Текст книги "Миллионка.Хайшенвей 海参崴 Haishenwai.Книга третья (СИ)"
Автор книги: Ирина Мутовчийская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Ну и кто теперь сплетничает?
– Ой, прости бабка Настька. Живем рядом, а поговорить некогда. Ну, в общем, пошла я уговаривать Ваську-пианиста. Как ты думаешь, он меня помнит?
– Вот сходи и узнаешь!
– Ой, слушай! А как я выгляжу? Про зуб то свой, я совсем забыла. Подумает еще что!
– Иди, иди, красавица!
– Скажешь тоже, красавица! У тебя зеркало где?
– Да иди уже ты! Он через свой морфий и не увидит, кто пришел!
– Да? Ну, хорошо, я пошла.
Елизавета долго стучала по проему окна, прежде чем вошла в мансарду. Но эта предосторожность оказалось излишней. Даже землетрясение не разбудило бы Василия. Василий спал. Что только Лиза не делала, чтобы разбудить его, ничего не помогало. Наконец отчаявшись, она отошла от кровати и села к столу на единственный стул. На столе лежал сверток. В чистой тряпице было что-то завернуто. Женщина тронула сверток, там что-то звякнуло. Лиза начала разворачивать сверток, как вдруг услышала голос.
– Не трогай!
Лиза с удивлением повернулась. Мужчина, которого она так долго будила, проснулся сам и сидел на кровати, с ненавистью глядя на Лизу. Выглядел мужчина так, будто и не спал.
– Здравствуйте, – растерянно сказала Лизавета– я, Лиза!
– Ну и что? Ты Лиза, а я Василий!
– Я Лиза. Понимаешь, Лиза!
– А что я должен понимать?
– Ты ничего не помнишь?
– Отойдите от инструментов.
– Но как же так, неужели ты не помнишь, как мы с тобой играли? Твоя гувернантка хихикали с моей няней, а ты сказал, что женишься на мне, когда станешь большим, и поцеловал меня! Неужели не помнишь?
– Лиза? Лиза!!! Это ты?
– а о чем я тебе битый час болтаю! А ты инструменты, инструменты!
– Прости! Это все, что у меня осталось от прежней жизни. Только это я и смог сберечь! Ты знаешь, что со мной произошло?
– Да. Но я пришла…
– Если честно, то и инструменты эти не мои! Я купил их с рук на базаре. А знаешь, сколько сил мне приходиться тратить, чтобы держать инструменты в стерильном состоянии?
– Я понимаю. Но…
– Если бы люди, которые лишили меня диплома врача, увидели эти инструменты…
– Ну все, хватит! Хватит причитать! Послушай, теперь, что я тебе скажу!
–…а знала бы ты, каких людей я лечил! Лучшие люди города…Что ты сказала? Я причитаю? Да знаешь ли ты, с кем говоришь? Я лучший хирург города, я…
– Пойдем, хирург! Там человеку нужна твоя помощь!
– Да, да, сейчас. Мне нужно…
– Ну, нет. Я знаю, что тебе нужно. В притоне за углом полно таких, как ты, которым тоже нужно!
– Я никуда не пойду, пока…
– Нет, пойдешь!
– Нет, не пойду! У меня будут руки трястись, и я не смогу помочь…А что там с пациентом?
– Он ранен. Пуля застряла в ребре.
– Вот я и говорю, нужно помочь человеку. А чтобы помочь, я должен сначала…
– Хорошо. Я отвернусь, только давай быстрее.
– Ты не понимаешь, если я буду делать это быстро, то…Ну вот, теперь я совсем другой человек! Теперь мной даже моя жена бы не погнушалась, а не то что ты! Ну, взгляни, каков я? Зайди я к любому из моих прежних пациентов, они бы и не заметили разницы! Так и слышу: «Дорогой, Василий Петрович! Что-то вас давно не было видно! Уж не болели ли вы?» Ну, каково?
– Вася, там человек умирает!
– Что человек, какой человек? Что мне какой-то человечишка, когда я спас жизнь половины населения Владивостока. Какие люди у меня лечились, какие люди! А ты мне говоришь!
– Вася, ну пойдем!
– Нет, мне нужно принять еще кое-что!
– Все, мое терпение кончилось! Или ты идешь, или я зову полицию и показываю твои инструменты.
– Вот ты какая? А еще вспоминала о детских годах. Да понимаешь ли ты, с кем говоришь? Ведь я…
– Ну все, считаю до трех! Раз…
– Хорошо, я иду! Но ты пожалеешь, что обращалась со мной таким образом! У меня великое будущее и ты…
– Иди за мной!
–Я не могу лечить пациента, когда со мной так обращаются. Я не привык к этому!
– После того, как ты вылечишь пациента, я дам тебе денег, и ты купишь себе морфий.
– Хорошо. Так что случилось с больным?
– Я все тебе расскажу на месте.
Спуск оказался длиннее, чем подъем. Странное расположение двора и квартир, находящихся внутри, не позволяло ускорить спуск. Когда Василий и Лиза подошли к двери дома бабушки Насти, та сама выбежала им навстречу.
– Ну, чего же вы так долго? У него высокая температура и снова открылось кровотечение.
– Спокойно, женщина, – с важностью произнес Василий, – к вам пришел лучший хирург города, и теперь все будет в полном порядке. Так какая вы говорите температура у больного?
На удивление Настасьи и Елизаветы, Василий спас Германа. Операция прошла успешно. Больно было смотреть, как после завершения операции, Василий, на глазах у женщин, превратился снова из хирурга с руками пианиста в Ваську-морфиниста. Но делать было нечего, обещание пришлось выполнять. Все деньги, что Елена успела прихватить из дома, пришлось отдать Василию. Через час Герман пришел в себя. Вот здесь Лиза и узнала всю историю про таинственную карту. Несколько раз она пыталась прервать мужчину, мотивируя это тем, что тот слаб и у него от напряжения может снова открыться кровотечение или подняться температура, но мужчина был неумолим. Только досказав историю до конца, он успокоился и заснул. Посидев еще минут десять рядом с кроватью больного и убедившись, что с ним теперь будет все в порядке, Лиза вернулась домой. Тем же самым путем, что и пришла. Через шкаф.
И сразу поняла, что жить в этой комнате больше нельзя. То, что наделали бандиты, не поддавалось описанию. Единственным целым предметом мебели оказался стол, доставшийся ей по наследству еще от прабабки. Этот предмет мебели пощадили не из жалости, а потому что хунхузам нужно было оставить записку. И вероятно, они побоялись, что среди хаоса их записка останется незамеченной. Кроме записки на столе ничего не было. Месиво из стекла, которое раньше было тарелками и другой кухонной утварью, щепок, которые раньше были мебелью, не давали подойти к столу и больно кололись сквозь картонную подошву обуви. Лиза нерешительно остановилась в двери. Но записка пугала и притягивала своей неизвестностью. Наконец, кое-как проложив дорожку, через то, что когда-то было гордостью и предметом ухода, женщина подошла и остановилась около стола. Записка была написана на русском языке.
«Верни карту. Не вернешь, найдем и убьем твою девчонку. Потом тебя. Карту оставь на столе. Вернемся через три часа».
Лизавета поняла, что обмануть хунхузов не удалось. Фокус с окровавленной рубашкой не удался. От страха у женщины закружилась голова и запульсировал больной зуб. Оставив записку на столе, Лиза медленно повернулась и пошла назад, к бабке Настасье.
На середине дороги ее настиг голос дочери
– Мама, с тобой все в порядке? Я зову, зову тебя, а ты не откликаешься?
– Ты где? – растерянно спросила Лиза, – уже на Эгершельде? А слышно так, будто ты рядом.
– Мама, мама, очнись! Я же тут, в комнате стою, за твоей спиной! А ты ничего не видишь и не слышишь!
– Ты здесь? – удивилась и рассердилась Лиза. – Ты…Ты, в своем уме? Ты, почему вернулась? Я что тебе велела? Как ты посмела ослушаться меня?!!!
– Но мама! Ты же ничего не знаешь! Выслушай меня!
– И слушать ничего не стану! Уходи побыстрей!
– Мама, куда ты меня гонишь? Мне нельзя в катакомбы. Хунхузы приходили не одни, а со своим слухачом!
– с кем?
– С человеком, который может перехватывать мысли. Он постоянно живет в катакомбах, на поверхность выходит очень редко. Он слабее меня. Я просто не ожидала, что кто-то умеет читать мысли, так же, как и я! Много узнать он не успел, я закрылась от него. Но того, что он узнал, достаточно, чтобы понять, что карта у тебя. Теперь им уже не нужен Герман, им нужна ты. Нет, я неправильно сказала. Им нужна карта.
– Прости меня, Леночка! Нужно было закрыть дверь перед носом этого Германа!
– Мамочка, не плачь! Я сильнее этого слухача, потому что больше бываю на поверхности, чем под землей, и поэтому мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем, чтобы перехитрить хунхузов.
– Эх, детка, детка! Ты не знаешь этих людей! Они ни перед чем не остановятся. Если они готовы убить любого соплеменника, то что им две русские. Вот, полюбуйся на то, что они написали!
– Я не буду это читать. Мама, неужели ты не знаешь, что если я возьму эту бумажку в руки, то мне уже никогда не спрятаться от них. Они найдут меня везде!
– Ну откуда мне знать? Я дальше левого коридора никуда и не ходила. Там в подземелье, так жутко и холодно. А еще какие-то голоса все время кричат!
– Никто там не кричит. Это подземелье тебя звало. И ничего страшного там нет. Там можно находиться сутками, и никто не причинит тебе вреда. Наоборот, если встанет у тебя на пути лихой человек, ты об этом узнаешь заранее и успеешь спрятаться или как-то по-другому избежать встречи с ним.
– Как…по-другому?
– Мама, это длинный разговор. Пойдем отсюда. Нам уже не жить здесь.
– А куда же мы пойдем?
– Туда, где нас не найдут.
– Ты знаешь такое место? – обрадовалась женщина
– Думаю, что знаю!
– Думаешь… Ну что же, пойдем, я хоть с бабкой Настей попрощаюсь.
– Мама, нам надо уходить прямо сейчас. Так мы сохраним жизнь бабке и Герману.
– Но как же… Она же будет волноваться. Она старая уже, хворая!
– Поволнуется и перестанет. Зато жива останется. Завтра дашь о себе весточку!
– Суровая ты бываешь, доча! Ну что же, веди меня! Нет, подожди, я расскажу тебе про карту! Эта карта такая, что столько уже людей пострадало, а конца края и не предвидится!
– Мама, давай обо всем поговорим потом. Мне нужно сосредоточиться. Мне нужно услышать мысли одного человека и никак не получается. Все время кто-то вклинивается в мозг и просит о помощи!
– Мы с тобой дочка сегодня нарасхват! Ой, подожди. Что ты сказала? Мысли какого это человека тебе надо услышать? Не мужчины ли? Ты смотри у меня! Дослушаешься. А я и не знала, что ты можешь слышать еще чьи-то мысли кроме моих.
– Мама, не говори чепухи. Какой еще мужчина? Это парень. Он на четыре года меня всего старше. Тише, мама. Хунхузы идут!
– Батюшки! Что же будет-то? Убьют нас, и никто не поможет. Остается только караул кричать. Полиция придет и…
– Вот-вот, покричи! На твой крик и прибегут. Но только не полиция, а хунхузы.
– А что же делать?
– Встать вот сюда и помолчать. А если можно и не думать!
– Как это не думать? Я так не могу, у меня все время мысли вер…
– Хорошо, мама, – устало прошептала Лена, – думай сколько тебе угодно, только не кричи! Я попытаюсь закрыть твой мозг от слухача. Ему давно уже надо вернуться под землю, а хунхузы не отпускают его. Вот он и ослабел.
– Леночка, скажи, что там происходит? Почему ты молчишь?
– Мама, мне так тяжело! Не отвлекай меня!
– Но доченька, почему…Я слышу звон пожарного колокола! Это…
– Мама, они подожгли нашу квартиру. Огонь занялся моментально, горит весь дом!
– Господи, что же я наделала! Если бы меня не оказалось дома в тот момент, когда он стучал в дверь! Если бы я не пустила его! Если бы выдала…
– Мама, перестань! Ты же сама мне говорила много раз, что от судьбы не уйдешь!
– Но я же не это имела в виду. Где же мы будем жить?
– Мама, нам главное спастись сейчас, а потом посмотрим.
– Леночка, что ты говоришь? Сейчас только февраль, мы не можем ночевать на улице. Мы замерзнем до утра. Я же выскочила в том, в чем была! Только тулупчик успела накинуть.
– Мама, все будет хорошо! Только нужно лишь… Все!
– Что все?
– Слухач потерял сознание. Мы можем идти куда пожелаем. Он не скоро придет в себя. Даже если они вернут его назад в подземелье.
А они не вернут. Он единственная ниточка к нам. То есть, это они думают, что он единственная ниточка. В подземелье много таких, как он, но никто из них не дастся в руки хунхузам. Я предупредила.
– Лена, ты бредишь!
– Нет. Я говорю правду. И я чувствую себя хорошо. Пойдем, мама, потихоньку, а то ты замерзнешь!
– Ты хочешь сказать, что таких, как ты, много?
– Но мамочка, что же здесь особенного? Любой, кто пробудет в подземелье больше суток, становиться таким. Мы знаем где можно ходить, а где нельзя. Несколько дней назад в подземелье появился чужак. Он был не один. Но самое главное, что он прошел тем путем, куда нам запрещено ходить.
– Кем запрещено?
– Не знаю. Мама ты задаешь мне странные вопросы! Будто мы поменялись, ты теперь ребенок, а я взрослая! Зачем мне знать! Запрещено и все!
– А этому, чужаку, значит кто-то разрешил?
– Я так понимаю, он ни у кого ничего не спрашивал. Он заблудился, хотя с ним был опытный проводник. Так вот, он заблудился, пошел туда, куда нам запрещено. И перед ним открылся новый коридор.
– Елена, я устала. Куда ты меня ведешь?
– К тетке Нине.
– Что? Ты же не хотела к ней!
– И сейчас не хочу. Но выхода нет. Ее ненависть прикроет нас, если слухач придет в себя.
– Ну, а как же Эгершельдовские? Они бы нас с распростертыми объятиями! Они тебя так любят!
– Любовь не сможет прикрыть нас, а ненависть сможет. К тому же, несмотря ни на что, тетка Нинка побаивается меня!
– А если она не пустит нас?
– Не посмеет. Ты только молчи. Я сама все расскажу ей.
– Елена, как ты можешь? Я же твоя мать! Что же ты меня, за дурочку принимаешь?
– Конечно же нет, мамочка. Это же для твоего блага. Ты будешь меньше с ней разговаривать, меньше и расстраиваться.
– Ох, Елена, крутишь ты что-то! Ну ладно, делай, как считаешь нужным. Нам бы только эту ночь переночевать, а завтра подадимся на Посьетскую.
– Нет, мамочка. Мы теперь с тобой погорельцы и будем жить у тети Нины столько, сколько будет нужно. Мы не должны уходить с Миллионки. Здесь, рядом с подземельем, я сильная, а там-нет.
– Все, Елена, я окончательно отказываюсь понимать тебя. Делай все, что считаешь нужным.
Что уж такое говорила Елена тетушке своей, Нине, неизвестно, а только присмиревшая Нина без возражений разрешила остаться погорельцам на столько, на сколько они пожелают сами. Вовремя ужина Лизавета порывалась несколько раз вступить в разговор, который неспешно вели между собой Елена и Нина, но стоило ей только открыть рот, как она натыкалась на предостерегающий взгляд дочери. В какой-то момент женщина не выдержала и хотела подняться и уйти домой. Но тут же вспомнила, что дома у нее нет, и сникла. На вопрос Нины, почему Елизавета все время молчит, откликнулась дочь. Она сказала, что мама слишком потрясена сегодняшними событиями.
Спать погорельцев положили в самой лучшей комнате. И только когда вся большая семья тети Нины уснула, Лиза смогла кое-что рассказать дочери про карту. История эта имела длинные корни. И тянулась уже около тридцати лет. Началось все с того, что поймали хунхузов, промышлявших пиратством. Некоторое время назад хунхузы ограбили три шаланды со своими соотечественниками. После этого манз связали и утопили. На допросе один из хунхузов признался, что у пиратов есть тайное место – база. Находится эта база прямо под носом у властей, на полуострове Песчаный. Однако, когда прибыли военные, отряд русских ничего и никого не нашел.
Вторая база была на острове Попова, в бухте Алексеева. Там была смотровая вышка пиратов. На острове Попова так же был мыс Проходной, а в нем были расщелины, которые назывались Дворцом царя Драконов. Дворец-это было то место, где пираты казнили пленников, а тела бросали в жертву Морскому дракону.
Чуть позже хунхузы опять дали о себе знать. Пираты перехватили судно, везшее 80 тысяч серебром. Деньги были предназначены для строительства Владивостокской крепости. Деньги исчезли. Начались поиски хунхузов. Российские моряки прошли через перевал и вышли в бухту Алексеевскую. Они связали перепившихся пиратов, но денег не нашли. Поиски временно прекратили. Но разговоры о кладе бередили умы обывателей. Был отдан негласный приказ: поиски прекратить, но посторонних на остров не пускать. Однако произошло вот что: остров выкупил купец Менар, обыскал его сверху до низу, но серебра не нашел.
Клад был спрятан пиратами где-то в кекуре-вершине прибрежной скалы. Чтобы спрятать клад, вершину пробуравили и в нее опустили серебро. После этого отверстие были заделано так, что найти эту скалу мог теперь только посвященный. Остров был большой, где эта скала, никто не знал. Через некоторое время на одной из пиратских шаланд нашли сумку с картой. Сумку отправили в Сучан. Хунхузы догнали отряд и вновь захватили карту. Власти срочно отрядили отряд русских моряков. Банду поймали, но карты у них не было. Один из тех, кто нашел сумку в шаланде, говорил, что на карте был нарисован какой-то остров. Но что это за остров и где он находился, солдат не мог указать. Он не умел читать. Солдат был ранен хунхузами, его отправили в госпиталь. Следы его потерялись.
Через десять лет карта всплыла на острове Русском во время облавы на хунхузов, но потом следы ее снова потерялись. Позже стало известно, что сумку с картой присвоил один из казаков, участвовавших в нападении на бандитов. История с картой опять начала бередить умы и не давала людям покоя. Один из тех, кому история с картой не давала покоя, Герман Шкуркин– армейский офицер. Заинтересовавшись историей карты, он отправился по ее следам и его поиски вывели на казака. Но к этому времени у казака уже не было сумки с документами. Он продал ее за триста рублей. Иностранец, бывший проездом во Владивостоке, купил сумку с картой в качестве сувенира.
Дальше история изобиловала белыми пятнами. Кто был тот иностранец, как его звали, как он распорядился картой, никто этого не знал. А только карта всплыла совсем недавно.
Женщина сделала паузу и вздохнула.
– А у кого же оказалась карта, спросишь ты? Впрочем, вижу по глазам, что ты уже знаешь ответ. У спасенного нами Германа Шкуркина. Я уже говорила, что Герман в прошлом был армейским офицером, и где-то его пути пересеклись с твоим отцом. Как карта оказалась у Германа, я не совсем поняла, под конец рассказа, язык у него стал заплетаться и вскоре он заснул. Вот и вся история. А вот и карта. Хочешь, мы попытаемся в ней разобраться? Лена! Лена! Заснула, а я здесь разливаюсь соловьем! Ну что же, спокойной ночи, моя серьезная девочка!
Утро выдалось тоскливым и туманным. Таким же тоскливым было настроение Елизаветы. Лена рано утром ушла, по каким-то своим, девчоночьим делам, пообещав матери объяснить все по возвращении. Нина, позвавшая Лизу к завтраку, молчала и лишь хмуро косилась в ее сторону. В довершение всего в дом вломился пьяный муж Нины, которого не было вчера при «трогательном» воссоединении семьи. Возвращаясь в гостевую комнату, Лиза услышала за своей спиной недовольный вопрос Андрея, мужа Нины «Ну и как надолго она у нас останется?». И неразборчивый шепот Нины, объясняющий что-то про хунхузов, погром на квартире у Елизаветы и, наконец, про пожар. Рассказ, похоже, не тронул Андрея, потому что разговор закончился матом и громким стуком захлопнувшейся входной двери. Лена не возвращалась. День тянулся долго и тоскливо. Наконец Лиза услышала долгожданный голос дочери:
– Мама, ты как тут?
Лиза не успела ответить, а Елена уже радостно воскликнула.
– Мы свободны!
– От чего?
– От хунхузов мама! Им нас больше не найти!
– И кто же им помешает? Ты, что ли?
– Мама, что с тобой? Ты обиделась что я ушла, тебя не предупредив? Но так было надо, мамочка!
– Тут, без тебя, приходил Андрей. Пьяный в доску и злой на весь свет. Чуть не убил Нинку, когда увидел меня, и узнал, что мы намереваемся остаться здесь надолго.
– Вот и я говорю, не грусти мамочка, все кончилось! Я сегодня же провожу тебя на Посьетскую.
– А ты?
– А мне еще нужно пожить здесь. У меня не все дела сделаны. Да ты не бойся! Меня никто здесь не обидит!
– Ой, доча! Твоими устами бы да мед пить! Неладное ты задумала! Видела я сегодня Андрея. Боязно мне тебя оставлять тут!
– Мамочка, ты не бойся! Это ненадолго! Дня через три я вернусь к тебе! А как настанет лето, выкопаем мы клад хунхузов, построим себе дом на Светланской и заживем…
– Какая же ты еще оказывается маленькая и глупая! Мечтательница! Столько людей погибло, пытаясь найти этот клад, а ты раз и все! И не думай! У моей двоюродной сестры есть маленький сарайчик, я думаю, она не будет против, если мы там обоснуемся, огородик посадим, а летом, глядишь, вернется твой отец и…
– Ну и кто из нас мечтательница? Мечты о возвращении отца еще сказочнее, чем мечты о кладе!
– Да, ты, наверное, права! А что ты имела в виду, когда сказала, что мы свободны?
– Я отдала хунхузам карту!
– Что???
– Да не пугайся ты так! Карта у них, но они ни за что не найдут на ней место, где спрятан клад.
– Елена, как ты могла?
– Мама, ты сначала выслушай меня, а потом ругай! Я проснулась посреди ночи с одной мыслью: что делать дальше? Всю ночь до утра я перерисовывала карту, но у меня ничего не получилось! Ну, не умею я рисовать! И тут я вспомнила Сяй Линь, вот у кого талант! Ей даже медаль в прошлом году хотели дать за победу в… Но, впрочем, это не важно. Все равно медаль эту она не получила. А еще мама Лин учит ее рисовать иероглифы, чтобы она умела писать и читать по-китайски. А это очень трудно. Поверь мне, я как-то пыталась…
– Елена, не морочь мне голову и отдай карту!
– Ну дослушай меня до конца! Уже немножко осталось! Ты не поверишь, но у Сяй Линь даже оказался кусочек старого пергамента, похожий на тот, на котором нарисована настоящая карта. Ну, ты понимаешь, к чему я веду?
– Нет. И понимать не хочу! Елена, как ты могла…
–Да, поддельную я карту отдала, – закричала девочка, – поддельную!
– Как, поддельную? А если они догадаются?
– Мама, тебе не кажется, что за дверью кто-то есть? Ты не слышишь? Мне кажется, что там …
– Я понимаю только одно, нам нужно собираться и уходить в сторону Эгершельда.
– Мама, в дверь кто-то стучит! Открывать?
– Странно, до сих пор без стука входили, а тут вдруг… Открывай, конечно, мы же не дома и не можем…
В комнату, неестественно улыбаясь, вошла Нина.
– А вы что, куда-то уходите? Прогуляться решили?
– Нет. Я ухожу к Матрене, на Эгершельд, – спокойно сказала Лиза. – А вот Елена хочет еще остаться погостить. Она проводит меня до Эгершельда и вернется.
– Да куда же вы на ночь то глядя. Уж переночуйте еще, а завтра с утреца и пойдете!
– Какая ночь, тетя Нина, – засмеялась Лена, – сейчас только три часа дня. Но ты не волнуйся! Я провожу маму и вернусь засветло.
– Да как-то… – замялась Нина, – Андрей просил, чтобы вы не уходили, пока он не поговорит с вами. Разговор у него к вам. Подождите чуток!
– Но мы уже совсем собрались идти. Может в другой раз?
– Нет. Подождите Андрея.
Нина вышла из комнаты и закрыла дверь за собой. Следом за этим послышался щелчок ключа в замочной скважине.
– Ну вот, этого еще не хватало! Мы заперты! – расстроилась Лиза.
– Не грусти мама. Я что-нибудь придумаю! Ого, – сказала Лена, выглядывая в окно,-второй этаж! Не то что бы очень высоко, но как-то не хочется прыгать. Была бы под окном хотя бы просто земля, а там же вонючая куча!
– Что же мы будем делать, доченька?
– Не хотела я раскрываться раньше времени, но придется! Только ты сядь на кровать, чтобы не мешать мне!
– Что ты задумала? А?
– Сейчас, сама все узнаешь! А, впрочем, уже поздно. Я слишком долго думала! Слышишь голоса? Это наш родственничек, Андрей, вернулся. Сейчас начнется!
– Что… начнется?
– Увидишь.
Дверь открылась. В комнату зашел Андрей. На его лице играла такая же неестественная улыбка, как раньше у его жены Нины.
Он начал без предисловий.
– Давай сюда карту. И не вздумай шуточки шутить, я быстро тебя успокою.
– Какую карту, дядя Андрей? – улыбаясь, спросила Лена. – У меня нет никакой карты.
– Ты… Корюшка мелкая, не ври! Мой сын под дверью все слышал! Он у меня малец сообразительный! Весь в меня. Пока Нинка соображала, что да как, он уже ко мне в пивнуху сбегал и все рассказал.
– Что рассказал? – спокойно спросила Лена.
– Ты… меня не зли! Кто вы теперь со своей мамкой есть? Погорельцы! А значит никто! Вас и искать то никто не кинется, если что! Поэтому, лучше не зли меня, а отдай карту по-хорошему! А то…
–А то что будет? – спросила Лена. – Обыскивать нас будете?
–Ты вша мелкая, помолчи! Я с твоей матерью хочу поговорить! Лизавета, ты же понимаешь, что вам лучше отдать карту! Вели своей чистоплюйке отдать карту и живите здесь сколько хотите! Мы все равно скоро переедем. После того, как откопаем клад. А кстати, где он зарыт? Хороший у меня пацан, но нетерпеливый. Нет бы еще несколько минут под дверью послушать! Ан, нет, сорвался и побежал! Так, где клад зарыт?
– Лена, отдай ему карту, – устало распорядилась Лиза, – и пойдем отсюда!
– Но мама, у меня действительно нет карты с собой!
– А где она? – в два голоса спросили Лиза и Андрей
– У Сяй-Линь, я взяла у нее поддельную карту, а оригинал на всякий случай оставила у нее. И если бы этот сообразительный малец дослушал под дверью все до конца, то…
– Ты все врешь, вобла сушеная! Сколько раз я говорил Нинке, что от вас, задавак, никакого толку! Давай сюда карту без разговоров.
– Карты нет.
– Нинка, – дико заорал Андрей, – иди сюда, будешь этих приживалок обыскивать! Не отдают они карту.
– А может, ее действительно нет. – Отводя взгляд от родственниц, сказала Нина. – Может, Петька что-то напутал?
– Ничего я не напутал! – вылез вперед Петька, мальчишка с лицом крысенка. – Так и сказывали, отроют клад и будут жить в хоромах царских, на Светланской!
– Но, но! А ну-ка, не сметь мне здесь сомневаться! – рявкнул Андрей -Мальчишка у меня правильный! Слава богу, в мою породу пошел, а не в твою, чистоплюйскую!
– Но… – попыталась возразить Нина.
– Никаких, но! Обыскивай, давай!
– Ты тогда выйди, как же они при тебе?
– Ничего, я отвернусь. А то эта малявка хитрющая, тебя, дуру доверчивую, враз вокруг пальца обведет!
– Нет, – Нина решила проявить настойчивость. – Я не буду обыскивать их при тебе! Это уже слишком!
– Не будешь, говоришь, – вкрадчиво прошипел Андрей, – давно ремня моего солдатского не пробовала? Или тебя просто так, без околичностей, придушить?
– Делай, что хочешь, – проговорила Нина чуть дрогнувшим голосом, – но при тебе обыскивать не буду! Это все-таки дочь и жена моего родного брата!
– Ишь ты, вспомнила она про брата! Ты еще вспомни, как я тебя голоштанную замуж брал! Ни ложки с собой в приданое не принесла! Разговорилась она! Не буду, не буду!
– Ты думай, как хочешь, а я… – Нина не договорила, упрямо поджав губы.
– Ну, будь, по-твоему. Только смотри у меня в оба! Чтоб не остаться на бобах!
Андрей вышел, хлопнув дверью. Нина подошла к двери, поплотнее притворила ее и, не поворачиваясь к родственницам, сказала:
– Давайте уже карту и уходите. Он, когда напьется, буйный и жадный до женского тела. Я за Ленку боюсь!
– Но тетя Нина, у меня, правда, нет карты. Мы сейчас разденемся, а ты поищи, если не веришь!
– Не надо раздеваться, – все так же, не поворачиваясь, сказала Нина, – я тебе верю. Но лучше бы эта карта у тебя была. Что же делать, пойду звать Андрея.
– Я все знаю, – хмуро зыркнул на жену Андрей, снова заходя в комнату, – Петька уже передал. Прибил бы тебя, да мочи нет как выпить хочется. Сделаем так: Лизку запру собственноручно, а Ленка пусть идет за картой. Как карту принесет, так сразу Лизку и выпущу. Эй ты, малявка, как принесешь карту, пошлешь за мной Петьку. Да побыстрей там! Я, когда выпивший, страсть какой лютый! Вон, Нинка знает! Знаешь, Нинка? – толкнув жену так, что она отлетела к окну, засмеялся Андрей. – Так что не медли, племяшечка дорогая! Неси своему дядюшке карту!
– Мама, ты подождешь меня немножко? Я быстро!
– Иди, Лена. Не волнуйся за меня. Только побыстрее принеси эту проклятую карту!
– Для кого проклятая, а кому… Заживу на широкую ногу, магазин рядом с «Кунстом» отгрохаю. Сам губернатор будет мне в ножки кланяться! Ну, чего мешкаешь? Надевай свой драный тулуп и марш отсюда! Я дверь закрою, да Петьку под дверью поставлю, заместо часового. Знаю я ваши бабские хитрости.
Лена выбежала на улицу. После затхлой атмосферы теткиного дома здесь дышалось особенно сладко. Сделав три вдоха, Лена кинулась, было, в направлении катакомб, но потом, догадавшись, что за ней, вероятно, будут следить, прошла еще несколько шагов в нужном направлении, и плавно повернула в противоположную сторону. Ее догадка оказалась правильной. Резко обернувшись, она увидела, что за ней идет, не особенно-то и прячась, дочь Андрея и Нины. Угрюмое лицо двоюродной сестры тут же приняло вызывающее выражение, как только девочка обнаружили, что разоблачена. Ровным шагом, не приближаясь к сестре, но и не отдаляясь от нее, Лена шла минут пять, а потом сделала рывок в сторону проходного двора, где и столкнулась от неожиданности с Гришей, мальчиком, защитившим ее однажды от сбрендившей пьяной проститутки.
– Здравствуй, Гриша! Гриша, глянь, там за углом девчонка в цветастом платке стоит, или уже ушла? Гриша, да что с тобой? Гриша!
– Здравствуй, Лена! У меня беда, поэтому не задерживай меня. Я иду в… полицию.
– Уж сразу и в полицию? А другого выхода нет?
– Если бы ты только знала, что произошло!
– Вот ты и скажи мне, только сначала выгляни наружу.
– Да нет там никаких девчонок. Ни в платках, ни без платков.
– Это хорошо. А что с тобой случилось?
– Лена, я не буду тебе ничего говорить. Все равно ты мне ничем не сможешь помочь, а просто так тебе рассказывать, у меня нет времени.
– Ну, как знаешь. А что у тебя с локтем?
– Упал, когда догонял японца.
– А зачем ты его догонял?
– Он украл мою сестренку. И скрылся в катакомбах. Ну, довольна? Все-таки разговорила меня! А теперь до свидания, я тороплюсь!
– Подожди Гриша, я попробую тебе помочь!
– Лена, ты хорошая девчонка, но сейчас говоришь глупости. Мне никто не сможет помочь, кроме полиции.
– Это ты говоришь глупости. Полиция в катакомбы не полезет. Они там ничего не знают, а я знаю катакомбы, как свои…Ну не пять пальцев, а четыре!
– Лена, у меня нет времени на пустые разговоры.
– Ну, подожди еще минутку! Каким входом воспользовался японец?
– Возле Семеновского ковша.
– Я хорошо знаю этот вход. Рядом с тем местом, где мы сейчас стоим, есть еще один вход. Тоннели из этих двух входов пересекаются в нескольких местах. Если мы не мешкая, спустимся в этот вход, я попытаюсь узнать что-нибудь о твоем японце, а если повезет, то проследить за ним.
– Лена, что тебе до моих проблем? Ты же шла по своим делам, ну и иди дальше!
– Так случилось, что мне тоже нужно спуститься в это подземелье. А я боюсь. Ты же не оставишь меня в беде?
– Ну, я не знаю… Если только…
– Гриша, я тебе обещаю, если у нас ничего не получиться, то я вместе с тобой пойду в полицию.
– Ну, хорошо. А фонарь у тебя есть?
– И фонарь и веревка.
– Ну, тогда пошли.
– Слушай, ты сказала, что попытаешься узнать что-нибудь о похитителе, а как ты собираешься это сделать?
– Там, в катакомбах, много моих друзей. И они обязательно нам с тобой помогут. Давай руку. Здесь не такой крутой спуск, как в тех катакомбах, здесь есть даже что-то вроде ступенек, но все же надо быть осторожным.
