Текст книги "Как мамочка за чудом ходила"

Автор книги: Ирина Семина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

ЧУДО ОДИННАДЦАТОЕ

Знаете, бывает, что женщина ребенка хочет, а мужчина – нет. Или бывает, что муж мечтает о наследнике, а жена пока не готова к материнству. У нас все не так! Нам повезло: мы друг друга любим, с полуслова понимаем и обо всех важных вещах еще «на берегу» договариваемся. Так что в плане детей у нас полный консенсус: оба хотим, оба созрели и оба готовы сделать все для этого Чуда.

Поэтому когда я домой сказку про Триединое Государство принесла (специально попросила Сказочного Доктора распечатать!), муж мой ее прочитал со всем вниманием, а потом еще и меня попросил вслух почитать – для лучшего усвоения.

– Хоть и сказка, а очень похоже на правду, – вынес свой вердикт он. – Тут в метафорической форме очень важные вещи освещены! Есть над чем поразмыслить…

– Вот и я так подумала, – обрадовалась я. – Тем более что доктор мне велел все мои страхи по поводу детей выяснить, на свет божий вытащить и переработать их в предупреждения. Так, тащи ручку и бумагу, сейчас и займемся!

– Погоди, командир, – остановил меня муж. – Давай сначала просто поговорим…

– Чего говорить-то? Действовать надо! – возразила я. – Время не ждет!

– Время как раз и ждет, ты вот у меня нетерпеливая, – ответил муж. – Я, может, хочу не о делах и заданиях поговорить, а просто так, о разном.

Вот так у нас всегда… Только я настроюсь на серьезный лад – муж обязательно меня с курса сбивать начинает. Иногда меня это даже раздражает, и тогда я строгим тоном восстанавливаю историческую справедливость. А исторически так сложилось в нашей семье, что я запускаю процессы и потом ими руковожу, а муж по ходу включается. Мне руководить не трудно, потому что я в школе преподаю и на каждом уроке процессами руковожу, а муж у меня творческой профессии – музыкант, в симфоническом оркестре играет, так что ему даже привычнее, если кто-то дирижирует.

Нет, вы не подумайте, что я его в дальний угол задвинула и пикнуть не даю, – ничего такого подобного. Есть чисто мужские дела, в которые я не вмешиваюсь, – ну, там, гвоздь забить или розетку починить. Да и вообще, я ему часто позволяю играть роль первой скрипки, я же его люблю, и самоутверждаться за его счет мне вовсе не хочется. Но вот в стратегическом планировании… Тут, конечно, главенствую я. Это потому что муж мой очень чуткий и добрый, но немного неорганизованный и разбросанный (а что вы хотели, профессия отпечаток накладывает!). А я, наоборот, собранная и педантичная, и планы уроков каждый день пишу, так что мне стоит еще и нашу жизнь распланировать?

– Я тебе вот что сказать хотел: может, прав твой Сказочный Доктор и твой Взрослый слишком серьезно ко всему относится? – начал мой любимый.

– Ну конечно, серьезно! А как иначе? Только я не помню, чтобы доктор такое мне говорил. С чего ты это взял?

– Да мне так показалось. Вроде он не впрямую, а так, по-сказочному, обиняками, все время тебе намекает, что слишком уж ты строго к этому вопросу подходишь. Да и вообще – к жизненным реалиям.

– Не поняла? – Я аж лоб наморщила. – Ты о чем это, дорогой?

– Ну вот помнишь, как мы миому кормили? Бегали, дурачились… Весело же было, да?

– Ну… весело. Вспомнили детство, ничего не скажешь.

– А чего бы нам его почаще не вспоминать?

– Опять, что ли, миому покормить хочешь? Так я мигом пирог заведу!

– Пирог ты потом заведешь. А сейчас меня послушай. Я ведь что хочу сказать? Может, чтобы детеныш к нам пришел, нужно ему удобное местечко подготовить?

– Это как, детскую, что ли, заранее сделать? Нельзя, говорят, примета плохая.

– Да не то чтобы детскую… А в душе у себя детский уголок оборудовать. Чтобы там было светло, тепло, уютно и игрушек много. А то увидит он классную комнату, где твои схемы-графики-конспекты, и скажет: «Да ну ее, эту скукотень, я еще маленький, мне поиграть охота!»

Не скрою – обиделась я на него и даже рассердилась.

– Ну, знаешь, – говорю, – не ожидала я от тебя! Я о нашем будущем пекусь, а ты… Все, не хочу я с тобой разговаривать!

Обиделась и ушла в свою комнату – к урокам готовиться. Муж тоже куда-то скрылся и на глаза мне долго не показывался. Я уже сама забеспокоилась – пошла посмотреть, а он на кухне сидит, что-то в тетрадке строчит, весь такой занятой – просто спасу нет. Ну, я ушла и снова за уроки принялась. А он потом является пред мои светлые очи и сует мне свою тетрадку:

– Я тут сочинил кое-что. Вот, почитай, ошибки проверь.

Отдал и ушел. Я в тетрадку сунулась, а там… сказка!

МАЛЕНЬКИЙ СЕМЕЙНЫЙ КОРАБЛИК

лыл себе по житейскому морю маленький Семейный Кораблик. На борту были трое: муж – Отважный Капитан, жена – Хозяйственный Боцман, и их маленький сынишка – Юнга. Матросы, наверное, тоже были – но не о них сейчас речь. Потому что главными на Семейном кораблике были эти трое. Про них и наша история!

Отважный Капитан был правильный до невозможности. Больше всего на свете он ценил пунктуальность. Вся его жизнь была расписана до секунды, занесена в графики и таблицы, и если кто-то нарушал его график – ужасно волновался и даже сердился. Под горячую руку мог и на рее повесить, как пирата! Это его папа научил, он сам штурманом в Житейском море хаживал, пока капитаном не стал, да и мама Капитана хоть и в боцманах ходила, но штурманскому делу сызмальства обучена была.

– Смотри, сынок, чуть вправо, чуть влево, и налетишь на рифы! В Житейском море это запросто случается! И тогда каюк и тебе, и твоему кораблю! – внушал папа, воспитывая малолетнего юнгу. – А ежели корабль на дно пошел, то какой ты, к черту, капитан???

– Настоящий Капитан всегда точно свой курс знает, – вторила мама. – И команду надо набирать с умом, чтобы никаких разгильдяев в ней не было! Каждый должен знать свое место и свое время!

Юнга родителям верил: уж они-то свой корабль по Житейскому морю много лет водили, и ни одного кораблекрушения! Поэтому он учился составлять таблицы, чертить графики и рассчитывать курс с точностью до десятой доли градуса. И когда ему стали доверять порулить, он чувствовал гордость за точно выверенный путь. Никаких рифов! Фарватер чист, цель ясна, путь родителями проторенный, чего еще надо?

Но иногда он с тоской смотрел на безалаберные буксиры, вольные пиратские шхуны, белоснежные яхты, которые сновали туда-сюда без особых графиков, ходили к экзотическим островам, открывали новые земли… Да, то одна, то другая налетали на рифы, потом долго ремонтировались в доках и снова пускались в путь по Житейскому морю. Были и те, кто разбивался вдрызг, – но их Капитаны потом стояли на мостиках новых кораблей. Может, становились чуть осторожнее, но тем не менее снова и снова рисковали… Завидовал он им, завидовал, только сам себе в этом не признавался.

По малолетству и неопытности, а порой из озорства сбивался Юнга с верного курса, но за это его родители очень стыдили.

– Рискуют только безответственные бездари, – рубил ладонью воздух старый Штурман. – Умные не лезут куда попало. Вот есть карта – по ней и иди. По графику и по лоции!

– Только дураки учатся на своих ошибках, – добавляла мама. – Умные учатся на чужих. А чужих ошибок столько – за всю жизнь не изучишь!

Юнга чувствовал себя виноватым – ему очень хотелось оправдать надежды родителей!

И вот пришла пора нашему Отважному Капитану отправляться в собственное плавание – без мамы и без папы. Самому!

– Мы тебе все дали, всему научили, ты должен стать настоящим Капитаном! – напутствовал его отец-Капитан.

– Оправдать наши надежды! Пройти по Житейскому морю, как по струночке! – давала наказы мама-Боцман.

Белоснежный новенький кораблик уже покачивался на волнах, предлагал пуститься в увлекательное плавание по Житейскому морю. А для этого надо было набрать команду. Главное дело – боцмана найти.

Всем известно: Капитан осуществляет общее руководство да в бинокль смотрит, а хороший боцман – залог удачного плавания, потому как он и хозяйственную часть знает, и матросами руководит, и приборку организует, и на камбузе порядок держит. В общем, без боцмана – никуда. И все знают, что лучший Боцман в плавании по Житейскому морю – женщина. Редко кто один в плавание пускается или мужчину в Боцманы выбирает. Это уже не кораблик получается, а мужское общежитие!

Вот и стал он присматриваться – кандидатур море, выбирай на любой вкус, но как не ошибиться? Пробовал график вычертить – не получилось. Таблицу пытался составить – запутался. К маме-папе обращаться вроде как и неудобно – что это за капитан, который себе команду самостоятельно набрать не может? Решил исходить из внешних данных: скромность, аккуратность, приятный вид. Чтоб боцман палубу его океанского лайнера собою украшал!

И тут то ли черт морской его попутал, то ли судьба вмешалась, то ли его мечта о свободном поиске без компаса и карты прорвалась – только выбрал он себе боцмана, как говорится, «с точностью до наоборот».

Внешний вид у нее, конечно, был что надо: и осанка самая морская, и шустрая такая, и улыбка открытая, и фигурка – загляденье. А в глазах – боже мой! Морские чертики прыгают, серебристые волны переливаются, и манят они, затягивают, как морская пучина. Всем хороша была девушка. Только вот одно «но»: не признавала она никаких графиков, таблиц и прочих премудростей. Ему бы спросить, вникнуть… Но Капитану было не до графиков – уж очень сильно ему такого Боцмана в команду захотелось.

Наверное, следовало задуматься: ну как они в одном экипаже-то плавать будут? Но – не задумался. Сказал себе: «Я Капитан, я принял решение! Слушай мою команду! Полный вперед!» Так вот они и пустились в путь на своем маленьком семейном кораблике. Сначала вроде ничего – притирались потихоньку, присматривались. Он сразу встал на капитанский мостик, а она потихоньку организацией корабельного быта занялась.

Делала она все медленно и обстоятельно, зато на совесть и в удовольствие. Как-то у нее все получалось само собой, без спешки, без графика. Так уж ее родители боцманской науке обучили. В общем, вписалась она в команду, и корабль чистотой засиял, радостью засветился. На таких кораблях без юнги не обойтись, вот и наши Капитан с Боцманом подумали-подумали, да и завели себе Юнгу. Юнга получился что надо – шустрый, как мама, и умный, как папа. Носился по палубе туда-сюда, морские премудрости осваивал.

Боцману иногда хотелось свернуть с проторенного курса, но Капитан не соглашался – мало ли что! Она вздохнет – и покорится, ведь он же кораблем командует. Только иногда, когда неподалеку очень уж заманчивые острова покажутся, тихонько спустит шлюпку, сгоняет ненадолго, а потом опять на борт возвращается. Спросите, как она успевала корабль догнать? А вот успевала – она всегда все успевала, такая уж у нее была дружба со временем.

У нее хватало времени даже на болтовню с морскими обитателями, живущими в этих местах. Особенно она подружилась со старым Альбатросом. Обычно он парил в вышине, но иногда спускался на палубу – уж очень жареную рыбку уважал, ну, и поболтать любил, конечно. Альбатрос много повидал на своем веку, побывал в разных странах, и разговаривать с ним было интересно. Капитану было не до боцмановых знакомств – в его графиках появился Юнга, и надо было все планы заново скорректировать и выверить.

Тут-то и начали над их Семейным Корабликом тучки сгущаться. В Житейском море, оно конечно, и бури случаются, и даже ураганы. Но если Капитан и Боцман друг друга слышат и действуют заодно – их кораблю никакие шторма и бури не страшны.

А в нашей дружной команде наметился разлад. Дело в том, что Капитан и Боцман впервые основательно разошлись во мнениях. Наш Капитан хотел воспитать из Юнги настоящего морского волка – в своем понимании. Как и его когда-то воспитывали. Чтобы все по графикам и таблицам, да по выверенному курсу. А мама-Боцман все время его графики нарушала, планы сбивала.

Вот и стал Капитан нервничать, за Юнгу бояться, на Боцмана сердиться. Капитану ведь когда воспитанием заниматься? Ему на мостике надо стоять, за обстановкой следить, курс прокладывать. Так что вся воспитательная работа на Боцмане… А под влиянием мамы-Боцмана Юнга тоже какой-то неорганизованный получаться стал. Того и гляди, врежется во что-нибудь…

Капитан прямо виноватым стал себя чувствовать. Перед глазами у него то и дело возникали его собственные Родители и говорили они горькие слова:

– Что же ты, сынок? Не можешь порядок на собственном Семейном Кораблике навести? Того и гляди, на мель напоретесь! Или с другим кораблем столкнетесь. Бардак на палубе! А еще Капитан…

От таких видений Капитан еще больше хмурился и злился, еще строже смотрел, еще сильнее гайки закручивал. А команда ну никак не могла в его графики вписаться! Это ведь тоже особый талант надо иметь – по строгому плану жить! Не каждому дано…

Боцману тоже становилось все грустнее. Хоть и любила она Капитана, хоть и нравился ей родной Семейный Кораблик, где каждая медяшка была ею надраена, каждый иллюминатор своими руками вымыт, каждый канат собственноручно в бухточку свернут, да только очень уж ей обидно было, что Капитан все время сердитый, а она вроде как виноватая в этом. И Кораблик их раскачивается все сильнее…

В Житейском море, оно, конечно, и бури случаются, и даже ураганы. Но если Капитан и Боцман друг друга слышат и действуют заодно – их кораблю никакие шторма и бури не страшны.

И вот однажды на закате сидела она на корме и болтала со своим другом Альбатросом. Неподалеку проплывал чей-то океанский лайнер – музыка играла, иллюминаторы светились, Юнги туда-сюда сновали, а Капитан и Боцман на верхней палубе румбу танцевали. И так ей обидно стало!

– Слушай, Альбатрос! – пожаловалась она. – Вот ведь есть же на свете Семейные Кораблики, которым никакие бури не страшны! Почему же на нашем Кораблике не так?

– Потому что вы не можете договориться, – объяснил Альбатрос. – Ты – влево, Капитан – вправо, ты – вверх, он – вниз. Ваш кораблик становится неустойчивым. Это опасно!

– А как сделать его устойчивым? – тут же спросила она. – Что я должна для этого предпринять?

– По-моему, ты прекрасно справляешься со своими обязанностями Боцмана, – дипломатично сказал Альбатрос и закинул в клюв очередную жареную рыбку. – По крайней мере, рыбу ты жаришь великолепно!

– И все-таки! Не уклоняйся от темы! – потребовала она. – Что нужно сделать, чтобы все снова стало хорошо? Ты умный, ты старый, ты все знаешь, научи же меня!

– Наверное, тебе надо измениться. Стать такой, как хочет Капитан, – предположил Альбатрос.

– Но я не могу! – удрученно сказала она. – Я пыталась, но у меня ничего не получается. Я не могу жить по графикам!!! Я ничего не понимаю в таблицах!!! Я все в голове держу. И все успеваю! Ты лучше расскажи, как сделать, чтобы Капитан изменился.

– С чего ты взяла, что Капитан хочет меняться? Ты же вот и хочешь, да не можешь, – удивился Альбатрос. – Он такой, какой есть. Ты не можешь жить по графику, а он не может – без графика. У вас просто разные подходы к сохранению Семейного Кораблика. Вот и все. Терпи!

– Знаешь, мне все время приходится терпеть и уступать, – сердито сказала она. – Он командует, а я подчиняюсь. Я устала!

– Устала – отдохни, – посоветовал Альбатрос. – Запрись в каюте, поспи, побездельничай. Или рвани на Острова, недельки на две.

– Ну вот еще! – возмутилась она. – Кому нужен такой ленивый Боцман? Да он просто спишет меня на берег!

– Да ты, милочка, боишься! – уличил ее Альбатрос. – Боишься потерять – значит, любишь.

– Конечно, люблю! – не стала спорить она. – Стала бы я плыть на корабле с нелюбимым Капитаном…

– А ты кого больше любишь – его или себя? – коварно спросил Альбатрос.

– Его! Или себя? Наверное, Юнгу! – вывернулась она. – Нечестно такие вопросы задавать.

– Нечестно старой птице врать, ну и себе тоже, – поучительно сказал Альбатрос. – Если ты кого-то любишь, то принимаешь его таким, какой он есть. Хоть себя, хоть другого кого. Тогда ты в равновесии, и Кораблик твой устойчив.

Если ты кого-то любишь, то принимаешь его таким, какой он есть. Хоть себя, хоть другого кого. Тогда ты в равновесии, и Кораблик твой устойчив.

– Я принимаю, – слабо запротестовала она.

– А чего ж тогда вопросы задаешь? – очень логично возразил Альбатрос. – И собой не очень довольна, и своим Капитаном… Была бы довольна – ты бы мне вопросов не задавала. И вообще, сейчас не меня бы рыбой кормила, а танцевала румбу на верхней палубе. Что, скажешь, нет?

– Не скажу, – нахмурилась она. – Знаешь, а ты, наверное, прав, мой пернатый товарищ. Не в равновесии я, правда! И боюсь наш Кораблик еще больше раскачать.

– А ты не бойся, – посоветовал Альбатрос. – После хорошего шторма всегда наступает штиль, не замечала? Ты думаешь, в Житейском море только волны страшны? Да ничего подобного! Волна приходит и уходит, и если команда дружная – ничего она вашему Кораблику не сделает! Страшнее всего, когда вы сами глаза на неполадки закрываете. Кстати, хочу заметить, рыба кончилась…

Волна приходит и уходит, и если команда дружная – ничего она вашему Кораблику не сделает! Страшнее всего, когда вы сами глаза на неполадки закрываете.

– Знаешь, Альбатрос, ты за рыбой завтра прилетай. А я сейчас другим займусь…

– Чем, если не секрет? – полюбопытствовал жадный до рыбы и до секретов Альбатрос.

– Пойду на капитанский мостик. Приглашу его на румбу. И все ему скажу! Что я его люблю. И принимаю. И попрошу прошения за то, что никогда не смогу жить по графику! И еще – что я благодарна ему за то, что он стал нашим Капитаном. А потом на Острова, на две недельки. Шторм переждать.

– Молодец, Боцман! – одобрил Альбатрос. – Вот это по-нашему, по-морскому. Удачи!

И она пошла к своему Капитану – восстанавливать равновесие.

Подходя к рубке, она увидела его и невольно залюбовалась. Их Отважный Капитан стоял у штурвала, обложившись графиками и таблицами, и смотрел вдаль, и на лице у него была железная решимость во что бы то ни стало провести их Маленький Семейный Кораблик мимо всех мелей и рифов, минуя все мыслимые и мыслимые опасности, туда, где находится конечная цель всех Семейных Корабликов – зеленый и безмятежный Берег Счастья.

ЧУДО ДВЕНАДЦАТОЕ

Я сказку аж два раза прочитала. И это мой муж сочинил??? Ну, не ожидала! Конечно, он человек творческий и фантазировать очень даже способен, но чтобы вот так сесть и сказку сочинить – такого за ним сроду не наблюдалось. Вот чудеса-то какие!!!

Сгребла я тетрадку и отправилась к нему на кухню.

– Это ты про кого сказку-то сложил?

– Так про нас же! Про нашу, стало быть, семью…

– Ну и не похоже! Все тут шиворот-навыворот. Жена-боцман мне, честно говоря, больше тебя напомнила. А Капитан… Если бы ты в образе Капитана меня вывел – я бы даже и не возразила. Вылитая я!

– А так вот у меня написалось, и ничего я с этим поделать не смог, – признался он. – Если честно, то у нас в семействе ты капитанствуешь. Чего уж там, признаю!

– Ну, капитанствую. – Я даже немного растерялась. – И что с того? Ты же вроде не против был?

– Да я и сейчас не против. Я ж не к тому написал, чтобы за капитанство бороться. А к тому, чтобы ты отвлеклась немного от схем, графиков и планов, и, например, румбу со мной станцевала. Или на острова бы сплавали. Или еще какое безумство совершили!

– Но если корабль бросить, он же с курса сбиться может! – взволновалась я.

– А мы автопилот включим. Или автоштурмана – как он там на кораблях называется?

– Боязно мне. А вдруг чего случится?

– А вдруг нет?

– Знаешь, на «вдруг» полагаться… – поежилась я. – Говорят же – «Знать бы, где упасть, так соломки бы подстелил».

– Да невозможно везде и всюду соломы набросать, – говорит мне мой любимый. – Мне кажется, что ты из-за своего контроля очень уж напрягаешься. Всегда за все на свете боишься, думаешь, как бы со всех сторон соломы подложить, причем и за себя, и за других. А пока ты «соломенными делами» занята, жизнь-то мимо проходит со всеми ее чудесами и интересностями!

…из-за своего контроля очень уж ты напрягаешься. За все на свете боишься, думаешь, как бы со всех сторон соломы подложить, причем и за себя, и за других. А пока ты «соломенными делами» занята, жизнь мимо проходит со всеми ее чудесами и интересностями!

– Смотри-ка, как ты заговорил! – подивилась я. – Смотрю и удивляюсь, вроде как и ты – и не ты.

– Да я и раньше пытался тебе об этом рассказать, только ты меня не слышала. Вроде как слух у тебя отключается, если что вразрез с твоими убеждениями идет.

– Значит, меняются потихоньку убеждения, коли я тебя слышать стала, – отметила я. – Ладно, муж мой дорогой! Подумаю я над твоими словами. Видать, и правда я за своими капитанскими заботами кое-чего недоучитывала. Твои эстетические потребности, например…

С тем мы разговоры прекратили и стали чай пить. А уже вечером, когда мы спать легли, муженек быстро засопел, а я никак уснуть не могла, ворочалась с боку на бок, и все у меня в голове его слова насчет соломки вертелись. А ведь правильно он сказал: тревожная я, и все время стараюсь близких от каких-то воображаемых опасностей оградить. Это ж сколько времени у меня уходит: сначала эту опасность придумать, потом ее испугаться, а дальше сообразить, как ее избежать и какие превентивные меры принять!

И вот от этих размышлений стала у меня в голове целая история сплетаться. Странная такая, как будто я пришла к кому-то большому и мудрому и с ним разговариваю. И такие он мне вещи говорит, что я аж ворочаться забыла, чтобы ни словечка не пропустить.