Текст книги "Крылья феникса"
Автор книги: Ирина Матлак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Как это обычно бывает, по закону подлости именно в тот момент, когда я собралась последовать принятому решению, Нориан Снэш меня заметил.
Снова эти глаза…
Спохватившись, я резко отпрянула от перил и покинула балкон.
Вечером, когда Дрейдер окутали сумерки, ниллэ стали постепенно стекаться в гостиную факультета. Я некоторое время провела за разбором своих немногочисленных вещей, а потом просто бродила по замку, стараясь не попадаться никому на глаза. Одиночество меня не тяготило. Как-то так сложилось, что настоящими друзьями я не обзавелась, а с парой приятельниц виделась не слишком часто.
Путь до всех комнат пролегал через общую гостиную, еще не войдя в которую, я услышала звучащий в ней смех.
– Кокрэн! – выкрикнул кто-то. – Ну точно, самый настоящий кокрэн!
– Да как ты смеешь? – возмущенно воскликнула девушка, которой, видимо, адресовалось оскорбление. – Мой отец – знаменитый лорд Найрес!
Ей в ответ дружно засмеялись.
– Что ж твой папочка на факультет аэллин тебя не пристроил? Бракованная, да?
– Заткнитесь! – в голосе прозвучали рычащие нотки, в следующий миг сменившиеся бесстрастностью: – Хотя мне глубоко на вас плевать. Даже исключительно по доброте душевной дам совет: почаще сцеживайте яд, а то сами же им и отравитесь.
– Фу, мерзкий кокрэн, иди возить кареты! – Совет «сцеживать яд» был незамедлительно приведен в исполнение.
– А, нет, – теперь бесстрастность сменилась насмешкой. – Скорее, вы не от яда сдохнете, а от собственной недалекости.
Как раз на этих словах я вошла в гостиную и тут же обнаружила, что они принадлежат той самой черноволосой девушке, которая сегодня ругалась с мамой.
«Алекса», – услужливо подсказала память имя, прозвучавшее на сегодняшней церемонии.
Она сидела в кресле у камина, на соседних расположились еще несколько ниллэ; некоторые заняли диваны и даже устроились на разбросанных по полу подушках. Если бы не царящая в гостиной атмосфера, можно было бы сказать, что сейчас здесь стало уютней, чем было утром.
Мельком скользнув взглядом по присутствующим, я про себя отметила, что почти все из них первокурсницы – память на лица у меня тоже была хорошей.
– О! – естественно, мой приход не остался незамеченным. – А вот и наша бедная родственница! Как тебя там?
Судя по взгляду говорившей, исследовавшему меня с головы до пят, она пыталась придумать мне «остроумное» прозвище.
– Инида Трэйндж, – произнесла я, прежде чем она успела это сделать. – Прости, твое имя я тоже не запомнила.
Вообще-то запомнила – ее звали Эмбер. Она не отличалась ни выдающейся внешностью, ни, судя по всему, умом. Но, очевидно, обладала напором риаха и бойкой наглостью, что позволило ей в короткий срок стать здесь лидером. По крайней мере, остальные ей либо поддакивали, либо помалкивали. За исключением попавшей под раздачу Алексы.
Эмбер недобро прищурилась:
– Правильно, нищенка. Твой удел – просить. Просить прощения и милостыню. Ты же просила милостыню, правда? Чем еще такая, как ты, могла обеспечивать свое убогое существование в этих мусорных кварталах? Или… – Ее узкие глаза блеснули. – Ты торговала собой в каком-нибудь дешевом борделе?
– Эмбер! – разом ахнули несколько девушек.
– Что? – Она небрежно повела плечом. – Моя старшая сестра давно замужем. Я слышала, как она жаловалась маме, что подозревает мужа в хождении по публичным домам. Дорогим, разумеется, а не таким, где работала эта нищенка. Хотя лично я ничего такого в этом не вижу. Мой муж должен сопровождать меня на приемах и выписывать чеки, а где и с кем он будет проводить время, не важно.
К нападкам мне было не привыкать. Благо тетушка Эльза так натренировала мою выдержку, что теперешние попытки меня задеть вообще не трогали. Но молча проглотить все, что Эмбер сейчас сказала, – значит, подписать себе приговор и подвергаться травле на протяжении всего обучения в институте.
Глядя на нее в упор, я усмехнулась:
– Ты так много знаешь о мужчинах и публичных домах. Может, сама таким образом подрабатывала? Или нет, ты же не какая-то там «нищенка», в деньгах не нуждаешься… Наверное, просто развлекалась.
Алекса, до этого молча за нами наблюдавшая, громко рассмеялась.
– Ты… – Эмбер буквально захлебнулась яростью и возмущением. – Серая мышь! Оборванка!
Мое спокойствие взбесило ее еще больше – ну точно как тетушка Эльза. Кажется, она сдерживалась из последних сил, чтобы не сорваться с места и не вцепиться мне в волосы. Возможно, это бы и произошло, не войди в гостиную староста второго курса.
– Что за вопли? – с видом истинной леди осведомилась она, обводя присутствующих цепким взглядом. – Что вы себе позволяете? Вы – будущие ниллэ, а ведете себя хуже базарных торговок! Сейчас же отправляйтесь в свои комнаты, посиделки у камина на сегодня закончены.
Не знаю, в чем был секрет этой девушки, но ее послушались все и сразу. Было в ее голосе что-то неуловимо гипнотическое, заставившее прикусить язык даже Эмбер. Старосту второго курса нам сегодня представила декан, сказав, что в скором времени назначит старосту и среди первокурсниц.
Прежде чем я успела войти в свою комнату, идущая позади Эмбер резко схватила меня за предплечье и буквально прошипела:
– Не думай, что задержишься здесь надолго, нищенка. Таким, как ты, здесь не место!
Эти ее слова я пропустила мимо ушей.
Как там было сказано на церемонии? Кредо ниллэ – смирение и сдержанность. Если этому верить, то не задержится здесь, скорее, Эмбер, а у меня со сдержанностью все в порядке.
В глубине души я надеялась, что мне повезет и меня поселят с Алексой, – кажется, мы могли бы найти общий язык. Как говорится, враг моего врага – мой друг. Но, к сожалению, эта надежда не оправдалась. Вместо Алексы со мной в комнату вошла другая девушка, и вот ее имени я, как назло, не помнила.
Ко сну мы готовились молча. На тумбочках уже лежали стопки учебников, некоторые из которых я с большим интересом просмотрела. Здесь были и этикет, и история Артогана, и магия фениксов, и самый увесистый – магия и обязанности ниллэ. Открыть последний я не успела, поскольку соседка внезапно соизволила со мной заговорить.
– Ты правда поступила сюда не благодаря связям и деньгам? – поинтересовалась она.
– Правда, – подтвердила я, подняв глаза от книги.
– Занятно, – поправив квадратные очки в тонкой золотой оправе, она представилась: – Санди. Говорю сразу, дружить мы не будем. Но раз уж нас поселили в одной комнате, нужно как-то общаться.
Я кивнула. Что ж, хотя бы так – уже неплохо. И представлять не хочется, что было бы, попадись мне в соседки Эмбер.
Порывшись в вещах, Санди достала умывальные принадлежности, которые тут же подхватили появившиеся прямо из воздуха искры.
– Да где этот риахов осветлитель? – негромко пробормотала она, копаясь в не до конца разобранном чемодане.
Украдкой посмотрев на ее достающие до середины спины волосы, я отметила, что корни кажутся темнее, чем вся длина. Похоже, состоятельные девушки все как одна прибегают к процедуре осветления… если не считать Алексу, иссиня-черные волосы которой никаким осветлениям явно не поддаются.
Когда Санди вернулась с замотанной полотенцем головой, в ванную отправилась я. Правда, внутрь так и не попала. Дверь просто не поддалась, хотя из щели между ней и полом виднелся свет, а из ванной комнаты доносилось приглушенное злорадное хихиканье.
Ломиться внутрь я, разумеется, не стала. Ложась спать, подумала, что завтра нужно будет встать пораньше и прийти в ванную первой. Еще успела пожалеть, что рядом нет Кота, который работал лучше всякого будильника, а затем, укутавшись в мягкое, пахнущее свежестью одеяло, провалилась в глубокий сон.
ГЛАВА 6
Несмотря на мягкую постель, спала я плохо и за ночь просыпалась несколько раз. Сперва меня разбудили раздающиеся за дверью шаги, – интересно, кто это среди ночи бродит? – а затем я уже не смогла нормально уснуть, боясь проспать. В итоге поднялась разбитой, но зато даже раньше, чем планировала.
На этот раз дверь ванной никто не запирал и я беспрепятственно попала внутрь. Откровенно говоря, о том, что собой представляет здешняя ванная, я вообще не задумывалась. И, увидев ее, удивилась.
Едва я перешагнула порог, в просторном, лишенном окон помещении зажглись многочисленные, висящие под потолком круглые фонари. Они осветили большой прямоугольный бассейн, наполненный кристально чистой водой, кабинки для переодевания и смежную комнату, где располагались души. В целом это помещение, скорее, напоминало купальню, чем ванную в буквальном смысле этого слова.
Быстро приняв душ, я не отказала себе в удовольствии ненадолго погрузиться в приятно прохладную воду и немного поплавать. Взбодрившись, выскользнула из ванны-купальни и, взяв в комнате с вечера собранную сумку, отправилась на завтрак.
В столовую, – как правильно назвать этот зал, не знала, – я ожидаемо пришла первой. Столы здесь были рассчитаны на две, четыре либо шесть персон, и все они уже были сервированы. Не знаю, какая столовая – или, наверное, правильнее сказать, обеденный зал, – была в крыле аэллин, но даже наша казалась просто роскошной. Вновь – обилие позолоты и лепнины, белоснежные ажурные скатерти и хрустальная посуда.
Вдоль одной стены тянулись длинные столы, на которых возвышались подносы с едой. Воздух над ними слегка мерцал, выдавая используемую магию, – должно быть, чтобы еда не успевала остывать.
Ароматы были аппетитными, и я уже устремилась к своему законному завтраку, когда, не дойдя нескольких шагов, внезапно наткнулась на невидимую преграду. Кожу запястья слегка кольнуло, и, опустив взгляд, я увидела, что знак на моей руке едва заметно светится.
Так. И что теперь?
– Раздача начинается в полвосьмого, – сообщила одетая в поварскую форму женщина, которую я сразу не заметила. – В порядке очереди.
Пришлось прождать еще полчаса. Предварительно заняв место за одним из столов и положив на стул сумку, я вернулась к столам с едой. К названному времени за мной действительно выстроилась длинная, вооруженная подносами очередь. На мое счастье, сразу за мной встала староста, а за ней – еще несколько второкурсниц, так что притеснять меня никто не пытался.
Я спокойно взяла завтрак, из всего гастрономического разнообразия выбрав овсяную кашу со сладкой булочкой и чаем, и прошла к занятому ранее месту.
Увидев, что моя сумка валяется на полу вместе с частью выпавших из нее вещей, я почти не удивилась. Не удивилась и тому, что на стуле, где она стояла, теперь гордо восседала Эмбер.
– Здесь сижу я, – надменно бросила она. – Ищи себе другое место, нищенка.
На этот раз Эмбер не повысила голос, и проходящая неподалеку староста ей замечания не сделала.
Сцепив зубы, я напомнила себе о том, для чего здесь нахожусь. Вспомнила об ожидающих меня перспективах, если завершу обучение, и о том, что глупо поддаваться на подобные провокации.
И все-таки я не сдержалась.
– Что ж, в таком случае мне и правда лучше найти другое место для завтрака. Боюсь, твое присутствие испортит мне аппетит.
Одной рукой удерживая поднос, другой я быстро собрала выпавшие вещи, подхватила сумку и направилась к соседнему столику. Как раз в этот момент подружки… или, правильнее сказать, подпевалы Эмбер принесли ей завтрак.
Я несколько удивилась тому, что она мне не ответила. Но уже совсем скоро причина стала ясна: все столики были заняты. Нет, за ними оставались свободные места, но при моем приближении все как одна однокурсницы демонстративно ставили сумки на свободные стулья.
Я обошла почти всю столовую, прежде чем решила сесть за столик второкурсниц. А что мне оставалось? Не на полу же есть.
И я подошла к столику, за которым сидела староста. При моем приближении она подняла на меня выразительные, но холодные глаза и сухо сообщила:
– Первый курс ест отдельно от второго.
Вот и все. Такая, казалось бы, мелочь, но она показала, что справедливости здесь ждать не стоит и вступаться за меня никто не будет. Вчера староста поставила Эмбер и прочих на место, но лишь для того, чтобы продемонстрировать свой авторитет.
Еще раз осмотрев зал, я наткнулась на злорадный взгляд Эмбер.
Риах! Да что она на меня так взъелась? Впрочем, глупый вопрос. Таким, как она, просто жизненно необходимо утверждаться за счет других. Да и все остальные однокурсницы смотрели на меня в лучшем случае как на досадное недоразумение, в худшем – так же, как Эмбер, наслаждаясь разницей наших положений. Даже Санди, которую я заметила за одним из столиков, ничем не отличалась от остальных.
Еще в день Церемонии избрания я знала, что меня ожидает нечто подобное. Даже морально на это настраивалась. Но все равно было неприятно.
Наконец мой блуждающий взгляд наткнулся на Алексу, сидящую особняком. Отбросив всяческие сомнения, я стремительно приблизилась к ней, и, пока она не успела возразить, решительно поставила на стол поднос.
– Курицы недобитые, – хмуро проговорила Алекса, ковыряя вилкой омлет.
Я приступила к завтраку.
– Может, послать эту учебу к риаху и вернуться домой? – Кажется, она вообще не обращала на меня внимания и просто размышляла вслух. – Ага, как же! Дома еще паршивей. Мать достала, все меня переделать хочет…
– Сочувствую, – вставила я, хотя ответа от меня явно не ждали.
Алекса посмотрела на меня так, словно только что обнаружила мое присутствие. Помолчала немного и произнесла:
– Взаимно.
Решив, что это добрый знак, а отношения нужно налаживать хоть с кем-нибудь, я как бы невзначай спросила:
– Ты же леди по происхождению?
– Ага. – Многострадальный омлет снова подвергся ковырянию. – Именно что по происхождению. Глаза б мои не видели всех этих реверансов, приторных танцев и тошнотворных приемов… Достали!
– Тебя, кажется, все достали? – заметила я, отправив в рот ложечку очень вкусной овсянки.
– Фу, как ты это ешь! – Алекса неприязненно покосилась на содержимое моей тарелки и, скривившись, ответила: – Почти все. Бабка у меня хорошая. Та, что по линии отца.
– А твой отец?
Впервые за время разговора Алекса заметно напряглась, и темные глаза зло сверкнули:
– Погиб.
Прежде чем с губ сорвалось «извини», я кое-что вспомнила. Вчера вечером она назвала его имя, но тогда я не придала этому значения, не сопоставила…
– Подожди, – меня охватило волнение. – Ты говорила, твой отец – лорд Найрес? Тот самый лорд Найрес?!
– Ага. – Тон Алексы снова сделался флегматичным, и она, перестав мучить омлет, отодвинула от себя тарелку и принялась за кофе.
Я же буквально оцепенела, не веря, что сижу за одним столиком с дочерью героя. Лорд Найрес, более известный как генерал Найрес, пятнадцать лет назад прославился тем, что подавил одно из крупнейших в новой истории Артогана восстаний, произошедшее в одной приграничной области. Я мало разбиралась в политике, но, кажется, тогда тамошний наместник, называвший себя бастардом прошлого императора, хотел захватить власть. У него нашлось немало сторонников, и, если бы не отвага и смекалка генерала Найреса, неизвестно, чем бы все закончилось. И вот теперь дочь героя стала изгоем в институте, осуждаемая всего лишь за цвет волос… первокурсницы-ниллэ и впрямь «курицы», прости Пресветлый! Неужели, дожив почти до двадцати лет, ни разу не слышали этого имени и не открывали учебник по истории? Они ведь вчерашним вечером еще спрашивали, почему папа не пристроил Алексу с ее высоким происхождением на факультет аэллин, – значит, прозвучавшее имя им точно ни о чем не сказало.
– Мой отец тоже погиб, – наконец сказала я, чтобы как-то заполнить повисшую напряженную тишину. – Вместе с мамой.
Алекса кивнула, и больше за завтраком мы не произнесли ни слова.
Первой в расписании у нас стояла двухчасовая лекция по магии и обязанностям ниллэ, которую декан вела лично. Алекса на дальнейшее общение со мной настроена не была, и в аудиторию мы пришли порознь. Сели тоже отдельно друг от друга. Но на этот раз я, снова пришедшая в числе первых, заняла место на первом ряду трибуны с намерением не покидать его даже в случае апокалипсиса. Благо, леди Нейль вошла в аудиторию задолго до прозвучавшего звонка, и доставать меня в ее присутствии никто не решился.
– Все официальные речи и приветственные слова были сказаны вчера, – когда началась лекция, без вступления произнесла она. – Но прежде, чем перейти к делу, вы подпишете договор о неразглашении. – Перед ученицами появились источающие легкое свечение свитки. – Даю вам пять минут, чтобы ознакомиться с содержимым клятвы, которую вы скрепите своей подписью. Магия клятвы будет завязана на ваших личных искрах, поэтому нарушить ее вы не сможете.
Внимательно прочитав не слишком длинный текст, я убедилась, что основа этой клятвы – действительно неразглашение. Нам запрещалось рассказывать кому бы то ни было обо всем, что связано с будущей ролью ниллэ и аэллинами.
Собственно, рассказывать мне было и некому, поэтому спустя обозначенные пять минут я уверенно поставила внизу свою подпись. Как только все сделали то же самое, свитки исчезли, а леди Нейль перешла непосредственно к лекции.
– Сегодня мы разберем основы службы ниллэ. Разумеется, за два часа осветить все области вашей, не побоюсь этого слова, профессии не удастся, но хотя бы общее представление, выходя из этой аудитории, вы будете иметь. Откройте учебники на странице номер три.
Всю лекцию я усердно старалась делать три вещи: осмыслять, запоминать и конспектировать. Информации от леди Нейль поступала масса, и многие сведения удивляли не только меня. Как оказалось, о возлагающихся на ниллэ обязанностях и их роли в жизни аэллин не знали многие из высших кругов. Хотя, пожалуй, даже не многие, а большинство.
Во-первых, ниллэ сопровождают аэллин неотступно, где бы те ни находились: на приемах, во время визитов, дома. Иными словами, играют роль этакой фрейлины. Для окружающих именно эта роль представляется первостепенной, но на деле все совсем не так.
Истинная роль ниллэ – перенимать на себя от аэллины последствия аэльникса.
Аэльникс – термин, образованный двумя словами «аэллина» и «феникс», заставил покраснеть многих, когда нам объяснили его значение. Это любовная близость между аэллиной и фениксом, когда они пытаются зачать ребенка. Близость должна быть абсолютной – не только физической, но и духовной, основанной на полном слиянии душ. Поэтому феникс в такой момент предстает в своем истинном обличье – сотканный из слепящего золотого света и окруженный жарким огнем. Вся суть обучения аэллин сводится к подготовке к будущей супружеской жизни. Помимо этикета, танцев и прочего, чему учат обычных леди, они обучаются принятию и отдаче магии, углубленно изучают свои искры.
Чем больше искр – тем легче противостоять пламени. Именно поэтому аэллинами становятся лишь те, у кого искр не меньше тридцати, – необычайно высокая магическая одаренность. Пламя феникса не способно убить их или изувечить, но причиняет боль. Несмотря на высокую магическую совместимость феникса и избранной им аэллины, – проверку они проходят еще до свадьбы, – зачать наследника получается далеко не с первого раза.
Именно поэтому аэллине и нужна ниллэ. Чтобы после каждой такой ночи передавать ей свою боль – нестерпимый, не поддающийся лечению жар, который угасает лишь спустя несколько часов. Как правило, у фениксов не рождается больше двух детей. Когда появляются наследники, у ниллэ есть два пути: остаться обычной фрейлиной при аэллине или уйти. И в том и в другом случае она будет жить в достатке и роскоши, но все же большинство выбирает первый вариант. Приближенность к семье феникса дает огромные привилегии, открывает доступ в императорский дворец и позволяет вращаться в высших кругах.
– Простите, – в какой-то момент перебила леди Нейль Алекса, – неужели все девушки на это соглашаются? Я не слышала, чтобы институт покидали по своей воле. Поступая сюда, я, например, знала об обязанностях ниллэ только в общих чертах, некоторые важные детали мне известны не были. Зачем мне, и так обладающей нормальным материальным положением и высоким статусом, на все это соглашаться?
Уголки губ леди Нейль едва заметно приподнялись.
– Что ж, это разумный вопрос, хотя впредь попрошу меня не перебивать. Если желаете что-то сказать, поднимайте руку.
«Прямо как в школе», – подумала я, одновременно желая получить ответы на вопросы, которые задала Алекса. У меня появились точно такие же.
– Дело в том, что во время аэльникса феникс передает жене часть своего света. Вы никогда не задумывались, почему все фениксы выглядят не старше сорока лет, как и их избранницы?
«Я-то уж точно не задумывалась, – промелькнуло в мыслях. – Просто потому, что и в глаза-то их до недавнего времени не видела!»
– В среднем фениксы живут около двухсот лет, – продолжила леди Нейль. – И они практически не стареют – этому как раз способствуют их уникальные искры. Передавая часть света своей аэллине, феникс делится с ней и своим долголетием, и продлением молодости, сам при этом ничего не теряя. А аэллины, в свою очередь, часть этого света передают ниллэ вместе с болью – небольшую, конечно, но ее достаточно, чтобы значительно продлить и молодость, и жизнь.
В повисшем молчании отчетливо улавливалось изумление. Такого никто из первокурсниц точно предположить не мог.
– Так что, как видите, – вновь нарушила тишину леди Нейль, – оно того стоит.
Внезапно Эмбер подняла руку и, когда декан дала позволение говорить, спросила:
– Леди Нейль, скажите… а вы ведь тоже бывшая ниллэ?
Лицо декана посуровело:
– Запомните раз и навсегда, юная леди: спрашивать о таком – верх неприличия. Как вы уже поняли, ваша профессия косвенно соприкасается с интимной частью чужих жизней. Обсуждать это не принято. Но в качестве исключения отвечу на ваш вопрос – да, я была ниллэ, как и многие преподаватели института.
«Так вот почему они все выглядят так молодо!» – подумала я, глядя на леди Нейль и вспоминая директрису, возраст которой не сумела определить даже приблизительно.
Вслед за магией и обязанностями нас ожидала пара по истории, где пожилой преподаватель рассказывал о существовании Артогана до падения империй. В общем-то в основном информация была общеизвестной, преподаваемой еще в школе, но сейчас магистр подавал ее немного иначе, более подробно и глубоко освещая тему. К концу пары голова пухла от нескончаемых дат – магистр Дахшан, кажется, испытывал к ним особую любовь.
После истории наступило время обеда, и все заспешили в столовую. Я решила изменить тактику и, наоборот, прийти под конец обеда – пусть самое вкусное разберут, зато хоть поем спокойно. За обедом следовала боевая магия, которую я ждала с особым волнением. Да что там с волнением – от нервов хотелось грызть ногти, чего отродясь не делала!
Для занятий боевой магией нам была выдана специальная форма. И, чтобы не терять времени даром, я отправилась в нашу с Санди комнату, чтобы оставить там учебники и заодно переодеться.
Неладное я заподозрила еще в тот момент, когда, войдя в гостиную факультета, услышала подозрительно знакомый, звучащий неподалеку голос. Непроизвольно замедлив шаг, вошла в коридор, где располагались двери комнат, и тут же убедилась в том, что не ошиблась. Голос принадлежал Люции Бэйрси, беседующей с дворецким.
И что она здесь делает?
Стоило задаться этим вопросом, как взгляд зацепился сразу за две детали: первая – разговаривают они у одиннадцатой комнаты; вторая – у открытой двери стоит мой раскрытый чемодан, набитый как попало набросанными в него моими же вещами.
Изнутри меня царапнуло нехорошее предчувствие. Паршивое такое, гаденькое.
– А, мисс Трэйндж, – заметил меня Гай. – Хорошо, что вы пришли. Должен вас уведомить, что, поскольку в институт зачислена новая воспитанница, вам придется переехать.
Опустив вопрос о том, почему и как Люцию зачислили позже положенного, я спросила главное:
– Почему мне нужно куда-то переезжать? Разве она не может поселиться в той комнате, куда вы предлагаете перебраться мне?
– Нет, – сдержанно, но с затаенным раздражением произнес дворецкий. – Число воспитанниц на каждом курсе строго ограниченно. В этом году набор был полным и лишних мест не осталось. Но поскольку именно вы были приняты при… хм… особых обстоятельствах, будет справедливо, если вы же станете жить в особых условиях.
От этих «особых условий» я ничего хорошего не ждала. Вон и ухмылка на лице Люции играет соответствующая, и родственничек ее явно злорадствует. А понятие справедливости у нас уж точно совершенно разное.
– Если я откажусь? – задала вполне закономерный вопрос. – И обращусь с возникшей проблемой, скажем, к декану?
Теперь раздражение Гая стало неприкрытым.
– Вы всерьез полагаете, что у леди Нейль есть время на такие мелочи? Расселением девушек в корпусе ниллэ заведую я. И сейчас я говорю, что вам следует взять свои вещи и проследовать за мной.
Ответ был вполне ожидаем. Конечно, я и не собиралась обращаться к декану, прекрасно понимая, что ничего путного из этого все равно не выйдет. Но попытаться хоть как-то воспротивиться стоило.
Когда, подойдя к чемодану, я опустилась на корточки, чтобы его закрыть, Люция как бы невзначай наступила на край торчавшей из него ночной сорочки. А потом еще ногой поводила по полу.
До чего унизительно! До участившегося, отзывающегося в висках пульса и дрожи в руках. Хотелось вцепиться в ее ногу и разодрать тонкие чулки стоимостью в мою прежнюю месячную выручку. Но я только привычно стиснула челюсти и, глубоко вдохнув, постаралась абстрагироваться.
«Это происходит не со мной. Не по-настоящему…»
Кое-как собрав вещи, я поднялась и наткнулась на не сходящую с лица Люции усмешку. Она не могла простить мне «украденного» на Церемонии избрания триумфа и явно собиралась отыграться.
Гадко. И, похоже, проблем у меня прибавилось.
«Особые условия», которые упомянул дворецкий, оказались и впрямь особыми. Дверь, к которой он меня привел, располагалась в самом конце коридора рядом с лестницей. И открывалась она не магически, как остальные, а обычным ключом.
Внутри было очень темно, а когда загорелась единственная болтающаяся под потолком лампа, оказалось, что еще и очень пыльно. Само помещение было сравнительно небольшим, с крошечным прямоугольным окном, стекла которого покрылись до того толстым слоем грязи, что совсем не пропускали свет. Судя по количеству этой самой грязи и той же пыли, поддерживающие чистоту заклинания, действующие во всем институте, сюда не доходили. Да и вообще эта каморка больше напоминала кладовку, в которой почему-то оказались односпальная, с железными прутьями кровать и стол с приставленным к нему колченогим стулом. В одном углу так и вообще сгрудился какой-то хлам.
Какая-то часть меня еще хотела верить, что это злой розыгрыш, но взгляд дворецкого убил все надежды на корню.
Отбросив всякую вежливость, Гай склонился ко мне и прямым текстом заявил:
– С этого дня будешь жить здесь. Жаловаться бесполезно, только потеряешь время, а то и вообще вылетишь из института за доставляемое беспокойство. Тебя взяли сюда по чистой случайности, поэтому будь благодарна и не смей никому дерзить. Если узнаю, что ты досаждаешь Люции, сама захочешь вернуться домой. Понятно?
Я стиснула кулаки с такой силой, что ногти до боли впились в ладони. Досаждаю Люции? Может, наоборот?
Я уже не была уверена, что не хочу вернуться домой прямо сейчас. И не только из-за нынешнего инцидента и всеобщего ко мне отношения.
Нужно ли мне все это? Хочу ли становиться ниллэ, несколько лет периодически терпеть боль ради долголетия и молодости, которую мне не очень-то и хочется продлять?
Жизнь в роскоши и избыток денег меня не привлекали. Я всегда мечтала о семье и возможности заниматься любимым делом. Представляла, как однажды открою свой собственный небольшой салон, где буду шить красивую одежду для простых людей. Так стоит ли два года терпеть унижения ради будущего, к которому не очень-то и стремишься?
Стоит.
Потому что в институте я получу, пусть с некоторыми особенностями, но все же высшее образование. Потому что, став ниллэ, смогу заработать деньги на открытие салона и больше ни от кого не зависеть. Потому что моя будущая жизнь в целом станет гораздо насыщеннее и, как ни крути, интереснее, чем могла бы быть. Потому что, будучи ниллэ, я приобрету огромный опыт и вес в обществе, который, возможно, поможет мне сделать жизнь простых людей хотя бы немного лучше.
Быть ниллэ – это, в первую очередь, возможности. И они, в отличие от молодости, действительно того стоят.
– Понятно, – отправив эмоции в самый дальний уголок своей души, ровно ответила я.
– Вот и прекрасно, – бросил Гай. – Обживайся.
И, круто развернувшись, ушел, оставив меня один на один с новоиспеченной темной обителью.
