Текст книги "Осторожно, женское фэнтези"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Зачем мы здесь?

– Мне назначили свидание. Стальной Волк.

– Тот самый? – опешил приятель.

Я решила, что его взволновала грядущая встреча с чемпионом, но были другие причины:

– Ты же не знаешь! Пока ты была на ринге, я выяснил, кому Стилет проиграл последний бой…

– Он проиграл мне, – вышел из тени человек.

Еще до того, как луна осветила его лицо, я узнала сейчас не искаженный маской голос и громко сглотнула, уставившись на своего бывшего куратора.

– Еще раз здравствуйте, мисс Аштон, – кивнул он. – И вам доброй ночи, мистер Эррол.

– Здравствуйте, мистер Вульф, – промямлила я. Вспомнила, как пялилась на него во время боя, и порадовалась, что в темноте не видно моих вспыхнувших щек. – Вы… Как вы меня узнали?

Боевик откашлялся в кулак, словно услышал нечто неприличное.

– Возможно, вы уже не помните, кто обучал вас приемам, что вы демонстрировали на ринге, но у меня проблем с памятью нет, – выговорил он мне и взялся за Норвуда: – Грубо работаете, мистер Эррол. «Огненный Череп» на уши поставили, пустив слух о возвращении Стилета.

– А вы не грубо? – обиделась я за не нашедшегося с ответом друга. – «Я был тут, когда вас не было! Буду, когда вас не будет!», – процитировала с чувством. – Не боитесь, что вас раскусят?

– Не боюсь. Стальной Волк сражался на турнирах в «Огненном Черепе» задолго до того, как я надел эту маску. Ночной Кошмар встречает новичков со дня основания клуба, а Сполох ведет поединки уже лет пятьдесят. Некоторые имена давно стали неотъемлемой частью истории общества. Но право носить их нужно заслужить.

Хвастун. И мальчишка.

А Вульф – это как раз «волк». Наверное, так я ему имя и придумывала. Или нет? Кажется, в книге вообще не указывалось имя куратора Элси…

– Вы там по заданию руководства? – пришла мне в голову новая мысль. – Присматриваете?

– Я там расслабляюсь, а не шпионю, – оскорбился боевик. – Клуб анонимный и…

– Анонимный, а как же, – перебил Рысь. – Небось всех там поименно знаете.

– Не всех. Некоторых получается вычислить, как Элизабет. Но специально ни за кем не слежу.

– Германа сразу вычислили? – спросила я. – Или, скажете, не знали, что один из пропавших был вашим соперником на прошлом турнире?

– Германа я сам привел в клуб, – ошарашил ответом Саймон. – Три года назад. А не сказал, потому что к делу это не относится.

– Или боялись стать главным подозреваемым, – выдвинула я другую версию.

– Именно, – кивнул боевик. – И поэтому сейчас решил вам открыться.

Да, нестыковка.

– Герман был моим другом, – сказал Саймон.

– Он же студент, еще и с теормага, – Норвуд посмотрел на боевика, а потом – на здание, очертания которого просматривались на фоне ночного неба.

– И что? – насупился Вульф. – Что мешает мне иметь друзей на факультете теоретической магии? Даже среди студентов?

Ровным счетом ничего.

Все сразу встало на свои места. Саймон не страховал своих учеников. Возможно, сам подтолкнул их к идее расследовать исчезновение Кинкина, чтобы заполучить помощников.

– Могли сразу рассказать, – упрекнула я. – Тогда бы нам не пришлось… э-э… проникать в клуб.

– Разве вам не понравилось? – улыбнулся он. – Но стоит заняться ногой не откладывая, а то распухнет к утру.

– Я же почти целительница, разберусь, – отмахнулась я, словно не чувствовала боли. – А сейчас, может быть, поговорим, раз уж выпал случай?

– Сейчас вам нужно вернуться в общежитие, – строго «как взрослый» выговорил Саймон. – Скоро полночь. Встретимся завтра в библиотеке.

– Хорошо. Но у нас получится прийти только после ужина. Я дежурю в лечебнице с леди Пенелопой.

– Ясно, – кивнул боевик. – А как продвигается работа над докладом о драконах?

– Продвигается, – ответила я неуверенно. – Как-то.

– Дерзайте. Мисс Милс несколько преувеличивает значимость своей дисциплины для тех, кто не собирается посвятить жизнь изучению мистических существ, но еще никому не удалось убедить ее в том, что она неправа.

– Вы с ней хорошо знакомы?

– Она моя мать, – смутился он. – Думал, вы знаете.

Ага! Та самая мать, которая не одобряла выбранную сыном специальность и не очень им гордится. Наверное, воспитывает его до сих пор, нотации читает. А сама-то, между прочим, «мисс»!

Но вывод я сделала неожиданный.

– Знаете, мистер Вульф, – прошептала, приблизившись к Саймону, чтобы Рысь не слышал, – усы вам совсем не идут.

Есть другие способы показать родительнице, что уже вырос.

– «Вам надо заняться ногой, Элизабет», «Как продвигается доклад, Элизабет?», – перекривлял Рысь боевика, проводив его неприязненным взглядом. – Похоже, он к тебе неравнодушен.

– Он просто хороший.

– Не бывает хороших без причины, – мрачно изрек друг.

Его опасения можно было понять. Но мне хотелось верить, что в мире существуют хорошие люди «без причины». Хотя бы в этом мире.

ГЛАВА 17

Несмотря на лед и целебную мазь Мэг, нога выше колена распухла. Но до лечебницы я кое-как доковыляла.

– Доброго утра, мисс, – какой-то мужчина придержал передо мной дверь. – Все еще хромаете?

Все еще?

Я присмотрелась к любезному джентльмену. Первое, что бросилось в глаза, – букет хризантем, который он прижимал к груди. Второе – пышные усы, переходящие в бакенбарды. По усам я и опознала в нем водителя-мага, подвозившего меня к храму. Тогда я не рассмотрела его лица, закрытого автомобильными очками, и отчего-то решила, что он уже немолод, но сейчас поняла, что и не стар: лет сорок пять на вид, приятное лицо, темные волосы и светлые глаза, почти как у эльфов. Но у эльфов они холодные и равнодушные, а у знакомого незнакомца лучились теплом.

– Это хорошая лечебница, – сказал он мне доверительно, – вас быстро вылечат.

Поклонился и резвым шагом направился в ту же сторону, куда нужно было мне. Я шла следом и видела, как мужчина вошел в кабинет Грина. Меня это не заинтересовало. Бывший пациент, супруг недавней роженицы, отец счастливо исцеленного ребенка – мало ли у человека причин явиться к врачу с букетом? Больше волновало, что кабинет леди Пенелопы закрыт.

Видимо, наставницу вызвали в приемный покой или к кому-то из пациенток, и я решила, что будет лучше подождать ее под кабинетом, а не разыскивать по всей лечебнице. Тем более с больной ногой. Сняла пальто, положила на скамеечку и едва присела сама, как распахнулась дверь в кабинет Грина, и оттуда вышел усатый джентльмен с букетом, а за ним – наш добрейший доктор.

– Мисс Аштон, – заметил он меня. – Что это вы тут расселись, точно нищенка на вокзале? Так и хочется бросить вам мелочи.

Я вскочила, забыв о ноге, и ойкнула, когда она о себе напомнила.

– Леди Пенелопы нет, дверь закрыта…

– Привезли роженицу, леди Райс занята с нею, – сказал Грин сварливо. – Вам она оставила записку у дежурной сестры. И ключ. У меня, – он достал из кармана ключик, подал мне и отступил на шаг. – Надо было спросить, а не устраивать тут бивак. И леди Райс сказала, что вы можете прийти в родильную палату.

– Зачем? – я тоже отшагнула от него подальше.

– Полагаю, чтобы увидеть, как проходят роды.

– Но… она же не настаивала на том, чтобы я обязательно пришла?

– Не настаивала, – медленно выговорил, разглядывая меня, Грин. – Что у вас случилось?

– Ничего, – я отпятилась еще немного. – Просто не хочу мешать.

– Я имел в виду вашу ногу. Впрочем, это ваше дело.

Махнув рукой, он пошел к ожидавшему его усачу, а я подхватила пальто и похромала к кабинету наставницы.

Леди Пенелопа появилась через час. По поводу того, что я не пришла в родильную палату, ничего не сказала, а за ногу отругала.

– Лед нужно прикладывать сразу, а вы, небось, ходили еще полдня! – высказала, когда я пожаловалась, что неудачно упала. – А после льда что? Ладно, дар вы использовать не можете, но хотя бы свинцовая вода у вас есть? Спирт? Травы? Вы же будущая целительница, как можно не иметь под рукой самого необходимого?

О том, что у меня под рукой была Мэг и ее аптечка, я умолчала, а то наставница и по умениям подруги прошлась бы. А так – ограничилась лекцией о первой помощи при ушибах и отправила на ставшую мне уже родной кушетку. Приказала разуться и снять чулки, после чего обложила припухший синяк медными пластинками и обернула влажной марлей. Обещала, что через полчаса и следа не останется, а я пока могу поразмышлять о своей легкомысленности, недостойной выбранной специальности.

Оставшись одна, я и правда задумалась, но не о том, о чем было велено. Ушиб не давал забыть о вчерашнем вечере. «Огненный Череп», Саймон, вскрывшиеся тайны… Но больше всего меня занимала Дикая Кошка. Кто она? С какого факультета? И – главное – смогу ли я побить ее в следующий раз?

От размышлений меня оторвало рычание мотора и неразборчивые голоса. Это было необычно. Окно выходило на хозяйственный двор, и автомобили туда не заезжали, а если какой и заехал бы, то выгрузил бы уголь или тюки с новым бельем и уехал, а не катался бы от забора до забора.

Я подобралась к украшенному узорной изморозью окну, прильнув к стеклу, надышала себе «глазок» и выглянула во двор, по которому ездил на небольшой скорости автомобиль. Странно так ездил: с десяток метров шел гладко, потом вздрагивал, выкашливал облако дыма и, дергаясь, как эпилептик в припадке, полз дальше, медленно разворачивался и выравнивал ход до тех пор, пока опять не заходился рычащим кашлем.

Это был тот самый автомобиль, владельца которого я встретила сегодня в больнице. Подумала, что снова барахлит двигатель, но, когда машина в очередной раз поворачивала, увидела, что усач расположился на пассажирском сидении, а управляет чудом техники Грин.

Через пять минут мучений (в том числе моих – неудобно было стоять, поддерживая компресс) машина поехала более-менее ровно.

– У вас отлично получается, Эдвард, – похвалил усач, выйдя из салона, чтобы занять место за рулем. Мотор уже не рычал, и я легко разбирала слова. – Еще несколько занятий, и смело покупайте собственный автомобиль.

– Вы мне льстите, – покачал головой выпрыгнувший на исполосованный колесами снег Грин, улыбаясь при этом, как девица, получившая первый в жизни комплимент. – Водитель я бездарный.

– Зато врач хороший, – утешил владелец измученного авто. – А этот дар ценнее умения управлять горой железок.

Лицо доктора на миг искривила недовольная гримаса. Похоже, кто-то расстроился, что ему не дано «управлять горой железок».

Всю степень его расстройства я прочувствовала, когда автомобиль выехал со двора. Грин какое-то время глядел ему вслед и даже улыбался, но, когда рев мотора стих, со злостью ударил кулаком по воздуху. Одна из стоявших под забором металлических бочек со скрежетом смялась, а я отпрыгнула к кушетке.

Да-да, повышенный уровень эмпатии, отсутствие защиты… Но лучше держаться подальше от этого психа.

До вечера я просидела в кабинете наставницы с книгами и конспектами. Отек сошел, и нога почти не болела, так что после дежурства я успела сбегать в столовую, а оттуда уже направилась в библиотеку, где меня ждали друзья.

Саймон пришел с Брюсом и Шанной, но говорить с боевиками было не о чем. Ни у нас, ни у них новой информации не было.

Воскресенье я посвятила учебе, а вечером выбралась с Мэг на репетицию к Сибил. Премьера спектакля была назначена на конец мая, но уже сейчас можно было сказать: мертвая девочка обречена на успех и память в веках.

Утро понедельника прошло на факультете целительства. Поприсутствовала на лекции по травматологии (ее читали четвертому курсу, но в свете недавних событий леди Пенелопа настояла, чтобы я послушала). Потом смотрела, как второкурсники на практике по анатомии терзают труп. Но полностью сконцентрироваться на учебе не могла: мысли занимал предстоящий визит к Оливеру. За выходные я успела соскучиться, но так и не придумала, как обходить его попытки влезть мне в голову и в душу.

Впрочем, в душу я его впустила бы. В ту ее часть, где жили наивные девичьи мечты, из окошек открывался вид на ромашковые поля, а на выкрашенных в нежно-розовый стенах висели портреты милорда ректора во всех ракурсах…

– Здравствуйте, Элизабет. Как прошел день?

– Еще не прошел.

Если он до сих пор не заставил меня говорить «правду и ничего кроме правды», то, скорее всего, не владел нужными навыками. Магия воздействия – сложнейшая область дара, доступная лишь избранным, иначе маги давно захватили бы мир. А улыбки Оливера, его мягкий голос и дружелюбный тон – это все-таки не то.

Однако и эти улыбки, и голос не лишены были чар, и, чтобы не попасть окончательно под их влияние, я отводила взгляд и искала нейтральные темы для разговора. На глаза попались разложенные на столе библиотечные карточки. Те самые.

– Проверяете сохранность книжных архивов? – спросила, понимая, что, если формуляры связаны с исчезновением студентов, правды я не услышу.

– А, это, – Оливер поморщился. – Еще одно неразгаданное дело. Но оно не стоит обсуждения.

– Почему же? Неразгаданные дела – это интересно.

– Да ничего интересного. Одна из библиотекарей недавно пожаловалась на следы постороннего присутствия во вверенной ей секции. Якобы некоторые формуляры заполнены чужим почерком, тогда как, судя по датам, она работала одна и книги выдавала лично. Принесла несколько карточек для примера, и мне действительно показалось, что они заполнялись разными людьми. Следов магии я не обнаружил, а спустя несколько дней… Вот, – он пододвинул ко мне формуляры, – взгляните сами. Один почерк?

– Да, – ответила я, присмотревшись.

Вспомнила женщину, выдававшую мне книги в мой первый день здесь. Выходит, взволновало ее не имя Чарли Лоста, а то, что карточка заполнена чужой рукой, и это не имеет отношения к пропаже студентов. Или все-таки имеет?

Я отыскала формуляр «Города Драконов».

– Такое случается, – продолжал Оливер. – Самопроизвольная оптическая иллюзия. Иногда древние книги создают искажения…

– Это не те формуляры, – прервала я его.

– Что значит «не те»? – удивился он.

– То и значит. Вот на этом, – я сунула карточку ректору под нос, – после доктора Грина должно быть имя Чарли Лоста. Я знаю, потому что сама хотела взять эту книгу. Но Чарли не успел ее вернуть до того, как пропал.

– Куда пропал?

– Ну… Туда же, куда и все. Он же первый, кто исчез. Еще в октябре.

– Вы что-то путаете, – покачал головой ректор. – Первый случай зафиксирован в середине ноября. Пропавший – Герман Складовик.

Бред. Зачем он так говорит? Да, поначалу исчезновение Чарли скрывали, но теперь-то всем известно, что студенты пропадают.

– Присядьте, мисс Аштон, – мне заботливо пододвинули мне кресло. – Хотите воды?

Я замотала головой.

– Чарли Лост, – повторила настойчиво. – Пропал в октябре. И не смотрите на меня так! Я не сумасшедшая!

– Она не сумасшедшая, – повторил возникший за спиной Оливера Мэйтин.

Ректор моргнул. Растерянная жалость в его глазах сменилась задумчивостью. Он обошел стол и снял трубку телефонного аппарата.

– Мистер Адамс, найдите инспектора Крейга и попросите прийти. Срочно.

Спасибо, хоть не целителей вызвал.

– Не за что, – мрачно отозвался бог. – Когда ты в последний раз обсуждала с кем-либо Лоста?

Позавчера, когда встречались с командой Саймона.

– Тогда о нем еще помнили? Значит, время есть.

Для чего? Что вообще происходит?

Бог не ответил.

Через пару минут, не иначе как порталами, пришел Крейг.

– Здравствуйте, инспектор, – приветствовал его глава академии и спросил без предисловий: – Кто из студентов пропал первым и когда?

– Доброго дня, милорд. И вам, мисс, – левый глаз полицейского глядел на меня, а правый, казалось, прямо на стоящего рядом Мэйтина. – Если память меня не подводит, о первом исчезновении заявили восемнадцатого ноября. Студент четвертого курса Герман Складовик.

Ну вот, еще один!

– А если память вас все-таки подводит? – вкрадчиво поинтересовался Оливер. – Мисс Аштон вот утверждает, что до мистера Складовика пропал другой студент.

– А мисс Аштон можно верить, – сказал Мэйтин.

– А мисс Аштон можно верить, – повторил за ним ректор. – Потому что…

– Она сама попала под воздействие, – подсказал бог.

– …она сама попала под воздействие чар, природу и источник которых нам не удалось установить. Возможно, это…

– Побочный эффект.

– …побочный эффект, – Оливер продолжал выдавать навязанные божеством мысли за свои. – Элизабет лишилась способностей, но не ощущает теперь иных искажений…

– Реальности.

– …реальности, – сказал ректор и, кажется, сам испугался своих слов. – Искажение реальности, конечно же! Не иллюзии, не морок… Все сходится.

– Умный он у тебя, – одобрительно кивнул Мэйтин.

С божьей помощью…

– Все, – обрубил бог. – Это было допустимое вмешательство. Дальше пусть сам. Только не давай ему забыть.

И исчез, так ничего и не объяснив.

– Реальность меняется? – нахмурился инспектор. – Слыхал о таком. И некоторые признаки вроде как соответствуют.

– Вы о черных розах? – уточнил Оливер. – Мир в негативе, похоже на то. А попугай смотрителя до того, как начал предупреждать об опасности, желал доброго дня.

Всего-то? Было белое – стало черное, желал добра – стал угрожать?

– А надписи? – встряла я в разговор.

– Эхо, – неуверенно отозвался ректор. – Эхо ритуала, с помощью которого реальность заставили измениться. Начертание символов кровью используется во многих обрядах. Сейчас мы, вероятно, видим отражение исходной записи… Да! Многократно перевернутое зеркалами реальности отражение. Потому никто и не может прочесть. Даже язык не удается определить!

Все же слишком легко. Почему тогда раньше о таком не подумали?

Ответ оказался прост: потому что ритуал, меняющий реальность, относился скорее к мифологии, нежели к практической магии. И если ректор после божественного вмешательства не сомневался в правильности своих выводов, то у Крейга не было причин принимать их на веру.

– Это, вы уж простите, не дождик наколдовать, – говорил он. – Даже не демона вызвать. Нужных заклинаний в учебниках не найдешь.

– Сами подумайте, – не сдавался Оливер. – Люди не просто пропадают, их как будто и не было. Исчезают все свидетельства и записи, и единственное, что могло бы привести к такому…

– Кроме слов мисс Аштон нет ничего, что говорило бы в пользу этой версии, – не спешил соглашаться Крейг.

– Слова мисс Аштон можно проверить, – вступился за меня ректор. – Реальность меняется не сразу. Если этот Чарли существовал, должны остаться следы его пребывания в академии. Даже если его самого уже не помнят.

Мне нравилось рвение, с которым он взялся за дело. Но и пугало тоже. Что такое изменение реальности – я понимала исключительно интуитивно, а Оливер знал, и глубокая складка, обозначившаяся между его бровей, и тревога в глазах лучше всяких слов говорили, что ничего хорошего в этом нет.

– Элизабет, расскажите все, что вам известно о мистере Лосте.

– Второкурсник. Специальность – темные материи, как у вас. Жил во втором мужском общежитии.

Я постаралась подробно припомнить все, что знала о Чарли, а под конец сказала, что у меня есть записи. Я ведь не скрывала, что интересуюсь расследованием.

– Тогда идем к вам за записями, – решил ректор. – Надеюсь, искажение их не задело. А того, что вы уже сказали, думаю, хватит инспектору, чтобы организовать поиск.

Открыв портал к общежитию, Оливер не стал ждать внизу: кивнул отложившей вязание консьержке и поднялся со мной на второй этаж. Но в комнату не входил.

Мэг уже вернулась с занятий, переоделась, водрузила на стол спиртовку и расставила вокруг баночки с порошками и сушеными травами, собираясь готовить очередной эликсир. Мой ранний приход в ее планы не входил.

– Я ненадолго, – успокоила я. – Только тетрадь возьму. И еще… Ты помнишь Чарли Лоста?

– Нет. А должна?

– Если я не ошибся, никто не помнит, – сказал мне ректор, встретив в коридоре. – А что с вашими записями? Они не изменились?

Я пролистала тетрадь.

– Кажется, нет. Но тут мало интересного.

Основную информацию собирал Рысь. Я помнила почти все, что мы обговаривали, но у оборотня был, к примеру, полный адрес родителей Чарли, – таких деталей моя память не сохранила.

– Давайте спросим еще одного человека? – предложила я Оливеру. – Если она уже пришла.

– Вы всех подруг посвятили в свое расследование? – недовольно осведомился он.

– Всех. Но у меня их немного.

В отличие от Мэг, сразу же взявшейся за домашние задания, Сибил дала себе время на отдых: вряд ли печенье, зефир и шоколад были частью какого-то гадания.

– Ты помнишь Чарли Лоста? – с ходу спросила ее я.

– Кто это? – провидица удивленно приподняла брови.

Я тяжело вздохнула.

– В смысле, кто это с тобой? – она понизила голос и ткнула пальчиком в дверь, за которой я оставила ректора. – Мужчина? У нас? А Чарли я, конечно же, помню.

– Вы помните? – влетел в комнату Оливер.

– Мивовд Вайфон?! – воскликнула Сибил, предварительно запихнув в рот надкушенную пастилу, словно спешила избавиться от следов преступления.

– Он самый, – пробормотал ректор, смущенный собственным порывом. Огляделся с недоумением. Девичьи спальни вообще зрелище для мужчин странное, а тут, вдобавок ко всему, полумрак, прозрачные пологи, свечи и траурные букетики высушенных трав. – Так вы говорите, что помните Чарли Лоста? И кто это?

Сибил, не жуя, проглотила пастилу.

– Студент, – произнесла медленно. – Один из пропавших. Учился на втором курсе. Темные материи.

Ура! Она помнит!

Но Оливера это не обрадовало, а озадачило еще больше.

– Будьте здесь, – приказал он девушке. – Не выходите из комнаты. Я попрошу инспектора Крейга прислать кого-нибудь.

– Хорошо, – согласилась Сибил. – А можно спросить?

Ректор кивнул.

– Вы волосы, бывает, лентой подвязываете, а бывает, в косу заплетаете. Это вопрос настроения или имеет какой-то скрытый смысл?

Не ожидавший такого вопроса маг ошалело замер. Потом махнул рукой и, не прощаясь с чудаковатой провидицей, схватил меня под локоть и вытащил в коридор.

– Кто еще знал о Лосте?

– Рысь. То есть…

– Я знаю, кто это.

Он открыл портал к общежитию, в котором жил Норвуд, но, когда потянул меня к двери, я вырвалась и осталась на месте.

– Знаете? – спросила подозрительно. – Откуда?

– Собрал некоторую информацию. Счел, что это поможет разобраться с вашей проблемой, а сами вы неохотно делитесь… таким…

– Каким? – вспыхнула я, подумав, что он каким-то образом узнал о нашей с Норвудом «конспирации».

– Интересами, увлечениями, подробностями отношений с друзьями… Давайте вернемся к этому позже?

Пришлось согласиться с тем, что сейчас есть дела поважнее, но это не значит, что я приняла его объяснения. Каким это образом информация о моих друзьях должна была помочь разобраться со сложностями в управлении даром?

– Вам лучше подождать тут, – уже в холле спохватился Оливер. – Это мужское общежитие.

– Я в курсе, – буркнула я. – Мне уже приходилось тут бывать.

– Замечательно. Значит, вас не смутит вид студента, возвращающегося из купален в одном полотенце.

Однако студенты ни в неглиже, ни в форменных костюмах нам не встретились. Только рядом с комнатой, где жил оборотень, бродил от стены к стене какой-то парень. Присмотревшись, я узнала Владиса. Судя по тому, что на нас медиум не реагировал, он снова впустил в себя гостей.

– Я бы советовал постучать, – сказал ректор, когда я уже взялась за дверную ручку.

И верно. Может, Рысь еще на учебе, а там студенты в полотенцах.

Ответа на стук не последовало, и я постучала еще раз, громче и настойчивее.

– Какого демона?! – послышался голос Норвуда. В дверном проеме показалась взъерошенная голова, обнаженное мускулистое плечо и волосатая нога. Полотенца я не заметила и не уверена, что оно было. – Элси? – вытаращился на нас парень. – Э-э… м-милорд?..

– Здравствуйте, мистер Эррол, – поздоровался Оливер, пока я хлопала глазами, пытаясь подобрать слова. – Уделите нам несколько минут?

– Да. Только я…

– Мы подождем, – ректор был, как обычно, само спокойствие, и меня это все больше злило. Особенно после того, как он назвал оборотня по имени: неприятно вдруг узнать, что о тебе «собирали информацию». Даже при том, что у нас действительно есть более серьезные проблемы.