Текст книги "Обречённые на исцеление (СИ)"

Автор книги: Ирина Волохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Глупые! – я спокойно встала со скамейки и оправила платье, из ангара показался нос самолёта, – Напали на нас – когда-то, не так давно СССР – ни свет, ни срамши, а войну продули. Ни концлагеря, ни “Эс-Эс”, ни шпионаж, ни расстрел мирного населения, ни фрицы им не помогли. Нет, война, конечно, вещь жестокая, и немцы товарищи твердолобые, отступать не желали и много наших полегло, но факт остаётся фактом – напали в четыре утра, а в сорок пятом “наши казаки” установили в Берлине знамя победы над рейхстагом, окончив войну.

Самолёт тем временем вырулил на посадочную площадку, к нему подкатили трап.

– И что ты этим хочешь сказать? – уже тоже с улыбкой поинтересовалась Асаноха.

– Перед тобой твердолобая немка с недо-спермо-токсикозом, капающая слюной в сторону твоего сына. И она ревнует его ко мне.

Лиса внимательно оглядела Канну Бисмарк с головы до ног, сравнила со мной и вынесла вердикт:

– Без шансов. У сына слишком тонкий вкус.

– Он может замутить с одной из этой троицы только для того, чтобы меня побесить.

– Не станет он, противно же! – скривилась кицунэ и мы тут же рассмеялись издав синхронное “Фу-у!”. На наш смех обратили внимание мои девочки, разглядели самолёт и спешно покидали свой импровизированный пикник из пары сандвичей обратно в рюкзаки. Я кивком головы позвала их за собой. Хао шел со стороны административного здания, усадив Опачо на шею. Их прикрывал Лакист, Большой Билл и тот самый, не-до-вампир смертник, Борис Цепеш. А что пешком, а не гробом в багаже? Пересеклась взглядом с Асакурой. Тот, прочитав образ моих мыслей, бросил взгляд на “вампира” и в улыбке поджал губы, стараясь не рассмеяться.

Парой минут позже мы и правда ржали в голос, наблюдая, как в самолёт грузят слона для комфортного путешествия по американской пустыне Сати Сайган и её учеников. А, просмеявшись, сами поднялись в салон. Я спокойно запихала рюкзак в отделение для ручной клади и уселась за спиной у Хао, так как вокруг него всегда много места – то ли из страха не приближаются к нему, то ли из уважения. Пристегнулась, расслабилась, обняв уменьшившуюся раз в десять Асу…

...И вспомнила, что боюсь высоты и, в принципе, летать в самолётах, когда эта махина разогналась примерно до трёхсот километров в час и шасси оторвались от взлётно-посадочной полосы аэродрома. Я сидела зажмурившись, и пытаясь не орать. Аса лизнула меня в щёку, пытаясь успокоить, но меня трясло. Плеча коснулась тонкая рука Шень. Не реагирую, меня просто тошнит. От страха тошнит. Ненавижу, ненавижу, ненавижу перелёты!

– Аи-тян. – звучит над ухом тихий, немного хриплый голос.

Открываю глаза. Хао склонился надо мной, уперевшись ладонью в спинку моего кресла. Его лицо было совсем близко. Меня обдало запахом мяты и сухого тепла. Он склоняется ещё ближе, чувствую его дыхание, щекочущее ухо:

– Если ты сейчас запаникуешь, то снова потеряешь контроль. И мне придётся тебя утихомирить. – шёпот и тихая усмешка, – Кицунэ кинется на любого присутствующего здесь мужчину. А вот убьёт или совратит, этого ты уже не узнаешь.

– Не на любого. – тихо отвечаю ему, – Первый грешник, за которым я приду, будешь ты.

Хао отодвигается, демонстрируя бесячую, самодовольную ухмылку. В этот момент просто хотелось двинуть ему по слишком довольной и наглючей физиономии.

– Ну как, пришла в себя?

– Угу. – демонстрирую обиженного, раздутого дикообраза, зыркнув на него “волчьим” взглядом.

Асакура снова усмехнулся и вернулся на своё место. Странно, но я немного успокоилась. Самолёт медленно набирал крейсерскую высоту, перелёт предстоял довольно долгий. По проходу ко мне подошёл Хром, улыбнулся, взял меня за руку и что-то спрятал у меня в ладони. И вот я, озадаченная по самые уши, сижу и втыкаю в мятные леденцы секунд тридцать. Кладу один на язык, остальные прячу в карман. Мысли потекли плавнее, звук турбин больше не казался таким резким. Мелькнула мысль – зачем Хао это сделал вообще? Зачем меня успокаивал здесь? Ну, покромсала бы я большую часть пассажиров… Зачем, спрашивается, нужно было в ухо дышать? При воспоминании о его дыхании на моей коже, злополучное ухо предательски обожгло. И щёки тоже. Я поближе прижала к себе Асаноху, пряча в её мехе свой румянец. Бабочки. Это были бабочки – в животе, возле сердца, в ладонях и на кончиках пальцев.

– Что такое Аи? – лиса скосила на меня хитрый глаз.

– Твой сын.

– У тебя опять приступ стыда и анти-паразитизма?

– Конечно. Он же впереди сидит и видит образы моих мыслей. – по шее пробежали мурашки, – У меня снова глаза полыхают?

– Нет. Я бы сказала – тлеют. Необычно выглядит.

– Это я себя в руках стараюсь держать. Иначе у реального самолёта уже взорвались бы оба двигателя.

– Ну, блин, – рассмеялась лиса, – мы тогда не долетим.

– Долетим. Это сверхдуша вождя Голдвы. А сверхдуша формируется желанием шамана. Я просто не смогу сломать этот самолёт, не убив всех разом падением с такой высоты.

– Давай закажем Силве апельсинового сока и ты мне так и не просветила вопрос про какой-то там ведьмовской молот.

– “Молот ведьм” и инквизиция. Я хотела более подробно рассказать тебе, что из себя представляет наш католический друг Лакист.

Спустя полтора часа Казу и Шень дрыхли друг на друге, беззастенчиво пуская слюни. Казуми иногда всхрапывала, от чего получала тычок под рёбра тонкими костяшками пальцев Шень. Опачо пришла ко мне и тоже сопела свернувшись калачиком. Дух Огня и Асаноха в виде хитодам расположились на спинке кресла Хао, сидящего передо мной, и слушали. Стихийный дух эмоций не показывал, лишь изредка вздыхал, когда я описывала, как в Европе истребляли женщин и какие несправедливые обвинения предъявляли, прежде чем подвергнуть пыткам. Пытали до полусмерти, а уже после, в лучших случаях, сжигали на кострах. У Асы поникли все тринадцать хвостов и на морде читалось откровенное возмущение.

– Вот это хре-ень! – в конце концов выдала лиса, – Теперь я понимаю твоё возмущение на этого странного мужчину.

– Это ты ещё пресловутую Деву не видела, которую он сам воспитывал, пока был главой собственной секты. Девчонка растилась буквально на убой для твоего сына, лишь бы Лакисту и Марко это было удобно и выгодно. Ах, посмотрите, какая светлая девочка, как она страдает за наши грехи, она победит Великого и Ужасного! – и “бла-бла-бла”. А на самом деле за спиной этой девочки стоит такой известный и загадочный “некто”, который дёргает за ниточки и вся система подчиняется лишь ему. Да, сама девчонка с промытыми мозгами мало кому интересна – она лишь символ, за который будут умирать.

– Но… Хао, ведь, тоже стал определённым символом? – Аса озадаченно растеклась по спинке кресла.

– Да-а, он стал. – протянула я, глядя на проплывающие в иллюминаторе облака и боковым зрением замечая заинтересованный карий глаз, поглядывающий на меня в просвет между сидений, иногда вспыхивающий внутренним пламенем, – Он стал символом смерти всему живому. Как нависший рок, как надвигающийся апокалипсис. Однако, мало кто знает, что он научился жить в гармонии с миром. Плюс ко всему, я прекрасно понимаю его причины для убийств – на планете почти семь миллиардов жителей, и это число неконтролируемо растёт. Нас становится многовато, понимаешь?

– Никогда не думала, что смогу застать одновременно и перенаселение, и геноцид.

Асаноха совсем погрустнела.

– Ты знаешь причину, по которой Асаха хочет устроить этот геноцид?

– Он… – лиса вздохнула и продолжила печальным голосом, – Всегда хотел, чтобы на меня и на таких, как я, не смотрели косо. Не опасались тех, кто беседует и танцует с духами. Время изменилось, как и люди, но не его желание и топорный метод борьбы.

– Знаешь, полностью согласна.

– Иногда так хотелось надавать ему по шее. – Аса спрыгнула со спинки кресла и разлеглась в проходе сверхдушой, положив передние лапы одна на другую, – Ты предоставила мне эту возможность, и я благодарна. И осталась, по сути, самая малость – реализовать наши планы в жизнь. И вроде бы должно всё случиться и закончиться хорошо, но… у меня уже нет такой надежды. Надежда, она как океан – может донести к нужной точке попутным течением, а может и убить, пока ты в ней захлёбываешься.

Она положила голову на лапы и задумчиво замолчала. Я коснулась пальцами её головы, успокаивающе погладила и произнесла на английском простую истину:

– Есть зрелище величественнее океана – это небо. А есть зрелище величественнее неба – это недра души.

Асаноха подняла на меня удивлённый взгляд, Асакура с озадаченным лицом выплыл из-за спинки собственного кресла. Я уложила Опачо поудобнее у себя на плече и прикрыла её сползшим одеялком. Нечего подглядывать за мной! Хочет поговорить, тогда сама начну!

– Важно знать лишь один небольшой секрет – все шаманские, философские и алхимические учения взаимосвязаны. Найдя в шаманском трансе собственные недра души, ты обнаружишь и чертоги разума, хранящие познания и учения предков, передавшиеся тебе по крови, и тот самый “философский камень”, который так рьяно на протяжении многих веков ищут множества и множества. И с тем, и с другим, и с третьим всё просто. Погружаясь в трансе в недра собственного духа ты обостряешь свои чувства естественного и потустороннего. В этой фазе можно задержаться и отдохнуть, наслаждаясь просто потоками энергий. Шагая дальше, лишь немного задержавшись на первой фазе, перед тобой раскроются врата в чертоги разума и станут доступны все те знания, что может знать одновременно только сам Король Шаман – истории, культуры, науки и вселенные. И в этих чертогах можно отчётливо выделить одно из алхимических учений. У церковников оно зовётся Краеугольным Камнем, у алхимиков Камнем Мироздания. Звучит оно заумно, но можно перефразировать так: “Что сверху, то и снизу. То, что внутри меня, то и снаружи. Что на небе, то и на земле. Каков я, таковы и мои клетки, мои атомы – таков Господь. То есть, каким я вижу мир, таков он есть.”

– Какая-то бессмыслица. – Хао покачал головой. Аса закивала в подтверждение.

– Мне тоже так казалось поначалу, когда я упиралась только в твоё учение Оммёдзи и звезду о пяти концах. Пентаграмма, которая так же прекрасно расписана алхимиками. – я мягко улыбнулась ему, – Краеугольный Камень имеет шесть граней и вмещает в себя Давидов щит о шести лучах, гексаграмму, олицетворяющую стихии и чувства, а так же мужское и женское начало. Камень Мироздания имеет семь граней и вмещает в себя звезду о семи лучах. Эта звезда не имеет точного научного названия, у неё множесво имён – Звезда Магов, Вифлеемская звезда, Звезда Истины и Путеводная звезда. Она, как карта для астронома и календарь для простого человека. По сути эти камни, как таковые реальными камнями не являются. Оммёдзи тоже можно назвать камнем.

Сижу и выжидательно смотрю на Асакуру. Он хмурится, услышав мою последнюю мысль: “Что ты об этом можешь рассказать? Правильно, что ничего. Тебя учили хорошо, только не всему.”

– Что ты знаешь, Аи? – голос у него был жёсткий и требовательный, – Объясни мне!

Я вздохнула, улыбнулась и уложила Опачо на своё кресло, сама достала из рюкзака блокнот, карандаш и уселась рядом со старшим Асакурой. Подняла глаза. Где-то впереди спит младший Асакура, вон его наушники на спинке кресла. Со вздохом рисую основу учения Оммёдзи и начинаю повествование:

– Смотри, вот то что мы с тобой знаем…

Далее перелёт не казался мне таким долгим. Но он будто растянулся в два раза. Я чертила символ, подписывала и протягивала сэмпаю. Он ставил японские иероглифы рядом с английскими названиями. Попутно мы рассуждали вслух, когда я описывала ту или иную звезду или камень, или учение и расшифровывала их для Хао. В какой-то момент поймала себя на том, что положила щёку к нему на плечо. Прикосновения не смущали, я более не чувствовала себя так одиноко. Мне было тепло, а глаза слипались. Хао продолжал расписывать всё то, что его заинтересовало, чтобы не забыть. Наблюдаю, пока он листает мой блокнот – записи, мои рисунки с изображением Асы, вот скетч парковой дорожки у пруда. Я заранее краснею, потому что на следующей странице…

– Хм! – выдаёт Асакура глядя на то, как он в единении с Духом Огня держит на плечах косулю. Смотрит под ноги, немного опустив голову, на поджаром теле узор, как у духа, волосы упали по обе стороны от лица, руки и живот в напряжении от тяжести добычи, босые ступни шагают по белому песку.

У меня весь сон как ветром сдуло. Ни в одном глазу, а глаза ой-ёй какие большие! Хао перевернул страницу. На втором изображении он снимал серьги, тогда у палатки. Губы у шамана поджались, скрывая улыбку. На следующей странице были только глаза – прищуренный оценивающий взгляд. Кажется у меня полыхало всё лицо до тех самых пор, пока он снова не перевернул страницу. Кровь отлила от лица и мне резко стало холодно. К домику у опушки шла женщина в красивом кимоно, ведя за руку своего сына. Я нарисовала их со спины, но всё равно было понятно, кто это. Асаха и Асаноха. Интересно, Хао-сэмпай меня убьёт?

Он коснулся дрогнувшими пальцами изображения своей матери. Я села ровно и тактично отвернулась.

– Аи…

– Что, Хао? – поворачиваюсь, чтобы встретиться с пронизывающим взглядом, видящим меня насквозь.

– Ты можешь нарисовать её? Только её?

Я сильно задумалась, опустив взгляд на собственный рисунок. Вспомнила изображение Асанохи из манги. Взглянула на Хао. Снова представила изображение из манги, но уже его семнадцатилетнего из первой жизни.

– Я не обещаю, что смогу воссоздать точный портрет, но постараюсь. –

Асакура немного нахмурился, – Ладно?

Подумав секунду, он кивнул. Забрала из его рук блокнот, пролистала наши записи, открыла чистую страничку и, как обычно, начала с “шара”. Хао молча и очень внимательно наблюдал, как на бумагу ложатся сначала непонятные, едва различимые штрихи. Прошла пара часов, у меня стали уставать глаза. Всё это время сэмпай почти не шевелился. Смотрел то на начавший более чётко вырисовываться портрет, то рассматривал меня. Я едва шевелила губами, внутренне напевая про себя “Я так долго спала без тебя!”. Но вот отложила блокнот и потёрла глаза. Потом спустила с полки свой рюкзак и достала оттуда онигири – один себе, второй Асакуре и сказала, что скоро приду. Дошла до туалета, освежилась, плеснув в лицо водой. В первом классе попросила у Силвы два стакана содовой со льдом и вернулась, неся напитки. Вручила сэмпаю, развернула один онигири и протянула ему.

– Приятного аппетита. – сказала на японском и умяла свою порцию за три укуса.

Онигири гулко упал в желудок и мне стало тоскливо допивать газировку. Хао доел, убрал наши стаканы на раскладной столик и вновь взял мой блокнот. Отлистав на пару страниц назад, он вновь углубился в собственные записи, что-то перечитывал, зачеркивал и писал заново. Голова у меня стала окончательно тяжёлой, мозг почти отключался, я откровенно клевала носом. Укачало.

– Поспи. – тихо сказал Асакура, прислоняя меня к своему плечу, – Я пока не буду, послежу за индейцами.

– Я могу тебе понадобиться… – шепчу подавив зевок.

– Спи. – строго шикнул на меня Хао, и занялся собственными рассуждениями, после записанных мной учений.

Сон накрыл моментально. Был беспросветным и неприятно липким, превращаясь в кошмар, постепенно выплывающий из тьмы. Треск, запах гари и дыма – полыхает жилой домик нашей фермы, крыша вот-вот обвалится… Я пытаюсь кричать, звать на помощь, но меня никто не слышит. Муж и дочь там, внутри, в нестерпимо и неестественно горячих всполохах. Огонь перекинулся на крышу овчарни. В доме с грохотом обвалилась несущая балка, в огне послышался детский визг. Внезапно что-то во мне сломалось. Рванула к полыхающему дому, решив, что погибну спасая дочь, либо погибну вместе с ней. Именно в этот момент мой Сашка выбил с ноги входную дверь и вышел из огня, прижимая к себе Алису. Живые и невредимые, оба. На Сашке местами тлела одежда, но он не обращал на это внимания, смотря на меня своими бездонными, стальными, серо-голубыми глазами. Алиса у него на руках тёрла глаза кулачком и всхлипывала, безостановочно зовя меня. Я неотрывно глядела на мужа – высоченный, жилистый, небрежно, но очень стильно небритый. Копна густющих дредлоков до лопаток, по паре с каждой стороны от лица несколько раз обернутых красной материей. В правом ухе малюсенькая серебристая серёжка-кольцо, на ней болтается несколько длинных цепочек. Такой же, каким я его и полюбила – в ужасюще мельчайших подробностях. Но сейчас я заметила в его взгляде что-то такое неуловимое и очень знакомое. Я это уже видела. Точно видела. Где?..

Меня резко встряхнули, вырывая из сна. Я бы сказала – вытряхнули из него.

– Тебе снится кошмар. – Хао ещё раз потормошил меня, – Успокойся.

– Извини, что потревожила. – сажусь ровнее, растираю лицо.

– Почему пожар? – шаман хмуро смотрит на меня.

– А у тебя почему? – у него непроизвольно поджались губы и заходили желваки, – У тебя тоже есть самый страшный сон. И он очень похож на мой. Я думаю, что бессмысленно спрашивать друг друга о подобном.

Он закатил глаза и кивнул, успокаиваясь. Я снова прилегла на его плечо, но сон больше не шёл. Самолёт летел в сторону ночной темени, в салоне начали зажигаться лампы.

– Поспишь? – спрашиваю Асакуру.

– Я думаю над этим. – он немного устало опустил голову мне на макушку.

Какое-то время проходит в тишине. Закат остался позади, в иллюминаторах был лишь его мелкий отблеск, но и тот постепенно пропал. Жаль, что у меня нет плеера, чтобы послушать музыку или звуки природы. Я стала вспоминать любимые песни.

– “Иду, ожидаю

Одиночества без цели.

Надеюсь и ненавижу

Вещи, что не выношу.

Ты думаешь – круто

Придти вот так,

Забрать мою жизнь

И растоптать,

Не правда ли?

Я так долго спала без тебя,

Это разрывало меня на части.

Как зашла так далеко

Играясь этим старым сердцем?

Я убивала миллионы милых душ,

Но не смогла убить тебя.

Я слишком долго спала без тебя!

И вижу Ад в твоих глазах,

Застигнутых врасплох.

Прикосновения к тебе оживляют меня,

Прикосновения к тебе убивают меня изнутри.”* – тихонько пропела я на английском.

Хао вырубился так же глубоко, как и я совсем недавно, – видимо, тоже уже устал. Блокнот и карандаш едва не выпали из расслабившейся руки, успела подхватить. Осторожно откинула подлокотник между нами, уложила тысячелетнего подростка на бок, опустила его голову к себе на колени, откинула спинку кресла и сама немного вытянула ноги. Оставила руку у Асакуры на плече, вдруг тоже задремлю. Очень хотелось иметь фото этой идиллии на память, но это уже совсем предел мечтаний – где достать полароид с картриджами?

_**~*~

– Аи-сама! Аи-сама!

Просыпаюсь от того, что Опачо трясёт меня за руку. Протираю глаза. Я снова уснула? Хао сидит рядом уже бодрый, но не выспавшийся, за иллюминаторами снова весело светит солнце. Аса хитодамой кувыркается перед носом.

– Что такое? – спрашиваю у лисы.

– Опачо говорит, что нужно срочно просыпаться и готовиться.

Я моментально встряхнулась и вскочила. Пошла будить своих японских болтушек. Те были весьма недовольны, но увидев моё выражение лица тут же пришли в себя.

– Сумки! – скомандовала им, чтобы Аса перевела.

Схватила с полки рюкзак, закинула на спину. Подвинула Шень, села между ней и Казуми, крепко вцепилась в их руки. Они что-то беспокойно спрашивали, на что я сказала по английски:

– Телевизор. – и указала подбородком на большой экран, видимый из любой точки салона, – Вождь Голдва.

Девочки притихли и замерли в ожидании. Появилось изображение индейца в роуче. Хао обернулся ко мне, глядя в просвет между сидений.

– Твой блокнот…

– Можешь оставить пока у себя. Мы ещё вернёмся ко всему, что не успели обсудить и что тебе интересно.

Он кивнул. В этот момент за ним Голдва закончил свою речь, экран погас и на секунду все повисли в воздухе, продолжая по инерции двигаться вперед – по ходу исчезнувшего самолёта. Даже слон. И саркофаг Железной Девы. У меня вырвался истерический смех. Наверное, это нервы. Хао обернулся, проследил за моим взглядом и тоже подавил улыбку. Уже начиная падать, мы достаточно сухо переглянулись, оценивая противника, будто оцарапали друг друга наждачной бумагой. Я тут же обратила Асу сверхдушой-кицунэ прямо под нами троими, и она побежала по небу на потоке фурёку. Дух Огня маневрировал, подхватывая всю разношёрстную компанию старшего Асакуры. Казу и Шень прекратили визжать мне в уши и вцепились в мех Асанохи мёртвой хваткой, устраиваясь на её спине. Хао подлетел на духе к брату и его друзьям, предложил помощь. Йо, как ни странно, отмахнулся.

Я подумала, что было бы неплохо знать, где скрытая деревня, как глаза сами зацепились за точку на горизонте, а в мозгу всплыло воспоминание Хао Ниумбатча об индейском стихе, в котором говорилось: “Проследовав вдоль хребта Черепахи и увидев сияющий глаз Орла с нависающей над ним пастью Степного Волка, следуй за Огненным Ветром. Стук его копыт будет сопровождать тебя к Духу Вождя, сокрытому во тьме, что приведёт к Вечной Жизни.” Я помотала головой, слушая внутри собственного разума голос Хао-патча. Бр-р! Без бутылки не разберёшься, как его память во мне работает. Так. Вон та точка и ничего лишнего. Прижав ладонь к белому меху, корректирую фурёку направление Асанохи. Та оглядывается на меня, кивает и срывается в такую скорость, что пришлось припасть к её шее. Шень и Казу заверещали от восторга. Оглядываюсь, проверяя, чтобы не свалились. Плавно направляю Асу ближе к земле. Дух Огня нагоняет нас справа. Асакура указывает на появившуюся на горизонте скалу и мы летим в ту сторону. Ну, как летим? Он летит, а мы бежим по воздуху. Постепенно снижаемся. Слева идёт песчаная буря, она ещё далеко, но нам придется переждать. Мысленно зову Хао и указываю на причину беспокойства. Тот хмуро вглядывается в стену из ветра и песка. Поджимает губы. Бесится. Тихо ругается сквозь зубы. Глядя на меня вновь указывает на скалу. Да, всё верно, там мы сможем укрыться от бури. Наши хранители сбросили скорость, совсем снизились и более мягко заскользили по потокам фурёку, позволяя лучше разглядеть рельеф красноватой пустыни. Я с интересом всё рассматривала, глазея по сторонам, как и в первые дни в Японии.

– Ты бывала хоть раз в Америке? – громко спросил Асакура. Злобы на его лице больше не было, он с интересом наблюдал за мной.

– Нет, никогда. Я хочу увидеть прерии индейцев Лакота и руины Майя. Отыскать статую Кецалькоатля и Шибальбу! – я смущённо улыбнулась убирая с лица выбившуюся из пучка прядь.

– Ты ездила только в Британию? – киваю в ответ, – Могу показать кое-что интересное, пока мы будем на этом материке.

Тень скалы закрыла нас от палящего солнца. Я осмотрела местность – зелёный оазис с чистым озером. Духи-хранители приземлились у подножия скалы. Здесь был вход в отвесную пещеру. Я скатилась по боку лисы и пошла к воде, чтобы умыться. Хао, пришедший следом, коснулся воды кончиками пальцев.

– Теперь чистая, можно пить. – он скинул перчатки и зачерпнул воду, чтобы напиться, – Патчи любезно выделили нам целый месяц, можем хоть все руины раскопать.

– Сначала в деревню, зарегистрируем команды. – я зачерпнула воды, напилась, указала на скалу и озеро, – Степной Волк и глаз Орла?

– Да. Посмотрим пещеру? Там есть один рисунок, который я так и не понял. – я с беспокойством оглянулась на своих девочек, – Накаи отправлю за дровами, не беспокойся. Остальные их не тронут.

Я посмотрела в тлеющие глаза, поджала губы и глубоко вдохнула через нос, решаясь. Асакура крепко взял за запястье и мягко потянул за собой, хлёстко раздав указания своим пешкам.

Комментарий к Глава 8. Дорога. *Перевод песни Jay Gordon of Orgy – “Slept so long”. Звучала в уже немолодом фильме “Королева Проклятых” про вампирюшек.

Когда Аи успела нарисовать скетч с Хао, тащущим добычу? Ну тут та ещё загадка. Может, прямо в самолёте, а может – ночью не спалось… :)

====== Глава 9. Опасности, планы… разное отношение. ======

Когда мы оказались внутри пещеры, темнота будто оглушила. Что творилось снаружи – совершенно не слышно. Здесь были только звуки перебирающего песок на полу ветерка и капающей где-то в глубине воды. Рука Хао, сжимавшего моё запястье, расслабилась и стала мягче. Он зажёг огонь на ладони. Я осмотрелась.

– Вау… Вот это да-а…

Индейские рисунки на стенах уходили вверх до свода, теряясь в темноте. Легко выскользнув из ладони великого и ужасного, я подошла к неровной стене и коснулась рисунка ладонью. Цвета индиго и кармина встречались с побелкой известью и жёлтой глиной. Некоторые из них выцвели и стёрлись от времени, но всё ещё были видны. Главным рисунком на стене был белоглавый орёл с голубым глазом, над ним, разинув зубастую пасть, склонился песчаный койот.

– О, Духи… Как всё это сохранилось за столько лет?

Вопрос был риторическим, да я и не ждала, что Хао-сэмпай ответит мне. Здесь были общепринятые индейские символы на присутствие сильного духа, хорошую охоту, добрую дорогу, удачное поддержание и завершение дел…

– Аи-тян, посмотри. Это он.

Асакура отошёл чуть в сторону и указал на символ. Подхожу ближе. Моему взору предстал черный рисунок человеческого черепа с оленьими рогами. Глаза расширились, я застыла в страхе, сглотнув ком в горле. Медленно-медленно повернулась, стараясь не издавать лишних звуков. Прижалась спиной к стене, стараясь унять дрожащее, прерывистое дыхание. Если в этом мире существуют настоящие духи и шаманы, то и этот кошмар – не исключено…

– Аи? – видать, Хао чувствовал весь мой ужас.

– Тс-с. – едва слышно шепчу, – Медленно и бесшумно повернись.

Он плавно, даже как-то по-звериному обернулся, мягко и бесшумно переступая по каменистой почве, усыпанной песком. Я зажгла над нами как можно больше огоньков, разом освещая всю пещеру. Летучие мыши, спавшие на потолке, взметнулись с обиженным криком и вылетели наружу. В глубине, у дальней стены был узкий пролом, протиснуться мог или максимум подросток, коими мы и являлись, или… Вокруг него виднелись следы когтей. Безобразная лапа сизо-серого трупного цвета с длинными, узловатыми пальцами, похожими на высушенные ветки, заканчивались черными поломанными и треснутыми когтями. И эта лапа бесшумно ощупывала край пролома. Изнутри в нашу сторону смотрели белёсые светящиеся зрачки. Безгубая пасть состояла из тонких, шипообразных зубов растущих в безумных направлениях, даже вперёд, местами обломанных.

“Сэмпай, слушай внимательно. Это, в основном, пещерное существо. Оно реагирует на движение и звук. Охотится в темноте, на солнце почти не выходит. По удачному стечению обстоятельств, боится огня. Оставаться здесь нельзя. Ни пережидать бурю, ни на ночь. Убивать это тоже нельзя. Оно должно умирать исключительно своей смертью. Это существо когда-то давно было человеком, больше нет… Нам надо выбраться и немедленно уходить. Твои люди не справятся с ними. Даже мы вдвоём не справимся, если их там несколько и они оголодавшие.”

Я слышала своё дрожащее дыхание. Меня колотило от страха. Ноги отказывались держать. Скосила глаза правее в сторону Хао. Он внимательно следил за существом в проломе.

“Сейчас я попробую напугать его огнём и оно закричит. Возможно на его крик придут другие. Я не знаю сколько у них здесь выходов…”

Слева по стене четко в нашу сторону ползло второе такое создание. Рваные резкие движения, бесшумность, неестественно вывернутые суставы конечностей, обрывки одежды – шорты и рубашка. Когда-то это был турист или егерь заповедной зоны, наверно… Если бы я не посмотрела в сторону выхода, рассчитывая, как нам сбежать, то и не увидела бы. Эта тварь стала бы нашей смертью.

“Медленно опускаемся вниз. Очень-очень медленно, Хао. Второй слева от нас.”

Мы поползли спинами по каменистой, неровной стене по миллиметру. Существо остановилось над нашими головами. Повернулось в одну сторону, в другую. Я отчётливо слышала его хрипящее дыхание прямо над собой, пока пыталась успокоить сердце и дрожь во всём теле. Затем оно с сипом то ли зашипело, то ли зарычало, то ли вообще крикнуло. Резкий звук стал неожиданностью. Я не позволила себе дернуться или пошевелиться, только резко зажмурилась и стиснула зубы. Эта тварь ползала прямо по символу, который должен был её отгонять. Нихрена он не помогает, и мы это только что выяснили почти на собственной шкуре. Оба существа, пошипливая хриплыми глотками, скрылись в проломе. Я осторожно обвела взглядом своды и медленно, беззвучно встала. Асакура тихо поднялся следом.

– Надо зарисовать. – шепчу ему, – Смотри по сторонам, пожалуйста.

Хао подал мой блокнот, вытащив из кармана брюк вместе с карандашом. Я максимально быстро нашла чистый лист, выдернула, приложила к рисунку и стала переносить на бумагу с помощью штриховки. Символ был объёмным – местами выбит, местами выцарапан в скале и заполнен чёрными чернилами. Делаю всё максимально быстро, сворачиваю листок и кладу между страниц.

– Закончила. – быстро шепчу ему, – Уходим.

Хао окружил нас кольцами огня и мы медленно двинулись наружу. Держась за его плечо и оглядываясь, шла след в след, в любой момент готовая поджечь воздух – будь то мельчайшее движение, шорох в нашу сторону. Но мы благополучно вышли. Я погасила огни внутри пещеры, метнула взгляд к девочкам. Аса, держа их на виду, обнюхивала всё вокруг, судя по выражению на лисьей морде – ей здесь абсолютно не нравилось. Дух Огня постоянно беспокойно осматривался, но успокоился, увидев нас, выходящих на солнце.

– Скажи им замотать лица тканью, – я приблизилась широким шагом к лисе и подхватила валяющийся на траве рюкзак, – Мы уходим отсюда немедленно, прямо в скрытую деревню не останавливаясь.

Девочки, после услышанного от Асанохи, быстро набрали воды, наскоро обмотались платками и запрыгнули ей на спину. Я села впереди и унесла нас троих повыше от макушек деревьев. Чтобы эти твари, если и сунутся на свет, не смогли нас достать даже в прыжке.

Последователи Асакуры собирались медленнее, но так же организованно. Наконец они взлетели. На вопрос, все ли на месте, сэмпай кивнул. Духи-хранители набрали запредельную скорость, а спустя двадцать минут полёта нас накрыл ветер и песок. Мы поднялись над бурей и замедлились, чтобы можно было пользоваться мобильными оракулами.

– Долго лететь?

– Если снова наберём скорость, то около часа. – Хао глядел в экран своего оракула, просматривая карту.

– Продиктуй координаты?

Он назвал, я вбила точку следования, включила навигацию, широко улыбнулась и подмигнула Асакуре:

– Хочу тёплый онсэн! Кто последний – исполняет желание!

Ещё секунду я со смехом любовалась шоком Великого и Ужасного, подробно и надолго запоминая его выражение лица. Асаноха вспыхнула пламенем из хлещущего фурёку, распустила все тринадцать хвостов на полную длину, высвобождая собственную силу, крикнула Шень и Казу, чтобы держались, и рванула на пределе наших общих возможностей. Девчонки не просто держались за шерсть, как и раньше, они вцепились прямо в шкуру, стараясь удержаться на этом безумном огненном монстре, и даже не пикнула ни одна. До этого я такой скорости не видела. Земля и небо слились в один сплошной коридор. Хао сначала отстал и почти догнал бы, но мы уже приземлились. Я скатилась с белого бока лисы и со смехом рванула в сторону деревни в скале на своих двоих. Он с улыбкой возник передо мной во всполохе, пытаясь ухватить за руку, я воспользовалась Фумон-Тонко, чтобы молниеносно увернуться. Асакура сцепил зубы и рыкнул сквозь озорную улыбку, пока я дразнила его, стоя на цыпочках, стрункой вытянувшись в его сторону и показывая язык. Он тоже использовал фурёку, чтобы молниеносно пронестись мимо, когда я лениво уклонилась, грациозно присев в глубоком книксене и приподняв руки-крылья, как когда-то давно учили в балетном классе.