Текст книги "Последний хит сезона (СИ)"

Автор книги: Ирина Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Солодцев протащил меня два квартала, потом свернул в узкий – две машины едва разъедутся – переулок, немного попетлял по дворам и въехал в гостеприимно распахнутые, выкрашенные веселенькой зеленой краской ворота. Выпрыгнул из «Лексуса» и махнул мне рукой:

– Выходи, приехали!

– Это СТО? – я послушно выбралась из машины и огляделась. – А где мастера? И где очередь?

– Мастера работают, здесь без дела шататься не принято. И в очереди время терять, тоже не принято. Люди договариваются по телефону и подъезжают к назначенному часу – вроде как вы, девчонки, в парикмахерскую записываетесь.

– Но как же тогда меня…

– Я по дороге позвонил, нас уже ждут, – Алексей подмигнул мне и многозначительно добавил: – Я здесь клиент старый, уважаемый, мне всегда навстречу пойдут. Пойдем, определим твою тачку.

Тачку определили быстро. Правда, мастер, крепкий мужик лет пятидесяти, с роскошной, без единого седого волоса, шевелюрой, сначала, похоже, не понял, что за чудо вкатилось к нему во двор. Он с недоумением посмотрел на мой «Москвич», потом, с сомнением, на меня и, наконец, перевел вопросительный взгляд на Солодцева.

– Барышня предпочитает отечественный автопром, – хохотнул тот в ответ. И объяснил мне: – Здесь, в основном иномарки ремонтируют, а такое, – он небрежно махнул в сторону «Москвича», – редко встречается. Но ты не сомневайся, Григорий Николаевич из твоего сироты конфетку сделает!

– У меня сцепление… – заикнулась я.

– И сцепление, и все остальное, что понадобится, – перебил меня Солодцев, снова, по-хозяйски, укладывая руку мне на плечо. – Полный пакет, Григорий Николаевич, как для меня!

– Сделаем, – мастер обошел вокруг «Москвича», внимательно его разглядывая и повторил: – Сделаем. Вы мне позвоните завтра, ближе к вечеру.

– Что завтра уже готово будет? – удивилась и обрадовалась я.

Мужчины переглянулись и обменялись очень похожими, обидными улыбками. Потом мастер отвернулся, а Солодцев снисходительно объяснил:

– Завтра, Риток, будут готовы результаты теста. Профилактический осмотр. Прикинь, там кроме сцепления, наверняка, еще целая куча головной боли.

– А-а… да, разумеется, – поскучнела я.

Тщательный осмотр по полной программе, это хорошо – кто спорит? Но последующий ремонт – дело не быстрое и я, получается, остаюсь без машины на неопределенно долгий срок. Кроме того, очень интересно, какова стоимость услуг в этом заведении? Если они будут чинить «Москвич» по расценкам иномарок… как говорил в одной старой советской комедии герой-бухгалтер: «Во что это выльется?»

Впрочем, теперь уже все равно. Не просить же Солодцева отбуксировать меня на другое СТО, попроще, с очередью из отечественных машин и с мастерами, которым в голову не придет делать полный профилактический осмотр.

Вы можете себе представить, как я была огорчена – даже не отреагировала должным образом на нелепое и оскорбительное «Риток»! Не придумала хлесткого язвительного ответа, не стряхнула с плеча руку назойливого ухажера, не засветила ему в глаз… Вместо этого, я позволила увести себя к «Лексусу», усадить на широкое сиденье, крытое светлой кожей и пристегнуть ремнем.

– Теперь в офис? – деловито спросил Солодцев. – В «Шиповник»? Или, – он игриво подмигнул, – устроим небольшой обеденный перерыв? Я здесь знаю неподалеку одно местечко достойное. Там и кормят прилично и вместо общего зала такие уютные кабинетики…

– Может, лучше сразу в сауну? – язвительно предложила я, начиная оживать.

– А ты хочешь? – откровенно обрадовался он. – Не вопрос, поехали!

– Это была шутка, – мой голос прозвучал немного резче, чем я хотела, но ведь этот тип уже начал вертеть руль, поворачивая, очевидно, в сторону сауны, в которой он тоже, несомненно, был старым и уважаемым клиентом! Господи, как же он бизнес свой ведет, если у него голова постоянно бабами забита?!

– Ха-ха, – жизнерадостно откликнулся он. – Вот что мне в тебе, Ритуля, больше всего нравится, так это что ты вроде вся на вид такая: фу ты, ну ты, недотрога, а на самом деле – юморная девчонка!

– Я не вроде на вид «фу ты, ну ты, недотрога», – все-таки, ему удалось меня взбесить, и я сцеживала слова, как кобра яд, – я не «юморная девчонка». И попрошу запомнить, что я не Ритка, не Риток и, уж тем более, не Ритуля! Я – оперативный сотрудник детективного агентства «Шиповник» Маргарита Рощина и обращаться ко мне следует именно так!

– Не вопрос, Маргарита Рощина, какие проблемы? – расплылся Солодцев в отвратительно довольной ухмылке. – Но ты точно не передумала в офис ехать? Прикинь, не обязательно в сауну, мало ли в городе приличных заведений. А еще можно…

– Алексей Игоревич, прекратите! – я зло сверкнула глазами. – Или мы едем в офис: как можно быстрее и без посторонних разговоров, или я сейчас выхожу из машины и ловлю такси.

– В офис, так в офис, не вопрос. Я же только предложить хотел…

Я уже набрала побольше воздуха, чтобы достаточно убедительно рявкнуть: «Остановите машину!», но Солодцев неожиданно замолчал. Ехал, искоса поглядывая на меня, и, судя по вертикальной морщинке, появившейся между насупившимися бровями, о чем-то сосредоточенно размышлял. Возможно, о том, не пожаловаться ли ему Баринову на распущенность и хамство младшего персонала.

А вот пусть попробует, пожалуется! Александр Сергеевич его, конечно, выслушает, но сам в подробности претензий вникать не станет, поручит разобраться в конфликте Гошке, как моему непосредственному наставнику. И вот тогда-то, Алексей Игоревич узнает много нового – и о распущенности, и о хамстве, а если начнет что-то вякать, то возможно, и о рукоприкладстве! Право, я человек не кровожадный, но это тип меня откровенно достал!

– Ладно, Маргарита Рощина, хватит дуться. Что мы, как двое глухонемых? Не хочешь меня слушать, сама расскажи, что-нибудь. Из вашей практики – бывают же интересные случаи.

Я еще не остыла, поэтому посмотрела на него с откровенным подозрением. Но Солодцев, похоже, приставать не собирался – ему просто скучно было ехать в тишине.

– Про наши интересные случаи я рассказывать не могу, – боюсь, мой ответ прозвучал не слишком дружелюбно. – Мы обещаем клиентам полную конфиденциальность. Вам ведь тоже не понравилось бы, если бы я о ваших проблемах с женой и с прочими дамами стала на всех углах рассказывать?

Моя холодность Солодцева не смутила.

– Да почему же, – хохотнул он. – Рассказывай, разрешаю. Пусть на моем примере народ учится. А может, мне вообще, писателя какого найти? Чтобы написал про меня книжку, а денежки потом пополам! Или кино снять? Если актриску на роль Надьки подходящую найти, и еще парочку таких, фигуристых: Светку с Наташкой изобразить, фильмец получится – закачаешься! Прикинь, Оскар гарантирован! Как ты думаешь?

– Я думаю, если вы хотите поговорить, то лучше найти какую-нибудь нейтральную тему, – немного смягчившись, предложила я.

– Это какую, нейтральную?

– Ну-у… – не говорить же ему, что я готова обсуждать любую тему: от перспектив полета очередного спутника на Марс до проблем, возникающих при выкармливании утконосов – лишь бы наш разговор не касался самого Солодцева и его взаимоотношений с женщинами. – Например, объясните мне, почему ваша фирма называется «Жикле»? Что это такое? И чем вы, вообще, занимаетесь? Мы сначала подумали, что автозапчастями, но Нина сказала, что это как-то с живописью связано.

– Слушай, Ритка, только не злись, но ты, действительно, уникальная девчонка! Ты первая, кто интересуется, чем я занимаюсь. Обычно спрашивают, сколько денег фирма приносит, а на остальное им наплевать.

Я на мгновение стиснула зубы, потом расслабилась, выдохнула и, позаботившись, чтобы в моем голосе не прозвучало ни одной теплой нотки, напомнила:

– Жикле.

– А что жикле? Жикле, Маргарита Рощина, – он правильно понял мое неудовольствие, но оно его только позабавило, – это такая технология нанесения красок на холст, от французского – разбрызгивание. Используется для факсимильного воспроизведения картин.

Я представила себе художника, который устроился в Третьяковской галерее напротив картины Репина, известной под названием «Иван Грозный убивает своего сына» и перерисовывает ее, прыская краской из баллончиков с надписями «Жикле»-синий, «Жикле»-оранжевый, «Жикле»-бледно-розовый… бред какой-то.

– Это чтобы копии рисовать?

– Нет, не копии. То есть, получается, конечно, копия, но от оригинала ее фиг отличишь, особенно, если холст правильно подобрать. И не рисовать, там, я же говорю, цифровые технологии. Сначала с оригинала делают снимок, очень высокой четкости. Потом, микроскопическими каплями краски, изображение наносят на специальный холст. А когда все готово – разные дополнительные обработки, чтобы воссоздать рельеф картины. В общем, там много разных технических заморочек, но в результате, копия получается – пальчики оближешь! Полная иллюзия: характер и фактура мазка, нюансы цвета, светотень… даже кракелюры, трещинки на краске, сохраняются. Я же говорю – от оригинала невооруженным глазом, не отличишь. Эксклюзив!

– Алексей, ты что, художник? – от растерянности, я обратилась к нему на «ты» и по имени. Но как тут было не растеряться: Солодцев, которого я с первого взгляда записала в жизнерадостные неандертальцы, уверенно, со знанием дела, толкует мне о светотени и о кракелюрах!

– Нет, что ты! Это я так, за последние годы нахватался. На самом деле, я до тридцати лет и в музее-то ни разу не был, из всех картин только «Три богатыря» знал, да эту, с медведями – «Утро в сосновом лесу». Просто я бизнесмен, я занимаюсь тем, что хорошо продается. Понимаешь, если бы был спрос на фасованное дерьмо, я бы организовал фасовку и продажу дерьма в пакетиках. А если есть спрос на жикле, – он ухмыльнулся и подмигнул мне, – я жиклюю по полной программе.

– И что, правда есть спрос?

– А то! Ты не представляешь, как народ по этим факсимильным копиям убивается! Я не об учителях-врачах, конечно, говорю – эти, может, и захотели бы, да им на каждую картинку всей школой или больницей сбрасываться пришлось бы. А вот серьезные люди любят у себя в спальне что-нибудь из Ренуара повесить, или из старых фламандцев в столовую – натюрморт с рыбой. Особенно, с тех пор, как это на западе в моду вошло. И организации, конечно, тоже. Банки, те больше русских художников заказывают. Причем, прикинь, как получается – если банчок новый, только открывается, там классику просят, Сурикова или Левитана. А банкам постарше, посолиднее, подавай авангард, Малевича с Кандинским! Гостиницы тоже, солидные, для ВИП-клиентов к нам обращаются, клубы, рестораны элитные. Всем хочется быть в тренде. О, смотри, мы уже и приехали!

Признаюсь, я слушала его, раскрыв рот. Даже позволила пренебрежительно отозваться об учителях – обычно я этого не спускаю. И то, что мы добрались до места, не заметила. Очнулась только, когда «Лендкрузер» затормозил перед нашим крыльцом. Алексей Игоревич, с неожиданной ловкостью, выскочил из машины, обежал ее и, прежде чем я успела отстегнуть ремень, распахнул дверцу с моей стороны, согнулся в церемонном поклоне и подал руку:

– Позвольте вам помочь, Маргарита Рощина!

Я мгновенно вскипела. Кажется, после этой неожиданной лекции я начала менять отношение к нашему клиенту, а он снова балаган устраивает! Но воспитание – штука прочная. Как бы я ни была зла на человека, но если он проявляет демонстративную вежливость, я не могу ответить откровенным хамством. Я позволила себе выразить неприязнь только максимально скупой благодарностью – не уверена, что брошенное в сторону сухое «спасибо» достигло его склоненной головы. Да еще тем, что едва коснулась его руки, выпрыгивая из машины, и попыталась сразу же, не глядя на Солодцева, двинуться к крыльцу. Именно попыталась, потому что этот неотесанный дикарь успел перехватить меня и снова обнять правой рукой за плечи.

– Не спеши, Маргарита Рощина, разговор есть.

– Алексей Игоревич, – я выразительно покосилась на руку, лежащую на моих плечах, – вам никогда не приходило в голову, что есть девушки, которым не нравится подобное обращение?

– Какое обращение? – не понял он. – Ты же сама сказала, чтобы я тебя Маргаритой звал. Не вопрос, что мне жалко? Но я сейчас о другом. Ты ведь без машины осталась, может мне вечером подъехать, забрать тебя с работы?

– И в сауну? – надменно уточнила я.

– Да что ты с этой сауной все время? У тебя прямо идея-фикс. Домой тебя отвезу. Ты одна живешь?

– С родителями. Так что идти ко мне в гости смысла нет.

– Почему нет? Можно с родителями познакомиться, они у тебя, наверняка, нормальные. Посидеть за рюмкой чая, поговорить о том, о сем… Нет, Рита, я серьезно. Работу ты сделала, все классно, так что теперь я уже не клиент, а просто знакомый. Так почему бы нам не продолжить?

– Что продолжить? – я хотела сказать это холодно-надменно, но перестаралась и получилось что-то вроде сдавленного кваканья.

– Так знакомство! – расплылся в жизнерадостной улыбке Солодцев. На мою интонацию он, естественно, внимания не обратил.

– Занять освободившееся место Наташи-программиста?

– Ну, зачем ты так? Прикинь, я от чистого сердца предлагаю, ты мне, действительно, понравилась. Мне вообще боевые девчонки нравятся.

– Я не боевая, я бойцовая, – неожиданно, мне стало смешно. – И еще сторожевая. И если вы думаете замутить со мной легкий романчик, то предупреждаю, это опасная затея. Я свое охранять умею и от меня вы так легко, как от этих барышень, не отделаетесь. У меня зубки имеются.

– Ядовитые, – весело подтвердил он. – Именно это мне в тебе больше всего нравится.

– На вашем месте, прежде чем начинать за мной ухаживать, я бы хорошо подумала.

– Слава богу, ты на своем месте, а не на моем, – жизнерадостная ухмылка все еще растягивала его губы, но уверенности в голосе заметно поубавилось.

– Поэтому и советую, – мне надоел этот нелепый разговор, и я двинулась к дверям.

– Так когда за тобой заехать? Часов в шесть?

– Не затрудняйтесь, Алексей Игоревич. У нас рабочий день ненормированный, так что я не знаю, когда освобожусь. Но я не пропаду, меня Гоша домой подбросит.

Нет, все-таки, этот Солодцев, на редкость упорный тип! Даже после всего сказанного, он попытался поймать меня и чмокнуть в щеку. Я, конечно, увернулась, отмахнулась, чувствительно толкнув его в плечо, после чего взлетела на крыльцо и захлопнула за собой дверь.

По лестнице я поднималась бегом. Я не опасалась, что Алексей Игоревич попробует догнать меня здесь, на нашей территории, просто хотелось, как можно быстрее, максимально увеличить расстояние между нами.

Давно у меня не было таких приставучих ухажеров! Честно говоря, я, вообще, поклонниками не избалована, да они мне и не особенно нужны. Приходится признать, что нужен мне только один человек, которого язык не повернется назвать поклонником. Витька Кириллов – невыносимый, отвратительно равнодушный, со сложным прошлым и непредсказуемым будущим, Витька Кириллов, которого я не видела уже несколько месяцев и неизвестно, когда увижу… А вместо него передо мной маячит Солодцев, да еще лапы ко мне все время тянет!

И что с ним, спрашивается, делать? Отбросить в сторону воспитание и прямо, как однажды в подобной ситуации посоветовал Гошка, сказать: «Пошел вон, дурак»? Так милейший Алексей Игоревич, похоже, слов не понимает, и все мои отказы считает милыми девичьими капризами. И если я не хочу, чтобы этот балаган продолжался, в следующий раз мне придется воспользоваться одним из грязных приемчиков, которым научил меня все тот же Гошка. Надеюсь, после этого Солодцев потеряет ко мне интерес. Тут главное, не увлечься и правильно рассчитать силу удара – иск за нанесение телесных повреждений нам тоже ни к чему.

Разогнавшись на лестнице, я проскочила приемную, на ходу помахав рукой Ниночке, и влетела в наш кабинет.

– Привет, Гоша, – начала я и тут же сообразила, что на фоне светлого окна передо мной два мужских силуэта. Я моргнула, не веря своим глазам, и не смогла сдержать глупой, счастливой улыбки:

– Ой, Витя, здравствуй!

– Здравствуй, – невыразительно ответил он и отошел от окна. Не ко мне, а наоборот, в сторону. Радость моя мгновенно испарилась. То есть, я еще продолжала улыбаться, но при этом чувствовала себя полной идиоткой. Передо мной, освещенный ярким майским солнышком, стоял Кириллов первого дня нашего знакомства: тонкие губы кривятся в язвительной усмешке, светлые глаза слегка сощурены и смотрят сквозь меня: мужчинам не пристало обращать внимание на нелепых бестолковых девчонок. Как будто не было у нас ни совместной работы, ни ночной погони за бандитами, ни редких, но таких веселых чаепитий в офисе… в конце концов, я ему жизнь спасла, хотя бы из-за этого Витька мог быть со мной полюбезнее!

Я почувствовала настоятельную потребность, прямо-таки необходимость, сказать Кириллову что-то гадкое и очень обидное, и почти придумала, но как всегда не вовремя, вклинился напарник:

– Ритка, тебя на минуту одну оставить нельзя! Где машина? Только не говори мне, что в аварию влетела!

– Так сцепление же, – я перевела взгляд на Гошку. Господи, а с ним-то что случилось? Напарник явно взвинчен, расстроен, обеспокоен, недоволен… Сердится на меня? Вроде, не из-за чего – вчера мы расстались друзьями, а сегодня еще не виделись. Может, они с Витькой поцапались, а я тут вовсе ни при чем? И Кириллов тоже, просто злится на Гошку и не успел перестроиться? Если он сейчас улыбнется мне…

Я покосилась на Витю – стоит, слегка покачиваясь с пятки на носок (отвратительная, на мой взгляд, привычка), руки в карманах, рассеянный взгляд устремлен куда-то вверх, примерно на правый угол стеллажа с документами. И ни малейшего шевеления в мою сторону!

– Так что сцепление? – Гоша раздраженно дернул меня за рукав. – Я тебе когда сказал, что машину надо на СТО гнать? Где она сейчас?

– Так на СТО, – я отвернулась от Кириллова (подумаешь, прекрасный принц нашелся! Да я и беглого взгляда больше на него не брошу!) и твердо уставилась на напарника. – Как ты велел.

– А почему Солодцев здесь трется?

Тон напарника меня удивил и даже немного обеспокоил. Какие бы разборки ни случились у них с Витькой, Гошка не привык смешивать проблемы. Кириллов – это Кириллов, а Солодцев – клиент, причем клиент, который хорошо платит, и еще вчера Гошка относился к нему вполне доброжелательно. Откуда такая неожиданная неприязнь?

Тем не менее, я ответила четко и внятно:

– Оно рассыпалось, когда я уезжала. Сцепление. А он вышел на улицу. Солодцев. Увидел, что у меня проблемы и предложил помочь. Дотащил меня до СТО, а потом сюда привез.

Кириллов равнодушно отвернулся и снова подошел к окну. Я посмотрела на его прямую спину и почувствовала, что закипаю от злости. Нет, что он себе позволяет? Даже если я была неправа с этим чертовым сцеплением, если мне надо было слушать Гошку и ехать на СТО еще на прошлой неделе, сердиться на меня имеет право тот же Гошка, а Кириллова это вообще не касается!

– А чего это он такой заботливый? – недовольно осведомился напарник. – Ты на него такое сильное впечатление произвела, что он теперь решил взять тебя под опеку?

Я гораздо охотнее сказала бы какую-нибудь гадость Витьке, но Гоша, по неизвестной и непонятной мне причине, тоже вдруг повел себя настолько безобразно, что я бросила на него испепеляющий взгляд и ответила резко:

– Неизгладимое! Я так успешно разогнала его дам сердца, что он всерьез задумался, не взять ли меня на должность постоянной пассии!

– И сейчас он тебя уговаривал? – Гоша тоже говорил громче и злее, чем обычно. – Около нашего крыльца?

– А вы... а ты что, видел? – из меня словно воздух выпустили. – Если ребята сейчас наблюдали, как Солодцев лез ко мне с поцелуями, их хмурый вид можно понять. Хотя… я снова покосилась на Кириллова, который неподвижно стоял, уставившись в окно. Ему-то какое дело? Если напарник еще имеет право задавать мне вопросы, то Витьку моя личная жизнь не касается!

Вы скажете, что он никаких вопросов не задает и даже не смотрит в мою сторону? Еще обиднее. Какое право он имеет вот так, демонстративно не обращать на меня внимания? Словно я пустое место, меньше, чем пустое место! Я решительно повернулась к Гошке и ответила с прежней резкостью:

– Уговаривал, а что? Считаешь, что мне надо было согласиться?

– А ты не могла… – напарник внезапно замолчал, потому что Кириллов, наконец, повернулся и сделал шаг вперед. Странно. Обычно, если Гошка хочет высказаться на тему моей некомпетентности, или бестолковости, или неуклюжести, или… в общем, если Гоша хочет высказаться, помешать ему может только Александр Сергеевич, и то не всегда.

– Ладно, ребята, приятно было повидаться, но мне пора, – голосом хорошо воспитанного робота произнес Витька и, обойдя меня по широкой дуге, двинулся к двери. Впрочем, в этот момент она распахнулась и в комнату зашла Нина:

– Чайник закипел, пирог я нарезала, пошли чай пить! Полчаса у нас еще есть.

– Извини, Ниночка, – а вот улыбка у Кириллова получилась кривая и напряженная. Даже не улыбка, а просто, не разжимаясь, слегка дернулись губы. – Времени нет. Приятно вам попить чайку.

– Но ты же сказал... – неуверенно начала Нина, машинально посторонившись и пропуская его. Витька, очевидно, посчитал, что с нами он уже попрощался, и, четко контролируя положение головы, промаршировал в приемную. – Ты же сказал, что сегодня совершенно свободен! – Нина растерянно смотрела ему вслед.

– А ты помнишь, Ниночка, он мне еще тогда, сразу не понравился, – громко, рассчитывая, что Витька меня услышит, заявила я. – Очень неприятный тип!

Ответа на этот выпад не последовало. Только дверь хлопнула, закрываясь за Кирилловым. Или, это и был ответ? Входная дверь у нас тяжелая, металлическая, с автодоводчиком. Просто так не хлопнешь, нужно приложить усилие и немалое.

Эта мысль немного подняла мне настроение.

– Вы что, поссорились? – Нина перевела взгляд с меня на Гошку.

– Кому тут с кем ссориться, – раздраженно отмахнулся он. – И из-за чего?

А до меня вдруг дошло, что напарник сейчас должен находиться вовсе не здесь! Он должен заниматься поисками Альбины Сторожевой и совершенно непонятно, что он делает в офисе.

– Гоша, а почему ты здесь? По плану ты «Хит сезона» проверяешь.

– Сан Сергеич отозвал. Я только и успел…

В комнату заглянул Баринов и Гоша замолчал.

– Рита, ты вернулась? – шеф вошел и, оглядевшись, добавил: – А Витя где?

Я промолчала – последний вопрос не был обращен конкретно ко мне, и следить за Кирилловым мне никто не поручал. Пусть Гошка или Ниночка объясняют его поступки. Напарник, впрочем, тоже не горел желанием открывать рот, поэтому отвечать пришлось Ниночке.

– Он ушел. Странно как-то, вдруг заторопился, – она развела руками.

– Значит, некогда человеку, – срочные дела Кириллова не особенно волновали шефа, и он снова повернулся ко мне: – Что с Солодцевым? Докладывай.

– Все чудесно, просто восхитительно, – мрачно ответила я. – Проблемы Алексея Игоревича решены, он от меня в восторге и сейчас изо всех сил пытается придумать, как бы меня отблагодарить дополнительно. И еще я без машины осталась.

– Авария?

– Нет, сцепление, будь оно неладно! Оставила на СТО, ремонтировать.

– Ясно, – больше ко мне у Баринова вопросов не было. – Нина, когда Панов будет?

– Едет, – она посмотрела на часы. – Минут через двадцать, думаю, доберется.

– Хорошо, – кивнул Баринов и вышел.

– Так что, все-таки, случилось? – я немного забеспокоилась. – Почему Панова ждем? Гоша?

– У меня ничего, – напарник взял свой стул, поставил его к рабочему столу боком, сел и вытянул длинные ноги. – Я отработал по плану. Вчера съездил с Пановым домой к Сторожевой, осмотрелся там. Ничего особенного, обыкновенная квартира, из которой женщина ушла на работу. Сегодня утром навестил «Хит сезона», но там меня дальше проходной не пустили. Действительно, строго пропускная система, как на оборонном объекте. Я представился и, как частный детектив, попросил разрешения пройти, поговорить с сотрудниками, но мне очень вежливо, с извинениями, отказали. Дескать, нужно заказать пропуск, а для этого созвониться с отделом кадров, только там необходимые штампы штампуют, а в отделе кадров, как раз нужного человека сегодня нет на месте... Но дозволили посмотреть записи с видеокамер наблюдения. Там четко видно, как в обеденный перерыв Сторожева выходит из дверей, и уходит по улице направо. Я проверил, там автобусная остановка… но нам это ничего не дает. Да и подправить такую запись, при желании, проще простого. А потом позвонила Нина, велела бросать работу и срочно возвращаться.

– Нина? – я присела на край стола и вопросительно уставилась на нашего секретаря-референта.

– Да, – она оглянулась на дверь и пожала плечами (как я поняла, это относилось к внезапному уходу Кириллова). – Сан Сергеич велел Гошу отозвать, потому что открылись новые обстоятельства. – Нина снова посмотрела на дверь, потом махнула рукой и сосредоточилась на наших рабочих проблемах. – Значит так, я выяснила, что Панов – никакой не бизнесмен и Сторожева – не просто его подруга. На самом деле, оба они журналисты: сам Панов – работает в отделе экономики газеты «Время перемен», а Сторожева в той же газете, внештатным сотрудником.

– Мне этот Панов сразу не понравился, – вспомнил Гошка. – Представился приличным человеком, а сам – «акула пера»!

– Ладно тебе, какая из него акула, – я возразила больше потому, что еще сердилась: и на него, и на Кириллова. Это Гошка может мгновенно забывать все наши разборки и включаться в работу с полуоборота. А у меня психика не такая пластичная, мне нужно время, чтобы перестроиться. – Он и на щуку-то не тянет.

– Хорошо, Панов акула мелкая, местного разлива, – мирно согласился напарник. – Но я представляю, как Сан Сергеич обиделся!

– Обиделся и разозлился, – подтвердила Нина. – Приказал свернуть всю работу по делу и вызвать Панова. Сейчас уважаемый Валерий Геннадьевич явится и получит предметный урок: как нужно себя вести в солидном детективном агентстве.

– И я ему не сочувствую, – искренне заявила я. – Действительно, что за свинство! Придти к людям за помощью и им же, вот так, нагло врать в глаза!

– Это не просто свинство, – поправила меня Ниночка, – это гораздо хуже. Это серьезная ошибка: если человека с неверной посылки искать начинаешь, можно, по неведению, здорово его подставить! Хорошо, что Гошка дров наломать не успел.

– Это мы считаем, что не успел, – снова помрачнел Гошка. – Я, конечно, в это «Хит сезона» не слишком активно прорывался, но глаза намозолил прилично. Кто знает, как это теперь аукнется?

– И откуда, спрашивается, такие идиоты берутся? – Ниночка, почему-то, требовательно смотрела на меня, словно это я отвечала за появление в нашем городе всех идиотов вообще и господина Панова в частности. – С какого дуба он рухнул, на нашу голову?

– А я знаю? Лучше скажите, что Сан Сергеич теперь с ним делать будет? Наорет и выгонит? Разорвет договор?

– Не наорет, а проведет воспитательную беседу. И договор разрывать, конечно, не будет. Попугает, скорее всего, пригрозит, но и только.

– А почему? – не поняла я. – Недобросовестный клиент, зачем нам на него работать?

– Клиент, конечно, недобросовестный, – согласился Гоша. – И «Наше все» ему неразумность такого ведения дел популярно объяснит. Но ты, Ритка, упускаешь из виду одну мелкую деталь: Сторожева в самом деле пропала. Если Сан Сергеич Панова пошлет…

– Чего тот, откровенно говоря, вполне заслуживает, – вставила Нина.

– Заслуживает, – согласился Гошка. – Но кто тогда будет эту девчонку, Альбину, искать? Нет, Сан Сергеич сначала нагонит на клиента страху, а потом позволит себя уговорить. И побежим мы в разные стороны, землю рыть без сна и отдыха…

Гошка уже не злился, он откровенно грустил. И на меня поглядывал не сердито, а скорее печально, с мягкой укоризной.

– Так что насчет чайку попить? С пирогом? – Ниночка снова взглянула на часы. – Если удовольствие не растягивать, то пока эта ошибка природы явится, мы успеем проглотить по кусочку.

– Кто ж его растягивает? – напарник слегка оживился и поднялся со стула. – Девочки, кому стоим? Зовите Сан Сергеича. Я лично, Панова угощать не собираюсь, значит, к его приходу чай должен быть выпит, пирог съеден и крошки заметены под ковер!

Разумеется, мы успели. Когда встрепанный, запыхавшийся Панов ввалился в приемную, от нашего пиршества не осталось и следа: мы даже чашки помыли и убрали.

Панов, забыв поздороваться, сразу дернулся к Нине:

– Что? Вы нашли? Вы нашли ее? Альбину? Она… с ней все в порядке?

Нина неодобрительно посмотрела на него и кивнула в сторону кабинета Баринова.

– Проходите, пожалуйста, Александр Сергеевич ждет вас.

Нервной рысцой, клиент пробежал в кабинет. Мы с Гошей неторопливо последовали за ним и, пока Валерий Геннадьевич топтался у стола шефа, пытаясь издать хоть один членораздельный звук (от волнения у него перехватило горло), чинно заняли привычные места.

– Что Альбина? – наконец справился с голосом Панов. – Вы нашли ее?

– Присаживайтесь, – сухо предложил Александр Сергеевич.

Я невольно поежилась. Шеф смотрел на Валентина Геннадьевича так, что взгляд, которым встретила клиента Нина, можно было считать приветливым, и даже ласковым.

– А Альбина…

– Присаживайтесь, – с легким нажимом повторил Баринов.

Панов дернулся, сделал шаг назад и рухнул в кресло.

– Вы хотите… – его пальцы судорожно вцепились в пуговицу пиджака и затеребили ее, – вы хотите сказать… Альбина… вы нашли…

– Нет. Мы не знаем, где находится госпожа Сторожева, и не собираемся ее искать.

– Но как же… – Панов попытался вскочить, но Баринов слегка приподнял над столом правую руку и Валерий Геннадьевич послушно замер.

– Мы отказываемся от выполнения взятых на себя обязательств, – бесстрастно продолжил Александр Сергеевич, – поскольку вы, наш клиент, сознательно ввели нас в заблуждение. Вы не просто не сообщили нам информацию, необходимую для успешного поиска госпожи Сторожевой, вы предоставили нам информацию, не соответствующую истинному положению вещей. А заниматься поисками, исходя из ложных данных – занятие бессмысленное и опасное. Ни одно уважающее себя агентство этого делать не станет.

Панов пискнул что-то, жалобно-протестующее, но Александр Сергеевич продолжал говорить так, словно никто и не пытался его перебить.

– Поэтому, самое разумное на данный момент – расторгнуть договор и закрыть тему. Аванс, за вычетом расходов на уже проведенные действия, вы можете получить у секретаря. Отчет о проделанной нами работе будет отправлен по почте в течение трех рабочих…

– Но мне не нужен аванс! – взвизгнул клиент, все-таки, вскакивая с кресла. – А как же Альбина?! Вы не можете, просто так, взять все и бросить!