что именно заставило придурка сделаться посговорчивее. Эврика! Тот совсем коротенький разговор с Великим Магистром Фрэнком Кроузьером дал-таки результат. Фрэнк ввел его в курс дела. Заставил взглянуть на вещи с другой точки зрения.

– Спасибо, Боб. Ценю и благодарен.

Тоул расклад знает. И Ниддри тоже надо бы поторопиться с моим назначением. Это моя работа. Йо-хо-ха! Сначала праздник, а за ним и назначение. А самое главное: тупой корове Кэрол следует поторопиться, чтобы получить местечко на Звездолете Брюса Робертсона. Тем более что мест на кораблике может и не хватить на всех желающих. Серьезно, вы только посмотрите, как эти шлюшки выстраиваются ко мне в очередь.

Звоню Блейдси, чтобы сообщить, что все на мази, а потом еду в турагентство на Лотиан-роуд, которое специализируется на таких вот горячих заказах. Слушаю дебютный альбом Кертиса Стайгерса, сильно уступающий его классическим синглам «Хочу знать, почему» и «Мне важна только ты». Аккуратненькая пташка с хохолком из черных колечек вместо волос быстренько все оформляет, и единственное облако на горизонте – это то, что все прямые рейсы забиты и нам придется лететь с пересадкой в Брюсселе. Девочка сообщает, что никогда не была в Амстердаме.

– Может быть, как-нибудь захвачу вас с собой, – улыбаюсь я, потирая щетинистый подбородок.

Она напряженно-безрадостно улыбается в ответ. К тому времени когда я выхожу с билетами, снова начинает идти снег. Под башмаками поскрипывает. Забираюсь в машину и отправляюсь в Ист-Энд. Паркуюсь на Гэйфилд-сквер, возле местной тюрьмы, покупаю цыпленка в «Глубоком море» и жадно съедаю его на ходу. Потом захожу в «Мазерс» выпить кружечку пива. После третьей пинты решаю, что возвращаться в гадюшник сегодня уже не имеет смысла.

Еще раз звоню Блейдси на работу и сообщаю, что билеты у меня. Может, позвонить Банти? Подумав, решаю, что не стоит напрягать телку перед отъездом, а то она еще чего доброго возьмется за него всерьез и испортит нам вечер. Блейдси мнется, но я говорю, что, если он трахнет кого-то на стороне (шансов мало), это добавит ему привлекательности в глазах Банти. Если бы так оно и было, хрен бы я ему что сказал. Точно. Разговариваю с ним, как последний мудак.

Встречаемся с Блейдси в «Гилфорде», пропускаем по пиву и берем курс па индийский ресторанчик. Блейдси заказывает цыпленка – самое то для такого педика, как он, – я же беру говяжье виндалу. Плевать на все – живешь только один раз.

Потом тянемся в «Риц», где как раз сегодня вечер для разведенных и разлученных. Ясно, что туда припрутся все, кому уже деваться некуда. Так и есть – сгрудились в кучку вокруг своих сумочек ч отрываются под Билли Джоэла. Вроде бы и смотреть не на что – напряженные, ножки-спички, сухие вялые шеи, но Брюс Робертсон не привередлив, для него все – мясо, и жилы и вырезка. Главное, чтобы с кровью.

Садимся рядом с двумя вешалками, а те уже готовы – стоило только предложить выпить. У маленькой и темненькой вид угрюмый, сразу ясно, кто ей жизнь испортил. Косит под лесбиянку. Может, встретила где-то на жизненном пути уголовного типа и хлебнула с ним всякого, по кто виноват, если ни мозгов, ни характера не хватило найти получше.

Горькой правды такие но приемлют, а потому часто превращаются в лесбиянок. Зато вторая, рыженькая, поразвлечься, похоже, не против.

– Как зовут?

– Мишель.

– И откуда же вы, Мишель?

– Из Киркалди.

– Так вы Мишель из Файфа? – спрашиваю я. Тупая телка хихикает, рыгает и прикрывает рот ладонью. Нализалась уже по самое не могу. А вот ее приятельница на шутки не откликается. Да, Блейдси тут не светит. – Так вы Мишель Файффер? А ваша спутница? Она не Деми Мур?

– Нет, – говорит мрачная стерва.

Рыженькая снова хихикает. Женщины, приходящие сюда, практически ничем от проституток не отличаются, разве что деталями.

– Вы похожи на Деми Мур, – кричу я, но моя лесть бессильна против ее лесбийской суровости.

Блейдси пытается разговорить ее, но только выставляет себя придурком, что вполне соответствует действительности. Я решаю заняться рыженькой.

– Не хотите сходить куда-нибудь? Нормально поужинать?

– Извините, нет. Она качает головой.

– Давайте, могли бы приятно провести время, – настаиваю я. – Что у вас в программе?

– Послушайте, мы просто пришли сюда посидеть и немного выпить, ясно?

– О да, – презрительно говорю я, оглядывая эту мясную лавку. – Самое подходящее местечко, чтобы просто посидеть.

Она хмурится и отворачивается к приятельнице. Сидим. Распиздяй Блейдси треплется с обеими. Все, что я слышу, это «вообще-то да» и «вообще-то нет».

Встаю и иду в бар посмотреть, пет ли там какой одиночки. По пути подмигиваю девчонке с каштановыми волосами и в зеленом платье, но та кривит рожу, как будто увидела что-то гадкое. Отправляюсь в бар. Не мешало бы немного подзаправиться.

В баре торчит парень, похожий на отца Джека из «Отца Теда», и с ним совсем юная, смахивающая на иностранку пташка.

Интересно, во сколько она обошлась этому грязному старперу. Мысли перескакивают на Кэрол; ей бы надо быть поосторожнее. В наши дни старые модели так легко заменяются более современными, восточными. В какой-то воскресной газете писали про одного мудака из правления электрической компании, который заменил свою старушку-развалюшку на новенькую, первоклассную телку. При этом необязательно шуршать «зеленью»; в некоторых случаях вполне можно обойтись колечком или билетом на самолет. Конечно, к тому времени когда позолота с колечка сотрется, ее уже не будет, но дело-то сделано, ты ею попользовался. Пташка с отцом Джеком свое дело знает; воркует, распускает перышки, продает иллюзию заодно с сексом. За такое платят куда больше. Виртуальная реальность? Богатеньким ее хватает на годы.

Блейдси все еще треплется. Возвращаюсь и беру его за локоть.

– Блейдси, старина, на пару слов...

– Что случилось, Брюс? – Он улыбается. – Хорошие девочки, а?

– Будь с ними поосторожнее. Мне кажется, я их знаю. И знаю их дружков. Мусор. Подонки. Шваль. Если просекут, что ты с ними болтаешь, у тебя возникнут проблемы.

– Ты серьезно? Но они же...

– Говорю тебе, приятель. Держись от них подальше. После этого интерес у Блейдси заметно слабеет. Телки идут

танцевать и неуклюже толкутся вокруг своих сумочек.

– Брюс. – Язык у него уже заплетается. – Ты не будешь против, если я задам тебе личный вопрос?

– Валяй, – резко бросаю я, давая понять, чтобы на многое не рассчитывал.

– Почему ты пошел работать в полицию?

– Почему я пошел работать в полицию? – повторяю я. – Наверно, потому что в детстве видел, как ведут себя полицейские, как они могут согнуть любого. Вот и решил, что тоже хочу так.

Я улыбаюсь.

Блейдси всегда держит деньги в кармане пальто. Дождавшись, когда он идет в сортир, я вытаскиваю его бумажник и забираю большую часть из двух сотен, которые он снял с карточки в начале вечера. Потом быстренько кладу бумажник на место и возвращаюсь в бар.

А вот и Блейдси. Мы выходим на улицу. Мокро. Холодно. Губы стынут на ветру, а ботинки, кажется, дали течь. Впереди по дороге бредут две бесхозные телки. С виду совсем еще малолетки, но, может, клюнут на деньги. Короче, попробовать стоит.

– Эй, девочки! – кричу я. – Как дела? Оборачиваются. Одна совсем даже ничего. А вот Блейдси

снова не повезло

– Ничего, – настороженно, но и с многообещающей живостью говорит первая.

Я тут же решаю снять ее: рост пять и пять, волосы темные, с челкой, маленький вздернутый носик, блестящие губки. То, что киска охотно идет на контакт, уже хороший знак.

– Куда собрались?

– Не знаем... хотели сходить в «Джемми Джо».

Она неторопливо, будто прицениваясь, окидывает меня похотливым взглядом. Намерения ясны, трусики уже дымятся, так что тут не до игр.

– Звучит неплохо. А как насчет немного перекусить? Кто-нибудь желает карри? Мы приглашаем. – Я киваю в сторону молчаливого Блейдси. – Нас двое.