Текст книги "Из жизни непродажных"
Автор книги: Ирина Волчок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Но разве для того, чтобы все это сохранить, надо смиренно прогнуться перед Злом? Разве, почуяв это смирение, Зло отступит?
Он поднялся из-за стола, потерся носом о теплую душистую макушку жены, ласково подергал торчащую хохолком прядку волос:
– Спасибо, Лань, накормила. Пошел, пора. До вечера, мужики! – пожал он руки сыновьям. – Удачного всем дня.
И вышел из кухни, напевая себе под нос: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир…»
Лана посмотрела ему вслед – и сердце ее сжала тревога: не остановить его, нет, не остановить!…
* * *
Саша тоже почти не спал в эту ночь, под утро забылся, но сразу растрезвонился чертов будильник.
И кофе кончился! И даже чаю нет. Один кефир с бутербродами, которые Саша уже видеть не мог.
– Ма, я сгоняю в магазин! – крикнул он в глубину дома, откуда слышалась негромкая музыка. Екатерина Кирилловна, как всегда, занималась гимнастикой.
– Хорошо, – услышал он ее бодрый ответ.
– Через полчаса, нагруженный пакетами, он вернулся домой. Зажав в зубах один из них, стал открывать калитку и увидел, что в почтовом ящике что-то лежит. Пришлось ставить пакеты на снег. Достал упаковочку с диском. Ни адреса, ни подписи. Еще какие-то ужастики?
– Мам! – закричал он, оттаскивая пакеты на кухню. – Я принес сырье! Можешь готовить горячий завтрак, а мне надо поработать.
– Хорошо! – снова донеслось из недр «родового особняка».
Саша закрылся в своей комнате, включил компьютер, вставил диск и открыл файл. Некоторое время смотрел, потом взял телефон, нажал кнопку быстрого набора:
– Привет, Петрович! Ты где? А-а, понятно. Да мне тут компру прислали, надо вместе посмотреть. И еще нашего главного редактора пригласить надо бы…
Глава 9
Капитан Васильев ехал домой после суточного дежурства, в которое он плавно перетек из бессонной ночи. Хорошо, что идет снег. Так чисто кругом, так свежо… Вот как раз этого на его службе не сыскать. Только грязь разного рода. И ладно еще, если эту грязь несут преступники – у них задача такая подлая. А вот когда свои…
Как Приходько, например. Ведь Васильев ему все о Камневе принес, в том числе и время, когда он с семьей был в райотделе. Именно в эти часы Карцеву убили… Да не к чему там было придраться! По крайней мере по тем фактам, которые он следаку представил. А если бы он ему и ту фотку, которую в кармане уже неделю таскает, отдал? Ну, от другого следователя капитан и не стал бы ничего утаивать. Хорошо, что заранее знал, кто дело вести будет.
Сейчас дома поспит маленько – если дадут, – и надо с Саньком и этим редактором главным пересечься.
* * *
А теперь его донимали воспоминания, в которых тетка то покупала ему три мороженых сразу, то они шли с ней в парк или на пляж, то она отбирала у отца пылесосный шнур. Она его, своего старшего брата, нисколько не боялась, и если заставала в их доме скандал с побоищем – папаша сразу ретировался.
Он мечтал убить своего отца лет, наверное, с шести… А когда ему было тринадцать, он однажды поддерживал отцу лестницу – тот что-то делал с проводами на столбе, – поддерживал-поддерживал – и… отпустил. Лестница стала падать, отец автоматически схватился за провода, чтобы удержаться, и его ударило током. Насмерть.
Несчастный случай, – решили все. Правду знал он. И мама. И сошла с ума. И умерла в сумасшедшем доме. Из ее больного бреда тетка тоже все поняла. И тогда он стал ее бояться.
И стал мечтать, как избавится от нее.
А теперь мучается воспоминаниями. Так ли плоха была тетушка?
Но она знала. И наказывала.
И еще – теперь он свободен. Он сделал добро своей Королеве. Он идет к Ней!
* * *
Удивительное дело – капитану Васильеву за все утро никто не позвонил! Он успел увидеть жену и дочку перед их уходом – одна на работу, другая в университет (тоже, дурочка, на юрфак пошла, мечтает следователем быть), спокойно съел котлеты с жареной картошкой, которую ему одному готовили, поскольку его дамы строго блюли фигуры. Спокойно выпил две чашки крепкого чаю с плюшками. Тоже для него одного жена печет. Может, любит, а может, холестерином задавить хочет. Принял обстоятельный душ и лег в постель. И спал! И никто не звонил.
Проснулся отдохнувший, поглядел в окно: все бело от снега, ах, хорошо!
Вот бы Господь Бог так и души человеческие освежал, как землю-матушку, посыпал бы их чем-нибудь – и человек стал бы щедрым, честным, добрым и… Да-а.
Пора звонить главному редактору. У него «Объектив», а у капитана Васильева компрометирующие материалы… Где там его телефончик у нас?
– Олег Дмитриевич? Добрый день, капитан Васильев беспокоит. Помните такого? Не найдете для меня минут сорок?
И еще один звонок:
– Але, Матросов, привет, студент! Ну, сговорился я с твоим главным. Ты машину и пластиночку прихватывай и езжай на нашу явочную. Все, жду.
…Сергей маялся, сидя перед столом Бориса Викторовича, который читал его очередной опус – репортаж об открытии нового катка. Зам редактора читал хмуро, без комментариев… Плохой знак. Обычно он то похвалит, то посмеется над ляпом – находится в диалоге с «вычитываемым» журналистом. А с ним, Сергеем, всегда молчит и хмурится. За три недели практики вышли две его крохотные заметулечки, да и то в них ни слова автора не осталось – сплошь правка. И две фотографии – их, кстати, дядя Боря хвалил, даже очень. Так, снимает очки, сейчас скажет: «Видишь, в чем дело…» Нет, опять очки надел. Ага, снимки смотрит…
– Сергей, – медленно заговорил зам, рассматривая распечатку с фотографиями, сделанными на открытии катка. – У вас явно талант фотографа, фоторепортера. Подумать только, какие кадры! Здесь и свежесть взгляда, и умение поймать ракурс… Здесь у вас – жизнь, – он постучал пальцем по распечатке, – а здесь, – палец перепрыгнул на текст, – болото непролазное… Я по уши увяз в скуке, пока читал эти… сколько тут? Примерно сто строчек. Давайте так: отберите три снимка на свой вкус, дайте к ним вкусные подписи и придумайте другой заголовок! Что это: «На катке здоровый дух»?! Идите. Жду вас через час с готовым материалом.
Сергей удрученно кивнул, сгреб листки со своим репортажем, пошел…
Выходя из приемной, столкнулся с редактором, испуганно шарахнулся, опуская глаза, пробормотал: «Здрас-те…»
– Здравствуйте, Сергей, как дела? – вежливо ответил редактор. – Что-то мало вы пишете… Чем сейчас заняты?
– Я… вот, с катка репортаж написал, – показал ему листки Сергей. – Только Борис Викторович завернул на доработку.
– Зайдите-ка ко мне… – Олег взял практиканта за худое плечо и повел в свой кабинет. Там предложил практиканту сесть, сам сел за свой стол и осторожно заговорил: – Вот что, Сергей, время идет, а материалов ваших почти нет. И слабые они… Я не говорю, что вам прямо сейчас стоит начать поиск другой профессии, вы ведь только начинаете. Но… Я говорил и с Константином, и с Борисом Викторовичем, оба они сказали, что вы… – Олег поискал необидное определение, – не проявляете инициативы. Что вам мешает раскрыться?
– Да ничего мне не мешает, – пробормотал Сергей, теребя свой «Здоровый дух».
– В коллективе вас вряд ли обижают, не тот у нас народ, – словно не слыша, продолжал Олег. – Не обижают?
– Нет, – не поднимая головы, как второгодник перед завучем, буркнул Сергей.
– Может, у вас финансовые проблемы? Вы не стесняйтесь. Я знаю, как без родителей трудно. Сам в таком же положении в ваши годы оказался.
Сергей как-то странно взглянул на Олега – уж не с насмешкой ли? – и снова опустил голову.
– Не беспокойтесь, Олег Дмитриевич, я… вполне обеспечен. У меня подработка есть и вообще… все нормально. Я постараюсь лучше писать. Я… умею лучше. Можно, я пойду? Борис Викторович мне на доработку только час дал…
– Конечно, идите, – несколько смешавшись, отпустил студента Олег. Интересно, с чего это его на благотворительность потянуло? Сам-то он в свое время ни на чью помощь не надеялся. И грузчиком работал, и уборщиком, даже туалеты на Курском вокзале драил. Ничего, любой жизненный опыт журналисту только на пользу… Почему же он думает, что у этого юноши меньше самолюбия, чем было тогда у него? Только потому, что он похож на ангелочка?…
Да нет же, себе-то не надо врать… Просто ему до сих пор неловко перед этим мальчишкой за ту ревность, которая испортила праздник всей редакции, промучила самого Олега всю ночь, почти поссорила с женой и отпустила только в тот момент, когда Лана сказала: «Для вас, Сергей, я Светлана Платоновна».
Чего он только не передумал в ту ночь после праздника в редакции! И о том, что он для Ланки стар – десять лет разницы! И о том, что он был ее первой любовью, а вдруг она давно остыла? Может быть, с его стороны вообще было нечестно жениться на девчонке, которая еще не поняла ни себя, ни жизни?
А потом она так холодно и спокойно раздавила его ревность, как давят ногой отвратительное насекомое…
Но чувство неприязни к практиканту все же осталось.
…А Сергей сел за компьютер и за четверть часа отобрал три самых интересных снимка, написал вполне приличную «сопроводиловку» и даже заголовок придумал. Отнес все это дяде Боре, и услышал от него: «Ну вот же, совсем другое дело! Ведь можете, когда хотите».
«Да. Могу. Когда хочу… Когда разозлюсь – я все могу. Вы даже не представляете, на что я способен», – думал Сергей, светя в лицо заму тихой ангельской улыбкой.
* * *
Две недели распространители приходили за добавкой: «Объектив» распродавался как никогда. А этот номер возвращали пачками. Казалось, город объявил газете бойкот. Даже авторы исторических очерков и художественных произведений начали звонить и просить не публиковать их статей, ссылаясь кто на «сырость» работы, кто на необходимость проверить исторические факты… Город, не дождавшись отчета главного редактора о происшествии с ним, видимо, рассудил так: раз он, редактор «Объектива», после того как с него сняли обвинение, ничего не сказал обо всем этом в своей газете, значит, с ним что-то нечисто. А мы ему так верили!…
В редакции воцарилась атмосфера уныния и расслабухи. Тем более что собирать фактуру тоже стало трудновато: город избегал контактов с журналистами «Объектива».
И тут позвонил капитан Васильев.
Они встретились, как хотел капитан, на свежем воздухе – в скверике недалеко от редакции.
– Красота такая на улице, жаль, посидеть на лавочке нельзя, – пожимая Олегу руку, сказал Васильев. – Давайте ходить, курить и разговаривать.
Они закурили и пошли потихоньку вдоль аллеи.
– Вы как, пришли в себя после инцидента с Приходько? – скользя взглядом по уютно укутанным в снег деревьям, спросил Васильев.
Олега вопрос разозлил.
– Инцидент с Приходько спровоцирован вашей некачественно сделанной работой. Если бы вы собрали все сведения, которые так легко было…
– Брейк, – спокойно прервал его Васильев. – Не говорите о том, чего не знаете. Вот, взгляните-ка на эту фоту, как выражается ваш замечательный Тимка.
Он протянул Олегу потертый конверт. Олег вытащил из него черно-белый снимок: группа людей с автоматами и в камуфляже, среди них – он, Олег, совсем молодой, а рядом – девушка, тоже в камуфляже, но в белой шапочке медсестры на длинных темных волосах.
– Да-да, эти ребята меня у чеченских боевиков отбили. Надо же, а у меня такой фотографии нет…
– Вы не туда смотрите. На девушку обратите внимание…
– А, это Люба, она наши синяки-царапины лечила после заварушки этой. А что?
– Ты, редактор, разве никого в ней не узнаешь? Ты приглядись, приглядись, – вдруг по-свойски заговорил Васильев. – Там, в конвертике, еще снимки есть, сравни…
Олег вынул фотографии – знакомые фотографии…
– Так эта убитая – медсестра Люба?!
– Выходит так. А ты и вправду ее не узнал, или такой артист в тебе погиб?
Олег досадливо поморщился:
– Капитан, что за игру вы затеяли?
Васильев тяжело вздохнул:
– Да, ты прав, Камнев, я непростую игру затеял. Но не против тебя, а вместе с тобой. Если согласишься, конечно. У тебя со временем как? А то я Саньку Матросову встречу назначил. На квартирке одной секретной. Подвезешь?
– Матросову? Так, начинаю понимать… Ну что ж, поехали.
Помещение, куда Васильев привел Олега, и квартирой назвать было трудно. Так, крыша над головой в «хрущобе», той самой, где полы с потолками, а окна с дверьми не успели совместить.
– Ты не тушуйся, Камнев, кухня здесь вполне… благоустроенная. О! Слышишь, Санек там уже шурует. Санек, мы пришли!
– Идите сюда, я кофе варю! – откликнулся Матросов.
Он немного смутился при виде своего редактора. Васильев сел на жидконогий пластиковый табурет, распахнул куртку, кивнул Олегу: садись, мол. Тот последовал примеру капитана. Саша разлил кофе по кружкам. Васильев отхлебнул:
– Мастерство не упало, – и пояснил Олегу: – Санек у нас главным кофеваром был. Ну что, к делу? Сань, ты компьютер притащил? Молодец. Давай настраивай технику…
На диске, который принес Васильев, какие-то люди подписывали какие-то документы. Два типа, не внушающих доверия. Крупно мелькнуло лицо Карцевой, опять-таки крупно – женская рука, ставящая свою подпись. Вот стало видно, что все это происходит в богато обставленном кабинете. А вот и хозяин кабинета – Царьков собственной персоной. Улыбается и говорит, что все подписавшиеся будут ежемесячно получать по 10 тысяч рублей. А вот и документ, который подписывали – о том, что такой-то является соучредителем и совладельцем «Онтель-банка»… А вот и Приходько прорисовался…
– Бумагу, что она сейчас, то есть там, подписала, мы у нее при осмотре квартиры нашли. И кстати, тех мужичков, что тоже там подписывают, Приходько отмазал, не завел дела. Они какую-то пирамидку построили, деньги с доверчивых собрали и уже хотели деру дать, но люди вовремя спохватились, заявление на них написали.
А Илья дело не завел, но денежки велел вернуть. Такой вот благородный следователь. А диск этот мне в карман кто-то подсунул, когда я людей по поводу убийства Карцевой обходил. Кто подбросил, пока не знаю. Ну что, Санек, давай твой диск смотреть?
– Стоит ли? Он абсолютно аналогичный. Копия этого, – пожал плечами Матросов.
– Нет уж, давай посмотрим, на всякий случай, – возразил Васильев.
Просмотрели и эту запись. Потом, чтобы убедиться, что ничего не пропустили, – опять первую. Все совпадало.
– Петрович, а ты даже не предполагаешь, кто тебя одарил этим диском? Ни времени, ни места не помнишь? – спросил Матросов.
– Ни времени, ни места. Пришел домой, сунулся в карман за сигаретами, а там – это… Но, думаю, кто подбросил, тот и убил. Значит, этот человек был среди опрашиваемых. Только среди них не было тех, кто работает на Царькова. Это я очень тщательно проверил.
– Но это значит, что ее убили не для того, чтобы меня подставить? – обрадовался Олег.
– Похоже, не для того. Но это так кстати случилось, что они даже не ищут, кто это сделал. Приходько ведет дело спустя рукава и собирается в отпуск… Но я убийцу найду! – Капитан помолчал, словно раздумывая, стоит ли выдавать следующую информацию, посмотрел на собеседников с сомнением, но все-таки продолжил: – На Карцеву буквально накануне ее гибели вышел наш отдел по борьбе с.наркотиками. Даже слежку еще не успели наладить – и вот… Кстати, при осмотре ее жилья ничего такого не нашли. Вот и думай, кто ее убрал… И еще раз кстати: потерпевшая была любовницей специалиста по связям с общественностью в фирме Царькова. А он до того…
– …был главным редактором «Объектива». И газета за два года его правления растеряла всех читателей и стала такой нерентабельной, что Царьков ее рад был с рук сбыть, – продолжил Олег. – Думаю, личную неприязнь ко мне бывшего коллеги и нынешнего пиарщика можно понять…
– А почему Карцева участвовала в твоей травле, Камнев? – с любопытством спросил Васильев. – Чем ты ее обидел?
Олег пожал плечами:
– Не помню…
Не будет же он рассказывать мужикам, как сбежал от этой Любаши в палату, где еще человек шесть легкораненых лежали. Не джентльменский он поступок совершил – пренебрег женской страстью. А что было делать? Не любил Камнев напористых и «раскованных» женщин. Всей душой и всем телом не любил… И не любит.
Чеченская эта история была не самым лучшим его воспоминанием. Материалом для очерка – прекрасным, а воспоминанием – нет. Потому что он в этой истории выглядел отнюдь не героем… Напросился с ребятами в разведку, зазевался (если совсем честно, по нужде отполз в сторонку), получил по голове и очухался только под мат-перемат и короткие автоматные очереди. Вот ребята, которые его у чеченских боевиков отбили, – те да, те и впрямь герои. О них он и писал, и рассказывал.
А потом была еще и Любаша…
Отвели его в полевой госпиталь. Врач сказал, надо полежать, сотрясение мозга в наличии. Вот тут-то его Любаша и взяла в оборот. Женщина она была знойная, опытная. Взяла над привлекательным корреспондентом шефство. На вторую ночь в процедурную палатку его позвала – вроде для укола какого-то, – а сама халатик с себя долой, а под ним – ничего… кроме роскошных форм, конечно. Ну, Олег развернулся – и в палату…
Три дня еще валялся, а потом отправили его домой. «Ну тебя, журналист, – сказали напоследок. – Сначала школу молодого бойца пройди»… А Любаша, помнится, тоже кое-что сказала… «Лучше мне больше не попадайся», – вот ее прощальные слова.
– Может, чем и обидел тогда. Давно это было, – сказал он Васильеву.
– Ну, как хочешь… В личные отношения лезть не стану. Ну, что скажете, господа журналисты? Давайте пишите об этом. А я с газетой к начальству, дескать, разобраться бы надо… Дело и завертим. Здесь же есть тема для статьи?
– Есть-то она есть… Только писать об этом мы, – Саша вопросительно глянул на Олега, – наверное, не будем.
Олег хмуро кивнул.
– Да вы что, мужики?! – опешил Васильев. – У меня только на вас надежда была! Неужели так и спустим на тормозах?!
Олег жестко посмотрел Васильеву в глаза:
– Капитан, а как ты собираешься защищать наши с Александром семьи? Да и свою тоже… Сколько человек в твоей команде? И кто, кроме Приходько, служит Царькову? И кто лепший друг Царькова – знаешь ведь, да? Правильно – губернатор… Он его во всех делах поддерживает. Ты убежден, что и он в их скрытых делах по горлышко не увяз? Только документов у нас на него нет.
– Вот именно! Вот именно! – горячо заговорил Васильев. – На это я и делаю ставку! Лепший друг сдаст Царькова, как только паленым запахнет! И будет он на нашей стороне, и выставит национальными героями!… Мужики! Но ведь если не мы, то кто же?…
Он растерянно смотрел на журналистов. Олег и Саша сидели в совершенно одинаковых позах – свесив между колен руки и понурив головы. Ну и что теперь делать? Что делать двум сильным, храбрым, честным мужикам? Третий сильный, храбрый и честный позвал их с собой на поле боя, и даже оружие в руки вложил… Но как они затеют эту войну, когда враг уже занял самую главную высоту – и держит под прицелом родных людей?…
Наконец Олег поднял голову:
– Капитан, разве мы отказываемся? Но нам с Александром надо все очень хорошо обдумать.
Глава 10
Влад тоскливо листал готовые полосы своей газеты. Боже-боже, как ему все это надоело!… Эти гламурные сплетни, эти интервью со «звездами»… «Звезды», мать их!… Он задохнется в этой искусственной атмосфере… Ему не нужны такие деньги и такая власть. Нет, не нужны! Все, он больше ничего не хочет.
Но все уже закрутилось, запуталось в такой колтун – по волоску не разберешь. Только резать.
А как отрежешь? А дочка как же? Вон как с тусовкой своей перепутана… И со школой престижной… И с салонами, и с клубами спортивными. Перепутана – переплетена – вросла… Боже-боже, что делать?
Если бы не дочь – жену в расчет можно не брать, – уехал бы в родной город, напросился бы к Камневу в корреспонденты.
Но у Олега сейчас тоже проблемы. А у Влада есть возможность стать совладельцем еще и «Объектива»…
Вот такие пертурбации хочет устроить его главный соучредитель, его хозяин, человек, которого лучше бы он и не знал никогда…
За годы – можно сказать, за многие годы! – работы на Царькова Влад уже не впервые жалел, что связался и с «Прогулками по бульвару», и с этим… бизнес-монстром. Царьков виртуозно владел методом кнута и пряника: одной рукой щедро одаривал, а другую, вооруженную, держал в кармане… Неофиты ловились на его благодеяния – и попадали в рабство, избавиться от которого было… невозможно? Да нет, ради бога, иди на все четыре стороны. Аки наг, аки благ. И без надежды обрести что-то, наготу прикрывающее. Впереди такого смельчака неслась молва, и перед ним закрывались все двери.
Мертвая хватка у Царькова. Вот и Олега он… прищемил. А ведь предупреждал его Влад: тормозни, Камнев… Олег – дурак, он к своему Стечкину вряд ли за помощью обратится. А интересно было бы схватку гигантов понаблюдать…
Так думал Влад, брезгливо просматривая полосы своих «Прогулок», а в душе его болела и словно разгоралась та точка, к которой крепилось его дружеское чувство к Олегу. Да, он всю жизнь завидовал Камневу, но он и гордился им. И больше всего на свете хотел быть таким, как Олег. Когда Олег вдруг стал владельцем собственной газеты, Влад очень удивился: откуда у честного журналиста такие денежки? Потом Царьков рассказал ему, откуда, и Влад позлорадствовал: ага, и ты, оказывается, продаешься… Но сколько ни вчитывался потом в публикации «Объектива», не мог найти в них ни пиара Стечкина, ни… В общем, «Объектив» и впрямь был объективным изданием: профессиональным, интересным, на скандал ради собственной рекламы не нарывался, но и мимо несправедливости с закрытыми глазами не проходил. Причем не смотрел на статус лица или учреждения.
Вот за это теперь на него и наехали. Кому нужна кость в горле? Кто из верхов в наши дни – как, впрочем, и во все иные – потерпит неуправляемую печать?…
Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме возникло личико Томуси, молодой корреспондентки и нынешней Владовой «любови».
– Мне тебя ждать или как? – недовольно спросила она.
– Иди домой, заинька… – Влад невольно поморщился. – У меня еще много работы.
Томуся фыркнула, как рассерженная кошка, и хлопнула дверью.
Томуси, Ленуси, Ируси… А у Олега Ланка. Ланка… Когда-то Влад ей в день ее рождения серьги преподнес: сапфиры в белом золоте. Она открыла бархатную коробочку, побледнела, глаза сузились, но отказалась от подарка вежливо:
– Извини, Влад, у меня для сережек уши не проколоты. Я их никогда не носила. И, извини, носить не буду, не люблю, мешают…
Серьги он обратно ювелиру отнес, потому что никому больше такое не подойдет. Только Ланке.
А Ланка – только Олегу.
И ни черта у вас не получится Камнева схарчить! Подавитесь! Зубы обломаете!
Ну как же это он номер мобильника Олега не взял! Завтра придется в редакцию звонить…
* * *
– Олег Дмитриевич будет через два часа, я передам ему, что вы звонили, – сказала Владу Ниночка. – Может, поговорите с его заместителем? Он на месте.
– Нет, девушка, спасибо, мне нужен Олег Дмитриевич лично. Я перезвоню.
Влад положил трубку на соседнее сиденье и оперся грудью на руки, лежащие на руле, бездумно наблюдая, как «дворники» сгоняют с лобового стекла падающий и падающий снег. Он уже полчаса торчал в «пробке», продвигаясь вперед буквально по сантиметру. Ожил мобильник. Мелодия вызова от Царькова.
– Да, слушаю вас, Валерий Игоревич.
– И зачем тебе лично понадобился Камнев? – лениво осведомился Царьков.
Опешив, Влад молчал.
– Ты, Владислав Евгеньевич, место свое знай, – ласково посоветовал Царьков и, не дожидаясь, когда немота абонента закончится, отключился. Сзади рассерженно загудели. Влад, очнувшись, понял, что «пробка» двинулась вперед, а он тормозит движение своего ряда. Он тронул с места свою «тойоту».
Вскоре затор рассосался. Машина Влада взяла разбег и полетела по гладкому шоссе, как вдруг ее ударило и сзади, и сбоку, «тойота» завертелась на месте, получая удары уже со всех сторон. Вздулась подушка безопасности. Что-то огромное, кроша лобовое стекло, вломилось в кабину…
* * *
Сначала секретарь Влада отвечала Олегу, что Владислав Евгеньевич скоро будет. Потом сказала, что его мобильный не отвечает. А потом позвонила сама и паническим голосом прокричала, что Петраков попал в аварию и теперь в Склифосовского…
Олег позвонил Лане по внутреннему телефону:
– Одевайся, пройдемся.
Лана тут же прибежала в кабинет:
– Что случилось?
– Я же сказал: одевайся! Иди, куртку накинь, шапку надень. Мне фантазия пришла в кафе тебя пригласить. Давай-давай, скорее…
Лана пожала плечами, ушла и через пару минут вернулась одетая:
– Пошли? Спускаясь по лестнице, все же спросила с тревогой:
– Мы правда в кафе или что?
– Можно не в кафе. Можно в скверике погулять. Лана остановилась, преградив путь мужу.
– Олег, что?
– Ничего страшного, Лань, сейчас выйдем, и я тебе все расскажу. Пошли уже! – Он подхватил ее под локоть, и они почти бегом спустились по лестнице, торопливо одолели участок улицы, еле дождавшись зеленого светофора, перебежали на другую сторону и наконец-то оказались в уютном сквере. И как только они туда ступили, Лана остановилась и требовательно посмотрела на Олега. Он обнял ее за плечи и повел по аллейке, на ходу рассказывая:
– Понимаешь, что-то странное опять произошло… Влад Петраков мне звонил, не застал, а теперь в серьезную аварию попал. Я тебе не говорил: мы с ним где-то месяц назад встречались здесь, он тогда меня насчет Царькова предупреждал. И вот…
– Ты думаешь, это связано?
Олег помолчал, доставая из кармана сигареты и зажигалку. Потом долго закуривал.
– Иди-ка ты в отпуск, забирай мальчишек и лети в Сибирь, к Пашке, – сказал он наконец решительно.
Теперь молчала Лана, внимательно вглядываясь в хмурое и решительное лицо мужа,. Олег с досадой отбросил плохо курящуюся сигарету, снова достал пачку и зажигалку.
– Не молчи так. Вам необходимо уехать.
– А тебе?
– Мне ничего не угрожает. Знаешь, как у Паши сейчас хорошо? Ребята будут в восторге!
– Не сомневаюсь. И почему бы не поехать всем вместе?
Олег опять начал шарить по карманам, вытащил исчерканный листок и начал его внимательно рассматривать.
– Олег! Если ты в наше отсутствие все-таки собираешься воевать с Царьковым, то так и скажи: я тут кашу варить буду, боюсь вас забрызгать… Ладно, мы уедем. Но только если и ты поедешь… Олег! Давай продадим газету, а?
Олег с болью посмотрел на жену.
– Не узнаю тебя. Когда это ты так быстро сдавалась? Подумаешь, интерес к газете упал! Это все нормально и временно. Потом еще больше читателей будет…
– Потом – это когда? – вскинулась Лана. Помолчала и стала говорить очень медленно и четко, чтобы не сорваться на крик: – Когда ты Царькова в пух и прах разделаешь на страницах, а он тебя – где-нибудь за городом своим собачкам скормит? Тебя или Саньку как автора статей… Или вам обоим какую-нибудь аварию устроит… Мои просьбы оставить эту личность в покое для тебя, видимо, ничего не значат.
Олег снова начал рассматривать исчерканный листок бумаги. Как она не понимает, что отмолчаться нельзя. Нельзя категорически! И даже не потому, что газету уважать перестали и его, редактора, тоже. А потому, что Зло растет на энергии струсивших противников.
Олег смял в кулаке листок и бросил его в снег.
– Лань, успокойся и послушай… сказку, – сказал он.
– Какую сказку? – удивилась она.
– Вот такую сказку… В общем, дело было в Китае, в давние-давние времена. Правил тогда там один мандарин. И однажды прилетел в его сад соловей и запел. И так это пение понравилось мандарину, что он…
– …взял этого соловья во дворец. А потом его заменили механическим соловьем, и настоящий улетел. А мандарин заболел. Знаю я эту сказку. К чему ты мне ее рассказываешь?
– Да к тому, что настоящее, истинное берет верх над всем, даже над смертью. Только не надо от него отказываться. А тех, кто откажется, Зло пожрет все равно. Ты разве хочешь, чтобы наши дети выросли осторожными трусами, чтобы жили жизнью, похожей на фруктовый кефир?
– Я хочу, чтобы они жили, – отрезала Лана, но в голосе у нее не было той решительности, какую она хотела выразить. Олег прав: если они проявят сейчас… осторожность, противник только обнаглеет.
– Олежка, ты не думай, что я всего этого не понимаю, – растерянно сказала она после тяжелой паузы. – Я просто… боюсь. Я все время вижу, как Тимка лежит у двери, а я не могу подойти к нему… Понимаешь? И… этих страшных бойцовских собак!
Олег обнял ее за плечи.
– Дурачок ты, Лань. Все я понимаю. Именно поэтому нельзя оставить все так, как есть. – Он отодвинул жену на вытянутую руку, заглянул ей в лицо. – Давай оформляй отпуск, собирай детей. Я сейчас Пашке позвоню, пусть встречает.
– А как ты ему наш неожиданный приезд объяснишь?
Олег задумался. Действительно, Пашка может заподозрить неладное. А Олег пока не решил, посвящать его в эту историю или справляться самому.
– Ну, скажем, что Тошка сибирскую зиму измечтался увидеть, и так эту мечту братишке преподнес, что они оба нас победили. Как тебе такая версия?
Лана с сомнением покачала головой:
– Не знаю, не знаю, Пашка мужик ушлый… Ладно, будем собираться. Олежка, пошли в редакцию, позвоним, узнаем, как там у Влада дела…
* * *
Влад еще не вышел из-под наркоза. Но врач, с которым разговаривал Олег, сказал, что Влада прооперировали, мозг, слова богу, не пострадал. Хуже дело обстоит с позвоночником: перелом со смещением. В общем, жить будет, а вот двигаться – не скоро.
– Поступим так: поедем в Москву машиной, я вас посажу на самолет, а сам поеду в больницу, – положив трубку, сказал Лане Олег. – Сейчас езжай домой, собирай вещи, а я пока закажу вам билеты и введу в курс дел дядю Борю.
Когда Лана ушла домой, Олег опять накинул дубленку и пошел в корреспондентскую.
Еще в коридоре он услышал взрывы дружного смеха, а когда вошел, увидел, что все шестеро работников пера сидят с чашками в руках и внимают Костику, который рассказывает что-то, видимо, очень смешное. Появление главного редактора прервало повествование на полуслове, все оглянулись на звук раскрываемой двери и замолчали.
– Саша, пойдем, ты мне нужен, – позвал Олег Матросова. – Куртку надень! – И бросил коллегам с добродушным ехидством: – Продолжайте веселиться, делать-то вам нечего…
Во дворе Олег сказал Матросову:
– Я убедился: меня слушают. Тебя, наверное, тоже. Что надо сделать?
– Перво-наперво мобильник надо заменить… Олег Дмитриевич, увезите семью куда-нибудь.
– Я сам того же мнения. Куда вот только?
– У меня в Долговском районе тетка с мужем живут. Может, к ним? Там телефона нет, я записку им напишу. Село глухое, старики славные…
– А самому мне в столицу съездить надо. Там друг мой, редактор газеты нашего олигарха, вдруг в аварию попал. После звонка мне. Вот и думай, что хочешь…
– Вообще-то аварию готовить надо. Не следили же они за ним! Нет, скорее всего, случайность, – немного подумав, сказал Матросов.
