Текст книги "Приятно тебя общать (СИ)"
Автор книги: Ирина Кикина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Олег рыкнул и сорвал злость на бледной гладкой лиане, полоснув её световым кинжалом. Над головой что-то заверещало и мигом втянуло лиану наверх. Я прижалась к своему герою.
– Можешь орать на меня сколько хочешь, только выведи, – прошептала я.
♂
Ну как можно на неё сердиться, когда она такая беззащитная?
♀
За час бодрой ходьбы через гевейские, будь они неладны, джунгли, Олег успел нашинковать огромного жука, нечто вроде шерстистого велоцираптора, слизкую тварь ядовито-синего цвета и шипастое хищное растение. Это не считая ложных лиан, щупалец, усов и прочих конечностей, которые он рубил походя, прокладывая курс.
Я очень жалела, что Роберта и Артура не пустили на разведку. Вот тут они бы разгулялись среди своей драгоценной флоры и фауны. Их счастье было бы всеохватным, но недолгим, пока они не попались бы на лепесток какой-нибудь росянке-переростку. Сволочи, ненавижу. Небось сидят сейчас и обедают. И завидуют мне, уроды прыщавые, что я тут развлекаюсь среди красот и чудес местной природы. Убила бы.
♂
Мы шли молча. Я был один оголённый нерв, смотрел будто бы во все стороны сразу, впитывал каждый шорох, запах, движение воздуха. Девчонка поняла правила без объяснений, держалась за мой пояс и беззвучно шла следом. Мои мысли тем временем всё норовили куда-то убежать. То мне представлялось, как получаю награду за отвагу от генерала Ли-Крестовского, то как Лера страстно целует меня в губы на вершине спасительного холма, то вдруг перескакивали к ребятам, улетевшим на катере. Все ли они спаслись от той стаи? Все ли пережили падение?
К реальности меня вернул резкий вскрик рыжей. По пустякам девчонка не орала: на нас бежали лысые зубастые куры выше меня ростом. Видимо, у местных тварей модно охотиться толпой.
– Ори погромче, им это не нравится! – велел я и взялся за дело.
♀
Все оперные певицы Империи позавидовали бы моей тонкой чистой ноте, выбуривающей пломбы из зубов. Ну или, на крайняк, похлопали бы.
Нескладным страусообразным созданиям этот звук точно не понравился, потому что стоило мне заорать, как они начали спотыкаться и стукаться головами. Решив поберечь бастер, Олег кинулся на врага со световым кинжалом наперевес. Я наблюдала за его работой с открытым ртом: во-первых, мой ор деморализовывал противника, а во-вторых, Защитник действительно красиво дрался. Одним летучим гибким движением он подрубил первой твари ноги, второй распорол брюхо, третью укоротил сверху. Выплёскивающиеся внутренности лысых страусов выглядели очень неаппетитно, что могло помешать моим вокальным экзерсисам. Я решила на что-нибудь отвлечься, и несущееся на меня животное подошло как нельзя лучше. Я наорала ему прямо в морду. Если б звук был погуще, страусу расплющило бы голову, но если бы да кабы… В общем, я увернулась, а Олег перебил этой особи хребет.
♂
– Ну всё, можешь уже не визжать, куры кончились.
По правде сказать, у меня самого уже голова начинала побаливать.
Лера мгновенно отключила свою звуковую дрель и хрипло спросила:
– А водички нет?
♀
А всё-таки он ничего. Из нас вышла бы отличная боевая команда. Он бы бил, я – орала…
Что только не полезет в голову от усталости!
♂
Часа через полтора после кур наметился подъём, сперва почти неуловимый, потом всё заметнее и заметнее.
– Это значит, что мы правильно идём! – порадовал я рыжую. Она только кивнула, задыхаясь и чуть не вися на моем поясе.
Я скомандовал привал. Несколько минут Лера просто лежала на траве и смотрела в клочки неба среди спутанных ветвей. Потом вскочила и стала стряхивать с себя местных букашек. Потом пожаловалась, что ей надо в кустики, но она боится.
– В какие конкретно кустики тебе надо?
Аспирантка выбрала те, которые показались ей самыми безобидными. Я пошёл в эти кустики, попинал всё, что выглядело подозрительно. Или напоминало подозрительное. Или было подозрительно неподозрительным. Потом велел ей громко повизжать. Из-под коряги, которую я только что пнул, выкатилось подобие броненосца, зашипело на нас и убралось подальше. Мудрое животное.
Кустики заняла Лера. Потом, когда она их освободила, я дал ей световой кинжал и велел караулить, а сам пошёл исследовать соседние с кустиками деревья.
Стало значительно легче жить. Из комплекта выживания я достал антисептические салфетки, вытер руки сам и предложил Лере. Поделился с учёной и питательными капсулками. Посидели молча. А что говорят в таких случаях? Наверное, надо сказать, что всё будет хорошо, что мы дойдём. Что уже немного осталось.
– Всё будет хорошо, мы дойдём. Уже немного осталось.
Рыжая устало улыбнулась.
– Если бы не ты, меня бы уже давно белые твари съели. И отравились бы. Так им и надо.
Красивым движением головы она откинула чёлку с глаз и замерла, в ужасе уставившись на меня.
– Змея!
♀
Я перерубила змею световым кинжалом, но она успела полоснуть Олега по щеке. Отрезанный кусок гадины корчился на земле, а тот, что остался в ветвях, извивался и брызгал кровью. Чертыхаясь, мой спутник с героическим подбородком прижал к ранке салфетку, я схватила его аптечку и стала искать что-нибудь полезное. Ну почему я не врач или хотя бы не биолог? Эта гевейская мерзость наверняка ядовитая!
♂
Я оттолкнул тварь дулом бастера, но она успела расцарапать Лере щёку. Девушка охнула и прижала к ранке салфетку. Я жахнул зарядом по тому, из чего змея торчала, и оно тоскливо заухало, истекая тёмной жидкостью. Нашёл в аптечке спрей-антибиотик и распылил на щёку рыжей. Серая корка мгновенно запеклась.
– Ты как, нормально?
Девушка кивнула.
– Тогда нам лучше идти.
♀
– Как себя чувствуешь? – спросила я.
Олег поморщился, когда пена антибиотика застыла, защищая рану.
– Живой, вроде.
– Пойдём. Чем скорее окажемся на холме, тем скорее пошлём сигнал и тем скорее нас найдут.
Олег поднялся. Как мне показалось, с усилием. Я обеспокоенно смотрела в его спину, держась за ремень. Холм должен быть уже близко, но кто знает, как быстро действует яд? Тащить Защитника я не смогу. А если он возьмёт и умрёт у меня на руках?
Нет, я не должна так думать. Может, та змея вообще не ядовитая. Может, всё ещё образуется.
Олег обернулся ко мне и сказал, показывая на дерево:
– Смм-мотри, пт-тицц-ца.
И безумно улыбнулся.
♂
Через несколько минут боевая подруга стала спотыкаться, потом бормотать и хихикать у меня за спиной. Значит, всё-таки яд. Значит, действует на мозг. Плохо. Ой, как плохо.
– Лера, с кем ты говоришь?
– С кем? – она хохотнула. – Ни с кем. Это она со мной говорит.
– Кто она?
– Беленькая такая. Помнишь, они такие «ррррр», а ты их раз – и расстрелял! Ха-ха…
Так, что нужно делать, когда кто-то сходит с ума? Откуда я знаю, на стрельбах такому не учат. И на симуляторах. И вообще. Отставить панику. Всё должно быть по плану. Один раз план сработал; хороший план, надо ещё раз попробовать.
1. Успокоиться самому.
2. Успокоить девушку.
В этот раз получилось с трудом. Тем более что девушка была спокойна, как дохлый опоссум, и жизнерадостна, как ребёнок с сахарной ватой в одной руке и мороженым в другой.
– Лера, давай ты мне напомнишь, куда мы идём.
– Как куда? Ну и пам-мять у вас, Защ-щитников. Мы идём на холм. Оттуда н-нас з-заберут. И всё будет хорош-шо.
Так, значит, не всё потеряно.
– А где холм?
– Эт-то ты должен зн-нать, ты меня туда ведёш-шь.
Логично.
– И зн-наешь что?
– Что? – Я скосил глаза на неё.
Рыжая блаженно улыбнулась:
– Ты сказ-зал, пт-тицц-ца. Где птиц-ца?
♀
– Пти-ица? – переспросила я, растягивая гласные, будто обращалась к слюнявому карапузу. – А какая птица?
– Бо-ольшая такая! – Олег взмахнул своими мощными руками, чтобы показать, какая большая. Я воспользовалась моментом и отстегнула кобуру бастера. Повесила через плечо. – Синяя! С огр-ромными крыльям-м-ми! И с когтям-ми! Летит быстр-р-ро-быстро, вж-ж-ж-ж!
Олег снова махнул руками. Я подождала, пока он немного утихомирится и осторожно отобрала у спутника калач, который он берёг на самый чёрный час нашего приключения в лесу.
– Олежек, а можно я вперёд пойду? – заискивающе спросила я. – А то ты всю дорогу впереди, ты высокий, мне за тобой ничего не видно.
– Иди! – щедро разрешил Защитник.
– Вот спасибо. И вещи твои я понесу, ладно? А то ты устал.
– Неси! – облагодетельствовал меня мой герой.
– Вот и хорошо. А ты иди сзади и держись за мой ремень, ладно?
Он покладисто согласился. Только бы добраться до холма…
♂
Уже второй раз за день я повалил аспирантку на землю и еле успел откатиться сам.
Птица была здоровенная, как и почти все неприятности на этой планете. Я пальнул в неё из бастера, но тварь увернулась на удивление ловко и зашла на новый круг. Подлетай, подлетай, родимая. Я тебя живенько сниму.
Но родимая оказалась сообразительной. Она уселась подальше от меня, склонила голову на бок. Перья у неё переходили из синего в фиолетовый при каждом движении. Она была бы красивой, если бы не хотела нас убить.
– Лера, – позвал я, – правильно, птица. Птица плохая, надо, чтобы она улетела. Давай ты покричишь?
Рыжая только всхлипывала, уткнувшись носом в траву:
– Ты мен-ня целый день обиж-жаешь. Не б-буду тебе пом-могать!
Я вздохнул и потянулся за калачом. И тут птица раскрыла длинный клюв и нежно каркнула:
– Лер-р-р-ра.
♀
Я дрожала и шагала с трудом. Всё труднее было тянуть за собой сходящего с ума товарища. К тому же было страшно. А если сейчас на меня кто-то прыгнет? Я же не умею стрелять, я промажу, и нас съедят. А если Олег взбесится и начнёт кулаками махать? Он меня прибьёт как муху.
За деревьями замаячило что-то вроде холма. Я было уже воспрянула духом, но дорогу мне перегородила белая тварь с изумрудными глазами.
♂
Лера села, вытерла слёзы.
– Привет, птич-чка, – сказала она.
– Пр-р-р-ривет, пт-пт-птищка!
Птица щёлкнула зубастым клювом и встопорщила перья. Ох, не нравится она мне!
– Эт-то ты птич-чка, а не я, – рассмеялась девушка.
– Ты птищ-щка, – уверенно заявила сине-фиолетовая льстица.
Лера улыбнулась и медленно, как лунатик, пошла к твари, распахнув объятья.
♀
С уголков пасти шестилапой зверюги капала слюна.
– Кис-кис, – задушенно пискнула я. – Пусти нас, и мы уйдём.
«Зачем вы пришли», – сказала тварь, не раскрывая рта.
– Низачем. Мы уже уходим, – проблеяла я.
«Зачем вы пришли к нам», – повторило существо.
– Мы исследуем вашу планету. Вашу землю. И выкапываем то, что ценно для нас.
«Вас много», – утвердительно заявило оно.
– Да, нас много, и, наверное, будет больше.
«У вас сильное оружие. Вы многих убили сегодня».
– Мы хотели жить. Мы не думали убивать, но вы напали.
«Мы защищали дом. Мы не хотели умирать».
Белая покачала головой и скрылась среди деревьев.
«Вы жадные и жестокие. Уходите из нашего леса».
И тишина. У меня дрожали руки и колени. Я обернулась к Олегу.
– Лер-р-р-р-ра, ты пт-пт-птищка, – нежно сказал он.
♂
Я саданул из калача в ноги синей птице. Не могу я убить эту хищницу: а вдруг она разумная? Вдруг это контакт?
Птица зашипела и взмыла в воздух. Лера потянула к ней руки и побежала следом, а тварь и рада была выставить когти. Я рванул вперёд, повалил рыжую дуру на землю и, не глядя, дал очередь в воздух. Птица заорала:
– Лер-р-ра, Лер-р-ра! Ты тц-ц-ц-целый день меня обиж-ж-жаеш-шь!
Лера плакала и отбивалась, но я крепко держал её. Дал ещё очередь вверх, и птица всё-таки улетела, роняя перья.
– Ты злой, злой, прогнал мою птичку! – рыдала Лера.
Я отпустил её, нашарил в аптечке успокоительное. Пришлось попыхтеть: даже под действием гевейского яда боевая подруга бегала довольно быстро. Вколол лекарство, девушка обмякла почти сразу. И заговорила сонно-сонно:
– Знаешь… что сказала… белая? Она сказала… что мы жадные… и жестокие… Но я не такая, правда?
– Конечно, правда, – успокоил я девушку, беря её на руки.
Холм уже виднелся впереди, и – о чудо! – взбираться на него нам никто не помешал.
Лера ещё лепетала что-то про белую, а я уселся на вершине и положил её голову к себе на колени. Немного отдышавшись, стал вслушиваться в чуждые звуки инопланетного леса внизу, в странный отдалённый гул вроде рокота беснующегося стадиона. Отправил сообщение на базу. Я люблю приключения, но даже мне сегодня их было многовато. Хотя с этой девчонкой я согласен повторить прогулку по гевейским дебрям. И даже не раз.
– Теперь всё будет хорошо, – говорил я, гладя Лерины волосы, абсолютно золотые в закатном свете.
А что ещё говорят в таких случаях?
♀
Я таки вскарабкалась на холм. Повозилась с рацией своего полубезумного Защитника, сумела связаться с нашими. Оказывается, катер уже нашли, стали шерстить джунгли, искать нас двоих. Остальные пятеро разведчиков почти целы, повреждения незначительные. Со спасательной бригадой обещали прислать врача для Олега.
Мой товарищ сел рядом, потом лёг, уложив голову мне на колени. Очень серьёзно сказал:
– У т-тебя волосы из з-золота. Тебя может унест-ти птиц-ца.
– Никто меня не унесёт. Сейчас за нами прилетят, мы вернёмся на базу, всё будет хорошо.
Всё будет хорошо. Если мы не будем соваться в эти чёртовы джунгли.
Но разве меня спросят? Начальник базы даст приказ, Добровольные защитники уткнут бастеры мне в спину – и вперёд, трудиться на благо великой Империи. Которое всегда требует больших жертв. Ну почему, почему от меня?
?
Даже с вершины могучей гоярры я не могу видеть этих чудовищ, но чувствую их каждым волоском. Я расправляю полупрозрачную перепонку и плавно впускаюсь в сердце Лирна, где уже ждёт меня Семья.
Кроткие ингвы не поднимают своих прекрасных зелёных глаз, щтирраи надули розовые зобы в знак скорби по обезглавленным родным и близким.
– Семья моя! – говорю я им. – Эти уродливые дикари вторглись в наш Лирн, разрыли землю, истоптали тионн. Сегодня Семья моя осиротела, сегодня мы оплакиваем тех, кого они отобрали у нас. Я тоже скорблю, я принимаю часть боли, потому что мне было нанесено неискупимое оскорбление.
Я воздеваю к небу жалкий, вполовину укороченный ритуальный щуп. Семья гневно клокочет, трещит и ухает. Я обрываю шум резким взмахом увечного щупа.
– Вот что я скажу тебе, Семья моя! Они не хотят мира. Они не слышат слов мира. Они топчут мир, как трупы тех, кого они забрали у нас. Мы послали к ним переговорщика, попытались найти общий язык, но они оказались глухи. Что ж, мы не будем предлагать щуп дружбы дважды. Сегодня день скорби и день откровения. Мы познали своего врага, и пусть нас стало меньше, но в следующий раз мы будем готовы. Мы будем готовы!
В ответ мне прогремел тысячегласый рев и стрёкот, от которого одинаково трепещут макушки гоярр и корни тионна. Взмахи куцего щупа раззадоривают мою грозную Семью. И пусть эти чудовища только попробуют сунуться в мой Лирн!..
Про конец света
– Мам, расскажи про конец света, – ни с того ни с сего попросила Тонечка.
Я удивилась, подняла глаза от вязания.
– Что это ты заинтересовалась?
– Севка в школе говорил, что космические чудовища могут погасить нам солнце, если мы не откупимся, поэтому каждый год 21 декабря учёные отправляют в космос ракету с двадцатью четвероклассниками, чтобы не случился конец света.
Я не смогла сдержать улыбку. Какие интересные страшилки у нынешних школьничков.
– И Севка, конечно, обещал, что заберут именно ваш класс.
– Нет, в это я не верю. Столько школ по всему миру, почему должны выбрать именно нас?
Не по годам рассудительная дочь забралась на диван, уселась рядом.
– Ну расскажи!
– Ладно. На самом деле всё совсем не страшно, и ближайшие несколько тысяч лет Земле бояться нечего.
Мне тогда было лет десять, как тебе. Все очень ждали конца света, который, по древнему календарю майя, должен был наступить 21 декабря 2012 года. Весь год люди так усердно к нему готовились, что не заметили очередного солнечного затмения, а потом пропустили глыбу космического камня, которая свалилась где-то в североамериканской глуши. Потом, ровно 21 декабря, солнце внезапно погасло.
Дочка охнула, глазки загорелись.
– Началась жуткая паника, люди не знали, куда бежать, что делать, где искать помощи. Несколько лет было темно, холодно и страшно. Мы жгли невероятно много электричества, загорали под ультрафиолетовыми лампами. Это были очень тоскливые годы. Но учёные не сидели без дела. Они посмотрели в свои телескопы и сразу поняли, что несколько дальше Луны образовалось плотное облако всяких космических обломков, из-за которых до нас не доходил солнечный свет.
– И что они придумали?
– Они собрали деньги со всего мира и стали строить космические корабли. Придумали новые двигатели, в несколько раз быстрее тех, что были раньше. Потребовали, чтобы все ядерные и водородные бомбы Земли, а ещё все ядерные отходы заодно, погрузили на эти корабли. Делать было нечего, и правительства подчинились.
– И корабли полетели бомбить это облако? – догадалась Тонечка.
– Правильно. И учёные рассчитали так, чтобы все бомбы в итоге попали на Солнце, а иначе они бы летели и летели через космос, пока не уничтожили бы что-нибудь нужное.
– И тогда стал свет?
– Да. И люди безумно обрадовались. Знаешь, конец света был для Земли очень полезен. Страны научились работать сообща, помогать друг другу. Учёные изобрели новые космические двигатели, наука шагнула вперёд, снова началось освоение космоса. За годы темноты восстановились ледники, которые раньше очень быстро таяли. Наконец, Земля избавилась от опасного оружия, которое угрожало существованию человечества. И знаешь, что самое интересное?
– Что?
– Через месяц после того, как бомбы благополучно упали на Солнце, где-то в Северной Америке снова свалился астероид. Большущий такой. Он раскололся, а внутри был гладкий чёрный куб.
– Космические чудовища прислали? – ахнула Тонечка.
– Может, и они. На гранях чёрного куба было что-то написано. На каждой грани – свой язык, притом расшифровать учёные смогли только одну грань, но они считают, что на остальных выбито то же самое.
– Что? Что? – нетерпеливо заёрзала дочь.
– На той грани, которую сумели прочитать, была надпись на языке древних майя. Тех самых, которые сделали календарь и предсказали конец света. – Я сделала паузу. – Там говорилось: «Ваша задолженность полностью погашена. Просьба в дальнейшем не задерживать плату за свет».
Суд истории
Неприметная забегаловка. Два мощных бородача. Похожи как братья, только один постарше, с проседью в кудрях, а другой – с прямыми русыми волосами и повязкой на лбу.
– Не умеешь ты пить, дружище, – говорит тот, что с повязкой.
Второй поднимает от кружки мутные, но всё ещё грозные глаза и говорит:
– Это потому, что только дикари пьют, не разбавляя.
– Так ты разбавляй.
– Как это я разбавляй, если ты не разбавляешь? Неуважительно получается. Вот ты меня уважаешь?
– Не сомневайся, – вздыхает русый, уже понимая, что сейчас товарищ по несчастью заведёт свои извечные стенания.
– И я тебя. А они… Я был на вершине мира, а они мне… Аморалку… Исправительные работы… И остальным тоже… Фаня в библиотеке теперь работает, Геша слесарем, Гера почтальон, ему не привыкать. До Адика не добрались, он в своей дыре тихо сидел и сидит, наверно, до сих пор. А я вот думаю, ну Гешу-то, Гешу за что? Он же ничего себе, всё людям, милейший, милейший… А я электрик, представляешь?
– Представляю. Я тоже. И ничего зазорного в этом нет, кем нам ещё быть?
Раскисший бородач чуть покачивается из стороны в сторону и смотрит куда-то сквозь коллегу.
– Но Гешу… Нас-то понятно. Меня за растление малолетних. Ну, может, за то, что папу порезал. А что? Это наше семейное дело, не убил же. Фаню за разжигание розни, а так-то она мудрейшая женщина… Диня отвертелся как-то, всё ему нипочём, всё по кимвалу. Вон, пиво разливает и доволен. Ему эта блевальня – дом родной.
Чернявый толстячок бармен вставляет:
– Я попросил бы!
– Ты мне противен, так и знай!
– То-то ты, папаша, сюда каждый четверг наведываешься и просишь выпить, – отвечает бармен. – Совсем добра не помнишь.
– Четверг наш день! И я всё помню! – страдалец широко размахивается кружкой, расплёскивая бурую жижу в патетическом жесте. – Что мы пили в старые времена! Нектар! Амброзия! А не эти помои…
Вдруг изменяется в лице и отрывисто, хрипло произносит:
– In vino veritas! – потом обрывает себя уже обычным голосом: – А ты замолкни, Ю!
Русый здоровяк предлагает:
– Давай я тебя домой отведу.
Его собутыльник вскидывается:
– Какое ещё домой? Хорошо же сидим! Диня, налей ещё…
Толстячок переглядывается с более трезвым товарищем. Тот пожимает плечами. Попойка продолжается.
– А я им говорю: у меня психическое заболевание. Раздвоение личности. И тут Ю решил поумничать: «Квод лицет Йови, нон лицет бови», значит. А они: покажите, где это сказано в уголовном кодексе! Всю жизнь сломали, сволочи… Электриком…
Булькает пойлом, половину проливая на бороду и на пол.
– Забыли про времена… Вот люди! А я говорю, это про меня всё насочиняли… Я, может, вообще однолюб, хотел жить себе тихонько с женой, музыку писать или коз пасти. Так нет же, общественное мнение, народная любовь, пропади она к Адику. На мне всё держалось, на мне! Неблагодарные… O tempora, o mores! Заткнись, Ю!
– Готов друг, – пропел Диня, протирая стойку.
– Суд истории… Исправительные работы… А кто страну поднимать будет, я спрашиваю? Были великой морской державой, оплотом цивилизации и культуры, а сейчас – позор Европы, в долгах по самую макушку…
– Понеслась… – снова вздохнул русый.
– Люди ведь не просто забыли нас. Сначала позабавились своими сказочками, придумали за нас нашу жизнь. А потом мы им стали не нужны, нас осудили за безнравственность, бросили, бросили! А кто теперь присмотрит за моей солнечной родиной? Кто?
– Не волнуйся, брат, – сказал русый. – Сами присмотрят, не маленькие. И за твоей солнечной, и за моей снежной. Вставай, родной, тебя жена уже заждалась.
Суровый русич поднимает пьяного друга. Диня подаёт рабочую сумку с вышитой на боку молнией.
– Кто бы мог подумать, что над нами свершится суд истории? Суд людей? Vae victis… Сами создали, сами обвинили… Втоптали в грязь и бросили…
Выйдя на свежий воздух, кудрявый бородач встряхивается и внезапно исчезает. Вместо него в локте от земли – золотое облако, и золотые капли дождя проливаются из него куда-то в вышину, вслед сумке с вышитой на боку молнией, воспаряющей медленными спиралями. Русый бородач пожимает могучими плечами, поправляет повязку на лбу. Он не привык оглядываться назад и горевать по былому.
«Ты забыл меня, мой народ, но я тебя не забыл. Я, как и прежде, буду оберегать тебя, ведь для этого ты меня призвал когда-то. Служение тебе – мой высший долг, моя высшая власть. А мой друг будет служить своим солнечным людям. Подумаешь, расклеился. Минутная слабость. Просто Зевс абсолютно не умеет пить».
