Текст книги "История Древнего мира, том 1. Ранняя древность"

Автор книги: Ирина Свенцицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

Однако время осуществления «имперских» притязаний еще не настало. Традиционная ашшурская знать оказалась достаточно могущественной, чтобы объявить Тукульти-Нинурту I безумным, низложить его, а затем и убить. Новая царская резиденция была заброшена.

Вавилония умело воспользовалась внутренними смутами в Ассирии, и все последующие ассирийские цари (кроме одного) были, видимо, просто-напросто вавилонскими ставленниками. Один из них вынужден был вернуть в Вавилон увезенную Тукульти-Нинуртой статую Мардука.

Впрочем, Ассирия сохранила под своей властью всю Верхнюю Месопотамию, а к моменту вступления на престол Тиглатпаласара I (1115—1077 гг. до н.э.) в Передней Азии сложилась исключительно благоприятная для Ассирии политическая обстановка. Хеттское царство пало, Египет переживал упадок, Вавилония подверглась нашествию южноарамейских кочевников – халдеев. В этой политической обстановке Ассирия фактически оставалась единственной великой державой. Нужно было лишь выстоять среди общего хаоса, а затем вновь приступить к завоеваниям. И то и другое, однако, оказалось куда более трудным, чем можно было предполагать. Племена, появившиеся в Передней Азии в результате этнических передвижений конца II тысячелетия до н.э., – протоармяне («мушки» ассирийских источников), фригийцы, протогрузинские племена, апешлайцы (возможно, абхазцы), арамеи, халдеи и др. – были многочисленны и воинственны. Они вторгались даже в пределы Ассирии, так что для начала пришлось думать об обороне. Но Тиглатпаласар I был, по-видимому, хорошим полководцем. Он очень быстро сумел перейти к наступательным действиям, двигаясь все дальше на север. Ряд племен ему удалось склонить на свою сторону без боя, и они были «причислены к людям Ассирии». В 1112 г. Тиглатпаласар отправился в поход из Месопотамии вверх по левому берегу Евфрата. Точный маршрут этого похода неизвестен, но, по-видимому, он проходил по древнему торговому пути. В анналах сообщается о победах над десятками «царей». В частности, можно предполагать, что, преследуя «60 царей Наири», ассирийское войско вышло к Черному морю – примерно в районе нынешнего Батуми. Побежденные подвергались ограблению, сверх того на них налагали дань, а для обеспечения ее регулярной уплаты брали заложников. Походы на север продолжались и в дальнейшем. Об одном из них напоминает надпись на скале к северу от оз. Ван.

Дважды Тиглатпаласар совершал походы на Вавилонию. Во втором походе ассирийцы захватили и разорили ряд важных городов, в том числе Дур-Куригальзу и Вавилон. Но около 1089 г. ассирийцы были вновь отброшены вавилонянами на свою коренную территорию. Однако главное внимание еще с 1111 г. пришлось уделять арамеям, ставшим чрезвычайно серьезной угрозой. Медленно, но неуклонно они просачивались в Северную Месопотамию. Тиглатпаласар не раз предпринимал походы против них даже к западу от Евфрата. Оп громил кочевников в оазисе Тадмор (Пальмира), перевалил через горы Ливана и прошел Финикию до самого Сидона. Он даже совершил здесь прогулку на корабле и охотился на дельфинов. Все эти деяния принесли ему громкую славу, но их практические результаты были ничтожны. Ассирийцам не только не удалось закрепиться к западу от Евфрата, но даже отстоять территории к востоку от него.

Хотя ассирийские гарнизоны все еще сидели в городах и крепостях Верхней Месопотамии, степь была наводнена кочевниками, перерезавшими все коммуникации с коренной Ассирией. Попытки последующих ассирийских царей заключить против вездесущих арамеев союз с царями Вавилонии тоже не принесли пользы. Ассирия оказалась отброшенной на свои коренные земли, а ее экономическая и политическая жизнь пришла в полный упадок. С конца XI по конец X в. до н.э. до нас не дошло из Ассирии почти никаких документов или надписей, Новый период в истории Ассирии начался лишь после того, как она сумела оправиться от арамейского вторжения.

Культура и общество Ассирии.

В области литературы, науки и искусства ассирийцы во II тысячелетии до н.э. не создали почти ничего оригинального, полностью переняв вавилонские и частично хурритско-хеттские достижения. В ассирийском пантеоне в отличие от вавилонского место верховного бога занимал Ашшур («отец богов» и «Эллиль богов»). Но Мардук, а также и другие боги общемесопотамского пантеона тоже весьма почитались в Ассирии. Особо важное место среди них занимала грозная богиня войны, плотской любви и плодородия Иштар в двух своих ипостасях – Иштар Ниневийской и Иштар Арбельской. В Ассирии Иштар играла еще и специфическую роль покровительницы царя (ср. легенду о Саргоне Аккадском). У хеттов и, вероятно, митаннийцев был позаимствован литературный жанр царских анналов, но наибольшее развитие он получил позднее, в I тысячелетии до н.э.

Так называемые среднеассирийские законы (САЗ) представляют собой скорее всего не законы государства, а своего рода «научную» компиляцию – свод различных законодательных актов и норм обычного права Ашшурской общины, составленный для обучения и для практических нужд. Всего сохранилось 14 табличек и фрагментов, которые принято обозначать прописными латинскими буквами от А до О. Сохранность их различна – от почти полной до очень плохой. Некоторые фрагменты были первоначально частями одной таблички (С+С). Они датируются XIV—XIII вв. до н.э., хотя сам текст, видимо, несколько старше.

Своеобразие САЗ проявляется в том, что они соединяют в себе явления весьма архаичные и серьезные нововведения.

К последним относится, например, метод систематизации норм. Они группируются в соответствии с предметом регулирования в очень крупные «блоки», каждому из которых посвящена особая таблица (в ЗХ группировка значительно болей дробная), ибо «предмет» понимается чрезвычайно широко. Так, табл. А (пятьдесят девять параграфов) посвящена различным аспектам правового положения свободной женщины – «дочери человека», «жены человека», вдовы и т.п., а также блудницы и рабыни. Сюда же входят различные правонарушения, совершенные женщиной или против неё, брак, имущественные отношения супругов, права на детей и т.д. Иными словами, женщина выступает здесь и как субъект права, и как его объект, и как преступница, и как потерпевшая. «Заодно» сюда же отнесены действия, совершаемые «женщиной или мужчиной» (убийство в чужом доме– § 10; чародейство – § 47), а также дела о мужеложестве (§19—20). Такая группировка, разумеется, значительно удобнее, чем в ЗХ, но и ее недостатки очевидны: воровство, например, оказывается в двух разных таблицах (А, §1, 3– 6 и С+С, §8), ложные обвинения и ложные доносы тоже попадают в разные таблицы (А и И); такая же участь постигает и нормы, касающиеся наследования (А, §25—26 и О, §1—3). Впрочем, эти недостатки очевидны лишь с нашей, современной, точки зрения. Новым по сравнению с Законами Хаммурапи является также чрезвычайно широкое применение публичных наказаний – порки и «царской работы», т.е. своего рода каторжных работ (помимо денежной компенсации потерпевшему). Такое явление для столь ранней древности уникально, потому что в древнем праве наказание обычно рассматривается как удовлетворение потерпевшему, здесь же оно производится явно в интересах государства или общины. Это могло бы объясняться необычайно высоким развитием правовой мысли. Вернее истолковать это обстоятельство как сохранение общинной солидарности, рассматривавшей многие правонарушения, особенно в области земельных отношений или против чести и достоинства свободных граждан, как затрагивающие интересы не одного потерпевшего, по всей общины.

Наряду с этим САЗ, как уже отмечалось, содержат и черты архаические. К ним можно отнести § 10 табл. А и § 2 табл. В+0, согласно которым убийца выдается «хозяину дома», т.е. главе семьи убитого. «Хозяин дома» может поступить с ним по своему усмотрению: убить или отпустить, взяв с него выкуп (в более развитых правовых системах выкуп за убийство не допускается). Такое смешение архаических черт с чертами сравнительно высокого развития характерно как для права, так и для самого среднеассирийского общества, как оно отражено в САЗ.

Ашшур был богатым торговым городом. Значительное развитие товарно-денежных отношений позволило законодателям широко применять денежные компенсации в виде десятков килограммов металла (неясно, свинца или олова, но скорее свинца). Однако при этом существовала долговая кабала на весьма жестких условиях: по истечении определенного срока задолжники считались «взятыми за полную цену», т.е. купленными. С ними можно было обращаться как с рабами, подвергать телесным наказаниям и даже продавать «в другую страну» (А, § 44, В+0, § 3). Земля, как уже упоминалось, служит объектом купли-продажи (табл. В+0, § 6), хотя и под контролем властей. Из деловых документов видно, что община может заменить продаваемый участок земли другим, т.е. частная собственность на землю сочетается с сохранением определенных прав общины.

Патриархальность семейных отношений, очевидная уже из приведенного выше порядка наказания убийц, становится еще яснее при взгляде на те законоположения, которые регулируют семейное право. Существовала еще «большая семья», и власть домовладыки была чрезвычайно широка. Он мог отдавать своих детей и жену в залог, подвергать жену телесным наказаниям и даже наносить ей увечья. «Как ему угодно» он мог поступить и со своей «согрешившей» незамужней дочерью (А, § 56). Прелюбодеяние каралось смертью для обоих его участников: застав их на месте преступления, оскорбленный муж мог убить обоих.

Если он этого не сделал, то по суду на прелюбодея накладывалось такое же наказание, какому муж пожелает подвергнуть свою жену (А, §15). Женщина могла стать юридически самостоятельной лишь в том случае, если она овдовела и не имеет ни сыновей (хотя бы малолетних, но старше 10 лет!), ни свекра, ни других родичей мужа – мужчин. В противном случае она остается под их патриархальной властью. САЗ устанавливают весьма несложную процедуру превращения наложницы-рабыни в законную жену и узаконения рожденных ею детей (А, §41), но во всех остальных случаях отношение к рабам и рабыням чрезвычайно сурово. Рабыням и блудницам под страхом тяжелого наказания запрещалось носить покрывало – столь же обязательным для свободной женщины было его носить(Обычай этот, возможно, был занесен в Ассирию степняками – он не засвидетельствован ни для Вавилонии, ни для раннего Ханаана. – Примеч. ред.). Однако тяжелые наказания накладываются на рабов по закону, а не по произволу господ.

САЗ упоминают также некие категория зависимых людей, однако точный смысл соответствующих терминов пока не вполне ясен (из деловых документов видно, что практиковалось и «добровольное» поступление свободных людей под покровительство знатных лиц, т.е. превращение свободных в клиентов). В ассирийском судопроизводстве широко применялись ордалия (испытание водой) и клятва. Отказ от ордалии и клятвы был равносилен признанию вины. Наказания, налагаемые по САЗ, как правило, чрезвычайно суровы и исходят, хотя и не столь последовательно, как Законы Хаммурапи, из принципа талиона (воздаяния равным за равное), что выражается в широком применении членовредительных наказаний.

Литература:

Якобсон В. А. Месопотамия в ХУ1-Х1 вв. до н.э./История Древнего мира. Ранняя Древность.– М..-Знание, 1983 – с. 198-211

Лекция 10: Ранняя Малая Азия и Хеттское царство.

Открытие Хеттов.

Хетты были известны до середины прошлого столетия только по данным Библии. В русском переводе Библии «сынами хеттовыми», «сынами Хета», «хеттеями», «хеттеянами» названа одна из доеврейских народностей Палестины п Сирии. Именно поэтому ученые сперва считали родиной хеттов Палестину или Сирию, что не подтвердилось дальнейшими исследованиями. Что касается античных авторов, то они вообще не имели представления о хеттах.

Существование хеттов как одного из крупных народов древнего Востока подтвердилось в прошлом веке успешной дешифровкой египетской иероглифики и аккадской клинописи.

С конца прошлого столетия о хеттах стало известно также из клинописных текстов архива из Телль-Амарны в Египте, содержавшего дипломатическую переписку египетских фараонов (в частности, Аменхетепа III и Аменхетепа IV – Эхнатона) с разными царями государств Ближнего Востока (на аккадском языке). Судя по этой переписке, Хеттское царство могло рассматриваться как сильное государство, центр которого находился где-то в Малой Азии, а его политическое влияние распространялось на районы Северной Сирии, где сталкивались интересы египтян, хеттов и Митанни. Было ясно, что Хеттское царство (по-египетски, в условном чтении, Хета; по-аккадски Хатти) являлось крупнейшей державой древнего Востока, соперничавшей как с Египтом, так и с Ассирией.

Предположение о господстве хеттов в Малой Азии полностью подтвердилось только с начала нашего столетия, когда в 1906—1912 гг. под руководством немецкого востоковеда Г. Винклера производились первые археологические раскопки в турецком селении Богазкёй (в 150 км к востоку от Анкары). Археологи открыли здесь тысячи клинописных табличек, часть которых была составлена на аккадском языке, а подавляющее большинство написано хорошо знакомой аккадской клинописью, но на каком-то неизвестном тогда древнем языке, дешифровкой которого сразу занялись ученые. Уже в 1915 г. чешскому исследователю Б. Грозному удалось определить характер этого языка и заключить, что он принадлежал к индоевропейской языковой семье. Ученые назвали его «хеттским клинописным» (в отличие от «хеттского иероглифического» – вернее, лувийского, – образцы которого также были обнаружены в Северной Сирии и Малой Азии еще до начала прошлого века). Само древнее население Малой Азии называло «хеттский клинописный» язык «неситским» (по имени г. Неса – точнее, может быть, Гнеса; более древнее название Канес, или Каниш). В том же архиве были найдены тексты п на других древних языках Малой Азии.

Дешифровка найденных в Богазкёе табличек показала, что обнаружен клинописный архив, содержащий тексты разного характера. На месте Богазкёя была расположена столица хеттов Хаттуса, или Хаттуша. Свою страну (и царство в целом) хетты обозначали термином «Хатти». Основная территория распространения собственно хеттов (неситов) включала в себя не Палестину и Сирию, как предполагалось раньше, а центральную часть Малой Азии. Большая часть Анатолии и районы Северной Сирии (а порой и Северной Месопотамии) лишь подчинялись хеттам.

Расшифровка хеттских клинописных текстов из Богазкёя положила начало новой науке – хеттологии, изучающей историю, языки и культуру населения Малой Азии (с древнейших времен до середины I тысячелетия до н.э.). Археологические раскопки, ведущиеся и поныне в разных местах Малой Азии, выявили не только новые клинописные тексты, но и ценнейшие памятники материальной культуры, свидетельствующие о том, что корни исторического развития Малой Азии уходят от II тысячелетия до н.э. далеко в глубь веков.

Дохеттский период в центральной Малой Азии.

Полуостров Малая Азия представляет собой сухую котловину, окруженную горами: с юга – Таврским, с севера – Понтийским хребтом; на западе долины рек открывают путь теплым ветрам с Эгейского моря, на востоке обе гряды гор, по ту сторону долины верхнего Евфрата, текущего с севера на юг, переходят в изрезанное замкнутыми долинами Армянское нагорье (Восточную Анатолию).

Этот полуостров, называемый также Анатолией и образующий азиатскую часть современной Турции, – один из древнейших в мире очагов земледелия и скотоводства. В X—VIII тысячелетиях до н.э. здесь господствовал относительно влажный климат, предгорья покрывали луга злаковых трав, среди которых были предки ячменя и пшеницы-однозернянки; дожди выпадали еще довольно обильно и регулярно. В горах и на равнинах паслись стада дикого мелкого и крупного рогатого скота. Именно здесь, наряду с Сирией и Палестиной и западными склонами Иранского нагорья, люди раннего неолита (новокаменного века), впервые научились высевать злаки искусственно, вскапывая предварительно землю палками, а позже мотыгами, и сжинать первые хлеба; еще ранее для жатвы диких злаков был изобретен серп, костяной или деревянный, со вставленными кремневыми зубьями. В этих же местах был сначала приручен, а затем и одомашнен первый скот.

Режим питания неолитических племен Малой Азии в это время значительно улучшился по сравнению с эпохой собирательства и охоты, смертность снизилась, и население начало расти. Возникали крупные поселки с тесно скученными глинобитными жилищами, среди которых имелись и святилища со стенной росписью; утварь стала более прихотливой и разнообразной – общество явно быстро продвигалось в сторону цивилизации. Наиболее известен большой поселок, почти город (население его могло составлять тысяч пять), найденный под городищем Чатал-хююк в центре полуострова. Есть гипотеза, согласно которой культура Чатал-хююка была создана отдаленными предками будущих носителей индоевропейских и, возможно, картвельских языков.

В начале этого периода на севере Европы еще сохранялись остатки Великого Оледенения, но с отступлением ледников климат стал, по-видимому, суше. Так или иначе, можно считать установленным, что примерно в VI тысячелетии до н.э. в результате вековых климатических колебании на всем Ближнем Востоке наступает длительная засушливая эпоха. Луга и поля центральной части Анатолии высыхают, гибнут чатал-хююкская и родственные ей культуры, так и не успев дорасти до уровня цивилизации.

Немного ранее начинается распространение земледелия и скотоводства в Юго-Восточпой Европе – сначала (примерно с VII тысячелетия до н.э.) в Македонии, а затем и на Балканах, и не исключено, что именно туда ушло большинство чаталхююкцев. Но другие остались на полуострове, и, может быть, некоторые из них сдвинулись в сторону Закавказья.

Раннеисторическое развитие Малой Азии продолжалось и в последующие эпохи, когда окончательно образовались отдельные культурно-экономические районы в западной и восточной, в северной и южной, а также в центральной области Анатолии. В периоды энеолита и ранней бронзы значительных успехов в экономическом и культурном развитии добились центральная и восточная части Малой Азии, на что указывают датируемый IV—III тысячелетиями до н.э. археологические материалы, добытые на городищах Аладжа-хююк, Алишар-хююк, Хороз-тепе. Именно в Центральной Анатолии позднее было создано Хеттское царство, просуществовавшее на протяжении почти всего II тысячелетия до н.э.

Малая Азия была связующим звеном, своеобразным мостом, соединяющим Ближний Восток с Эгейским миром и Балканским полуостровом. Особо важную роль в этих связях играл город Троя, стоявший на азиатском берегу у Геллеспонта, или Дарданелльского пролива, который ведет из Эгейского моря (части Средиземного) в

Черное море. Здесь ясно ощущалось взаимовлияние племен Балканского и Малоазийского полуостровов. Однако не только благоприятным географическим расположением отличалась Малая Азия в древности. Решающую роль в экономическом и культурном развитии Анатолии сыграли ее природные богатства, в особенности металлы (медь, серебро, свинец, золото), которые давно привлекали внимание и соседних с Малой Азией стран древнего Ближнего Востока.

Уже к III тысячелетию до н.э. укрепленные пункты, расположенные на холмах восточной части п-ова Малая Азия, являлись центрами экономической, политической и культурной жизни малоазийских племен. Однако древнейшие эти племена не были хетта минеситами (индоевропейцами), которые появились на востоке Малой Азии, согласно письменным источникам, лишь позднее, вероятно с конца III тысячелетия до н.э. Ученые называют древнейшие коренные племена «протохеттами» (т.е. жившими в указанных частях Анатолии до образования Хеттского государства) или хаттами, поскольку язык их назван в хеттских клинописных текстах, составленных во второй половине II тысячелетия до н.э., хаттским. Этот термин происходит от названия центральной части страны хаттов – Хатти (это название лишь позднее заимствовали хетты-неситы для обозначения своей страны). Центром их политической и культурно-экономической жизни был город Хаттуса.

Природные богатства приводили в Анатолию купцов разных стран древнего Ближнего Востока. Согласно одной поздней хеттской легенде, например, аккадские купцы появились в Малой Азии якобы еще в XXIV в. до н.э., т.е. в период правления Саргона Древнего, царя Аккада. Еще раньше вверх по Евфрату в горные области проникали и даже селились там шумеры.

К началу II тысячелетия до н.э. через горы Тавра и вдоль таврских предгорий проходила важнейшая для Передней Азии дорога на запад в Сирию и Малую Азию и далее на побережья и острова Средиземного и Эгейского морей. Главные перевалочные пункты странствующих торговцев устраивались по возможности в районах со стабильным социальным режимом, но слабым контролем государства. Усиление местного государственного контроля над торговлей приводило к оперативному перемещению торговой базы в более благоприятные места.

Документы и письма из клинописных архивов XX—XIX вв. до н.э., найденные в торговом пригороде города Каниша, или Канеса (ныне Кюль-тепе около г. Кайсери), раскрывают устройство организации профессиональных торговцев древности так подробно, как никакой другой архив.

Еще с того времени, когда таблички из Каниша были найдены впервые и не были прочитаны и язык их был неизвестен, за ними закрепилось название «каппадокийских», но позднейшему названию этой части Малой Азии.

Центральная торговая община Каниша (карум Каниш) контролировала через свою контору (бит карим) торговый оборот в Северной Сирии, Малой Азии и Северной Месопотамии благодаря развитой системе взаимного кредита, без которого не может развиваться вообще никакая торговля. Карум (букв. «пристань», также «рынок») при городе Канише являлся автономной самоуправлявшейся организацией торговцев с общим собранием «от мала до велика», игравшим роль, подобную роли народного собрания в городах-государствах. Определение «от мала до велика» подчеркивало равенство участников торговли, хотя состоятельность их была далеко не равной. Собрание было судебным органом, который имел право вынести решение о передаче общей кассы из рук менее надежных в более надежные, мог казнить и миловать. Во главе карума стоял совет из 48 человек, распоряжавшийся делами центральной конторы. Из круга этих лиц, как мы полагаем, поочередно дежурила шестерка – комитет, отвечавший за дела в течение шестидневной недели (хамуштум – «пятая часть месяца»); каждый дежурный, тоже называвшийся хамуштум, следил за текущими делами одного дня. Срок действия совета составлял тысячу дней (лиммум – «тысяча»); этим же термином обозначались годичные эпонимы-казначеи из числа тех же самых членов совета; они же возглавляли совет каждый в течение своего года. Термин лиммум сохранился: и позже, но только как название должности эпонима года; по таким эпонимам велось летосчисление.

Предложенное в советской науке толкование канишской организации как самостоятельного международного торгового объединения расходится с общепринятым в традиции западной науки, где наиболее популярным остается определение карума как торговой колонии города Ашшура на р. Тигр. Однако теперь всеми исследователями признан факт существования значительной контрабанды из Малой Азии, с которой боролись местные малоазийские власти; они же собирали и побор с законней торговли. Это касается как карума Каниша, так н целой сети торговых факторий (кару) и станов (вабаратум), разбросанных но Сирии, Месопотамии, восточной и центральной части Малой Азии. Из этого видно, что охранно-контрольная служба на дорогах в период процветания известной нам по клинописным архивам торговли была в руках местных властей. В то же время главная фактория—карум Каниш– делала сборы с караванов и обеспечивала их продвижение по дорогам, не спрашиваясь ни местных, ни ашшурских властей, и поэтому являлась автономной централизованной торговой организацией. Ашшур, несомненно, имел влияние на торговцев организации, но ему не принадлежала в Малой Азии политическая власть. Такой факт, как составление в конторе карума письменного договора о контрабанде доказывает независимость этой общины от всех властей. О том же говорит и текст присяги, приносившейся торговцами: главная заповедь – но говорить ничего лишнего в момент досмотра, – очевидно, будь то в Канише или в Ашшуре. За лишние слова виновному грозило рассеяние всех его родичей и неблагоприятное решение его дел в суде.

В случае ареста контрабанды (это было главным образом железо, вывоз которого из Малой Азии был запрещен местными государствами) виновного в её провозе солидарно выкупали за счет фонда, в котором имелся пай пострадавшего.

Карум Каниша, судя по археологическим данным, существовал и до прихода туда ашшурцев, и после их ухода. Сведения о контрабанде относятся к периоду расцвета малоазийской международной торговли; лишь к самому концу периода появляется договор – заметим, не между Ашшуром и местными государствами, а между карумами и местными царьками и представителями торговцев в Малой Азии (двумя ашшурцами и двумя, малоазийцами), но без представительства властей г. Ашшура. По договору устанавливался, между прочим, и запрет контрабандных перевозок. Это значительно снизило выгоды малоазийской торговли, и она быстро свернулась (чему, впрочем, еще более способствовал захват месопотамских путей аморейским царем Шамши-Ададом I).

Систематические раскопки Каниша и его пригородов показали, что найденные до сих пор архивы происходят из пригорода, расположенного поодаль от того главного холма, где находилась цитадель независимого города-государства Каниш; документы из цитадели, хотя и немногочисленные, составлены на том же ашшурском диалекте и писаны тем же ашшурским пошибом; эта письменность использовалась также правителями Каниша и его администрацией для их собственных юридических и хозяйственных документов. Этнический состав как самого города Каниша, так и южной оконечности торгового пригорода – карума был не ашшурским: среди имен преобладают хаттские, т.е. принадлежащие к языку аборигенов, родственному современным языкам Западного Кавказа; есть индоевропейские хеттские и изредка хурритские; центр торгового пригорода был этнически смешанным, и только северная его окраина, раскопанная кладоискателями еще в прошлом веке, была собственно ашшурской. Именно это, а также повсеместное употребление в Канише ашшурской разновидности клинописи и было причиной неточного определения канишской торговой организации как непосредственно ашшурской. Однако в состав совета торговой общины Капиша входили и местные торговцы, исполнявшие в свой черед службу недельного дежурства по конторе и обязанности эпонима-казначея.

Время от времени устраивалась проверка всех складов на предмет обнаружения незарегистрированных грузов, так как все были обязаны платить 5% рыночной пошлины (нисхатум) во дворец каждого городагосударства по пути каравана (грузы перевозились на ослах), а также депозитный сбор в торговую контору (шадду'атум).

Кредиторами торговцев нередко бывали сборщики ремесленной продукции (умми'анум) или государственные финансово-торговые агенты (тамкарум). В отличие от частных кредиторов, ни те, ни другие никогда не называются в документах по личному имени – очевидно, функция здесь была важнее, чем конкретная личность. Сами купцы обычно не обозначаются термином «тамкарум», хотя иной раз выступают «за тамкарума». Государственный агент мог иногда принимать участие в торговле; по даже в крупнейшем кассовом союзе, оперировавшем пятнадцатью килограммами золота, его вклад не превышал десятой доли всех вкладов; однако его участие было нужно для легализации торговли.

Тот, кто вносил в фонд кассового союза двойной взнос, имел право распоряжения фондом. Такой оптовик мог брать на откуп и пошлину местному государству; таким образом, и она могла пускаться в оборот. Что касается депозитного сбора, то он являлся страховым фондом торговой общины.

Финансовый учет велся в серебре, и оно же определяло масштаб цен. Но главными средствами платежа были медь и аннакум(Аннакум означает в клинописных текстах как «олово», так и «свинец», но в канишских («каппадокийских») текстах, видимо, преобладает свинец, использовавшийся здесь для сплава свинца с оловом, ради экономии дефицитного олова.). Медную и серебряную руду обогащали в Канише, золото плавили во дворцах нейтральных городов Сирии. Как уже упоминалось, существовала и контрабандная беспошлинная торговля, главной статьей которой было железо, запрещенное к вывозу государствами Малой Азии; ценилось оно в 40 раз выше золота. Ашшурцы торговали месонотамскими тканями, местные торговцы – местными, по ашшурские власти запрещали своим гражданам поддерживать ткацкий промысел Малой Азии, конкурировавший с месопотамским. Иноземные, в том числе и ашшурские, торговцы не имели права выдавать ссуды под залог личности или недвижимости местных граждан – это была привилегия их местных компаньонов, но ашшурцы не очень и стремились пускать корни в этой чужой стране, предпочитая сохранять мобильность на случай ужесточения местного государственного контроля.

Можно предполагать, что ашшурские купцы появились и Малой Азии как торговцы высококачественными или, наоборот, особо дешевыми месопотамскими тканями. Но во время, к которому относятся найденные архивы, эта их деятельность явно отошла на задний план по сравнению с другой.

Архив одного из крупнейших оптовиков канишской торговли, Имд-Эла, показывает одновременное участие в операциях этого дома до 30 родичей трех поколений, включая и некоторых женщин (сестер и дочерей), но исключая свойственников: зятья не участвуют в операциях; не участвуют в них и соседи.

Один из крупнейших балансов Имд-Эла подсчитан в деньгах-аннакум: из 410 талантов (свыше 12 т), полученных от 35 лиц, доля самого Имд-Эла составляла 57 талантов (1710 кг); в пересчете на серебро по курсу аннакума в Месопотамии (1: 15) это составит 114 кг серебра, по курсу золота там же (1:4) – примерно 29,5 кг золота. В Малой Азии золото стоило вдвое дороже, аннакум – вдвое дешевле. Именно эта разница и привлекала в Малую Азию иноземных торговцев, спекулировавших своей валютой, аннакум.

Личный доход Имд-Эла позволил ему купить два дома в Ашшуре: за 5 кг серебра и за 1,5 кг; таким образом, получается, что он, возможно, и не был выходцем из Ашшура или, во всяком случае, не был его постоянным жителем, а перебрался туда, где жизнь профессионального торговца была лучше всего защищена, поскольку именно этот город искони существовал как торговый центр и сильная крепость. С переездом его в Ашшур и начавшимися в Малой Азии усобицами торговля дома Имд-Эла быстро сворачивается. Деловые качества его сыновей были несравнимы с его собственными: в одном из писем, адресованных дочери, он просит ее присматривать за братом, чтобы тот меньше думал о хлебе и пиве («заставь его быть мужчиной!»). В самом пространном письме от этого сына говорится, что другие сыновья воруют у своих отцов до 5 кг серебра (цена хорошего дома), а он так не поступал и неповинен в том, что их дом потерял право на откуп пошлины. Это была главная выгода для оптовика, заставлявшая его стремиться увеличить свой пай в коллективной торговле. При оптовой торговле, в момент досмотра товаров во дворце, торговцам иногда удавалось скрыть до половины и больше тканей – главного и наиболее доходного из товаров импорта. Цена тканей колебалась между 3,5 и 35 сиклями серебра (1/4 кг) за штуку, а то и выше.