Текст книги "Глина, вода и огонь"
Автор книги: Ирина Уварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
…А это гордость Молдавии – кувшин, стройный, как античная амфора. У него широкие плечи, стройное горло. По краю горла идет строгий ворот, ручка маленькая. Знаете, как его зовут? Его имя – улчор. «Улчор» – латинское слово. Об улчоре говорят: у него античные пропорции. И правда, только в античном мире умели делать ладную вещь так точно, так строго, как будто не горшок лепили, а возводили сложное архитектурное сооружение.
Улчор – память о римлянах, которые вступили в эти земли. Стройными рядами шагали легионы. Грозно сияли их блестящие шлемы. С вершины холма казалось, льются реки расплавленного серебра и золота, разливаются по полям.
Сперва римляне пришли в этот край с мечом. Но прошло время, и сюда отправились мирные италийские поселенцы и многому обучили тех, кто здесь жил. Они установили в деревенском сарае первый в этих краях гончарный круг, построили двухъярусные печи для обжига. Теперь посуду можно было делать гораздо быстрее и легче – много посуды за очень короткое время. Люди изготовляли посуду не только для собственного хозяйства, но и для продажи. Раз кто-то сделал столько горшков, что их можно купить, многие вообще перестали сами возиться с выделкой горшков. Те же, кто их делал и продавал, стали ремесленниками.
Ремесленники работали тут же, в сарае при доме или даже в доме.
Император Траян [51]51
Траян – римский император, правивший в 98—117 гг. н. э. При нем Рим вел большие захватнические войны в северо-западной Аравии, в Передней Ливии (парфянский Иран). Кроме того, при Траяне окончательно была покорена Дакия (совр. территория Румынии и частично Молдавии) в 105–106 гг., остававшаяся длительное время провинциальной окраиной Римской империи; при этом граница римских владений с «варварским миром» чаще всего проходила по Дунаю. Местное коренное население было смешано с римскими колонистами-переселенцами и усвоило от него народную («вульгарную») латынь, то есть латинский язык римлян. Со временем латынь распространилась и на территории современной Молдавской ССР вместе с переселенцами из числа восточнороманского населения из бывших римских провинций на Дунае (с конца XIII в.). В состав молдавского народа вошло много древнерусских и южнославянских групп, плотно заселявших край в домонгольское время (до середины XII в.); спасаясь от набегов степняков, часть славянского оседлого земледельческого населения затем отошла под защиту горного лесного массива Кодр, другая продвинулась на север, в пределы сильного древнерусского Галицкого княжества.
[Закрыть]воздвиг в Риме колонну, на которой приказал высечь картины, изображавшие сцены из похода в эти края. На колонне изображены дома и люди, которых встретил Траян во время похода. Точно такие дома до сих пор строят в молдавских селах. И пленные предки сегодняшних молдаван, завезенные в Рим – столицу мира, могли стоять у колонны и вспоминать свою добрую, милую землю: вот дом родной, а за домом огород, только его не видно на рисунке, дом заслоняет. В огороде наползают друг на друга бестолковые грядки, длинный рыжий подсолнух вскарабкался на бугорок. В бугорке нора – это вход в земляную печь. Возле подсолнуха вьется голубой дымок – печь топится, в ней пекутся черные кувшины, которые теперь зовут по-латыни – улчоры…
Вступив на землю древней Молдавии, римляне встретили здесь мужественных и воинственных людей – даков, которые обитали в низинах, и гетов [52]52
Даки и геты – древнее аборигенное (коренное) население районов Дуная и Карпат, часть древнего фракийского населения, жившего на большей части Балканского п-ва (на севере) и совр. территориях Югославии, Болгарии, Румынии, части Венгрии, в Молдавии и даже в Причерноморье, где они были соседями киммерийцев и скифов; кроме того, фракийские племена проживали и и Малой Азии. Греческие авторы, в том числе Геродот, считали фракийцев одним из самых больших народов на земле. В древности фракийские племена носили следующие названия: карпы, карпии (отсюда – Карпаты), бессы (ср. Бессарабия), одризы, мизы (Мизия), трибалы, геты, даки (Дакия), кробизы, фриги (Фригия) и многие другие. Изучая по письменным источникам ныне исчезнувшие фракийские языки, ученые приходят к выводу об индоевропейской принадлежности этих языков и о родстве их с киммерийским и армянским, доказывая, таким образом, родство фрако-фригийцев и армян с киммерийцами (см. сноску 41).
[Закрыть], любивших жить в горах.
Они приносили лучших воинов в жертву своим свирепым богам и умели возводить крепости: враг никогда не заставал их врасплох. Когда начиналась гроза, они садились на коней, мчались под проливным дождем и бесстрашно стреляли из луков в грозовые тучи, извергавшие потоки молний.
Воинственный нрав не мешал дакам и гетам быть хорошими хозяевами и умелыми гончарами [53]53
Как считают археологи, основным способом изготовления глиняных сосудов в неолите (однако в раннем неолите керамика еще не везде существовала) был ленточный, или жгутовой, способ. Его еще называют спирально-жгутовой способ (см. сноски 1, 2). Таким способом, например, изготовлялась посуда на неолитических поселениях и стоянках от Дона и Днепра до Балкан и Центральной Европы, в том числе и первая неолитическая «линейно-ленточная» керамика Южного Буга, Днестра и Молдавии (V–IV тыс. до н. э.). При этом способе из глиняного теста раскатывали длинную ленту, а затем клали ее спиралью, ниток на виток, по предполагаемым стенкам будущего горшка, после чего витки глиняной ленты тщательно заглаживали, подправляли сосуд, а затем сушили и обжигали. На отдельных горшках археологи обнаружили отпечатки пальцев, по их величине они определили, что глиняную посуду изготовляли женщины. Как правило, горшки имели яйцевидную, остродонную форму, что давало возможность готовить пищу на костре (ставили горшок или между камней или же в ямку, вокруг которой разводили костер).
[Закрыть].
В доме у них водилось много всяческой глиняной утвари. Посуда была кухонная и столовая. Для кухни шли большие горшки, прямые, как банки. Они были украшены выпуклыми валиками из глины. Из валиков получались узоры. Для стола годились громадные чаши, всевозможные миски. Столы были из толстых длинных досок, прямо на доски, без скатерти, ставились миски с едой и чаши с питьем. Из них черпали ковшами и черпаками, тоже глиняными. Украшали столовую посуду вдавленными в глину полосками и вдавлеными строгими узорами. Форма посуды была не только круглая. Появлялись граненые вещи, с углами, будто вырубленные из камни.
Вся посуда была черная, как уголь, или серая, как асфальт, но позже способ черного обжига забыли на много веков. Черную посуду натирали жиром, полировали – она была суровая и угрюмая, поблескивала при свете факелов металлическим блеском, холодным и тусклым.
Это было начало прошлого тысячелетия, но форма и украшения дакийских горшков сохранились, прожили много веков на земле нынешней Молдавии, и наш гончар Аурэл из современного села умелой рукой выкручивает прямой, как банка, горшок для хранении пищи и другие вещи, о которых, конечно, не знает, что они дакийского происхождения.
Так учил его отец, и дед, и прадед, и прадеда тоже учили старики, и, наверное, из рук в руки передавалась живая история в куске глины всю эту тысячу лет.
В кладовой Аурэла можно разыскать посудину совсем скромную, будничную и почти никак не украшенную. Наверное, возиться было некогда или лень было в тот день работать.
Обожжет такой серенький горшок, протрет шкуркой кое-как, чтоб хоть немножко блестел, и больше о нем не думает.
Он-то может не думать, а вот археологу есть о чем задуматься. Дело в том, что очень похожие, а иногда и точно такие сосуды встречались в молдавской земле в эпоху бронзы. Эпоха бронзы пришли на смену медному веку Триполья. Глина – царица Триполья (и трипольцы, как мы помним, умудрялись делать из глины все, только что не одежду) – уходила на второй план. Люди бронзового века вроде бы потеряли интерес к гончарству, сосудов стало меньше – только для дела, а не для украшения, и роспись стала невыразительной. Видимо, появилось в жизни и хозяйстве потомков трипольцев нечто такое, что заставило их пренебречь глиной и гончарством, требующими длительного «оседлого» быта.
Зато люди Триполья умели делать из глины такое, что по сложности своей не смогло сохраниться веками, и до Аурэла Горе опыт их не дошел. Хотя, если взять вон тот зеленый кувшин с круглым животом и очень маленьким узким горлом, который Аурэл зовет «румынским горшком», можно увидеть, что по нему, по темно-зеленому блестящему полю, разбросаны куски ярко-белых крутых спиралей. И некоторые полагают, что эти белые завитки – потомки знаменитых трипольских спиралей, которые с таким искусством рисовали трипольцы на своих сосудах.
Но если копать землю еще глубже, можно найти в недрах щедрой молдавской почвы сосуды первобытных племен, которые обитали здесь еще до трипольцев, восемь тысяч лет назад. И эти совсем древние люди неолита умели делать горшки, миски, кубки и чаши.
И даже пытались украшать свои неуклюжие тяжелые изделия, вдавливая ногтем какой-то неясный узор в мягкую глину.
…Мне попался в одном молдавском селе небольшой, плохо вылепленный горшок, и в его вдавленном робком узоре можно было узнать следы ногтя большого пальца, которым какой-то неопытный мастер пробовал сделать узор на глине.
Конечно, казалось бы, не могло быть и речи о том, что память о таком горшке сохранилась со времен неолита. Но почему тогда на многих горшках, которые сегодня можно купить на базаре в райцентре, все еще остается четкий клетчатый узор неолитической плетенки?
Историю молдавской земли можно читать по молдавским горшкам, как по книге.
Прощай, Аурэл!
Тайна племени Наска
В древние времена в Южной Америке, там, где сейчас государство Перу, среди других племен жило племя. Как оно называлось, мы не знаем: не сохранилось ни преданий, ни записей в хрониках. Может быть, мы не узнали бы о нем, если бы в 1901 году археолог Макс Уле [54]54
Макс Уле – известный немецкий археолог, «отец перуанской археологии», как его часто называют, прославившийся своими раскопками в Перу и Боливии, которые он начал проводить с 1894 г. По материалам своих раскопок и по работам своих предшественников М. Уле изданы книги о знаменитых руинах Тиауанако, об археологических памятниках у озера Титикака; им были исследованы, а частично и открыты памятники исчезнувших культур Мочика и Чиму, Ика и Наска и др.
[Закрыть]не забрел бы в бедную индейскую хижину и не наткнулся бы на горшок, который хозяева нашли в земле своего огорода.
Горшок был покрыт странными рисунками, не похожими на рисунки соседей: Уле тотчас объявил об открытии новой культуры, которую он назвал по имени здешней реки: Наска.
В долину реки Наска поспешили исследователи, а местные индейцы начали выбираться из нищеты, продавая им глиняные изделия, которых оказалось очень много в их скудной и неплодоносной земле, до сих пор не приносившей достатка.
Это были миски, блюда, кубки, а чаще всего круглые кувшины. Кувшины были похожи на мягкий, туго набитый мешок, осевший книзу под тяжестью собственного веса. Сверху глиняный «мешок» замыкался, завершаясь двумя узкими носиками, торчащими в разные стороны. Носики скреплялись дугообразной перемычкой, за которую удобно было держать кувшин. Издали он напоминал круглую кошачью голову с настороженными ушами на макушке.
На стенках кувшинов были нарисованы существа, тоже отчасти походившие на кошек: свирепая красная кошачья морда с белыми усами, белой бородой и с туловищем сороконожки. В передних лапах оно держало маленькую человеческую голову.
Почему изображали голову, еще можно было понять: некоторые племена, жившие в этих краях, имели обычай отрубать голову врага, высушивали ее и носили на ремешке у пояса, чтобы, во-первых, враги, оставшиеся в живых, остерегались той же участи, а во-вторых, чтобы мудрость врага, заключенная в голове, перешла к победителю [55]55
Культ голов в древности был широко распространен по всему свету, и в некоторых районах земного шара он сохранился до настоящего времени (на некоторых островах Меланезии, в южных морях, на о. Калимантане, в Южной Америке – у отдельных индейских племен бассейна р. Амазонки, в штате Ассам на северо-востоке Индии и в других районах). У кочевников-скотоводов евразийских степей, начиная со скифского времени, а может быть, и того ранее, с эпохи позднего неолита и бронзового века и вплоть до времени Чингисхана, (в Центральной Азии до XVII–XVIII вв.), существовал воинственный обычай снимать скальпы (кожу вместе с волосами на голове) побежденных противников и украшать ими свою одежду и сбрую коня или же отрубать голову противнику и делать из черепа пиршественную чашу… Об этих жестоких обычаях скифов, например, много рассказывает Геродот и другие античные авторы. Французский путешественник XIII в. Гильом Рубрук сообщал о жителях Тибета, что «они все еще делают красивые чаши из голов родителей, чтобы при питье из этих чаш вспоминать о родителях…» Обычаи изготовления чаш из черепов друзей и родственников, а также и черепов противников существовали у средневековых монголов. Известно, например, что Чингисхан приказал покрыть золотом череп Онг-хана, своего бывшего покровителя, а затем побежденного врага, и пользовался этой чашей во время пиров. По мнению исследователей, поклонение черепам связано с одной из древнейших форм первобытных верований – культом предков, отсюда происходит обычай добывать и хранить череп врага, чтобы обладать его душой, его силой, заставить его помогать владельцу черепа на этом и на том свете. В конце концов культ черепов привел к охоте за головами, существовавшей в прошлом у многих народов мира, практически на всех континентах, и к охоте за скальпами как варианту охоты за головами и черепами.
[Закрыть].
Можно допустить, что мудрость у насков была в почете, трофейных голов они рисовали много, а иногда даже лепили горшок в виде такой трофейной головы.
Хуже обстояло дело с котом-сороконожкой. Непонятный зверь, державший в толстых коротких лапах человеческую голову, имел очень странный вид. На его рот была надета маленькая овальная маска, из отверстия маски выбегали две длинные тонкие ленты, разлинованные поперечными чёрточками, а из глаз свирепого чудовища лились слезы.
Ленты, выбегающие изо рта, могли обозначать речь, черточки на ленте могли иметь значение слов: чудовище что-то говорило. А вокруг него были нарисованы желтые и фиолетовые плоды и овощи.
И вот еще что удивительно: сороконожки всегда водились на южном побережье Перу, а вот кошек не было, зато встречались ближайшие родственники кошек – ягуары, самые крупные хищники континента [56]56
В обычае многих народов мира было поклонение и обожествление отдельных представителей животного царства, в первую очередь хищников, змей, больших хищных птиц за их «особые» качества: силу, быстроту, скорость и высоту полета, кровожадность и т. п. Дело доходило даже до того, что многие племена в древности (а в некоторых местах и по сей день) считали и считают подобных животных своими предками-родоначальниками, от которых якобы произошли люди того или иного племени или рода: «род Ворона», «род Медведя», «род Волка», «род Орла», «род Змеи» и т. д. (Это явление называется в этнографической науке «тотемизмом»: от слова «тотем» – «его род» – на одном из языков североамериканских индейцев.) Как правило, почитались реальные животные, обитающие в районах, где проживало то или иное племя. В Южной Америке такими «примечательными» животными были в первую очередь хищники из семейства кошачьих – ягуар, пума; отдельные виды ядовитых змей; из семейства пернатых – орлы и кондоры. Изображение этих животных или их отдельных примечательных частей (голова, пасть, клыки, клюв, когти) встречаются в росписях на сосудах, в керамических изделиях, в мелкой и крупной скульптуре Южной Америки с глубокой древности. Часто из отдельных частей тела, принадлежащих человеку и животным, изображалось некое фантастическое существо – монстр (у соседей наска и у самих наска часто изображалось чудовище с человеческим туловищем, широко раскинутыми орлиными крыльями-руками и с мордой кошачьего хищника – ягуара, причем к морде ягуара был приставлен крючковатый орлиный клюв).
[Закрыть]. И тем не менее чудовище сбивало с толку..
Чтобы уразуметь смысл непонятного рисунка, который нарисовал древний человек, остается только одно: разузнать как можно больше про автора рисунка.
Археологи принялись за дело. Они выяснили, что соседями были воинственное племя паракасцев [57]57
Паракасцы и др. – староперуанские археологические культуры, получившие свои имена от названий мест, где были впервые обнаружены их памятники: «культура Наска» – от р. Наска, «культура Паракас» – от полуострова Паракас на южном побережье Перу, где были найдены оригинальные погребения (в специальных шахтах) паракасцев, и т. д. По времени паракасцы жили несколько раньше наска и были их предками. Сами наска обитали в начале I тыс. н. э., а исчезли где-то в X в., «всего» каких-то тысячу лет назад. Племена культуры Мочика, изготовлявшие подобные Викусу (см. сноску 10) фигурные «поющие сосуды», жили примерно в то же самое время, что и наска (исчезли в VIII в.), – жили они в долинах рек Чикама и Моче (отсюда «Мочика»). На южных берегах знаменитого озера Титикака (в Центральных Андах, на границе Боливии и Перу) и озера Поопо в то же самое время, в середине I тыс. н. э., возникла культура Тиауанако (или Тихуанако), которая существовала до конца этого тысячелетия. Все эти племена, создатели культур Мочика, Наска, Тиауанако и др., как считают ученые, стояли на пороге создания первых (ранних) государств Южной Америки, а племена культуры Мочика даже создали такое государство, погибшее в VIII в. в результате военных столкновений с соседями. Вслед за культурой Мочика, а может быть, и несколько позднее исчезают культуры Наска и Тиауанако, в конце I – нач. II тысячелетий (VIII–XII вв.).
[Закрыть], кровожадные Моги и могучее государство Тпахуанако. Все они вечно были заняты тем, чтобы захватить чужие земли и поработить другие племена. Любили драгоценные украшения, были хорошими ювелирами, строили города и неприступные крепости, возводили храмы своим богам и дворцы своим вождям, которых хоронили с большими почестями.
О насках же один зарубежный исследователь писал: «Казалось, их не соблазняла идея мировой славы и они довольствовались той частью земли, которую природа дала им для искусства и земледелия».
Наски жили в простых жилищах, выстроенных из треугольных кирпичей. Кирпичи обжигали в очень простых земляных печах, из грубой глины.
Покойников хоронили, усадив в большие цилиндрические глиняные урны, расписанные рисунками.
Отражая нападения врагов, наски всегда были настороже, и мужчины никогда не расставались с пращой.
Соорудив из пращи шапочку, они надевали ее на голову.
Возделывали землю, занимались гончарством, красили хлопчатую пряжу для тканей. Еще для пряжи шла шерсть длиннорунной домашней латы-альпаки. Из крашеных нитей наски ткали плотные куски ткани с яркими рисунками, похожие на ковры. Эти целые куски составляли их одежду.
Наски были хорошими ткачами, прекрасными горшечниками, но неопытны в ювелирном деле, их изделия из золота были грубы и примитивны.
Могло показаться, что насков более всего на свете интересуют две вещи: гончарство и земледелие. Занятия эти были между собою связаны. Сейчас расскажу как.
Земля наскам досталась очень плохая. Отовсюду наступала горячая пустыня, борьба за землю отнимала все силы. Чтобы на этой бесплодной земле проросло зерно, нужно было в каждую ямку для зерна класть рыбьи головы. Так наски вводили в землю фосфорные удобрения. Но они, наверное, думали: эти рыбьи головы – не такая уж и плохая еда для духа – покровителя зерна. Пусть он поест, станет добр и сделает так, чтобы зерно пустило побег.
Земледелие насков было подвигом [58]58
На южном берегу Перу, в бассейнах рек Ика, Рио-Гранде, Наска и на территории пустынного полуострова Паракас в древности существовало несколько археологических культур, последовательно сменявших друг друга: Паракас Капернас, Паракас Некрополис, Наска, Пачеко, Ика и др. Все эти культуры были оставлены оседлым земледельческо-рыболовческим населением, возделывавшим кукурузу, фасоль, бобы, тыквы, авокадо, гуайява, арахис, хлопок. Кроме того, эти племена ловили рыбу, собирали моллюсков, разводили южноамериканских «верблюдов»-лам из-за их шерсти и мяса, а также морских свинок, мясо которых тоже употребляли в пищу. Паракасцы и наска уже имели поселения городского типа и воздвигали большие монументальные постройки вроде пирамидоподобного Большого Храма в Кауачи – «столице» цивилизации Наска. Все дальше отходя от побережья Тихого океана в глубь речных долин, племена культуры Наска совершенствовали и развивали поливное земледелие, зародившееся во II тыс. до н. э. на южном берегу Перу за две тысячи лет до появления самой культуры Наска.
[Закрыть]. Подвиг заслуживает того, чтобы о нем рассказали.
Наски рассказали. Это и были их рисунки. Они не рисовали людей, занятых посевом и жатвой. Они рисовали тех, от кого зависел и посев, и жатва, и жизнь зерна, и жизнь племени: они рисовали грозных демонов. Один из них был кот-сороконожка с маленькой маской на морде и другие, подобные драконам и спрутам. Такие же маски из золота находили археологи на губах умерших. Значит, кот-сороконожка имел прямое отношение к царству мертвых. А царство мертвых, по верованиям многих племен, находилось под землей, в подземном мире. Туда, во владения демонов, отправляли зерна, погружая их в землю, и от них зависела жизнь зерна, а значит, и всего племени. Демон с красной кошачьей головой правил не только подземным миром, но и всеми насками, живущими на земле, еще не ушедшими под землю, к предкам.
Самих себя наски изображали удивительно равнодушно, как бы между прочим, врисовывая свои скуластые, мужественные лица среди плодов, раковин и рыб, как часть Великого Орнамента, в виде которого представлялся им мир, окружавший их и находившийся во власти всесильных демонов.
Керамика племени наска
И если судьба приносила наскам рыбу, съедобные раковины и растительную пищу, наски, очевидно, не очень ценили огромный труд, ушедший на их добычу. Они относили свои победы за счет того, что сумели договориться с демонами пустыни и подземелья. Может быть, они добивались своего путем мирных переговоров с демонами. А может быть, воевали с ними.
Во всяком случае, в рисунках их чувствуется страстная напряженность, по которой можно судить, что они дрались с мертвым бесплодием пустыни с отчаянием бесстрашных воинов. Они обращались к рыжим камням пустыни с мольбой и угрозой. Мольбу и угрозу рисовали они на своих кувшинах.
Сохранился горшок, которому наски вылепили женскую голову, и кувшин стал похож на фигуру женщины, ожидающей ребенка.
У женщины большие глаза и горбатый нос, бледное лицо печально, чёрные гладкие волосы спадают на грудь и на спину, руки сложены на животе, на пальцы надеты белые острые наперстки. А на другой стороне горшка нарисована голова страшного демона с красными копьями, торчащими из кудрявых волос. Женщина должна молить демона о том, чтобы у нее родился ребенок. От демона подземелья зависит рождение и смерть всего, что есть на земле.
Может быть, кувшин разрисовывал гончар-художник, лепивший его без круга, способом жгута.
А может быть, женщины, ждущие рождения детей, должны были лепить и разрисовывать такой кувшин в подарок демонам.
От того, будут ли дожди и влага, поящая землю, от того, прорастет ли зерно, от того, родит ли земля урожай, от того, будет ли зерно и другая растительная пища, зависела жизнь человека. Пищу клали в горшок. Еда становилась значительной и священной, еда обозначала жизнь на земле. Горшок вмещал еду, и оттого тоже становился значительным и священным, и все понятия о жизни, о небе, посылающем дождь, о земле, скрывающей в недрах непроросшие зерна, – все это было священно и связано с глиняным сосудом.
Наски были замечательными художниками. Краски на их керамике очень красивы и цвета густы, хотя никто не назвал бы их росписи пестрыми. Любили они пурпурную, фиолетовую, красную, желтую и черную краски, а также и другие и знали тринадцать различных оттенков [59]59
Как правило, роспись одного сосуда у наска состояла из восьми цветов, но чаще всего встречается четыре-шесть цветов одновременно на одном сосуде. Обычное сочетание – красный, белый, черный цвета фона сосуда, на него по одному или группами включались желтый, оранжевый, коричневый, серый, и изредка фиолетовый цвета, превращавшие сосуды культуры Наска в украшения музейных коллекций.
[Закрыть]. Наски не пользовались глазурями, красители у них были ангобы. В тех местах, где они жили, глина попадалась разного цвета. Они толкли ссохшиеся глиняные комья, разводили водой, раскрашивали этой болтушкой свои точные рисунки и отправляли в земляные печи.
Вот и все, что мы знали о насках, о мирных земледельцах и великих художниках, рисовавших с большим мастерством своих демонов.
Сведений было, конечно, мало, непонятного оставалось слишком много. Непонятны в конце концов оставались рисунки, хоть им и придумали различные объяснения, и все-таки…
Почему, гадали ученые, так закономерно и настойчиво повторяются рисунки? Почему они такие законченные, такие определенные и точные? С такой точностью пишут буквы, а не рисуют картинки.
Так, может быть, это не только великолепные рисунки? Может быть, это письмена? Ведь оба континента Америки в древности не знали алфавита, а развитые американские цивилизации владели так называемом пиктографическим письмом [60]60
Пиктографическое письмо – от латинского «пиктус» («писанный красками») и «графо» («пишу»), то есть рисуночное письмо, письмо в картинках или передача событий, действий и предметов с помощью условных знаков (например, понятие «вода» изображалось волнистыми, параллельными линиями, «идти» – фигуркой идущего человека и т. д.) Со временем рисуночное письмо усложнялось, реальные картинки заменялись условными знаками, символами предметов и явлений, в конце концов это приводило к буквам, к алфавиту. У наска пиктографическая письменность не обнаружена, они еще в своем развитии не «открыли» у себя и не «заимствовали» ее у соседей.
[Закрыть], то есть письмом в виде сложных картинок.
Да, но письмо, как правило, создавали народы развитых цивилизаций. А наски? Разве наски такую цивилизацию имели?
И тем не менее чем больше всматриваешься в эти непонятные рисунки, тем все более начинает казаться, что это не просто красивый узор, не просто нарядный орнамент. Может быть, эти знаки, фигуры и предметы, их порядок, чередование и повторение, которые нам кажутся декоративным оформлением, жители племени наска могли «читать» и получать от рисунков какие-то сведения, смысл которых скрыт от нас. Как будто они хотели что-то сказать своими рисунками. Но что?
Общались ли они так друг с другом? Или разговаривали с помощью рисунков со своими грозными демонами? Хотели ли они уговорить демонов хорошо относиться к ним, к наскам, или в этих рисунках была скрыта какая-то угроза?
Нет, что говорить, странное племя эти наски. Конечно, их соседи тоже доставили археологам изрядно хлопот и загадок. Тем не менее проблему «наска» выделяют особо, потому что очень все-таки примечательны и совершенны их рисунки на керамике.
Кажется, ученым могло бы хватить с ними хлопот – сиди, изучай, разгадывай.
Не тут-то было.
Недалеко от остатков первых найденных поселений насков, в бассейнах рек Наска и Ика, расположено высокогорное каменистое, ровное, как блюдо, плато. Ничего не растет на нем – ни кустика, ни травинки. Это мертвая темная пустыня, и археолог Бушнелл, пораженный ее унылым и зловещим видом и мертвой тишиной вокруг, утверждал, что даже ветры минуют эти места и что год спустя его экспедиция, вернувшись сюда снова, обнаружила, что бумажка, которую обронили год назад, лежит на том же месте.
Поверхность пустыни исчерчена неглубокими бороздами, которые называют «дорогами инков». Их так назвали потому, что вначале думали, это инки проложили каналы, чтобы оросить безводную пустыню, покрытую ржаво-бурой коркой. Корка состоит из камней, содержащих железо. Эти камни сбивали на месте борозд, обнажая светлый грунт, – линии, начертанные таким образом на пустыне, археологи назвали «графикой».
И вот в 1927 году американец Пауль Козок, инженер-геодезист, летел на маленьком самолете над этой пустыней. Самолет шел низко. Путь был далекий. Пауль Козок отложил книжку, которую читал в дороге, и стал смотреть вниз. И вдруг он увидел…
Тут начинается главная тайна насков.
Он увидел, что «дороги инков» – вовсе не оросительные каналы, а линии, образующие рисунки. Вся пустыня оказалась покрытой рисунками, которые нельзя было рассмотреть с земли! Это были изображения зверей и птиц, пауков, каракатиц и даже одной обезьяны.
Козок увидел каракатицу (ее щупальца были перерезаны недавно проведенной автомобильной трассой), рыбу, напоминающую кита, гигантского паука, три странные, полустершиеся человеческие фигуры с коронами, с поднятыми руками, в длинных узких одеждах, и, наконец, изображение чудовища, похожего на сороконожку с огромной лохматой головой. Еще были длинные и абсолютно прямые линии, километров на двести, проведенные как по линейке, и совсем уже непонятные квадратные спирали.
Все это промелькнуло в его уме лихорадочно быстро, и он тот час забыл и спираль, и обезьяну, потому что перед ним была пустыня-картина, и он понял, что ничего подобного не видел ни один человек в мире. Кто изрисовал пустыню?! Кто мог рисовать это полторы тысячи лет назад? Для кого рисовали? Он предположил, что все эта картинки нарисованы не ради любви к графическому искусству. Они нарисованы с какой-то определенной целью [61]61
Принадлежность рисунков, открытых в долине р. Наска, создателям культуры Наска не доказана и оспаривается учеными. Дело в том, что трудно определить время создания рисунков, исходя только из их географического местоположения и из анализа стиля рисунков в сравнении с росписью на керамике, найти «авторов» (один или несколько народов, живших в разное время). Однако попытка определения их возраста все же сделана: рисунки долины Наска предположительно относят ко II–III вв. н. э., когда в крае процветали рыболовческо-земледельческие культуры Паракас Некрополис (VIII в. до н. э. – VI в. н. э.), Паракас Кавернас (V–III вв. до н. э. – I–III вв. н. э.), а культура Наска, наследница первых двух культур, только-только зарождалась (II в. н. э.). Отсюда вполне вероятно, что рисунки долины Наска могли быть оставлены племенами Паракас Некрополис и Паракас Кавернас или же что эти рисунки могли наноситься различными местными племенами и на протяжении довольно длительного периода времени, начиная с I тыс. до н. э. и кончая инками, то есть XV в. Кстати говоря, в изображениях долины Наска были встречены и рисунки инков (линии-указатели и трезубцы), что подтверждает предположение ученых о длительности создания «картинной галереи» Наска.
[Закрыть].
Козок поспешил в Соединенные Штаты и немедленно сообщил о своем открытии. Ученые ринулись в пустыню насков.
Как? Слаборазвитый народ, земледельцы, жившие в глинобитных жилищах, не знавшие ни машин, ни каких – либо точных приборов, создали рисунки, которые и с помощью приборов-то мудрено начертить на таком расстоянии?
Было ясно, что рисунки потребовали огромного труда и множества опытных людей. Но ведь наски – очень маленькое племя! А может быть, им помогали соседи…
Некоторые предполагали, что пустыня исчерчена посадочными знаками. Не исключали, что рисунки и чертежи – дело рук пришельцев из других звездных систем. Полагали, что обитатели иных миров приземлялись именно здесь, на поверхности ровной пустыни. Таким образом, не кто иной, как именно наски, должны были бы стать гостеприимными хозяевами [62]62
Недостаточная изученность рисунков долины Наска, неясность их назначения и времени создания и в то же время их грандиозность, большие размеры (некоторые линии достигают длины двух километров) привлекли внимание многих журналистов-популяризаторов и писателей-фантастов. Среди них отличился швейцарец Эрих Деникен своей фантастической гипотезой, приписывающей создание этих изображений мифическим «пришельцам из космоса». По его мнению, которое опровергают ученые, пустынное плато Наска служило… космодромом для звездных кораблей «пришельцев из космоса», а рисунки являлись указателями и посадочными знаками для них. Однако специалисты по космической технике, не говоря уже об археологах и историках, разбили его доводы указанием на то, что космическим кораблям, вооруженным уймой приборов для межзвездных полетов, для посадки и взлета с Земли и других планет, вовсе не потребовались бы «посадочные знаки» в форме стрел и спиралей, тем более – рисунки обезьян и осьминогов. Кроме того, «пришельцы» при изготовлении этих рисунков, если бы они их создавали, использовали бы какую-нибудь более совершенную технику (лазеры, плазменные резаки и т. д.), а не простые каменные топоры, которыми выбивались канавки в почве плато Наска, как это установили исследователи.
[Закрыть].
Но вскоре в пустыню отправилась местная учительница Мария Рейхте – она поселилась там, стала сопоставлять движение звезд на небе с рисунками на земле.
Она установила, что в определенные часы разные рисунки видны и с земли совершенно отчетливо. Скажем, в 6.15 можно увидеть обезьяну, а в 7.30 – паука, и так далее. Она применила очень сложные астрономические вычисления и пришла к выводу, что рисунки в пустыне – это гигантский астрономический календарь, на котором отмечено расположение светил в определенное время года и многое другое.
Час от часу не легче! Значит, наски прекрасно знали астрономию и математику.
– А может быть, это все-таки не наски? И если не звездные гости, то какой-то могучий и мудрый народ пришел в те края и начертил свою астрономическую карту?
– О, – говорят археологи, которые много лет собирали, склеивали и изучали черепки горшков, разрисованных насками, – посмотрите, как похожи рисунки на керамике на эти рисунки на земле. Нет сомнения, их делали люди, обладающие общим языком и одной системой образов.
Так, от пустыни, астрономии и математики история с насками опять вернулась к глиняному горшку.
Рисунки на глиняных горшках действительно были не просто узорами. Очевидно, в этих узорах и в самом деле был скрыт значительный смысл. Простой горшок заставил профессоров ломать голову над своей тайной.
Некоторые горшки сделаны в виде человеческих голов. Можно предположить, что это портреты кого-нибудь из племени насков.
Один такой горшок нарисован в самом начале этого рассказа. Лицо сурово и трагично, глаза смотрят в прорези черной маски, и губы плотно сжаты. На нем красная шапка, а поверх шапки намотана праща.
Может, это изображение трофейной головы, а может, портрет воина. Но может быть, просто любой наска, будь он художником, или жрецом, или просто земледельцем, всегда ходил при праще, чтобы в любую минуту отразить нападение коварного врага, ибо жили они в тревожное и опасное время.
Может быть, кто-то из племени, кто имел право посещать заветные места, приходил под вечер в эту пустыню, чтобы справить какой-то важный обряд – например, определить время сева или жатвы… [63]63
Как уже указывалось выше (см. сноски 57, 58), земледелие на побережье Перу, в приречных долинах, начало развиваться на рубеже II–I тыс. до н. э. Оно было принесено в эти края с севера, с территорий Центральной Америки, (где возникло еще в VII–V тыс. до н. э.) создателями археологической культуры Чавин, видимо, родственных одному из высокоразвитых и цивилизованных народов Центральной Америки – ольмекам. Вместе с культурным и хозяйственным влиянием пришельцев на отсталые рыболовческие племена побережья Перу следует связывать распространение у последних земледелия, сельскохозяйственных культур (особенно кукурузы), религиозных представлений и знания сельскохозяйственного календаря (времени посева, уборки урожая и т. п.), что нашло свое отражение в календаре-справочнике долины Наска. Ведь самые древние астрономические календари, удивляющие и по сей день ученых своей поразительной точностью, были созданы в первую очередь народами Центральной Америки (ольмеками, майя и др.). Отсюда вместе с земледелием, для нужд и задач которого создавались эти календари, они проникают в Южную Америку и широко распространяются среди местных племен, переходящих к земледелию. Уже на месте эти календари были приспособлены к здешним климатическим условиям, к местным понятиям и символам, даже к местному звездному небу. Так, например, могло быть, что жители перуанского Приморья когда-то ловили определенные сорта рыб, охотились на морских животных, собирали съедобные раковины, крабов и т. п. в строго определенные месяцы и дни года, когда было особое изобилие тех или иных «даров моря». В результате тот или иной период года получал определенные названия (например, «месяц крабов», «месяц осьминога», «месяц тюленей» и т. п.). Когда же приморские племена стали переходить к земледелию, еще до начала культур Паракас, они использовали привычные им понятия и названия месяцев в своем сельскохозяйственном календаре для определения сроков тех или иных работ (для посадки кукурузы, бобовых культур, тыкв, хлопка и др.). Определенные созвездия и положения светил на небе приходились, например, на «месяц крабов», «обезьяны», «ягуара», «осьминога»… Отсюда и родилась удивительная галерея рисунков в долине р. Наска, ориентированная на тот или иной астрономический объект. Таким образом, трудом многих поколений земледельцев был создан и в Южной Америке «свой» уникальный астрономический календарь-справочник, своего рода астрономическая «шпаргалка» для определения сроков сельскохозяйственных работ. При создании календаря играли роль и тотемистические представления древних народов этого района Южной Америки, о которых мы говорили выше (см. сноску 56). Изучение рисунков долины Наска продолжается, и ученые не сказали еще своего последнего слова…
[Закрыть]Он приходил, захватив с собой горшок, в котором могли лежать дары для демонов, и сидел в тишине пустыни, разговаривая со звездным небом и от звезд получая знания, столь нужные для его племени.
…Тихо спали нарисованные змеи, ящерицы и спруты. На кувшине, который житель деревни принес с собой, были такие же рисунки. Может быть, он нечаянно разбил кувшин и, должно быть, огорчился. А может быть, и нет, может быть, они никогда не огорчались, эти наски.
И прошло очень много сотен лет…
А когда ученые пришли в пустыню, они нашли не только начертания на земле, но и разбитый горшок, будто он разлетелся вдребезги только вчера.
Они подняли с земли черепки, держали их в руках и думали, что, наверное, это страницы книги, которая написана таинственным человеком из племени насков, что здесь есть слова и мысли и, может быть, клич радости, а может быть, сигнал бедствия.
Но что они написали, что поведали людям или богам своими рисунками, этого пока никто не знает.
