355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Волчок » Из жизни непродажных » Текст книги (страница 3)
Из жизни непродажных
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:49

Текст книги "Из жизни непродажных"


Автор книги: Ирина Волчок



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

– Ау, я пришла! Фу, Олежка, что ж ты так надымил! – с порога закричала Лана.

Олег вышел в прихожую, поцеловал жену, помог снять куртку.

– Это что у тебя за письмо? Я почту вроде всю забрал.

– А, не знаю, в ящике лежало, и адреса обратного почему-то нет. – Лана оторвала край толстого большого конверта, вытащила из него пачку фотографий – и упавшим голосом прошептала: – Олег… Что это? – Она быстро перебрала снимки. – Что это, Олег?

Фотографии отображали любовную игру пышногрудой брюнетки и поджарого мужчины, в котором Олег… вдруг узнал себя!

– Так вот почему ты меня приревновал… Потому что сам… – тусклым, как в трансе, голосом проговорила Лана.

– Не было этого. Никогда, – сказал Олег.

И так он это сказал, что Лана очнулась от транса и посмотрела на мужа совсем с другим выражением. Потом с опаской потянула из его руки один снимок, другой, третий…

– Но ведь это ты, без сомнения! Твой шрам на спине, и вот… родинка на бедре. Ты это, Олег… – Она смотрела в глаза мужу растерянно.

– Да. Это я, – так же растерянно ответил Олег.

– А женщина?…

– Женщину я не знаю.

Лана совершенно растерялась. За все пятнадцать лет их брака и мысли не было о том, что кто-то может изменить. Их отношения всегда были теплыми и доверительными. Скажи ей Олег, что он влюбился, она бы в первую очередь подумала, как ему помочь, а уже потом – что это, собственно, значит для нее. И уж никак не сочетались с образом Олега отношения того уровня, который называется «ничего личного, просто секс». Ее вдруг повело в сторону, стало темно…

– Лана, Лань! – звал ее Олег откуда-то из-за ватной стены. Потом пошел дождь, и она открыла глаза. Белое как мел лицо Олега, стакан с водой дрожит в его руке, вода льется на пол…

– Я что, упала?

– Ф-фу, слава богу, очнулась. Давай я отнесу тебя в постель и вызову «скорую».

– Ой, нет, не надо! Уколы делать будут, – по-детски испугалась Лана.

– Ну, хорошо-хорошо, сядешь в кресло хотя бы. – Олег поднял ее на руки, отнес в комнату. – Вот так, садись. Как ты себя чувствуешь?

– Ничего… только ноги ватные и голова немного кружится.

– В лучших домах Лондона дамам в случае обморока подносили бренди… – Олег достал из бара пузатую бутылку, налил из нее немного коньяку в толстый стакан. – Выпейте, леди…

Она проглотила жгучую жидкость. В голове сразу наступила ясность и тут же туда пришла мысль.

– Принеси, пожалуйста, снимки, они там валяются.

– Да ну их!

– Мне самой сходить?

Олег вздохнул с досадой, но пошел исполнять приказ жены. Она взяла фотографии, внимательно просмотрела все.

– Олег, а тебе ничего не показалось в этих снимках знакомым?

– Да говорю я тебе, не было этого! Не было!

– Было, – твердо сказала Лана. Олег негодующе охнул и приготовился что-то говорить, но она остановила его: – Нет-нет, помолчи и послушай меня. Вот, смотри: это наш номер в отеле на Кипре… А вон – смотри-смотри – валяются мои туфли. И еще – видишь? Это же моя сумка, я ее перед поездкой в ГУМе купила!…

Она вскочила, кинулась к письменному столу, пошарила в ящиках и вернулась с лупой.

– Черт! Это нас с тобой кто-то снимал… А потом… эту бабу вставил вместо тебя?! Черт!!!

Олег так резко сгреб в свои объятия Лану, что не устоял и упал в кресло, но рук не разжал. Они вдвоем оказались в тесном пространстве между подлокотниками и замерли там, крепко обхватив друг друга. Потом Лана прошептала, щекоча губами его щеку:

– Кто-то хочет нас поссорить… Кто?

– Главное – зачем? – вопросом на вопрос ответил Олег, почему-то вспоминая недавнюю встречу с другом юности.


* * *

«Кто-кто-кто, зачем-зачем-зачем», – стучал по подоконнику нудный ноябрьский дождь.

– Олежка, а может, нам просто кто-то завидует – да и все дела? – задумчиво глядя на монитор, где уже минут двадцать текст висел, застряв на полуслове, спросила Лана.

– Тогда это бабские штучки, – хмуро ответил Олег и, чуть оживившись, с надеждой добавил: – Хорошо бы…

– А если не бабские – то что? – Лана развернула крутящееся кресло так, чтобы оказаться лицом к мужу.

– Да знаешь, Лань, я и то каждый день удивляюсь, что мы еще живы-здоровы и газета выходит. Людишек-то цепляем… не бедных.

– Они сами виноваты! И потом – мы не голословно же… Факты приводим доказуемые!

– А то я не знаю…

Помолчали. Олег шуршал газетой, Лана мягко щелкала компьютерной клавиатурой. Из детской доносились взвизги Тимки и ломающийся голос Платоши: мальчишки возились в своем «спортзале».

«Кто-кто-кто, зачем-зачем-зачем», – шелестел за окнами дождь.

Лана вдруг снова развернула кресло на сто восемьдесят градусов, уставилась на мужа и с изумлением сказала:

– Нет, ты представляешь, какую работу надо было провернуть, чтобы сделать эти снимки? Ведь эта женщина позировала, а кто-то снимал… А потом корячился в фотошопе…

– Я думаю о другом: сколько времени они следят за нами. На Кипре мы были в мае, а теперь ноябрь…

– Фу, гадость! – Лана даже передернулась от отвращения. – Все воспоминания испохабили.

– Да, Кипр теперь закрытая тема… – грустно подтвердил Олег.

Пятнадцать лет назад

Счастье – эмоциональная категория. Анализу лучше не подвергать. Если Лане говорили комплименты о ее отношениях с мужем, она тайком скрещивала пальцы. «Тс-с!» – предупреждало что-то на генном уровне. Боги завистливы, люди поняли это еще в древние времена.

Ее подсознание предостерегающе прижимает палец к губам с момента встречи с Олегом.

– Уважаемые коллеги, думаю, все вы читали материалы Олега Дмитриевича, – сказала Людмила Васильевна, молоденькая и ироничная преподавательница истории журналистики. Сейчас-то ее ироничность спрятала иголочки, уступив место волнению. – Он недавно вернулся с Кавказа, из горячей точки, и пережил там опасное приключение.

Известный журналист Камнев стоял перед ними, первокурсниками журфака МГУ, в джинсах и черной водолазке и хмурился. Когда Людмила Васильевна объявила, что он проведет с ними мастер-класс, он даже поежился – от неловкости, поняла Лана. Высокий, светлые волосы коротко подстрижены, глаза то ли серые, то ли зеленые… «Обалдеть какой мэн!» – прошептала Ланке на ухо Лялечка, самая раскованная девчонка на их курсе.

На первый вопрос о кавказских приключениях Олег сказал: «Позже. Спрашивайте о том, что касается профессии». И стал говорить о задачах журналистики, о ее возможностях… Потом кто-то задал один вопрос, кто-то второй… и они посыпались как камешки с горы. И вот наконец Олег начал рассказывать в лицах, как его пытались похитить чеченские боевики и как его отбили наши бойцы. Он чуть запнулся, подбирая слово поточнее, и в этот короткий миг прозвучал вопрос:

– Олег Дмитриевич, а вы женаты?

Конечно, это Лялька! Лана повернулась к ней, с досадой прошептала:

– С ума сошла? Дай ему дорассказать хотя бы!

Но Лялька уже встала, картинно поправила холеной ручкой свои темно-рыжие волосы и спокойным, сладким голосом, не обращая внимания на замешательство Олега, продолжила:

– Я спросила потому, что вдруг представила, как трудно быть вашей женой. И все-таки позавидовала ей…

– Совсем наглость потеряла, – диагностировал кто-то из парней. Аудитория зашумела. Но Лялька продолжала стоять, ожидающе и зазывно улыбаясь Олегу.

– Очень своевременный и не менее тактичный вопрос, Коростылева, – подала голос с задних рядов преподавательница. – Олег Дмитриевич, вы вправе не отвечать на него.

Олег вдруг засмеялся:

– Что вы, Людмила Васильевна, как не ответить человеку, продемонстрировавшему коллегам такой эффектный журналистский прием? – Он забавно помотал головой. – Оказывается, вот как чувствуют себя те, у кого мы берем интервью. Даешь человеку говорить свободно, сидишь с восторженно-обалдевшим лицом… Человек расслабится, разговорится о своем, даже расхвастается, а ты ему – бац! – свой главный вопросик. На который, задай вы его в лоб, он бы фиг ответил… – Он сделал паузу и, глядя на Ляльку, сказал: – Нет, девушка, я не женат. Почему – не знаю, некогда как-то было…

И тут он почему-то быстро глянул на Лану.

А через два дня она столкнулась с ним, выходя из аудитории. Он вдруг покраснел и сказал:

– А я к вам. Может, сходим куда-нибудь?

Томная красотка Лялька стала тележурналисткой и теперь демонстрирует зрителям одного из популярных телеканалов испытанный на Олеге прием, как, впрочем, и много других. Но Олег запомнил ее не потому, что она поставила его в идиотское положение перед студентами. Он ее запомнил и был ей благодарен, потому что не будь ее лурацкого вопроса, он мог бы не увидеть свою Ланку. Он помнил, как азартно рассказывал о своем спасении в чеченских горах, мысленно удивляясь, как похоже это было на сцену из крутого боевика, но ведь все так и было! И он именно об этом хотел сказать, как вдруг его перебил томный девичий голос. Он машинально посмотрел в ту сторону, откуда голос прозвучал, и… увидел белокурую девчонку, которая с досадой смотрела на встающую соседку.

Олегу не требовалось анализировать свое отношение к жене. Оно просто возникло в тот момент – и ничуть не изменилось за все эти годы. Очень немногие люди на планете могут с полным правом сказать о своих спутниках «моя половинка». Олег был из их числа.

Они спорили. Они ссорились. Но разве человек всегда в ладах с самим собой?


Глава 5

– Сегодня ведь пятница, правда, Тошка? – надевая «уличные» джинсы перед уходом из детсада, спросил Тимка у брата.

– Ты прав, как ни странно, бледнолицый брат мой, – ответил тот, помогая Тимке надеть куртку и теплые ботинки.

– Ура, правда? – В голосе малыша послышалось ликование.

– Еще бы не «ура», – вздохнул старший брат. – Сейчас пойдем в «Лакомый кусочек». Так что давай поторопись… Hurry up! Quickly!

Тимка засмеялся:

– Ты что, птица, что ли?

– Почему?

– Ты сказал «квик»! И про какую-то харю…

– Темнота! Я сказал «быстрее», но по-английски. Да-а, пора тебя языку учить… Ты ведь каждую вторую вывеску прочитать не можешь! А что дальше будет?

Платон еще раз вздохнул. По пятницам у его тусы всегда какие-нибудь планы, а он на сейшн или опаздывает, или и вовсе – мимо… А что делать? Сам виноват. Пару раз вышло так, что повел брата в кафе, а мелкие – они памятливые. Теперь как пятница – так веди его в кафешку…

Они шли по освещенной фонарями и рекламными щитами ноябрьской улице. Тимка двигался вприпрыжку, то и дело тормозя и читая по складам вывески:

– Ла-ко-мый ку-со-чек… Лакомый кусочек! Пришли, Платош!

В кафе уютно пахло ванилью, было людно, но им повезло: любимый столик у окна только что освободился. Платон усадил брата, повесил на стилизованную под березку вешалку их куртки и пошел к стойке делать заказ.

Очередь была не очень большой, но двигалась медленно. Платон, задрав голову, изучал электронное меню, прикидывая, что еще, кроме «наполеонов» и свежевыжатого сока, он может взять. Наконец подошла его очередь, он сделал заказ, расплатился и повернулся лицом в зал, поднимая руку, чтобы показать брату большой палец. Но Тимки за столиком не было. Платон обежал взглядом кафе: нет Тимки! Платон заметался между столиков, спрашивая весело болтавших посетителей:

– Мальчика… беленького такого, в синем свитере, маленького – не видели?

– Нет… Нет… Нет… – равнодушно отвечали люди и отворачивались, снова возвращаясь к своим разговорам и лакомствам…

Наконец худенькая официантка, несущая полный поднос, сказала:

– Мальчик лет пяти-шести? А его женщина увела. Минут… наверное, около десяти минут прошло. Я почему внимание обратила – она ему куртку и шапку на ходу натягивала.

– Какая… какая она из себя?

– Ой, даже не знаю, я ее только со спины видела… Ну, такая… плотная, в темной куртке и, кажется, в джинсах. Или в брюках? Шапка голову обтягивала, темная – волос не видно.

Да… Попробуй найти кого-нибудь по такому описанию. Невозможно даже понять, знакомый это человек или нет… Отзывчивая официантка все что-то говорила – что-то вроде того, что у нее самой такой же сынишка и как же можно ребенка раздетого на улицу тащить… Платон окончательно растерялся, и тут подошла еще одна официантка.

– Что ты стоишь, треплешься, люди заказ ждут! – накинулась она на первую.

– Лид, тут такое дело… У мальчишки брата украли.

– Не гони! – вытаращила та глаза.

– Правда! Я видела, как его баба какая-то уводила, на ходу одевала.

– Так я тоже их видела! Я на улице у входа курила, а она его мимо протащила, говорила: «Скорей, скорей…» А он все оглядывался. Она еще вроде бы говорила, что это игра, вот, мол, пусть поищет тебя… Или поищут, что-то в этом роде. Потом посадила в машину – и как рванут с места!

Платону стало ужасно жарко и сразу ужасно холодно. Трясущимися пальцами он выковырнул из кармана джинсов телефон и набрал «02»:

– Милиция? У меня брата украли…

Милиция прибыла быстро – районное отделение располагалось в квартале от кафе. Но опрос свидетелей дал только то, что Платон уже знал. Лишь официантка, которая курила у входа, добавила, что увезли мальчика на «Жигулях» темного цвета. Вроде бы на «девятке». Но сколько темных «девяток» в городе!…

Милиционеры увели Платона в отделение, и плотный лысоватый капитан позвонил его родителям. Мальчику показалось, что они мгновенно возникли в дверях неуютного прокуренного кабинета. Ему и хотелось их увидеть, и не хотелось, потому что кроме ужаса он испытывал невыносимый стыд и чувство вины.

– Мама… Папа… Что теперь будет? Простите меня… – Платон заплакал, глядя на родителей черными от горя глазами.

Лана обхватила ладонями горячую голову сына, зашептала:

– Успокойся, Платоша, тише, тише…

Платон сцепил зубы, чтобы удержать позорные слезы, но упреки, которые не высказали ему родители, все вертелись и вертелись в его голове: как он допустил такое? Почему не стоял в очереди с братом? Или хотя бы не смотрел на него, не спуская глаз?! И больнее всего было от того, что всего за четверть часа до пропажи братишки он, старший брат, думал с досадой: «Навязался ты на мою голову…»

Хоть и мало было известно об обстоятельствах похищения, Камневых продержали в отделении не меньше трех часов. Пришлось перечислить всех знакомых, ответить на кучу разных – на их взгляд, нелепых – вопросов, написать заявление… Примиряло со всей этой процедурой одно: и капитан, и все, кто был в этом кабинете, были искренне озабочены случившимся. Напоследок капитан, которого звали Эдуард Петрович Васильев, сказал:

– На моей памяти в нашем городе детей не крали. Но сейчас обстановка в стране в этом плане сложная. Хорошо, если похитители позвонят вам в ближайшее время. Да, могут потребовать, чтобы с милицией больше не связывались. Вы выполняйте все их требования. Мы найдем способ с вами связаться.

«Хорошо, если позвонят». За этой фразой стоял черный бездонный ужас.

– Скорее, скорее! – торопила Лана Олега и Платона. До дома от отделения было рукой подать, но – вдруг именно в эту минуту похитители звонят на их домашний телефон?

Вот наконец поворот – и их дом. Скорее, скорее… Лифт невыносимо медленно дополз до их этажа. Лана первой шагнула в открывшуюся дверь – и замерла, вглядываясь во что-то, лежавшее у двери их квартиры. Глаза, как назло, застилала какая-то пелена, а ноги, словно чужие, не хотели сделать три шага до маленькой фигурки в Тимкиной синей курточке…

Кто-то резко оттолкнул ее в сторону. Мимо пронесся Олег, присел, заслонив собой того, кто лежал – и обернулся, облегченно улыбаясь:

– Спит, просто спит, – прошептал он.

Лана не помнила, как оказалась рядом с Олегом, который уже держал Тимку на руках. Она быстро ощупала сына – жив! Цел!

– Боже, спасибо тебе!… Пойдемте скорее в дом! Почему он не просыпается?!

В это время пискнул сотовый Олега: пришло сообщение.

– Лан, посмотри, что там.

Она вытащила из кармана его куртки телефон, откинула крышку: «Это только предупреждение! Хотите, чтобы вас оставили в покое – звоните завтра в 14.30 (дальше шел номер телефона). В милицию больше не обращайтесь, во избежание больших неприятностей».

– Что происходит, пап? – тревожно спросил Платон.

– Если бы я знал, – ответил отец сквозь стиснутые зубы.


* * *

Какое блаженство! Он избавился, навсегда избавился от своей тетушки-мучительницы! От этой мерзкой твари с удушливыми духами! Ах, как хорошо! Жаль только, она недолго мучилась… Но ужас в глазах, которых он так всегда боялся, ужас перед ним – перед ним!… Ах, какое блаженство!

Теперь он может делать все, что захочет. Он – свободен.

Теперь он будет жить.

Только комп почистить – и все!


* * *

Тимка проснулся, но глаза не открывал, лежал тихо-тихо, принюхивался… Точно-точно, пахнет домом! А не машиной и этой теткой! Тимка чуть-чуть разлепил веки и сквозь пушистые светлые ресницы увидел… Платошу!

– Тош, мы где? – прошептал он, все еще не открывая глаз полностью.

– Дома, Тимыч, дома. Все хорошо, не бойся!

Теперь все и вправду стало хорошо: Тимка не только дома, но и очнулся от своего неестественного, какого-то каменного сна. Нет, не-ет, больше он от него ни на шаг. Больше он с него глаз не спустит!

– А мама и папа?

– Мы здесь, Тимоша, – услышал он мамин голос и окончательно поверил, что он дома.

– Ура! Вы здесь! – Тимка резко сел и, побледнев, снова упал на подушку. – Ой, все кружится…

– Ты лежи, лежи, я тебе сейчас молочка принесу. – Лана погладила его по волосам и быстро ушла на кухню.

– Когда лежишь, легче? – Олег присел к нему на постель. Тимка слабо кивнул. – Чем же тебя вчера угостили?

Тимка зажмурился, плечики его поползли вверх, сжимаясь.

– Пап, – виновато зашептал он, приоткрыв один глаз, – я просто уж-жасно хотел пить! А у тети только кока-кола была… Па-ап? У меня что… у меня уже… печенка растворилась?! – И синие глаза налились слезами по самые краешки.

– Кока-колу? Бэ-э! – Платон скривился, словно его затошнило. Олег наклонил голову, чтобы скрыть непедагогичную усмешку. Когда Тошка был маленьким, все эти! колы, фанты и спрайты вдруг заполонили ларьки и прилавки магазинов. Тошке они очень нравились. И однажды на дне рождения дружка, отец которого как раз и держал ларек, он так упился всеми этими заграничными газировками, что и теперь не может слышать даже их названий. А Олег с Ланой, наученные горьким опытом старшего сына, младшему с младых ногтей внушили, что все эти напитки – яд.

– Сколько ты выпил? – деловито спросил Платон.

Тимка с надеждой посмотрел на старшего брата – в этих вопросах он считал Платона экспертом.

– Я… ну вот такая бутылочка была, ма-аленькая… А я отпил половинку…

– Ну-у… – тоном признанного авторитета протянул Платон. – Печенка, может, еще и цела, ты же не цыпленок… Но организму вред все же нанесен. Да, пап?

Тимка тут же перевел горящий надеждой взор на отца. Тот утвердительно кивнул. Платон тоже посмотрел на отца и снова заговорил:

– Голова, говоришь, кружится? И тошнит, наверное?

Тимка, начиная потихоньку плакать, опять кивнул.

– А не ушел бы от меня без спросу, не пил бы у незнакомой тети ядовитую колу – и все было бы нормально…

– Я больше не буду! – прорыдал Тимка, глядя то на отца, то на брата отчаянно правдивыми глазами. – Никогда-никогда!

– Почему слезы? – испугалась Лана, которая вошла в детскую со стаканом теплого молока.

– Ничего страшного, мам, – успокоил ее Платон. – Покаяние блудного сына и брата.

– А-а, осознал, как плохо слушаться чужих! – моментально включилась Лана в воспитательный процесс. – А теперь пей молоко, это для тебя сейчас лекарство. Пей, не кривись!

– Да я пью, пью…

– Кока-кола, конечно, вкуснее, – съехидничал Платон.

Тимка сверкнул на него обиженным взглядом.

– Он теперь никогда с незнакомыми даже разговаривать не будет. Правда, Тим? – сказала Лана. – Ну, выпил? Давай стакан. А теперь расскажи, с кем и зачем ты вчера от Тоши ушел.

– Мам, она сказала, что это игра такая, что мы Платошу разыграем, он удивится… – Голос его становился все тише, глаза осоловели. – А мы поедем домой, к маме и папе. Мы с Олегом и Ланой про это договорились – она так мне сказала… Вот. Они, ну, вы, ждут… – Он зевнул. – Я спать хочу, можно?

– Спи, разбойник маленький. – Лана укрыла его одеялом, поправила подушку. – А мы пойдем позавтракаем, с твоего разрешения.

Тимка пробормотал «угу» и засопел.

Ровно в 14.30 Олег набрал указанный в послании номер. Через три гудка ответил смутно знакомый мужской голос:

– Слушаю вас.

– Я Олег Камнев, – жестко сказал Олег. – И это я вас слушаю.

В трубке молчали, и Олег, с трудом удерживаясь, чтобы не начать выяснять, с кем говорит, молчал тоже. На него напали из-за угла, и он не будет кричать «караул».

– Это вашего сына похитили вчера? – наконец прозвучал вопрос.

– Кому это знать, как не вам! Разве это сделали не вы или не по вашему приказу?

– Откуда вам известен этот номер?

– Послушайте! – взорвался Олег. – Вы же сами мне его эсэмэской прислали!

Собеседник снова подержал паузу. И вдруг сказал:

– С вами, Олег Дмитриевич, говорит капитан Васильев.

Олега словно ударили по голове. Как такое получилось?

– По этому номеру больше не звоните. Вы сейчас дома?

Олег кивнул, забыв, что капитан его не видит. Но тот почему-то понял.

– Хорошо, никуда не уходите, я скоро у вас буду.

Из трубки раздались короткие гудки. Олег постоял несколько мгновений, пытаясь выстроить в ряд хаотично носящиеся в голове мысли. Ничего у него не получилось, и он пошел на кухню. Лана делала перед самой собой вид, что моет посуду.

– Что? – нетерпеливо спросила она.

– Пока я ничего не понял. Сейчас явится вчерашний капитан Васильев. Я с ним говорил.

– Почему с ним? Ты же должен был звонить…

– Я и набрал тот номер. А ответил капитан.

Лана обессиленно прислонилась спиной к стене.

– Ничего не понимаю… Что же это такое, как ты думаешь?

Олег потерся лбом о ее лоб:

– Давай подождем. Что гадать?

Он отошел к окну, открыл форточку, закурил и стал наблюдать за двором. День был хмурый и унылый. Конец ноября. Еще не зима, уже не осень. И сигарета какая-то невкусная…

К подъезду подкатил белый старенький «жигуленок», из него вылез Васильев и открыл заднюю дверь, выпуская еще кого-то.

– Приехали. Быстро как, – пробормотал Олег, торопливо гася сигарету в пепельнице. В прихожей уже звенел домофон.

Пропустив в дверях худенькую женщину с усталым лицом, капитан пожал Олегу руку и слегка поклонился Лане.

– Мы обнаружили следы вашего сына… – заговорил было он, но Лана его прервала:

– К счастью, Тимка уже дома.

– Да?… – Капитан помолчал, что-то соображая. Я надеюсь, у вас были веские основания не сообщать на об этом?

Олег молча открыл свой телефон, вывел на экран вчерашнее сообщение и подал мобильник капитану. Тот прочитал.

– Кое-что становится ясным. Кое-что… – пробормотал капитан. – А трубочку у вас придется забрать. Вещественное доказательство.

– Как вам будет угодно.

– Может быть, вы пройдете в комнату, сядете и объясните, что происходит? – предложила Лана.

– Леночка, проходи, – снова пропустил молчаливую спутницу вперед Васильев. – Наш криминалист Елена Звягинцева, – запоздало представил он ее, когда все уже были в комнате. Елена кивнула и с видимым наслаждением опустилась в кресло. Васильев тоже с видимым наслаждением плюхнулся на диван, вытянул ноги и объяснил: – Мы с шести утра не присели.

– Тогда подождите немного, я принесу кофе и что-нибудь перекусить, – заботливо откликнулась Лана.

Капитан отрицательно покачал головой:

– Лучше тоже садитесь, и начнем.

– Мы не понимаем… – начала Лана, садясь на краешек своего рабочего кресла.

Васильев опять отрицательно покачал головой и впервые за время визита улыбнулся:

– Детективы смотрите? В таких случаях сыскарь говорит: «Вопросы буду задавать я». Так вот вам первый: кто и как вернул вам сына?

– Мы не знаем… – хором начали Камневы, глянули друг на друга, и Лана кивнула Олегу: говори.

– Мы не знаем, кто это был. Когда мы вернулись от нас, Тимофей спал глубоким сном у двери квартиры. И почти сразу пришло сообщение, которое вы читали.

– Ага… Очень интересно, да, Леночка? Ты когда-нибудь слышала, чтобы человека похищали, чтобы сразу вернуть?

– Нет, Эдуард Петрович, – вяло ответила Елена.

Лана внимательно посмотрела на нее и решительно встала.

– Прошу меня извинить, но ваш криминалист явно нуждается в подпитке. Мне плевать, – повысила она голос, упреждая реплики капитана и протесты Елены, – что там можно, а чего нельзя в вашем жанре. Я иду за кофе и всеми полагающимися к нему… атрибутами.

Демонстративно не слушая возражений, она повернулась и вышла из комнаты.

– Вот это излагает! – восхитился капитан. – Узнаю Светлану Камневу. Она и в статьях своих такая бойкая.

– Рад, что вы читаете нашу газету, – из чистой вежливости сказал Олег. В данный момент ему было совершенно безразлично, как относятся к его детищу эти люди. Слишком подозрительной была вся ситуация.

– Еще как читаем! – охотно откликнулся капитан. – По правде сказать, это единственная газета, которая не пачкает ни рук, ни мозгов, ни души.

Это было или очень искреннее заявление, или… что?

Вошла Лана, толкая сервировочный столик. Вообще-то этот предмет роскоши был любимой Тимкиной игрушкой но сейчас с честью нес службу по своему прямому назначению. Лана установила его так, чтобы всем было удобно брать чего душа пожелает, налила в одну из чашек кофе, щедро добавила сахару и молча протянула чашку Елене. Произвела те же манипуляции со второй чашкой и подала ее капитану. Потом поднесла каждому из них тарелку с бутербродами.

– Спасибо, Светлана Платоновна, это было и впрямь необходимо, – неловко сказал капитан, прожевав первый кусок.

Елена только благодарно покивала. Ее лицо на глаза разгладилось, порозовело, и оказалось, что она совсем молоденькая и очень симпатичная.

– Ну, – сказал Васильев, когда кофе был выпит. За щедрость еще раз благодарим, а вопросы задавать все равно будем. Скажите, господа Камневы, подозреваете ли вы кого-нибудь в похищении сына?

– Нет, – хором ответили они.

– А вы подумайте, полистайте подшивки, может в них имя врага обнаружите?

– Но мы никогда не публикуем непроверенных и не подтвержденных документально фактов.

Капитан с иронией поднял бровь:

– Вы думаете, от этого вашим героям легче?

– А им должно быть легче? – в тон ему ответила Лана, присаживаясь на подлокотник кресла, где сидел Олег.

– Покажи-ка фотографии, – попросил Васильев Елену. Та, повозившись с цифровым аппаратом, протянула его Камневым. На экране была женщина. Тело ее расслабленно сползло вниз с сиденья машины, голова свесилась на плечо, в открытых глазах застыл ужас.

– Она… мертвая? – тихо спросил Олег.

– Да. Убита. Обнаружена сегодня дворником у дома номер шесть по улице Каретной. Это совсем недалеко от вашего дома… – Капитан не сводил с Олега пристального взгляда. – Ну так как, знакома она вам? Или вам? – посмотрел он на Лану.

– Нет, я ее не знаю, – ответил Олег.

– Я ее тоже не знаю. Почему вы у нас это спрашиваете? – удивилась Лана.

– Потому, что в машине, где она была убита, мы нашли шапку и варежки, по описанию похожие на вещи вашего ребенка. Лена, покажи.

Елена, порывшись в большой сумке, вытащила два прозрачных запечатанных полиэтиленовых пакета и протянула их Камневым.

– Только через пакет смотрите, – остановила она Лану, которая уже собралась открыть упаковку.

– Да, это Тимкина шапка. И варежки тоже! – сказала Лана взволнованно. – Значит, убитая – та женщина, которая увела Тимку?

– Можно предположить это. Мы нашли в машине еще бутылку с остатками кока-колы, на ней Лена выявила отпечатки и говорит, что это детские пальчики. Да, Леночка?

Девушка утвердительно кивнула и добавила:

– Вы теперь понимаете, что нам необходимо с вашим ребенком и поговорить, и пальчики его откатать.

Олег нахмурился и недовольно сказал:

– Парень никак не отоспится от того зелья, что ему в газировке преподнесли.

– Мы постараемся как можно скорее определить, какое средство они применили, – пообещала Елена.

– Так мальчик еще спит? – спросил капитан.

Лана встала:

– Я пойду его разбужу. Надеюсь, вы не будете демонстрировать ему ту фотографию?

Капитан возмущенно округлил глаза, и в это время, словно по заказу, в проеме двери появился зевающий во весь рот Тимка.

– Мам, я голодный, – заявил он и тут увидел незнакомых людей. – Ой!

– Ты-то нам и нужен. Здравствуй, Тимофей Олегович, – протянул ему руку капитан.

– драсте… – утопил свою ладошку в его руке Тимка.

– Мы тебя, мужик, всю ночь искали, а ты, оказывается, дома почивать изволил?

– А я не знал, что я дома. Я в машине спать ка-ак захотел, а потом уже проснулся – а я здесь! А вы сыщик?

– Можно сказать и так, – засмеялся Васильев. – А скажи мне, Тимофей Олегович, как звали ту тетю, с которой ты от брата удрал?

Тимка виновато потупился.

– Я не знаю. Я глупо поступил. Я когда в машину сел, сразу выйти хотел… – Он поднял взгляд на капитана. – Мне Платошу жалко стало. А тететька… она сразу как разозлилась! Она дяде за рулем как закричит: «Давай трогай быстро!» Я заплакал…

Тимка пристыженно опустил голову.

– Как излагает, а? – снова восхитился капитан, теперь уже Тимкой. И тут же объяснил сам себе: – А что тут странного? Гены! – И вынул из нагрудного кармана фотографию. – Тимофей, эта тетя была?

Лана испуганно охнула и ловко выхватила снимок из руки Васильева. С него кокетливо смотрела не очень молодая женщина, большеглазая, с крашеными светлыми волосами.

– Извините, – пробормотала Лана, отдавая капитану фотографию. Тот укоризненно покачал головой и снова протянул ее Тимке.

– Ага, это та тетенька, она в машине шапку сняла и стала на эту фотку похожа.

– А вот теперь и вы посмотрите. – Васильев отдал фотографию Олегу, опять пристально наблюдая за его реакцией.

– Нет, не знаю, – рассмотрев снимок, сказал тот.

– Ну, нет так нет, – вздохнул капитан, пряча фото обратно в карман. – Тим, ты говоришь, за рулем дядя был. А его ты узнал?

– Не… я его лица вообще не видел. Он же рулил! – объяснил бестолковому капитану Тимка.

– Ах, да, конечно, за рулем надо быть очень внимательным, тут ты прав. И куда рулил этот дядя?

– Тетя сказала, что мы ко мне домой поедем, меня будто мама и папа ждут. А сами все ездили и ездили. И она ему еще говорила: что ты кружишь, сворачивай за город! А дом наш рядом с «Лакомым кусочком»… Ой, мам, я так есть хочу!

Лана вопросительно посмотрела на капитана:

– Он утром только молока выпил, а сейчас уже…

– Ой, подождите, мы сначала быстренько его пальчики снимем, – засуетилась Елена, доставая из сумки все нужное для процедуры и сочувственно поглядывая на Тимку.

– Что, прямо как у преступника отпечатки брать будете? – охотно протягивая Елене ладошки, спросил Тимка.

– Какое поколение криминально грамотное растет! – засмеялся капитан.

Ему очень нравились и Тимка, и Лана, и Олег, и их дом, совсем не шикарный, как можно было бы предположить, но такой уютный. Но совсем не нравилось капитану с королевским именем Эдуард и царственной фамилией Васильев, совсем не нравилось этому ценителю слова то, что знал только он. Он один.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю