Текст книги "Последний хит сезона (СИ)"

Автор книги: Ирина Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ага, а если сцепление в самый неподходящий момент рассыплется, это лучше будет?

– Можно подумать, для этого подходящие моменты бывают, – проворчала я.

– Не бывают, – согласился Гошка. – Поэтому, имей в виду, у тебя это тоже случится в самый неподходящий момент! И тогда не звони мне, я тебя на тросе не потащу, не надейся. Я буду сидеть здесь и отчет дописывать! А ты вызывай эвакуатор.

– Рощина, хватит болтать, – выглянул из кабинета шеф. – Я уже доклад по Солодцевой жду, а ты все еще здесь!

Гошка, конечно, прав, сцепление у меня барахлит уже вторую неделю и, если я не хочу неприятностей, нужно срочно гнать машину в ремонт. Может, прямо сейчас? Хотя, лучше сначала съездить к жене Солодцева, а уже оттуда на СТО. Или, после разговора с Солодцевой, вернуться в офис, а уже потом, вечером, по дороге домой, сдаться ремонтникам? Нет, хватит тянуть, пока сцепление окончательно не рассыпалось, нужно на СТО! То есть, не сейчас, конечно, а сразу после визита к Надежде Солодцевой. Покатаюсь недельку на общественном транспорте – неприятно, но ничего страшного. Обходилась же я без машины сколько лет! А если что срочное случится, Гошка подбросит, никаких проблем! Напарник мой, на самом деле, добрый и заботливый, это он просто из-за отчета немного расстроился.

Я села за руль, поерзала на сиденье, устраиваясь поудобнее, включила зажигание и плавно нажала на педаль. Мотор чихнул…

– Ну, Гошка, – пробормотала я, – ну, типун тебе на язык! Надо же, накаркал! Правильно он сказал, еще на прошлой неделе надо было на ремонт ставить... если заведусь… если сейчас с места сдвинусь, то прямо сразу...

Машина плавно тронулась, и я облегченно перевела дыхание.

– Теперь, на СТО!

Я осторожно двинулась по улице в сторону станции техобслуживания. А ведь квартира Солодцевой, как раз по дороге, может, все-таки, заскочить сначала к ней? А что, сделаю маленький крюк, поговорю с этой хулиганкой, напущу на нее страх Божий, поманю сладкой морковкой и дальше, не задерживаясь, отправлюсь чинить сцепление. По-моему, очень удачный план!

Квартира, которую Солодцев оставил жене, мне понравилась: просторная, светлая и хорошо обставленная. А вот бывшая супруга нашего клиента производила гораздо менее приятное впечатление. Нет, внешне все было в порядке – Надежда Солодцева имела симпатичное личико, неплохую фигурку и роскошные волосы, выкрашенные в золотистый, с ярким рыжим оттенком, цвет. Только ростом мадам не вышла – метр пятьдесят, не больше. Рядом с мужем она смотрелась, наверное, как Моська рядом со слоном. И характер эта Моська имела соответствующий.

Встретила она меня, не скрывая неудовольствия, хотя в гостиную пригласила и даже предложила присесть.

– Не понимаю, почему Лешка решил на меня сыщиков натравить. Чего он хочет?

– Прежде всего, насколько мне известно, он хочет с вами развестись, – вежливо ответила я.

– Пусть разводится, разве я возражаю? То есть, сначала, конечно, я была против: сами подумайте, мы ведь семь лет, как голубки прожили! Редкая пара за такой срок не поссорится ни разу, а мы – душа в душу!

– И вы ни разу не поссорились? – я не посчитала нужным скрывать недоверие.

– Никогда! У нас для ссор причин не было: Лешка в мои дела не лез, я в его – тем более. Так, иногда, покричим друг на друга, разобьем пару тарелок, просто для развлечения. Милые бранятся, только тешатся – слыхали? Поэтому, конечно, когда Лешка о разводе заговорил, я в шоке была. А потом подумала, какой смысл мужика держать? – она скромно сложила руки на коленях и потупила глазки. – Если ему так лучше будет… я не собираюсь Лешке жизнь портить.

Прекрасно. Если супруга нашего клиента уже смирилась с неизбежностью развода, то моя задача упрощается.

– Я же понимаю, у него сейчас кризис среднего возраста и все такое, – продолжила Надежда. – Раз ему так припекает, пусть будет развод. Но только тогда по-честному: я его отпускаю, а он меня обеспечивает. А как же? Я столько лет ему домашний уют создавала, своей карьерой пожертвовала!

– Вы, до замужества работали? Где?

– Нет, я не работала, не успела. Мы с Лешкой познакомились, когда я в политехе училась, на автодорожном факультете. Туда поступить проще всего было, зато учиться потом так тяжело – просто ужас! Я два раза академ брала, еле дотянула до конца. Да и то, благодаря Лешке, я на последнем курсе за него вышла. Но работать он мне, конечно, не разрешил. Но это ладно, дороги строить я и сама не больно рвалась. А вот меня один режиссер звал в сериале сниматься, в главной роли! Так Лешка просто на дыбки встал! Мы с ним тогда так скандалили – за два дня три сервиза расколошматили, до последнего блюдечка! И все равно, он мне не разрешил, ну разве не гад? Я бы сейчас, может, знаменитая актриса была бы, может, сама его послала, куда подальше! Да что теперь жалеть? Тем более, что сериал этот так и не сняли, режиссер спонсоров не нашел. Но Лешка, все равно, мне должен, и по закону, и по совести! Я ведь его все эти годы, так любила! И он меня тоже. Я же говорю, мы с ним – как голубки!

– Высокие отношения, – оценила я. – Именно поэтому, вы вынесли ценные вещи из квартиры мужа и разбили стекло в его машине?

– А кто сказал, что это была я? – быстро возразила Надежда. При этом, ее миловидное личико просияло настолько довольной, настолько злорадной улыбкой, что я согласилась с нашим клиентом: такая улыбка вполне могла считаться уликой. – Нечего ночью машину бросать, где попало. Знаете, сколько шпаны сейчас по улицам бродит? Увидали хорошую машину – как не бросить камушек?

– В квартиру тоже шпана забралась?

– Понятия не имею. Я в этой квартире уже сто лет не была, и кого Лешка туда водит, не знаю. Осторожнее надо быть в знакомствах, я так считаю. Лешка любит по ночным клубам потусоваться и девочками, что там кавалеров поджидают, не брезгует. А среди них разные барышни случаются. Вы, наверняка, не одну такую историю знаете.

– Историй я много знаю. Но Алексей Игоревич уверен, что и квартира, и стекло в машине – ваших рук дело.

– У него просто мания преследования, – женщина поджала губы и покачала головой. Выглядело это очень убедительно и, возможно, я бы ей поверила, если бы не сияющие глаза. – Я знаю, он даже в полицию ходил, пытался заявление на меня написать. Но там реальные люди сидят, они с Лешкой даже разговаривать не стали. Хотя участковый ко мне приходил, – Солодцева не сумела сдержать короткий смешок.

Пожалуй, пора немного сбить с нее спесь.

– Я знаю, что в полиции мнение вашего супруга не разделяют. Но, тем не менее… – я сделала многозначительную паузу, глядя ей в глаза. Надежда перестала ухмыляться и насторожилась. – Тем не менее, мы склонны более внимательно отнестись к его подозрениям.

– Это ваше дело. Можете Лешкины подозрения хоть в газетах печатать, а только доказательств у него нет! И ничего, кроме иска за клевету, он не получит!

Я приподняла брови и внимательно, очень внимательно, осмотрела ее с ног до головы.

– Да-да, именно так, иск за клевету!

Было очень трудно удержаться и не поморщиться – неприятно, когда у женщины такой высокий голос. А Солодцева еще добавила громкости:

– У меня, между прочим, адвокат есть!

– И адвокат советует вам придерживаться именно такой линии поведения? – надменно осведомилась я. – Тогда рекомендую вам его поменять.

– Не ваше дело, мне рекомендовать! И не ваше дело, что мне адвокат советует! – она держалась, по-прежнему, уверенно, но трещинки в ее броне уже появились. Вы, вообще, зачем сюда явились? Запугивать меня будете?

Я неторопливо откинулась на спинку кресла и снова слегка, одними губами, улыбнулась:

– Зачем мне вас запугивать? Тем более, вы, по вашему собственному утверждению, никакого отношения к неприятностям господина Солодцева не имеете. Нет, запугивать вас я не собираюсь. Разве что, предупредить, так, на всякий случай.

– Предупредить? – она уже заметно нервничала.

– Дело в том, что с сегодняшнего дня, жизнь и имущество Алексея Игоревича, находятся под охраной детективного агентства «Шиповник». Следовательно, любые попытки посягнуть на упомянутые жизнь и имущество будут пресекаться со всей возможной суровостью. И самыми неприятными последствиями для посягнувшего.

– Я вас не понимаю, – голос Надежды дрогнул, и она поторопилась откашляться. – Если Лешке денег девать некуда, и он нанимает каких-то… в общем, охраняйте на здоровье, меня это ни с какого бока не касается. И никакие предупреждения мне не нужны.

– Дело ваше, – я продолжала смотреть женщине в глаза. – Но усвойте главное: теперь, если около Алексея Игоревича появятся неизвестные хулиганы, или неразборчивые в средствах девицы, или еще какие криминальные элементы, то свидетелей их противоправных действий долго искать не придется. Заверяю вас, что в нашем агентстве работают достаточно профессиональные люди, которые сумеют оградить клиента от неприятностей.

Несколько секунд Солодцева молчала, потом громко и ненатурально рассмеялась:

– Ой, не могу! Это вы теперь, всем агентством, Лешку охранять будете? Вот умора! Представляю, один охранник у дверей квартиры стоит, другой около машины дежурит, – она вскочила с дивана и начала кривляться, изображая упомянутых охранников, – а около Лешки сразу двое крутятся – телохранители! Надо будет обязательно подъехать, полюбоваться…

Смотреть на этот балаган мне было совершенно неинтересно и я, довольно жестко перебила ее:

– Кроме того, я хочу, чтобы вы поняли – ваше поведение неразумно. Неразумно и опасно.

– В каком смысле? – она замерла в нелепой позе и уставилась на меня. – Вы опять мне угрожаете? Или это Лешка…

– Алексей Игоревич совершенно не желает вести с вами войну, – снова перебила я. – И ни о каких угрозах речь не идет. Если я говорю об опасности, то имею в виду не здоровье ваше, а исключительно материальное благополучие.

– Чего? – Солодцева вернулась на диван и снова сложила ладошки на коленях. – Чего вы там с моим материальным благополучием придумали? Имейте в виду, я законы знаю: пятьдесят процентов нажитого – мои! А работала я или дома сидела, это всем фиолетово! Между прочим, если бы мои родители не подсуетились вовремя, не свели Лешку с нужными людьми, он бы до сих пор в своем ларьке сидел – сам себе хозяин, сам себе продавец! Так что я от своей доли не откажусь, даже не рассчитывайте! У меня адвокат есть…

– Да что вы все с этим адвокатом! – нехорошо, конечно, что я все время ее перебиваю, но что делать? От этих визгливых воплей у меня скоро голова разболится. – У него есть доступ к финансовым документам Алексея Игоревича? Или у вас? Может, фирма вашего мужа, по отчетам, одни убытки приносит? Пятьдесят процентов совместно нажитых долгов, хотите выплачивать?

– Какие долги? – она слегка побледнела. – У Лешки все хорошо… у него денег навалом…

– Вы, действительно, не знаете, как это делается?

– Но Лешка так не может! Он никогда… он что, хочет меня совсем ограбить?..

– Алексей Игоревич человек разумный и совершенно не собирается вас грабить. Наоборот, до всех этих прискорбных… м-м-м… – я ненадолго замялась, делая вид, что подбираю подходящее слово, – до всех этих прискорбных происшествий с квартирой и машиной, он был настроен на достижение взаимовыгодного компромисса.

– А теперь? – Надежда мгновенно ухватила главное. – Как он теперь, насчет компромисса?

– В данный момент, он несколько раздражен. И не склонен проявлять какую бы то ни было щедрость.

– Можно подумать, он ее раньше проявлял, – фыркнула она и тут же, деловито уточнила: – То есть, вы предлагаете поторговаться?

– Ничего подобного, – я многозначительно улыбнулась. – Я всего лишь говорю, что если вы, в дальнейшем, будете вести себя разумно, то вполне можете рассчитывать на определенные бонусы.

– Так, – она сцепила пальцы в замок и постучала ими по коленке. – Я понимаю. Но это вы от себя мне советуете? Или так сам Лешка сказал?

– Совет вам даю я. Но с ведома и по прямому поручению клиента. И знаете, Надежда, – я внезапно сменила холодный деловой тон на дружески-доверительный, – мне кажется, вам имеет смысл поговорить с Алексеем Игоревичем. Если вы заверите его, что никаких неприятностей больше не будет, он это оценит.

– И отменит развод? – грустно усмехнулась она.

– Это вряд ли. Но насчет материального обеспечения…

– Я понимаю, – теперь она перебила меня. – Лешка никогда жадным не был, это он сейчас от злости завелся. Но вы и меня поймите. В квартире кое-какие мои вещички оставались, вот я и зашла их забрать. Специально подгадала, чтобы его дома не было, не хотела встречаться. А там, на самом видном месте… в общем, приводил он туда девок, в эту квартиру. Я тогда здорово психанула. Сначала хотела полный разгром устроить, даже вазу одну разбила, но все-таки, сдержалась. Осколки смела и в ведро выкинула, а потом собрала все ценное, что смогла найти. Жалко, не так много там было. Лешка к золоту равнодушен, а деньги у него на карточке, наличку он понемногу снимает, когда нужно. А как вы думаете? Я за семь лет ни разу ему не изменила, а он, кобель проклятый, что вытворяет?

Надежда, не вставая, дотянулась до лежащего на журнальном столике изящного портсигара, раскрыла его и протянула мне.

– Курите?

Я покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Счастливая. – Она достала сигарету, зажала ее в зубах и вынула из кармана зажигалку. – А я вот, сто раз уже бросала и все никак…

Зажигалка работала плохо, и прикурить удалось не сразу. Наконец, Надежда нервно затянулась, выдохнула дым и продолжила:

– В последний раз семь месяцев продержалась, а потом Лешка сказал про развод, и я снова сорвалась. Ну не хочу я с ним разводиться, совсем не хочу! И не в деньгах дело, деньги тут ни при чем! У Лешки, конечно, миллион недостатков, но что ж теперь? Мужиков без недостатков не бывает. А Лешка веселый и не жадный – мы семь лет прожили, а сейчас кажется, как один день. Хотя, что такое семь лет? Мои родители тридцать два года женаты, а бабушка с дедушкой, вообще, шестьдесят девять лет вместе. В будущем году юбилей отмечать будут. Только мы с Лешкой к этому времени уже разведемся.

На мгновение мне показалось, что сейчас она расплачется, но глаза Надежды оставались сухими. Она стряхнула пепел прямо на пол и пожаловалась:

– Потом я с ним поговорить хотела, но Лешка от меня прятаться начал – такая глупость! Я, конечно, опять психанула. А тут смотрю, его «Лексус» стоит. И кирпич, прямо под рукой, как нарочно… разве можно было удержаться?

– По крайней мере, очень трудно, – согласилась я, не скрывая иронии. Впрочем, Надежда приняла мои слова за чистую монету.

– Да никак нельзя! Вот я и стукнула… слегка так, почти без замаха. Я что, виновата, что лобовое стекло такое слабое оказалось?

Она сделала паузу и посмотрела на меня, ожидая сочувствия. Увы. Я даже не стала делать вид, что прониклась ее переживаниями. Надежда потупилась и сказала почти с раскаянием:

– Зря я это сделала. Лешка над своим «Лексусом» так трясется – если бы он меня там поймал, убил бы на месте! Да и сейчас… может, я бы и хотела, как вы говорите, насчет компромисса пообщаться, но он так злится, что я боюсь к нему близко подходить.

– Если хотите, я могу присутствовать при встрече.

– Думаете, он вас постесняется? – Надежда бросила на меня оценивающий взгляд. – Хотя, если захочет произвести впечатление – может быть. Ему такие девушки, как вы, нравятся.

– Вот уж, к чему я совершенно не стремлюсь, так это понравиться вашему мужу! – вырвалось у меня. Вообще-то, такая прямолинейная искренность в нашей работе не поощряется, но я просто не сдержалась.

– Ну, тогда вы редкое исключение, – к ней мгновенно вернулась высокомерная язвительность. – Обычно, девицы на него пачками вешаются.

Мне стало скучно. Когда я общаюсь с подобного рода женщинами, это случается. Ну что мне теперь, устроить с ней состязание в высокомерии, наглядно объяснить, какое место она, по моему мнению, занимает в нашей вселенной? А зачем? Только для удовлетворения собственного самолюбия? Победить в словесной перепалке Надежду Солодцеву – не та цель, к достижению которой стоит стремиться. Хотя, некоторая надменность должна присутствовать, иначе Надежда просто не отнесется к моим словам серьезно.

– Вы упускаете из виду одну мелкую деталь, – смотреть на нее сверху вниз, хотя мы обе сидели, не составляло никакого труда. – Я не девица, как вы выражаетесь, а сотрудник детективного агентства. На мужчин вешаться не приучена и Алексей Игоревич, для меня, только клиент, поручение которого я хочу выполнить.

– Это не имеет значения. Если Лешка на вас глаз положил… осталось только решить, что для меня лучше? Если он на вас отвлечется, то добрее станет или, наоборот, упрется? Он ведь таким упрямым иногда бывает, тремя ослами не сдвинешь! А тут еще этот «Лексус»… я, конечно, Лешке в жизни не признаюсь, что это я стекло разбила, но он ведь не дурак, сам догадывается.

– Вы можете пригласить на встречу своего адвоката. Думаю, он не откажется.

– Адвокат… – Надежда закусила губу и сморщила носик, сразу став похожей на маленькую злую болонку. – Адвокат, конечно, не откажется, у него оплата почасовая. А знаете, он мне, в общем, то же самое говорит: что Лешку злить глупо, что все вопросы лучше миром решить, а не войнушку устраивать… Гибче надо быть, дорогая моя, гибче, – пропела она высоким дребезжащим голоском, очевидно передразнивая адвоката.

– Вполне разумная позиция, – согласилась я. – На вашем месте, я бы прислушалась.

– Вы никогда не окажетесь на моем месте! – неожиданно вспыхнула Солодцева.

Хм, а в чем-то она права. Действительно, на месте этой женщины я никогда не окажусь. И даже не представляю себе ситуацию, в которой я буду брошенной женой состоятельного бизнесмена. Хотя странно – почему нет? Бизнесменам ведь тоже надо на ком-то жениться, а я – вариант не хуже многих. Но не представляю. А если меня бросит Кириллов? Да, я помню, он мне вовсе не муж и никакого движения в эту сторону не предвидится – Витьке великолепно удается делать вид, что я ему совершенно не интересна, даже я иногда верю. Впрочем, у меня, равнодушное безразличие к его персоне получается не хуже. Но все-таки? Если Витька на мне женится, а потом бросит – пойду я ему стекла бить? Однозначно, пойду. И не только все стекла в машине перебью, но и… хотя, какой смысл думать о несбыточном. Прежде чем меня бросать, Кириллову надо хоть разок на меня с нежностью посмотреть. Но если такое случится, то он, как утверждает Ниночка, мгновенно исчезнет с горизонта.

– Подумаешь, какая принципиальная! Вешаться на мужиков она не приучена! И вообще, уж если вам Лешка не по душе, то я не знаю, какого принца вам нужно! – продолжала возмущаться Надежда.

Какого принца мне надо? Не надо мне никакого принца! Да мне вообще никого не надо, с мужиками одна нервотрепка!

– Мне вообще никого не надо! – холодно повторила я вслух. – И я давайте вернемся к вашим проблемам.

– Да я что, – сразу сникла она. – Я ведь уже согласилась. Меня и родители ругают. Я уже к ним и не показываюсь, а то они сразу нотации мне читать начинают, говорят, что я совесть совсем потеряла. Лешка ведь, гад такой, что удумал: сказал им, что мы разводимся, но помогать продолжает. Дескать, за эти семь лет они ему, как родные мама с папой стали, и он их бросить не может. Нет, красиво, а? Жену, значит, бросить, это без проблем, а тещу с тестем – нельзя! Ну, не скотина ли он, после этого?

Я не знала, что ей ответить. Солодцев не показался мне добряком-бессребреником и объяснить его решение было трудно. Не пытался же он, таким образом, насолить жене? Но и Надежда тоже человек, по меньшей мере, странный. Осуждать бывшего мужа за то, что он помогает ее же родителям?

Впрочем, мой ответ и не требовался, Надежда прекрасно справлялась сама. Она разразилась пространной речью, полной жалоб и упреков, подробно и с массой примеров расписав, каким чудовищем является наш клиент и, объяснив, каким именно образом он загубил ее молодые годы. У меня было сильное желание напомнить женщине ее же собственные слова, про голубков и про семь лет без единой ссоры, но я понимала, что ничего, кроме новой волны жалоб и упреков это не вызовет.

– То есть, вы отказываетесь от того, чтобы пойти на соглашение с Алексеем Игоревичем? – спросила я, когда она начала выдыхаться.

– С чего вы взяли? – опешила Надежда. – Я что, идиотка, своей выгоды не понимаю? Если Лешка решил в благородство поиграть, надо быстро соглашаться, пока он не передумал. Кстати, вы насчет «бонусов за хорошее поведение» намекали. В чем это конкретно выражается? Может, он машинку мне поменяет? А то оставил такое старье, просто ездить стыдно…

– Все это вы обсудите не со мной, а с Алексеем Игоревичем, – перебила ее я и поднялась с дивана. – Я передам ему, что вы готовы к сотрудничеству.

– К взаимовыгодному сотрудничеству, – с нажимом уточнила она.

– Разумеется. Вы хотите, чтобы мы организовали встречу? Пригласили вашего адвоката?

– Это еще зачем? Что я сама не знаю, как Лешку найти? Нет, спасибо, конечно, но если вы будете что-то там организовывать, то все так формально получится, официально… не люблю. И адвокат, раз такое дело, нам не нужен. Я сама, к Лешке заеду, поворкуем без посторонних. Мы же не чужие все-таки, семь лет, как голубки…

Прежде, чем ехать в офис, я посидела в машине минут пять, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза. Утомила меня это дамочка. А впереди еще переговоры с двумя любовницами Солодцева. Господи, во что мы ввязались? Зачем? Как только вернусь в офис, скажу шефу, что отказываюсь иметь дело и с самим Алексеем Игоревичем, и с его женщинами! Пусть Гошка с ними разбирается! Я еще немного помечтала, как четко и аргументировано изложу свое мнение, представила, какие лица будут у Александра Сергеевича и у Ниночки, как удивится моему неожиданному бунту Гошка, хихикнула и аккуратно тронулась с места.

По дороге, мое еле живое сцепление ни разу о себе не напомнило, скорости переключались без проблем и, естественно, я проехала поворот на СТО, даже не вспомнив, что собиралась поставить машину на ремонт.

Агентство «Шиповник» располагается на небольшой тихой улочке, машины по ней почти не ездят, да и пешеходы встречаются редко. На каждого из них я научилась смотреть оценивающе-придирчивым взглядом: а не к нам ли в агентство ты, мил человек, направляешься? И чаще всего, угадываю. Есть в наших клиентах какая-то внутренняя напряженность, старательно сдерживаемая нервность, скованность в движениях. Вот и сейчас: мужчина лет сорока, худощавый и сутулый, идет по правой стороне улицы. Одет хорошо и, в общем, выглядит интеллигентно, шагает неторопливо – можно подумать, что человек просто вышел прогуляться. Но слишком прямая спина и резкие движения рук выдают то самое нервное напряжение, о котором я говорила. И по сторонам он оглядывается слишком часто, каждые несколько шагов.

Я подъехала к стоянке и сбросила скорость. Мужчина остановился. Достал пачку сигарет, закурил, снова огляделся. Увидел на столбе ободранное, выцветшее объявление и начал старательно его изучать.

Знаю я это объявление, оно появилось полгода назад – все желающие приглашались на краткие курсы исполнителей арабских и восточных танцев. За три месяца опытные педагоги, лауреаты международных конкурсов, обещали научить неподготовленных новичков всем премудростям бэллиданса, ориенталя и танца живота. Мы с Ниночкой даже слазили в интернет, посмотреть, что это за бэллиданс с ориенталем такие – по поводу танца живота вопросов, естественно, не было. Гибкие, танцовщицы произвели на нас такое впечатление, что там же, в интернете, мы нашли видеоуроки для начинающих и принялись, потихоньку от наших мужчин, разучивать движения. Бросили мы примерно через неделю: несмотря на спортивную подготовку, неплохую координацию, наличие музыкального слуха, и чувства ритма, восточная экзотика нам не давалась. Танцевали мы обе, как бы это помягче выразится – с изяществом свежевыструганного Буратино. Хорошо еще, старшие партнеры нас за этими танцами не застали. Сан Сергеич человек деликатный, он бы ничего не сказал, а вот Гошка, тот издевался бы над нами долго и изобретательно, это точно.

Я припарковалась, вышла из машины поднялась на крыльцо и оглянулась. Мужчина по-прежнему не сводил глаз с обтрепавшегося листочка. Можно подумать, он всю свою сознательную жизнь мечтал заняться бэллидансом или ориенталем (я уж не говорю о танце живота), только не знал, куда обратиться, искал именно такое объявление… Но я понимала, что этот человек, скорее всего, даже не видел текста, на который уставился.

Разумеется, я могла подойти к нему, заговорить, намекнуть, что если нужна помощь, то агентство «Шиповник» совсем рядом. Но потенциальный клиент явно еще не дозрел, сейчас даже смотреть в его сторону нежелательно – запаникует и сбежит. Ладно, мы никуда не торопимся. Пусть еще постоит, подумает.

А интересно, это тот самый нерешительный клиент, на которого утром жаловалась Ниночка, до нас добрался или другой, такой же робкий?

Как только я вошла в приемную, из кабинета показался Баринов.

– Докладывай.

Я коротко пересказала разговор с Надеждой и, в заключение, сообщила:

– Адвокат тоже советует Солодцевой вести себя посмирнее, да она и сама понимает, в чем ее выгода. Так что, обещала больше не безобразничать и в самое ближайшее время приступить к мирным переговорам.

– Вопрос с ней можно считать решенным? – уточнил шеф.

– Думаю, да. Она настроена побольше выторговать у супруга, за хорошее поведение.

– Большего от тебя никто и не требовал. С пассиями Солодцева завтра утром, съездишь, разберешься. Не думаю, что у тебя это много времени займет.

– Почему завтра? До конца рабочего дня время еще есть, а эта «Жикле» недалеко. По крайней мере, с одной из барышень я точно успею поговорить.

– Ничего, дело не срочное. Сегодня ты здесь нужна, к нам сейчас клиент подойти должен.

Баринов вернулся в кабинет, а я подошла к окну. Мужчина все еще был там, у столба.

– Что за клиент? – спросила я у Нины.

– Тот самый, нерешительный. Звонил минут сорок назад.

– Ясно. Набрался, значит, храбрости, – я продолжала смотреть в окно. Мужчина обошел вокруг столба, бросил сигарету, растер ее по асфальту подошвой ботинка и, похлопав себя по карманам, снова достал пачку. – Или еще только набирается. А где Гоша?

– Отчет пишет, – усмехнулась Нина. – Так что, я тебе не советую в вашу комнату соваться. Посиди лучше здесь.

– Разумно, – я присела на подоконник. Мужчина, внимательно осмотрел пачку и переложил ее в другую руку. Потом поежился и неторопливо двинулся в сторону крыльца. Шаги его становились все короче, все медленнее. У самого крыльца, мужчина остановился.

– На что ты там загляделась? – Нина встала из-за стола и тоже подошла к окну.

– Думаю, на нашего нерешительного клиента, – я невежливо (он, конечно, меня не видел, но все равно, это было невежливо) показала пальцем. – Интересно, сколько времени он будет с духом собираться? Полчаса? Час?

Нина неодобрительно покачала головой:

– Такой, если ему никто направляющего пинка не даст, и до вечера может перед нашей дверью топтаться.

В этот момент, с перекрестка, на нашу тихую улочку вывернула машина. Увидев ее, мужчина дернулся, оглянулся, и тут же все его движения стали необыкновенно быстрыми. Он мгновенно проскочил остававшиеся пару метров, взбежал на крыльцо, распахнул дверь и исчез из виду – словно кролик в нору юркнул.

– Как ты думаешь, он сразу к нам или еще на лестнице потанцует? – спросила я.

– Судя по начальному ускорению, должен добежать без… – Нина не договорила, потому что дверь приоткрылась, и в узкую щель проскользнул тот самый мужчина.

– Добрый день, – тихо поздоровался он.

– Добрый день, – слаженным дуэтом ответили мы.

– Это агентство? Агентство «Шиповник»?

Нина сделала шаг вперед и любезно улыбнулась.

– Детективное агентство «Шиповник», – подтвердила она. – А вы – господин Панов?

– Да. Но откуда вы… – мужчина достал из кармана пачку сигарет, растерянно посмотрел на нее, потом, словно спохватившись, кивнул: – Понятно, я же звонил.

– Звонили. И мы вас ждем. Проходите, пожалуйста, – Нина указала на кабинет шефа и слегка подтолкнула меня: – Гошку позови.

Мелкими, неуверенными шагами, Панов двинулся к кабинету Баринова, а я заглянула в нашу комнату. Очень не хотелось отрывать напарника от отчета – чем больше он напишет, тем меньше мне останется.

Теперь представьте мое возмущение, когда я увидела, чем Гошка занимается! Вместо того, чтобы трудиться над отчетом, этот наглый тип открыл на компьютере игрушку-аквариум и преспокойно кормил рыбок!

– Гошка! Ты что делаешь?!

– А? – он рассеянно оглянулся. – Ты уже пришла? Представляешь, какая неприятность: я вчера вечером уже соображал плохо, спать хотел. Прикупил десяток морских коньков и ошибся, запустил их в аквариум к пираньям. А коньки дорогие, по двести монет каждый стоит.

– Всех сожрали? – мое искреннее возмущение сменилось сочувствием. Предъявлять претензии по поводу недописанного отчета человеку, который скормил дорогих морских коньков пираньям, как-то неловко. Тем более, что игрой в аквариум заразила напарника именно я. А меня Маринка, а Маринку Борис… но если мы с Маринкой переболели довольно быстро, то мужчин зацепило крепко. Сестренка жаловалась мне, что ее молодой супруг может среди ночи вскочить с кровати, чтобы покормить гуппи. А на резонное замечание, что не подохнут эти гуппешки, посидят (точнее, поплавают) до утра на диете, Борис отвечает, что ему жалко рыбок, а кроме того, он рассчитывает утром этих гуппи продать и выйти на следующий уровень…

– Один остался, – меланхолично отозвался напарник. – Вот я теперь и думаю, купить коньков снова или уже черт с ними? Может, лучше полсотни скатов собрать?

– За скатов бонусом бриллиант?

– Три, – Гошка вывел на экран список заданий. За выращивание пятидесяти электрических скатов, действительно, полагалась три бриллианта.

– Если бы они настоящие были!

Наверное, именно поэтому мы с Маринкой так быстро забросили эту игрушку. Нас раздражает и оскорбляет то, что честно выполняя задания, мы зарабатываем исключительно виртуальные бриллианты, которые ни на пальчик одеть, ни подругам показать… и какой смысл этим заниматься? Мужчины не настолько практичны, их мало волнует результат, их интересует процесс. И поэтому Гошка, вместо того, чтобы заниматься делом, печалится над безвременно съеденными морскими коньками.

– Ладно, закрывай свою рыбоферму, и пошли быстрее к шефу: у него новый клиент сидит.

– Что за клиент?

– Недозрелый. Тебе не понравится.

– Если клиент не дозрел, то какой смысл торопиться? – проворчал напарник, закрывая игрушку. – Смотреть, как его плющит и колбасит, удовольствие небольшое.