Текст книги "Самый опасный возраст (СИ)"
Автор книги: Ирина Мясникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Слушай, а правду говорят, что ты писатель?
– Ну, какой я писатель, всего-то ….
– Я так и думала! – Дальше ей стало уже совершенно не интересно. – Придумают же. Всё, пока, до завтра. Спасибо, что проводил.
Она нырнула в метро и сразу же практически забыла о его существовании.
После новогодних каникул все свои выходные дни Даша теперь паслась у бабули. Практически к ней переехала. Мама вернулась после каникул домой с совершенно странным счастливым лицом и все выходные дни теперь проводила в хибаре. Уезжала в пятницу вечером, сразу после работы, а возвращалась в понедельник утром прямо на работу. Даша поначалу обижалась на мать, нельзя же так полностью забывать о родном ребенке из-за какого-то постороннего мужика! Но потом смирилась. Не такой уж она и ребенок, целый метр семьдесят пять, да и маме явно этот посторонний мужик был к лицу. Она аж светилась вся, а ещё стала невероятно плавная и добрая. Даже на Дашу не бычила, как обычно, если та чего-то не на место положила или за собой не убрала. Бабуля Даше объяснила, что такое волшебное превращение случается с женщинами непременно при хорошем сексе, так что Даша даже задумалась, уж не разжиться ли и ей, чем-то подобным. В смысле, сексом. Ну, раз большой и чистой любви пока не предвидится. Не зря же все вокруг этого секса так подпрыгивают, может, и ей оно срочно надо. А то скажи кому, что она до двадцати двух дожила, а о сексе имеет только чисто теоретическое представление, так засмеют же. Наверное, всё же стоит попробовать, что это за штука такая, тем более, что у неё появилась возможность применить её теоретические познания в области секса на практике. Вон, Павлов телефон уже оборвал. Сто раз уже пожалела, что дала ему свой номер. Но, раз такое дело с этим сексом, то решила согласиться для начала пойти с Павловым хотя бы в кино, не с Валерой же в кино ходить. Хотя, если смотреть с точки зрения этого самого секса, то Валера, конечно, гораздо интересней Павлова. Но секс с охранником гипермаркета?! Ну, уж нет. Лучше с одноклассником. Тьфу! Хрен редьки не слаще. Так что с Павловым пока только в кино! Специально заранее предупредила, что не поедет с ним ни на какие квартиры. И кино с него хватит, а там поглядим. Про секс этот Павлов или про «крэкс-мэкс-пэкс»!
По пути к кинотеатру её окликнули:
– Девушка, можно вас на минутку!
Голос был красивый и показался Даше знакомым, она обернулась. Ну, да, так и есть, тот самый корреспондент, который задавал ей вопросы про Новый год. Понятно, отчего голос у него такой замечательный, на радио чувака с писклявым голосом или картавого ни за что не возьмут.
– Радио «Вести Петербурга»! – продолжил он. – Здравствуйте. Вы не ответите на несколько вопросов?
– Спрашивайте, – милостиво согласилась Даша, глянув на часы. Времени у неё имелось предостаточно. Она, как и все девушки Смирновы, отличалась пунктуальностью, поэтому вышла из дома заранее, с запасом.
– Вы пойдете на выборы?
– Зачем? – удивилась Даша.
– Ну, как же! Решается будущее страны!
– Думаете, будут посыпать всё-таки? – Она ткнула пальцем в дорожку, протоптанную в снегу пешеходами от остановки маршрутки к метро.
– Ой, это же вы! А я-то думаю, где я вас уже видел?!
– Ещё вопросы есть? – строго спросила Даша. Тоже мне. Даже не узнал сразу.
– Есть. Это ваши первые выборы?
– Да! Мне двадцать два года, если вас это интересует.
– И вы не хотите воспользоваться своим правом?
– Думаете, потом выборы и вовсе отменят?! – Даша сделала вид, что ужаснулась, даже глаза выпучила и рот рукой прикрыла.
– Я такого не говорил.
– Ну, слава Богу!
– А на митинг пойдёте?
– На какой ещё митинг?
– Против безальтернативных выборов. В следующее воскресенье будет.
– Я на митинги не хожу. Особенно против. Я всегда за!
– Почему?
– Опасно это, быть против, да и дорожки посыпать после митинга вряд ли начнут, так что бессмысленно это. Митинговать.
– А если я вас приглашу?
– На митинг?
– На митинг. Я журналист, вы со мной пойдете? Соглашайтесь, вам понравится.
– Оригинально. Я подумаю, а пока в кино пойду. Меня тут в кино пригласили. Это, знаете ли, тоже может оказаться интересным.
– Обязательно подумайте.
– Обязательно подумаю. – Даша помахала журналисту рукой и поскакала к кинотеатру, где на ступеньках уже маячила фигура Павлова. Нужно отметить, вполне приличная такая фигура. Фигуристая фигура. С плечами.
– «Ну, хоть не опоздал», – подумала Даша.
В кино показывали про джедаев, Даша увлеклась и забыла про журналиста и про Павлова, который всё норовил взять Дашу за руку. Хотя если смотреть про джедаев и представлять, что за руку тебя держит тот самый прекрасный принц с дачи, ну, тот, который сын маминого постороннего мужика, то и ладно. Темно же. Можно и забыть, что рядом Павлов. Павлов, конечно, тоже ничего такой, но это же Павлов!
Вечером Даша за ужином рассказывала бабуле, что её пригласил на митинг настоящий корреспондент с выдающимся голосом. Конечно, он и сам вполне себе симпатичный, журналист этот, не только голос. Но голос у него особенный. Корреспондентский.
– На митинг? Оригинально! – удивилась бабуля. – Ты ему дала свой телефон? Корреспонденту этому с голосом?
– Нет! Зачем? – в свою очередь удивилась Даша. – Он и так всё время мне по дороге попадается. А потом, я же знаю, где и когда будет этот дурацкий митинг.
– Ты и правда пойдёшь на митинг?
– Ну, да. У меня как раз выходной.
– Хорошо. Тогда я не пойду. Не буду тебя смущать.
– А ты собиралась?!
– Конечно! Я на все митинги хожу.
– Скажи ещё и на выборы пойдешь?
– Нет. Там выбирать некого. Не пойду.
– А разве этот, с усами, не твой кандидат? Я слышала, что его электорат пенсионеры.
– Да какого чёрта только нам, пенсионерам, не припишут. Чего они там себе такое о пенсионерах воображают? Бабульки в платках с семечками на завалинке или старухи безумные. Ядерный электорат.
– Старухи безумные, да! Эти нам кого надо выберут. То-то давно я их у нас в аптеке не видела, к выборам готовятся, не иначе.
– У них скоро весеннее обострение начнется. Как раз к выборам. Думаешь, почему выборы весной?
Всю неделю Даша раздумывала, пойти ей на митинг или нет. Решающим оказалось сообщение заведующей, что скоро всем аптекам наступит триндец, так как Дума собирается принять закон, разрешающий продавать лекарства в гипермаркетах.
– Ишь, чего удумали! – возмущалась Светлана Ивановна. – Аптека им что? Памперсы, зубная паста, клизма и универсальная таблетка от головы? Она же от жопы?
Светлана Ивановна никогда не стеснялась в выражениях.
– Кто их туда навыбирал, спрашивается? Таких красавцев? Знатоков в любом вопросе? Нет, они же всё знают! И какие мне фильмы смотреть, и какому богу молиться, и как мне пальмовое масло жрать полезно. ААААА! Уеду к чёртовой матери! – грозилась и стонала она, глядя куда-то в правый верхний угол от входа. – А с другой стороны, почему это я должна уезжать? Я?!!! Специалист в своем деле, фармацевт со стажем? Пусть они валят отсюда в свои виллы на Лазурные берега! Не хотят! А знаете, почему не хотят? Не всё ещё скоммуниздили! Осталось маленько.
Ну, и так далее.
Даша решила идти. Хотя она, в отличие от Светланы Ивановны, с радостью бы уехала, вон, как Нинка Березкина. И не задумалась бы даже. Но раз не удалось, надо же тут как-то жизнь свою обустраивать. Ну, чтобы тут жизнь была не хуже, чем там. А лучше, чтоб лучше! Заодно, может, всё-таки удастся добиться, чтоб дорожки посыпали.
Перед выходом на митинг бабуля одобрила Дашин наряд, сказав, что в таком виде очень удобно убегать от «космонавтов», но от розового рюкзака велела отказаться.
– Во-первых, с розовым рюкзаком ты сразу бросишься в глаза, во-вторых, за него тебя удобно хватать сзади.
– Бабуль, ну, кто меня схватит сзади, я ж с корреспондентом, – попыталась спорить Даша, но рюкзак всё же сняла, распихав всё по карманам. Она привыкла слушаться бабулю, ведь бабуля откуда-то всегда всё знает заранее. Как она сама говорит, что было, что будет, и чем сердце успокоится.
– И ещё! Как увидишь, что автобус с «космонавтами» остановился, не дожидайся их высадки, уноси ноги, – продолжала инструктировать бабуля. – Беги изо всех сил!
Даша ухмыльнулась, представив, как бабуля на митинге удирает со всех ног от полиции. В парадно-выходной белой норковой шубе и в красных сапогах на шпильках.
– Смейся, смейся, может, лучше дома останешься? – В глазах бабули плескалась тревога.
– Не бойся, ты же знаешь, я быстро бегаю. – Даша попыталась успокоить бабулю, но поняла, что та всё равно будет психовать, пока Даша не вернется домой.
– Или мне всё-таки с тобой пойти?
– Ещё чего!
На митинге Даше не понравилось, хотя к ней сразу подкатился тот самый корреспондент с замечательным голосом.
– Здравствуйте, хорошо, что вы пришли.
– А чего тут хорошего? – поинтересовалась Даша.
– Люди! Самое хорошее здесь – это люди. Люди, неравнодушные к тому, что происходит в стране.
С этим, пожалуй, можно было согласиться. Ребята собрались интересные. И не только ребята. Даша поняла, почему бабуля ходит на эти митинги. Глаза у всех умные, говорят правильные вещи, только организации никакой. Пришли, стоят, не знают, что дальше делать. Даша в старом чёрно-белом фильме видела, как Ленин выступал на броневике. Тоже типа на митинге. Вокруг все кричали «Ура!» и бросали в воздух чепчики. Ну, или чего там у них было. А тут никто не выступал и чепчиков не подкидывал. То есть, новый Ленин в нынешний Петроград ещё не заявился.
Потом все двинулись по улице и начали хором кричать разные кричалки, стало весело и не так холодно. А потом вдруг все побежали. Корреспондент крепко взял Дашу за руку, и они побежали вместе со всеми. Но тут кто-то схватил Дашу за шкирку, как щенка, и отшвырнул в сторону, она больно ударилась носом обо что-то, вернее об кого-то большого и страшного, из глаз брызнули слёзы, а из куртки выпал телефон и тут огромный чёрный ботинок с размаху треснул по стеклу её мобильника.
– Мы пресса, вы не имеете права нас задерживать! – кричал корреспондент.
– Пресса?! Где на тебе написано, бл…, что ты пресса? – ревел страшный мужик, похожий на солдата межгалактической империи, недавно виденного Дашей в кино про джедаев.
– Вот, вот, где написано, – орал корреспондент, что-то тыча тому в сторону шлема. Даша из-за слёз плохо видела, что происходит, а от боли и вовсе почти ничего не соображала.
– Вали отсюда, раз пресса!
– Девушка со мной!
– Хрен тебе, а не девушка! Девушка задержана, ещё и сопротивление при задержании огребет! – Он опять тряхнул Дашу за шкирку и буквально швырнул её в автозак. Там её подхватили чьи-то руки.
– Сюда, сюда садитесь. – Какой-то парень подвинулся, и Даша буквально рухнула на сиденье рядом с ним. – Не плачьте, пожалуйста!
Даша всхлипнула и окончательно разрыдалась, как маленькая. Она и чувствовала себя маленькой пятилетней девочкой, которую очень обидели.
– Сейчас, подождите, сейчас, где-то он должен быть. – Парень порылся по карманам и протянул Даше клетчатый платок. – Вот, возьмите, он чистый, Мама мне всегда кладет куда-нибудь чистый платок. Вот и пригодился.
Даша взяла платок, вытерла слезы и высморкалась. На платке оказались пятна крови. Она испугалась и опять заревела. Ей казалось, что нос её уже раздулся до размеров футбольного мяча.
– Закиньте голову кверху. Сейчас пройдет. И не плачьте. Многие не могут видеть, как женщины плачут. А некоторым, наоборот, радость. – Он мотнул головой в сторону двери.
– Что теперь будет? – спросила Даша. Она попыталась взять себя в руки и отвлечься от боли выяснением степени случившегося с ней бедствия.
– Отвезут в отделение, промаринуют там, составят протокол, а дальше, кого как. Кому штраф, кому спецприемник.
– Ой! А у меня телефон разбили. Сапогом, – пожаловалась Даша. – Как же я теперь бабушке позвоню, она ж там с ума сойдет.
– Возьмите мой, – он протянул Даше свой мобильник. Она, было, взяла его, но горестно всхлипнула и вернула обратно.
– Я ж номер-то бабулин не помню, всё в моём телефоне, в памяти, – Даша тяжело вздохнула. – И мамин не помню.
– Обычное дело. – Парень убрал телефон в карман. – А ваша бабушка дружит с соцсетями?
– Ой, ведь и правда! – Даша стукнула себя по лбу. От этого ей опять сделалось больно в носу, и она пискнула, искривившись. – Бабуля, конечно, слабопродвинутый пользователь, а вот мама, та вполне!
– Ага! И в каких сетях вы с мамой и бабушкой состоите? Надеюсь, не в Контакте? – Парень сморщился, как от кислого.
– Не, мы всей семьёй оттуда ушли. Мы в Фэйсбуке.
– Это хорошо! Держите, – он опять протянул ей телефон. – Свой пароль для входа помните?
– Ага! – Даша радостно кивнула. – Она зашла на свою страницу и написала маме сообщение. Решила, что бабуля ещё плохо освоила мессенджер, а вот мама её сообщение получит наверняка. Конечно, маме наверняка придётся для этого слегка оторваться от своего постороннего мужика. Неизвестно почему, но эта мысль вызвала у Даши чувство некоторого злорадства.
– Нас, скорее всего в семьдесят шестое отделение повезут, – сообщил Дашин сосед. – Оно ближайшее. Моя девушка уже мне адвоката организовала, если ваши вам никого не найдут, можно будет его услугами воспользоваться.
– Спасибо вам огромное! – Даша протянула ему телефон. – А как вас зовут?
– Меня зовут Роман.
– А меня Даша. Я очень рада с вами познакомиться, – сказала Даша и подумала, что за странная незадача с ней постоянно происходит. Вот только встретит кого-то, кто ей очень, ну, просто очень понравится, тот сразу оказывается либо женат, либо у него уже имеется девушка! Правда, размышляла она на эту тему недолго, вспомнив, что с ней произошло, где она находится, и что её ждет впереди! В точности с бабулиными словами «что было, что будет, и чем сердце успокоится».
* * *
Елена Михайловна наслаждалась воскресным утром. Юре ни свет, ни заря позвонили, и он помчался куда-то насчёт работы, а она после его ухода бессовестно дрыхла в тёплой уютной кровати. Это завтра она встанет по будильнику ещё затемно и полетит в город навстречу вампиру и бабнику Березкину. Как же он ей надоел, этот козел похотливый, и бабы его надоели, и постоянные, и временные. Вообще все надоели, и сотрудники, и заказчики, век бы их рожи не видеть. Из-за неожиданного счастья, которое с ней приключилось, Елена Михайловна странным образом совершенно расхотела ходить на работу и охранять свои карьерные достижения от подлых посягательств конкурентов и руководства. И ещё больше ей не хотелось ездить ни в какие командировки. Ей почему-то думалось, что если она куда-то полетит, то с ней непременно произойдет какая-нибудь неприятность. Она с таким трудом нашла, наконец, это своё счастье, что рисковать жизнью, перелетая с места на место в дребезжащих этажерках, называемых самолетами, ей представлялось теперь верхом безалаберности.
Она встала, неспешно приняла душ, полюбовалась собой в зеркале и отправилась завтракать, хотя время уже близилось к обеду. Она изготовила омлет, потом сварила кофе, даже шоколадку себе позволила. Слегка прибралась в доме, подумала, не прилечь ли ещё ненадолго перед телевизором, но взяла себя в руки, сладко потянулась и приступила к приготовлению ужина. Когда Юра вернется, у неё уже всё будет готово, только разогреть. Они сядут у камина и будут наслаждаться воскресным вечером и друг другом. Когда она резала мясо, телефон блямкнул каким-то сообщением. Она не стала брать трубку, чтобы её не испачкать, а потом и вовсе забыла. Гуляш уже был практически готов, когда она спохватилась, и посмотрела, что же ей всё-таки там прислали. Сообщение было из мессенджера Фэйсбука. Прочитав его, Елена Михайловна охнула и плюхнулась на табурет. Подумав секунду, она позвонила матери. Валентина Григорьевна не брала трубку, Елена Михайловна решила, что та на танцах, и стала поспешно одеваться. Когда она уже надевала сапоги, вдруг вспомнила, что мясо так и булькает на плите. Вернулась в кухню, выключила газ, скинула шубу, быстро нарезала салат, закрыла его пищевой плёнкой и сунула в холодильник. Потом села писать Юре подробную инструкцию, как разогреть, и чего с чем есть. Ну, и про страшную неприятность с Дашкой тоже сообщила. Ведь неизвестно, когда она сегодня вернется на дачу, и вернется ли вообще.
По дороге в город, она периодически набирала телефон матери.
Елена Михайловна, главный инженер проекта, женщина, умевшая трёхэтажным русским языком поставить задачу строительным подрядчикам и определить им первоочередные цели и направления, оказалась совершенно не готова к общению с правоохранительными органами. Она даже не предполагала, с какой стороны к этим органам подступиться. И как в далёком детстве могла только испуганно кричать: «Мама, Мама!». Наконец, мама взяла трубку.
– Пожар или наводнение? – первым делом поинтересовалась она у дочери.
И вместо того, чтобы чётко и конкретно описать случившееся, Елена Михайловна накинулась на мать с упреками:
– Где ты была?! Я тебе телефон оборвала! Зачем тебе телефон, если ты его не берешь?!
– Вижу, что оборвала. Домой приехала и увидела. А была я в гипермаркете, затаривалась продуктами на неделю. Телефон в сумке не слышала. Еще претензии будут? Или расскажешь, наконец, что случилось?
– Дашку! Дашку в ментовку замели. – Елена Михайловна сама себе подивилась от этого вот «в ментовку замели». А как ещё сказать-то? Ну, так, чтоб сразу стало ясно, что приключилась беда.
– Попалась всё-таки! – Валентина Григорьевна тяжело вздохнула, а Елена Михайловна по этим словам поняла, что мать в курсе, где её внучка находилась с двух часов дня.
– Так это ты?! Ты её с понталыку сбила?! Сама на старости лет по митингам шляешься, так ещё и девчонку за собой тянешь?! Вот скажи, скажи, чем тебе плохо живется? Чем ты недовольна всё время?! Да так недовольна, чтоб на митинги ходить!
– Тебя, действительно, это интересует? – Из трубки на Елену Михайловну повеяло чем-то ледяным.
– Нет! Мне наплевать! Ты своё прожила уже, можешь теперь и по митингам таскаться, и в пикетах стоять. На здоровье! Меня дочь моя интересует! – В другой ситуации Елена Михайловна побоялась бы говорить такое матери, но тут дело касалось Дашки, а за Дашку…
– Ах, дочь интересует! Да неужели? Так ты поэтому в самом опасном возрасте ребенка бросила?
– Ну, где я её бросила? В каком опасном возрасте?
– В самом опасном! «Секс, наркотики, рок-н-ролл» слышала?
– Ах, ты! Её не за секс с рок-н-роллом, и не за наркотики, слава тебе Господи, взяли! Её за митинг взяли!
– Ну, так и радуйся, что у тебя девочка выросла приличным человеком. Хватит истерить! А почему, интересно, она тебе позвонила, а не мне?
– Ага! Значит, если б у неё телефон не разбили, я б и не узнала ничего. Вот, значит, как!
– Телефон разбили?! Бедная деточка. Хороший же телефон был. Дорогущий.
– И не только телефон, а ещё нос разбили, и в отделение увезли! Нам нужен адвокат! Нам нужен адвокат! – Елена Михайловна, хоть и сидела в автомобиле, предусмотрительно съехав на обочину, но металась там внутри, чисто муха в банке из-под варенья.
– Не дергайся. В какое отделение известно?
– В семьдесят шестое.
– Ты где?
– А хрен его знает, по дороге в город! Остановилась, когда ты трубку взяла. Где-то на шоссе я. Ёлки кругом.
– Езжай в отделение и стой там неподалёку, внутрь не суйся, жди меня.
– В отделение? А где это?
– В Караганде! Погугли, слышь? Инженерка! – Валентина Григорьевна нажала на отбой.
Елена Михайловна пару раз хлюпнула носом, потом взяла себя в руки и стала искать в смартфоне, где находится семьдесят шестое отделение полиции. Никто так отрезвляюще не действовал на Елену Михайловну, как собственная мать. На неё мог орать и топать ногами самый страшный из заказчиков, её могли посылать матом подрядчики, её непосредственный начальник Березкин мог грозить ей самыми ужасными карами, но не было ничего страшнее чем, когда на неё тихо рявкала Валентина Григорьевна. Елена Михайловна после этого готова была немедленно маршировать строем в указанном направлении.
К семьдесят шестому отделению полиции они подъехали практически одновременно. На удивление удалось припарковаться так, что виден был вход. Всё-таки в воскресенье в центре города нет обычной автомобильной свалки. Валентина Григорьевна явилась при полном параде вся в белом с красной сумкой. Губы воинственно сверкали. Весь вид давал понять окружающим – начальство пожаловало! Елена Михайловна, было, тоже выбралась из машины, но была остановлена грозным взглядом матери.
– Назад! – скомандовала Валентина Григорьевна. – Жди.
Елена Михайловна послушно села в машину. И правда, зарёванная, без укладки и макияжа, она являла собой жалкое зрелище, хоть и была одета весьма прилично, почти как то самое «начальство», ведь с дачи в понедельник она должна была следовать прямо на работу.
У дверей отделения клубилась толпа каких-то людей. Елена Михайловна следила за белой шубой матери, которая, как крейсер сквозь бурные воды проследовала через толпу и исчезла за дверями. Через некоторое время Валентина Григорьевна вышла из дверей отделения и села в машину к дочери.
– Она там. Я решила уточнить на всякий случай, прежде чем кипеш подымать, – сообщила она Елене Михайловне и принялась возить пальцами по экрану своего смартфона, набирая какое-то сообщение. Через некоторое время раздался звонок её мобильного.
– Трофимов, пасиб, что перезвонил, – сказала Валентина Григорьевна в трубку таким воркующим голоском, что Елена Михайловна от удивления чуть не выпала из машины. – У меня беда. Дашка, внучка моя, ну, ты знаешь, в полицию попала. На митинге забрали. Да! Да! Да! Я старая дура! Я ж не спорю! Да! Я тебе не за тем звоню, чтобы слушать это вот. Да! Да! Ты прав бесконечно! Да! Ты мне будешь помогать?! Ну, так и скажи, а не сверли мне мозг! Записывай! Смирнова Дарья Александровна. Да, она Смирнова, как и я! Почему-почему? Отец у неё мудак, вот почему! Да! Именно так, могу повторить по слогам: сво-ло-чи! Да! Все мужчины сволочи! Хорошо, кроме тебя! Уговорил. Семьдесят шестое отделение. Записал? Всё. Хор. Хор. Хор. Ждем.
– Ждем, – повторила Валентина Григорьевна, нажав отбой.
– Чего ждем? – робко поинтересовалась Елена Михайловна.
– Развития событий ждём. Что нам ещё остается?
– Этот твой Трофимов нам адвоката пришлёт?
Валентина Григорьевна внимательно посмотрела на дочь, потом покрутила пальцем у виска и слегка присвистнула. Ничего не сказала. Елена Михайловна смиренно уставилась в пространство. Прошло с полчаса. Опять зазвонил мобильный Валентины Григорьевны. Она долго слушала низкий мужской голос, рокотавший в телефоне, потом сказала:
– Яволь май фюлерт! – И нажала отбой.
– Чего сказал? – спросила Елена Михайловна.
– Скоро выйдет, сказал.
– Как выйдет?
– Как-то выйдет. – Валентина Григорьевна пожала плечами.
Прошло ещё с полчаса. Стемнело. Люди у входа слились в одну тёмную массу. Наконец, из толпы вынырнула Дашка и стала озираться по сторонам. Елена Михайловна опять было кинулась из машины, но была остановлена за руку Валентиной Григорьевной.
– Фарами ей помигай. Не надо нам там афишироваться, там родители несчастные стоят, а нашу выпустили.
Елена Михайловна послушно мигнула несколько раз фарами. Дашка повертела головой, потом явно увидела машину матери и побежала к ней.
– Ненавижу! – сказала она, когда влетела в салон и плюхнулась на заднее сиденье. – Еще и телефон разбили!
Елена Михайловна увидела лицо дочери с распухшим носом и размазанной тушью, не сдержалась и заревела сама.
– Ну-ну, успокойся, – с несвойственной ей лаской в голосе вдруг сказала Валентина Григорьевна и похлопала дочь по руке. – Всё позади.
– Ничего не позади, – вскинулась Дашка. – Я на них в суд подам! За телефон, еще и нос разбили.
– А ты, вообще, лучше молчи, – рыкнула на неё Валентина Григорьевна. – В суд она подаст!
– Бабуль! Ты чего ругаешься? Я-то чем виновата? Я вообще пострадавшая сторона.
– Ишь ты! Пострадавшая сторона она! Ты виновата в первую очередь тем, что попалась. А во вторую очередь тем, что попалась и ничему не научилась. Это, милая моя, они на тебя в суд подадут за нападение на сотрудника органов при исполнении им своих должностных обязанностей. А за это светит реальный срок, между прочим. В колонии!
– А-а-а-а! – тихонько взвыла Елена Михайловна.
– То есть, получается, я напала на полицейского и избила его своим носом?
– Именно так. А ещё кинула в него своим телефоном. Еле отбился, несчастный.
Дашка возмущенно фыркнула.
– Ты мне тут не фырчи, а лучше скажи, протокол составили?
– Нет, так отпустили.
– Это хорошо. Ну-ка, мать революционерки, отыщи в гугле, где тут у нас травматологический пункт? Зафиксируем побои на всякий случай. А то они сейчас протокол не составили под воздействием обстоятельств непреодолимой силы, а потом посмотрят какое-нибудь видео, или там журналист твой сильно развыступается, и снова здорово!
– А что за обстоятельства непреодолимой силы? – спросила Дашка.
– Что за журналист? – одновременно с ней задала свой вопрос Елена Михайловна.
– Да, ну его, – Дашка махнула рукой. – Ничего не смог толком сделать, только удостоверением своим тряс. Вон, Романа, ну, парня, которого вместе со мной задержали, он мне ещё платок и телефон дал, – пояснила она, продемонстрировав клетчатый платок, – девушка у дверей ждет на улице, а этого и след простыл.
– Вот я и говорю: все мужики сволочи, – сказала Валентина Григорьевна.
– Не все! – хором сказали Дашка и Елена Михайловна.
Травматологический пункт оказался неподалёку, там клубилась очередь пострадавших от нечищеных обледенелых тротуаров и сосулек с крыш. Пока шли к дверям, Валентина Григорьевна буквально повисла на руке у дочери.
– Сволочь какая, эти каблуки! Кто их придумал только, – ворчала она, тщательно выбирая место, куда поставить ногу в красном лакированном сапоге на шпильке.
– А мне показалось, что ты вполне себе бодро на них передвигаешься, – удивилась Елена Михайловна.
– Исключительно только тогда, когда на меня смотрят посторонние люди. Не по возрасту уже мне эти шпильки, мне что-то удобное надо на тракторной подошве стиля «прощай молодость»!
В травматологическом пункте, ожидая своей очереди, решили после получения справки вместе ехать к Валентине Григорьевне. Во-первых, у неё одной имелись продуктовые запасы, а во-вторых, всем Смирновым без исключения вдруг захотелось к маме. Если и не на ручки, то хотя бы носом уткнуться. Ведь только мама поймет и пожалеет, не скажет: «ты, милочка, сама дура». Правда, не всегда, и не каждая мама.
Справку о разбитом носе врач упорно не хотел выдавать, хотя никто ему про полицию сообщать не собирался, сказали, что Дашку побил гражданский муж. В конце концов, Валентина Григорьевна разозлилась и сунула врачу в карман тысячу рублей, после чего справка оформилась молниеносно. Валентина Григорьевна забрала её себе, аккуратно сложила и припрятала в красную боевую сумку.
Вечером, когда девушки Смирновы уже сытые сидели у Валентины Григорьевны на кухне и обсуждали события прошедшего дня, у Валентины Григорьевны зазвонил телефон. Она вдруг вся преобразилась и стала опять ворковать в трубку несвойственным ей воркованием.
– Привет, привет! Хи-хи. Да, получили. Да. На всякий случай побои зафиксировали. Ну, нет, конечно! Я разве похожа на идиотку? Я ж говорю, на всякий случай. Ну, разумеется, если что, согласую с тобой. Спасибо тебе огромное. Ну, да-да, конечно, спасибо не булькает. Хи-хи. Натурой? Скажешь тоже! Ну, зачем тебе моя старая натура? Хи-хи. Должна. Да, должна. Да, запомнила. Хи-хи. – Валентина Григорьевна нажала на отбой, при этом на лице её блуждала странная совершенно дурацкая улыбка.
– Это кто? – спросила удивлённая Дашка.
– Это обстоятельства непреодолимой силы, – хмыкнула Елена Михайловна. – Трофимов называется.
– Ну, я-то хоть его фамилию знаю, – с укором в голосе заметила Валентина Григорьевна, на что Елена Михайловна потупилась и покраснела. Действительно, ведь она Юрину фамилию до сих пор не знала. Как-то не было повода спросить.
– А кто такой этот Трофимов? – продолжала допытываться Дашка.
– Одноклассник, – пояснила Елена Михайловна.
– Ну, мама! Это я знаю, я ж не об этом. Он сейчас кто?
– Не знаю. – Валентина Григорьевна пожала плечами, закатила глаза к потолку и помахала куда-то туда же ручкой. – Где-то там. Да, какая разница?
– Действительно, – согласилась Елена Михайловна, злорадно думая, что мать хоть и знает фамилию своего ухажера, но тоже даже не представляет, чем он «где-то там» занимается.
– Ты б позвонила своему прекрасному незнакомцу, вдруг волнуется? – ни с того ни с сего вдруг сказала Валентина Григорьевна, обращаясь к дочери. Видимо, почувствовала некоторую злорадность в её голосе.
Тут Елена Михайловна совершенно растерялась, ведь и Юриного телефона у неё тоже не было. Она вспомнила, как он однажды сказал, что как честный человек уже должен попросить её телефончик, как она похихикала в ответ, но на этом всё и закончилось, так как телефонов в тот момент у них под руками не оказалось. Не до телефонов им было.
– Вот, Даша, посмотри на свою мать и хорошенько запомни, как не надо делать, – заметила Валентина Григорьевна.
– Как не надо делать? – поинтересовалась Елена Михайловна.
– Спать с прекрасными незнакомцами, не поинтересовавшись их фамилией, адресом, телефоном, родом деятельности и семейным положением.
– Я семейным положением и родом деятельности поинтересовалась. Он не женат и безработный.
– Вот, пожалуйста! – Валентина Григорьевна всплеснула руками. – Кстати, Дашенька, спать с безработными я бы тебе тоже не посоветовала.
– Да, ну вас! – Елена Михайловна надула губы. – Тебя послушать, так вообще ни с кем спать не надо.
– А что? Вполне себе может быть.
В понедельник на утренней оперативке Елена Михайловна получила очередную порцию бесноватого вампира Березкина. Некоторые заказчики попали под санкции и сворачивали инвестиционные проекты, это соответственно, Березкину оптимизма не прибавляло. Ну, а кто виноват? Понятно, в первую очередь Смирнова. Ведь это касалось непосредственно её объектов. Не всех, конечно, только части. Надо сказать, что сама Смирнова при этом тихонько радовалась, ведь ей не надо будет регулярно летать на эти объекты и лазить там по тундре. Правда, и денег при этом у неё тоже станет меньше. Это было уже минусом. Существенным минусом. Она слушала неистовства Березкина и думала, что мама, как всегда права. Лучше всё-таки спать с олигархом, чем с безработным.
Когда она вернулась из директорского кабинета на своё рабочее место, ей позвонили из отдела капитального строительства одной из компаний-заказчиков. Очень просили прибыть в головной офис компании для обсуждения важного вопроса, как они выразились, касающегося инвестиционного процесса. Елена Михайловна справедливо подумала, что Москва это совсем не Тюмень или Нижневартовск, и туда можно добраться на поезде, поинтересовалась, какие документы ей необходимо будет иметь с собой, ну, для обсуждения того самого инвестиционного вопроса, и попросила прислать за ней машину к завтрашнему утреннему поезду. После чего через секретаршу Березкина уведомила того, что завтра отбывает в Москву решать инвестиционные вопросы, и попросила ту же секретаршу заказать ей билеты на Сапсан. Секретарша Березкина испытывала к Елене Михайловне давнишнюю приязнь, связанную видимо с тем, что Смирнова ни разу не запятнала свою репутацию связью с самим Березкиным. Елена Михайловна тоже испытывала к секретарше Березкина давешнюю приязнь, которая обуславливалась тем же самым. Свою секретаршу Березкин боялся. Она досталась ему от прежнего директора, знала всё и всех, включая членов совета директоров, умела всё и держала Березкина в ежовых рукавицах. Секретарша не стала экономить казенные деньги и заказала Елене Михайловне билеты бизнес класса. Кстати, жена Березкина постоянно жаловалась, что в эти бизнес классы никогда нет билетов. Вероятно, это для кого как.
