Текст книги "Золотой путь или как полюбить дракона (СИ)"
Автор книги: Ирина Зимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Часть первая. Знакомство. Глава 1
Безумец стоял над распростертым на алтаре телом своего врага. В давно выцветших глазах, плескалась ненависть и злоба. Забрать силу молодого мага – что может быть слаще?
– Ты – последний некромант в том ненавистном мне мире, а значит – скоро я подчиню всех. Не осталось мага, способного мне противостоять! – глаза старика алчно сверкнули.
Торин просто молчал, глядя в каменный потолок. Даже заклинание подчинения не помогло Альгерду узнать его секрет. Тайну, которую скрывал даже от близких Друзей.
Придет время и его дитя сможет противостоять этому безумцу, продавшему душу тьме. Она станет сильным магом – в этом мужчина не сомневался.
***
– Лекса, ты уверена, что нас примут в школу? – в который раз спросила моя сестренка.
– Ну конечно, неуверена, Тана, но, если не попробуем – не узнаем, – улыбнулась я ей.
А беспокоиться было отчего: желающих поступить в школу оказалось так много, что моя решимость начала таять. Ну да, мы умеем читать и писать, неплохо считаем, но на этом все! А рядом столько роскошно одетых девушек, что поневоле чувствуешь себя нищенкой, случайно попавшей на бал.
– После всего, что с вами произошло, поступление в школу – шанс поменять что-то в своей жизни. Вы девочки смелые и решительные, вот и не огорчайте старика своими сомнениями! – напутствовал дядька Петрим, провожая нас в дорогу и вручая сопроводительный свиток.
Вспомнив наставления егеря, я сжала руки девочек и начала пробираться поближе, к первым рядам, но далеко нам пройти не удалось. Со всех сторон стали ругаться, толкаться и давить локтями такие же «смелые и решительные». Пришлось остановиться.
Не знаю, почему дали такое название школе, но тут учили не только швей. По рассказам дядьки Петрима, в «Золотой нити» обучали будущих гувернанток, секретарей, кондитеров, ну и швей. Помимо этого, есть отдельный факультет, обучающий девушек аристократического происхождения. Уж не знаю чему там можно учить, но говорили, эти девушки становятся фрейлинами при королеве. И куда ей столько фрейлин, не пойму?
Вскоре толпа возбужденно загомонила, и я сразу поняла – появилась директор школы «Золотая нить».
Вышедшая вперед женщина производила впечатление строгого, но доброго человека, о чем указывали морщинки в уголках глаз и губ. Высокая, немного полновата, с темными волосами, собранными в аккуратный пучок; на вид около сорока лет, возможно, чуть больше.
– Сейчас вы, по одному, будете подходить к нам, – сказала дама, кивая на уже вынесенные кем-то столы, за которыми сидели два мужчины и три женщины. Место в центре было свободно. Толпа тут же опять загалдела, но под строгим взглядом директрисы все смолкли. Тетушки, дядюшки и другие сопровождающие, как по команде, стали отходить в сторону, и оказалось, что поступающих не так и много. Человек двести, а, может, и меньше. Но для меня, выросшей в небольшом селе, даже такое количество казалось громадным.
Несмело стала строиться очередь из девушек, по одной начали подходить к столам. Что там спрашивали, слышно не было, похоже, оградились магическим куполом.
Несмело стала строиться очередь из девушек, по одной начали подходить к столам. Что там спрашивали, слышно не было, похоже, оградились магическим куполом.
Про магию я практически ничего не знала, в нашем мире все люди рождались с даром, но жрецы в храме в пять лет отбирали только сильных, остальным дар закрывали. И правильно, необученные маги уже натворили много дел: развязали войны, создали таких чудовищ, что уже более двухсот лет не можем разгрести последствия. Именно тогда Великий император издал указ, и дар стали блокировать.
Я никогда не жалела, что не стала «великим магом», они хоть и живут дольше, но постоянные проверки, служба на благо государства, борьба с нежитью, все это как-то не вдохновляло пятнадцатилетнюю девочку.
Всегда мечтала, что выйду замуж, рожу детей и буду заниматься хозяйством, ходить за травами и помогать мужу вести дела. Почему-то представлялось, что супруг будет, как отец, старостой деревни и очень уважаемым человеком. И мы станем растить наших детей и любить друг друга крепко и всю жизнь.
Так я и предполагала, до того дня… Очнулась от тычка в бок от сестры, оказалось уже подошла наша очередь, пока я погрузилась в размышления о былом.
Рука Таны мелко дрожала в моей руке, хотя, может, это и моя дрожь. Очень страшно, ведь если нас не примут, хоть кого-то из троих – мы вернемся в деревню. А там нет будущего.
Ну вот и наш черед, я пошла первая, хоть у нас и разница в возрасте всего месяц с сестрой, а подруга Лика младше на полгода, в нашей троице я считалась старшей и более смелой. Подошла к столу, и посмотрела в глаза директрисе. Что говорить не знаю, они тоже молчат, просто смотрят.
– Меня зовут Алекса Остова, из деревни Малые Остовки. Дочь старосты, бывшего, -добавила, чувствуя, что предательские слезы опять подступают к горлу, – прибыла сюда с сестрой и подругой, обучена грамоте и счету.
– Меня зовут Алекса Остова, из деревни Малые Остовки. Дочь старосты, бывшего, -добавила, чувствуя, что предательские слезы опять подступают к горлу, – прибыла сюда с сестрой и подругой, обучена грамоте и счету.
Я мазнула ладошкой по щеке, вытирая слезинку, которая все же пробилась, как я ее не сдерживала.
– Леди Картари, егерь Петрим просил передать вам это, – достала я из наплечной сумки скрученный свиток. Она лишь приподняла в изумлении бровь, и, протянув руку, взяла письмо.
Пока директриса читала послание, слово взял мрачный мужчина лет тридцати, одетый в черную свободную накидку, какие носили только маги:
– Милая девушка, я вижу на вас печать смерти, и не одну, как получилось, что девочка, которой нет и шестнадцати, уже убила человека?
Все настороженно стали вглядываться в мое лицо, хотя до этого сидели расслаблено, откинувшись в креслах. Одна леди Картари не отрывалась от письма, и лицо ее мрачнело все больше и больше. Что такое написал дядька Петрим, ведь ничего плохого же? Нет, точно не мог. Он единственный, кто по-настоящему поддержал нас после того возвращения.
– Да я убила несколько человек, – сказала я, гордо вскинув голову и глядя в глаза магистру, – и нет, я не жалею о содеянном. Я защищала себя и своих подруг, и если придется, сделаю это снова!
Ну вот, сказала, и кто меня за язык тянул? Хотя, возможно, ко мне была применена магия, вроде заклинания правды. Дядька Петрим предупреждал меня об этом.
Всё, меня не примут, кому нужна в школе убийца? Я еще раз осмотрела присутствующих, и наткнулась на сочувствующий взгляд директрисы.
– Ты принята, Алекса Остова, – сказала она и повернулась к мужчине в черном, -Таер, пожалуйста, не расспрашивай этих трех девочек о том, что с ними произошло. Я дам тебе прочитать письмо, а им не стоит ворошить прошлое. А ты все сделала правильно и никто из нас тебя не осудит. Ступай.
Я, не веря в собственное счастье, на трясущихся ногах отошла к ближайшему дереву, и села на траву, опершись спиной об ствол. Меня приняли, вот так просто. Зная, что совершила убийство, все равно приняли! Главное, чтоб теперь подруги прошли, но была уверенность, что их тоже возьмут.
Против воли начала вспоминать тот день, когда впервые лишила жизни человека, точнее те три дня…
Мы ехали из соседнего города с ярмарки: четыре семьи, восемь взрослых и девять детей. Счастливые и довольные, с кучей обновок. Мальчишки баловались на телегах, пытаясь устоять, когда колеса подпрыгивали на кочках, а мы все смеялись над ними. Солнце клонилось к закату, оставалось около часа пути. Внезапно начался обстрел арбалетными болтами, стреляли прицельно – в мужчин и коней. Все тут же спрыгнули с телег, отец затолкал нас с Таной между мешками с зерном, а мама прикрыла тряпками. Когда рядом захрипел папа, Тана не выдержала и вылезла из нашего укрытия, я поползла следом. Отец был мертв, лежал у телеги с болтом в груди, а мама и соседка, тетка Марфа, отбивались какими-то палками от двух бородатых мужиков, но безуспешно – удар, и мама оседает на траву. Изо рта льется кровь. Тана закричала и кинулась к ней, я схватила сестру, обняла за талию и держала до тех пор, пока она не успокоилась.
Дальнейшее смазалось в три самых длинных и самых ужасных дня в моей недолгой жизни. В живых осталось только пять девочек-подростков от двенадцати до пятнадцати лет. Нас заперли в сарае, по-видимому, разбойники заняли охотничий домик недалеко от села. Потом, ближе к ночи, когда напились, они стали вытаскивать нас по двое и насиловать, затем кидали обратно. Старый Бор, вожак разбойников, еще разрисовывал нам ножом лицо и тело, если мы сопротивлялись. Не глубоко, но очень больно. Девчонки плакали, молили о скорой смерти. После первого раза, когда я лежала в сараюшке вся в крови, тоже мечтала о скорой кончине.
А потом пришла злость – умереть и не забрать с собой хотя бы одну из этих тварей, я не могла. Не для этого мои родители отдавали свои жизни! Тогда я и наткнулась глазами на торчащий из стены гвоздь. Два дня мы с девчонками вытаскивали большие гвозди заколками, пряжками от ремней. Днем разбойники отсыпались, поэтому время у нас было. Кормить особо никто не старался, несколько кусков хлеба и фляга воды в день. Знали, что не жильцы.
Мы слышали, что через два дня они встретят еще один обоз, с другой деревни, а потом уйдут из этих мест. Старый Бор оказался очень хитрым, никто в нашем селе даже и не знал, что в наших краях есть разбойники, потому что они приходили всего на несколько дней, а потом шли в другие края. Тела убитых уносили подальше и прикапывали, поэтому многие и думали, что нечисть или волки нападали на обоз. А пока разбирались, что да как, банды уже и след простыл.
Их было десять человек, но все – отменные стрелки из арбалета; нападали только на небольшие группы, расстреливали мужиков, баб, детей; девушек забирали, а после, тоже убивали. Как наиграются и пора уходить на новое место.
Мы знали, что умрем через два дня, поэтому нам нечего было терять.
И вот, настало решающее утро, когда все ушли на захват крестьян, оставив двух охранников и старого Бора. Он давно не воевал, но как я поняла, считался самым умным и к тому же, двое мужчин в банде были его сыновья.
Мы неоднократно за эти дни обсудили план действий, поэтому все были готовы. Да, нас избивали, мы теряли много крови, но умереть, даже не попробовав сбежать, тоже никто не хотел.
Осторожно открыв гвоздём засов, я выскользнула из сарая, благо петли оказались смазаны, и скрипа не последовало, и стала ждать первую жертву. Точно знала, что нужно убить всех троих, иначе они нас быстро догонят.
Первый, был совсем еще молодой парнишка, лет шестнадцать, не больше. Лика, отошедшая заранее в сторону, пошевелила куст, он обернулся, и я со всей силы воткнула ему гвоздь в бедро, закричать не успел, Лидия ловко заткнула ему рот своей же снятой заранее юбкой. Он упал на спину, я, вытащив его нож, нанесла несколько ударов в живот.
Следующим стал уже пожилой разбойник с множеством шрамов на лице. Его мы убили быстро, Лика отвлекла, еще две сестренки нанесли несколько ударов по голове, я добила ножом. Найденный у него в ножнах отцовский кинжал взяла в руку, а окровавленный нож сунула за спину.
Старый Бор уже стоял на пороге с мечом. Он смотрел на нас взглядом победителя, думая, что пять сопливых девчонок с одним кинжалом и парой досок в руках, ему не соперники. Я быстро шепнула Тане и Лидии, чтобы они отвлекли мужчину на себя, и пока он смеялся над их угрозами – метнула кинжал.
Отец учил нас с пяти лет обращаться с оружием. Конечно, уверенности не было, что все получиться, но у меня имелись две попытки и огромное желание жить. Кинжалы отца мы с сестрой кидали хорошо, правда своих пока не было, детям разрешают носить оружие с шестнадцати лет.
Удар пришелся в правый в глаз, как я и планировала. Он схватился за лицо, выпуская меч из рук, чем Лика и воспользовалась, быстро подхватив с земли и втыкая в живот. Все!
Главной ошибкой старого и хитрого разбойника оказалась простая истина: «Не недооценивай противника». Отец всегда говорил, что даже красивая и ласковая кошечка может обернуться хищной рысью. Бор этого не учел, за что и поплатился.
Быстро стащив все трупы в домик, подожгли и бросились бежать в сторону деревни. Пока разбойники поймут, что да как, пока дойдут до места, мы точно далеко уйдем. Хорошо, что они без лошадей, оно и понятно с конями особо не поскрываешься. Украдут потом несколько, когда на новое место пора будет перебираться.
К ночи мы были в деревне, порезанные, обесчещенные, все в чужой и своей крови, но живые. Этой же ночью мужики, во главе с егерем, разбили разбойничий лагерь, убив оставшихся семерых.
Как ни старались деревенские, но принять нас не смогли, парни, которые раньше ухаживали и планировали жениться, отстранились. Оно и понятно, хоть девушка и не виновата – но все же разбойничья подстилка. Кому такая нужна? Первая не выдержала Мила, одна из сестренок-близняшек. Она любила парня и он ее, собирались через год, как исполнится шестнадцать пожениться, а он отказался. Девушка долго плакала, мы старались поддержать ее как могли, ведь родители погибли, но она погасла. Кровотечение, начавшееся еще у разбойников, так и не остановилось. Травница пыталась давать ей травки, но Мила не хотела жить, угасла за неделю. Ее сестру, Лидию, мы сторожили всем селом, но через несколько недель и ее не стало, ушла ночью на речку и утопилась.
Тогда друг отца рассказал нам про школу, и посоветовал осенью отправиться туда. Дядька Петрим, числящийся у нас в деревне егерем, был старым военным. Вернулся год назад, в бою с нечистью потерял руку, вот его и отправили домой, предварительно выдав орден за заслуги и мешочек с золотыми. Они с нашим отцом были хорошими друзьями, ходили вместе на охоту, да и просто сиживали на веранде за бутылочкой домашнего вина. После гибели родителей, он практически не оставлял нас с сестрой и Лику без присмотра. Тренировал, заставлял отжиматься, подтягиваться, бегать, прыгать, в общем, старался отвлечь нас от мыслей о самоубийстве, как мог. И нужно сказать ему это удавалось, хотя лично у меня таких мыслей и не было. Да, со мной это произошло, но все же я жива, и самое главное – я хочу жить! И сделаю все возможное, чтобы со мной больше такого не произошло! Это я твердила постоянно и себе, и девочкам.
К слову, Тана не была моей сестрой по крови, мама забеременела где-то в городе, где жила и работала в аптеке, и вернулась в деревню одна, без мужа. Ее родители, конечно, уговаривали выгнать плод, но мама отказалась, родила меня. Кто мой отец она так и не рассказала, обещала, как подрасту, но так и не успела. Через год после моего рождения, стала встречаться с отцом Таны, мать которой умерла в родах. Сначала просто помогала с ребенком, а потом они поженились и стали растить нас, как родных. Я очень любила сестру и ее папу.
А через месяц после разговора с дядькой Петримом мы отправились в город Киршиан, где располагалась школа «Золотая нить», с директрисой которой был знаком наш егерь.
Глава 2
– Ого, какая роскошь, – обрадовалась Тана, при входе на этаж, где мы будем проживать, и, видя дверь в душевые и санузел, – не нужно бегать на улицу или в кустики! Все, я люблю это место!
Из нас троих Тана – самая жизнерадостная; я тоже такой была до разбойников. Возможно это оттого, что ее не изрезал ножом Старый Бор. Она потеряла сознание от ужаса, и естественно, не сопротивлялась, а после не могла даже вставать два дня и ее больше не успели тронуть. В результате – сестра ничего не помнит. Убить она тоже никого не успела.
Мы же с Ликой помнили все, и не могли пока забыть. Ночами я часто просыпалась от её криков, а иногда, они с Таной расталкивали меня. Да и красные пока шрамы по всему телу не позволяли оставить прошлое в прошлом. Мы обе стали более замкнуты, я так вообще не понимаю, что со мной происходит. Нахожусь словно в окутанном тьмой коконе, в нем так хорошо и спокойно. Он не обидит и не предаст. Понимаю, что нужно из него выбираться, освободиться, и жить дальше – но пока не могу.
Я жила и радовалась, мечтала и желала, а потом в один миг всего этого не стало. Не стало ничего! И что делать теперь, я не знаю.
Дядька Петрим говорит, что время лечит, и скоро все станет казаться сном, но пока … это не был сон. И тело, которое до сих пор болело от побоев, и пустые могилы родителей – все это не позволяло забыть.
– Вот ваша комната, жить будете втроем, – сказала пожилая комендантша, госпожа Гархен.
Наверное, так и должны выглядеть гномы. Низенькая, страшненькая, толстенькая и въедливая, только без бороды. Потому что за пять минут, пока мы дошли до общежития, она нам целую лекцию прочитала о чистоте, поведению и тому подобному. Но мы не жаловались, глаза у женщины добрые, думаю строгость напускная, чтобы не расслаблялись сразу. Всего в общежитие нас заходило пятнадцать девушек, но наша комната оказалась угловой и в самом конце коридора, поэтому все уже разошлись выбирать новые места обитания и соседок. Наше новое жилище было больше других, куда мы успели сунуть носы по дороге, что неудивительно. Вообще в комнатах живут по две девушки, но на каждом этаже предусмотрено несколько помещений для троих, большие по размеру, с огромным шкафом и столом.
Да, мне здесь нравится, хоть и места не много, но как-то уютно! Два окна с занавесками в цветочек, три нешироких кровати, сдвоенный шкаф, два небольших стола, три стула. Вот собственно и вся обстановка. Но так тут тепло и хорошо, да и вид из окна на тренировочную площадку сразу стимулирует пойти позаниматься спортом.
Госпожа Гархен ушла встречать других адепток, а мы стали осматриваться. Вещи оставили в гостинице, где по совету дядьки Петрима сняли комнату. Хозяин был его боевым товарищем, поэтому присматривал он за нами, как за родными.
– Ну что, идем забирать вещи? – спросила Тана. – Ночевать будем на новом месте. Завтра с утра пораньше в библиотеку пойдем, а то, судя по количеству поступающих, после будет не протолкнуться.
– Согласна, нужно только постельное белье сбегать взять сразу, и пойдем, -ответила я.
Через три часа мы уже обживали новые комнаты, раскладывали вещи по местам, разбирали купленные недавно тетради и карандаши. Это я настояла, все равно мимо рынка проходили в гостиницу, а завтра придется докупать вещи и что еще скажут. Гардероб у всех троих был скудный, хоть родители и считались самые богатые в деревне, но из старых вещей мы выросли, а новые разбойники растащили. Дядька Петрим отдал нам свои сбережения, хоть мы и сопротивлялись, как могли. Но он сказал, что раз остается жить в нашем доме на всем готовом, нечего отказываться от денег.
Средства решили экономить, вещей нам много не нужно, форму дают в школе, а по комнате и в старых походим. Нижнее белье только купить и пижамы. С этими мыслями я и уснула.
Утро началось с воплей на этаже, мы втроем подскочили, как ошпаренные и ринулись к двери. Недалеко от нашей комнаты стояла девица в шикарном платье и доказывала что-то госпоже Гархен своим визгливым голосом.
– Вы хотите сказать, что я буду жить с этим отребьем на одном этаже, я – леди Филиция ле Касно, да вы хоть знаете кто мой отец!?
– Распоряжение о заселении вас на этот этаж поступило от леди Картари. На третьем живут только фрейлины, и девушки, способные заплатить за проживание. Вы не прошли по конкурсу на фрейлину, а необходимую сумму ваш отец не оплатил, – ответила одна из женщин, что была в числе приемной комиссии.
Вчера я как-то не обратила внимания на ее внешность, о боги, настоящая эльфийка! Хотя нет – полукровка. Раскосые зеленые глаза, золотистые волосы, шикарная фигура. Только все эльфийки тонкокостные, а у этой телосложение спортивное. И уши обычные человеческие, но какая красавица! Раньше мы каждый год ездили в город на рынок, и несколько раз доводилось видеть чистокровных эльфов, так эта леди была более красива.
– Я, леди Энлиниэль, на первом курсе преподаю физкультуру у вас, пластику и танцы у фрейлин, – подмигнула она мне, видя открытый рот при виде такой роскошной женщины.
Я покраснела до кончиков ушей, как же стыдно! Хотя, судя по открытым ртам других девочек, высунувшихся на вопли сумасшедшей аристократки, не одна я вчера никого и ничего не видела.
Леди Филиция как-то вся сжалась, под насмешливым взглядом преподавателя, и молча прошла в выделенную комнату. Да уж, с соседкой нам не повезло, интересно она на швею учиться собралась?
Быстро умывшись, мы побежали на завтрак. Столовая находилась в соседнем корпусе, к счастью между ними был крытый переход, иначе зимой на ужин бегать было бы не очень удобно. Завтрак оказался довольно обычным – каша, булочка, компот. Хотя чего я ожидала – деликатесов? В еде мы с сестрой довольно неприхотливы, и если Тана любит пожевать и очень вкусно готовит, то я абсолютно равнодушна к еде. Ем мало, неохотно, и часто забываю про ужин. Но сестра за мной присматривает, поэтому с голоду умереть не даёт. Лика же любит покушать, заедает все невзгоды булочками, и как результат – немного полновата. Но по мне, так лучше, чем мой скелет. Сестра шутит, что на уроках по целительству меня можно использовать в качестве наглядного пособия. Я только отмахиваюсь, маленькая еще, успею поправиться.
После завтрака пошли в библиотеку, корпус, где она располагается, нам вчера показала госпожа Гархен. Студенток встречалось немного, после первого курса происходит распределение, и девочки проходят практику, а после уходят на каникулы. И учеба начинается на две недели позже, чтобы дать возможность первому курсу адаптироваться и преподавателям войти в колею. Все это нам рассказала библиотекарь – пожилая женщина, с пучком на голове и в круглых очках. Очень милая и добрая женщина, за лето видимо так соскучилась по собеседникам, что разговаривала с нами больше часа, пока не начали подходить другие девочки. Как выяснилось, столовая работает весь день, потому что расписание у всех разное, и подстраиваться под определенное время никто не может. Формы выдают по два комплекта повседневной и один спортивный. Убирают, стирают и готовят домовые, грязные вещи необходимо просто положить в прачечной в корзину, и приложить записку с номером комнаты, и через несколько часов чистые вещи окажутся на месте. Убирают в комнатах студентки сами, а полы моют два раза в неделю те же домовые, поэтому вещи по полу раскидывать не стоит. В город выходить можно только в воскресенье, но оставаться ночевать возможно только с разрешения директора.
Попрощавшись со словоохотливой женщиной, побежали относить вещи в комнату, а затем получать новые вещи. Ну что сказать, форма строгая, что мне очень понравились. Все же в деревне мы носили юбки до пола, а в городе многие горожанки ходят не только в юбках чуть ниже колен, но и в брюках. Для нас это было непривычно, мы, конечно, надевали штаны, когда ходили с мамой за травами или просто одевались как мальчишки, когда ехали с попутными телегами сюда три дня. Но у нас и груди то нет пока. Лика просто смотрится как полненький паренек, а мы с сестрой вообще два пацаненка, когда кепки одеваем и волосы прячем. А женщины в городе довольно фигуристые, и тоже в брюках, вот стыдоба то!
Юбка ниже колен, достаточно свободная, но не пышная, из темно-синей ткани. Белая блузка с пуговицами до подбородка, темно-синяя легкая накидка на плечи, с завязками на шее. Обувь выдали только спортивную, интересные тапочки на твердой подошве и по виду очень удобные. За зимним комплектом было велено приходить через два месяца.
Вообще, зима в наших краях не долгая, снега выпадает немного, а морозов практически не бывает. Но с наступлением холодов всегда приходят сильные, пронизывающие до костей ветра, поэтому ходить без шапки и плаща – неизбежная смерть.
Отнеся полученную форму в комнату и развешав в шкафу, решили пойти на рынок. Обувь нам не выдали, и если туфли у всех были, то сапоги необходимо докупить, ну и различные женские мелочи. Интересно, а подрабатывать адептам можно? Потому что денег нам точно на три года обучения не хватит, как бы мы не экономили. Нужно будет уточнить у кого-то из преподавателей.
По рынку мы ходили почти до вечера, хоть и покупок было не много, но я настояла искать недорогую, но качественную обувь. А это оказалось не просто, в центре торговой площади сапожники жадные до денег, а в самый конец мы сами не пошли. Тут-то стражники ходят, а на окраинах рынка много воров. Это нам еще отец рассказывал.
В результате случайно наткнулись на старичка сапожника, лавочка которого была практически незаметной, особенно на фоне больших и красивых вывесок других лавочников. Но обувь у него оказалась качественной, хотя красоты конечно особой не наблюдалось. Бантиков, пряжек и бусиков, что любят все модницы, на сапогах не было. Но я сразу оценила удобство и надежность имеющейся обуви. Да в ней по лужам можно ходить и ноги не промокнут!
Сапожник срисовал наши размеры и сказал приходить через два часа, он погонит имеющиеся заготовки выбранной обуви. Еще посоветовал сделать на размер больше, все же мы растем, да и носочки можно теплые поддеть. Мы согласились.
В комнату еле вползли, хорошо хоть второй этаж. Да я по лесу целый день ходить не так уставала, как по рынку. Шум, гвалт и бесконечные толчки и тычки, все это утомляло намного больше поисков грибов или необходимых маме травок.
Немного полежав на кроватях, решили, что нужно пойти покушать, все же пара пирожков на рынке для растущих организмов очень мало.
В коридоре увидели леди Филицию с еще одной девушкой. Красивая, с тонкими аристократическими чертами лица, светлыми волосами и изящной фигуркой. Леди Филиция на ее фоне терялась, хоть и тоже симпатичная девушка, но волосы черные и кожа немного смугловата. Вместе они смотрелись как королева и служанка, которую одели в красивое платье.
Мы с подругами особой красотой похвастаться не могли. Самая симпатичная была Лика, золотистые волосы и большие голубые глаза всегда привлекали внимание наших парней. У Таны – черные волосы и зеленые глаза, светлая кожа, тонкие губы. Думаю если девочек правильно подкрасить, как это делают местные горожанки, они будут точно красивее леди Филиции. У меня же был странный цвет волос, в темноте каштановый, а на солнце становился красным, глаза тоже меняли цвет с серого до насыщенного зеленого. Девочки говорили, что когда я убивала разбойников, они были черными, без белков. Но я не верю, скорее всего, им со страху померещилось. Черты лица слишком детские, в деревне многие в четырнадцать лет выглядели уже невестами, я же смотрелась как девочка лет двенадцати, не больше. Мама всегда говорила, что когда я вырасту стану настоящей красавицей, но это же мама. Сама я считала себя страшненькой, да и не стремилась я стать красивой. Зачем, чтоб опять какой-то более сильный мужчина взял меня силой?! Нет, красота мне точно ни к чему.
Филиция, решила про себя звать ее без леди, ведь в школе мы все равны, увидев нас, приосанилась:
– Вы! Идите и уберите в нашей комнате, так и быть заплачу вам пару медяков за работу, – сказала она, брезгливо нас осмотрев, – купите себе хоть шампунь и мыло и отмоетесь, а то ходите, как замарашки.
Вот это она зря, да мы немного пыльные после города и растрепанные, ну так и шли мы в умывальню, чтобы привести себя в порядок. Я, видя, что Тана пытается что-то ответить, быстро сжала ее руку и пошла дальше, решив не отвечать данной особе. Мама всегда говорила, что нужно быть выше всех оскорблений, люди поболтают и забудут. А если обращать внимание и злиться, будут задирать еще больше. Я подняла подбородок повыше и прошла мимо девиц.
– Вы что не слышали,– завизжала девушка. Нет, ну до чего противный у нее голос! Подружка ее молчала, но было видно, что поддерживает соседку полностью.
– Прекрасно слышали, – ответила я, обернувшись, и глядя Фелиции в глаза, – и думала, ты достаточно умна, чтобы понять наш ответ. Но теперь вижу, что ошиблась. Нет, в твоих медяках мы не нуждаемся, и убирать в вашей комнате не будем. И еще, если сделаешь подобное предложение другим девочкам с нашего курса, то пожалеешь.
Я обвела взглядом всех высунувшихся из своих комнат девочек. Они почему-то отступили. Чего это с ними? Почувствовала, как сестра дергает меня за рукав, но решила все же закончить наш разговор и повернулась к Фелиции:
– Вопрос закрыт или вы еще что-то хотите сказать? – спросила я, глядя поочередно на каждую из леди. Он сглотнули и тоже отступили на шаг. Да что происходит?
Я уже развернулась и пошла умываться, когда сестра вдруг меня остановила, и, развернув к себе лицом, заглянула в глаза.
– Ну ничего себе, опять глаза черные! Как тебе это удается? – восторженно прошептала она. Я быстро вырвалась из ее захвата и побежала в умывальню. Вот это ужас! Глаза действительно черные, с белками конечно, но вся радужка почернела и смотрится жутковато. Теперь понимаю, почему все отступали, я бы тоже испугалась такой девицы. Да что это со мной? Нужно спросить у лорда Таера, он маг и судя по цвету мантии – темный, у них вообще у всех черный цвет глаз. Необходимо у него узнать, что со мной происходит, похоже, что убийство разбойников что-то изменило во мне. Раньше, как бы я не злилась, такого не было, а тут просто немного рассердилась на эту высокомерную выскочку, – и пожалуйста! Теперь меня все начнут бояться. Хотя, боятся – значит уважают, как говаривал отец. Главное чтоб из школы не выгнали за мои выкрутасы.
Быстро умывшись, мы отправились на ужин, потом спокойно, без происшествий дошли до комнат и упали на кровать спать. Уф, ну и денек.
