Текст книги "Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы"
Автор книги: Ирина Касаткина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Глава 3. Переживания приятные и не очень
Новогодняя дискотека удалась на славу. Грохот школьного джаза был слышен за несколько кварталов. Глаза ослепляли непрестанное мигание разноцветных лампочек и бешеное метание по стенам зайчиков от покрытых зеркальными осколками шаров. В центре зала возвышалась красавица-елка, от ее верхушки тянулись во все стороны нарядные гирлянды. Было жарко и сильно пахло хвоей.
Окунувшись в толпу раскрасневшихся и орущих ребят, Настя почувствовала, как на нее тоже накатывает прилив безудержного веселья. Она любила это состояние, когда все проблемы разом испарялись, и хотелось только хохотать и кружиться, забыв обо всем на свете. Схватив за руку Наташку, Настя потянула ее к елке, где они вместе со всеми стали прыгать, хлопать над головой руками и вопить во все горло. Кто-то сразу наступил ей на ногу, кто-то толкнул в спину. Оглянувшись, она увидела Витьку Семенова в остроконечном колпаке и с длинным буратиновым носом.
– Витюха три уха! – радостно заорала Настя и состроила ему рожу.
– Четыре! – подхватила Наташка. – И один хвост.
Витька показал им кулак и исчез среди танцующих. А к ним сквозь толпу пробился Сережа Новиков. С видом заговорщика он оттащил Наташку к стене и стал ей что-то быстро говорить, время от времени загадочно поглядывая на Настю.
– Настюха, с тобой один парень хочет познакомиться, – сообщила Наташка, когда он отчалил. – Серегин приятель. Ты ему жутко понравилась.
– А кто он? – поинтересовалась Настя.
– Серега говорит, из казачьей гимназии. Он там учится, в десятом. Их здесь сегодня много. И Никиту я видела. А Вадим не пришел – так жалко! Ну, говори: согласна познакомиться? Что ему сказать?
– Ой, не знаю. Неудобно как-то.
– Почему? Познакомься, Насть, а? А то так и помрешь, даже на свидание ни сходив ни разу.
– А где он?
– Тут я, – сказала маска носорога, топтавшегося рядом. – Пойдем попрыгаем.
– Как хоть тебя зовут? – спросила Настя, испытывая незнакомое смущение. – Да сними ты эту дурацкую маску, дай на себя взглянуть.
– Борисом меня звать, – ответил носорог. – А маску сниму, если согласишься со мной встречаться.
– А вдруг у тебя один глаз? Как у Циклопа. И вместо носа пятачок, – засмеялась девочка. – Я соглашусь, не глядя, а потом что? Нет, давай показывайся, а то не соглашусь.
– Ладно, смотри.
Парень снял маску, под которой обнаружилась довольно симпатичная физиономия, правда, очень красная – то ли от жары, то ли от смущения.
– Ну как, нравлюсь? – Он покраснел еще больше и зачем-то разлохматил волосы.
– Вообще-то ничего. – Настя выжидающе посмотрела на парня, но он только морщил лоб и молчал. Подождав немного и убедившись, что новый знакомый собирается и дальше играть в молчанку, Настя заскучала. Она оглянулась в поисках подруги, но той и след простыл.
Вдруг Настя заметила Никиту, возвышавшегося над толпой низкорослых девятиклассников. Лавируя между танцующими, он направлялся к ней.
– Привет, соседка! Ты чего не танцуешь?
– Так ты же не приглашаешь.
– Именно это я и собираюсь сделать. Разрешите?
Отвернувшись от Бориса, продолжавшего топтаться на месте, Настя положила руку на плечо Никите, и он внезапно так ее закружил, что у нее перехватило дыхание. Был момент, когда она просто плыла по воздуху. Лицо Никиты оказалось близко-близко. Он неотрывно смотрел ей в глаза, и от его взгляда, такого ласкового и восхищенного, Насте сделалось не по себе. И тут на счастье музыка кончилась. Никита отвел ее на прежнее место и галантно поцеловал руку. От этого Настя смутилась еще больше и почувствовала жгучее желание исчезнуть.
– Извини, Никита, я сейчас, – пробормотала она, ринувшись к двери. Похоже, Наташка права: Никита определенно ведет себя странно. Интересно, как он отреагировал на ее неожиданное бегство. Наверно, решил, что ей куда-то приспичило.
От этой мысли Насте совсем расхотелось возвращаться, и она направилась в раздевалку.
Выйдя из школьного здания, Настя прокатилась по ледяной дорожке, раскатанной малышней до ворот, и направилась домой. На полпути она вдруг услышала позади оклик: «Эй!». Настя почувствовала, что окликают именно ее, но только ускорила шаг.
– Ты что, глухая? – Догнавший ее Борис взял под руку. – Зову, зову, а ты будто не слышишь. Почему ушла? Из-за того парня? Если хочешь, мы с ним разберемся.
– Я на «эй» не отзываюсь, у меня имя есть. – Настя сердито высвободила руку. – А этот парень мой сосед, брат подруги.
– Ну, прости, я же не знал. Ты куда сейчас?
– Домой.
– А чего так рано? Давай погуляем. Хочешь, пойдем в кино. Или в кафе – у меня бабки есть.
– Заработал?
– А тебе какая разница?
– Большая. Одно дело, когда сам заработал, а другое – когда у родителей выпросил.
– Интересно, где я заработаю? Я же пока учусь. Что-то ты слишком принципиальная, – я таких не люблю. Мне другие девушки нравятся – навроде твоей подруги.
– Так за чем дело стало? Флаг в руки и дуй назад. – Настя ускорила шаг.
– Нет, погоди. Ну не злись, я же просто так сказал. Ты мне нравишься больше. Давай гулять?
– А мы что делаем?
– Я не в том смысле… Ну что ты, не понимаешь? Типа, любовь крутить.
«Боже, какой идиот! – подумала Настя. – Даром, что хорошенький».
– Боря, иди обратно, – устало сказала она. – Мне тоже другие ребята нравятся. Не такие, как ты.
– Чем же это я тебя не устраиваю? – надулся он. – Всех устраиваю, а тебя нет.
– Вот и гуляй с теми, кого устраиваешь.
Они уже дошли до Настиного дома. Настя собралась войти в подъезд, но парень преградил ей дорогу.
– Ну, куда ты спешишь? Давай постоим.
– Пропусти, я замерзла. И вообще, чего тебе от меня надо?
– А ты не знаешь? – Борис вдруг обнял ее. – Иди ко мне, я тебя согрею.
– Пусти, дурак! – У Насти от злости навернулись слезы. Она уперлась руками ему в грудь, но Борис вдруг резко прижал ее к себе, и Настя почувствовала на своих губах его мокрые губы. В нос ударил запах перегара. Боже, да он еще и пьяный! Ее даже передернуло от отвращения. Девочка быстро присела и, выскользнув из кольца его рук, сильно оттолкнула от себя. От неожиданности он поскользнулся и повалился на спину, больно ударившись затылком о порог.
– Ты что творишь! – Держась рукой за голову, парень попытался подняться, но снова поскользнулся и растянулся во весь рост. Мысленно поблагодарив дворничиху, что та опять не посыпала порог песком, Настя понеслась по лестнице к себе на этаж. На ее отчаянный звонок открыл отец.
– Что случилось? За тобой гонятся? – Он с тревогой посмотрел на раскрасневшуюся дочь, вышел на лестничную площадку и глянул вниз.
– Ничего не случилось.
Настя разделась, прошла в свою комнату и выглянула в окно. Борис стоял во дворе, глядя вверх. Быстро задернув штору, она отошла. – С первым поцелуем тебя! – горько усмехнулась Настя, вспомнила ощущение его губ на своих губах, и ее снова передернуло от отвращения. Фу, как противно! Зайдя в ванную, она принялась отплевываться. Затем вымыла губы с мылом и ожесточенно растерла их полотенцем.
– Котенок, с тобой все в порядке? – Тревожный голос отца заставил ее поспешно повесить полотенце на место.
– Все в порядке, пап. Я мою руки.
Она немного постояла, выжидая, когда отец уйдет, затем, вернувшись в комнату, снова подошла к окну. Во дворе уже никого не было. Зазвонил телефон. Настя подняла трубку.
– Настенька, ты почему так рано ушла? – В голосе Никиты сквозила тревога. – Мы с Натальей тебя искали-искали. Что-нибудь случилось?
– У меня живот заболел, – ляпнула Настя первое, что пришло в голову, и тут же мысленно выругала себя. Вот идиотка – не могла ничего умнее придумать. Теперь он точно будет считать, что ей приспичило в туалет.
– Съела что-нибудь? А сейчас как?
– Нормально, Никита. Спасибо за беспокойство. – И не ожидая ответа, положила трубку. Она вдруг почувствовала себя бесконечно уставшей. Нет, все эти любовные приключения ее совсем не привлекают. Может, Натке они и нравятся, но только не ей, Насте. За сегодняшний вечер она сыта ими по горло – надолго хватит.
Телефон зазвонил снова. Не буду брать, решила Настя. Но он трезвонил, не переставая. Скрепя сердце, она снова подняла трубку. Оказалось, опять Никита.
– Настенька, может, лекарство какое нужно? Или врача?
И что на него нашло? – раздраженно подумала Настя. А может, Наташка права и Никита действительно спятил: решил в нее влюбиться? Только этого ей не хватало – для полноты впечатлений.
– Не нужно никакого лекарства, – раздраженно отрезала она. – И вообще, Никита, чего это ты вдруг обо мне так печешься?
– Ну… просто по-соседски, – фальшивым голосом произнес Никита, – а что, нельзя?
– Н у, если только по-соседски. А то мне твоя сестричка кое-что нашептала. Вроде как ты ко мне неровно дышишь. Это что – серьезно?
– Немного есть. А ты против?
– Никита, да ты что? Мы же с тобой как брат и сестра, – сто лет друг друга знаем. Помнишь, как ты меня под мышкой таскал? Я и то помню.
– Но ведь я не брат. И потом – когда это было. Ты стала такая… совсем другая. Такая красивая! Наверно, ты права – влюбился.
– О нет! Никита, пожалуйста, не надо! Мы же с тобой так хорошо дружили, вспомни. Давай и дальше оставаться друзьями?
– Значит, ты мне даешь от ворот поворот? Другой есть?
– Да никого у меня нет, с чего ты взял? Просто мне это не нужно, пойми. Может, я еще не доросла? Давай будем, как раньше, а?
– Хорошо, забудь. Но подружке твоей! За ее длинный язык… Попомнит она у меня!
– Ой, только не трогай ее! А то она не будет со мной делиться. Никита, может, я потом? Может, я еще в тебя влюблюсь. Не сердись, ладно?
– Ладно, раз ты просишь. Новый год дома будешь встречать?
– Конечно, как всегда. А ты?
– Честно, я думал… вместе. Что ты, может, к нам придешь. Я бы Вадима позвал. А теперь, наверно, с ребятами соберемся у кого-нибудь. Заниматься когда начнете?
– Лично я – со второго, н у, может, с третьего января. А когда твоя сестренка соберется с духом, не знаю. Кстати, где она?
– Да я потерял ее потом из виду. Наверно, шляется с каким-нибудь очередным бойфрендом.
– Ладно, когда придет, пусть позвонит мне.
– Хорошо, передам.
Положив трубку, Настя некоторое время посидела на диване, бесцельно созерцая стену, потом пошла на кухню. Чувствуя на себе внимательный взгляд отца, с независимым видом разогрела блинчик, полила его сметаной и попыталась съесть. Но это получилось плохо – блинчик не лез в горло. Поэтому она долго смотрела в тарелку, ковыряя вилкой, и никак не могла приступить к еде.
Ей очень хотелось выговориться, поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, поплакаться в жилетку. Но с кем? С папой? – да ни за что на свете! Рассказать об этом противном поцелуе – у нее язык не повернется. Еще неизвестно как он отреагирует, – не дай бог, пойдет выяснять с Борисом отношения. А маме вообще ни о чем нельзя заикаться: она ее из дому перестанет выпускать. Остается Наташка, больше не с кем.
Подруга позвонила в двенадцатом часу ночи и взволнованным шепотом заявила, что Настя ей срочно нужна. Прямо сейчас и немедленно. Пришлось отпрашиваться у родителей. Отец выразительно посмотрел на часы, но промолчал, зато Галчонок расшумелась: мол, приличные люди в это время спать ложатся, а не по хаткам шляются.
– Но, мам, ведь уже каникулы, завтра в школу не идти, – возразила Настя. – Я же не куда-нибудь, а к соседям. Понимаешь, Наташе надо срочно мне что-то рассказать.
– Воображаю! – желчно воскликнула мать. Но Настя не услышала продолжения: она уже звонила в соседскую дверь. Открывшая Наташка схватила подругу за руку и, приложив палец к губам, потащила на кухню.
– Ш-ш-ш! – зашипела она. – Предки уже легли. Ой, Настюха, что со мной было! До сих пор не верю, что уцелела. Вот влипла, так влипла.
– Ну, выкладывай.
– Понимаешь, там, на дискотеке, один парень сразу стал ко мне клеиться. Показалось, такой классный! Усики такие и взгляд, – аж до пупа пробирает. Тоже из казачьей гимназии, только он уже в одиннадцатом. В общем, пошла я с ним. Ты же смылась с этим своим… как его? Борисом. И Никита куда-то делся.
– Ну, пошла – и дальше что?
– Ой, что было! Он оказался таким идиотом! Сначала стал уговаривать пойти к нему домой: мол, там хорошая компашка собирается, и диски крутые есть. А когда я отказалась, – сказала, что поздно и родители будут ругаться… Так он, представляешь, говорит, давай будем… это… Ой, я не могу вслух произнести!
– Это самое?
– Да, только еще хуже. Мол, пойдем, тут есть одно место… Я ему говорю: – «Ты что, дурак? За кого ты меня принимаешь?» А он: – «Зря я что ли с тобой время теряю? Кончай ломаться!». Ужас! И давай пальто на мне расстегивать…
– Допрыгалась! Как же ты от него избавилась?
– Просто повезло. Наши мимо шли с дискотеки. Я сразу заорала: мол, подождите, я с вами. И он отстал. Только заругался вслед. Ой, как я домой неслась! На полусогнутых. До сих пор все внутри трясется.
– Так тебе и надо! Будешь знать! – Настя хотела добавить, что не надо черт знает с кем связываться, но, вспомнив о своем приключении, прикусила язык. Однако чуткая подруга сразу заметила ее заминку.
– А ты чего примолкла? Давай выкладывай. Борис с тобой ушел? Как у вас с ним? А Никита куда делся? Я видела, как ты с ним танцевала.
И Настя все рассказала. И про противный поцелуй, и про разговор с Никитой. И про его обещание разобраться с болтливой сестренкой. Но Наташка только отмахнулась.
– Вот напугал! Ничего он мне не сделает. Сам просил поговорить с тобой. Настя, скажи честно, мой братец тебе совсем-совсем не нравится?
– Натка, и ты туда же! Да не об этом сейчас надо думать! Тебе что, мало сегодняшнего приключения? Скажи спасибо, что легко отделались. Давай договоримся: до поступления в лицей больше никаких романов. Иначе я отказываюсь с тобой время терять.
– Хорошо, не буду. Только ты Никите ничего не говори, ладно? А то он меня убьет. И тебе, значит, тоже не повезло с этим Борисом. Вот козел! Они что – все такие, эти казаки? Неужели у них там нет нормальных ребят?
– Откуда мне знать? Но ты хоть поняла, что пора остепениться?
– Все, берусь за ум! – клятвенно заверила Наташка. – И вообще, руководи мной, а то пропаду.
– Тогда так. Завтра и первого отдыхаем, а со второго садимся заниматься. Каждый день по три часа, и так – все каникулы.
Весь следующий день Настя с мамой готовились к встрече Нового года. Елку они нарядили накануне, поэтому главной задачей был праздничный стол. Они испекли любимый фруктовый торт, зажарили гуся с яблоками и сделали три салата: оливье, креветочный и свекольный с орехами. А еще обожаемую отцом селедку под шубой. После чего мать отправилась по магазинам, а Настя принялась за уборку и мытье посуды, которую они измазали во множестве. Папочка, конечно, с утра сбежал на свою кафедру, чтобы потом прийти на все готовенькое. Правда, пообещал, что шампанское и напитки за ним.
К середине дня Настя так умаялась, что с удовольствием приняла предложение матери немного поспать перед новогодней ночью, – и убрюкалась аж до вечера. А в десять часов к ним напросилась Наталья – ее родители ушли встречать Новый год к какому-то нужному начальству. Никита с Вадимом тоже куда-то сбежали, и она осталась в одиночестве.
Едва уселись за праздничный стол, как в дверь позвонили: это явились Наташкин братец с приятелем. Они почему-то решили, что одинокая Наталья приготовит им праздничный ужин, – как будто она могла догадаться, что их компания развалится за час до Нового года. Пришли домой, а ее нет. Хорошо, что догадались позвонить к соседям. Друзей, конечно, тоже пригласили за стол, положили на тарелки всякой вкуснятины и предложили не стесняться. А они и не думали – сразу стали уписывать все подряд за обе щеки, девочки не успевали им подкладывать. Пробили куранты, все закричали: «С Новым годом!» – и стали целоваться. От Никиты Настя сумела увернуться, а от Вадима нет, он успел-таки смачно чмокнуть ее в щеку. И это оказалось совсем не противно, скорее наоборот, – Настя даже удивилась.
В общем, новогодняя ночь удалась. Они просидели до трех часов, после чего Настины родители заявили, что хотят спать, и предложили молодежи перебраться в квартиру Белоконевых, – что они с удовольствием и сделали. Плясали под телевизор, потом пили чай, потом снова танцевали, – угомонились, когда стало рассветать. Настя с Наташкой разложили диван и уснули на нем одетыми, а Вадим с Никитой улеглись в его комнате на софе. Утром после завтрака разбежались по домам, условившись вечером пойти в кино.
Добравшись, наконец, до родного дивана, Настя упала на него и стала приводить в порядок свои чувства. Чувства были разнообразными, сложными и не очень понятными. Никита весь вечер вел себя идеально, ничем не выдавая себя, – как будто и не было разговора, оставившего в Настиной душе неприятный осадок. А Вадим был сама галантность. Но как ни старалась Наташка, как ни распускала перед ним хвост, на все ее ухищрения с его стороны не последовало никакой реакции. К подружкам он относился одинаково любезно, танцевал с обеими по очереди и все время рассказывал анекдоты – вполне приличные, но очень смешные. И при этом придавал своей физиономии несвойственное ей туповатое выражение, от чего становилось еще смешнее. В итоге они так нахохотались, что больше уже не могли, – только вытирали слезы, держась за животы, и умоляли о пощаде.
И все же в душе Насти поселилось беспокойство – не столько неприятное, сколько непонятное. Она стала перебирать в памяти события вчерашнего вечера, и в какой-то момент ее сердце екнуло. Ей вспомнилось лицо Вадима, на которое засмотрелась во время его очередной хохмы. Он не смотрел в ее сторону, но она шестым чувством поняла: все, что он говорит и делает, адресовано, в первую очередь, ей. Тогда она отмахнулась от этой мысли, но сейчас почему-то взволновалась. Она снова представила его взгляд из-под темных ресниц – как будто вскользь, как будто мимо. Почему этот мимолетный взгляд так запал ей в душу? Что-то было в этом юношеском лице, смуглом и тонком, – в уголках губ, в прищуре глаз, что-то тревожащее, что заставляло ее снова и снова мысленно вглядываться в него. И представляя себе его образ, возрождая в памяти милые черты, она вдруг почувствовала, что ее затягивает как в воронку – в какое-то новое пространство, куда и хочется, и страшновато. Она и не знала, что имя этому процессу – взросление.
Нет, решила Настя, тряхнув головой, не буду больше думать о нем. Сегодня сходим в кино – и на этом все. Ребятам надо в институт готовиться, а нам в лицей.
От этой мысли сразу стало легче. Незнакомое чувство, так встревожившее ее, свернулось калачиком и примостилось где-то на самом донышке души. Будущее наполнилось планами предстоящих действий и ожидаемых результатов, отчего к ней вернулось прежнее состояние покоя и уверенности.
Глава 4. Поездка в Питер и кое-что другое
А четвертого января они всем классом укатили на экскурсию в Санкт-Петербург. Укатили экспромтом: директрисе внезапно предложили наградить этой поездкой лучший класс школы, – вероятно, у кого-то она в последний момент сорвалась. И та почему-то выбрала их девятый «А». В общем, им крупно повезло.
Город произвел на Настю неизгладимое впечатление. Сказать, что она была потрясена, – значит, ничего не сказать. Питер ее буквально околдовал, заворожил, влюбил в себя с первого взгляда. Она бродила по его площадям, по Невскому и испытывала почти физическую боль от окружающей красоты. Ей не хотелось ни в театры, ни в музеи, ей хотелось только одного: ходить по этому городу до изнеможения, впитывать в себя его воздух, и чтоб никто не мешал, не отвлекал ее от созерцания. В ней возникло странное чувство: будто она все это уже видела, – словно она жила здесь когда-то давным-давно и город еще тогда стал ее частью. А теперь приехала и сразу узнала.
И она дала себе слово, что когда-нибудь вернется сюда навсегда. Впервые в жизни ей не хотелось домой к папе и маме.
А по возвращении она стала бредить Петербургом. Она развесила на стенах его репродукции и часами, молча, созерцала их, испытывая тянущую тоску. «Но возвращался я домой, в простор меж небом и Невой…» – слова этой песни так соответствовали ее душевному состоянию, что она снова и снова включала магнитофон, пока мать не начинала кричать: – Ну все, хватит! Смени пластинку!
И когда она узнала от Никиты, что Вадим родом из Петербурга, то даже не удивилась. Конечно, этот юноша мог родиться только там. Ведь он был так схож со своим городом интеллигентностью и какой-то возвышенной одухотворенностью. Оказалось, что отца Вадима, офицера внутренних войск, перевели на Кавказ, и семья переехала с ним.
Вот почему Вадим такой задумчивый и немногословный, думала Настя. Наверно, он тоскует по своему городу, наверно, Питер живет в нем, как во мне. Ведь Вадим вырос там, видел его каждый день – как же ему, наверно, здесь тяжко. И ее собственный городок с его узкими улочками и разбитыми тротуарами впервые стал казаться Насте скучным и убогим.
Она согласилась заниматься постоянно у Натальи – ведь туда часто приходил Вадим. Он относился к подругам с приветливой сдержанностью, охотно помогал в учебе, шутил и смешил забавными историями из лицейской жизни, ничем не выказывая ни к одной особого расположения. Наташка отчаянно ревновала Никитиного приятеля к подруге, а Настя помалкивала, избегая даже его взгляда. И только изредка позволяла себе тихонько любоваться милым профилем, слабо надеясь, что он этого не замечает.
Вообще-то говоря, в профиле не было ничего особенного: нос с небольшой горбинкой, глаза ничем не выдающиеся – обыкновенные, карие. В ее представлении образ красивого мужчины, вынесенный из детских сказок, выглядел совсем иначе. Но что-то в чертах его лица, в их соединении было такое, что с первой встречи врезалось ей в сердце, затронув в нем какие-то потаенные струны. И теперь, стоило ей услышать его голос или даже узнать, что он вот-вот должен прийти, они натягивались, вызывая в душе непонятно-радостную тревогу. Шестое чувство ей подсказывало, что, несмотря на ее напускное безразличие, он о чем-то догадывается, – и потому чувствовала себя при нем не в своей тарелке, разговор не поддерживала, а, закончив занятия, сразу уходила.
Умом Настя понимала, что ее поведение неестественно, но ничего с собой поделать не могла. Она и раньше была не особенно разговорчива, а теперь вообще замкнулась, стремясь почаще уединяться в своей комнате.
Первым ее состояние заметил отец. – Котенок, все хорошо? – спросил он однажды, заглянув к ней. Настя сидела на диване в своей любимой позе: поджав ноги и откинув голову на спинку. Она была настолько погружена в свои мысли, что не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. Но, почувствовав его заботу, вдруг поняла: ей самой хочется поговорить с папой. Поговорить откровенно, как в детстве, – когда она забиралась к нему на колени, прижималась к широкой груди, вдыхая родной запах, и изливала все свои горести и проблемы этому самому близкому и любимому человеку. И вместе с тем она чувствовала, что о Вадиме не сможет сказать даже ему, – настолько это было трудно. Но может поделиться своим чувством к городу, который врезался ей в душу и ассоциировался с этим юношей.
– Папа, я влюблена, – помедлив, ответила она. – И это очень серьезно. Никогда не думала, что могу так сильно влюбиться.
– Что ж. – Отец погладил ее по головке, как маленькую. – Тебе уже шестнадцатый год – это естественно. И кто же он? Я его знаю?
– Его знают все, и он прекрасен. Он стоит на Неве. Он город. Папа, это мой город. Вот, никогда не жила в нем, а все равно он мой. Папа, я решила: через два года окончу лицей и поеду поступать в вуз только туда. Вы меня отпустите?
– Конечно, дочка. Будешь относиться к учебе серьезно, получишь хорошие знания, – почему нет? Любой питерский вуз даст тебе блестящее образование, безусловно, лучшее, чем здесь.
– А мама? Думаешь, она отпустит меня одну.
– Ну, мы ее уговорим. Неужели вдвоем не убедим? Ты, главное, веди себя соответственно. Чтобы она к тому времени видела, что ты уже достаточно взрослая, что тебе можно доверять. Тогда она не будет за тебя беспокоиться. А я думал, у тебя молодой человек появился.
– Нет, не появился. Теперь ты знаешь, чего я хочу больше всего на свете. Поэтому… буду учиться изо всех сил. Буду бить на медаль, вот увидишь.
– Только не перетрудись, – это тоже ни к чему. Жизни надо радоваться каждый день, особенно в твои годы. Юность – лучшее время, ею надо насладиться в полной мере, чтобы потом было чего вспомнить. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, девочка моя.
– Я знаю. Спасибо тебе. Ты лучший папа на свете.
Она прислонилась к его плечу – самому надежному плечу в мире, а он обнял ее и притянул к себе. Так они долго сидели, прижавшись друг к другу, пока в комнату не заглянула Галчонок.
– Чего это вы сидите в темноте? Случилось что?
– Ничего не случилось, – как можно убедительнее ответила Настя, – просто мы с папой соскучились друг по другу.
– А по мне?
– И по тебе тоже. Иди, пообнимаемся.
Они занялись этим полезным делом, – а с кресла одобрительно глядел на них большими янтарными глазами любимый кот Федор.
