Текст книги "Блюз осенней Ялты"

Автор книги: Ирина Потанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Ирина Потанина
Блюз осенней Ялты

«И не было на этом свете места, куда бы не просочились снежинки. Пушистые, разляпистые, неистово кружились они в своем предсмертном танце, послушно ложились одна за другой на темную гладь неумолимого асфальта и умирали, оставляя в память о себе лишь прозрачные капельки своей снежной крови. Оставалось только надеяться, что кто-то из их последователей одолеет, наконец, серого монстра, и тогда город из мрачно-грязного превратится в праздничный и нарядный». Миниатюрные пальцы с по-детски остриженными ногтями оторвались от аккордов печатной машинки и нервно схватились за сигарету. Владислава тяжело вздохнула и, отбросив с глаз непослушный черный локон челки, неприлично выругалась. Девушка чувствовала себя отъявленной графоманкой. Чем-то фальшиво-траурным пахли написанные строки.

Раньше Влада была другой. Жизнелюбивой до безрассудства, до готовности отдать все за пару захватывающих приключений и ярких сюжетов для своих произведений… Теперь, после смерти отца, что-то сломалось. Девушке больше ничего не хотелось. Владислава перестала доверять происходящим событиям. В малейшем соприкосновении с реальностью ей чудилась угроза.

– Правильнее было остаться в клинике, – сказала Влада сама себе, наблюдая как огромный черный силуэт комода готовится прыгнуть на нее и…

– Ну и что? Что ты со мной сделаешь? – комод тактично промолчал, – Чего я боюсь? – девушка говорила уже сама с собой, – Смерти? Нет. Боли?

«Мы, детка, из породы тех, кто выживает», – вспомнились Владе слова отца, – «Мы целеустремленны – и потому неуправляемы. Мы необычны – и тем сильны. Мы живучие и могущественные». Увы, он ошибался. Ибо теперь он мертв и бессилен.

– Мертв! Мертв! Мертв! – почти закричала Владислава, – Почему же я не могу произносить эти слова? Мой отец мертв!!!

Хрупкая, прямая как струнка, девушка сидела на ковре в собственной комнате и, дрожа всем телом, пыталась заставить себя успокоиться.

– Лад, если ты не спишь, возьми трубку, – автоответчик неожиданно вспорол уединение Владиславы, – Лад, это я.

– Привет, – чуть хрипловатый голос Влады звучал крайне уныло, – я не сплю.

– А чего к телефону не подходишь? Я уже третий раз тебя набираю, – Костик пытался хоть как-то расшевелить подругу.

– Я не слышала звонков, – еще более монотонно отвечала девушка, – ты же знаешь, я больна…

– Начинаю сомневаться в правильности диагноза. У тебя, похоже, не с нервами беда, а с ушами.

Влада слегка улыбнулась.

– Коть, не ехидничай, а? Чего надо?

– Просто звоню сказать, что я с тобой… Ты знаешь?

Синева миндалевидных глаз девушки стала зеркальной от слез. «Какое же все-таки это счастье – знать, что ты не одна. Что в этом мире есть люди, которые с тобой. Которые не подведут, не бросят, всегда поймут и помогут. Какое счастье… И как больно терять этих людей. Невыносимо больно…»

– Эй, ты меня слышишь? Я у тебя есть. Ты помнишь об этом?

– Еще бы, – Влада, наконец, вышла из оцепенения, – ты у меня не только есть, но и пить, -Константин заходил к Владе всего несколько часов назад, поздравлял с выпиской из психиатрической клиники, – тем и живем.

– Что делаешь?

– Пишу… Точнее, пытаюсь это делать. Коть, это какой-то ужас. Я боюсь собственной печатной машинки. Мне кажется, все написанное мною будет нести в реальный мир одни разрушения…

– Классический бред сумасшедшего. Тебя рано выписали из больницы.

– Ты, как всегда, до крайности галантен.

– Слушай, я ведь завтра уезжаю. Дико хочу тебя увидеть до тех пор.

– Зачем? Ты ж видел меня только что…

– Ну… Ты мне сегодня, честно говоря, не очень понравилась. Думаю, стоит тебя куда-нибудь выгулять. Хочу посвятить день твоей психологической реабилитации.

– Господи, где ты уже успел набраться таких умных слов?

Владислава с Костиком знали друг друга тысячу лет, еще со школы, со времен радостного и беззаботного детства. Светлый и легкий юношеский роман был прерван вынужденным отъездом Константина на постоянное проживание в Москву. Последние несколько лет отношения между молодыми людьми переросли в странную игру на грани фола. Шаг влево повлек бы за собой бурную страсть, шаг вправо – самые что ни на есть невинные отношения, сводящиеся к банальным перезваниваниям старых приятелей. Но никакие шаги пока не предпринимались. Влада боялась разрушить гармонию установившейся дружбы, а Костик, видимо, считал себя не вполне подходящей кандидатурой.

– Слушай, я думаю, мне стоит приехать сейчас. Не нужно оставлять тебя одну, если ты в таком состоянии.

Владиславе вдруг захотелось закричать: «Костик, милый, приезжай скорее. Мне страшно. Я не могу больше сама!!!» Но пора было бороться с собственными слабостями.

– Ты же знаешь, – наигранно бодро произнесла девушка, – когда рядом я и печатная машинка, третий – лишний. Лучше подкинь мне какую-нибудь идею.

– О чем? – Костик быстро перестроился на рабочий лад.

– Пытаюсь настрочить одну новеллку на конкурс… Для твоего, между прочим, журнала. Я же знаю, что им там нужно: красивые пейзажи, утонченные персонажи и прочая любовь-морковь… А достойной фишки для сюжета придумать не могу.

Костик нахмурился. Он терпеть не мог, когда талантливые люди халтурили.

– Не пиши про то, что тебе не интересно, попсовой новеллы ты все равно не напишешь – как-то слишком резко выпалил он.

– Не буду, – покорно согласилась Влада, и Костик понял, что подруга действительно больна, в любом другом случае она радостно кинулась бы спорить.

– Лад, извини, ради Бога, – он понял, что переборщил с грубостью тона, – просто ты достаточно хороший литератор, чтобы не снисходить до мыльных опер. Поверь, журнал объявлял конкурс в расчете на действительно интересные вещи. Не пиши попсы…

– Ты не понимаешь… Лучше писать о том, что с нормальной жизнью никак не пересекается, а то начинают твориться всякие ужасные вещи…

– Успокойся, ладно?

Влада почувствовала, как ее мысли нежно обволакивает апатия.

– Спокойна, как пульс покойника…

– Ладно, тогда доброй ночи, – свое обычное «приятных кошмаров» Костя изречь не решился.

– Спи, Котечка, спи, – Владислава взяла с друга обещание заехать завтра попрощаться и положила трубку.

Девушка медленно вышла на балкон. Вцепившись в перила, она ждала, когда наступит рассвет. Тогда – она знала – все пройдет… Ночь заберет с собой страхи. Слеза осторожно скатилась по гладкой щеке Владиславы, потом задержалась в ямочке подбородка, и, ловко спрыгнув на тонкую шею, исчезла. Маленькая женщина, вопросительно глядящая в вечность огромного крымского неба и не подозревала, что вскоре сквозь задернутые шторы соседнего дома за каждым ее шагом будет пристально наблюдать наемный убийца.

* * *

В лучших традициях Голливуда она носила угловатое каре и очень ярко красилась. Не оставляющая ни малейших шансов двигаться вне рок-н-рольного ритма мелодия заводила и наполняла энергией. Девушка пьяно улыбнулась своему двойнику в зеркале. Белоснежный порошок был бережно высыпан на тонкую полоску бумаги. Умопомрачительным светом умопомрачительно блеснули умопомрачительные глаза в предвкушении кайфа.

Александр Палыч поморщился и отвернулся от телеэкрана. В жизни были удовольствия и похлеще двадцать пятого просмотра фильма «Криминальное чтиво». Подмигнув гостям, Александр Палыч эффектным жестом снял пиджак. Многозначительно улыбаясь и слегка подтанцовывая, он закатил рукав рубашки. Неистово пульсирующая вена жадно выделялась на полной, покрытой мелкими волосками руке. Александр Палыч бережно высыпал белоснежный порошок на согнутый локоть. Умопомрачительным светом умопомрачительно блеснули помраченные алкоголем глаза в предвкушении кайфа. В лучших традициях празднования перед распитием текиллы необходимо было слизать с локтя белоснежную соль, политую соком лимона.

Александр Палыч поморщился и отвернулся от телеэкрана. Видеозапись своего Дня Рождения он просматривал уже несколько раз. Нализывающийся в одиночку именинник и тупо уставившиеся в телевизор гости никакой радости при повторном просмотре не приносили. Александр Палыч бережно достал прозрачный пакетик с белоснежным порошком. Умопомрачительным светом умопомраченно блеснули помраченные жизненным опытом глаза…

Александр Палыч поморщился и выключил видеомагнитофон. Но, стоп, это уже другая история…

Итак, наличие прозрачного пакетика с белоснежным порошком радовало Александра Палыча необычайно. Это была отрава от насекомых, изготовленная специально для него симферопольскими друзьями-биологами. Каждый раз, переезжая в новое помещение, Александр Палыч рассыпал порошок под плинтусами в твердой уверенности, что всевозможные вредители разбегутся от одного вида белых гранул. Александр Палыч был до крайности брезглив и чистоплотен, а ближайший месяц ему предстояло прожить в Ялте, которую просто обожали москиты, тараканы и прочие малоприятные вещи. Комната была уже почти обработана, когда дверь резко распахнулась и врезала Андрею Палычу по лбу. Макс всегда появлялся шумно и неожиданно. Александр Палыч грузно опустился в рабочее кресло и, приняв позу самого главного шефа, зло отшвырнул почти пустой пакетик порошка в угол. Самые судьбоносные вещи человек обычно совершает, совершенно не подозревая о том, что они таковыми являются.

– Я… это… помешал, да? – Макс нелепо вертелся, глядя на треснувшую дверь. В лучших традициях симферопольских бизнесменов, при столкновении с чем бы то ни было Александр Палыч проявлял необычайную твердолобость.

– Ничего страшного, – Макс не дождался этих слов от шефа и решил произнести их сам, – поставим новую дверь, железную…

– Да… В этой дыре вообще все придется менять, – с тем, что появление Макса всегда чревато какими-то поломками, Александр Палыч уже смирился, – Докладывай.

– Нашли! Отсиживается у любовницы. Как и предполагали, это оказался Сергей Орлов, работник мелкой полиграфической фирмы. Между прочим, он убил и Журавля, второго соучредителя. – гордо сообщил Макс, и, заискивающе улыбаясь, доложил, – Я и туда и сюда обращался, два дня пробегал…

Хмурый взгляд шефа заставил его отложить душеизлияния на потом.

– Когда?

– Несколько часов назад.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, это… – парень собрался с мыслями, – как и было приказано, мои ребята собирают информацию. У ментов паника из-за этого второго убийства. Что дальше?

Александр Палыч никак не мог разобраться, когда Макс действительно ждет дальнейших указаний, а когда произносит свое «Что дальше?» в качестве привычного хамства. На всякий случай шеф решил вести разговор резко.

– Не тараторь, дай подумать…

– А может Орлова, это, операм сдать? Он ведь свою работу уже сделал, – Макс не умел думать сам и подсознательно пытался отучить от этого окружающих.

– Нет. Давай его сюда, пока до него и в самом деле милиция не добралась, нельзя ж благодетеля своего в лапы ментам отдавать. И потом, наличие загадочного убийцы нам очень даже на руку. Его разоблачение лишит наших подопечных бессонных ночей и заставит их действовать крайне рассудительно.

– А если Орлов не поедет?

– Ребят возьми. Что ты, маленький что ль?

– Я, конечно, не знаю. Но по мне, так его лучше не трогать… Опасный это тип, судя по всему.

– Не твое дело, – рявкнул шеф, но потом, видимо вспомнив, что Макса рано или поздно придется учить уму разуму, смягчился, – ты смотри сразу на несколько шагов вперед, парень. Вся, говоришь, работа сделана? А про то, что Владислава, дочь покойника, крайне несговорчива, ты слышал? А ведь завещание уже скоро огласят, ей вполне может достаться контрольный пакет акций. Что ты тогда делать будешь? Сам что ли грех на душу возьмешь? Нет, раз парень по каким-то причинам на такие вещи падок, пусть на нас еще слегка поработает. Тем паче, что ему деваться некуда, на крючке он сидит крепко. Мы ему даже денег дадим, лишь бы справился. Ясно?

– Понял, пап, сделаем. Будет тебе исполнитель, – выходя, Макс так страстно пытался аккуратно прикрыть покалеченную дверь, что от нее отвалилась ручка.

– Да, и снимите слежку с учредителей, этим теперь наверняка милиция будет заниматься, – прокричал вслед сыну Александр Палыч.

Макс вышел на улицу и самодовольно улыбнулся. Хорошо, когда отец забирает тебя в большой бизнес. Еще лучше, когда волей случая бизнес этот должен развиваться на престижном курорте. Макс тщательно осмотрел дверную ручку и, решив, что продать ее все равно не удастся, выбросил этот ненужный хлам. Как уже говорилось ранее, самые судьбоносные вещи человек совершает обычно и не подозревая о том, что они таковыми являются. Привычно присвистнув вслед длинноногой блондинке, парень отправился к машине.

Александр Палыч радостно потер ладони и приник ухом к телефонной трубке.

– Алло, босс. Это Александр Павлович из Симферополя. Нет, не в том смысле. Сейчас я, конечно, в Ялте. Да. Есть первые результаты. Один из оставшихся в живых подопечных пошел на контакт и обещает урезонить своего коллегу. На жену покойника тоже есть выходы. Девчонку держим под наблюдением. А больше акциям деться некуда. Не мог же он их завещать кому-то постороннему. Да, благодетеля нашли. Попробую убедить его поработать на нас. Спасибо за кассету. Да, до связи.

Этого самого босса Александр Палыч в глаза никогда не видел, да и не очень-то стремился это сделать. В лучших традициях современного бизнеса над самым крутым боссом всегда стоит начальник поважнее. Если кто захочет вдруг поговорить с самым главным, ему придется искать домашний адрес Господа Бога, а такие хлопоты Александр Палыч на себя брать не собирался. Его вполне удовлетворяло, что есть четко поставленная задача и человек, который готов финансировать ее исполнение. Познакомиться с этим человеком лично Александр Палыч не стремился. Богатый опыт не вполне законных операций давно убедил его, что познание, таки да, умножает скорбь.

* * *

Исполнение желаний приходит, как известно, именно тогда, когда начинаешь отчаянно желать, чтобы оно не пришло. Сегодня в жизни Анюты был знаменательный день. Она, наконец, устала настолько, что извинений Дэна ждать больше не собиралась. Более того, она вообще не собиралась ждать о нем каких-либо известий. Девушка твердо решила поставить на своем бурном романе жирную, несколько раз обведенную, точку. В настоящий момент Анна Оголюк находилась в состоянии крайней сосредоточенности. Она стояла в неестественно напряженной позе возле окна кухни и охраняла от соседей по коммуналке большую кастрюлю с водой, предназначенной для мытья головы. Вода, как назло, нагревалась очень медленно. «Напитки холодные, а пиво свежее!», – гордо сообщала светящаяся надпись на недавно поставленном под Аниными окнами киоске. Мысли девушки были сконцентрированы на неуместности в этой строчке союза «а» ровно до тех пор, пока маленький пищащий комочек не уткнулся ей в ноги. «Мышь!!!» – неистово завопила Анька. Дэн зашел на кухню именно в тот момент, когда до крайности удивленный маленький мышонок с интересом наблюдал за висящей на дверном косяке и не прекращающей верещать девушкой.

– Ах, Дэн, милый, прогони ее, прогони ее немедленно!

Мышонок почуял опасность и быстро, но не теряя чувства собственного достоинства, ретировался под стол.

– Она ушла, – Дэн никак не мог заставить себя прекратить смеяться, – ты так орешь, что я сам чуть не ушел.

– Выгони ее из кухни! Как хочешь, а пока она сидит под столом, я отсюда не слезу, – Аня поставила ступни на дверные ручки и заняла более удобную позицию. Дэн молча выключил газ под уже кипящей водой, потом подошел к девушке, перекинул ее через плечо и понес в комнату.

– Мне потолковать с тобой надо, а ты цирк устраиваешь, – бубнил он себе под нос, с трудом пробираясь по заставленному всяким хламом коммунальному коридору. Ане пришлось больно впиться ногтями себе в ладонь, чтобы ничем не выдать волнения, охватившего ее от прикосновений Дэна. Уже в комнате она запоздало приняла суровый вид.

– Так, похоже, выкупаться мне сегодня не суждено,– девушка пыталась говорить как можно мрачнее, недружелюбно поглядывая из-под всклокоченного водопада волос, – Чего пришел?

– Не мог не прийти… – Дэн смотрел, не отрываясь, на такое родное, такое любимое лицо, и прикладывал миллион усилий, чтобы не забыть о том, что пришел сюда лишь с официальным визитом. – Мне нужно спросить тебя о Владиславе.

– Так ты пришел по работе? – мало того, что нарушает священное действо мытья головы, так еще и издевается!

– Да… – оба понимали, что он врет.

– Только?

Дэн не ответил.

Как обычно, вылезли покурить на подъездный козырек, удобно расположившийся прямо под Анютиным окном. «Summer time…» – горький пронзительный блюз несся над засыпающей осенней Ялтой. Сезон уже давно прошел, забрав с собою «широкие массы», и музыканты еще не закрывшихся кафешек могли теперь петь что-нибудь для души. Дэн улыбнулся, залюбовавшись окружающей сказкой. Осенью Ялта снимает маску шумного фешенебельного курорта и становится сама собой. Небольшой, спокойный городишко, утопающий в неистовстве ярких красок и умопомрачительных запахах осени… Ялта, очищенная от летней суматохи и надменности, всегда становится искренней и приветливой. Величественные горы, словно заботливые няньки, нависают еще ниже над городком, пытаясь оградить его от холодных ветров, грозовых облаков и злых людей. Дэн обожал осеннюю Ялту.

– Спрашивай, – девушка, нахмурившись, вслушивалась в доносящиеся с набережной осколки блюза. Анна всегда тяжело провожала лето.

– Что рассказывала тебе Влада о самоубийстве отца? – сухо начал Дэн, – И вообще… Как ты думаешь, она действительно сумасшедшая? –Анюте вдруг захотелось размахнуться и въехать своему ненаглядному по физиономии. Девушка представила, как гулкое эхо протащит звук пощечины по закоулкам ночного города и почему-то почувствовала себя успокоенной.

– Та-ак, – она получше закуталась в плед. Осенняя прохлада уже требовала к себе повышенного внимания, – веселенькое дельце получается… Сначала ты сажаешь в психушку совершенно нормального человека, а потом приходишь ко мне и спрашиваешь, правильно ли ты поступил. По-моему, как-то слишком непоследовательно для следователя с твоими амбициями, а?

– Ты же понимаешь, это не я… – Дэн зачаровано следил за тонкими, безупречно ухоженными руками Анюты, нервно сжимающими длинный мундштук. Ему снова дико захотелось ее фотографировать.

– Хватит оправдываться! Ты обещал, что никто не причинит Владке вреда. Я убедила ее доверять тебе… Она, как оказалось, была права, не слишком-то хорошо относясь к нашей милиции. А я отправила ее прямо к вам в лапы! – резкие слова обвинения Аня дня три до этого репетировала перед зеркалом.

– Но ты же не знаешь, что она вытворяла!!! – Дэн всерьез завелся.

– В том-то и дело, что знаю. Свято уверена, что ничего такого, за что можно попасть в сумасшедший дом.

– Послушай, я не хотел, чтобы так вышло. Твоя подруга действительно вела себя, как невменяемая. Ее отправили на лечение. Теперь она уже дома… Что я сделал не так?!

Дэн теребил свой галстук, что всегда свидетельствовало о его крайнем нервном возбуждении.

– Мы уже говорили с тобой на эту тему, – от бессмысленного обмена упреками Аня всегда уставала первой.

Глупая пауза, нелепое молчание огромной степени напряженности. «Такое случается только между людьми, которым слишком многое нужно друг другу сказать» – пронеслось в голове у Дэна.

– Глюк, – Дэн нарочно назвал Аню ее смешным детским прозвищем, производным от фамилии Оголюк. Аня дернулась.

– Так меня называют друзья, не смей.

– О Господи! Ты ненавидишь меня только потому, что у твоей подруги было нервное расстройство. Чем я виноват?!!!

– Дэн, любовь строится на доверии. Где же мне теперь взять его для тебя? – Анька, наконец, смягчила тон.

Дэн, отчаявшись, молча смотрел вдаль. В пяти метрах от подъезда начинался резкий спуск к набережной, и захватывающая панорама ночного моря погружала все вокруг в состояние торжественного мистицизма. Дэн обожал этот дом.

– Знаешь, мне опять не с кем делиться миром. Я не могу без тебя…– он все-таки решился это сказать.

– Вместе быть мы не можем, друг без друга тоже…– Аня говорила вполне серьезно, – Слушай, а может нам вообще застрелиться?

– Не надо, самоубийств в этом месяце и так хватает, – шутка вышла неудачной.

– Просто вам проще считать, что это были самоубийства…

– Не люблю, когда дилетанты рассуждают о моей работе! Давай ты не будешь этого делать!– Дэн. не выдержал и повысил голос.

– Давай я вообще не буду о тебе рассуждать! – Анька тоже умела хамить, – И вообще, у меня вода нагрелась, я собираюсь купаться!

Дэн до хруста в суставах сжал кулаки. Его выгоняли…Черт с ней, с этой работой, пусть с Владиславой кто-нибудь другой разбирается…

– Я не буду больше приходить, – сквозь зубы произнес он.

– Правда? – Аня насторожено подняла глаза, застывшие слезы делали их еще больше. Дэн на секунду захлебнулся в отчаянной зелени ее взгляда, потом резко отвернулся.

– Да. Я тоже устал!!!

Аня мрачно наблюдала, как он уходит. Тяжелее всего она провожала любимых людей.

***

Все постсоветские художники рано или поздно попадают в Ялту. Кто-то приезжает заработать в сезон, кто-то просто полюбоваться причудливым морским пейзажем. Аня, ступив однажды на благодатную землю Крыма, осталась здесь навсегда. Просто было в Ялте что-то, заставляющее каждое утро расставлять руки ладошками вверх и впитывать волшебную светлую энергию вечной крымской гармонии. Владислава тоже была для Ани частью этой гармонии. Была, пока тень лжепредательства не омрачила отношения подруг, уничтожив заодно любовь к Дэну. Анька поежилась и поспешно залезла обратно в помещение. Даже наличием этой комнаты Аня была обязана Владиславе, которая нашла в свое время для подруги удобное и недорогое жилье. Комната располагалась в одном из ялтинских студенческих общежитий, которое, за отсутствием студентов, очень удачно превратилось в обычный дом с коммунальными квартирами. Все соседи были примерно Аниного возраста, поэтому против бесконечного потока шумных гостей никто не возражал. Обычно в этой комнате было крайне интересно и многолюдно. Анька в очередной раз нахмурилась, подумав, что былое веселье, вполне возможно, больше никогда не возродится.

За несколько лет самостоятельной жизни в чужом городе Анюта научилась не позволять себе впадать в уныние. Она твердо знала, что стоит всего лишь строго наметить себе локальные цели и всецело отдаться их исполнению, как на тоску просто не останется времени. Сейчас, например, надо было идти купаться. Анька в очередной раз чиркнула спичкой, зажигая комфорку, представила, как нагреет целую ванну воды и будет смывать с себя комочки боли и грязи, оставленные событиями последних недель. Отлежаться в теплой воде стало вдруг самым желанным событием в жизни.

– Глюк! – послышался приглушенный крик возле подъезда. Аня вздрогнула. Обычно так ее звала Владислава, когда заходить в подъезд той, видите ли, было лень – Глю-юк, выглянь, а?

Под окном стоял Костик и щурился, глядя на светящиеся окна. Он был один.

– Чего орешь, зайди.

Рыжая шевелюра Костика скрылась в подъезде. Скрипучая лестница оповестила всех соседей о прибытии гостя. Вообще говоря, Костику было крайне не по себе. Он никогда не заходил к Глюку без Владиславы и не совсем знал, как хозяйка отнесется к его одиночному визиту. Анька открыла дверь и, бросив исполненный печали взгляд на уже второй раз нагревшуюся кастрюлю с водой, пригласила гостя пройти в комнату. Костик плюхнулся в свое любимое кресло, подпер рукой подбородок и молча уставился в окно. Такое поведение было для него делом обычным, он всегда большей частью молчал. Но раньше в комнате всегда было полно говорящего народу и Ане не приходилось затыкать неловко нависшую паузу.

– Если ты немедленно не начнешь что-нибудь говорить, я тебя выгоню, – со всей любезностью гостеприимной хозяйки сообщила Анька.

– Буду знать, – Костик замялся.

– Чай будешь? – Анька натянуто улыбнулась, и, не дожидаясь ответа, отправилась ставить чайник.

– Нет. Я к тебе на секундочку, – Костик вернул Ане надежду, что ей еще удастся выкупаться. – Я хотел тебя спросить… О Владиславе.

«Тьфу, что они все, сговорились, что ли…», – Аня начала всерьез раздражаться.

– Понимаешь, я сейчас звонил ей… Она уже дома…По-моему она все еще не в себе… Не надо бы ее оставлять одну.

– Вот и не оставляй.

– Ага, – Костик явно обрадовался, – пойдем к ней?

– Я не пойду, – Аня побледнела, – не могу, дел много, – она беспомощно оглянулась, пытаясь придумать хоть какое-то важное занятие.

– Вы что, поссорились?

– Нет. Просто мне после всего, что было, неловко к ней появляться…– Анька решила больше не притворяться. Владка все равно все сама расскажет.

– А что было–то?

– Ты что, вообще ничего не знаешь?

– Ну… Некоторые вещи знаю. Например, что ты нервничаешь сейчас. И Дэн, который только что от тебя уходил, тоже нервничал. А у Владки, так вообще нервное расстройство. Что у вас тут, эпидемия?

– Не смешно. Про то, что Раевский-старший умер, ты знаешь?

Костик кивнул.

– Влада знала некоторые обстоятельства гибели отца, которые следователи упорно игнорировали, – Анька в точности повторяла Костику то, что он уже слышал сегодня от Владиславы.

– Какие?

– Ну… Это она тебе сама расскажет, если сочтет нужным.

Костик вздохнул. Владислава уже не сочла нужным рассказать ему об известных ей дополнительных обстоятельствах. Собственно, и к Глюку Костик зашел в надежде хоть что-нибудь выяснить.

– Так вот, – Аня продолжала, – Я убедила ее рассказать все милиции. Думала, раз Дэн там работает, значит все будет хорошо… А он…

– Понятно. Он отправил ее в психушку.

– Не он!!! – Анька неожиданно для самой себя запротестовала.

– А кто?

– Господи, откуда же я знаю… Неважно. Важно то, что пойти туда ее убедила я, и вот чем это кончилось…

– Да брось ты. Владка наверняка не обиделась, она ж в своем уме.

– Ой ли? – Аня почувствовала, что никто не в состоянии понять глубину ее отношений с подругой. Никакой обиды действительно не было. Просто есть вещи, которые никогда не сможешь сама себе простить. Запрет на общение с Владкой был для Анюты самолично придуманным наказанием за содеянное.

Неловкое молчание прервалось громкими всхлипываниями.

– Это что? – Костик откровенно испугался.

– А, соседи плачут… С ними бывает.

Слышимость в доме была потрясающая. Соседи могли никогда не видеться, но о жизни друг друга знали всё. К этому привыкли уже настолько, что не стеснялись практически ничего. Минуты три Костик вслушивался во всхлипывания.

– Что, красиво плачут? – Аня терпеть не могла глупых пауз.

– Нет. Просто молчу в ожидании, что ты меня выгонишь, – Костик улыбнулся.

– Ну, пока, – Ане стало как-то неудобно, – Не обижайся. Знаешь, у меня, кажется, тоже нервное расстройство от всего этого…

– Все в порядке, – Костик направился к выходу, – только… э… – он явно не знал, как сформулировать.

– Ну!!! – Анька вдруг совершенно четко осознала, что есть такие люди, которых проще убить, чем выслушать.

– Просто ты тут наслаждаешься комплексом собственной вины, а ей там, может быть, плохо, – выпалил Костик на одном дыхании, – ей, может быть помощь нужна, а ты… эгоистка!!! – он выскочил в коридор, нарочито громко хлопнув дверью. Как ни странно, из подъезда Костик вышел абсолютно спокойным. Теперь уж Глюк точно навестит Владиславу, и, несмотря на его, Костика, завтрашний отъезд, Владка без присмотра не останется. Несколько секунд Анька, прищурившись, смотрела на дверь.

– Вот только не надо учить меня жить!!! – крикнула Анька, высунувшись из окна. Девушка схватила сигарету, зачем-то вышвырнула ее в окно, потом бессильно опустилась на диван и присоединилась к доносящимся сверху рыданиям. Исполнение желаний приходит обычно именно тогда, когда уже не нужно. Вода давно нагрелась, все гости разошлись… Вот только купаться Ане абсолютно перехотелось.

***

–А-а-а, – колени Сергея были мокры от слез. Абсолютно голая и пьяная Люська грюкала, всхлипывала и сморкалась в них, не переставая причитать, – Я не смогу там жить. Я отупею.. О чем я буду с ними трепаться…Они ведь даже Щербакова не знают…

– Кончай реветь, Люсь, – Сергей вжался спиной в оштукатуренную чем-то зеленым стену и с легким налетом презрения посмотрел на подругу, – Щербакова и у нас, кроме заядлых бардов, никто не слушает.

– И ты, – Люся попыталась попасть пальцем в Сергея, но промахнулась, – ты тоже ничего не понимаешь… Ведь даже у Савицкого умевшая летать Катенька разбилась, едва попав на Запад. Летающие люди теряют там свои неординарные способности. Я разобьюсь там, я перестану писать стихи, я заржавею…

«Summer time…» – отлично исполняемый кем-то невидимым блюз просочился с набережной сквозь плотно задернутые шторы комнаты и тут же затих, споткнувшись о Люськины всхлипывания. Сергей терпеть не мог пьяных женщин и очень плохо относился к женским слезам. Люська, видимо нарочно, решила сегодня воплощать в себе все пороки. В нормальном состоянии девушка спокойно, даже с гордостью, рассказывала всем о сестре, собирающейся забрать Люсю к себе в Штаты. И неважно, что на самом деле сестра звалась Полом и представляла из себя толстенного немолодого уже джентльмена, компенсирующего отсутствие мозгов толщиной кошелька и американским гражданством… Сергей все равно был рад за Люсю, сумевшую обеспечить себе безбедное будущее. Трезвая Люська тоже была этому рада. Но, напиваясь…Впрочем, напившись, Люська и до появления Пола всегда закатывала истерики.

– Слушай, перестань. В конце концов, твой Савицкий, между прочим, вопреки рассказам о том, как плохо жить за рубежом, почему-то на Родину возвращаться не спешит.

– Просто мы так устроены: однажды приняв решение, мы не можем идти назад. Вот и я не могу…

«Господи! Какая разница… Здесь, там», – Сергей уже изрядно устал от подобных душеизлияний. И вообще, неужели, кроме споров о том, где лучше жить, им с Люськой больше нечем заняться.

– Ну, – Сергей решил завязывать с ее истерикой, – ну, малыш, ну успокойся.

Сергей неловко погладил девушку по плечу…

– Ты же еще никуда не уехала, давай успокоимся, котенок. Никогда не стоит расстраиваться раньше времени.

На мгновение Люськин блуждающий взгляд сконцентрировался на лице Сергея. Девушка идентифицировала друга, требовательно приоткрыла губы и многозначительно сомкнула руки на его шее. В комнате воцарилась тишина.

– Вот только не надо учить меня жить!!! – нервный женский крик раздался откуда-то снизу. Сергей ненавидел слышимость этого дома.

– А-а-а, – Люська сочла слова соседки собственным внутренним голосом, и снова принялась причитать. Теперь вопили уже двое…

– Тихо ты, там у соседей что-то творится, – технология «смотри, вон птичка» подействовала, и Люська, замолчав, прислушалась.