Текст книги "Миллионка.Хайшенвей 海参崴 Haishenwai.Книга третья (СИ)"
Автор книги: Ирина Мутовчийская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Голодная?
– Да. Последние три дня я ничего не ела.
– А что у тебя за пазухой?
– То, что я украла.
– А что ты украла?
– Платье у мадам Харуко.
– А зачем?
– Ты издеваешься, что ли? Я еле языком ворочаю, а ты вопросы глупые задаешь!
– Но-но, поговори мне еще! Что-то ты темнишь! Если пряталась, то почему не ушла вглубь катакомб? Почему сидела почти у самого входа?
– А вот и потому что!
– Почему, потому что?
– Да, я тебе скажу, а ты потом, как все мальчишки, трусихой будешь меня обзывать!
– Не буду. Говори.
– Я… побоялась идти в глубь катакомб. Там так страшно.
– Ничего страшного там нет. Там даже безопаснее, чем наверху.
– Если ты такой смелый, что же ты захоронку почти у самого входа спрятал?
– Да потому что люди обычно ищут спрятанное где-то в глубине, и им в голову не приходит, что лучше всего все прятать на виду.
– Павел, – вмешался в разговор Токагава, – дядя спрашивает, видел ли ты книгу, когда вытаскивал меня из провала?
– Я же уже говорил тебе, – досадливо отмахнулся Павел, – не было там никаких книг, а также змей и крыс! Ничего не было.
– Не злись, Павел! – примирительно сказал Токагава. – Сейчас не я спрашиваю, а дядя. Я просто перевожу!
– Я не на тебя злюсь, а на себя! Я такой опытный проводник! Знал бы ты, сколько человек я вывел через катакомбы, и вдруг не могу найти какой-то дырки в земле. Свежей дырки. Она издалека должна быть видна!
– Понятно! – ответил Токагава, – дядя предлагает сходить туда еще раз. Он говорит, что может быть, когда я буду рядом, ты что-то вспомнишь.
– Чепуха. Ну причем здесь ты? Ведь ты понимаешь… Опа! Девчонка свалилась! Обморок! Эй, ты, воровайка! Очнись! Вот незадача, даже имени ее не знаю!
– Что с ней?
– Обморок. Наверно от голода!
– Дядя говорит, что знает способ, как привезти девочку в сознание! Он археолог. Очень часто в экспедиции…
– Толи, кончай разливаться соловьем. Я верю, верю! Пускай делает, что может!
– Дядя, сказал, что ему нужна вода. Тут есть вода?
– Сколько угодно! Тут же раньше были болота. Сейчас принесу.
– Токагава, – обратился дядя к племяннику, – на самом деле, никакая вода мне не нужна. Я могу привести ее в чувство сию секунду. Я знаю несколько точек на теле, но… На самом деле я хотел с тобой посоветоваться. Ты доверяешь этому мальчику?
– Странный вопрос. Я дружу с ним уже три года, и он никогда…А что случилось?
– Да ничего не случилось. Посмотри, вон твой друг несет воду. Сейчас вернем девочку в мир говорящих, вернее поющих. Ну, вот и все. Как ты себя чувствуешь девочка?
– Я не понимаю. Речь очень быстрая. Мальчик, о чем спрашивает этот японец?
– Он спрашивает, как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше. Только есть очень хочется.
– Будет тебе еда. А, кстати, как тебя зовут? Пора бы нам уже познакомиться! Меня зовут Павел.
– А меня Анастасия или просто Си. Так меня называют все подружки и друзья.
– Хорошо. Пусть будет Си. А теперь я познакомлю тебя с этими двумя. Это Токагава, мы называем его Толи. Его имя тоже сокращено. А это его дядя. Токагава, это Анастасия или просто, как она говорит, Си.
– А я тебя знаю, – улыбнулся Токагава, – ты подружка моей сестры Енеко. Еще сегодня утром Енеко плакала, вспоминая, как тяжело тебе пришлось в жизни. Кстати, она мне рассказала про то, как за тобой гналась полиция. Павел, – обратился он к другу, – все, что она рассказывала, про кражу и про полицию, правда. Енеко все видела. А мой дедушка даже пытался ей помочь.
– Да верю я, верю! Меня сейчас заботит другое, чем ее накормить? Дома у меня есть кое-какая еда. Но боюсь, до моего дома она просто не дойдет. Она потеряла много сил, когда убегала.
– Павел, ты слышал это?
– Что? Я ничего не слышу.
– Свисток квартального.
–Опять полиция, – простонала Си, – у меня больше нет сил бежать.
– Да вы что, какая полиция? Я ничего не слышу.
– А я слышу, и дядя мой слышит. И Си… теперь тоже слышит. Дядя, я понял! Скажи, когда ты приводил ее в себя, ты ощущал вибрацию?
– Мне было не до того, но, кажется, ощущал! Слушай, кроме свистков полиции, я еще явственно слышу лай собак! Не пора ли нам где-то спрятать девочку?
– Павел, – прислушиваясь к звукам и останавливаясь после каждого слова, сказал Толи, – судя по всему, полиция опять вышла на след Анастасии, нам нужно ее спрятать. Не понимаю, почему ты не слышишь свистков и лай собак.
– Вы все с ума сошли? Ну да ладно, сейчас не время разбираться в этих проблемах. Здесь, где-то рядом, должен быть еще один вход в подземелье.
– О, нет! Только не это! Я не хочу туда! Там холодно и страшно!
– Но, Си! У нас нет другого выхода. Или ты хочешь в полицейский участок?
– Нет. Я согласна. Вот сейчас, только заставлю себя подняться на ноги.
– Си. Мой дядя тебя понесет.
– О, нет. Я сама. Вот сейчас…
– Чего ты боишься? Это же дядя твоей подружки Енеко.
– Я не боюсь. Мне просто… Мне стыдно. Я такая грязная!
– Си, мой дядя археолог. Он…
– Все, – вмешался Павел, – кончайте болтать. Теперь даже я слышу лай собак. Идите за мной. А ты Си, если хочешь встретить следующее утро на свободе, а не в каталажке, слушай, что тебе говорят, и не возражай!
Лаз в катакомбы нашелся быстро. Но еще быстрее шли по следу собаки. Одна из собак, вырвавшихся вперед, подбежала к Си и кинулась на девочку. Девочка испугалась, руки ее взметнулись к лицу. Одна из рук задела морду собаки. Этого оказалось достаточно, чтобы собака успокоилась и дружелюбно заскулила, помахивая хвостом. Кенрю, опустивший было девочку на землю, снова подхватил Си на руки. Собака снова заскулила, но теперь от горя, что ее новую хозяйку уносят, но пуститься следом за людьми не решилась. Постояв несколько секунд на месте, она развернулась и потрусила к людям, и стае поисковых собак, которые были уже совсем близко.
– Что, Пушок, нашел преступницу? – спросил один из городовых, участвовавших в розыске, – если нашел, то где она? Я не вижу ее! Где твоя хваленная собачья хватка? Где девчонка? Я тебя спрашиваю, тупая псина?
– Что ты к собаке пристал? – вступил в разговор другой полицейский. – Нет девчонки здесь. Иначе Пушок ее обязательно нашел бы. Ты же знаешь, что это лучшая поисковая собака.
– Эх, незадача, не видать нам вознаграждения господина Харуко, как своих ушей. А я уже квартальному надзирателю отрапортовал, что девчонка у нас.
– Ну что же на месте стоять. Пошли что ли? Поищем в других местах. Может, она к отцу вернулась. Или прячется в доме бабушки. А то, давай разделимся. Ты ищи на Миллионке, а я с Пушком пойду в Корейскую слободу. Сын приказчика, Филипп, говорил, что там у нее родственники живут.
– Ишь, какой хитрый! Мне всю Миллионку, а ему только слободку. Не согласный я! Давай по-честному!
– Хорошо. Давай наоборот. Тебе слободу, а мне Миллионку.
– Что-то ты легко согласился. В чем тут подвох?
– Все, Гаврила. Перестань торговаться. Мне все равно. Что на Миллионке черт ногу сломит, что в Корейской слободке. Решай быстро, а то собаки уже застоялись.
– Ишь ты, хитрый какой! Быстро! А если я продешевлю? Не люблю я быстро. Потом буду себя корить, что продешевил!
– Это что тебе, Семеновский рынок, что ли? Продешевить он боится! Иди на рынок, там и торгуйся!
– Ну ладно, Василий, не шуми! Мне то что, старшим по поимке назначен ты. С тебя и спрос. Что-то Пушок неспокоен! Что, псина, профукали мы премию? Ладно, Василий, давай разделимся. Я пошел в слободку, а ты…Нет, слушай, что-то с Пушком явно не в порядке! Что-то он трясется весь. Не заболела бы собака. Ты, действительно, бери Пушка, а я возьму остальных. Ну, я пошел?
– Иди уже, Гаврила, иди.
– Не нравишься ты мне сегодня Василий. И Пушок твой не нравиться!
– Что я баба тебе, чтобы нравиться? Иди себе, от греха подальше!
– Иду, Василий. Вот только не продешевить бы!
А в это время компания из одного мужчины, двух мальчишек и одной девочки уходила все дальше и дальше. Задача беглецов была проста, уйти как можно дальше от входа в катакомбы и как можно быстрее найти другой выход на поверхность. Потому что Си брела уже из последних сил. Кенрю нес ее, сколько мог, но выход на поверхность никак не находился, и Кенрю выбился из сил. После небольшой передышки, Си сказала, что ей уже лучше, и дальше она пойдет сама. Но все равно Кенрю, и мальчики, были начеку, потому что девочка уже несколько раз падала. Наконец Павел сказал:
– Сдается мне, что мы идем куда-то не туда. Я этого пути не знаю. По моим расчетам, мы должны были выйти на поверхность десять минут назад. А мы все идем и идем.
– Павел, погоди. А мне этот путь кажется знакомым. Так и есть! Вот этот камень в форме головы птицы я точно видел. А вот здесь Сергей упал и рассыпал спички. Вот видишь, некоторые из спичек до сих пор лежат возле этого камня.
– Толи, какой ты наблюдательный! Ни за что бы ни подумал! То есть, я хотел сказать, – мальчик перестал говорить, пытаясь подобрать слова поточнее, – как ты вообще мог что-то заметить в той панике, которая тебя обуяла?
– Я и сам удивляюсь. Просто, в какой-то момент, мое зрение вдруг обострилось, и я узнал это место.
– Может, ты нас и дальше проведешь? Прямо к тому месту, где упал.
– Нет. Я, наверное, не смогу. А, впрочем, … У меня такое чувство, будто что-то толкает меня в спину. Толкает, но не дает сбиться с правильного пути.
– Ну что же, веди нас.
– А как же Си, – вмешался вдруг в разговор Кенрю, – может, оставим этот поход на потом?
– Нет, дядя. Я уже не могу остановиться. Не могу повернуть назад. А вы с Павлом и Си попробуйте найти выход наверх. Поверь, дядя, так будет лучше. Я чувствую это.
– Чувства-это хорошо, – сказал Павел, – но у нас заканчиваются спички, еще чуть-чуть, и мы будем брести в полной темноте. Да и от свечки уже тоже мало что осталось. А ты предлагаешь разделиться! Пойдем уж все вместе. Все равно выход найдется. Выбрались же мы прошлый раз, выйдем и сейчас! Ну что же, веди нас, проводник Токагава.
Вскоре свеча догорела полностью, но Толи уверенно вел всех вперед. Наконец они остановились возле того самого места, куда вчера упал Токагава.
– Тебе дать веревку или ты прыгнешь туда сам, как в прошлый раз?
– А у тебя есть веревка? Откуда?
– Экий ты, невнимательный! Я же тебе говорил, что с утра ищу этот лаз. Все катакомбы обшарил, а найти не мог. А ты с первого раза, раз и нашел!
– А ты, Паша, никак завидуешь?
– Было бы чему завидовать! У нас есть такая поговорка «Новичкам везет!». Вот и тебе повезло. Впрочем, говорят, что это бывает раз в жизни!
– Токагава, – испугалась Си – ты что, собираешься туда спуститься?
– Да. И никто меня не сможет остановить.
– Да никто и не собирается, – сказал Павел, – ты только хорошо обвяжись веревкой. Чтобы мне не пришлось спускаться вниз, как вчера.
– Я ничего не понимаю. Токагава, ты опять забыл обо мне, – вклинился в разговор Кенрю, – судя по действиям, твой друг собирается спуститься в этот лаз.
– Не он, а я.
– Я категорически против. Один ты не пойдешь, только вместе со мной.
– Но дядя, ты же ничего не увидишь, там, в темноте, а я увижу. Мне и сейчас все видно. Книга лежит под слоем земли, но я вижу ее. А также я вижу крыс, змей и еще кое-что, чему я даже не могу подобрать название. Это древнее, древнее зло. Но я его не боюсь. Я ничего не боюсь. Книга зовет меня. И она же сохранит мою жизнь и мой разум.
– Толи, что ты так долго объясняешь дяде? Не забывай, мы с Анастасией не понимаем по-японски.
– Я понимаю, – поправила Павла Си, – только говорю плохо. Стесняюсь, потому что не могу говорить, как все люди.
– А мне нравиться, как ты говоришь! – сказал Токагава. – Я никогда не слышал такого красивого голоса. А петь по-настоящему ты умеешь?
– Да. Поэтому я и украла платье.
– Споешь мне, когда я вернусь с книгой?
– Нет. Я…
– Все, оставь девку в покое! Не видишь, что ли, она от смущения вся красная. Ты если идешь вниз, то иди. Или пусти меня. Я опытнее тебя буду.
– Нет. Я первый дотронулся до книги. Она теперь меня считает своим хозяином.
– Ладно, иди! Надоел ты мне со своей книгой!
– Веревку! Ты мне обещал веревку!
– Обещал, значит дам. А не боишься вниз спускаться? Ты же говорил, что там змеи и крысы.
– Нет. Не боюсь. Давай веревку.
– Давай я тебя обвяжу! Жаль, что свеча догорела.
– Я тебе потом все расскажу! Ну, я пошел! Дядя, помоги Павлу, боюсь, он меня не удержит.
– Хорошо, племянник. Вместе мы точно удержим этот конец веревки. Но помни, если тебе будет там плохо, дерни за веревку, и мы тебя тут же поднимем наверх...
Спуск не занял много времени. Отверстие в земле было неглубоким. Минута, две, и Толи почувствовал под собой землю.
– Павел, дядя, – прокричал он, – я на месте. Крыс нет. Змей, по-моему, тоже.
– А что же там есть? – спросила Си.
– Сейчас посмотрим.
Но прошло довольно много времени, прежде чем Толи что-то нашел. Но это была не книга. Это была перчатка. Вначале Токагава подумал, что он или Павел обронили эту перчатку в прошлый раз, но, рассмотрев ее поближе, понял, что ошибся. Перчатка была сшита на руку великана или очень большого человека и была соткана из тонких металлических нитей. Стряхнув налипшие комья грязи, Толи оттер перчатку рукавом. Она заблестела, как золото, и начала переливаться. Волны ряби пошли по перчатке. Рябь становилась все сильнее, пока мальчик, почти не осознавая того что делает, не засунул руку в раструб перчатки. Перчатка тут же съежилась, уменьшилась и стала точно по руке мальчика. И как только это произошло, из всех пяти пальцев перчатки ударил свет. Да такой сильный, что осветил все вокруг. После полной темноты мальчику показалось, что он ослеп. Осторожно открыв слезящиеся глаза, он попытался сконцентрироваться на поиске книги. И тут же увидел ее. Она лежала около его левой ноги. Еще чуть-чуть, и мальчик наступил бы на нее. Издав радостный крик, мальчик быстро наклонился и попытался поднять книгу, но тут же отпрянул. Однако отрубленная рука, плененная цепочкой, оказалась проворнее Токагавы. Она вцепилась в запястье мальчика. От страха Толи дико заорал.
ГЛАВА 6. Гришка и Ларочка
То ли бежать за обманщиком Колькой, то ли расспросить поподробнее невидимого собеседника. Этими словами закончилась глава третья.
Гриша успел подняться только на три ступеньки, как вдруг пространство двора прорезали крики, свистки, разноязычный говор. Кричали и говорили на повышенных тонах. Мимо Гриши пробежал японец, на руках он держал девочку. Девочка была в обмороке. Безвольно поникшая головка моталась на тонкой шейке в такт шагам похитителя. Мальчик вгляделся в девочку и обомлел. Малышка была как две капли похожа на сестренку Соньку. Те же соломенные волосы, тот же носик, та же тонкая шейка. Гнев ударил мальчику в голову. Ноги действовали быстрее мозга. Мальчик только подумал о том, что надо бежать вдогонку за похитителем, а ноги несли его уже вовсю. Преследователи не видели, куда юркнул похититель. Изломы и повороты двора не давали сделать этого сразу. А Грише, с высоты одного пролета лестницы и трех ступенек, было все видно. Спуск по ступенькам он преодолел мгновенно. Двор мальчик пересек за несколько секунд. Пространство двора было поделено на маленькие магазинчики и лотки. Китайцы, корейцы, японцы высыпали из-за прилавков на середину двора. Преследователи смешались с толпой взволнованных продавцов. Шум увеличился до невозможности. Гриша бежал сквозь толпу, но бежать было трудно, это похоже было на бег во сне. Бежишь, бежишь, а все на месте. Все это вавилонское столпотворение лопотало, кричало, размахивало руками, советовало. Наконец бежать стало чуть легче, мальчик завернул за поворот, но японца там не оказалось. Гриша поднажал, еще поворот и еще! Мужчины нигде не было видно. Во дворе похититель спрятаться не мог. Все население двора высыпало на свои балкончики, вылезло на лестничные клетки, выглядывало из окон. Оставался только один вариант: арка, через которую можно было выйти на Пограничную. На это раз Гриша выбрал верный путь, на другом конце арки мелькнул красный сапожок девочки. До похитителя оставалось всего ничего, но вдруг Гриша поскользнулся и упал прямо в лужу нечистот. Снег в районе Семеновского базара растаял, обнажив кучи нечистот, которые стекали вниз, на Миллионку. Кроме того, что Гриша теперь вымок и дурно пах, оказалось, что он неудачно упал и ушиб локоть. Впрочем, это не охладило его пыл. Он отряхнулся и побежал дальше.
Пока он бежал, в голове его прокручивались страшные картины. Гриша понимал, что просто так бабушка и соседка Капитолина не отдали бы Сонюшку. И страшно было подумать, что сделал жестокий азиат со старыми женщинами, чтобы забрать Сонюшку. И здесь, в первый раз, в голове Гриши мелькнула мысль, а зачем, собственно говоря, японцу, маленькая, больная, русская девочка, исхудавшая от вечного недоедания и с высокой температурой. Потом в голову Гриши пришла другая мысль, а кто одел Сонюшку в эту роскошную шубку и сапожки? Ответа на вопросы не было. И Гриша решил отложить все это на потом. Сейчас самое главное было догнать низкорослого мужчину и отобрать у него сестричку. Но шанс был упущен. Погоня продолжалась около пятнадцати минут, какое-то время Гриша еще видел впереди силуэт мужчины, но вдруг мужчина исчез, как будто провалился под землю. Впрочем, так и оказалось. Когда Гриша подбежал поближе к тому месту, где исчез похититель, оказалось, что это дыра, ведущая в катакомбы. Гриша замешкался, здесь он никогда не был. Было страшно, но перед глазами мальчика встало побледневшее личико сестренки, ее закрытые глазки и тоненькая шейка. И мальчик решительно начал спуск. Никакой лестницы здесь конечно не было. Спуск был довольно крутым, и его пришлось совершать на пятой точке. Наконец он был завершен. Здесь, в самом начале катакомб, было довольно светло. Дневной свет освещал несколько коридоров, которые вели в разные стороны. Мальчик застыл в нерешительности. Ему показалось, что из глубины одного из коридоров донеслись какие-то звуки – глухой стук и брань. И Гриша пошел в направлении звука. Это оказалось нелегким делом. Чем дальше Гриша уходил от входа, тем тяжелее давался ему каждый шаг. Несколько раз мальчик падал. Наконец, когда свет почти перестал быть виден, мальчик остановился. Дальше идти было небезопасно, да и бесполезно. Без фонаря, без какого-либо маломальского снаряжения, которое требуется для путешествия в катакомбах, идти вперед было нельзя. Возвращение назад заняло гораздо больше времени, чем спуск. Мальчик шел и плакал от досады. Наконец впереди показался выход. Решительно вытерев глаза, мальчик устремился к дневному свету.
ГЛАВА 7. Елена
Когда у тебя болит зуб, ты идешь к зубному врачу. Это если есть деньги. А если нет, то к зубодеру-китайцу. То есть, совсем за бесплатно, он делать ничего не будет, так же, как и русский зубодер. Но с китайцем можно договориться. Если найдешь этого китайца на его рабочем месте. А в тот день все не заладилось с самого утра. По дороге к китайцу меня обрызгала пролетка. Китайца на месте не оказалось. Увели в полицию. Щека распухла. И в довершении ко всему, дочь пришла из школы и сообщила, что школу закрыли. Нет зарплаты-нет обучения. Это я про господина учителя, который учил детей без зарплаты два месяца. Учил и на что-то надеялся. Все, сегодня его надежда умерла. А с ней и моя надежда выучить ребенка в бесплатной школе. Ну что ты будешь делать с такой жизнью? Хорошо, что сейчас уже почти весна. Все равно через несколько месяцев детей распустили бы на каникулы. Но что же мне делать с зубом? Этот китаец мой знакомый, с ним можно было бы договориться, а другой и разговаривать со мной не будет. Я подошла к зеркалу, чтобы посмотреть, что наделала распухшая щека с моим лицом. Уродство было налицо, вернее, на лице. Следующей моей задачей было рассмотреть больной зуб в зеркало и попытаться его расшатать и выяснить, можно ли мне вырвать его самостоятельно, при помощи веревочки или щипчиков. Только я занялась этим увлекательным делом, как в дверь постучали. Было не похоже, что это подружки пришли к Леночке. В дверь продолжали стучать, а я и не подумала даже отойти от зеркала. Вот еще, идти отпирать! У меня и задвижки-то нет. Ворам и грабителям не придет в голову воровать у меня. Так как брать у меня нечего. Может клиент? Давненько ко мне никто не захаживал. В основном, идут гадать к китайцам. Хотя говорят, что я неплохая гадалка. Во всяком случае, еще никто не жаловался. Но кто же там так стучит? Открыть, что ли? Явно кто-то незнакомый. Знакомый знал бы, что я не запираю дверь. Ну вот, здрасте вам! Мужик и весь в крови! И сразу в комнату пополз!
– Эй, ты куда лезешь? А ну-ка заворачивай! На кой ты мне такой нужен?
– Помоги! Хунхузы гоняться! Догонят, добьют!
– Иди, иди, отсюда! У меня ребенок! А ты мне все здесь кровью запятнал!
– Помоги! Иван говорил, если что, искать тебя. Ты спрячешь!
– Ах, ты, сволочь такая! Иван ему говорил! Где тот подлец Иван? Мы с Леночкой уже полгода голодаем, а он мужиков ко мне подсылает! Эй ты, подранок! Говори, где Иван?
– Я…Помоги мне! Они не должны меня найти! Я все тебе рас…
– Нет, ну ты посмотри! Еще и отключился! Ну что ты будешь делать? Надо прятать его! А тяжелый, зараза, какой! Во, открыл свои глазища!
– Помоги!
– Да замолчи ты уже! Видишь, помогаю! Сам помог бы мне, сделал бы несколько шажочков до подпола, вот бы красота была! Опять отключился! Нет, без Ленки не дотащу! Позвать бы ее, но тогда придется его опустить на пол. А если опущу, то он весь пол кровью мне заляпает. Ворвутся хунхузы и по каплям крови нас и найдут. Что за гадость ты мне в руки суешь?
– Карту, карту, спрячь!
– Это потом, все потом! Очнулся, болезный? Хоть не разговаривай, а то у тебя кровь начинает сильнее идти! Прячься за занавеску, кто-то идет. Это кто же у нас пришел? Соник, деточка, ты чего хотела?
– Лену-сан.
– Твоя сан, где-то на улице шляется. А ты чего хотела-то?
– Лену-сан.
– Слушай, я чай не тупая! Чего от Ленки хотела?
– Лена-сан книжку обещала.
– А, сказки с картинками? Опоздала ты деточка. Продала я вчера все книжки. И с картинками, и без картинок. Есть-то что-то надо! Ты знаешь, что? Сбегай, позови мне Ленку, она в соседнем дворе Маньке беременной гадает. Уж больно та хочет знать, парень у нее или девка родиться! Бедная Манька. Ничего у нее не родится. Умрет она родами. Только Ленка ей этого не скажет. У меня девочка умная и добрая. Пусть Манька еще два месяца счастливой поживет.
– Лизавета-сан, а что это у вас на полу? Кровь?
– Кровь. Видишь зуб у меня какой? Пыталась вырвать его. Чуть в крови не захлебнулась. Видишь, все руки в крови?
– Вижу, Лизавета-сан. Это плохо. Надо к доктору.
– Надо. Надо. Ты иди. Иди девочка. Позови мне Елену. Да скажи срочно.
Уф! Насилу выдворила. Упрямая какая девочка. Стоит, и ни с места. Эй, ты, за занавеской! Дышишь ли? Живой?
– Меня Германом зовут!
– Ишь ты, имя то какое мудреное! И где же, Герман, твои пути пересеклись с моим Иваном? Молчишь? От те господи! Опять отключился! Кто там? Леночка, это ты?
– Я, мама. Зачем Соник посылала? Позвала бы меня мысленно, я бы и пришла.
– Ты занята была.
– Что случилось, мама?
– Вот что случилось! Вломился, весь в крови. Помощи просит. Говорит, хунхузы ищут.
– Ищут мама. И уже близко они. Я вижу.
– Видит она! Много видеть стала! А лучше бы не видела совсем. Вот я не вижу, а только притворяюсь, и все хорошо. Не божье это дело, видеть все наперед.
– Мама, ты просила помощи. Я пришла. Что будем делать?
– А то не знаешь! Открывай подпол.
– Догадаются. Кровавые дорожки прямо и приведут.
– Дочь! Ты что думаешь, я совсем дура? Отлично же знаешь, что все это для отвода глаз. Да открой же подпол, видишь, я не могу.
– Все мама. Готово.
– Теперь рубаху, которая на нем, тихонечко снимем. Спускайся Лена в подпол и неси рубаху в левый коридор. Да спрячь так, чтобы хунхузы ее нашли.
– Почему в левый коридор? В левый уходил папа.
– Так надо дочь. Спускайся и побыстрей. Ой, подожди! Там в кармане у него какая-то карта. Дай ее сюда.
– Вот. Только чуть-чуть кровью заляпалась.
– Все, Лена, иди быстрей. Сюда не возвращайся. Через левый ход выйдешь к Семеновскому ковшу. До вечера погуляешь. А спать пойдешь к тетке своей, Нинке.
– Не хочу к тете Нине. Она опять тебя ругать будет. Скажет, что ты папу сгубила и…
–Ну, тогда… Тогда иди к моим родственникам. Но это подальше, на Эгершельде. К дядьке моему или сеструхе двоюродной. Сама выберешь. Все. Беги.
– А как же ты мама?
– Да беги ты, скаженная. Со мной все будет хорошо! Как минует опасность, позову тебя! Ты только слушай!
– Но, мама…
– Сюда не возвращайся, пока не позову!
– Мамочка, а кто этот человек?
– Знакомый твоего отца. Вижу, вижу, о чем ты думаешь! Нет, дочка, даже если бы выдала его хунхузам, они бы меня с тобой не пощадили. Не любят они свидетелей оставлять.
– До свиданья мамочка!
– Иди, Елена. Все будет хорошо. Ну что, болезный, давай потихоньку поднимайся! Ховаться будем от хунхузов твоих.
– Куда… ховаться?
– А вот в этот шкафчик. Шкафчик у меня с секретом.
– Кто-то идет… Быстрей!
– Подожди. После хунхузов ничего здесь целого не останется! Хотя и ничего– то мы с Иваном ценного не нажили. Ну вот… И взять то с собой нечего! Вот одну иконку и возьму. От мамы моей только и осталась!
– Быс… тре.. е…
– Ты ногами-то перебирать можешь? Вот так, обопрись на меня! Давай, давай, заходи в шкаф, не бойся! Для тех, кто не знает-это просто старый шкаф! А для тех, кто знает, опля! Вот, она, наша рукояточка! Для тех, кто знает-это дверь в соседний дом. Туда хунхузы не догадаются…Эй, Герман! Опять сознание потерял! Ну да ладно. Посиди здесь, я сейчас приду! Бабка Настя, открывай! Нового привела!
– И что же ты, Лизок, не живешь спокойно? Ну, кого на этот раз притащила? Контрабандиста?
– Не знаю. Знаю только, что друг Ивана моего.
– Эх, Лиза, Лиза! Если бы не память подруги моей, матери твоей покойной! Царство ей небесное! Если бы.…Ну, что молчишь? Где ты их находишь?
– Это они меня находят! И та китайская девочка! И тот каторжник!
– И Иван твой!
– И Иван мой! Ладно, бабка, что болячку ворошить! Что с этим делать будем?
– А что с ним делать? Не замуж же за него идти! Лечить будем! А ты чего такая смурная?
– Будешь тут! Щека опухла, а еще этот здесь объявился!
– А Ленка где?
– Я отправила ее следы отводить!
– Вовремя! Слышишь?
– Слышу! Хунхузы проклятые! Камень на камне ничего не оставят. А кричат-то как!
– Тише ты, Лизка! Если мы их слышим, то и они могут нас услышать!
– Даже если услышат, – понизила голос Лиза, – то ни за что не догадаются, где мы!
– Лизавета! Что-то мужичок громко стонет. Давай оттащим его в другую комнату.
– Давай бабка Настя.
– Слушай! Чего это он в бреду кричит! Может ему рот тряпицей замотать!
– Ну и шутки у тебя бабка…Погоди, ты слышала? Он что-то про моего Ваньку говорит! «Иван, не надо! Не надо!» Чего не надо, как ты думаешь?
– Ничего я не думаю! А только знаю я, что Иванов на свете пруд пруди! Почем знаешь, что про твоего Ивана он бормочет?
– Да не знаю я! Вот и полиция! Слышишь свистки? Как всегда, после времени!
– Может, объявишься? – улыбнулась бабка. – Пристав тебя послушает, да посочувствует!
– Чего-то ты бабка Настя сегодня на шутки плодовитая! А то я не знаю, что полиция между мной и хунхузами встревать не будет! А то и выдаст меня им!
– Ну, это ты загнула! Все-таки полиция!
– Эти злыдни везде своих доносчиков держат. И никого ведь не жалеют. И своих, и чужих, всех готовы изничтожить!
– Слушай, Лиза! Что-то он совсем плох! Я его не выхожу!
– А что делать?
– Доктора надо. Пуля у него застряла между ребер. Легкое, по-моему, не задето, но все равно, дело плохо!
– Ну, ты даешь, где же я доктора тебе найду?
– А его и искать не надо! Про Ваську-пианиста слышала?
– Да я его знаю, вернее знала! Мы, когда я с родителями на Суйфунской жила, вместе в адмиральском саду играли. Моя няня с его гувернанткой болтают, а мы…
– Лизка, очнись! Я тебе про Ваську-пианиста говорю, а ты мне про нянек каких-то!
– Да в уме я, чего ты дергаешь меня? И я тебе про Ваську. Только нам тогда было по пять лет, и мама звала его Васенькой! А потом случилось, сама знаешь, что, мама не смогла содержать тот дом, мы его продали и переехали сначала в Кривой переулок, а потом сюда, на Миллионку. И больше я Василия не видела. Только слышала, что стал он знаменитым доктором. Хирургом. Что с больными он творит чудеса. И пальцы у него знаменитые. Пальцы как у пианиста. Поэтому и зовут его все Вася-пианист.
– Был Вася-пианист, да весь вышел! Теперь он Вася-морфинист! Желтый весь. Пальцы трясутся. Глаза слезятся! Три дня назад, сюда, на Семеновскую перебрался. Жена его за генерала замуж вышла, а его сюда турнула! В мансарде живет.
– И зачем ты мне все это рассказала? Чем он может помочь Герману?
– Какому Герману?
– Да вот этому, этому, которому ты хотела рот кляпом заткнуть!
– Ну и имечко! И где ты их только откапываешь, этих болезных, сирых да убогих?!!! Слушай, а как ту китаяночку звали, которую матрос хотел снасильничать?
–Линь ее зовут. Ну, было такое. Позавчера. Хотел он схватить ее, а она вырвалась и кинулась к катакомбам. Плутала, плутала и встретила мою Ленку. Оказалось, что эта китаяночка и Лена, учатся в одной школе, только Лена на год старше Сяй-Линь. Матрос покрутился возле катакомб, да ушел, а Леночка привела ее к нам!
Да, Сяй-Линь ее зовут. Ее мать целый день проходу мне потом не давала, с благодарностями своими. И муж ее, господин Петухов…Нет, Герман в бреду явно про моего Ивана что-то говорит!
– Лиза, ты не об этом думай! Думай, как пулю из него вынуть!
– Я думаю! Этот пианист-морфинист в твердой памяти когда-то бывает?
– За три дня не видела ни разу. Но знаешь, что, а ведь он людей лечит!
– Как так? А разве ему не запретили?
– Запретили! Все бумаги забрали! Но ведь руки то не заберешь!
– А как же он в таком то состоянии?
– Это тайна великая, которую только бог-создатель знает! Но ведь лечит как-то! Сестра Прасковья, ну та, которая на Светланской живет, сказывала, ни одного мертвяка после его операций не было! Всех спасал. И здесь то же самое. Как переехал в мансарду, так народ к нему и потянулся. Всем помогает, и за просто так! Кто бутылку поставит, кто пяток яиц принесет. Сама знаешь, какие богатеи у нас на Миллионке живут! А жене его досталось три дома, брильянты и…
– Настя, сплетничать будем потом. Где живет Василий?
– Да прямо надо мной! Только что бы к нему подняться, тебе на пять ступенек надо спуститься, потом влево, потом опять спуститься, а потом только поднимешься. Там двери нет. Окно без стекла. Ты смело перешагивай и…
– Не учи ученую! А то я не знаю эту мансарду. Там мужчина, с дочкой полукровкой-кореяночкой, жил. Там какая то темная история была. Бабы на Семеновском базаре сплетничали. То ли девочка что-то украла, то ли у нее украли. Две недели назад это произошло. Но дело не в этом. Отец этой девочки игрок и пока девочка была с ним, жил беззаботно. Девочка ловила крабов, трепанга, а зимой крала что плохо лежит, так они и питались. А как исчезла девочка, отец пошел в полицию. Есть-то ему что-то надо, а источник пищи исчез. А там оказалось, что отца этой Си давно разыскивают. В Петербурге умер какой-то дальний родственник и оставил все, что имел отцу Си. Отец девочки собрался и первым же пароходом отбыл. Когда есть деньги, отпадают все проблемы. А о девочке даже не вспомнил. Вот что значит игрок.
