Текст книги "Лекарство от любви"

Автор книги: Ирина Невская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

16.

Сначала в душу закралось предчувствие. Потом это предчувствие почти переросло в уверенность: мой муж действительно мне изменял. Практически все без исключения женщины, выходя замуж, думают, что с ними такого в принципе не случится: «Что вы, это с кем-то другим, но не со мной. У моего мужа любовница? Да вы что! Он же ангел!» Я по своей наивности думала так же, как и все. Отрезвила меня Томочка:

– Ага, все они ангелы, пока спят зубами к стенке…

Кстати, так она рассуждала, когда была обижена на весь мир, потому что её бросил второй муж, но ещё не сделал предложение третий. Или…нет, это она сказал после третьего мужа, но перед четвёртым. Короче, в её мужьях я давно запуталась, мне бы со своим разобраться.

Так вот я думала, что мой муж – ангел и я у него – одна, на всю жизнь любимая…

А вот мужчины, в отличие от нас, думают совсем даже наоборот. Да простят меня они, если я ошибаюсь, но у меня с некоторых пор создалось впечатление, что каждый мужчина, надев кольцо на палец, мечтает тут же его снять. Вы когда-нибудь обращали внимание на то, какое число мужчин носят обручальные кольца? Ну, один, от силы два, не больше. Можно подумать, что они все не женаты и открыты для предложений. Мужчина, идущий рядом с обожаемой супругой по улице, то украдкой, то с оценивающей наглостью рассматривает ножки проходящих мимо женщин. Эх, да что там говорить: сколько волка ни корми…

– Пусти козла в огород…,– любит повторять Томочка.

В общем, девочки, вы меня понимаете. У каждой из нас своя оценка происходящего, только сводится всё к банальной истине: все они одинаковые, эти мужчины. Не способны они на искренние постоянные чувства. А еще про нас, женщин, говорят, что мы непостоянны. Посмотрели бы прежде всего на себя. Да мы, женщины, за любимого готовы и в огонь, и в воду… Да что там: и коня на скаку, и в горящую избу… А они? Они? Не-е-ет, что вы! Сначала собственные интересы. И если ты, любимая, не вписываешься в планы, то, прости – прощай. Ведь это так просто, не правда ли? снять защитный колпак с любимой розы и удрать на другую планету, а потом переживать: как там мой цветок, моя роза, я ведь так любил её…

Я даже не совсем поняла, что же произошло. Просто случайно увидела, как мой муж, такой весь из себя красивый и с цветами, вошел в Томочкин подъезд. Я как раз приехала к ней на чай, тем более что повод для маленького женского праздника был подходящий: её муж уехал в командировку. Конечно, в связи с внезапным появлением Олега не в том месте и в рабочее время, у меня возникли подозрения и скопилась масса вопросов. Мы в тесной женской компании остаток дня только тем и занимались, что обсуждали случившееся. А как же иначе?

– Может, он просто пришел потрепаться с каким-нибудь приятелем, – предположила Валюшка.

– С цветами? – скривилась я.

– Ах, так он был еще и с цветами? – фыркнув, выпустила коготки Наташка.

– Явно шел к бабе, – тряхнула головой Валюшка.

– Нет, нет, не может быть, – всё еще не верила я, пытаясь спасти свое женское счастье.

Наташка вновь начала носиться по комнате: так она делала, когда сильно волновалась.

– Да уж не к приятелю на чай, – съязвила она.

– Погоди-ка, – Томочка, наморщив лобик, силилась что-то вспомнить. – Я на днях столкнулась у лифта с той белокурой шваброй, что была у вас на свадьбе, поздоровалась, но она, видно, так и не узнала меня.

– Все ясно, – сказала я дрогнувшим голосом, – скажите, мне идут рога?

– Да какие рога! – махнула рукой Валюшка, а Томочка поддакнула:

– Рога растут у мужчин, чтоб ты знала.

Я совсем растерялась и спросила с удивлением:

– А у женщин тогда что растет?

– Ничего! – отрезала Наташка. – Их просто называют… называют…

Я с горечью закончила фразу:

– Круглыми идиотками.

В этот вечер я так и не решилась на откровенный разговор с мужем. Сердце рвалось из груди, слова вот-вот готовы слететь с языка, но… Я струсила. Банально? Однако я все же выдержала. А еще говорят, что женщины не умеют молчать. Неправда, когда надо – мы готовы творить чудеса. Олег как всегда был «милым и внимательным»:

– Даша, ну почему ты никак не можешь научиться готовить?

– Рецепт твоей мамы, – огрызнулась я.

– Да, но у тебя ничего не получилось.

Я немного подумала и ответила:

– Ты прав, у меня ничего не получилось.

Олег поморщился:

– Только не надо истерик, хорошо?

Я с треском захлопнула кухонный шкафчик с посудой и вышла из кухни.

«Не надо истерик! Что бы он понимал в истериках! Милый, это еще не истерика, а прелюдия».

И так было нелегко, а тут еще Наташка позвонила:

– Дашка, ты с ним поговорила? – почему-то шепотом спросила она.

– Нет, и не собираюсь.

– Почему? – удивилась тётушка.

Я не стала отвечать, просто буркнула что-то и положила трубку.

Почему? Почему я не устроила вселенский скандал? Не знаю, наверное, интуиция подсказала, что это сразу привело бы к нашему разрыву. А к нему я была ещё не готова.

Пожалуй, любая здравомыслящая женщина сказала бы, что я круглая дура. Может быть, а как поступила бы она сама? Если бы всё было так просто. А так… Эх, вон сколько их, здравомыслящих и умных, но одиноких, было в то время, да и сейчас не меньше на сайте «Знакомства».

Конечно, я чувствовала, что мы с Олегом с каждым днем отдалялись друг от друга. И этой катастрофы мне было не избежать. Внешне было так, как и всегда, но трещина в нашей такой короткой семейной жизни уже пролегла, и мы вот-вот готовы были сорваться в пропасть. И, поверьте мне, девочки, любимая свекровь изо всех сил подталкивала нас с Олегом к краю этой пропасти.

После того как я подписала те документы, Светлана Петровна, на удивление, прекратила все посещения к нам. Общались мы с ней исключительно по телефону, да и то, если к трубке подходила я, а не её обожаемый сынок:

– Здравствуй, Даша, – сухо здоровалась она, – позови к телефону Олега. Вы знаете, я, человек добрый и отходчивый, готова была по-дружески поболтать с ней по телефону, но, встретив холодность с ее стороны, пыл мой тут же угасал. Олег же часами «висел» на телефоне. О чем они могли так долго разговаривать? Я терялась в догадках. Но «спинным мозгом» чувствовала – эти разговоры не сулили мне ничего хорошего.

После бесед с мамой мой муж менялся на глазах: нет, он не грубил, не злился на меня, он вообще меня не замечал, смотрел и не видел. Он просто был безразличенко мне. Знаете, это страшнее всего, когда ты становишься пустым местом для любимого человека.

И наконец случилось то, что стало печальным итогом моего неудавшегося замужества. Да, судьба изрядно посмеялась надо мной, когда я попала в анекдотичную ситуацию вроде той, в которой «муж случайно возвращается из командировки». А у нас было наоборот: жена не вовремя вернулась из института…

17.

Пошатываясь, в полубессознательном состоянии, я вышла из квартиры. Тяжелая железная дверь сама собой захлопнулась, отделив меня от прежней жизни. Там, за дверью, остались Олег со своей белокурой любовницей и… моя растоптанная любовь.

Кричать от боли и тоски, что-то доказывать? Кому? Ему? А разве он поймет? Нет, не поймет. Разве может ощутить боль тот, у которого ничего не болит?

Кажется, я еще цеплялась за какие-то «а, может быть, все еще…», пока на ватных ногах шла вон из этого дома. Но потом оглушительный звук захлопнувшейся двери возвестил о том, что всё, конец, и ничего уже не случится у нас с Олегом, потому что жизнь наша совместная кончилась, и её больше не будет.

Сначала страшное слово: «Измена!», как вихрь ворвалось в сознание, отозвавшись колкой болью в сердце, а потом и это, классическое, как в заурядном романе: «Не прошу!». Но почему– то оно придало решимости и силы, вмиг высушило слезы, вот-вот готовые сорваться с глаз и покатиться по щекам. Все еще на непослушных ногах я поковыляла наверх, а не вниз. Это меня и спасло, потому что Олег выскочил как ошпаренный и с криком:

– Даша! Дашуня! Дуреха! Постой! Ты не так все поняла! – кинулся на первый этаж.

Я слышала, как он вернулся, потом опять выскочил, волоча за собой упирающуюся любовницу.

– Олежек, солнышко, зачем куда-то идти? Твоя Катюша все равно все уже видела, – упрашивала она Олега.

– Не Катюша, а Даша, – поправил её Олег.

– Какая разница, – недовольно проворчала она.

Олег торопил её:

– Изольда, прошу, быстрее, может, мы её догоним. Представляешь, если она что-нибудь сотворит? Подаст на развод, наймёт адвоката, и всё… Понимаешь, тогда всё! Прощай! Она отберет всё!

– А она может? – взволновалась девица.

– Еще как! Она на все способна! – ответил он.

«Что он несет? – думала я, умываясь слезами. – Как он может так обо мне говорить?» Олег

явно судил о людях по себе…

Некоторое время спустя я рыдала на кухне у Наташки:

– И как я могла в нем так ошибаться.

Тетка ходила из угла в угол и ворчала:

– Вот, а я тебе говорила, предлагала на него сначала посмотреть, а ей физиономию набить, так ты же…

– Наташка, – взмолилась я, – прошу, не надо. Что было, то было. Как жить дальше?

– Эх, девочка, – она подошла и обняла меня: – Как жить, спрашиваешь? А легко и счастливо! Какие твои годы! Не ты первая – не ты последняя.

– Да-а-а, – протянула я сквозь слезы, – не последняя, только мне от этого не легче.

– Девочка моя, надо жить дальше, ведь жизнь на этом не заканчивается.

Я зарыдала:

– А как же любовь? Ты ее в расчёт не берешь?

– Любовь, – Наташка горько усмехнулась, – любовь… Любовь, Дашка, это одна видимость. Это как косметика: накрасилась, макияжик сделала и – хороша девка; а вечером пришла, стёрла всё – и как ни бывало, нет ничего, никакой красоты нет.

– Наташка, ну что ты мелешь! Что ты мелешь! Не понимаешь ты ничего-о-о-о!

– Куда уж мне, – тётка слегка обиделась…

Вы когда-нибудь попадали в подобную ситуацию? Значит, меня поймёте. Я, действительно, не знала, как буду жить дальше… без любви, без своего Олега.

Разочарование порой ранит больше, чем несостоявшаяся любовь. Разочарование в любимом. Именно это я и испытала. Все рухнуло в один миг, как будто рассыпался домик из песка. Моя любовь как тот песок ускользала сквозь пальцы. И почему-то не было никакого желания её удержать. Конечно, я думала об Олеге, прокручивая в памяти все, что увидела тогда, не спала ночами, разговаривала с пустотой. Сначала было очень больно, но однажды я не ошутила больше ничего – ни ревности, ни боли, только лишь горечь разочарования.

Кажется, девочки, ко мне наконец-то пришла свобода, и я старалась тщательно оберегать её, ещё такую хрупкую и ранимую.

18.

Саша, мрачный, стоял на крыльце моего института и курил… Да-да, именно Саша, тот самый, с которым у нас были довольно непростые, я бы даже сказала, очень своеобразные отношения, позвонил мне и назначил встречу.

Увидев меня, он бросил сигарету, сделал попытку улыбнуться и сказал:

– Привет.

Я остановилась рядом с ним и молча кивнула в ответ.

– Сдала? – спросил он. – Да.

– На сколько? – вновь поинтересовался он. Я махнула рукой:

– На «пять».

У него радостно блеснули глаза, и он сказал:

– Поздравляю.

Я отвернулась. Сама не знаю почему, но я солгала ему, потому что экзамен сдала вовсе не на «пять», а на скромную государственную оценку И вообще я что-то в последнее время слишком много лгала, причем всем подряд, делая вид, что у меня все прекрасно и на душе никакие кошки даже не скребут, а наоборот, поют птицы, и всё такое…

– Пойдем, присядем, – предложил он и кивнул на свободную скамейку в скверике, что тянулся от моего института до остановки.

Я покосилась на центральный вход и ответила:

– Нет, давай лучше пройдемся, – очень не хотелось выдерживать язвительно-удивленные взгляды однокурсников.

– Ну что ж, пойдем.

Мы шли по аллее медленно, почти касаясь друг друга рукавами. Саша молчал, я тоже. Во всяком случае, это он предложил встретиться, а не я. Поверьте, что каждое напоминание о моей прошлой жизни радости не приносило, никого не хотелось ни видеть, ни слышать…

Когда Саша позвонил, то вызвал лишь горькие воспоминания, и я хотела бросить трубку, но он торопливо попросил:

– Даша, пожалуйста, выслушай, не бросай трубку.

– Я слушаю тебя, – каким-то замогильным голосом произнесла я.

Он обрадовался и затараторил, что на него было вовсе не похоже:

– Мне нужно с тобой встретиться, только, прошу тебя, не отказывай, мне очень-очень нужно. Если можно, завтра, а где, ты сама скажи.

– Хорошо, – сухо ответила я, – подходи завтра к моему институту, после экзамена и встретимся.

Он стал горячо благодарить меня, но я, не дослушав, положила трубку.

Конечно, это только с виду я ломала комедию, на самом деле мне жуть как не терпелось узнать, зачем я ему понадобилась.

– Что ж, поживем – увидим…

– И кто же это? – поинтересовалась Наташка, которая как раз зашла меня проведать.

– Да так, один старый знакомый, друг бывшего мужа.

Наташка удивленно вскинула брови и хмыкнула, а потом сказала:

– Только не вздумай выспрашивать у него про этого своего…

Я скривилась:

– Ты за кого меня принимаешь. Я что? Напоминаю тебе наивную дурочку?

Она пристально посмотрела на меня и сказала:

– Ты знаешь, мы с девчонками как раз и удивляемся твоей железной выдержке. Штирлиц бы обзавидовался, как стойко ты держишься. На обманутую и брошенную ты вовсе не тянешь. Валюшка полгода в слезах и соплях ходила, а уж про Томочку я и не говорю.

Потом тетка, всплеснув руками, поинтересовалась:

– А вот у меня к тебе вопрос, Дарья: скажи-ка мне, ты его любила все-таки или нет? А то что-то и на счастливую невесту не очень была похожа.

Я пожала плечами и как-то неопределенно ответила:

– Любила? Наверное…

– Наверное, – хмыкнула Наташка. – Когда любят, так не говорят.

Я рассердилась:

– А как говорят? И вообще, что ты ко мне пристала. Между прочим, Олег нанес глубокую рану моему любящему сердцу. Вот. Я только-только научилась жить без него.

Наташка захохотала:

– Твоему сердцу? – переспросила она. – Да, скорее, твоему женскому самолюбию.

Я ничего не ответила, но задумалась. А что если она, действительно, права, и я не настолько сильно любила Олега? Да и он меня не очень-то. А зачем тогда свадьба? Неужели только для того, чтобы записать на мое имя новенький загородный особняк, квартиру, в которой, кстати, я больше не жила, и новенькую дорогую машину? В действительности, я только на бумаге всем этим и владела, а на самом деле…

На самом деле хозяйкой всего была Светлана Петровна. Я хорошо запомнила этот «семейный совет», на котором было принято решение воспользоваться моим именем. Ослепленная своей любовью к Олегу, я была согласна на что угодно…

И вот все осталось позади, в той, другой жизни, к которой возврата уже не будет. Я прекрасно это понимала, думаю, что и Олег тоже. Я давно не видела его, он, правда, и не стремился к встрече. Лишь один раз позвонила его мама, любезно спросила, как у меня дела, и всё. Я чувствовала, что Светлана Петровна позвонила совсем по другому поводу, моя персона её всегда мало волновала, тем более сейчас, когда мы с Олегом расстались. Но она так ничего и не сказала. Если бы вы знали, сколько усилий мне стоил этот разговор, но я выдержала и ничего не спросила об Олеге. Больше мне никто не звонил. Наташка, конечно, нервничала:

– Нет, ну что они там себе думают? Что вы решили насчет развода?

– Ни. че. го, – в три приема ответила я…

В самом деле, как можно было что-то решить, если ни я, ни Олег не предпринимали никаких шагов. У меня просто не было сил на это, а Олег… Кстати, Олег вновь «канул в Лету», от него не было ни слуху ни духу. Я смутно догадывалась, что это неспроста. И вдруг звонок Саши и просьба о встрече…

– Так о чем же ты хотел со мной поговорить? – спросила я с плохо скрываемым нетерпением.

Он не торопился с ответом, молча достал сигарету, прикурил, затянулся пару раз, потом улыбнулся и сказал:

– Захотелось тебя увидеть…

Я досадливо поморщилась:

– Саша, мне не до шуток. Если у тебя ничего серьезного, то я пойду, – я резко дёрнулась в сторону.

– Подожди, Даша, – спохватился он, удержав меня за руку.

– Тебя Олег прислал? Ну и трус же он, какой же он трус.

– Нет, Дашка, нет, никто меня не присылал, я сам, я…,– Саша явно искал подходящие слова. – Я… предупредить тебя хотел. Тут такая канитель закрутилась, – он махнул рукой, – в общем, будь осторожна, Дашка.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

– Осторожна? Что ещё там придумали мои родственнички? – я почему-то на все сто процентов была уверена, что они причастны к этому.

Он отмахнулся:

– Я пока и сам толком не разобрался, но что-то с бизнесом у них там зависло.

Я пожала плечами:

– А при чём же здесь я?

– Ты не подписывала никаких документов? – спросил он, с тревогой заглядывая в глаза.

От этого вопроса мне стало не по себе:

– Д-да, – заикаясь, ответила я и добавила: – Но там речь шла не о бизнесе, а о квартире и даче.

– Фух, – выдохнул Саша, – уже легче. Главное, как бы они ни просили, больше ничего не подписывай…

Саша посеял тревогу в моей душе, я силилась вспомнить: а только ли эти бумаги, связанные с квартирой и дачей, подписала я? От моих, надеюсь, теперь уже бывших родственничков всего можно было ожидать, особенно от горячо любимой свекрови. Ведь даже я, человек весьма далёкий от бизнеса, понимала, чем все это грозит.

Советоваться с Наташкой как-то не хотелось: она очень впечатлительная, начнет ещё «копья ломать», чем может усугубить ситуацию.

– Ладно, поживём-увидим, – решила я.

Что ж, ждать пришлось недолго.

19.

Был уже поздний вечер, я собиралась лечь в постель, как вдруг в дверь кто-то постучал, вернее, поскрёб. К большому удивлению это оказалась моя свекровь, бывшая свекровь, Светлана Петровна собственной, так сказать, персоной. Теряясь в догадках, зачем я ей понадобилась, я пригласила ее войти.

– Дашенька, милая, – патетически начала она, – я понимаю, что твое отношение ко мне не дает мне права на это, но… Олежек, Даша, ради него.

Мне стало не по себе:

– Что с Олегом? – взволнованно спросила я. – Что с ним?

Свекровь затрясла головой:

– Н-ничего, он жив и здоров… пока… но обстоятельства, у нас просто не было выбора. Это Олежек предложил мне прийти к тебе…

– Олежек? – удивилась я.

– Да, да, – подтвердила она. – Он сказал, что ты обязательно поможешь.

Светлана Петровна вдруг вцепилась мне в руку и запричитала.

– У папы… у Николая Петровича и Олеженьки трудности в их новом деле, ну, ты знаешь, чем они занимаются, как говорят в Америке, бизнес. И вот мы… нам просто не к кому больше идти, вокруг все продажные сволочи и негодяи, мы решили, что ты…, – она распахнула плащ и я с удивлением увидела, что к груди простым пояском от домашнего халата была привязана папка, в которой лежали какие-то бумаги.

– Вот, – она лихорадочно начала развязывать поясок, ломая свой красивый маникюр, – вот, я прошу тебя, спрячь у себя.

Свекровь протянула мне папку и затравленно посмотрела в глаза.

– Что это? – удивилась я, беря в руки бумаги.

– Здесь вся жизнь, вся наша жизнь, – каким-то замогильным голосом произнесла она. – Я прошу тебя из любви к Олегу… ой, прости, Даша, – свекровь прикрыла рот рукой.

Я поняла, что она хотела от меня:

– Вы хотите, чтобы я оставила папку у себя.

– Да, на время, – заискивающе улыбнулась свекровь.

Я согласно кивнула:

– Хорошо, как хотите.

– У-ух, вот и славно, – свекровь с удовлетворением вздохнула. – Я знала, я была уверена в тебе. Мне пора, – засуетилась она.

«Как уже? – хотелось мне съязвить. – Вы, мама, даже чаю не попьете?» Но я промолчала, потому что… Мне вдруг стало нестерпимо жаль эту женщину. Я и сама не могла ответить себе, почему. Наверное, потому, что это была все же мама Олега, а может, потому, что… лежачих не бьют. Светлана Петровна в данный момент была не похожа сама на себя, передо мной сидел совершенно другой человек – затравленный, жалкий и беззащитный.

Она ушла, а я еще долго стояла у двери и думала о том, как все-таки коварна бывает судьба. То она для тебя – и звезды с неба, и все остальные блага, а то – спиной или, чего хуже, другим местом.

В папке оказались документы на квартиру и на дачу, внизу стояла уже знакомая и родная, моя, подпись.

– Да-а-а, – протянула я. – Надо же…

Немного поразмыслив, я решила у себя документы не оставлять, мало ли что. Какая-то странная, запутанная ситуация. Недолго думая, прямо с утра я подалась к Наташке.

– Привет, – зевнув, сказала тетушка. – Ты чего в такую рань, выходной ведь.

– Прости, Наташка, – извинилась я, но у меня срочное дело. – Вот, – я показала тетке папку.

– Что это?

– Мое наследство, – не моргнув глазом, ответила я.

Наташка удивленно приподняла бровь:

– Интересненько, я что-то не припомню в нашей родне «дяди честных правил».

– Да это не от дяди, – хихикнула я, – а, скорее, от тети. Светлана Петровна привезла вчера и попросила сохранить.

Наташка даже подпрыгнула:

– Свекровь? Твоя свекровь? Она еще смеет появляться в твоем доме? Им что, мало твоих слез? Они решили добить тебя окончательно?

– Подожди, Наташка, подожди, – успокаивала я разошедшуюся тетушку.

– Ты взяла? Ты зачем взяла? Пусть едут в свой Швейцарский банк и там прячут что угодно, куркули несчастные. Мало того, что они вытерли ноги об тебя, так еще ты им помогать должна – сохранять их добро.

– В том-то и дело, что по документам этим – добро моё.

– Да?

– Именно, помнишь, я рассказывала тебе, что подписала какие-то бумаги, а ты еще орала на меня.

– Ну, – с нетерпением сказала тетка.

Я продолжила:

– Так вот это были бумаги о передачи мне наследства на квартиру и на дачу.

Наташка всплеснула руками:

– Наивная чукотская девушка, ты поверила, что эти богатства на самом деле твои? Да они тысячу способов найдут обойти закон, а еще хуже – прихлопнут тебя, дурочку, где-нибудь в закоулке. Ты думаешь, почему Олежек с тобой до сих пор не развелся. Вот из-за этого, – она кивнула на папку.

– Да знаю я, – раздраженно парировала я, – что это все не мое, но не могла я в помощи ей отказать, понимаешь, она такая несчастная была… такая несчастная.

Наташка погладила меня по голове:

– Э-эх, мы бабы и дуры, жалость наша нас и погубит.

Я улыбнулась ей в ответ и спросила:

– Так ты спрячешь у себя эти документы? Я у себя боюсь, мало ли чего.

– Конечно, – уже миролюбиво сказала тетушка, – видно, у них дела не очень идут, если Светлана Петровна, – Наташка многозначительно подняла палец вверх, – сама Светлана Петровна снизошла до твоей персоны, раньше ведь она ни тебя, ни нас, твою родню, не очень-то жаловала.

Я расплылась в улыбке. И в самом деле, как я уже говорила, со свекровью у нас были чисто дипломатические отношения.

– Только вот что, – Наташка многозначительно прищурилась, – есть у меня идейка одна насчет этих документов. Спрячем-ка мы их в одном местечке.

Я удивилась:

– Это в каком же?

– У Томочки, – ответила тетка. – А? Здорово я придумала?

Я недоверчиво скривилась:

– У Томочки?

– А что? Не боись, Дашка, у Томочки почище, чем в форте Нокс будет. В жизни не найдут. У нее не квартира, а Бермудский треугольник.

Я согласно кивнула: что верно, то верно. Томочкина квартира – настоящий Бермудский треугольник. Не потому, что она большая, а, скорее, потому что там всегда царит, как говорит моя тетушка, «художественный беспорядок». Томочка порой сама ищет вещи годами. Там и в самом деле папку проблематично будет найти, да и не догадается никто, что документы у Томочки. Обычно у родственников ближайших обыски бывают. Ну, во всяком случае, так в детективах показывают.

На том и порешили: пусть документы у Томочки побудут от греха подальше. С чувством выполненного долга я отправилась домой.