Текст книги "Блюз осенней Ялты"
Автор книги: Ирина Потанина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– А-а-а, – к соседке дуэтом присоединился кто-то, стоящий у Люськи под дверью. Сергей вздрогнул – рыдающие женщины, похоже, преследовали его сегодня. Несчастное и растерзанное одеяло переместилось на обнаженную Люсю прежде, чем соседка Людмилы по комнате открыла дверь. Ее всхлипывания оказались нечеловеческим хохотом.
– Нет, я этого не вынесу, – хохотала девушка, – Ой, я помешала Вам? Ничего страшного, чай уже не дети, – Сергей ухмыльнулся от такого высказывания девятнадцатилетней вертихвостки, – нет, вы только послушайте…
Девушка собралась с силами и начала рассказ:
– Помните Студента? Ну, парнишку черненького с 12 комнаты, он еще где-то тут на заочном учится? Так вот, я ж, ну, Люська знает, давно на него глаз положила. Смазливый такой мальчик, да бесхозный какой-то. Я и так вокруг него, и сяк, а он – ноль эмоций. Все книжки свои читает. А сегодня, наконец, понял, что я не шучу. Мы с ним уединяемся в его комнате. За окном звезды, романтика… Я, вся в собственных оргазмах, томным шепотом спрашиваю: «Милый, ты уже кончил?» А он знаете что? Отвечает: «Нет, я еще на четвертом курсе…» Полный отпад!!!
Громче всех хихикало одеяло у Сергеевых ног. Люся больше не плакала.
– Ладно, дамы, – Сергей, предвидя полупьяные бабские базары, решил удалиться, – вы давайте, укладывайтесь, а я пойду перекурю в коридоре. Вернусь через пятнадцать минут, чтоб все уже спали. Без трескотни, ладно? А то у меня от ваших полуночных бесед скоро полная морально-интеллектуальная импотенция наступит.
Сергей повертел в руках джинсы, плюнул, накинул плащ и, осторожно прикрыв дверь, вышел в коридор. По кухне, гремя кастрюлями, шастали кошки и тараканы. Туалет немилосердно демонстрировал неповторимый устойчивый запах. Неужели нельзя привести этаж в порядок?! Сергей ругнулся и спустился на пол-этажа ниже, пытаясь сосредоточиться. Найдут, не найдут? Здесь, у Люськи, вряд ли… Но, до скончания века у Людмилы отсиживаться тоже как-то не хотелось. Однозначно, надо было уезжать из города… Но куда, как? Ялта всегда была домом, и жизни вне ее Сергей просто не представлял. Тем более, что могло оказаться так, что никто даже приблизительно не догадывается о его, Сергея, участии в этом деле. Обдумать все это по-человечески как-то не получалось.
– Ба! Не один я полуночник, – Сергей понял, почему не любит дома, где проживает такое количество соседей, – я посижу?
Сосед был явно настроен поговорить. Он закурил и закашлялся.
– Вот как все меняется. Еще вчера с пацанами обсуждал, что это за странный такой новый крендель у Люськи завелся, и не стоит ли ему съездить для профилактики по физиономии. А теперь сам сижу вот тут с тобой, спасаюсь от одиночества, – сосед был вида полууголовного и связываться с ним Сергею абсолютно не хотелось, – Может хряпнем по маленькой? – из кармана спортивных штанов тут же появилась початая бутылка коньяка.
После распитой с Люськой на двоих бутылки водки коньяк был очень некстати, но отказываться казалось неудобно.
– Хороший коньяк, – Сергей отхлебнул из горлышка, – такой сейчас и не достать нигде.
– Места знать надо, – сосед достал из другого кармана железную кружку, отлил себе коньяка, – ну, за новую стадию общения!
Никакой новой стадии общения, по мнению Сергея, начаться было не суждено. Но коньяк был действительно хорош, да и идти спать пока особо не хотелось.
– Ты, слышь, рассказал бы что про себя, – сосед хитро подмигнул, – тебя Серега зовут, Люська говорила, а меня – Саныч, понял?
– Я тоже Саныч, – сказал Сергей, и тут же уточнил, предупреждая недоуменное «че?» собеседника, – по отчеству я Александрович.
– А… – Саныч выпил еще, – А с Люськой нашей давно встречаешься?
Господи, что Людмила уже успела наговорить? Ладно, не подставлять же девочку.
– Да уж два года, – на самом деле с Люськой Сергей был знаком уже добрых пять лет. Он работал вместе с ее старшим братом. Была пышнотелая Люська больше другом, чем любовницей, и ни о каком «встречались» и речи быть не могло. Сама Люська это прекрасно понимала, смеясь, называла свои отношения с Сергеем «дружбой с сексуальным уклоном», а вот соседям, видимо для поддержания имиджа «порядочной» дамы, представляла Сергея как своего постоянного молодого человека.
– Любишь ее?
– Славная девушка, – Сергей никак не мог понять, что от него, собственно, хотят услышать, поэтому врать не спешил. Люся действительно казалась очень хорошей. Сергей был свято уверен, что родители ошиблись, не назвав ее Валерией. Тогда бы Люську стали звать Валерьянкой, что вполне соответствовало ее умению всегда успокоить и поддержать.
– Слышь, ты это, – сосед забрал из рук Сергея коньяк, положил обратно в карман, – ты б зашел как-нибудь с бутылкой, поговорили бы, что ль. А то с нашей бабой живешь, а от нас нос воротишь.
Ах вот оно что, местной сявоте захотелось, чтобы к ним на поклон сходили. Сергей успокоился, с подобными ситуациями он сталкивался не раз, и договариваться с данным контингентом умел.
– Саныч, ты сам – то, когда в этот дом заселился, кому бутылку ставил? – Сергей прищурился.
– Я-то? Никому… Я ж – Саныч.
– А я – Сергей, ясно?
Сосед хмыкнул.
– Уважаю, – дворовая сявота, как показывает практика, дает отходную при первых же попытках ответной агрессии, – ну, ты все равно заходи, потолкуем…
– Зайду.
Сосед ушел, пошлепывая домашними тапочками. Сергей спустился на улицу и с наслаждением вдохнул кусочек ялтинской осени. Черт возьми, он любил этот город. И ни за что на свете не будет он отсюда уезжать, тем более при подобных обстоятельствах. В конце концов, уйти на дно можно и не покидая Ялты, жаль только, придется бросить работу. В последнее время полиграфическая фирма Сергея наконец начала приносить прибыль… Сергей зевнул, улыбнулся звездному небу и, пошатываясь от количества выпитого, пошел спать. Люська уже посапывала во сне, отвернувшись лицом к стене и подставив под лучик падающего из щели в шторах света соблазнительную попку в до боли знакомых кружевных трусиках. Людмила всегда носила классное нижнее белье. Сергей горько вздохнул.
– Двигай задницу, мать, я тоже спать хочу.
Люся покорно подвинулась. Сергей плюхнулся на кровать и мгновенно провалился в нервный серо-красный сон. Проснуться пришлось весьма скоро.
– Эй, или ты немедленно откроешь глаза, или я тебя все-таки ударю! – Сергей открыл один глаз и тут же пожалел о содеянном. Странного вида девушка нависла над ним, сжимая в руке занесенный для удара молоток. Судя по тому, что этот голос Сергей слышал еще во сне, стояла так девушка достаточно давно. Сергей растерянно пошарил рукой по кровати. Люськи рядом не было.
– Тихо, спокойно, – Сергей привстал, при этом девушка дико завизжала, уронила молоток себе на ногу и, смешно подпрыгивая, принялась орать что-то о работающем в милиции парне, который вышел за сигаретами и сейчас вернется. Стоит заметить, что из одежды на ней были только красные кружевные трусики. Несмотря на достаточно хрупкую фигуру выглядела она устрашающе. Разлохмаченные длинные волосы, размазанная по лицу тушь, и, что самое главное, быстро подобранный с пола молоток,придавали незнакомке действительно грозный вид.
– Я сейчас еще и газовый балончик достану! – девушка в два прыжка оказалась возле стола, схватила свою сумочку и демонстративно принялась что-то искать в ней.
Сергей подозрительно покосился на сумочку, интересно, как она попала на Люськин стол.
– Где мои джинсы? – Сергей решил немедленно спустить незнакомку с лестницы, но делать это в трусах постеснялся.
– А ты, акромя плаща, только в трусах сюда пришел, – зло прошипела девушка, которая уже успела снова занять воинственную позу. Газового балончика она в сумочке так и не нашла. Сергею почему-то показалось, что его там никогда и не было. Видимо, с одним молотком в руках девушка чувствовала себя не вполне уверенно. – А ну вали, пока цел… – для пущего устрашения еще раз произнесла она.
Сергей понял, что пора что-то предпринимать и растерянно оглянулся. Черт! Он перепутал комнаты… Ни тысяча извинений, ни попытки что-то объяснить положения не изменили. Незнакомка так и стояла, сжимая обеими руками молоток и гневно сверкая явно заплаканными глазами. Сергей, аккуратно пятясь спиной к двери, оказался в коридоре.
– Еще раз прошу меня простить, – как можно милее улыбнулся Сергей, прежде чем дверь захлопнулась, и щелчок замка избавил его от опасности пасть безымянной жертвой молотка.
«М-м-да», – такого промаха Сергей не ожидал даже от самого себя. Днем как-то совершенно не замечалось, что лестничные проемы и коридоры на разных этажах бывшей общаги настолько одинаковые. Люська, как это ни странно, еще не спала.
– Ты куда пропал? Тебе тут какой-то мужик звонил! – в желудке у Сергея странно защекотало, – Странно так спрашивал, по фамилии. Я сказала, что ты ушел курить и через десять минут будешь, а он трубку бросил…
Сергей резко приоткрыл уголок шторы. Внизу пока никого не было. Нашли все-таки, ментяры поганые. Опьянение исчезло мгновенно. Сергей молниеносно оделся и чмокнул изумленную Людмилу в щечку.
– Все, Люд, кончились мои прятанья, теперь все уже хорошо. Друзья за мной таки приехали. Я теперь исчезну на некоторое время. Если до твоего отъезда появлюсь, отблагодарю за гостеприимство. Ну, будь! – фраза была заготовлена заранее, пугать Люську правдой абсолютно не хотелось. Сергей взял сумку и резко остановился. Внизу кто-то разговаривал. Обладатель грубого баса что-то настойчиво спрашивал у кашляющего и громко икающего Саныча.
– Не, ребята, я че, я его до киоска проводил, а там он сам пошел, – уверенно врал сосед, – он, небось, по набережной сейчас вышивает, а вы его здесь караулите.
«Молодец соседушка», – улыбнулся Сергей, – «Полезно все-таки иногда распивать коньячок с околоуголовными элементами». Топот поднимающихся сапог дал понять, что соседу не поверили. Сергей в панике оглянулся, молниеносно вскочил на широкий карниз подъездного окна, и, ругнувшись, спрыгнул на подъездный козырек. Приземлился он достаточно тихо, и, если бы в следующую секунду надо всей Ялтой не пролетел отчаянный женский крик, Сергей остался бы незамеченным.
– Ты бы еще мне на голову приземлился, урод! Встань с моей ноги немедленно! – отсутствие молотка придавало ночной амазонке более соблазнительный вид, но Сергея почему-то это абсолютно не обрадовало. С сожалением отметив, что времени на то, чтобы задушить предательницу катастрофически не хватает, Сергей повис на краю козырька, спрыгнул на землю и кинулся в ночную тьму.
– Стой! – завопил мужской бас из окна подъезда. Сергей решил сделать вид, что это кричат не ему. Черное «Ауди» подъехало слишком быстро, чтобы можно было успеть отреагировать. Как в лучших боевиках, из машины синхронно вылезли два мордоворота. «Долго, наверное, репетировали, чтобы вот так одинаково двигаться»,– не к месту подумалось Сергею.
– Сергей Орлов? – Сергей помотал головой, отрекаясь от собственного имени.
– Да он это, он. Я ж его раньше видел, – пропыхтел только что подбежавший обладатель уже знакомого Сергею баса. Орлова втолкнули в машину. «Выкручусь», – проговорил себе он, – «Всегда выкручивался и сейчас выкручусь». Сердце его билось предательски громко.
Самые судьбоносные вещи происходят именно тогда… Впрочем, об этом мы уже говорили. В общем, Анна Оголюк, сама того не подозревая, усложнила еще больше и без того насыщенную катастрофами жизнь своей лучшей подруги Владиславы Раевской.
* * *
Уже давно просочившаяся в город ночь требовательно заявила о своих правах. Уткнувшись носом в подушку и улыбаясь чему-то невиданному, спала Владислава, побежденная собственной усталостью. Страхи покинули ее душу, как только та отделилась от реальности и отправилась путешествовать по дивному царству сновидений. Размеренно похрапывая, раскинувшись на всю кровать, спал Александр Палыч, окруженный тремя будильниками, которые обязаны были разбудить его очень ранним утром. Не выпуская из рук молотка и не выключая свет в комнате, периодически вздрагивая, спала Анна Оголюк. Ей снились тысячи дверных цепочек и защелок, каждую из которых необходмо было тщательно закрыть. Только что пришедший домой к родителям Дэн уснул в кресле, не успев даже раздеться. Несмотря на нервное напряжение, этой ночью смог заснуть даже Сергей. Его мозг продолжал размышлять над произошедшим даже во сне. Не спал только один человек в этом городе.
За последние несколько дней все реальные и нереальные мечтания следователя районной прокуратуры Деркача Алексея Викторовича слились в одно очень яркое желание – выспаться. Турнир по бриджу, занявший ночи последних трех дней, вымотал беднягу окончательно. Посему, придя домой в четыре часа утра, временно одинокий сорокадевятилетний следователь быстро сунул в СВЧ печь так и не съеденный позавчерашний ужин и принялся приплясывать вокруг стола, напевая странное: «А завтра выходной, мой родной. Я буду спать весь день, мне не лень». Делал он это скорее чтоб не заснуть, чем от хорошего настроения. «Мяу!», – требовательно прохрипело нечто из-под холодильника. Деркач вспомнил, что обещал уехавшим вместе с его собственной женой и дочерью на курорт соседям кормить их кошку, и чертыхнулся. Чем ее, собственно, кормить, он конечно же не выяснил. Отломив кусок купленного на прошлой неделе лаваша, Деркач не поленился накрошить его в кошачью миску. Если бы кошка могла, она покрутила бы пальцем у виска. На секунду задумавшись, Деркач вспомнил мультфильм «Том и Джерри» и залил содержимое миски молоком. С поистине мазохистским терпением Деркач зашел в спальню, задернул шторы, пощелкал переключателем телеканалов, но не ложился. Потом присел на краешек кровати и, прокричав «Гори оно все синем пламенем», откинулся прямо в костюме на постель. Он провалился в небытие, успев отметить, что сгореть ничего не должно, ибо печка была разумным, обученным автоматическому отключению, достижением современной техники.
Телефон заорал нечеловеческим голосом ровно через сорок минут. За компанию с ним решил попищать дверной звонок. Спать в подобном шуме представлялось невозможным. Посему Деркач встал, отметил про себя, что, выбросившись с первого этажа, от звенящей катавасии все равно не избавишься, и принялся реагировать на происходящее.
– Кто там ? – спросил следователь, одновременно подходя к двери и нажимая кнопку «спик» на дотошно звенящей телефонной трубке.
– Я, – хором ответили коллега Дэн из-за двери и начальник Кедровский с другой стороны телефонного провода. Деркач открыл дверь и прошел с трубкой в кухню, спотыкаясь о решившую вдруг отблагодарить за утренний ужин кошку, ласкающуюся к ногам.
– Викторович, – почему-то все в управлении произносили отчество Деркача с ударением на второй слог, – срочно приезжай, тут убийство, Дэн уже выехал за тобой.
– Но почему я? – взмолился Деркач, – все остальные, что ли, в отпуске?
– Кто-то же должен исправлять твои ошибки, – невозмутимо ответила трубка, после чего, оставив Деркача в полном недоумении, мелко хихикая, отключилась. Деркач возмущенно обернулся к Дэну.
– Привет, как дела? Давно не виделись, – у Дэна в последнее время что-то не ладилось в личной жизни, поэтому он тоже проторчал всю ночь с играющими в бридж коллегами. Но, видимо в силу того, что был на двадцать лет моложе Деркача, выглядел он намного бодрее.
– Поехали.
Следователи уселись в «Запорожец» Дэна. Денис Игоревич наотрез отказывался ездить на служебной машине и заявлял, что без своего «дрышпака» чувствует себя на дороге пушечным мясом.
– Итак, сэр, поздравляю, – начал Дэн, – сегодня ночью был убит Геннадий Журавель, соучредитель и друг Олега Раевского.
– Так вот почему ты тянешь меня в это дело, – тоскливо протянул Деркач. Честно говоря, с делом Раевского ему пришлось помучаться изрядно. Деркач периодически искренне жалел, что Раевский не покончил жизнь самоубийством еще до того, как женился и обзавелся дочерью, ибо невменямые родственники покойника вымотали бедному следователю все нервы. – Дэн, хочу чтобы ты учитывал, что ничего интересного в деле Раевского нет, этот твой Синица, то бишь Журавель, там даже не фигурировал.
– Я уже успел побывать на месте преступления, – игнорируя и слова коллеги и красный свет светофора, продолжил Дэн, потом вдруг насупился и подозрительно ехидным тоном спросил, – Викторович, у тебя никогда не было "дежа вю"?
Спустя несколько секунд Деркач оценил шутку коллеги. Ни один труп за долгое время работы в органах не производил на нашего следователя столь сильного впечатления. Раскинув руки и ноги, абсолютно голый и внешне невредимый Журавель, окруженный толпой лиц, находящихся «при исполнении», лежал в собственной ванной. Рядом валялся ободранный шнур удлинителя.
– Судя по всему, могу предположить, что смерть наступила в результате воздействия на организм электрического тока, – как всегда косноязычно сформулировал эксперт со странной фамилией Езеф. Точно так же он две недели назад охарактеризовал обстоятельства смерти Раевского. Все вокруг подозрительно напоминало события двухнедельной давности. Разве что труп Журавля выглядел лучше, нежели первый покойник.
– Похоже, они сговорились кончать жизнь самоубийством одинаковым способом, – пробубнил Деркач, пытаясь ухватиться хоть за какую-то ниточку собственного оправдания.
– Нет! – безжалостно оборвал его Дэн, – это – не самоубийство. На оконной раме обнаружены следы взлома.
Деркач помрачнел и сделал три ужасных вывода. Первый гласил, что он, вот уже много лет работающий в органах следователь, совершил глупейшую ошибку, так легко поверив в версию о самоубийстве Раевского. Второй, – что курение является страшнейшим вредом, ибо любивший покурить в ванной, первый покойник сам приоткрыл окно, существенно облегчив тем самым работу убийце. И, наконец, третий – самый печальный вывод – сообщал, что выспаться бедному Деркачу сегодня так и не удастся.
– И объясни мне теперь, зачем ты отправил в психушку очень ценную свидетельницу? – сухо кинул начальник Кедровский. При упоминании о Владиславе Деркач дернулся и проснулся окончательно.
– Но я…
– Тебе, Викторович, придется взяться за это дело вместе с Дэном.
– Что значит придется? – возмутился следователь, – у меня отпуск…
– Это приказ! – Кедровский даже повысил голос, чего с ним раньше никогда не случалось.
– У меня всегда есть выбор…
– Ага, как у Буратино: быть повешенным или расстрелянным.
– Я могу подать в отставку!
Воцарилась пауза. Кедровский холодно улыбнулся, круто развернулся и вышел. Из-за двери послышался его крик, обращенный к пытающемуся быстренько удалиться Езефу: «Куда уезжаете, идиоты, тело забрать забыли!!!»
– Эй… – Дэн попытался разрядить обстановку, – не кипятись, старик… Ну облажался, ну бывает…
– Да пошли вы все… – Деркач вышел в сад покойника, сел на лавочку и принялся думать. Не отстававший от коллеги Дэн уселся рядом.
– Прежде всего, – сделав три спасительные затяжки любимых сигарет, заговорил, наконец, Деркач, – что говорила тебе дочь первого покойника?
– Честно говоря, – Дэн замялся, вспомнив, как Глюк просила его отнестись к словам Владиславы очень внимательно, – я не особо вникал. Сразу отправил ее к тебе, ты ведь вел дело о самоубийстве… Я вчера с ее лучшей подругой разговаривал, она тоже ничего внятного про то, что имела в виду Владислава, сказать не может.
– Ну да. А что я должен был думать!? За день до смерти он попросил вызвать нотариуса, написал завещание. Зачем-то потребовал, чтоб его оглашали только спустя двадцать дней после похорон. Будто специально, чтоб усложнить нам расследование. В день убийства Раевский пришел домой, по словам его собственной жены, крайне взвинченный… А потом вот так же, – Деркач кивнул в сторону дома второго покойника, – мы получаем труп. В доме никаких признаков постороннего вторжения. В саду, между прочим, ограда примерно как здесь, – Дэн с презрением посмотрел на двухметровый забор, окружающий сад, – Жена Раевского нашла труп утром, в ужасе вытащила шнур из розетки, вызвала скорую и нас .Я даже отпечатки искал не слишком тщательно… был уверен, что все по доброй воле…И вскрытие не делали: жена покойника всю душу из меня вымотала, требуя, чтобы я оставил тело в покое и вообще прекратил влезать в их частную жизнь. Там еще есть одно обстоятельство… По моей версии, которую я предпочел официально не оглашать, самоубийство Раевский совершил, узнав о любовнике собственной жены. По крайней мере, письмо он ей перед смертью написал.
– Что за письмо? – Дэн оживился.
– Если дословно, – Деркач напрягся, пытаясь вспомнить, – кажется, так: «Рая, избегая разговора на эту тему, ты все равно ничего не изменишь. Хочу, чтоб ты знала: если он тебе действительно дорог, я хотел бы, чтобы вы были счастливы. Не хочу тебе мешать». Рая Раевская все рыдала и очень просила меня не придавать это письмо огласке.
– А почему ты пошел ей навстречу?
– Жалко бабу. Даже если и был у нее какой хахаль… Самоубийства мужа она явно не ожидала. Зачем живому-то человеку жизнь портить, все мы не без греха.
– А эта Рая не удивилась, что супруг пишет завещание, в сорок четыре-то года? – Дэн достал листик и принялся что-то записывать .
– Их разве поймешь? Они все там у этого Раевского со сдвигом. Раевская-старшая говорит, что смерть – это неминуемое завершение жизни, посему завещание рано или поздно писать надо, так какая разница когда. Мне тоже завещание написать посоветовала.
– Добрая женщина, – усмехнулся Дэн.
– Все говорят, мол, на Раевского часто нападали краткосрочные депрессии. Близкие действительно могли не удивиться. А вообще-то жена Раевского того, йогонутая, то бишь йогой увлеченная, с ней общаться невозможно…
– Хорошенькое дельце. А Владиславу ты зачем в психушку отправил? Она вроде йогой не увлекалась…
– Так ей может там помогли бы… Я ее вообще к себе не вызывал, ты сам ее привел. Толку от нее… Живет от покойника отдельно… Представь, на второй секунде разговора она полностью перестает владеть собой, руки трясутся, в глазах слезы. Несет какой-то бред, будто эту смерть ее отец сам придумал, а она, Владислава, ему помогала, и что это никакое не самоубийство, а самый что ни на есть рок судьбы. Я ей мягко намекаю, мол, арестовывать «роки судьбы» не обучен, а она вдруг начинает кричать, что мы все подкуплены. Аллочка, секретарша наша новая, попыталась Владиславу за дверь вывести, так эта ненормальная в нее пепельницей запустила. В общем, там такое было – пришлось врачей вызывать. Она одного из них так за руку кусанула.
– Да уж, Владка у нас девчонка с характером. Она уже, вроде бы, дома… Давай-ка, садись в мой дрышпак, съездим ее навестим.
– Что? Сейчас?
– Ну, старик, ты как первый день в органах.
Разговор продолжали уже в машине.
– Послушай! – Деркач понимал, что в этой жизни он больше ничего не понимает, – От сунутого в ванну к человеку электропровода не умирают! То есть, как гласит статистика, смерть наступает только в двух случаях из десяти! Убийца не мог быть уверен в летальном исходе!
– Значит, у нас везучий убийца. Раевский и Журавель – именно те два случая.
– Да, но по телу Раевского хоть было видно, что парня током пришибло… А тут – прямо великолепно выглядящий труп, – Деркач никак не мог сложить в голове стройную картину.
– Ты не некрофил часом, Викторович? Что это тебя внешний вид покойников так возбуждает?
– Дурак! – беззлобно огрызнулся Деркач, – Может Журавля уже потом в ванну оттащили?
– Вскрытие покажет. А вообще-то, все мрачно. Журавель жил один, никто не знает, что с ним происходило вечером. Все следы и отпечатки тщательно стерты. Единственное – на раме обнаружены следы взлома.
Дэн замолчал и стал напряженно следить за дорогой. Деркач решил сменить тему.
– Слушай, Дэн. Сколько с тобой езжу, никак понять не могу… На кой тебе эта пачка "Примы"? Ты ж вроде приличные сигареты куришь? – следователь взял в руки отвратительную измятую пачку "Примы" без фильтра еще доперестроечного года выпуска.
– Это талисман, – гордо отозвался Дэн, – Она еще отцовская. Батя ею от гаишников защищался.
– Это как?
– Легко. Гаишник видит дешевую машину, водитель которой такую гадость курит. Значит, взять с этого водителя нечего. Гаищник брезгливо отворачивается, а «Запорожец» спокойно проезжает. Вот у нас с тех пор и повелось, что пачка "Примы" – талисман, приносящий удачу в пути…
С каждой ступенькой крутой лестницы, ведущей на веранду к Владиславе Раевской, неловкость и досада Деркача все нарастали. Через несколько секунд после нажатия Дэном кнопки дверного звонка, за стеклом веранды появилась настороженная Влада, поправляющая на ходу ярко-желтый коротенький халатик. Миниатюрная ладная фигурка, короткая стрижка со спадающей на глаза челкой, плавные, но по-мальчишески быстрые движения… На секунду напряженный взгляд девушки воткнулся в измученные и выцветшие глаза Деркача. «Она меня не впустит», – пронеслось в мыслях следователя, – «И поделом мне». Но Влада отодвинула дверную задвижку и легким кивком головы пригласила гостей в комнату. В квартире пахло крепким чаем.
– Кофе, чай? – весело подмигивая Владиславе, поинтересовался появившийся вдруг на пороге кухни рыжеволосый улыбчивый парень, излишне, как показалось Дэну, атлетического телосложения. Дэн вспомнил, что видел этого парня однажды у Глюка и подозрительно прищурился.
– Мы при исполнении, – ответил вконец растерявшийся Деркач, потом опомнился и сказал привычным тоном человека, которому знакома вседозволенность, – нам бы хотелось поговорить с Владиславой Раевской наедине.
Брови Влады стремительно взметнулись вверх.
– Говорите при нем, – безапелляционным тоном изрекла девушка.
Рыжеволосый успокаивающе провел рукой по коротким, слегка всклокоченным волосам Владиславы.
– Я могу и выйти, солнце.
Дэн перестал подозрительно щуриться, осознав, что у Ани Оголюк этот парень явно оказался лишь благодаря его отношениям с Владиславой.
– Коть, останься, – девушка мягко взяла друга за руку, – Он никуда не уйдет, – Влада грустно улыбнулась Дэну, – все равно потом придется все ему пересказывать, а то, о чем вы говорите, редко бывает приятно воспроизводить.
Дэн мягко попросил Деркача смириться.
– Убит Геннадий Журавель.
Влада вздрогнула и, на секунду прикрыв глаза, сжала кулаки. Костя положил руки на плечи девушки.
– Убит в собственной ванной, таким же способом, как и ваш отец.
– Значит, не самоубийство, – Влада мрачно усмехнулась.
– Возможно и нет… Простите, вы тогда… Ну, вы говорили что-то о фактах, свидетельствующих, что Раевский был убит. Конечно, неловко, но не могли бы вы повторить, – Деркач явно растерял все навыки ведения беседы.
В глазах Владиславы мелькнули сумасшедшинки. Следователь предусмотрительно пододвинул пепельницу ближе к себе.
– Я рада, что ко мне, наконец, начинают прислушиваться.
– Влада, не иронизируй, – неожиданно резко оборвал девушку Костя.
Владислава бросила на друга очень удивленный взгляд. Потом вдруг оживилась и начала говорить.
– Ну, вообще-то, я тоже не очень много знаю. Я уже говорила, – девушка тяжело вздохнула, – я звонила отцу накануне его смерти, спрашивала, как его убьют, чтобы подстроить самоубийство. Он описал мне все это…
Деркачу снова захотелось вызвать врачей.
– Вывод? – продолжала девушка, – Зная, что я его пойму неправильно, он выбрал бы другой способ самоубийства. А раз все случилось так, как мы придумали, значит это не он. В смысле его… Осталось только выяснить, кто, и откуда он узнал про мой роман.
– Влада, – Костя решил вмешаться, – давай я все объясню по-человечески.
Следователям этот парень показался вдруг единственным нормальным человеком на свете.
Владислава посмотрела на гостей, как на полных тупиц, и, закурив, устало произнесла:
– Не надо, Коть, я сама… – девушка набрала полную грудь воздуха и очень медленно, как маленьким детям, принялась объяснять все еще раз. – Понимаете, я по профессии литератор. Пишу заказные статьи для журналов. В общем, грустно этим заниматься, но платят неплохо, – Деркачу самому захотелось в психушку, – а тут я решила написать полнометражный роман, что-нибудь такое, необычное. Понимаете, чтоб не от меня, а из жизни… Но вокруг было очень мало ярких событий, вот я и решила собирать с миру по нитке. С отца, например, его собственную смерть собиралась снять, – Влада обвела слушателей глазами, окончательно убедилась в их непонятливости и вяло, одними губами, прошептала, – Коть, принеси, пожалуйста, из моей тумбочки кассету с надписью «из жизни», – после чего зачем-то полезла за холодильник. – У меня магнитофон вчера сюда свалился… Сейчас достану. Эх, нет худа без добра. Если бы не вы, в жизни бы магнитофон доставать не полезла.
Через мгновение комнату пронзили звуки веселого голоса Владиславы, двухнедельной давности.
– Папик, привет!
– О, возвращение блудной дочери! Соизволила–таки позвонить? – не менее жизнерадостно ответил покойник, – Какие проблемы?
– Опять ничего не пишется… Помоги, а… Смотри, тебя должны убить, подстроив все под самоубийство. Я способ не могу придумать.
– Меня заморят голодом! Я умру от отсутствия мяса в потребляемой пище, – не задумываясь, прокричал покойник, – твоя мачеха будет главным убийцей…
– Не мели чепухи! Рая не может тебя убить, потому что убивать тебя будет совсем другой человек. И потом, Рая абсолютно права, мясо в больших количествах вредно для организма. Ой, подожди, у меня тут курочка в гриле подгорает…
Покойник с дочерью весело рассмеялись.
– Да вообще, по йоговской философии жить вредно, от этого умирают.
– Ладно, не отходи от темы. Так какой вид смерти ты предпочитаешь?
– Меня задушат… Повесят… Застрелят… Ой, знаю. В детстве я ненавидел своего учителя пения и, мечтая сжить его со свету, придумал для этого великолепный способ… – и тут покойник проявил дюжий дар предвиденья, поведав дочери абсолютно достоверную картину своей собственной смерти.
– Пап, ты садист! – восторженно прокричала Влада.
– Не стоит благодарности.
Совершенно серьезным тоном Раевский добавил:
– Лад, ты б зашла как–нибудь… Есть серьезная тема для разговора.
– Не издевайся, у меня работа! На следующей недельке, может, объявлюсь.
Чайник громко хлопал крышкой в наступившей на Владиной кухне тишине.
– А следующей недельки так и не наступило, – прошептала девушка, – он был убит через день. А мне надо теперь как-то жить дальше, – в глазах Влады появились было слезы, но она усилием воли загнала их обратно.
– Спасибо, вы очень помогли следствию, – солгал Деркач, поспешно засовывая кассету себе в карман.
– Сядьте, – Влада вдруг вскочила и перешла на крик, – неужели вы не понимаете… Я должна знать… Поговорите со мной обо всем этом…
