Текст книги "Куколка (СИ)"

Автор книги: Ирина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В этот день ей было легко танцевать и поспевать за всей труппой. Преподаватель ее даже похвалил. Она порхала, как бабочка. Поначалу даже сама за собой не замечала, пока преподаватель не заметил это за нее. Потом стала чувствовать себя еще увереннее. День прошел хорошо. Давно у нее не было таких легких занятий и такого приподнятого настроения. После совместных репетиций в академии ей, конечно, следовало бегом бежать домой и продолжать репетировать там, оттачивая свои движения. Так сделали все ее подружки, ведь спектакль был буквально на носу. Они удивились тому, что Татьяна пошла не с ними до остановки, а в другую сторону, но не стали расспрашивать. Как и положено, у них голова была забита другими, более важными вещами. Татьяна шла и не понимала, почему ее голова забита не тем. Ведь ей больше всех остальных надо готовиться к спектаклю, но вместо этого она шла к малознакомому парню за старыми DVD-дисками. Себе она объяснила это тем, что не сможет полноценно заниматься без мультика на фоне, что хороший мультфильм будет способствовать тренировке и, в результате, ее выступлению в выпускном спектакле.

Отойдя на приличное расстояние от академии, осмотревшись по сторонам для проверки, нет ли поблизости кого из знакомых, она набрала номер Вадима. Длинные долгие гудки в трубке ее нервировали.

– Привет, Подсолнух! – наконец, послышался бодрый мужской голос.

– Хватит обзываться, – нервно высказалась Татьяна и через мгновение осеклась, поняв, что переборщила. Это ее волнение сбило с толку.

–Ооу, – растерялся Вадим. – Вообще-то, я и не обзывался, но как скажешь.

– Я освободилась. Можно к тебе сейчас прийти? – решила проигнорировать предыдущее девушка.

– А ты далеко? – Вадим с легкостью подхватил.

– Через полчаса, примерно, приеду.

– Окей. Давай, жду.

И он положил трубку, не дав Татьяне ничего сказать в ответ, впрочем, говорить ей все равно было нечего, но его резкость ее напрягала. Тут она увидела нужный ей автобус и побежала на остановку. Транспорт уже собирался отъезжать, но подождал девушку, что лишний раз убедило ее в удачливости сегодняшнего дня. Татьяна пулей влетела в салон автобуса и сразу же прильнула к поручню у окна напротив двери. Пока ехала в автобусе, она представляла себе, как все должно будет пройти, будет ли это быстро или затянется. Она была почти уверена, что он предложит ей остаться, снова полепить мозаику или хотя бы посмотреть кино. Она придумывала, что и как ей на это стоит ответить. Безусловно, она должна будет отказать, ведь она очень занята перед выпускным спектаклем, ей нужно репетировать, она не должна так легко на все соглашаться. Вадим будет ее умолять остаться, находить тысячи причин для этого, но ни одна из них Татьяну не удовлетворит. Она будет непреклонна. Отец ведь учил ее, что нужно сдаваться как можно дольше. А еще отец запретил ей водиться с барменами. Тогда все ее переживания становятся бессмысленными. Она просто должна его игнорировать, взять у него диски и уйти, не оборачиваясь. Но, разумеется, сколько ни пытайся предусмотреть все и прокрутить все возможные сценарии, в реальности всегда получится иначе.

– Заходи, – Вадим жестом пригласил Татьяну в квартиру.

Она, немного стесняясь и немного волнуясь, перешагнула через порог и встала у двери. Вадим уже направился на кухню и только у самой двери обернулся на гостью.

– Чего стоишь? Раздевайся, проходи. Тапки там найди какие-нибудь в обувнице. И двери надо закрывать за собой.

Он посмотрел на распахнутую дверь недовольным взглядом. Татьяна закрыла ее на внутреннюю задвижку, как всегда делала в своей квартире, и принялась снимать балетки. Она растерялась, потому что не была готова к такому обращению. Она думала, он спросит ее, захочет ли она войти или просто возьмет диски и уйдет, хотя бы спросит, не спешит ли она куда-нибудь. А он повел себя так бесцеремонно.

– А где диски? – негромко спросила девушка, вешая плащ на крючок.

Она полезла в обувницу за тапочками. Нашла только одни маленькие, явно женские, голубые с котиками. Она сразу вспомнила, что у него была девушка. Видимо, эти тапочки остались от нее. Было не очень приятно в них залезать голыми ногами, но ходить босиком по его грязному полу ей хотелось еще меньше.

– Там же, где и всегда, – отвечал хозяин из кухни. – Потом выберешь, что тебе понравится. Можешь, хоть все забирать. Ты что будешь, чай или кофе? Есть и текила, кстати.

Слово «текила» Вадим произнес с явной усмешкой, которая легко читалась в голосе. Татьяна улыбнулась и вошла на уже знакомую кухню. За пару дней здесь мало, что поменялось, если только слой пыли увеличился на пол миллиметра.

– Кофе, пожалуйста.

Он принялся молоть кофейные зерна. Оглушающий звук кофемолки парализовал разговор. Но это длилось недолго. Из кофемолки парень высыпал порошок в кофеварку, добавил воды, каких-то приправ и нажал на единственную красную кнопку.

Весь ее первоначальный план уже к этому моменту был разрушен до основания. Она укорила себя за это внутренним голосом разума, но почему-то продолжала спокойно сидеть на кухонном диванчике и ждать бодрящего напитка. Тело отказывалось слушать мозг, как бы она ни уверяла себя, что должна просто забрать диски и уйти. Здесь было тепло и уютно, несмотря на присутствие грязи и отсутствие домашней атмосферы, которую создает семья. Вадим улыбался и располагал к себе. Он одним своим видом вызывал у нее чувство комфорта. Так она это назвала, потому что это было странное, новое для нее ощущение, которое она ни с кем до этого не испытывала. С близкими и друзьями было не то ощущение комфорта. Там комфорт возникал в силу давности знакомства, в силу каждодневного тесного общения, в силу общности места, окружения и мировоззрения. С Вадимом же у них не было никакой близости, тесноты и общности. Но ощущение естественного спокойствия все равно присутствовало. Ей не хотелось лукавить и пытаться выставить себя кем-то другим, хотя часто она надевала маску на лицо в общении с малознакомыми людьми. И каждый раз это была разная маска, в зависимости от того, что она думала об этом человеке, что могло расположить его к ней. Она делала это непроизвольно, подсознательно и легко, но ощущение внутренней неловкости все равно при этом оставалось. Вадим же был открыт и прямолинеен и, казалось, требовал взаимности. И получал.

– Ты, вообще, ешь? – спросил парень, садясь напротив нее за стол.

– Конечно. Если ты намекаешь на мой род занятий, то мы не питаемся травой. Тренировки все-таки требуют много энергии. Я порой могу одна целую пиццу слопать.

Татьяна при этом обхватила обеими руками пустое пространство перед собой, показывая тем самым объем пиццы, с которым она могла бы справиться. Она, пожалуй, переоценила свои возможности, потому что Вадим наискось осмотрел ее с ног до головы и отрицательно покачал головой, мысленно заключив, что в такую тонкую девушку такая пицца явно не поместится. Он по-доброму улыбнулся.

– Кстати, о пицце. Может, закажем? Ты, наверное, как раз после тренировки проголодалась? А я еще даже не завтракал.

– Давай, – согласилась Татьяна, хоть пока и не чувствовала острого голода.

– Платим пополам? – спросил Вадим, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Если это намек, то я тебя угощать не собираюсь, – горделиво ответила Татьяна, отворачиваясь. – Ты сказал, что диски тебе даром не нужны.

Парень посмеялся, потому что имел в виду не то, но оценил ее находчивость. Он принес ноутбук и зашел на сайт для заказа еды на дом, тот самый, который был указан на магните. Теперь стало понятно, откуда у него этот магнит и для чего нужен. Пицц в ассортименте было великое множество. Татьяна аж растерялась. Она ела пиццу, но не то, чтобы очень часто, и тем более сама ее никогда не заказывала, потому плохо в них разбиралась. Для нее было открытием, что у каждой пиццы есть название и что названия эти универсальны по всему миру. Вадим то и дело предлагал ей то «Гавайскую», то «Маргариту», то «Пепперонни», а она понятия не имела, что из этого с чем. Потому, дабы не выдать очередное свое невежество, говорила наугад. В итоге, они решили заказать «Баварскую» и «Четыре сыра». Еду обещали привезти через час. В ожидании пиццы Вадим предложил снова заняться мозаикой. Татьяна этого ждала и легко согласилась. Она уже забыла, что изначально намеревалась дальше порога не заходить.

Пока он снова раскладывал все на полу мастерской, начиная с газет и заканчивая полотном с уже приклеенной мозаикой, Татьяна выбирала мультфильмы, которые хотела бы посмотреть. Он снова все перекладывал со стеллажей на пол. Когда она выбрала пятый, уже можно было приступать к работе. На сей раз объяснять азы было не нужно. Татьяна все прекрасно помнила, сама себе удивляясь, как ее завлек этот процесс. Он, действительно, помогал абстрагироваться и успокаиваться. Но Вадим все равно находил возможности делать ей замечания, пояснять дополнения и что-нибудь за ней переправлять.

В процессе он задавал ей обычные вопросы, которые задают друг другу малознакомые люди, пытался узнать о ней хоть что-нибудь, но Татьяна отвечала односложно, без подробностей. Не потому, что не хотела рассказывать, а потому что было нечего. Она не знала, что еще о себе, кроме того, что является балериной, она может рассказать. Поняв это, Вадим стал рассказывать о своей учебе, которую, в итоге, бросил, устроившись работать барменом, потому что было нужно кормить самого себя. Рассказывал забавные истории, что с ним случались во время учебы, про своих преподавателей и однокурсников. У него хорошо получалось их пародировать. Татьяна, конечно, не могла знать, какие они были на самом деле, но его пародии выглядели очень правдоподобно, хоть и карикатурно. Она нашла парочку схожих типажей и среди своих преподавателей, поэтому юмор ей пришелся кстати. Ей было интересно узнавать о нем что-то новое. Она удивилась, узнав, что он учился в Репинском училище на факультете монументальной живописи. Это с трудом укладывалось в ее голове наравне со знанием, что он бармен. Настолько сильно отец втемяшил ей в голову, что все бармены – недалекие люди. Впрочем, он все равно не закончил институт. Это, скорее, подтверждало отцовское мнение, но Татьяна все равно не могла отнести его к тем, кого описывал отец. Он был слишком не таким.

– Я знаю, что ты уже похоронила мое будущее, – сказал Вадим, видимо, прочитав в ее глазах сомнение и смятение по поводу правильности его решения бросить учебу. – Но я не жалею об этом. Я получил там хорошую базу, но в то же время там слишком много лишнего, академичного, застоявшегося. Там убивают индивидуальность. Закончи я этот факультет, я стал бы посредственным живописцем.

– А бармен ты неординарный? – съязвила Татьяна, хотя ей не хотелось над ним смеяться.

– Ну, пока неплохо получается, – ответил он без обиды. – Тебе, скорее всего, покажется смешным, но многие девушки, посетительницы нашего бара, находят меня интересным и восхищаются моим искусством сочетать несочетаемое.

Он изобразил на лице смущение, потом легкую горделивость, приподняв голову и легким движением наискосок прошелся по волосам, чуть их приподняв, как будто хорохорился. Татьяна заулыбалась.

– Ну, а если серьезно, то я уверен, что еще смогу доучиться или переучиться, надо сначала понять, на кого. Ты, кстати, это тоже можешь. Не ставь на себе крест.

Он ей подмигнул. Татьяна задумалась. Потом работа над мозаикой и его замечания вывели ее из этого состояния. Ничего дельного надумать она все равно не успела, потому продолжила слушать его истории и лепить по одному керамические осколки.

Час пролетел очень быстро. В домофон позвонили. Это был курьер.

– У тебя наличка? – спросил Вадим, поднимаясь и отряхивая пыль со штанов.

– Нет, у меня деньги только на карте.

– Окей, тогда плати ты. Я тебе отдам налом.

Заплатить нужно было чуть больше тысячи. Татьяна проверила баланс счета стипендиальной карты и поняла, что ей не хватит. Опять она попала в неловкую ситуацию. И пожалела, что не позволила ему заплатить полностью. Но делать было нечего, надо было ему признаться, что денег на оплату всего заказа у нее не хватит.

– У меня на стипендиальной карте нет столько, сколько необходимо. Я же в субботу пропила свою стипендию, – смущенно проговорила Татьяна. – А отцовской я не могу расплатиться, он что-нибудь заподозрит.

Вадим рассмеялся.

– Ладно, отдашь потом, когда получишь стипендию, – легко сказал он и вышел к двери, за которой уже стоял доставщик пиццы. – Заглянешь в бар. Тебе, видимо, по пути.

Парень с коварно-игривой искринкой в глазах посмеялся ей в лицо. Татьяна еще больше смутилась и немного взбесилась, пожалев, что, вообще, решила прийти к нему в бар и вернуть деньги за такси. Теперь она твердо решила, что за пиццу ничего ему отдавать не будет. При этом подсознательно она была уверена, что он и не потребует.

Выйдя в прихожую, он принял заказ, расплатился и пожелал курьеру хорошего дня. Татьяна все это время куксилась, сидя на диванной подушке и бессмысленно пялясь в красочную картинку, вырисовывающуюся из мозаики. Вадим поставил перед ней две теплые плоские коробки, уже с развязанными веревочками. После вскрытия обеих комната наполнилась вкусным запахом приправ, сыра и выпечки. Татьяна тут же изменилась в лице: недовольство сменилось на детский восторг. Пиццы были идеально круглыми, еще дымящимися от жара, порезанными каждая на восемь равных кусочков. У Татьяны тут же свело желудок и проснулся животный аппетит. Вадим галантно преподнес ей стакан с апельсиновым соком и тарелку, чтобы она могла положить туда кусочки пиццы. В ящике стола волшебным образом оказались салфетки. Видимо, он частенько ел в мастерской в процессе работы.

Работу с мозаикой они пока приостановили.

– Хочешь, испорчу аппетит? – спросил вдруг Вадим и откусил добрую половину куска сырной пиццы.

Расплавленный сыр при этом вытянулся в длинную кривую веревку, соединяющую его рот и оставшуюся часть куска.

– Мой аппетит ничто не может испортить, – самоуверенно ответила Татьяна и тоже надкусила пиццу, правда, смогла отделить только пятую часть.

– Спорим? – усмехнулся Вадим.

Татьяна вызывающе на него посмотрела.

– Мой друг как-то съел пиццу с чужой блевотиной.

– Что? – ужаснулась девушка, сморщившись, но все равно продолжила жевать откушенный кусок.

Аппетит ее все еще был в порядке.

– На спор?

Вадим повертел головой, потому что в этот момент совал в рот вторую половину куска и технически не мог ответить словами.

– А зачем тогда? – нахмурилась Татьяна и сделала еще один надкус.

– Короче, слушай, – начал парень, вытирая руки бумажной салфеткой. – Собрал он в честь своего 18-летия на даче человек двадцать. Заказал кучу пицц. Все, естественно, набухались в доску.

Он сделал глоток сока и взял следующий кусок пиццы, уже «Баварской». Татьяна жевала и слушала.

– Его, разумеется, набухали больше всех, – продолжил парень, не прикрывая жующий рот. Татьяна из вежливости опустила глаза вниз, хотя парня ничего не смущало. – Короче, он отключился. Валялся где-то под диваном. А мы с ребятами решили конкурс устроить, кто больше пицц съест, потому что их реально дохрена было. Выбрали трех счастливчиков. Одна из них девушка. Ну, короче, где-то на третьей девушка не выдержала и блеванула прямо в пиццу, которую ела.

Татьяна снова поморщилась, но пока и это не испортило ее аппетит. Она слопала уже половину куска «Четыре сыра».

– Ну, все давай ржать. Повеселись и забили. Дальше стали бухать. К утру все было съедено и выпито. Под конец праздника именинник очухался. Захотел пожрать. Долго искал что-нибудь съедобное, пока не наткнулся на эту пиццу, почти нетронутую. Он такой взял кусок и съел сразу половину. Такой жует, задумался, остановился, посмаковал, сунул в рот вторую половину и говорит: «Вау, какой интересный соус».

– Фууу! – завопила Татьяна и чуть не подавилась куском пиццы, который почти проглотила.

Она судорожно схватила салфетку и выплюнула туда не дожёванный комок пищи. Парень расхохотался. Девушка дрожащими руками схватилась за стакан с соком и выпила все до дна, как будто это бы ее спасло. Ей этого показалось мало, и она выпила залпом сок из стакана Вадима.

– Эй, – все еще смеясь, воскликнул он, пытаясь отобрать у нее стакан.

– Фуу, какая отвратительная история!

Татьяна поднялась, продолжая вытирать салфеткой рот. В желудке стало нехорошо. Она не знала, куда себя девать, поэтому начала просто ходить по комнате, прикрывая рот рукой.

– Гордись собой, – недовольно проворчала девушка. – Тебе удалось испортить мне аппетит.

– Да ладно, – все еще смеясь, отвечал парень. – В эту-то точно никто не блевал. Ну, может повар только плюнул разок.

На Татьянином лице выступила гримаса ужаса, сменившаяся отвращением, и Вадим расхохотался еще больше.

– Видела бы ты свое лицо!

Вадим продолжал хохотать, аж выронил тарелку с пиццей на пол. Татьяна сверлила его рассерженным взглядом. Успокоившись, парень легко поднял упавший кусок «Баварской» и с еще большим аппетитом сунул его в рот. Татьяна сморщилась, как полежалая картошка.

– Не бойся, никто туда не плевал, – сказал он, уже спокойно улыбаясь. – Я постоянно у них заказываю пиццу. Еще ни разу не отравился.

Это должно было утешить, но аппетит вернуть не помогло. Пока Вадим доедал третий кусок, Татьяна вернулась к дискам. Она выбрала еще четыре и посчитала, что этого ей должно хватить. Взяв все 9 упаковок, она спросила, может ли Вадим одолжить ей пакет. Парень показал, где на кухне находится пакет с пакетами и предложил выбрать самой любой. Упаковав диски, Татьяна решила, что пора собираться. Отец скоро уже должен был вернуться с работы, а ей следовало быть дома до его возвращения, чтобы не возникло никаких вопросов. Она сказала об этом Вадиму. Ей показалось, что он погрустнел, но не особо выдал себя внешне.

Она собиралась неторопливо. Сначала тщательно разглаживала и стягивала вниз свое платье. Потом еще с минуту поправляла волосы, сложенные в пучок, закрепляя шпильками непослушные торчащие клочки. Затем она медленно застегнула плащ, расправляя его и перепоясывая. Самым ответственным моментом было натяжение шляпы. К нему она всегда подходила со всей щепетильностью. Хотя сейчас уже настала такая пора, что шляпу можно было не носить, но Татьяна жертвовала своим комфортом ради стиля и красоты. Она несколько раз повертелась перед зеркалом, разглядывая себя в шляпе со всех сторон. Вадим все это время стоял в проеме двери в комнату и смотрел на нее. Она чувствовала его открытый и прямой взгляд, без стеснений, без задних мыслей. Он просто смотрел на нее, наблюдал, как она двигается, что делает, с легким, но не навязчивым любопытством. Сложно было понять, о чем он думает в этот момент, но неприятно от этого взгляда ей не было.

В сотый раз убедившись, что шляпа села хорошо, Татьяна с неохотой признала, что пора уходить. Она повернулась к парню всем корпусом, сжимая в пальцах сумочку. Он продолжал прямо на нее смотреть, то на руки, то на лицо.

– Спасибо за диски, – улыбнулась девушка и потянула пакет за ручки двумя пальцами правой руки.

– Не за что.

Он тоже улыбнулся, скрестив руки на груди. В воздухе как будто витала недоговоренность. Татьяна переминалась с ноги на ногу, поджимала губы, быстро обегала всю прихожую глазами и снова возвращалась к полу. Хотелось что-то еще сказать, но говорить было нечего. Она набрала воздуха и направилась к двери. Когда девушка уже стояла на пороге, Вадим негромко спросил:

– Ты же их вернешь?.. Когда-нибудь?

Татьяна обернулась с широкой улыбкой на лице, встретив его ожидающий взгляд. Теперь стало ясно, чего не хватало. Воздух сразу полегчал. Неловкость спала. Татьяна решила, что будет красиво, если она оставит его вопрос без ответа, поэтому просто закрыла за собой дверь и, порхая, словно поющая стрекоза, сбежала вниз по лестнице в темноту пролетов нижних этажей.

***

Дни проходили напряженно. Время репетиций все удлинялось. Но Татьяна заметила за собой, что просыпаться ей стало легче. Засыпала она позже, но энергии ей все равно хватало. Она полагала, что все дело в приближающемся лете и раннем восходе солнца. На пороге уже были белые ночи. Она занималась усерднее. Отец, видя ее подъем, то, как она после занятий до полуночи все время проводит у станка, не мог на нее налюбоваться. Он все хвалил ее и все поговаривал, что рад ее возвращению, намекал, что все дело в прекращении пагубного общения с барменом. Отец, конечно, не понимал, что, на самом деле, этот подъем был напрямую им вызван.

Во время домашних тренировок она смотрела мультики, что взяла у Вадима. И каждый раз вспоминала их последнюю встречу, а заодно и все предыдущие. Мысль за мыслью она перематывала в голове то, о чем он говорил ей в баре и у себя на кухне, пыталась осмыслить все то, что узнала о нем, о чем сомневалась сама. Пыталась задуматься о своей жизни, о своем отце, о своем окружении и о балете. Она вдруг осознала, что считала свою жизнь нормальной просто потому, что по-другому никогда не жила, не знала иных правил и других игр. Ее воспитывал один отец. Дедушка с бабушкой, родители отца, умерли еще до того, как она поступила в академию. У нее всегда было только одно мнение – папино. И она, естественно, с ним всегда соглашалась. Но тут опыт общения с Вадимом подсказывал ей, что хотя бы насчет мужчин и барменов он ошибался. Как минимум, одно исключение из правил было. А что, если отец ошибается и по поводу других вещей? Балета, например? И что, если ей не обязательно стремиться быть такими, как подружки и делать то, что делают они? Как, например, она всегда посещала с Дашей все проходящие в городе выставки современного искусства, которое она никак не могла понять и потому оно ее никогда не интересовало. Даша все упрекала ее в невежестве, убеждая в том, что в современном искусстве сокрыты великие тайны познания современного бытия. А Татьяне нравились мультики, понятные всем и каждому, с очевидными, но очень полезными мыслями и идеями. Ей не хотелось тратить время на тщетные попытки постичь непостижимое современное искусство, в котором, наверняка, тоже было много смыслов и подкожной философии, но она всегда задавалась вопросом: зачем искать такие витиеватые, сложные и бескомпромиссные пути познания этих смыслов, если, по сути своей, те же идеи изложены в мультиках? И доносились эти смыслы куда более доходчиво и интересно. Пытаясь размышлять над этим, Татьяна сама путалась в логической цепочке, потому что установки, закрепляемые годами, не позволяли ей мыслить шире и глубже.

До выпускного спектакля оставалась неделя. Татьяна сидела на полу в своей комнате, растягиваясь. На ноутбуке проигрывался японский мультфильм из коллекции Вадима. Отец снова что-то стряпал. По всей квартире распространился запах печеного творога. У Татьяны свело желудок, ведь она, придя домой, не чувствовала аппетита и сразу пошла заниматься в свою комнату. Отец цокнул ей вслед, но ничего не сказал, просто не успел. А теперь желание есть пылало огнем в пустом желудке.

Вдруг раздался короткий перезвон колокольчиков – звук уведомления о новом смс-сообщении. Татьяна встрепенулась. Ей редко кто писал сообщения. И точно не в такое позднее время. Она взяла телефон и прочитала его:

«Уважаемый (-ая) Татьяна! Антикварный магазин “Никому не нужные диски” благодарит Вас за то, что выбрали нас, и в рамках программы лояльности дарит Вам бесплатный билет на сеанс анимационного кино великого Уэса Андерсона “Остров собак”, который доступен по ссылке...».

Татьяна непроизвольно расплылась в широкой улыбке, дочитав это сообщение. Пройдя по ссылке, она увидела всю необходимую информацию: QR-код, адрес кинотеатра, дату и время сеанса, а также ряд и номер места. Сеанс был назначен на 18:30. Татьяне надо было уйти чуть пораньше с занятий, чтобы успеть на него, либо опоздать минут на 15. И она долго колебалась, что из этого выбрать, опоздать или уйти пораньше. Однако вопрос, идти или не идти, перед ней совсем не стоял.

Сбежать незаметно с репетиции ей не удалось, хотя она даже сделала одну неловкую попытку. Но преподаватель в этот самый момент подозвал ее к себе и попросил сделать несколько прыжков. Татьяна с легкостью выполнила все его просьбы, лишь бы поскорее закончить. Преподаватель недоумевал, приговаривая: «Ведь может, когда хочет!». После репетиции Татьяна стремглав понеслась в кинотеатр, успела снять с себя только пачку и пуанты. Она подумала, что все равно будет в плаще, поэтому ее трико и лосины никто даже не заметит. Застегивалась она тоже на бегу. Подружки хихикали над ней за спиной, но Татьяне было наплевать. Только в автобусе она поняла, что зря так волнуется и спешит, что не престало девушке так торопиться на свидание. И сама на этой же мысли осеклась. «Свидание ли это будет? Вдруг его, вообще, там не будет? Может быть, это просто розыгрыш?» – сомневалась она. Но отступать на полпути ей уже не хотелось. Она решила, что, в любом случае, стоит удовлетворить свое любопытство.

Фильм уже шел, когда Татьяна появилась в зале. Было относительно светло, по крайней мере, видны ступени лестницы рядов, чтобы можно было спокойно подняться. Ее место, конечно, оказалось самым центральным, поэтому пришлось протискиваться меж рядов, портя тем самым другим обзор экрана. Дойдя до места, она встретилась взглядами с Вадимом. Он уже ей улыбался во весь рот, наверно, наблюдал за ней с самого захода в зал. Она замерла на мгновение, встав в полный рост, чем загородила людям, сидевшим на ряд выше, просмотр. И этого мгновения хватило, чтобы ей сделали замечание. Она тут же опустилась в кресло. Вадим смотрел на нее, не отрываясь.

– Привет, Подсолнух, – шепнул он, продолжая улыбаться. – Какой приятный сюрприз.

– В смысле? – недоумевала Татьяна. – Ты же сам...

– Я просто не рассчитывал, что ты придешь, – сказал он быстро и отвернулся к экрану.

Татьяна на него с любопытством посмотрела, улыбнулась еще шире и тоже начала смотреть фильм. В душе она порадовалась, что все-таки опоздала на сеанс и дала ему возможность разочароваться, чтобы еще сильнее обрадоваться после.

Больше Татьяна от мультфильма не отвлекалась, смотрела его как завороженная, словно ей было 5 лет, и она видит такое впервые. У мультфильма был очень простой и понятный посыл, что Татьяне больше всего и нравилось: надо любить братьев наших меньших и не бояться мечтать и быть собой. Зато сюжет был чуть сложнее и интереснее. Все это сдабривали нестандартные персонажи и качественно продуманная анимация. Больше всего Татьяне нравилось, как, казалось бы, простые куклы превращаются в характерных персонажей, имеющих свои черты, свои манеры и свой образ мышления. Они были даже эмоциональнее и характернее, чем реальные люди.

Иногда она замечала боковым зрением, как Вадим ей любуется. Она старалась игнорировать его взгляд и скрыть всеми силами свою реакцию на него, хотя улыбка против ее воли расползалась по лицу, потому что его внимание было ей приятно. Он мог смотреть на нее по пять минут к ряду, не отрываясь и не стесняясь себя, как будто имел на это полное право, чем заставлял ее смущаться. Но и это смущение было ей приятно. Это не было неловкое смущение, которое человек испытывает, попадая в стрессовую или непонятную для себя ситуацию. Это было кокетливое смущение, которое показывало, что ей не все равно. Она старалась его скрыть, хотя понимала, что Вадим его улавливает.

По окончании мультфильма они еще остались сидеть на своих креслах и ждать, пока основная толпа выйдет из зала, чтобы не толкаться на лестнице. Пока ждали, обсуждали только что просмотренное. Мнения у них расходились в противоположные стороны. Татьяна была в восторге, Вадим разочарован. И каждый пытался доказать свою точку зрения, приводя даже аргументы, не понимая, что смысла в этом никакого нет. Но в этом было что-то веселое для обоих. Общались они легко, будто и не было этого недельного перерыва и, вообще, никаких других сложностей. Из кинозала оба вышли довольные, хоть ничего друг другу не доказавшие. Вадим, чувствуя, что страсти накаляются, вовремя охладил пыл и пошел на мировую. Татьяна же посчитала себя победителем в этом споре.

– Поужинаем? – спросил парень, когда они остановились напротив выхода из кинотеатра, пока не зная, куда идти дальше. – Или папа будет против?

Татьяна нахмурилась, но не стала возмущаться.

Разумеется, папа будет против... – начала она и уловила нотки разочарования на его лице, – … но я голодная.

Было приятно наблюдать за тем, как улыбка возвращается к нему. И с этой улыбкой он повел ее в «одно неплохое место здесь неподалеку». Для этого надо было выйти сначала из кинотеатра, потом спуститься на три этажа вниз и, наконец, пройдя весь этаж вдоль магазинов, покинуть торговый центр. Пока шли, Татьяна продолжала тему анимации и начала высказывать свое мнение по поводу тех мультиков, что она успела посмотреть из одолженного. Оказалось, Вадим уже и не помнил ни названий, ни смысла, ни содержания этих картин, но какие-то отрывки и герои всплывали в его памяти. Тогда он с торжеством восклицал «Аааа!» и ассоциативным методом вспоминал сразу другие отрывки из этого же мультика, а Татьяна подхватывала и складывала все это в единый сюжет.

– Что тебе больше всего нравится в мультиках? Почему именно анимационное кино? – спросил ее Вадим, когда они шли по первому этажу.

– Не знаю, – пожала плечами девушка, вглядываясь в черный глянец напольной плитки. – Просто интересно, как неживое может оживать при помощи нашего воображения. В игровом кино все ведь по-настоящему. За исключением спецэффектов. Но эти спецэффекты сейчас слишком реалистичны, настолько, что не всегда заметны. А вся магия, мне кажется, как раз заключается в том, что ты смотришь просто на картинки или куклы, но видишь в них реальных людей или животных со своей душой. И воспринимаешь их как живых, сопереживаешь им, страдаешь вместе с ними. Плюс мне нравится, как это нарисовано, если говорить о мультипликационных фильмах.

Вадим все то время, пока она говорила, без отрыва смотрел на нее с легкой полуулыбкой на лице. Хоть она и не смотрела в его сторону, но чувствовала, что он ее слушает и внимает. Было приятно, что кому-то интересны ее мысли, кто-то хочет узнать о ней что-то важное или даже неважное, всерьез воспринимает ее мнение.

– А ты никогда не думала стать мультипликатором?

– Я? – с усмешкой удивилась Татьяна, будто он предлагал ей на Марс полететь. – Ты что! Я же даже рисовать не умею. У нас, конечно, было изобразительное искусство, но это так... азы.

– Никто не умеет от рождения, пока не научится, – с видом греческого философа сказал Вадим. – Всему можно научиться. В наши дни при таком большом выборе специальных программ и рисовать, и анимировать гораздо проще. Куча курсов, которые позволяют после их окончания сразу искать работу. Возможностей множество.