Текст книги "Воин Сновидений"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Точно, значить, – поддержал приятеля Сидор. – Голоса слышишь? А чертиков не видишь еще?

– Чего – «голоса»? Один голос. Разговариваем мы. Интересно…

Серега тут же со знанием дела поставил диагноз:

– Белая горячка, точно! Допился. Сдавайся в дурку, Адольфыч! В заботливые руки докторов! Хочешь, мы с Сидором проводим тебя? Прямо сейчас?

Но свадебный фотограф отказался:

– Не, не хочу. Может, потом, к осени поближе. А вот зря вы, зря не верите. Разговаривать с ним интересно.

– С кем, это самое?

– С приятелем моим!

Сидор снова переглянулся с Серегой.

– Слышь, может, тебя домой отвести? – участливо спросил тот. – Тут близко. Нет? Ну как знаешь…

– Пошли мы, значить, тогда… Дела у нас, это самое. Бутылки…

И они ушли, оглядываясь на сидевшего под деревом Адольфыча.

Фотограф проводил приятелей взглядом и вздохнул:

– Не поверили! Правильно ты говорил.

– «Правильно ты говорил, правильно ты говорил», – откликнулся голос. – Конечно правильно. Не верят – и не надо!

– Ну что, – фотограф поднялся, – пора бы выпить. Отметить встречу, так сказать. А то Адольфычу, как хозяину, неудобно, ты все-таки гость города! Мне гостеприимство положено оказывать, с достопримечательностями тебя знакомить.

Он отряхнул помятый пиджак.

– Первая достопримечательность – ликеро-водочный комбинат «Багульник». Ассортимент большой, до вечера можем и не управиться. Сейчас Адольфыч тебе расскажет, на что особое внимание обратить.

– Это бы хорошо, – с готовностью отозвался голос. – А деньги?

– Адольфыч найдет! В первый раз, что ли? А потом сядем на бережку, посидим, выпьем культурно, поговорим… Ты еще чего-нибудь расскажешь. Ну что, пойдем?

– Пойдем, – согласился голос.

– Горло промочить не мешает. Адольфыч понимает! А вот сейчас выпьем по чуть-чуть, поговорим по душам.

– Отлично! – отозвался голос.

– Адольфыч дело говорит! Пошли!

И свадебный фотограф, оживленно беседуя с кем-то невидимым, двинулся вдоль бульвара навстречу кошельку с деньгами.

ГЛАВА 8

– Ты представляешь? – возмущенно говорила Сати, зажав плечом мобильный телефон. Она пыталась нашарить в рюкзаке деньги, а над ней грозно нависала кондукторша с пузатой сумкой на груди. Кондукторша не сводила с пассажирки бдительных глаз, не иначе опасалась, что на остановке та шмыгнет в открывшуюся дверь – и поминай как звали!

– Вот такими словами он и выразился!

– Девушка, билетик брать будем?

– Да погодите вы! – Сати отыскала наконец смятую купюру и сунула кондукторше. – Представляешь? Этот гад так и сказал «Уйми свою рабыню»! Вот в каком качестве он меня увидел! И заметь, Тильвус это даже не опроверг! Стоял и ржал, как ненормальный!

Никита не выдержал и захохотал.

– Ну а ты-то чего заливаешься? – с досадой спросила Сати. – Тоже считаешь, что я на рабыню похожа? – Она покосилась на кондукторшу.

Та неторопливо отсчитывала сдачу, прислушиваясь к интересному разговору.

– Билет дайте, – нелюбезно буркнула Сати, уселась на заднее сиденье и продолжила разговор: – Ну я разозлилась, конечно, и говорю: «А у нас, между прочим, все люди равны и рабства Давным-давно нет!» Тут Тильвус снова закатился… так хохотал, будто клоуна на обед съел. А этот гад, специалист по заклятиям, говорит: «И напрасно вы так поторопились». Представляешь?! Ну потом они начали заклятия обсуждать: разматывают рулон туалетной бумаги, тычут пальцами, будто там написано что-то… ну может, и написано, я-то этого видеть не могла, это уж только они, маги… а я думаю, ну хоть послушаю, все же, как ни крути, меня это тоже касается! Да не тут-то было: Тильвус спохватился и говорит: «Вали-ка ты, дорогая, отсюда, я тебе потом все расскажу в простой и доступной для рабынь форме». – Сати недовольно фыркнула. – Ну конечно, он не так сказал, а другими словами, повежливей, но смысл был именно такой.

– Рабыня, – веселился сисадмин. – Ой, не могу! Рабыня!

– Да пошел ты! – сердито сказала Сати.

– Погоди, я кое-чего сказать хочу… – заторопился Никита, но она отключила телефон и уставилась в окно. За окном проплывали знакомые картины: серые пятиэтажки, городской дендрарий, блеснула за домами река, потом автобус свернул на бульвар и потянулись пейзажи поинтересней: старинные особняки, цветники, парки за коваными решетками.

На остановке «Речной вокзал» Сати вышла из автобуса, пересекла бульвар, свернула во двор редакции и вдруг остановилась как вкопанная.

На крыльце агентства «Нимфа» стоял руководитель, за его спиной столпились подчиненные. Напротив «Нимфы», на крыльце редакции размахивал руками начальник рекламы в окружении своих менеджеров. Тут же находился и Порфирий Петрович в щегольском кожаном пиджаке начальника отдела и в его же галстуке, привезенном из прошлогодней поездки во Францию.

Два руководителя вели содержательную беседу.

– А кто звонил вчера на мелькомбинат? Кто?! Думаете, мы не знаем? Мы все знаем! А мелькомбинат – это наш клиент! Наш! – надрывался начальник рекламного отдела, подпрыгивая на ступеньке.

– Обвинения бездоказательны! – доносилось от дверей «Нимфы». – Мелькомбинат нам сам позвонил! У нас скидки больше! Кроме того, вы нас ввели в заблуждение! Отобрали лучших рекламодателей! А нам подсунули…

– Мы все по-честному! Скажи, Порфирий!

– Все вы там одного поля огурцы! Что вы, что ваш Порфирий!

– А конвенция? Вы обещали!

– Тьфу на вашу конвенцию!

– Вот как?! Посмотрим!

– Посмотрим!

Начальник рекламы влетел в контору и захлопнул дверь с таким грохотом, что испуганные голуби сорвались с карнизов и взмыли в небо.

Сати пожала плечами и поднялась на крыльцо.

В редакции сидел криминальный корреспондент и перебирал в папке какие-то бумажки, густо украшенные всевозможными печатями.

– Привет, Сати. Тебе из автосалона звонили.

Она насторожилась.

– Текстом, наверное, недовольны? Тоже мне, специалисты. Ничего не понимают в художественной литературе, а туда же! Ну и черт с ними, не до них мне теперь… вот, держи, дед Илья просил два письма тебе передать, ему почту принесли только что. От восторженных читательниц небось? Опять фотографию твою просить будут?

– Всем довольны. Хотели на открытие автовыставки тебя пригласить и на банкет.

– На банкет? – Она задумалась на минуту. – Ну это совсем другое дело. Гм… знаешь, хорошие все-таки люди в автосалоне-то этом работают! – Сати протянула Хамеру письма и вдруг насторожилась: – Ты что, курил? Сигаретами пахнет…

Криминальный корреспондент возмутился.

– Как можно?! – воскликнул он с негодованием. – Я же обещал коллективу! А слово я держу! Воля у меня железная, так что…

Сати посмотрела в честные глаза коллеги, подумала, обогнула стол и бесцеремонно заглянула через плечо Хамера в ящик.

– Ну? – самодовольно поинтересовался криминальный корреспондент, вскрывая конверт. – Сигареты ищешь? Ищи, ищи… нету! Я же сказал – бросаю курить. А мое слово, как говорится, тверже гороху! Вот так-то! И не отвлекай меня, сегодня что-то дел много. Через пять минут на брифинг еду.

Сати заглянула за стол, проверила коробку, куда он складывал всякие мелкие предметы, пошарила на подоконнике и недоверчиво посмотрела на Хамера. Тот ответил твердым взглядом.

– Молодец, – проговорила она, направляясь к своему столу. – Не зря шеф тебя на планерке всем в пример ставил.

– Конечно, не зря, – согласился он, вытаскивая из конверта письмо и теряя бдительность. – Ну-ка, ну-ка, почитаем…

Сати бросилась назад, оттолкнула Хамера и быстро провела рукой под крышкой стола.

– Ага! Так я и знала!

Она отлепила сигарету, приклеенную жвачкой, и сунула ему под нос.

– Что это?! Что? Люся еще вчера тебя заподозрила! Мы с ней весь вечер голову ломали, где ты заначку припрятать можешь?! А ты…

– А я – на брифинг! – поспешно объявил криминальный корреспондент, сунул письмо в стол и вылетел из редакции.

Когда дверь захлопнулась, Сати подождала еще немного и окликнула вполголоса:

– Раб лампы! Эй, раб лампы! Ты тут?

Ответом было молчание.

– Нет тебя, – подытожила Сати. – Ну и ладно.

Зазвонил телефон внутренней связи.

– Сати! – завопил в трубку начальник рекламного отдела. – Текст для салона готов?

– Салона? – Сати стала лихорадочно перерывать груду бумаг на столе, пытаясь понять, о чем идет речь. – Э… готов, – соврала она.

– Так неси мне! Обувной салон уже звонил!

– Ах, обувной! – Сати обнаружила наконец заявку и уставилась на нее, не веря своим глазам. – Бутик «Разумная итальянская обувь»? Сейчас принесу, жди! – и, пресекая ненужные вопросы, брякнула трубку на рычаг. – Черт! Какой еще салон?! Откуда он взялся?! Помереть спокойно не дадут!

Телефон тут же затрезвонил снова.

– Сати! – с удвоенной энергией заорал начальник. – Погоди, это еще не все. А Центр красоты? Тебе оттуда не звонили еще?

– Блин! – в ужасе воскликнула Сати и поспешно включила сотовый телефон. – Вроде нет пока. Ну позвонят, никуда не денутся. Господи, столько дел! Тут о вечном подумать пора да место на кладбище бронировать, а…

Мобильник немедленно запиликал, словно только и дожидался, чтоб его включили.

– Центр красоты? – встрепенулся начальник, услыхав трели сотового.

Сати посмотрела на высветившийся номер.

– Нет, – раздосадованно сказала она. – Это не рекламодатели. Ладно, жди, текст сейчас принесу.

Сати не торопясь включила компьютер, открыла новый файл, написала первую строчку: «Этот обувной салон хорошо известен всем горожанам» и только потом нажала кнопку телефона.

– Ну чего звонишь? Снова пообзываться захотелось? Нет? Ну то-то… чего делаешь? На пляже небось валяешься или в баре сидишь? А другие трудятся в это время, обувной салон восхваляют.

– Салон-шмалон… Не на пляже и не в баре, – загадочно отозвался сисадмин.

– А где?

– На первом этаже, возле деда Ильи.

Сати захлопала глазами.

– Как это? – непонимающе спросила она. – На каком этаже? Где?!

– В родной конторе. На вахте.

– На вахте?! Ты же вроде в другом городе был?

– Город-шмород… Сел вчера вечером в поезд да утром домой приехал, делов-то… Я это тебе и хотел сказать, да ты телефон отключила.

– Шутишь, наверное? Погоди-ка…

Сати выскочила из комнаты, перегнулась через перила, стараясь разглядеть площадку первого этажа.

– А что ты заявился раньше времени? У тебя же отпуск. А семья где? На море осталась?

В трубке послышался тяжелый вздох:

– Может, подождешь, пока я в редакцию поднимусь?

Сати спохватилась, отключила телефон и понеслась на первый этаж.

Сисадмин повстречался на втором. Он поднимался по лестнице, одетый, как всегда, в джинсы и синюю футболку, со спортивной сумкой через плечо.

– Никита! – бурно обрадовалась Сати. – Молодец, что приехал! У меня новостей столько!

– Догадываюсь, – коротко ответил приятель. – Потому и приехал.

Стукнула дверь, и появился ответственный секретарь.

– Ты вроде сказала «Никита»? – осведомился он. – О, и правда Никита! На пляже отдыхал? В море купался? А известно ли тебе, что некоторые зарубежные страны коварно используют глубины океана для захоронения опасных высокоактивных отходов атомной промышленности? Морская фауна и флора заражена радиоактивными веществами!

– Не купался я, – сообщил сисадмин. – Не до того было.

– Это хорошо, – одобрительно сказал секретарь. – В отделе доставки принтер не работает, ты бы глянул?

– Гляну, – пообещал Никита.

Услыхав голоса, из соседнего кабинета выглянула главный бухгалтер.

– Уже вернулся, отпускник? – Она окинула сисадмина взглядом от светлых, коротко стриженных волос до пыльных кроссовок. – А что это ты и не загорел совсем? На пляж не ходил, что ли?

– В баре не загорают, – пробурчал «отпускник».

– Сетка опять упала, – скорбно сообщила бухгалтерша. – Уже третий день лежит. Сделаешь?

– Сделаю.

– Не-э-эт, – протянула Сати, когда дверь закрылась. – Нам поговорить спокойно не дадут. У нас в конторе все сломалось, вообще все! Ты теперь целый месяц чинить будешь. Так что, если не хочешь к работе приступить немедленно, надо свалить куда-нибудь поскорее. Погоди, я только за сумкой в редакцию поднимусь.

Тут на первом этаже раздался грохот, будто упал шкаф, потом послышался истошный вопль начальника рекламного отдела:

– Сати! Сати!

Она перегнулась через перила:

– Чего?

– Дед Илья сказал, Никита приехал?

– Приехал!

– Скажи, пусть он вместо Аверченко на выезд с тобой сегодня съездит! А то Аверченко такого наснимает!

Сати уставилась на сисадмина.

– Съезжу, – кивнул тот.

На четвертом этаже было тихо и безлюдно.

– Эх, Никита, – говорила Сати, запихивая в рюкзак блокноты и диктофон. – Хорошо все-таки, что ты приехал, а то, понимаешь, такая жизнь началась! Как в сказке, только страшнее. Пойдешь сегодня со мной к Тильвусу? Я, понимаешь, узнать хочу, что ему этот специалист по заклятиям-то сообщил.

Вспомнив «специалиста», Сати снова разозлилась.

– Гад! – мстительно сказала она и пнула ни в чем не повинный стол Люси. Стол крякнул. – Надо же – человека с высшим образованием за рабыню принял!

– Кто здесь? – прохрипел из угла страдальческий голос. – А, это ты… А с тобой кто?

Сисадмин подскочил и уставился на пустое кресло криминального корреспондента.

– Ага, раб лампы заявился, – сказала Сати многозначительно. – И когда только успел? Что я тебе говорила, Никита? Это он, тот самый невидимка и есть. Я сначала тоже пугалась, потом малость привыкла.

Никита кивнул, по-прежнему не сводя глаз с кресла.

– Раб лампы! Эй, раб лампы! – Джулис не откликался, и Сати повысила голос. – Чего молчишь? Знакомься, это Никита. Помнишь, я тебе о нем говорила?

– Помню, помню, – просипело кресло. – А зачем так кричать? Зачем голосить, как торговка на базаре? Потише, потише… помни, что тебе, как девице на выданье, надлежит говорить нежным тихим голосом, чтоб не спугнуть жениха столь вульгарными манерами… – Джулис страдальчески вздохнул. – Твержу, твержу, все без толку…

– Вот, слышишь, Никита? Вот так он постоянно бубнит! То обвиняет меня в том, что у меня манер нет, то начинает учить, как должна себя вести благовоспитанная девица, чтоб заполучить жениха. Я что, похожа на благовоспитанную девицу?

– Конечно нет, – поспешно сказал сисадмин. – Не похожа совсем. Даже и не расстраивайся.

– Ох, опять? У меня и без того голова – как стеклянная. Кажется, вот-вот разлетится вдребезги от любого звука Каждое слово отдается в ней, точно эхо в пещере. А во рту… – Тут речь невидимки стала почти неразборчивой. – Во рту словно тролли нагадили… Ух, как плохо, как мне плохо…

– Плохо-шмохо… ты что, заболел? – поинтересовался сисадмин, рассматривая кресло и безуспешно пытаясь различить невидимку. – Сати, что с ним?

Та пожала плечами:

– Понятия не имею. Вчера был, как огурчик. Весь день изводил меня расспросами о приданом, уточнял, сколько у меня овец да коз, сколько земли и слуг. Я уж думала, он жениться на мне решил. А сегодня – на тебе! Что ж с тобой такое случилось?

– Случилось? Ну заболел, заболел, – угасающим голосом отозвался Джулис. – Ваш климат действует на меня губительно… Вот-вот погубит окончательно. Сведет в могилу… и тогда я… – голос его зазвучал торжественно и мрачно, – навсегда попрощаюсь с вашим жестоким миром…

Сати забеспокоилась.

– Слушай, раб лампы, – начала она, оглядываясь на дверь. – А ты не можешь попрощаться с жестоким миром на улице? Ведь гораздо лучше на свежем-то воздухе! Выйдешь на бульвар, ляжешь на лавочку – и прощайся сколько хочешь. Умрешь с комфортом, любуясь видами реки, набережной! – принялась уговаривать она. Потом заметила удивленный взгляд Никиты и принялась оправдываться: – Он же в кресле Хамера умирать вздумал! А Игорь вот-вот явится. Представь, что будет, если ему придет в голову плюхнуться в свое собственное кресло? У Игоря нервы, конечно, крепкие, все-таки криминальный корреспондент… но он, знаешь, сейчас курить бросает, так что иной раз немного не в себе…

– Ты способна выгнать умирающего человека на улицу? – просипел Джулис. – Что ж… неудивительно… должен сказать тебе – жестокосердием ты не уступаешь и магам! А я-то терялся в догадках, как это тебе удалось найти общий язык с моим другом Тильвусом!

Сати закатила глаза:

– Теперь еще и жестокосердие приплел! Да я просто так спросила – долго ты будешь умирать? Спросить нельзя, что ли? Ты уж постарайся в пару часов уложиться, ладно? А то потом Хамер вернется, Люся приедет…

– Торопиться не собираюсь, – отрезал невидимка. – У меня раскалывается голова, затылок ломит, будто меня огрели дубинкой, в глаза – точно песку насыпали… не до спешки.

Никита кашлянул.

– Знакомые симптомы, – сдержанно проговорил он. – Очень знакомые… Что отмечал?

– «Что отмечал? Что отмечал?» – простонал Джулис. – Обязательно вопить, как взбесившийся гоблин?

– А! – внезапно догадалась Сати. – Да он никак напился вчера! Ничего себе!

– Я же только что просил… умолял… не кричать… почему бы не вести беседу негромко, как подобает воспитанным людям? Да, я познакомился с хорошим человеком. И мы немного выпили, – проговорил Джулис с большим достоинством. – Возможно, я чуток перебрал. Совсем чуть-чуть. С кем не бывает?

Он повозился, отчего пустое кресло заскрипело и покачнулось. – Иногда, в теплой компании друзей, за приятной беседой даже мой друг Тильвус не прочь осушить…

– Вот как? – кисло спросила Сати. – Не прочь, значит?

– Да, но еще не родился тот маг, который смог бы его перепить! Он как-то всегда ухитряется и на ногах держаться, и голову ясную сохранить. Устойчивость к выпивке, – глубокомысленно заметил Джулис. – Вот что это такое. Хорошая устойчивость к выпивке. Или какое-то хитрое заклинание, которого я не знаю.

– Чего только не услышишь, – процедила Сати, – о нашем общем друге Тильвусе. Мало того, что он за каждой юбкой волочился, так он, оказывается, и выпить не дурак!

Никита хмыкнул.

– А ты, раб лампы, перебирайся куда-нибудь из этого кресла, – посоветовал он. – А то и правда – явится Игорь раньше времени, будет тогда у нас в конторе бесплатный цирк…

Кресло снова заскрипело, потом послышались шаркающие шаги.

– «Раб лампы, раб лампы»… вижу, твоим воспитанием тоже никто не озаботился, – осуждающе пробубнил голос. – Никакого сострадания… Что ж… я приметил вон в той каморке скромное ложе. – Голос Джулиса удалялся в сторону небольшой комнатки, служившей журналистам кухней. – Пойду, лягу… Возможно, умру…

– Какое это ты ложе заметил на кухне? – удивился сисадмин. – А, диван…

– Давай, давай, – бессердечно добавила Сати. – Если решил умереть, не откладывай. А то когда еще снова соберешься.

– Моя жизнь близится к концу, – прохрипел невидимка. Пружины старого продавленного дивана запели на все голоса. – Я уже чувствую, как силы покидают меня. Ох… голова прямо-таки раскалывается… конечно, если бы я был сейчас в своем мире, все было бы гораздо лучше. Одно простенькое заклинание, доступное даже начинающим магам – и похмелья как не бывало! Но здесь, на этой чужой негостеприимной земле… Ох…

Сати и Никита переглянулись.

– Может, в бухгалтерию сходить? – предложил жалостливый сисадмин. – Там в аптечке наверняка есть алка-зельтцер.

– Только попробуй! – прошипела Сати. – Он только что сказал, что у нас нет сострадания! И вдобавок заявил, что наш город – негостеприимный. Вот и пусть мучается!

Из кухни снова донесся слабый голос Джулиса:

– Пока я еще не умер… ты не могла бы выполнить мою предсмертную просьбу?

Он сделал паузу. Сати демонстративно молчала.

– Даже осужденным на казнь разбойникам позволяют высказать предсмертную просьбу, – так и не дождавшись ответа, продолжил невидимка.

– А ее выполняют? – поинтересовался Никита.

– Мм… не всегда. Но попросить-то можно?

Сати подумала.

– Ладно, – нехотя сказала она. – Проси. Но только если просьба действительно будет предсмертной. То есть я хочу знать – ты точно потом умрешь? Не обманешь?

Джулис оставил вопрос без ответа и перешел сразу к просьбе.

– На столе я видел… кажется, ты говорила слово «журнал»? Да, именно! Журнал с картинками. Принеси-ка его сюда. Хочу скрасить последние минуты перед смертью.

Сати недовольно хмыкнула, шагнула к столу Хамера и порылась в бумагах.

– «Плейбой»? – не веря своим глазам, сказала она, вытаскивая новенький журнал из-под папки с надписью «Грабежи и разбойные нападения». – Вот что тебе нужно в последние минуты?

– «В последние минуты, в последние минуты!» Вот именно! Не забудь, я умираю и это моя предсмертная просьба, – заторопился Джулис. – Ты обязана ее выполнить. Ну неси же, неси скорей, чего ты копаешься?

– Сдается мне, он не то чтобы умирал, – проницательно заметил Никита, – а скорее наоборот…

Сати прихватила журнал, направилась в кухню и, остановившись на пороге, с размаху прицельно швырнула журнал на диван.

– Ой! – взвыл Джулис.

Она удовлетворенно хмыкнула:

– Все, раб лампы. Мы с Никитой по делам пошли, а ты гляди в оба! Как только кто в редакции появится – никаких журналов! Затаись, ясно? А то доведешь людей до инфаркта.

– Ладно, ладно, – отозвался невидимка. – И не называй меня рабом Лампы, сколько можно говорить!

Страницы журнала с тихим шорохом стали переворачиваться.

Джулис проводил людей взглядом и принялся раздумывать – начинать ли паниковать прямо сейчас или подождать еще немного? Похоже было, что возвращение домой пока что откладывалось, попадаться на глаза великому магу как-то не хотелось. Девица же ничего важного не сообщила, судя по всему, беседам с Тильвусом никакого значения не придает. Не понимает, какой чести удостаивается! Маг оказывает ей огромную услугу, пытается вывести из снов Воина Сновидений, а она? Воспринимает как должное! Никакого почтения, никакого благоговения, словно каждый день общается с прославленными чародеями. Нужно будет внушить, чтоб она хотя бы кланялась ему при встрече, все-таки с великим магом общается, а не с шарлатаном-фокусником с ярмарки.

А Тильвус… Тут Джулис невольно поежился и решил не додумывать. Себе дороже. Паниковать же решил начать чуток попозже, а пока, на всякий случай, выходить на улицу как можно реже, чтоб не столкнуться нос к носу с кем не надо. А если вдруг – то отпираться, твердить, что ушлая девица обманом вытянула сведения про сны Воинов, хоть он и не хотел ничего говорить. На этом и стоять.

Устроился на ложе, открыл журнал, думал картинки посмотреть, успокоиться. Не тут-то было. Топот – девица несется обратно. Не к добру.

– Черт, забыла совсем! Хотела же спросить у тебя кое-что.

Что за вульгарная манера изъясняться? Ведь сто раз говорил…

– Слушай, раб ла… Джулис. Вчера к Тильвусу являлся какой-то специалист по… по заклинаниям сновидений. Знаешь такого? Тильвус говорил, это его старый друг.

Что еще за «старый друг»?

Вслух уточнил:

– Вчера к Тильвусу являлся кто-то из нашего мира?

– Ну да. Какой-то человек. Ну то есть, может, это и не человек, кто его там разберет, но выглядел он вполне обычно. Я тебе еще вчера сказать хотела, да забыла.

Забыла! А ведь должна бы догадаться, что для него, Джулиса, это важно! Нет, чтобы тотчас поспешить сюда и все рассказать. Все-таки «старый друг», явившийся к Тильвусу, это очень, очень плохой знак. Друзья великого мага – народ серьезный, опомниться не успеешь, как в оборот возьмут.

– О чем они говорили?

Девица замялась и вроде даже смутилась. Надо же!

– Ну… Они так непонятно объяснялись друг с другом… это, знаешь, как разговор двух программистов.

Двух… кого?! Надо бы уточнить, что за программисты такие. Небось иноземцы?

– Вроде говорят на знакомом языке, а ты все равно ни слова понять не можешь. Вот я и не поняла.

Ну что еще от нее ожидать. Необразованная особа, где ей понять, о чем толкуют маги. Но ведь могла бы запомнить и пересказать! А он, Джулис, прекрасно бы потом разобрался, что к чему. А теперь вот гадай.

– А потом я ушла, дел много было, – продолжала девица, поглядывая на приятеля.

– «Дел много было, дел много было»! А ты постарайся! Вспомни, о чем разговор шел?

– Вот пристал… говорю же – не помню!

Поразительная бестолковость. Глупей тролля.

– Так кто это был? – Невысокий такой, среднего возраста, худой, с тонкими губами.

Какое дремучее невежество. Не понимает даже, что внешность ни о чем не говорит, настоящий чародей может взять какую угодно наружность!

Надо подумать, пораскинуть мозгами. Думалось лучше всего на ходу. Пришлось слезть с ложа и бродить из угла в угол: комнатенка тесная, не разбежишься.

– Специалист по сложным заклятиям… хм… Магов такого уровня очень немного… а тех, кто вот так запросто может явиться сюда, и того меньше. Сейчас подумаю… Есть хороший чародей Мавикус, но он уже стар и терпеть не может путешествий, а уж уговорить его явиться сюда… Нет, ни за какие сокровища драконов. Есть Нигнус, но…

Горло отчего-то пересохло, взял с окна стакан с водой, отхлебнул.

Девица, конечно, не утерпела, влезла и нарушила размышления.

– Тильвус говорил, что этот маг изучает природу сновидений. Говорил, что никто в мире не знает о, сновидениях больше, чем он.

Такое сообщить! Чуть водой не подавился.

– Он так сказал? Вот этими самыми словами?

«Ну что? – многозначительно промолвил внутренний голос. – Догадывайся уже, кто это. Я-то сразу понял».

Понял – и промолчал!

– Это, наверное, сам Адрик!

Добрался до ложа и рухнул. Пружины загудели и застонали, словно голодный упырь на болоте.

– Аркабский маг. Точно, это он. Больше некому!

Девица с приятелем переглянулись. Ладно, не до них сейчас. Дело-то получалось скверное! Еще хуже, чем вначале представлялось.

Только погрузился в раздумья, как девице вздумалось поговорить:

– Погоди. Тильвус вроде говорил как-то, что аркабские маги – ваши враги? Разве не с ними сражались Воины Сновидений?

Нет, поразмышлять не дадут. Самое лучшее – спровадить их отсюда, и побыстрей.

– С ними, с ними… но Адрик давным-давно перешел на нашу сторону… и хотя многие считают, что он до сих пор передает сведения в Аркаб, но это лишь слухи. – Подумал, вспомнил кое-что и добавил: – То есть я думаю, что это слухи.

Выжидательно уставился на девицу: может, теперь уйдет все-таки? Не тут-то было. Она покачала головой:

– Ну и ну. Никогда бы не подумала, что у Тильвуса такие друзья.

Буркнул нелюбезно:

– «Такие друзья, такие друзья»… Какие друзья? Они терпеть друг друга не могут.

Девица захлопала глазами:

– Как это? Тильвус говорил, что это его старый…

Болтливость некоторых девиц достойна изумления. Неужели не понимает, что в присутствии мужчины должно помалкивать?

– Не знаю, что он тебе говорил. Но об их вражде всем известно, она возникла много лет назад и не на пустом месте.

– Даже так? Расскажи, раб ла… Джулис.

А, вот и имя вспомнила. То-то же.

– Тильвус повстречал Адрика в снах Воина Сновидений. Никто не знает, почему он сохранил ему жизнь, дал покинуть сны живым. Великие маги тоже иной раз совершают странные поступки. Справедливости ради замечу, что Тильвус тогда еще не был великим.

Девица перебила:

– И после этого Адрик его и невзлюбил?

Джулис открыл было рот, но тут же прикусил язык. Нет уж, это ей пусть великий маг рассказывает. А он, Джулис, будет говорить вещи общеизвестные.

– А ты чего хотела? Аркабские маги – гордецы, каких свет не видывал. Воин Сновидений не захотел об него и руки пачкать, а Адрик, понятное дело, счел это за страшное оскорбление. Вернуться в Аркаб он уже не мог, там бы его уничтожили каким-нибудь особо изощренным заклинанием… так что Тильвусу пришлось еще и хлопотать, чтоб Адрику разрешили остаться в Доршате. И вот теперь он занимается магической деятельностью, изучает сны и скрипит зубами при каждом упоминании имени моего друга Тильвуса.

Девица отчего-то запечалилась:

– Я в общем-то могу его понять. Очень неприятно чувствовать, что ты кому-то обязан… бедненький, еще и невеста от него сбежала! Тильвус мне все рассказал. Представляешь, Никита, Адрик этот много лет был влюблен, а невеста накануне свадьбы сбежала с другим!

Невеста?! От Адрика?! Что она несет?

Приятель сказал сдержанно:

– Повезло мужику.

О чем они?!

А девица опять:

– Но, может, это и не он вовсе? Может, кто-то другой? Как он выглядит, этот Адрик? Ты его видел?

Видел, видел. Лучше бы не видел. Но пришлось описывать.

– «Как он выглядит, как он выглядит». Высокий, волосы русые, глаза серые. Он довольно молод и…

Глупая девица ни с того ни с сего обрадовалась:

– А! Ну тогда это не он. Вчерашний-то человек по-другому совсем выглядел – такой, знаешь, неприметный, обычный, как клерк из похоронного бюро…

Ну что с нее взять? Пришлось объяснять простейшие вещи:

– Взял другую внешность, обычное дело… Но почему, почему же ты не могла выведать, о чем шла речь?

О, понеслось! Интересно, отчего никто не разъяснил ей, что не подобает в разговоре так вопить и размахивать руками, подобно прачке?

– Как же я выведаю, когда твой драгоценный Тильвус недвусмысленно дал мне понять, чтоб я свалила? Что ж я, должна была подслушивать, сидя в кустах?

Спрашивается, чем плохо сидеть в кустах?! Залез – и слушай себе. Любой гоблин сообразил бы. Только хотел ей это объяснить, как ее приятель открыл рот:

– Кусты-шмусты… Слушай, раб лампы, я гляжу, ты взбодрился, а? Голова больше не болит?

И этот туда же! «Раб лампы»? Сразу видно, должного воспитания тоже не получил… Хотя чует сердце, с ним ухо востро держать надо. Слишком уж глаза у него внимательные… и смотрит он так, будто его, Джулиса, видит, несмотря на чары невидимости. А сам на наргалийца похож, такой же светловолосый, голубоглазый… Внешность неприметная, да уж больно взгляд цепкий – такие себе на уме, все замечают!

Ладно, придется напомнить кое-что.

– По вине этой болтливой девицы, из-за ее длинного языка нашей долгой дружбе с Тильвусом едва не пришел конец! Я-то сообщил ей кое-что по большому секрету, надеялся, что она сохранит все в тайне – и что же? Она навлекла на меня гнев великого мага!

Девица мигом притихла.

– Я же нечаянно! Получилось так…

Нечаянно… Подумал и решил добавить:

– Все-таки жаль, что ты не удосужилась послушать разговор магов… Хотелось бы узнать, что к чему. Неприятно, конечно, что ты попала в сны Воина… очень неприятно, но… Подумай лучше, сколько хлопот ты доставляешь моему другу Тильвусу. А ведь его жизнь поважней, чем твоя. Он совершил немало славных деяний, подвигов… а ты? Тут и сравнивать нечего.

Полезно иногда сбить спесь с человека. Но девица, вместо того чтоб осознать собственную ничтожность, опять расшумелась:

– Ах ты, гад! А я-то еще заступалась за тебя! Просила Тильвуса тебя пощадить! Он хотел тебя в летучую мышь превратить – и поделом!

В летучую мышь?! Это серьезно.

– Все вы, чародеи проклятые, одного поля ягода! Ох, если б я могла тебя видеть! Я бы тебя…

Приятель ее насупился.

– Сати, хочешь водички? С валерьянкой?

– Нет. Хочу водки. У тебя нету? Жаль. Тогда надо в типографию сходить, у печатников должна быть. Пусть нальют стакан. Или два.

Расстроилась, наконец-то. Может, уйдет все-таки? А насчет типографии – отличная мысль. Надо будет самому наведаться.