Текст книги "Большой заговор"

Автор книги: Ирина Зарубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА 10

Собственно, радоваться было нечего.

Ну нашли они еще одну громкую фамилию. Ну и что это решало? Да ничего. Мало ли какую фамилию можно внести в компьютер даже под громким названием «Выборы-99».

Клавдия теперь понимала, что Кожина все-таки одну фамилию не назвала. Как раз эту. Она не зря боялась.

Дежкиной теперь даже странно было, почему проститутка ей доверилась? На ее месте сидеть бы тихой мышкой в самом темном углу и не пищать.

Впрочем, нет, тихих мышек бесшумно убивают.

– С ума сойти, – бегала по кабинету Ирина. – Просто рехнуться на месте.

– Это подождет, – охладила свою подругу Клавдия. – Давай лучше подумаем, что это нам дает и что мы теперь должны делать?

– Сказать Малютову, – рубанула Ирина.

– Нет, ты уже рехнулась. И что мы ему скажем? Про компьютер?

– Да.

– И все?

– А этого мало?

– Да почти что ничего.

– Но ведь Шевкунов…

– Шевкунов в реанимации. И именно из-за этой фамилии. Неужели ты считаешь, что он посмеет? Да он теперь постарается и свою фамилию забыть. Нет, нам надо что-то весомее. Нам надо за руку схватить. Вот тогда…

– Клавдия Васильевна, я вас не узнаю. Вспомните, как мы брали Степанова!

– То Степанов. Ты помнишь, чем это кончилось?

Как раз в машину следователя районной прокуратуры Степанова и была подложена та самая перестраховочная мина.

– И что выходит? Мы теперь так и будем ждать у моря погоды?

– Нет, мы будем делать погоду сами, – сказала Клавдия. – Я поговорю с Кожиной, она все знает. Хотя…

– Вот именно – хотя! Кожина хочет жить. Из-за сынишки, например.

Клавдия подошла к кондиционеру. Приятная прохлада обдала ее с головы до ног.

– Значит, остается одно: ждать Сорокина.

– Как это – ждать?

– А так. Он позвонит еще раз.

– То есть?

– А ему теперь все равно – Шевкунов, не Шевкунов, он хочет сдаться, но сдаться с гарантией.

И Клавдия рассказала Ирине о ходе своих вчерашних мыслей.

Ирина слушала, с трудом скрывая иронию. Все-таки фантазии Клавдии ее не проняли.

– Думаешь, ерунда? – спросила Клавдия закончив.

– Кто знает? – уклончиво ответила Ирина. – Дай-то Бог.

– Но ведь Алазян в кого-то стрелял как раз в Филях, а там, если помнишь, живет Сорокин.

– Это если верить его бывшим коллегам. Они ведь и не помнят точно.

– В кого же тогда Алазян стрелял?

– Не знаю. И вы не знаете.

– Сейчас узнаем.

Клавдия набрала номер следователей, которые работали в Филях. Спросила их, не проверяли ли жильцов. Проверяли.

– А Сорокин в тех домах не живет? Или Сорин? Сергей Трофимович.

– Такого нет.

– Вот видите, – сказала Ирина. Она, впрочем, и сама была не рада своей правоте.

Клавдия развела руками. Больше ничего путного она придумать не могла.

– А я тут ваше задание выполнила, – сказала Ирина.

– Какое?

Клавдия давала Ирине столько заданий, что не грех и позабыть. А Ирина с удовольствием их исполняла. Хотя у самой было полно важных дел. Правда, Клавдия тоже помогала подруге, но все-таки это была улица с односторонним движением, только редко-редко по ней шел в обратную сторону троллейбус, образно выражаясь.

Ирина училась, она обожала учиться и во всем хотела дойти до точки. Даже там, где предполагались одни многоточия. А у Клавдии было чему поучиться. Во всей прокуратуре, где следователей-«важняков» было предостаточно, за Клавдией закрепилась слава тихой, но верной лошадки. Ей и поручали-то все какие-то мелкие дела, но она докапывалась в них до крупностей, которым может позавидовать любой профессионал.

– А про банк этот узнать.

– А, да-да! И что?

– Ну, с ремонтом там все в порядке. Действительно они вбухали серьезные деньги. Лет через пять только, если платить нормальную аренду, это все окупится. Но есть другая интересная дверца, куда Игорь не успел заглянуть.

– И что там?

– Малый бизнес.

– Это тот самый, на который идут деньги из мэрии?

– Он. Я еще пока толком не разобралась, но эти денежки поступают из банка в общем и целом на один счет.

– И что?

– Как что? Малый бизнес – это всякие лотки, палатки, автомастерские, бытовое обслуживание…

– Ага. И все денежки получает кто-то один, не такой мелкий?

– Получал. Полгода получал.

– Погоди, это сам банк дает деньги?

– Нет, мэрия через этот банк. Счет указывает мэрия, а банк только пересылка, так сказать.

– Интересно. И кто ж такой крупный счастливчик?

– Вот этого я пока не знаю. Вот этим я и займусь. Мне тоже жутко любопытно. – Ирина говорила это бодренько, но в конце вдруг как бы очнулась и добавила: – Нет, ну это надо же!

И Клавдия поняла: Ирина имела в виду вовсе не делишки мэрии. Она, как и Клавдия, никак не могла прийти в себя от находки в компьютере.

Тут действительно было от чего тронуться умом.

– Постой, ты говорила – «получал». То есть теперь не получает?

– Уже два месяца.

Ага!

– Я все-таки схожу к Малютову, – сказала Клавдия. – Все равно надо идти.

– Мне с вами?

– Он тебя боится.

– Мужчина, – презрительно сказала Ирина.

Сегодня Малютов принимал.

Люся попросила Клавдию подождать, заглянула в кабинет испросить разрешения, но, видно, получила отрицательный ответ, потому что только развела руками.

– А когда? – спросила Клавдия.

– А очень срочно?

– Более или менее.

– Тогда завтра.

– Завтра суббота, – напомнила Клавдия.

– Значит, в понедельник. Сегодня – никак. Вот, Клавдия Васильевна, я вам покажу расписание. Значит, через пять минут космонавты, потом зав. следственным отделом, потом генпрокуратура, потом…

– Ясно, – сказала Клавдия. – Ну тогда запиши меня на понедельник на девять утра.

– Вот, пишу.

Люся старательно вывела фамилию Дежкиной в ежедневнике и даже показала плоды своих трудов. Такая старательность Клавдию насторожила.

– Что такое, Люся? – спросила она. – Ты мне что-то хочешь сказать?

– Я – нет… да… А как вы догадались?

Клавдия не стала обижать секретаршу. Но сама подумала: дескать тоже мне, бином Ньютона.

– Так что, Люся?

Люся оглянулась на дверь, наклонилась к Клавдии и зашептала:

– Я вчера вам неправду сказала. Но не специально, нет! Я просто забыла. Я действительно на минутку вышла. Телефон зазвонил.

Клавдия улыбнулась.

Но Люсе было не до веселья.

– Клавдия Васильевна, меня за это уволят? Накажут?

– Значит так, Люся. Это дело веду я. Поэтому твоя судьба полностью в моих руках. Если ты будешь мне грубить, не пускать к Малютову, когда он свободен, задирать нос и красить губы вот этой мерзкой помадой – да. Я тебя накажу. Ты все поняла?

– Шутите? – неуверенно спросила секретарша.

– Я вообще не умею шутить! – гордо заявила Клавдия.

Когда она шла обратно в кабинет, какое-то воспоминание, недавнее, свеженькое дежа-вю заставило ее остановиться.

Что такое? Что и что ей напомнило?

А ведь важное.

Люся? Да нет. Они ее откровения знали еще вчера.

Нет, что-то про банк.

Вот, на языке вертится.

Что-то сказала Ирина, что она уже слышала раньше.

Клавдия стояла в коридоре, уставившись бессмысленными глазами в угол, пока на нее не налетела Патищева.

– Ага, Дежкина!

И сбила.

– Ну что? Что?! – разозлилась Клавдия.

– Взносы… – неуверенно попросила Патищева.

– Сказано же было – в зарплату!

– А на экскурсию?..

– Нет. И больше, пожалуйста, во время рабочего дня не подходите ко мне! Вы мешаете работать! Понимаете?!

Клавдия развернулась на каблуках и четким шагом направилась к своему кабинету.

– И не надо на меня кричать! – вслед завелась Патищева, хотя Клавдия вовсе не кричала. – Не на базаре! Тут вам не частная лавочка! Ишь, кричит она!

Клавдия точно так же четко развернулась и пошла на Патищеву.

Та героически выдержала ее угрожающий ход и уже готова была дать любой отпор, хоть моральный, хоть физический, но Клавдия спросила:

– Как вы сказали?

– Не кричите!

– Нет, раньше!

– Не на базаре, – испуганно повторила Патищева. – Это вам не частная лавочка.

– Спасибо. – Клавдия пожала обалдевшей Патищевой руку и счастливая побежала в кабинет. Теперь она вспомнила, что и что ей напоминало.

ГЛАВА 11

Ленка прибежала встречать Клавдию к шоссе, на остановку автобуса.

– Ma, ты просто обалдеешь! – начала она без «здрасьте». – Виталька сжег Максовы джинсы.

Виталик был сыном Кожиной. Мальчик с рождения страдал эпилепсией. Собственно из-за него Кожина и стала работать высокооплачиваемой проституткой в борделе Севастьянова.

– Как сжег?

– Очень просто, на костре. Макс сказал, что эти штаны настоящие стэйтсовские, что они вечные. Вот Виталька и решил проверить. Мы вечером на огороде костер развели, а он взял штаны и бросил. Мы так ржали!

– Кто это «мы»?

– Я и Виталька, – уточнила дочь.

Клавдия подумала, что странно было бы, если бы на кремации собственных штанов радовался сын или Федор, тем более Инна Кожина.

– И что тут смешного?

– Не знаю, – пожала плечами Ленка. – Просто.

Клавдии нравилось, что дочь возилась с Виталиком. Она вообще любила детей, что было странно в ее тинейджерском возрасте. Не иначе в педагоги подастся.

– Ну, как вы тут? – задала Клавдия традиционный вопрос, водружая на деревянный стол сумки с продуктами.

Дачники в полном составе встречали ее.

– Иди я тебя поцелую, – сказал Федор и чмокнул жену в щеку.

– Мам, я с тобой в город вернусь, – сообщил Макс.

– Уже выгоняете?

– Не. Ну, когда ты поедешь. У меня дела.

Клавдия поняла, что Федор против возвращения сына в Москву, боится, что один не справится. Хотя чего ему бояться? Все домашние заботы взяла на себя Инна.

– Здравствуйте, Клавдия Васильевна, – улыбалась Кожина, протягивая Клавдии букет полевых цветов. – Ваши так по вас соскучились.

– Ну здравствуй, парень. – Клавдия протянула руку серьезному мальчику с голубыми глазами. Тот важно руку пожал и сказал:

– А у меня ничего не случилось.

Инна закивала, глаза наполнились слезами.

– Правда-правда. За всю неделю ни одного приступа.

– Воздух, – гордо сказал Федор, словно он лично следил за его чистотой и целебностью.

Разговоры Клавдия предложила отложить до послеобеденной фиесты, а сейчас заняться приготовлением пищи и походом на озеро.

– Ура! – закричала Ленка, что относилось, конечно, к озеру, а не к обеду.

Клавдия привезла быстро приготавливаемую еду, поэтому уже через полчаса все сидели за столом и уписывали за обе щеки.

– А Виталька мои джинсы сжег, – сказал, выдавливая из себя улыбку, Макс.

– Да знаю уж я об этом знаменательном событии, – сказала Клавдия. – Сам виноват. Вот растет диалектик. Он все подвергает сомнению, а ты этого не учел.

– Ничего, Максим, вы не волнуйтесь, – сказала Инна. – Я куплю вам такие же джинсы.

– Да ладно, – махнул рукой Макс.

– Вот он все время отказывается, – пожаловалась Инна.

– Давайте быстрее доедайте и пошли купаться, – поторапливала Клавдия. Ей самой не терпелось плюхнуться в воду – после душной Москвы на даче только этого и надо.

К сожалению, сборы заняли куда больше времени, чем даже весь обед.

Федор вздумал заодно половить рыбы к ужину; Ленка постоянно меняла два своих купальника, и ни один ей окончательно не нравился.

Макс сначала взял ласты, потом передумал, потом снова взял и добавил к ним надувную лодку.

Только Инна, Клавдия и Виталик терпеливо ждали, когда все будут готовы.

– Тетя Клава, а вы любите купаться голой? – вдруг спросил Виталик.

Клавдия покраснела. Когда она в шутку говорила о нудистском пляже, то это была для нее очень рискованная шутка. Она и представить себе не могла, что может прилюдно раздеться догола. И не потому, что у нее была плохая фигура. Это вообще не стоило обсуждать. Клавдия никогда не разденется догола.

Разве что при муже.

– Да нет, Виталик, – сказала она как можно легче.

– И я тоже, – обрадовался мальчик. – А мама меня все время заставляет.

– Это очень полезно, – виновато сказала Инна.

– А тогда почему ты сама не раздеваешься?

Инна вздохнула.

– Ну как ему объяснить?

– А маме это не очень полезно. Понимаешь, когда люди взрослеют, им перестает быть полезным то, что было очень полезно в детстве.

– Например?

– Например… Спать по двенадцать часов в сутки. Питаться одним молоком, бегать голыми…

– А-а… – понимающе протянул Виталик. – Так бы сразу и сказали.

На озере было мало народу. Вообще-то дача Дежкиной была не в таком уж захолустье, но дачный поселок тут строили когда-то одни прокурорские работники – Клавдия знала, что обязательно столкнется с кем-нибудь из коллег, – а москвичи, скорее всего, про это озеро и не знали.

Разложились в тенечке, быстро скинули одежду и…

Клавдия не любила банальных сравнений, но сейчас она ничего лучше придумать не могла – заново на свет народилась.

И словно все тайны, подлости, мрачность и грязь тоже смылись этой прохладной водой.

Она заплыла на середину озера и запела.

Вообще-то Клавдия свои чувства проявляла очень скупо. Но тут как не запеть?

Почему-то в голову пришла старая песенка, слов которой она не помнила твердо, знала только кусочек, но получилось:

 
Мы снова были – я у аптеки.
А я в кино искала вас.
Так значит завтра на том же месте
В тот же час.
 

Клавдия допела и расхохоталась – «на том же месте»! Вот почему эта песенка пришла в голову.

Потом она лежала на солнце, раскинув руки, и загорала, загорала, загорала. Прямо чувствовала, как она покрывается бронзой, как это будет красиво и здорово.

– У вас так хорошо получается с ним говорить, – сказала Инна.

– Ничего, и у вас получится, – открыла глаза Клавдия.

– Да вот, не выходит.

– Инна, вы не обижайтесь. Я сама не очень примерная мать, все работа, работа… Но, знаете, никогда мы не оправдаемся ни перед людьми, ни перед Богом за то, что мало были с нашими детьми.

Инна опустила голову.

– Знаете, почему у Виталика не было припадков? Это вы были с ним все время.

– Ой, Клавдия Васильевна, я и сама это прекрасно понимаю. Но что делать?

– Да вы и сами знаете, что делать, – улыбнулась Клавдия.

Второе купание было еще лучше. Горячее тело аж зашипело в воде. Клавдия взяла у Макса ласты и маску. Она любила плавать, опустив голову в воду. Это как полет. Земля отступает, отступает, и видишь ее уже далеко, а там, внизу, растет трава, шустрят рыбки, мигают блики. Можно плавать так часами.

Клавдия и плавала почти час, а когда вышла…

– Здравствуйте, Клавдия Васильевна!

Патищева. Это какой-то рок!

– Плаваете? – спросила профорг.

– Нет, летаю, – честно ответила Клавдия. – А вы что же не на экскурсии?

– А я три раза была.

Клавдия попрыгала, вытряхивая из уха воду, и свалилась на одеяло рядом с Максом.

Макс был уже черный. Вот есть люди, к которым загар пристает моментально. Клавдия таким завидовала.

– Ma, ты ей скажи – не надо, – тихо сказал сын.

– Что не надо?

– Да не надо никаких джинсов. Они дорогие, двести долларов. Откуда у нее такие деньги.

Клавдия не стала рассказывать Максу, что Инна только в банке получает двенадцать тысяч, да еще ее, так сказать, «приработок». Она вообще ничего им про Инну не рассказывала, да они и не спрашивали тактично. А что им говорила сама Инна, Клавдия не знала.

– Ладно, – кивнула она.

– А-а-а!!! – вдруг дико закричал Федор.

Клавдия вскочила на ноги, готовая к самому худшему.

– Сорвалась! Вот такая сорвалась!!!

И это была единственная рыба, которая позарилась на крючок Федора.

Виталик бегал голым и очень этим гордился. Ему это было полезно.

Вечером поужинали и решили снова развести костер.

Клавдия с Инной сели на лавочку, пока мужчины с Виталиком и Ленкой таскали хворост.

– Я скоро уеду, большое вам спасибо, – сказала Инна.

– Я бы на вашем месте не торопилась.

– Но ведь все кончилось.

– Все? – сказала Клавдия и посмотрела на Инну.

Инна пожала плечами.

– Вы сами сказали.

– Боюсь, я была не права. Впрочем, вы ведь это знаете лучше меня.

Инна хлопнула ладонью по плечу, видно, убила комара.

– Ma, Инна, идите, будем зажигать.

– Вы ведь знали, Инна, да? – снова спросила Клавдия.

– Что я знала?

– Список ваш. Вы ведь мне не всех написали.

Инна снова хлопнула по плечу.

– Вы мне не верите? Вы мне до сих пор не верите? – вздохнула Клавдия.

– Я боюсь, Клавдия Васильевна, – тихо сказала Инна. – Я так боюсь.

– Ну а он пусть за вами охотится? Если не вы его, так он вас.

– Он страшный человек, Клавдия Васильевна, страшный.

– Нет человека страшнее закона, – сказала Клавдия. – Такой еще не уродился.

– Знаете, ему всегда было мало одной. Ему приводили трех или четырех. Один раз даже пять было. А он же маленький, лысый, толстый, кривоногий. Вот знаете, до отвращения. Нет, он никакой не половой гигант. Ему нравилось нас унижать. Вот есть такие люди – они обожают унижать. Платил всегда щедро, каждой по тысяче, полторы отваливал. А если одной, так и все три. Но что уж он вытворял! Он частым гостем был. У него же квартира рядом. Вот придет среди ночи и давай…

– Мне неинтересно, – сказала Клавдия.

– Простите.

– И вы думаете, что ребенок этого не чувствовал, что вас унижают? – больно ударила Клавдия.

Инна промолчала.

– Ma, ну где вы?! Идите, уже горит!

– Сейчас, Лен, вы без нас!

– Лена, пусть тетя Клава и мама поговорят. Они давно не виделись, – сказал рассудительный Виталик.

– О чем тут говорить?! – весело кричала Ленка. Ее возбуждал огонь, как и всех людей, начиная с первобытных.

– У женщин свои секреты.

Клавдия улыбнулась. Вот так и воспитываются дети – на рекламе.

– Он не страшный человек, Инна, он пакостник. Крупный, сильный, но всего лишь пакостник.

– Вы не знаете, вы ничего не знаете…

– Вот потому и спрашиваю.

– Я вам расскажу. Вам – я расскажу, – наконец решилась Инна. – Это он все затеял. И бордель этот, и все. А как припекло, он стал концы рубить.

– Почему вы так решили?

– Я не решила, он сам сказал. Он тогда пьяный был. Вот после всего… и разоткровенничался. Да у меня это на пленке есть. Очень хорошо и слышно, и видно.

– Ну, мало ли кто чем грозит? – мягко провоцировала Клавдия.

– Он не грозил, он план излагал, понимаете разницу? Он называл фамилии, кто что будет делать. Он даже вас называл.

– Как это?

– А вот так!

Теперь Клавдии стало страшно.

– Но это еще не все. Это еще только цветочки, – продолжала Инна. – Там самое главное – в нашем банке.

Клавдия замерла. Только бы Ленка снова не позвала.

Именно позвала. И не просто. Подлетела раскрасневшаяся.

– Ma, Инна, ну че вы, как не свои, сейчас через костер прыгать будем!

– Иди, Лена, дай нам поговорить, – строго сказала Клавдия.

Ленка минуту стояла, глядя ошалевшими глазами на мать и на гостью. Может быть, только сейчас она стала догадываться, почему Инна живет у них на даче, почему мать ничего про нее не рассказывает, а сама Инна только отшучивается на все вопросы о себе. Видно, все очень-очень серьезно.

И Ленка ушла.

– Тут же, понимаете, как получилось. Он же думал, что сам собирает компромат, а получилось, что Севастьянов и на него собирал.

– Зачем ему компромат?

– Так в этом все и дело! Подставная фирма, куда мэрия вкачивает деньги. С какой, вы думаете, радости? Да с той радости, что они все у него в сейфе лежат.

– Все?

– Ну почти все. Там же миллионы долларов.

Клавдия вспомнила, как Игорь сказал про эти деньги: «Для нас с вами, Клавдия Васильевна, это море, а для них – лужа».

Ничего себе «лужа».

– Вы думаете, зачем он меня ищет? Пленки само собой, но про эту фирму он мне тоже рассказывал. Правда, этого на пленке нет. Но я-то знаю. Я единственная в банке знаю, куда шли деньги.

Вот теперь все становилось на свои места.

– Значит так, Инна, в воскресенье поедешь со мной в Москву. Дашь показания и…

– Нет, – перебила Инна. – Вы только не обижайтесь, Клавдия Васильевна, я никаких показаний давать не буду. Я вам за все благодарна, но об этом даже не просите. Не могу.

– Мы его посадим, Инна.

– Нет, вы его не посадите. Он уйдет. И он будет мстить! Ох, как он будет мстить! Да что я вам рассказываю, вы сами все знаете, это страшный человек.

Макс посадил на плечи Виталика и перепрыгнул с ним через костер.

– Максим! – закричала Клавдия. – Ты что?

– Ничего, тетя Клава, – отозвался мальчик. – Мне ни капельки не страшно. Я же мужчина.

…Ночью Инна пропала вместе с сыном. Оставила только Клавдии Васильевне конверт с пятьюстами долларов и коротким письмом:

«Простите меня, Клавдия Васильевна. Я не смогу. Эти деньги на джинсы Максиму. Я очень перед вами всеми виновата. Инна».

ГЛАВА 12

Клавдия тоже уехала на следующий день, правда, ближе к вечеру.

Она хотела найти Инну, но домашний телефон молчал. Секретарша банка, подруга Кожиной, ничего не знала. Она страшно испугалась за Инну, но Клавдия ее успокоила. Ничего не случится.

Секретарша, кажется, поверила.

Но вот сама Клавдия не верила уже ни во что.

Из материальных, не воздушных, не эфемерных доказательств у нее была только запись в компьютере.

Но как Клавдия ни крутила, а эту запись никуда не приложишь. Ей вообще могли заявить, что она сама вписала туда фамилию.

Все разваливалось, все утекало сквозь пальцы, поэтому Клавдия была угрюма и напряжена.

Макс увязался с ней, оставив теперь Федора наедине с дочерью, которую Федор слегка побаивался. Ленка была слишком остра на язык и отца почти не слушала. Федор ее любил, поэтому все прощал. Но тяжко вздыхал, когда провожал сына и жену до автобуса.

Макс тоже был невесел. Видно, ему передалось настроение матери. Они всю дорогу до дома промолчали, Клавдии даже стало стыдно.

– А знаешь что, – сказала она, когда вышли из метро. – Поедем-ка мы с тобой в ГУМ.

– Это с какой радости? – удивился Макс.

– Купим тебе джинсы.

– Джинсы? – Макс не умел скрыть радость.

– Да, такие же, какие не оказались вечными.

Клавдия, впрочем, решила это сразу же. Деньги разлетятся, а у Макса не будет любимых штанов. Правда, за двести долларов можно было на рынке купить джинсов на всю семью. Но Клавдия решила не экономить. Это, в конце концов, не ее деньги.

– А ты уверена, что там бывают? – заволновался сын. Он уже предвкушал, как станет выбирать настоящие штатовские джинсы, которые отличаются от рыночных так же, как водка «Столичная» от водки «Жириновский». Сожженные ему привез кавалер Ирины Калашниковой из самого Нью-Йорка.

– А ничего, мы поищем. Только я сделаю несколько звонков.

Клавдия еще раз позвонила Инне и ее подруге. У Инны опять никто не брал трубку, а у подруги не было никаких новостей. Собственно, больше ей в Москве делать было нечего.

– Подожди, а сегодня ГУМ работает? – все еще волновался Макс.

– Действительно, воскресенье. Знаешь, я там так давно не была. Давай на всякий случай съездим.

– Но уже половина восьмого.

– Ну и что?

И они снова вошли в метро.

Клавдии уже надоело терзать себя мыслями, и она просто смотрела по сторонам.

В метро было пустовато. Ну, конечно, кто сегодня поедет кататься? Сегодня все за городом.

Купание в озере таяло, как привидевшийся мираж. Жара, духота, спертый воздух.

Все сегодня Клавдии казалось в черном цвете, хотя где-то наверху, над мчащимся поездом, светило солнце, а если отъехать километров сто от Москвы, то и дышать можно.

ГУМ был открыт. И работал сегодня до девяти.

И это было чудо. Хотя объяснялось оно очень просто – ГУМ теперь работал всю неделю. Кроме того, шла летняя распродажа.

– Вот видишь, как удачно, – сказала Клавдия.

Макс заволновался еще больше. Он уже простился со штанами своей мечты, а тут такое счастье.

– Ma, а откуда деньги?

– Премию выдали, – соврала Клавдия.

На первом этаже ничего похожего на джинсовые магазины не было. Пошли на второй, но и здесь сплошные бутики.

– Ma, тут нет, – разочарованно сказал Макс.

– Пойдем на третий, – старалась не унывать Клавдия. Или хотя бы делать вид, что не унывает. – А знаешь что? Вот тебе двести долларов, беги сам, а я тут постою.

Она вышла на мостик и облокотилась на перила. Ее раздражала суета. Она могла бы, конечно, сказать сыну, что они пойдут за покупкой завтра или в следующие выходные, но так разочаровать парня ей и в голову не пришло.

Народ шаркал по каменным плитам, что-то покупал, толпа собралась у фонтана. Все люди солидные, надутые, богатые.

Клавдия чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Она никогда не была снобом, хотя любила красивые и дорогие вещи. Но просто умела о них не думать. Вот так просто – не думать.

Она рассеянно смотрела вниз и вдруг…

В первую секунду Клавдия подумала, что это жара, что она уже грезит наяву.

Сверху было плохо видно, но не настолько же!

Клавдия тихо-тихо, словно шла по минному полю, двинулась к лестнице.

Надо было спуститься вниз. Но она боялась, что, как только толпа у фонтана пропадет из виду, греза растает.

Поэтому по лестнице она летела сломя голову.

Видение не растаяло.

Клавдия подошла поближе – нет, не жара.

Она тронула видение за руку и спросила:

– Сергей Трофимович?

Мужчина вздрогнул и обернулся.

– Вы кто?

– Да мы с вами немного знакомы. Один раз виделись, а один раз по телефону разговаривали. Никуда не торопитесь, Сергей Трофимович? Вы кого-нибудь ждете?

Сорокин или Сорин, кто его знает, – но про себя она называла его Сорин – суетливо оглянулся по сторонам.

– А в чем, собственно, дело, кто вы?

– Отойдем, а, дорогой? Поговорим, а? – почему-то как цыганка стала упрашивать Клавдия.

И это, как ни странно, Сорокина успокоило. Может быть, он решил, что ему предложат что-нибудь купить. Наш народ все еще не отвыкнет покупать с рук. Так и кажется, что получишь бесплатно.

И Сорокин тронулся за Клавдией.

«Если он побежит, – подумала Клавдия, – я его не догоню. Значит, надо, чтобы не побежал».

Она завела Сорокина в маленький пустой магазинчик и встала у дверей.

– Я следователь городской прокуратуры Дежкина, – сказала Клавдия главное и приготовилась к самому страшному.

Но Сорокин никуда не побежал. Он смотрел на Клавдию, как смотрят на замечательного фокусника. Ведь вот ясно же, что все это ловкость рук, а все равно – чудо.

– Как вы меня нашли? – наконец спросил Сорокин.

– Очень просто. «На том же месте».

Это она сейчас подвела. Это она потом будет хвастать самой себе, что интуитивно, почти телепатически угадала, где надо искать Сорокина. А вообще – просто пришла с сыном покупать штаны. А получилось – в центре ГУМа у фонтана.

А может быть, и не просто. Кто их, женщин, разберет. Ведь вот же, как раз восемь часов. И место встречи настолько исстари известное, что уступает только памятнику Пушкину. Может, и не случайно.

– Я сказал – на известном месте, – поправил Сорокин.

– Какая, в сущности, разница, – легковесно махнула рукой Клавдия. – Вы лучше рассказывайте. Ох, Сергей Трофимович, Сергей Трофимович, если бы вы знали, как я ждала этой встречи!

– У вас документы есть?

– А? Да, конечно! – Клавдия сунулась в сумку. Удостоверение у нее всегда было с собой. – Вот.

Сорокин внимательно прочитал удостоверение.

– Значит, Клавдия Васильевна?

– Можете называть меня – госпожа следователь.

– Вы уже все знаете?

– Да что вы! Если бы я все знала, я бы вас не искала. Я знаю только чуть-чуть. – Клавдия сдвинула пальцы, показывая микрон. – Скажите самое главное, вы Шевкунову звонили…

– Я не знаю Шевкунова. Я просто записал его номер телефона, а фамилию прочел на двери.

– Да-да, правильно, – сказала Клавдия, словно Сорокин верно ответил на экзаменационный билет. – И вы хотели, чтобы он вам помог?

– Да. А вот почему-то пришли вы.

– Шевкунов болен, – не соврала Клавдия.

– А-а.

– И серьезно. Но не в этом дело. Кого вы боитесь? Того, кто вам это заказал?

– Да.

– А почему?

– Да уж есть причина, – дернулась губа у Сорокина.

– Какая?

– Какая?! – взвился вдруг тот. – Причина такая, что меня хотели убить! Понимаете вы?!

– Тс-с, – сказала Клавдия. – Просто потише, ладно? Кто вас хотел убить?

– Я сам не знаю, – снова перешел на конфиденциальный тон Сорокин. Он еле себя сдерживал.

Он вообще – и Клавдия это видела – был разочарован. Ну какая защита от женщины?

– Рассказывайте, рассказывайте.

– Да что рассказывать?! В меня стреляли.

– Где?

– Дома. Вернее, возле дома. Как это делается? Подхожу к подъезду, а навстречу человек. «Сорокин?» Сорокин. «Сергей Трофимович?» Да. Вот так стоял, как вы. В шаге. Представляете?

Клавдия даже представить не могла. Это ужас.

– И что?

– Вы хотите спросить, почему меня не убили? Да чудом. Я не знаю, как. Он только стал руку поднимать, я как бросился на него. С перепугу. Я, знаете, с самого начала все чего-то ждал. А тут – как мозги отключились. Я не бежать бросился, а на него. И свалил. У нас там оградка такая вокруг газона, он и полетел. А я уже побежал. Он три раза выстрелил. Вот так – бах, бах, бах.

Сорокин показал рукой, как стреляли в него.

– Когда-нибудь слышали, как пули свистят? Я вот слышал. Жуткий звук. Жуткий.

– Это на Большой Филевской?

– Да, – немного удивился Сорокин.

– А потом? Вы домой побежали?

– Я что, совсем дурной?! Я уже три дня дома не ночую.

– Подождите, еще два вопроса. Вы Сорокин или Сорин?

Собеседник смутился.

– Я Сарычев.

– Ясно.

– Что ясно?

– Почему ни Сорокин, ни Сорин не проживает на Большой Филевской. Но почему вы не пошли в милицию?

– Да? А вы там когда-нибудь бывали?

Клавдия не ответила, потому что бывала, знает.

– Мне просто фамилия Шевкунов понравилась. Я почему-то подумал – надежный человек.

«Зря подумал, – промолчала Клавдия. – Фамилии обманчивы. Да и лица тоже».

– А моя фамилия вам надежной не кажется?

– Не знаю. Наверное. Вот вы же как-то догадались…

– И вы тут все эти дни в восемь вечера?

– Нет. Сегодня я случайно пришел. Думал, магазин не работает.

– Вы удивительный человек, Сергей Трофимович. Ну кто же так помощи просит? Какие-то ребусы, кроссворды.

– Да я вообще потом пожалел, что позвонил. Я в тот момент мало чего соображал. Вот если бы в вас стреляли…

– Вы как будто об этом только и мечтаете. Ну ладно, Сергей Трофимович. Вы где остановились? У друга? Нет, адрес можете мне не называть.

– А чего, пожалуйста, Девяткин переулок, дом три, квартира одиннадцать. Это у женщины одной.

– Там не опасно?

– Не знаю. Никто не приходил.

– Еще сегодняшнюю ночь там переночуете?

– А куда я денусь?

– А завтра с утра я за вами заеду. Скажите, где мы встретимся? Только не в центре ГУМа у фонтана.

– А зачем?

– Надо все запротоколировать. Вы все расскажете мне еще раз подробно, я все запишу, мы дадим вам охрану, но я думаю, что она уже и не понадобится.

У Сорокина кадык нервно дернулся.

– Вы его арестуете?

– А как же! Сразу же и арестую.

– Правда?

– Правда, – как ребенку, внушала Клавдия.

– Хорошо. Давайте… Во сколько?

– В половине девятого вас устроит?

– Да. Возле памятника Пушкину.

– Какой же вы оригинал, Сергей Трофимович! – засмеялась Дежкина. – И это здорово!

– Ma, ты что тут делаешь?! – влетел в магазинчик запыхавшийся Макс. Он подозрительно уставился на Сорокина-Сорина-Сарычева, готовый, если понадобится, броситься на него с кулаками. – Это кто?

– Это телефонист, – сказала Клавдия. – И большой оригинал.