Текст книги "Вслед за Ремарком"

Автор книги: Ирина Степановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

«Романтическое создание, нежный цветок, погибший в расцвете красоты… Что у меня с ней может быть общего? Почему они так назвали меня? – все не выходили у нее из головы слова Ленца. – Они меня не знают, да и я их тоже…» Она то открывала книжку, то закрывала ее, разглядывала обложку. Трое молодых парней и тоненькая девушка стояли на обочине шоссе возле старой машины.

«Любовь красива именно тем, что недолговечна… Но если разобраться, чем так уж хороша Пат? Жить или умереть – от нее не зависело. Она была красива, но в мире полно красивых женщин… – Нина задумалась. – Значит, дело было не в Пат. Дело было в ее парне, который нашел свою женщину-мечту, а она умерла. И собственно, ее смертельная болезнь окрасила всю историю в романтические тона. Не было бы болезни, что представляла бы собой Пат? Свободная бездельница, пока позволял возраст, пока были деньги. Разве лестно быть похожей на нее, если вдуматься? – Нина проворачивала ситуацию так и сяк, но не могла найти ответа. – Значит, все дело в ее внешности? Хорошенькими женщинами любуются, их берегут, как предметы искусства, а остальные должны работать как лошади? Нет уж, если скачки – значит, для всех!» Эта мысль показалась ей справедливой.

Пришел Кирилл, она покормила его ужином. Он что-то опять говорил о своих делах, о приезде Шарля Готье. Она была рассеянна, подала сначала второе, потом салат. Он даже рассердился:

– Ты не слушаешь?

– Слушаю!

– Ну повтори, что я сказал?

Она пожала плечами. Действительно, она слышала, что он что-то говорил, но мысли ее были в этот момент далеко. Да и говорил он все время одно и то же: про свою карьеру, приезд этого француза и о том, что хорошо было бы стать самому самым главным управляющим и вести все дела.

«Конечно, это важно для него, – думала она. – Но неужели он не может спросить, как я провела этот день? Не было ли мне грустно, не болела ли у меня голова?»

– То ты недовольна, что я не разговариваю с тобой, то не слушаешь, когда я говорю! – бурчал Кирилл.

– А ты даже не спросишь, хожу ли я в школу? – вдруг неожиданно сказала Нина.

Кирилл не сразу понял, о чем идет речь:

– В какую школу?

– В автошколу, – пожала Нина плечами.

Он забавно выпятил нижнюю губу и сделал удивленную гримасу.

– Действительно, я и забыл! А ты туда ходишь?

– Нет.

В голове у него пронеслось воспоминание о пыльном коридоре, каких-то невзрачных мужиках, стоящих у окна и разговаривающих с его женой, полутемная лестница и девушка в светлом пальто с прической Мэрилин Монро, встретившаяся ему по дороге.

– Отчего же ты не ходишь? Ходи. – Наевшись, он отвалился от стола. Нина заваривала чай.

– Ты же сам не хотел, чтобы я училась водить…

– Учиться водить – еще не значит водить на самом деле! – сказал Кирилл. – Если хочешь учиться – учись, ты ведь свободный человек – делаешь что хочешь, не то что я, прикован цепями к своему рабочему месту, к тысяче проблем!

Она сервировала чай на специальном подносе, подала ему.

«Интересно, сознает ли он, что шутит, когда говорит мне это?» – подумала она.

– Кстати, я завтра надену серый костюм и рубашку в полоску, – оторвавшись от чашки, поднял кверху указательный палец Кирилл. Этот жест означал: будь любезна проверить, в порядке ли брюки, лежит ли в кармане носовой платок, вычищен ли пиджак, хрустит ли от свежести рубашка. – Да, и галстук тоже приготовь! – Его палец повернулся и уперся в сторону Нины. – Я думаю, бордовый в крапинку хорошо подойдет.

«Нет, не сознает! С чувством юмора у него как-то стало не очень», – подумала Нина и спросила:

– Уже можно идти проверять?

Что-то в ее голосе показалось Кириллу странным, потому что он приподнял голову от газеты, которую всегда просматривал за чаем, и, взглянув на жену, сказал:

– Что ты спрашиваешь? Я выпью чай сам. Конечно, ты можешь идти! – Еще ему показалось, что, когда она вышла, за дверью послышался сдавленный то ли смешок, то ли плач, но он не стал обременять себя размышлениями на эту тему, дочитал какую-то пустую газетную статью до конца, прошел в ванную комнату, а через несколько минут оттуда в спальню. Мимоходом он отметил, что жена в гардеробном отсеке возится с гладильной доской и мокрой марлевой тряпкой.

«Очень, кстати, удобно иметь в квартире такую вместительную гардеробную! Жена должна быть довольна! Раньше-то приходилось гладить посреди единственной комнаты, прямо перед телевизором, мешаясь у всех под ногами!»

Он сладко вздохнул, чувствуя себя превосходным мужем, поерзал немного спиной по кровати, чтобы получше ощутить нежное прикосновение постельного белья, и через минуту, посапывая, как ребенок, заснул. Нина повесила на плечики выглаженный костюм, рубашку, носки в тон и галстук с платочком и решила постелить себе в дальней гостиной на диване. Она снова зажгла там лампу с египетским рисунком и опять взяла в руки ту же книжку. Не открывая ее, она поглядела со всех сторон на обложку, отложила книгу и выключила свет.

– Как-то все это странно… – сказала она перед тем, как заснуть.

На следующее утро Роберт возмущался, стоя у окна в предбаннике секретарши:

– Что за безобразие! Подготовили машину, а ученики на занятия не пришли!

Секретарша, молоденькая девушка с бледным лицом, ярко-красными волосами и зелеными глазами, строила из себя женщину-вамп. Но поскольку, как только она вставала со своего вертящегося креслица, оказывалось, что ростом она была только до подмышек любому, даже самому невысокому парню, образ «вамп» ей совершенно не подходил.

– Что же вы от меня хотите? – Она томно растягивала слова и картинно разводила руками.

– Звони по телефонам вот этим дамам. – Роберт выискал в своем потрепанном журнале необходимые сведения и положил перед ней на стол. – Чтобы они к одиннадцати часам были тут как тут! Вернее, чтобы к одиннадцати была Елизавета, а к часу дня – Воронина.

– Почему они сами не ходят? Может, вы их напугали? – раскрыла зеленые глаза секретарша.

– Чем я их могу напугать? – удивился Роберт. – Машина сломалась, вот они и не ходят. Но мы обязаны их собрать, деньги-то ты, наверное, уже оприходовала?

– Разумеется!

– Ну так звони, если разумеется! – Роберт был огорчен, что обе эти дамы по неизвестным причинам не пришли к нему на занятие накануне. Он боялся, что они откажутся посещать уроки. Кроме того, по Лизе он соскучился. Ему хотелось снова и как можно дольше созерцать ее тонкие дугообразные брови, губки бантиком и родинку, явно нарисованную коричневым карандашом. К Нине же у него был материальный интерес. Прозанимавшись с ней положенное количество часов, он планировал передать ее для частных уроков Михалычу.

«А что? – думал он. – Ей без дополнительных уроков экзамен в ГАИ не сдать, да и Михалычу будет ощутимая польза!»

С Лизой же он готов был заниматься сколько угодно бесплатно. Лишь бы она сидела рядом, тихонько посмеивалась грудным переливчатым хохотком, как это она делала на том единственном занятии, которое посетила, и слушала бы его рассуждения о жизни. А уж ездить он бы ее научил… Роберт вышел от секретарши и нервно курил в коридоре.

Звонки из школы застали дома обеих учениц.

Лиза рассеянным голосом сообщила, что она была занята, но сейчас уже в пути, а Нина сказала, что собирается зайти в школу затем, чтобы забрать деньги. Ей вдруг пришло в голову, что она вовсе не обязана оставлять там кругленькую сумму, если не собирается заниматься дальше.

– Как это забрать деньги? Это невозможно! – закричала в телефонную трубку секретарша в ответ на Нинины слова.

Она прекрасно знала, что, пока не начались уроки вождения, ученик вправе передумать, но она была сторонницей выполнения учебного плана, то есть была заинтересована в положенной ей премии.

– Неужели вы раздумали заниматься? – что было силы кричала она, стараясь, чтобы ее слова долетали не только до Нины, но и до Роберта. Уж если строптивая курсантка все-таки придет забирать свои деньги, так надо, чтобы по крайней мере Роберт был в курсе, как она старается исполнять свои обязанности. – Преподаватель волнуется о вас, даже по телефону велел позвонить, узнать, почему вы не ходите, может, заболели или что… В других школах так не делают! – твердила Нине она так громко, что та даже отставила трубку подальше от уха. – Мы делаем все, чтобы обеспечить удобства учащимся! Где вы еще найдете такое обслуживание?

Нина вспомнила свои приключения на автодроме, равнодушного служителя и благородный поступок Роберта. Она сознательно решила не ходить в школу, но вдруг представила себе, что вновь отремонтированная, настоящая, а не игрушечная машина опять стоит во дворе и ждет ее. Ей так захотелось попробовать! А вдруг получится?! И Кирилл ведь вчера сказал, что она свободная женщина, может делать что хочет. Она усмехнулась и спросила:

– Так во сколько мне приходить?

– К часу дня! – радостно заорала ей секретарша и, положив трубку, крикнула в сторону двери: – И что бы вы делали без меня?! Теперь встречайте ласковее!

– С меня шоколадка! – мигнул ей Роберт и скрылся из глаз.

Через минуту, устроившись у Михалыча на верстаке, он бормотал:

– Что за дурацкая жизнь! Вчера тебе плакался, что на занятия идти не хочу – сегодня был в панике, что никто не пришел.

– Ну уж никто! – засмеялся Михалыч. – Кроме двух волнующих тебя особ, учеников вчера был полный комплект!

Роберт выглянул в дверь и присвистнул:

– Михалыч, я пошел!

К стоящей посреди школьного двора желтой машине уверенным шагом подходила Лиза в обтягивающем светло-голубом, с блестками, джинсовом костюме. Михалыч хмыкнул и занялся ремонтом очередной машины.

– Ой, какое старье! – Лиза скривила мордочку, как только уселась на водительское место. Роберт, столько сил положивший на то, чтобы вместе с Михалычем придать машинам божеский вид, почувствовал неприятный укол.

– Это всего лишь «Жигули», – парировал он.

– А у тебя самого какая машина? – сразу перешла на «ты» Лиза.

– «Девятка».

Роберт не понял, что она хотела этим сказать. Лиза ничего уточнять не стала, сразу включила зажигание и дала газ. Роберт опомниться не успел, как в следующий момент машина дернулась, заскрежетала и тут же остановилась, и из ее будто живого чрева раздался натужный стук.

– Ты что! Сцепление выжми! – заорал он в ужасе, представив, что красавица сломала коробку передач. Быстрым движением, пока девушка не натворила что-нибудь еще, он выключил двигатель.

– Ой, я и забыла, что здесь не автоматическая коробка. – Лиза томно сложила губки и умильно посмотрела на Роберта. Тот даже побледнел.

– Ты ничего не трогай, пока я не выясню, что ты вообще знаешь о машине.

Лиза небрежно повела джинсовым плечиком.

– Вот тормоз, вот газ! Я умею кататься! Я за правами пришла. Но училась я на импортной машине, а ты сам знаешь – после хорошей машины на нашу пересаживаться сложно!

– На импортной и дурак сумеет проехать! – заметил ей Роберт. – Экзамен же на «Жигулях» придется сдавать. Да и вообще, кто хочет научиться водить как следует, тот начинать должен с нашей.

– Вот об экзаменах я и хотела с тобой поговорить! – вкрадчивым голоском зашептала Лиза и горячим дыханием обожгла ему ухо. Она то и дело заглядывала ему в глаза и спрашивала: – Ты меня понимаешь?

Что ж тут было не понимать… С такими просьбами к нему обращались постоянно. Многие считали, что если они умеют нажимать на тормоз и газ, то уже умеют ездить и им нечего тратить время на ненужные занятия. Эти люди просили его посодействовать со скорейшей сдачей экзамена. Такова была жизнь, Роберт им помогал, ибо отчетливо сознавал, что если он не возьмет за это деньги, то это сделает кто-то другой. Но только в таких случаях он часто пускался на хитрости. Он считал, что таким образом вносит свою небольшую лепту в дело обеспечения безопасности на дороге. Он пытался убедить обратившегося к нему человека посетить хотя бы полагающееся по плану число занятий. Некоторые отказывались наотрез, но многие, поразмыслив, соглашались. Тем более что все знали, что сдать экзамен в ГАИ после автошколы гораздо легче, чем лезть туда самому. Тогда Роберт занимался с ними. И, видит бог, заниматься с такими людьми ему было в тысячу раз тяжелее, чем с простыми учащимися, которые до занятий не знали и не умели ничего, но, раз попробовав, слушались его и хотели научиться.

В случае с Лизой к чувству долга примешивалась и корысть – Роберту хотелось подольше побыть вместе с девушкой, завязать отношения. Хотя в ту минуту, когда она излагала ему свою просьбу, он ясно понял умом, но не сердцем, что для такой девушки, как Лиза, он может представлять лишь меркантильный интерес.

«Кто я, кто она?» – мысленно взглянул он со стороны на себя и на Лизу.

Да ладно, посмотрим, где наша не пропадала! Пообещав свести ее после полного курса занятий с нужным ей человеком, Роберт махнул вдаль рукой:

– Говоришь, что умеешь ездить? Поехали!Лиза выжала сцепление, даванула на газ, двигатель взревел, и машина хоть и с резким толчком, но тронулась с места и принялась выписывать крендели по двору. Сделав два или три круга и выровняв автомобиль, Роберт, помогая Лизе рулем, придал машине нужное направление, и парочка выехала на пустынную улицу.

Нина пришла в школу к часу. Секретарша позвонила ей в десять, а в двенадцать раздался еще один звонок. Это звонила свекровь.

– Ниночка, – вкрадчивым голосом начала она, как обычно, – сегодня Киргоша оказал мне честь и заехал на ле-енч. – Это слово свекровь произносила манерно, с растяжкой.

С тех пор как Кирилл стал работать в своей фирме, свекровь говорила о нем с преувеличенным уважением. Она была женщина свободная, еще моложавая и здоровая и с удовольствием пользовалась привилегиями, которые дают деньги. Естественно, что о сыне, источнике финансового благополучия, она отзывалась по меньшей мере как об особе королевских кровей.

– Деточка, Кирилл снял перед ленчем пиджак, и я оказалась в шоке!

– А что такое было под пиджаком? – Нина удивилась. Она прекрасно помнила, во что Кирилл был одет утром. Казалось, все должно было быть в порядке.

– У него была ужасно мятая рубашка! – Свекровь сказала это таким голосом, будто кто-то из близких ей людей оказался в больнице. – Представь, как бы он выглядел, если бы разделся не у меня в квартире, а где-нибудь еще?

– А где еще он мог раздеться? – Нине хоть и в не очень большой мере, но все-таки было присуще чувство юмора. Больше, во всяком случае, чем свекрови.

Свекровь замялась:

– Ну, у себя в офисе, например!

Нина представила офис Кирилла. Просторное, светлое помещение, жалюзи на окнах, чтобы уличный мир не отвлекал от работы. Снующие молодые женщины, прекрасно разбирающиеся в компьютерах, продажах, покупках. Одетые в простенькие, но качественные костюмчики, в хорошие туфли, с тщательно уложенными волосами. Взмахнешь головой – волосы, постриженные умелой рукой, рассыплются вмиг и тут же опять лягут в прежнем порядке. Это были женщины не из Нининого мира. Причем она знала: многие из них завидуют ее официальному статусу, но жизни ее – простой, хлопотливой и скучной, не знают. Но Нина сама не хотела ни подать себя, ни организовать свою жизнь таким образом, чтобы перестать уже быть прежней Ниной, а стать кем-то сродни этим молодым женщинам. Если такое желание и возникало на миг, то исчезало так же быстро, как появлялось.

«Зачем мне эта валютная парикмахерская? – думала она. – Туда надо заранее записываться, соответственно одеваться…» И из года в год Нина ходила в простенькое заведение, расположенное по соседству со своим старым домом, и ей было приятно сознавать, что именно в этой парикмахерской когда-то в молодости делала завивку-перманент ее мама.

– Вчера вечером я дала ему совершенно свежую рубашку, – сказала Нина свекрови.

Та выдержала паузу, а потом в ее голосе появились металлические нотки:

– Деточка, я не сомневаюсь, что ты великолепная хозяйка, но его рубашка сегоднябыла просто ужасной!

В какой-нибудь другой день Нина даже и не подумала бы сказать то, что сказала сейчас, но сейчас подвижка в сознании у нее уже произошла, поэтому она открыла рот и произнесла простую на первый взгляд фразу, которая повергла свекровь в неописуемое удивление.

– Я надеюсь, пока он ел, вы погладили ему эту злополучную рубашку? – спросила Нина.

– Но… – Свекровь не нашлась что сказать, и Нине стало понятно, что эта простая мысль, даже не пришла матери Кирилла в голову.

– Что ж, если Кирилл снимет теперь пиджак не у себя в кабинете, то все увидят его таким, какой есть!

Свекровь продолжала молчать, и Нина решила не перебарщивать.

– Не беспокойтесь, завтра я дам ему другой костюм и все, что к нему полагается!

– Целую тебя, детка! – ответила наконец свекровь, но по ее голосу Нина поняла, что она озадачена. Обе положили трубки.

Нина взглянула на часы и стала собираться в школу.

Свекровь же еще некоторое время смотрела на телефонный аппарат и соображала, что же все-таки в Нинином голосе ей показалось необычным.– А что-то здесь все равно не так! – сказала она в конце концов и отправилась на тренировку в бассейн.

8

Нина вошла во двор школы ровно в час. Вообще пунктуальность была ее отличительной чертой. Во дворе сначала не было никого, но через минуту со стороны улицы показался желтый автомобиль. Сторож поспешил пошире открыть ворота. Вскоре Нине стала понятна его торопливость. Автомобиль на каких-то участках пути выпрямлял ход движения, но преимущественно выписывал зигзаги.

«О! Едет кто-то из новичков! – сразу сообразила Нина и отошла на всякий случай в сторонку. Ей даже в голову не пришло посмеяться. Наоборот, о новоиспеченном водителе она подумала с уважением. – Хоть так, но он все-таки едет! – думала она. – А я, может, вообще никак не смогу».

Автомобиль взвизгнул, затормозив, и, как показалось Нине, даже ткнулся носом в асфальт. Ничего не было общего с тем, как он стоял здесь раньше: ровнехонько и относительно четырехугольника двора, и разметки фигур на асфальте, и мостика эстакады, и столбиков шин. Теперь же создавалось впечатление, что тот, кто поставил его под таким немыслимым углом, ужасно торопился, поэтому и бросил машину кое-как. Но на самом деле из машины вышла довольная собой, слегка раскрасневшаяся Лиза, и Нина, будучи женщиной объективной, не могла не отметить, что румянец очень идет к ее растрепавшимся кудрям. У Роберта же, оставшегося в машине, был довольно бледный вид.

Нина робко постучала в его приоткрытое окно.

– Только дверцей не хлопай! – с еле сдерживаемым раздражением вместо приветствия прошипел сдавленным голосом ее преподаватель, и пока Нина осторожно втягивалась в машину, он мученически закатил глаза в потолок.

Но вот она села.

– Пристегивайся!

Что в их старых «Жигулях», что в новенькой «БМВ» ремень безопасности она тянула справа налево, как и полагается пассажиру. Она даже никогда не задумывалась над этим. Пряжка отработанным движением сразу вставала в гнездо. Сейчас же она беспомощно возила руками, пытаясь сообразить, с какой теперь стороны и куда надо тянуть этот ремень. Все это время Роберт сидел, не двигаясь, стиснув от напряжения зубы.

– Все? – спросил он, когда ее возня с ремнем наконец окончилась.

– Все, – тихо ответила она, как послушная ученица. Ей не было уже ни страшно, ни больно, она не испытывала никакого волнения, ей было все равно.

– Тогда заводи!

– А как?

Он посмотрел на нее почти с ненавистью:

– Что, не знаешь как?

– Не знаю. Я никогда не заводила.

– У тебя машины нет, что ли?

– Машина у мужа, но он никогда не показывал мне, как это делается.

– И ты никогда не просила его дать тебе поездить? – Насколько Роберт знал, все его ученики когда-нибудь, рано или поздно, проявляли любопытство в этом плане.

– Я не просила, это бесполезно. Если учиться, то надо учиться как следует, начиная с азов, а за пару проб все равно не научишься ездить, я думаю. Я и не пробовала.

Что-то вроде удивления промелькнуло в глазах Роберта.

– Заводить надо так, – показал он. – Потом левой ногой давишь на сцепление, правой рукой передвигаешь рычаг на первую передачу, правой ногой газуешь, сцепление отпускаешь… Поехала! Ну, поехала же!

Машина дернулась и остановилась. Мотор заглох.

– Заводи еще раз!

– Опять так же?

– Мадам! Другого способа не придумали!

– Я не мадам! – В ее голосе появилось отчаяние.

Машина никак не желала трогаться с места. То Нина слишком быстро отпускала сцепление, то резко газовала и двигатель захлебывался от натуги; наконец в третий раз она даже не смогла завести машину. При каждом толчке автомобиля, при каждом неудачном запуске двигателя Роберт чувствовал себя так, будто его ударяли под ребра. Он любил машины, ценил их, разговаривал с ними, как с живыми людьми, знал особенности каждой модели, а уж те машины, которые разбирал и собирал сам, казались ему родными детьми. Он еле сдерживался, чтобы не заорать, не вытолкать эту Воронину прочь, не затопать на нее ногами. Но он молчал. А она прекратила все попытки поехать, опустила голову, положила беспомощно руки на руль.

– Не получается… – тихо сказала она.

Роберт вздохнул. Мысленно он сравнил Воронину с Лизой. Та была победно красивая, решительная, ничего не боящаяся, считающая, что все умеет. Раза три ему казалось, что они живыми в школу не вернутся. За два часа она издергала машину так, что в конце дня он должен был бы провести профилактический осмотр. А Воронина сидела перед ним беспомощная, бессильная и заторможенная, но за все время, что он работал здесь в школе, он вдруг впервые от нее услышал, что она хочет знать, как устроен автомобиль. Она единственная желала знать– и это само по себе было необычно. Ему опять стало ее жаль, как тогда, на автодроме.

– Тебя в школе как звали? – Он всегда задавал ученикам этот вопрос, когда хотел разрядить обстановку.

– Ворона. – Нине и в голову не пришло кокетничать в подобных обстоятельствах. А Роберт вдруг ясно увидел высокую девочку в школьной форме. Наверное, ей было неприятно это прозвище.

– Ты обижалась?

– На Ворону? Нет. Это же по фамилии.

– Ну а на чем-нибудь, хоть на велосипеде, ты ездила?

– Велосипеда у меня не было, негде его было ставить. И кататься на нем тоже было некогда. Я училась в математической школе, в МГУ хотела поступать.

Она говорила это, уставившись прямо перед собой на руль, не поднимая головы и не глядя на Роберта. Голос ее звучал глухо.

– Ну и поступила ты в МГУ?

– Поступила.

– И окончила?

– Окончила, – сказала она просто, без всякой гордости, хотя, конечно, любой человек вправе был бы гордиться тем, что окончил МГУ.

Роберт присвистнул.

– Математический факультет?

– Прикладной математики.

– Ишь ты! Умная, значит? А ездить вот не умеешь!

Нина вздохнула, потом, как будто приняв какое-то решение, с шумом выдохнула воздух, открыла дверцу и стала вылезать из машины.

– Стой! Ты куда? – удивился он.

– Если меня нельзя научить, я пойду.

– Побежала сразу! Так я тебя и отпустил! – совершенно другим голосом, уже вполне миролюбиво сказал преподаватель. – Расписание составлено, деньги уплачены, машина – вот она… Давай, Нина, заводи еще раз!

Она села, повернула ключ и завела сразу. И двигатель, послушный ее теперешнему движению, заурчал довольно и уютно. Он будто хотел сказать ей: «Вот так и надо заводить! Так делай и впредь!» И Нина выжала сцепление, и перевела передачу, и хотела дать газ… И тут в самый ответственный момент пошел невозможный, обильный, как из ведра, похожий на тропический ливень, но в общем-то такой родной, такой привычный московский дождь. В один момент он залил и машину, и двор, и крышу школы, и деревья на бульваре, и памятник молодому поэту.

– Куда же теперь ехать? Не видно ничего! – Роберт выглянул из машины, посмотрел на небо. – Придется переждать. Скоро он кончится! Печку только включи, чтобы не замерзнуть.

Нине было жарко, какой там замерзнуть, но, повинуясь какой-то странно быстро возникшей привычке, она спросила:

– А как включить?

– Вот так.

Он показал, она нажала на кнопку. Раздался небольшой шум. Нина поняла, что печка заработала.

«Какое все-таки замечательное устройство – машина!» – подумала она.

Некоторое время они сидели молча. Двигатель урчал, по ногам разливалось приятное тепло, а сверху по крыше барабанил крупными каплями дождь. Роберт посмотрел на часы. От начала занятия прошел только час. Еще тридцать минут машина должна была быть в распоряжении этой женщины. И он тоже должен был быть с ней. Никуда было не деться. Надо было сидеть, не оставишь же ее одну в машине! Воронина молчала, и он не знал и не мог понять, о чем она думает. Надо же, окончила математический факультет МГУ – и такая неумеха!

Молчание показалось ему тягостным. Вот с Лизой он знал бы о чем поболтать. Та всю дорогу так и сыпала забавными словечками, Он даже несколько раз просил ее:

– Замолчи! А то сейчас куда-нибудь въедем!

Но Лиза только заливисто смеялась и продолжала болтать.

– До чего же ты трусливый! Как заяц! – хихикала она.

– Где же работают математики? – спросил он, чтобы что-то сказать. А потом он всегда интересовался, где трудятся его ученики. Мало ли, пригодится на будущее!

– Кто где. – Воронина легонько пожала плечами. – Я всего лишь преподаю в училище. По-новому оно называется колледжем, но сути это не меняет.

– И для этого надо было оканчивать МГУ? – Он не мог скрыть удивления и разочарования. Такая будничная у нее профессия. Он-то представлял себе какой-нибудь крупный аналитический центр или, может быть, что-то вроде Центра подготовки космонавтов…

– Для моей работы, конечно, не надо! – Она улыбнулась. – Я работаю только на полставки. Просто чтобы не сидеть постоянно дома.

«Значит, прилично зарабатывает муж», – подумал Роберт. Он видел его мельком, через открытую дверь, когда разговаривал с Лизой. Конечно, он не успел разглядеть в деталях этого импозантного мужчину, но что-то в его памяти осталось: высокий рост, хорошее пальто.

«А кольцо она почему-то не носит». Он посмотрел на Нинину правую руку, лежащую на руле.

– Ты замужем? – Этот вопрос в другом месте и в другое время мог бы прозвучать фамильярно, но здесь, когда они сидели в закрытой машине и слушали звук дождя, все было позволительно. Кроме того, Роберт по опыту знал: между ним и учениками часто сами собой устанавливались такие отношения, какие бывают между тренером и спортсменами. Он не хотел этих отношений, тяготился рассказами учеников об их жизни, но ничего поделать с этим не мог. Солидные матроны во время поездок рассказывали ему о детях и внуках, мальчики о девочках, девочки о нарядах, женщины о мужьях, а мужья о любовницах, и единственное, чем можно было хоть на время прервать эти наскучившие теперь ему уже монологи, был его возглас: «Смотри на дорогу! Въедешь куда-нибудь, а права у нас одни на двоих!»

При упоминании о правах учащиеся на какое-то время смолкали, но на следующем занятии все начиналось сначала.

– Замужем. – Воронина сказала это просто, будто констатировала хорошо известный всем факт.

– А почему без кольца?

Нина взглянула на руку:

– Не стала надевать. Побоялась, что кольцо будет цепляться и помешает мне ехать.

Он вспомнил беленькие ручки Лизы, все унизанные кольцами. Пожалуй, с кольцами у нее был действительно перебор.

– Помешает ехать! – Он усмехнулся, опять посмотрел на часы. – Занятие подходит к концу, а ты еще даже не тронулась с места!

Нина промолчала, вздохнула. «Мол, да, виновата, не тронулась. Но что же теперь делать?»

Преподаватель приоткрыл свою дверцу, выглянул наружу. Стекла машины запотели, изнутри ничего не было видно. Но по замедлению стука капель по крыше он понял, что дождь кончается. Он подвинулся к Нине, включил «дворники», изнутри протер тряпкой стекло. Нина встрепенулась, подняла голову.

– Выжимай сцепление, поехали! – скомандовал Роберт.

Без особой надежды на успех она повторила весь комплекс необходимых движений, и вдруг машина тронулась с места! Поехала плавно, без толчков, без лишнего рева двигателя, будто сама собой. Это было чудо! Никто – ни Роберт, ни сама Нина не ожидали такого результата. Машина двигалась, Нина держала руль, а Роберт вдруг заорал с подъемом, которого даже сам не ожидал:

– Поехала! Молодец! Ну что я говорил! Ведь сама поехала!

Он сразу же положил свою руку на руль и немного поправлял его, для того чтобы машина описывала по двору как можно большую окружность.

– Теперь давай двигай рычаг на вторую передачу!

– А как? – изумленно спросила Нина, потому что все ее силы были положены на то, чтобы только стронуться с места, и никто не объяснил ей, что делать дальше, когда машина уже поедет.

– Снова выжимай сцепление! Надо делать вот так! – Он положил свою крепкую ладонь на кулачок Нины, вцепившийся в головку рычага, и плавно и сильно передвинул ее рукой рычаг в нужном направлении. Двигатель изменил тембр звука, автомобиль слегка дрогнул. – Прибавь газку!

– Мы и так быстро едем! – В возгласе Нины слышались и испуг, и восторг.

– Десять километров в час! Как на велосипеде!

– Неужели? – Она с трудом смогла перевести взгляд с асфальта на спидометр. Роберт не обманывал ее. Стрелка колебалась именно в пределах 10 км в час.

Теперь она сама чуть повернула руль, чтобы объехать стойку из старых шин, и с помощью Роберта выписала восьмерку. И ей вдруг настолько понравилось ощущение движения, всю грудь заполнило такое огромное чувство счастья, что она сказала в порыве любви и благодарности и к машине, и к человеку, сидевшему рядом с ней:

– Я готова ездить так всю оставшуюся жизнь.

Роберт не первый раз сталкивался с экзальтированными дамочками.

– Сделаем перерыв на два дня. Занятие наше подошло к концу, мне пора на обед. Давай останавливайся. – Он не сомневался, что она спросит: «А как?»

Она и спросила.

– Нажимай на тормоз, да потихонечку. – Он прекрасно помнил, как давила по тормозам Лиза, да и почти все другие ученики – только визг стоял в ушах.

Нина остановилась так, что он почти не почувствовал.

– Класс!

Дальше она аккуратно сделала то, о чем он тысячу раз говорил на теоретических занятиях: передачу перевела в нейтральное положение, ручной тормоз потянула вверх. Потом она отстегнула свой ремень безопасности и искоса на него посмотрела.

«А она не безнадежна», – подумал он и достал свой растрепанный журнал.

– Ну вот, первое занятие провели. Молодец. – Не поднимая головы, он поставил в конце строки свою закорючку. – На, тоже распишись! Следующее занятие послезавтра.

Она все смотрела на него, затаив дыхание, и потом вдруг с шумом выдохнула. И тут он понял, насколько важно было для нее то, что она все-таки поехала.

– Ты что, не дышала, что ли, все это время? – спросил он.

– Не помню. Наверное, все-таки дышала, иначе как же? Задохнулась бы уже. – Она все сидела в машине, бледная, взволнованная, но до странности с одухотворенным лицом. И Роберту, как ни раздражала его раньше Воронина, тоже стало приятно, что вот она взяла и поехала.