Текст книги "Крылья феникса"
Автор книги: Ирина Матлак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
ГЛАВА 9
Библиотека моих ожиданий не оправдала. В том смысле, что уединения я здесь не нашла, – желающих ею воспользоваться оказалось на диво много. Это было одно из тех немногих мест, где аэллины и ниллэ могли пересечься, но первых здесь сейчас находилось заметно больше.
Аэллины с разных курсов восседали за длинными столами, изучали какие-то книги и делали заметки в тетрадях. Среди них я заметила и парочку второкурсниц-ниллэ, кропотливо работающих над заданным им проектом. Насколько я слышала, на втором курсе им давали масштабное практическое задание, касающееся созидательной магии. Точнее, давали тем, у кого для его выполнения хватало искр. Конкретно эти девушки выращивали небольшое, сотканное из света декоративное деревце и окружающий его цветочный сад. Выглядело красиво.
Интересно, я с учетом новообретенных искр когда-нибудь смогу сделать нечто подобное?
Несмотря на многолюдность, я не ушла. Подойдя к высокой стойке – такой высокой, что за ней едва-едва можно было разглядеть библиотекаря, – попросила дать мне книги по основам боевой, бытовой и созидательной магии. Конечно, бытовая и созидательная магия у нас начинались только во втором семестре, но лучше ознакомиться хотя бы с азами заранее.
– Тьфу, – раздалось наверху вместо ответа. – Всех библиотечных проводников разобрали! Говорю-говорю руководству, что нужно новых создавать, а они все только и знают, что отмахиваться…
Раздался негромкий протяжный скрип, и стойка вдруг стала стремительно уменьшаться в размерах.
– Ну, конечно, кто станет слушать какого-то старого библиотекаря? – тем временем продолжалось ворчливое бормотание. – Никакого уважения, никакого былого почета, пренебрежение одно…
Вскоре скрип прекратился, стойка приняла высоту стандартного письменного стола, и библиотекарь посмотрел на меня снизу вверх сквозь стекла круглых очков. Им оказался человек преклонных лет, я бы даже сказала – дедушка, с залысинами между двумя пучками курчавых волос и… прикованный к креслу. Честно признаться, таких кресел я еще не видела. Слышала, конечно, что в последние годы для людей, ограниченных в физических возможностях и не поддающихся лечению магией, разработаны такие специальные средства передвижения. Но вот видеть не видела.
– Следуйте за мной, пожалуйста, – прекратив ворчать, велел библиотекарь.
И, ловко вращая колеса кресла, на котором сидел, поехал вперед. Без промедления двинувшись следом, я осматривала огромные, подпирающие высокие потолки стеллажи, на которых хранились тысячи и тысячи книг. Эту библиотеку не зря называли одной из крупнейших в Артогане – таковой она и была.
Так же как и во всем замке, здесь было много света и простора, только подчеркивающего количество заполненных стеллажей. Те же украшенные позолотой барельефы и бордюры на потолке, а вот стены – нежно-голубые, успокаивающие и настраивающие на рабочий лад.
Даже представить сложно, как в этих книжных лабиринтах можно ориентироваться. А библиотекарь ориентировался прекрасно. Доведя меня до прохода, обозначенного номером двадцать три, уверенно в него свернул. Мы шли… точнее, я шла, а он ехал, по самому настоящему книжному коридору. Книги были повсюду, их длинные ряды убегали далеко вперед, теряясь в размытой туманной дымке, – должно быть, какая-то охранная магия, установленная на особые отделы.
– О, а вот, кажется, и проводник один освободился, – внезапно остановившись, хмыкнул библиотекарь. – Ну-ка, лети сюда…
Не прошло и десяти секунд, как около нас появился летающий огонек – не такой большой и яркий, как те, что сопровождали первокурсниц, но очень на них похожий.
– Ну, теперь уж сама все отыщешь, – обратился ко мне библиотекарь. – Те книги, что нельзя выносить из библиотеки, помечены красными ярлычками. Можешь брать, но читать только здесь. Как выберешь все необходимое, подходи ко мне. Проводнику достаточно назвать тему, и он все покажет.
Я только и успела, что поблагодарить, как библиотекарь уже колесил в обратную сторону. На миг остановившись, он обернулся и бросил через плечо:
– Да, и левитационные заклинания осторожно применяй. Если повредишь что – будешь возмещать ущерб.
На своем кресле он ездил до того резво, что у меня не было времени ни задуматься над тем, зачем нужны левитационные заклинания, ни тем более об этом спросить. Понимание пришло, когда библиотекарь скрылся за поворотом.
Запрокинув голову, я посмотрела на верхние полки, находящиеся под самым потолком, и вздохнула. Левитационные заклинания – это, конечно, прекрасно. Только что делать той, кто совсем не представляет, как ими пользоваться?
Рассудив, что решать проблемы нужно по мере их поступления, я назвала проводнику наиболее важную для меня тему: боевая магия. Не прошло и пары мгновений, как он уверенно полетел вперед и вскоре остановился около одного из стеллажей. А когда я подошла, облетел его вдоль и поперек, как бы говоря, что все нужные книги находятся в нем.
Размах я оценила. Целый огромный стеллаж, посвященный одной только боевой магии! Пришлось конкретизировать запрос. И когда к фразе «боевая магия» я добавила слово «основы», круг подходящей литературы сузился.
Через некоторое время у меня на руках оказались книги и по боевой магии, и по бытовой, и даже парочка по созидательной. Отбирала я их долго и тщательно, специально отыскивая те, где нет красного ярлычка. Поскольку, похоже, единственное место, где я смогу спокойно заниматься в одиночестве, – это моя комнатка. А еще, кажется, Гай, желая насолить, на самом деле оказал мне услугу. Пусть моя «кладовка» маленькая и неуютная, зато в ней нет соседок и никто меня там не побеспокоит. А сделать ее уютной мне по силам – вот дождусь выходных и наведу там порядок. И домой съездить можно, кое-какие вещи забрать…
Пока я об этом думала, проводник по моему запросу отыскал книги по этикету. Учебник, который у меня имелся, был рассчитан на девушек, изучающих этикет не один год. А мне опять же требовалось узнать основы.
И вот тут меня поджидала трудность: нужная полка находилась высоко. Не под потолком, конечно, но просто так до нее не дотянуться.
Осмотревшись, я обнаружила стоящую в конце образованного стеллажами коридора лестницу. Недолго думая приблизилась и заколебалась: воспользоваться ею или все же попросить помощи библиотекаря? Насколько я могла судить, лестницей здесь пользовались редко, но на вид она казалась прочной.
Мне не очень хотелось привлекать к себе всеобщее внимание и лишний раз расписываться в собственной несостоятельности. А в том, что находящиеся в библиотеке ниллэ услышат и разнесут новость о моей неспособности пользоваться банальным левитационным заклинанием, я не сомневалась. Поэтому решила действовать своими силами и, взявшись за железные прутья, принялась осторожно двигать лестницу в нужном направлении. Ее верхняя часть была соединена со специальным пазом в стеллаже, и передвигать лестницу оказалось легче, чем мне представлялось.
Когда она оказалась на месте, я попыталась ее расшатать и, убедившись в прочности, принялась карабкаться вверх. Проводник маячил рядом, освещая несколько книжных корешков. На то, чтобы взять нужные книги, много времени не ушло, и я уже собралась спускаться, когда внезапно заметила толстую тетрадь, лежащую поверх остальных книг. Точнее, сперва решила, что это тоже книга, но, взяв в руки, обнаружила, что это не так. Переплет был кожаным, с хорошо заметными потертостями и частично стертой золотой надписью: «Аэллина Лейстон».
– Кто-то забыл здесь свой дневник? – вслух спросила я у самой себя.
Чтение личных дневников считала занятием недостойным, поэтому внутрь заглядывать не стала. Конечно, можно было оставить его там же, где нашла, но я решила, что будет лучше отнести свою неожиданную находку библиотекарю.
К стойке я подходила, нагруженная увесистой стопкой. Еще с четверть часа пришлось отстоять в очереди, после чего библиотекарь наконец по одной принял у меня книги и внес записи в журнал.
Когда последняя книга была вписана в соответствующую графу, я положила на стойку дневник:
– И вот еще, нашла его среди книг. Наверное, кто-то случайно оставил…
Библиотекарь сначала долго смотрел на дневник, затем поднял недовольный взгляд на меня – недовольный настолько, что, кажется, даже стекла его очков могли не выдержать и треснуть.
– Думаешь, это смешно? – Голос ничем не уступал взгляду. – Пошутить решила, да?
– Простите? – искренне удивилась я.
– Не прощаю! – отрезал библиотекарь и в своей, видимо, любимой манере снова принялся ворчать: – Никакого уважения, никакого пиетета! Что у преподавателей этих снобов, прости Пресветлый, что у молодежи нынешней…
– Ты еще долго будешь стоять столбом? – раздраженно бросила стоящая за мной в очереди ниллэ. – Шевелись давай!
Похоже, правила вежливого обращения некоторые мои однокурсницы применяли исключительно на уроках этикета. Не обратив на нее внимания, я вновь повернулась к библиотекарю:
– Простите, я никак не хотела вас обидеть. Но что не так с этим дневником?
– Да с каким дневником?! – окончательно вскипела стоящая за мной девица. – Ты совсем, что ли, полоумная?
– Так, – нахмурившись, вставил библиотекарь, – получила книги – иди читай, не задерживай остальных, будь добра.
Ничего не понимая, я придвинула к себе стопку, машинально водрузила на нее дневник, чем заработала еще несколько недоуменных взглядов, и направилась к выходу. Если до этого была мысль провести немного времени в читальном зале, то теперь она окончательно исчезла.
Что до дневника, то, раз уж с ним сложилась такая странная ситуация, я решила сама узнать, кто такая аэллина Лейстон, и лично его ей отдать.
С ужином мне сегодня повезло. К тому времени как я отнесла книги в свою комнату и пришла в столовую, там уже почти никого не было. То же везение сопровождало меня и в ванной, куда я наведалась очень поздним вечером. Впрочем, на этом оно и закончилось.
Когда вышла из душа и собралась переодеться, обнаружила, что моя одежда исчезла. И форменное платье, и чулки, и даже сменное белье. Туфли пропали тоже.
С мокрых волос капала вода, стекающая по позвоночнику. Кожа покрылась мелкой дрожью, но не из-за холода, – в ванной было жарко, – а из-за негодования. Если вместо форменного платья я еще могла надеть то, в котором сюда приехала, то запасной обуви у меня не было. Это означало, что придется завтра идти на занятия босиком или не идти вообще.
Ногти впились в ладони, так сильно я стиснула кулаки. И губу закусила практически до крови.
Они хотят меня унизить, сделать посмешищем, не считают за человека. И за что? Просто за то, что я родилась в старых кварталах, а не в дорогом особняке. Просто потому, что всегда и везде находятся такие, как Эмбер и Люция. Просто потому, что всегда и везде есть те, кто, боясь стать изгоем, к ним присоединяются. И они сбиваются в стаи со своими вожаками, чтобы нападать на того, кого считают слабее.
Вот только я не слабее. Да, я родилась в старых кварталах и рано потеряла семью. Я научилась жить на чердаке и существовать рядом с теми, кто меня ненавидел. Сумела подавить гнев и отчаяние, сменив его на отчужденное спокойствие. И я не стану плакать. Не сейчас. Что такое украденная одежда в сравнении с разрушением мира, которым для десятилетней девочки стала потеря двух самых близких людей?
Закутавшись в полотенце, я решительно толкнула дверь и вышла в коридор. Из гостиной доносились приглушенные голоса, и вместо того, чтобы возвратиться в свою комнату, я решительно пошла туда.
– Я же говорила, что придет, – при моем появлении едко усмехнулась сидящая в кресле Люция.
– Что, нищенка, даже одежды нет? – с глумливой усмешкой подхватила Эмбер. – Так ты попроси, может, мы из милости к убогой что-нибудь и пожертвуем. – Она картинно поправила волосы. – Леди полагается быть милосердной даже к отбросам.
В случае этих двоих они могли либо спеться, либо загрызть друг друга. К сожалению, произошло первое.
– Леди полагается быть милосердными, – согласилась я. – Только что-то не вижу здесь леди. Одних злобных, испорченных и самовлюбленных девиц недалекого ума.
Люция и Эмбер подскочили одновременно.
– Что ты сказала? – процедила Люция, прищурившись.
Угрозой в ее тоне я не прониклась. Не после того, как совсем недавно едва не испытала на себе гнев Кайла Снэша.
– Повторить? – спросила, глядя ей в лицо. – Или, может, сначала вернешь вещи, которые украла? Интересно, господин Бэйрси знает, что его дочь занимается воровством?
В какой-то момент показалось, что она набросится на меня, – но нет, сдержалась. А вот Эмбер сдерживаться не собиралась. Не дожидаясь, пока Люция найдется с ответом, она подошла прямо к камину и, достав откуда-то мою одежду, поднесла ее к огню.
– Что бы сжечь первым? – все с той же глумливой ухмылкой спросила она. – Может, это?
В огонь полетело белье.
– Или это? – Она взялась за чулки.
Наплевав на все, я резко направилась к ней. Не позволю! Не буду просто стоять и смотреть, как сжигают мою единственную одежду! Чулки ведь хорошие, не самые дешевые, других у меня нет! Да и не только в этом дело. Ведь каждая вещь чего-то стоит. Кто-то трудился, чтобы произвести нитки, изготовить ткань, сшить… Разве можно так относиться к чужому труду? Сжигать, выбрасывать, как будто это ничего не стоит…
Я думала, что давно научилась сдерживать и негодование, и злость. Но когда не успела вовремя перехватить Эмбер, когда она, извернувшись, все-таки бросила чулки в огонь, когда их начало пожирать яркое пламя, меня охватила настоящая ярость. Ударила в голову, заставила вскипеть кровь. Мое терпение на сегодня закончилось, и я приблизилась к точке кипения.
– Отдай платье, – потребовала севшим голосом, когда Эмбер, пряча его за спиной, отбежала в сторону.
А в следующее мгновение внезапно почувствовала, что не могу пошевелиться. Только боковым зрением заметила, что в этой сцене появилось новое действующее лицо. Не знала имени этой девушки, только помнила, что она из ближайшего окружения Эмбер.
– А это не слишком? – неожиданно произнесла Люция, на лице которой сомнение соседствовало с легким испугом. – Нам запрещено использовать магию друг против друга…
– Не будь занудой, – отмахнулась Эмбер и, выразительно изогнув бровь, обратилась ко мне: – Добегалась, бродяжка? Ну точно, ты не только нищенка, но и самая настоящая бродяжка! Тебя сюда не звали, и тебе не место среди нас! Одно твое присутствие в институте – насмешка над вековыми устоями! Да у тебя, как я слышала, даже искр нет! Так, всего парочка… бездарь! Ну ничего, сейчас я покажу тебе, где твое место.
С каждой секундой ее слова становились все тише и тише. Сперва мне казалось, что она понижает голос, но потом пришло осознание, что дело во мне. В обжигающем гневе, стремительно заполняющем каждую клеточку тела и окутывающем меня плотным коконом. Он застилал сознание, перехватывал дыхание, разрастался со скоростью неукротимого урагана. Я стояла рядом с камином, но в какой-то момент перестала чувствовать его жар. На краю сознания мелькнула мысль, что мое собственное тело стало таким же горячим, как само пламя, но это, конечно, было невозможно…
– Что это?! – как из-за ватной стены донесся до меня вопль Эмбер. – Лайра, прекрати!
– Это не я! – возразила та девушка, что удерживала меня магией.
Все, что происходило дальше, превратилось для меня в неразборчивый, размытый калейдоскоп образов. Казалось, что пламя повсюду. Что оно вырвалось из камина, разрослось, обратилось толстыми канатами и потянулась к тем, кто стоял напротив меня. Сердце тихо билось в грудной клетке, хотя от переполняющих меня эмоций и какой-то необъятной, необъяснимой силы должно было заходиться в бешеном ритме.
– Что за риах?! – Эти принадлежащие Люции слова частично вернули мне ощущение реальности.
Когда это произошло, накрывшая меня жаркая волна начала стихать. Зрению вернулась ясность, и я еще успела уловить движение огня. Огня, который действительно вышел из камина и теперь возвращался обратно, оставляя своих несостоявшихся жертв стоять с открытыми ртами.
– Что здесь происходит? – Голос вошедшего в гостиную дворецкого прозвучал настолько неожиданно, что вздрогнули все.
– Пламя, оно… – запнувшись, проговорила Лайра. – Оно вдруг напало на нас!
От взгляда Гая явно не укрылась догорающая в камине ткань, но он сделал вид, что этого не заметил.
– Вы пользовались личными искрами? – спросил он, поочередно глядя на всех, кроме меня.
Очевидно, меня в список тех, кто мог использовать магию, он не включал.
– Нет, – нагло соврала Эмбер. – А если бы и пользовались, это не твое дело!
На откровенную грубость дворецкий отреагировал с легкой прохладцей:
– Ошибаетесь, это как раз мое дело. Я обязан следить за порядком и безопасностью как вверенного мне крыла, так и его обитателей.
– Это была случайность, – уверенно вставила Люция и не моргнув глазом сдала однокурсницу: – Лайра действительно использовала магию, находясь близко к камину. Полагаю, она случайно потревожила наложенное на камин заклинание, которое не позволяет пламени гаснуть. Вот оно на несколько мгновений и вышло из-под контроля.
Такое объяснение звучало не слишком убедительно… но, кажется, только для меня. Гая оно устроило, как и остальных участников этой сцены. Конечно, проще было поверить в такую версию, чем предположить, что заставить огонь выйти из камина могла «безродная бродяжка». Хотя я и сама не была уверена, что это так. На меня навалилась какая-то странная апатия и тяжесть – на плечи словно тяжелую плиту взвалили. Захотелось спать.
– Уже поздно, – заметил дворецкий. – Вам лучше разойтись по комнатам.
Первой его совету последовала Люция. За ней, бросив на меня беглый взгляд, нехотя отправилась Эмбер, за которой просеменила Лайра. Я же продолжала стоять на месте, ни о чем не думая и неотрывно глядя на танцующее каминное пламя, в котором уже почти обратилось в пепел то, что еще недавно было одеждой.
– Тебе нужно особое приглашение? – вернул меня в реальность раздраженный тон Гая.
Очнувшись, я оторвалась от созерцания камина и, подобрав свое валяющееся на полу платье, отправилась к себе. Попутно осмотрела гостиную на предмет нахождения в ней туфель, но их нигде не было.
Перспектива отправиться на завтрашние занятия босиком казалась вполне реальной, пока я не вспомнила о мягких полусапожках, прилагающихся к форме для боевой магии. Может, и буду выглядеть нелепо, но это меня уже не волновало. Потерю белья и чулок как-нибудь переживу – платье осталось целым, и то хорошо. Будет мне урок на будущее – в ванной, да и вообще всегда, нужно быть внимательнее.
Все то время, пока искала туфли и шла до комнаты, чувствовала на себе неотрывный взгляд Гая. Буквально физически, всей кожей. Не уничижительный и ненавидящий, а какой-то… другой.
Заперев за собой дверь, я подошла к кровати и только в этот момент осознала, что до сих пор одета лишь в одно полотенце. Из горла вырвался нервный, почти истерический смешок – вот и объяснение повышенного внимания дворецкого.
Сил не осталось ни на то, чтобы собрать на завтра учебники, ни на то, чтобы переодеться. Нырнув в жесткую постель, я свернулась клубочком, совсем как это обычно делал Кот, и закрыла глаза. В сознании кружил хоровод обрывочных мыслей – воспоминаний сегодняшнего долгого дня, который выдался таким щедрым на разного рода «приключения».
А потом сил не осталось даже на то, чтобы вспоминать и думать. Я просто провалилась в блаженную и совсем не страшную черноту, забывшись глубоким, вязким, точно деготь, сном.
ГЛАВА 10
Почему-то именно в институте мне было очень тяжело вставать по утрам. Дома я могла подняться ни свет ни заря даже затемно и чувствовать себя прекрасно. Здесь же уже в который раз едва-едва удалось разлепить слипающиеся веки и, морщась от головной боли, заставить себя выбраться из постели.
За завтраком ко мне за столик неожиданно села Алекса, сподобившаяся поприветствовать:
– Светлого утра.
Устойчивое выражение с учетом пока еще клубящихся за окном сумерек прозвучало как сарказм.
– Светлого, – из вежливости ответила ей тем же.
Неожиданно она извлекла из сумки какую-то коробку, поставила ее на пол и, придвинув ко мне ногой, кивком велела открыть. Теряясь в догадках по поводу того, что в ней может находиться, я подняла крышку и… увидела свои туфли. Те самые, которые накануне забрала Эмбер.
– Откуда? – только и смогла ошарашенно спросить.
– Лайра – моя соседка, – исчерпывающе ответила Алекса и приступила к завтраку.
Искренне и все так же ошарашенно ее поблагодарив, я тоже принялась за еду. Меня обрадовали не столько найденные туфли, сколько поступок Алексы. Она ведь могла и не делать этого, не забирать их, не отдавать мне. Но все-таки поступила по-человечески правильно, и этот ее шаг значил гораздо больше, чем совместные дружеские прогулки и разговоры ни о чем.
Примерно на середине завтрака за некоторыми столиками стали раздаваться взрывы хохота. В последнее время я нередко ловила на себе насмешливые, издевательские взгляды, но сейчас их было как никогда много. И я никак не могла понять почему. Не из-за надетых же под платье сапог, в самом деле.
– Ага, как мухи в янтаре! – в какой-то момент прозвучала особо громкая реплика, за которой вновь последовал смех.
Мы с Алексой только переглянулись и, не сговариваясь, одновременно встали из-за стола. Первой парой у нас сегодня стоял этикет, который был единственным не особенно нравящимся мне предметом. Накануне, после возвращения из библиотеки, я провела целых два часа за изучением основ. То, что другие узнавали с пеленок, мне приходилось усваивать буквально на лету, но даже этого было недостаточно. Казалось бы, реверансы, обращения, титулы – ну что тут сложного? Читай и запоминай. Но нет. Там было столько нюансов, что в голове быстро возникала путаница.
День, начавшийся с приятного события в виде возвращения туфель, продолжился ужасно. Преподавательница этикета неожиданно решила провести опрос, задавая вопросы всем по очереди. Не знаю, было то случайностью или нет, но именно мне вопросы задавались чаще всего. И даже при моих скудных познаниях было очевидно, что выбираются такие, на которые именно мне ответить сложнее всего.
– Прискорбно, мисс Трэйндж, – покачала головой леди Ягольтчейн, которую мне уже расхотелось называть Ягодкой. – Весьма прискорбно, что вы не знаете таких элементарных вещей. Минус два бонусных балла. Если не отработаете их и будете продолжать в том же духе, боюсь, провалитесь на первом же зачете.
На этот раз раздавшиеся вокруг смешки были сдержанными – конечно, мы ведь на уроке этикета. Не пристало леди гоготать.
Все это было малоприятно, но упасть духом я себе не позволила. Кажется, как вчерашним вечером часть моих эмоций покрылась ледяной коркой, так до сих пор под ней и оставалась.
Так я думала до того момента, как пришла на боевую магию.
В институте существовала специальная комната, где девушки могли переодеться к занятиям, чтобы не бегать каждый раз в жилой корпус. Но я, по понятным причинам, предпочитала переодеваться у себя. Вот и сейчас, потратив большую часть перерыва, наведалась в жилое крыло, сменила одежду, а когда пришла в аудиторию, не сразу поняла, что происходит.
Занятие по боевой магии для аэллин и ниллэ сегодня проходило отдельно. Насколько я поняла из обрывков разговоров, у аэллин на это время был назначен какой-то плановый осмотр, поэтому в аудитории находились только ниллэ.
Лорд Снэш еще отсутствовал, и его место за преподавательским столом заняла Эмбер. Вокруг нее столпились почти все остальные однокурсницы, в стороне осталась разве что Алекса. Когда я вошла, головы всех повернулись ко мне, кто-то чуть отступил от стола, и я увидела лежащую на нем раскрытую толстую тетрадь.
– Нет, ну вы только послушайте! – Глаза Эмбер возбужденно блеснули, и она поднялась на ноги. – Ты только меня не пускай – не пускай одной улететь!
Смешки переходили в откровенный хохот – такой, какой не так давно стоял в столовой.
– Никому, молю, не отдай, – кривляясь, продолжила Эмбер. – С тобой позволь догореть!
Я как будто умерла.
Умерла прямо здесь и сейчас, когда по всему тому, что я изливала на бумагу, потоптались десятками грязных сапог… нет, не сапог – красивых, но таких же грязных туфель с острыми как шило каблучками.
К горлу подступила тошнота, когда я узнала передающуюся из рук в руки уже изрядно потрепанную тетрадь. Вопрос, как она оказалась у них, мелькнул где-то на краю сознания и тут же исчез. Вспомнилось, что еще до того, как установила на свою каморку защиту, обнаружила ее дверь незапертой. Тогда я осмотрела личные вещи, проверила, не пропали ли учебники… а про тетрадь, куда долгие годы записывала стихи, не вспомнила. За суетой последних дней вообще забыла о ее существовании!
– Мы застываем в янтаре, – с пафосом подхватила Люция, к которой перешла несчастная тетрадь. – Как мухи на…
Она замолчала, и все рассмеялись грубой недосказанной шутке.
Я стояла, не шевелясь и чувствуя себя ледяным изваянием.
«Не по-настоящему, не со мной…»
Нужно только окончательно заморозить эмоции, позволить им покрыться ледяной, защищающей душу и сердце броней. Не разрешать всему этому влиять на меня. Никто не сможет меня унизить, пока я сама не признаю себя униженной. И я не признаю. Не стану требовать отдать тетрадь, прыгать перед ними, плакать, они именно этого и ждут.
Только один человек не смеялся вместе с ними, только в одном взгляде отражалась толика сочувствия – Алекса. Но она не вмешивалась, да я на другое и не рассчитывала. Одно дело – дать отпор, когда задевают лично тебя, и другое – встать на чью-то защиту, выступив против большинства.
– А вот это! Вы только послушайте! – забрав у Люции тетрадь, снова перехватила инициативу Эмбер.
Над какими следующими строчками она хотела поиздеваться, никто так и не узнал.
Дверь громко хлопнула, оборвав царящий шум, и в аудиторию вошел лорд Нориан Снэш. Все так и замерли в тех же позах, в каких находились до его прихода. Обведя всех пробирающим до дрожи взглядом, он посмотрел на меня.
По ощущениям, моя спина была такой прямой, словно я проглотила кол. Превратившись в само сосредоточение напряжения и нервов, старалась ничем этого не выдать. Спрятать боль и обиду настолько глубоко, чтобы ее не смог распознать никто. Даже феникс. И его взгляд я встретила внешне спокойно и решительно. По крайней мере, надеялась, что это так.
Мы смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, а затем лорд Снэш, обращаясь ко всем, кроме меня, спросил:
– Что здесь происходит?
Было нечто забавное в том, что точно такой же вопрос вчера вечером задавал вошедший в гостиную Гай. Только вот феникс не дворецкий. И в его интонации было столько скрытой силы, властности и затаенной угрозы, что напряжение накалилось до предела. Я буквально физически почувствовала, как однокурсницами синхронно завладело одно-единственное желание – исчезнуть.
– Мне повторить вопрос? – В воцарившейся тишине его голос звучал, точно набат.
Заговорить осмелилась Эмбер. Поспешно выйдя из-за преподавательского стола, присела в реверансе и, опустив глаза, с несвойственными ей робостью и застенчивостью проговорила:
– Простите, лорд Снэш. Мы увлеклись. Смеялись и разговаривали слишком громко, я позволила себе занять ваше место. Этого больше не повторится.
Все, опомнившись, как по команде повторили за ней неизменный реверанс. А у меня ноги одеревенели настолько, что я со своими умениями и пытаться не стала. Да и глупыми сейчас казались все эти поклоны.
Лорд сделал несколько шагов вперед и, не сводя с притихших девушек немигающего взгляда, переспросил:
– Смеялись и разговаривали?
До этого момента я и подумать не могла, насколько сильное подавляющее впечатление может производить феникс. Нет, в тот момент, когда он спас меня на крыше, я на короткие мгновения видела его истинное обличье, но тогда он был другим. Теплым. Защищающим. Сейчас же казалось, что, несмотря на легкое, перекатывающееся под его кожей сияние, он источает холод. Могла бы поклясться, что имя этому холоду – злость. Злость, скрывающаяся под маской обманчивого спокойствия.
– Леди Шайдар, отдайте то, что сейчас находится у вас в руках.
Я заметила, как Эмбер вздрогнула, прежде чем, не отрывая взгляда от пола, подошла к лорду Снэшу и протянула ему тетрадь.
– Не мне, – показалось, лед в его тоне усилился. – А человеку, которому она принадлежит.
«Он слышал, – пронеслась в сознании лихорадочная мысль. – Слышал, что они читали стихи. И понял, кому эти стихи принадлежат…»
Захотелось провалиться сквозь паркет, пролететь несколько этажей и оказаться глубоко-глубоко под землей. Чтобы не находиться здесь и сейчас, не сгорать от стыда и понимания, что у этой ужасной сцены был свидетель… такой свидетель. Почему-то именно перед ним не хотелось выглядеть жалкой. Не хотелось, чтобы он знал о всеобщем ко мне отношении, хотя, скорее всего, ему о нем было известно и так.
Я буквально услышала, как Эмбер скрипнула зубами и, со злостью глядя на меня исподлобья, передала мне тетрадь.
Измятые, местами порванные листки моей души…
– А теперь извинитесь, – ровно, но с тем же пробирающим холодом в голосе потребовал феникс.
– Что? – Эмбер так удивилась, что даже осмелилась поднять на него округлившиеся глаза. И, словно не веря своим ушам, уточнила, кивнув на меня: – Извиниться перед ней?
– Вы собираетесь мне возражать? – Лорд Снэш выразительно приподнял бровь.
Этого простого вопроса было достаточно, чтобы Эмбер снова уткнулась взглядом в пол и отрицательно качнула головой. При таких обстоятельствах ей пришлось переступать через себя, хотя это явно далось ей с колоссальным трудом.
– Извини, – не глядя на меня, процедила она.
Снова повисла напряженная пауза, которую вскоре нарушил лорд:
– За что вы просите прощения, леди Шайдар? Вы ведь просто «смеялись и разговаривали».
– Но вы же… – бросив на него быстрый взгляд, она тут же отвела глаза и, поежившись, негромко проговорила: – За то, что нехорошо шутила.
– Нехорошо шутили? – Теперь в тоне феникса звучал неприкрытый сарказм.
– Зло шутила, – исправилась Эмбер, все так же с трудом выдавливая слова. – И взяла без спроса чужую тетрадь.
– Ну а вы, леди Бэйрси? – внимание лорда Снэша неожиданно переключилось на Люцию. – Ничего не хотите сказать? Ну же, мы все внимание. Вы так вдохновенно декларировали строчки про… кажется, мух?
Щеки и шея Люции мгновенно сравнялись тоном со спелой свеклой. Судя по виду, провалиться сквозь землю теперь желала она и совершенно не знала, куда себя деть.
– Я… – пролепетала она. – Я… прошу прощения за свое поведение.
