Текст книги "Ненаглядная красота"
Автор книги: Ирина Карнаухова
Соавторы: сказки народные
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Annotation
Печатается по изданию Государственного издательства детской литературы Министерства просвещения РСФСР. Москва – Ленинград. 1949 Пересказала И. Карнаухова. Художник В. Кутилин.
НЕНАГЛЯДНАЯ КРАСОТА
ДВА ИВАНА
МЕДНОЕ, СЕРЕБРЯНОЕ И ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВА
КУЗЬМА СКОРОБОГАТЫЙ
СИВКА-БУРКА
МАРКО БОГАТЫЙ И ВАСИЛИЙ БЕСЧАСТНЫЙ
ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ
ЛЕТУЧИЙ КОРАБЛЬ
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА
СЕРЕБРЯНОЕ БЛЮДЕЧКО И НАЛИВНОЕ ЯБЛОЧКО
ПОКАТИГОРОШЕК
ДВЕ СЕСТРЫ
БЕЛАЯ УТОЧКА
МОРСКОЙ ЦАРЬ И ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ
МЕДНЫЙ ЛОБ
МЕДВЕДКО, УСЫНЯ, ГОРЫНЯ И ДУБЫНЯ
МАРЬЯ МОРЕВНА
ИВАН-ЦАРЕВИЧ И СЕРЫЙ ВОЛК
СВИНКА —ЗОЛОТАЯ ЩЕТИНКА
ФИНИСТ – ЯСЕН СОКОЛ
МАРЬЯ-КРАСА – ДОЛГАЯ КОСА И ВАНЮШКА
ПО КОЛЕНО НОГИ В ЗОЛОТЕ
СЕМЬ СИМЕОНОВ – СЕМЬ РАБОТНИЧКОВ
НЕНАГЛЯДНАЯ КРАСОТА
НЕНАГЛЯДНАЯ КРАСОТА
Русские волшебные сказки
ДВА ИВАНА
или-были два брата – два Ивана: Иван-богатый да Иван-бедняк. У Ивана-богатея полна изба всякого добра, полны закрома крупного зерна, ходят коровушки в зелёной дубровушке, ходят овечки около речки, в горячей печи пышны калачи, – всего много, а семья – он да жена. Нет у Ивана-богатея ни малых, ни больших ребят.
А у Ивана-бедняка всей скотины – что лягушка в тине да кошка в лукошке. А ребят семеро. Семеро ребят – все на лавочке сидят, каши гречневой хотят. А в доме ни крупинки, ни мучинки. Делать нечего, пошёл Иван-бедняк к богатому брату.
– Здравствуй, братец!
– Здравствуй, Иван-бедняк! Зачем пришёл? Что дома не сидишь?
– Дай мне, братец, муки взаймы. Я тебе потом отработаю.
– Хорошо, – говорит Иван-богатей, – на тебе муки мисочку, а вернёшь мешок.
– Что ты, братец, за мисочку да мешок! Не много ли?
– А много, так ступай от порога, иди в другое место.
Делать нечего. Заплакал Иван-бедняк, взял мисочку с мукой и пошёл домой. Только до своих ворот дошёл, как налетел тут ветер, завыл, закрутил, сдунул всю муку из мисочки, – только пыль на донышке осталась, – и прочь полетел.
Рассердился Иван-бедняк:
– Ах ты, озорной ветер северный, ты моих детушек изобидел, голодными оставил! Найду я тебя, заставлю за озорство ответить!
И пошёл Иван-бедняк за ветром вслед. Ветер по дороге – Иван по дороге. Ветер в лес – Иван в лес. Набрели на большущий дуб. Ветер в дупло – и Иван в дупло.
Увидел ветер Ивана и говорит:
– Чего ты, мужичок, ко мне в гости зашёл?
– Так и так, – Иван говорит, – нёс я голодным ребятам муки горсточку, а ты, озорной, налетел, завыл, муку рассеял. С чем я теперь домой приду?
– Только-то! – ветер говорит.– Ну, не горюй! На тебе скатерть-самобранку: чего захочешь, всё тебе будет.
Обрадовался Иван, поклонился ветру, домой побежал.
Дома скатерть на стол положил и говорит:
– Дай мне, скатерть-самобранка, поесть-по-пить!
Только сказано – как на скатерти и пироги, и калачи, и с мясом щи, и окорок свиной, и кисель овсяной.
Наелся Иван с ребятами и спать лёг. А утром только сели завтракать, как Иван-богатей пришёл.
Как увидал Иван-богатей полный стол, покраснел от злости.
– Ты что, брат, богачом стал?
– Богачом не богачом, а сыт буду и тебя накормлю. Вот я тебе мешок муки должен, сейчас отдам. Скатерть-самобранка, дай мешок муки!
Только сказано – мешок муки на столе стоит.
Взял Иван-богатей муку, слова не сказал, из избы вышел.
Только вечер настал, прибегает снова к брату Иван-богатей.
– Братец, родненький, помоги, не оставь! Наехали гости из богатого села, а у меня и печь не топлена, и хлеба не печено, нечем потчевать. Дай, братец, на час, на два твою скатёрку!
Ну, Иван-бедняк и дал ему скатерть-самобранку.
Богатей гостей накормил, со двора проводил, скатерть-самобранку в сундук спрятал, а Ивану-бедняку такую самую, да только простую, скатерть отнёс.
– Спасибо, братец! – говорит.– Пообедали.
Стал Иван-бедняк с ребятами за ужин садиться. Расстелил скатёрочку.
– Скатерть-самобранка, дай поужинать!
Лежит скатерть бела-чиста, а ужина нет как нет.
Побежал Иван-бедняк к богатею.
– Что ты, братец, с моей скатёркой сделал?
– Знать не знаю, ведать не ведаю! Какую взял, такую и отдал.
Заплакал Иван-бедняк, домой пошёл. Ну, день прошёл, второй пролетел, ребята плачут, есть просят. А в доме ни мучины, ни крупины. Делать нечего, пошёл Иван-бедняк к богатому брату.
– Здравствуй, братец!
– Здравствуй, Иван-бедняк! Зачем пришёл, чего дома не сидишь?
– Ребята плачут, есть просят. Дай мне, братец, муки или крупы, или хлебушка.
– Нет у меня для тебя ни муки, ни крупы, ни хлебушка, а возьми, коли хочешь, в погребочке на бочке блюдо киселя.
Взял Иван блюдо киселя, домой отправился. Идёт по дороге, а солнышко светит, пригревает, в киселе играет. Стал кисель таять, с блюда бежать, да и пролился на дорогу. Только лужица на пути осталась. Рассердился Иван-бедняк:
– Ах ты, солнце неразумное! Тебе игра, а моим ребятам горе. Найду я тебя, заставлю за озорство ответить!
И пошёл Иван солнце искать. Шёл, шёл, а солнце всё впереди, только к вечеру солнце за горой село. Тут Иван его и нашёл.
Увидало солнце Ивана и говорит:
– Ты чего, Иван, ко мне в гости пришёл?
– Так и так, – говорит Иван.– Нёс я домой голодным ребятам кисель, а ты, солнце неразумное, как стало пригревать, в киселе играть, стал кисель таять, да весь на дорогу вылился. С чем я теперь домой пойду?
– Ничего, – говорит солнце, – я тебя изобидело, я и помогу. Дам я тебе козочку из моего стада. Ты её желудями корми, из неё золото дои.
Поклонился Иван солнышку, погнал козу домой. Накормил её желудями, стал доить. А вместо молока у козы золото бежит. Стал Иван хорошо жить, ребят кормить.
Услыхал про козу Иван-богатей, прибежал к брату.
– Здравствуй, братец!
– Здравствуй, Иван-богатей!
– Выручи, братец родименький, дай на часок твою козу. Надо мне долг отдавать, а денег нет.
– Бери, да только без обману.
Взял Иван-богатей козу, надоил золота, козу в клеть спрятал, а Ивану-бедняку простую козу погнал.
– Спасибо, братец, выручил!
Накормил Иван-бедняк козу желудями, стал доить… Течёт молоко по вымечку, из вымечка по копыточкам, а золота нет как нет.
Побежал Иван-бедняк к богатею, а тот:
– Знать не знаю, ведать не ведаю! Какую брал, такую и отдал.
Заплакал Иван-бедняк, домой пошёл. Ну, дни прошли, недели пролетели, ребята плачут: есть хотят. Зима пришла суровая, а дома ни мучины, ни крупины. Делать нечего, пошёл Иван-бедняк к богатому брату.
– Ребята плачут, есть просят. Дай, братец, муки горсточку!
– Не будет тебе ни муки, ни крупы, а хочешь – возьми в каморке на полке вчерашние щи.
Взял Иван-бедняк миску вчерашних щей и домой пошёл. Идёт, а вьюга гудит, мороз трещит, примораживает. Стал мороз со щами играть: ледком затянет, снежком запорошит. Играл, играл, да и заморозил щи до самого дна. Лежит в миске тёмная льдинка, а есть нечего.
Рассердился Иван-бедняк:
– Ах ты, мороз – красный нос! Тебе игра, а ребятам горе. Найду я тебя – за озорство ответишь!
И пошёл Иван-бедняк за морозом. Мороз по полям – Иван по полям. Мороз в леса – Иван в леса. Лёг мороз под большой сугроб – и Иван туда.
Удивился мороз:
– Ты чего, Иван, ко мне в гости зашёл?
– Так и так, – Иван говорит.– Нёс я ребятам вчерашние щи, а ты заиграл, щи приморозил. С чем я теперь домой пойду? Скатерть-самобранку да козу-золотодойку брат отнял, а ты щи перепортил.
– Только-то! – мороз говорит.– На тебе за это сумочку-выручалочку. Скажешь: «Двое из сумы!» – двое выскочат; скажешь: «Двое в суму!» – двое спрячутся.
Поклонился Иван, домой пошёл. Пришёл домой, суму вынул, да и говорит:
– Двое из сумы!
Тут как выскочат, тут как выпрыгнут из сумы две дубинки сосновые, как начнут Ивана бить, приговаривать:
– Не верь, бедняк, богачу! Не верь, Иван, богатому брату, уму-разуму учись!
Еле Иван дух перевёл да крикнуть успел: «Двое в суму!»
Улеглись дубинки в суму тихохонько.
Только вечер настал, Иван-богатей прибежал.
– Где был, Иван? Что достал, Иван?
– Был, братец, у мороза, а достал чудесную суму. Только скажешь: «Двое из сумы!» – двое выпрыгнут, что надо сделают.
– Ах, братец, Иван-бедняк, дай мне сумочку на один денёк! У меня крыша развалилась, починить некому.
– Бери, Иван-богатей!
Принёс Иван-богатей суму к себе домой, двери запер.
– Двое из сумы!
Как выскочат, как выпрыгнут из сумы две дубинки сосновые, как начнут Ивана-богатея бить, приговаривать:
– Не обижай, богач, бедняка! Отдай, богатей, Ивану скатерть да козу.
Прибежал Иван-богач к бедняку, а дубинки за ним.
– Спаси, братец! Отдам тебе и скатерть-самобранку и козу.
– Двое в суму! – крикнул Иван-бедняк.
Дубинки и спрятались в суму. Еле живой Иван-богатей домой пришёл, отдал бедняку скатерть-самобранку и козу-золотодойку.
Стал Иван-бедняк с детками жить-поживать, добра наживать. Теперь семеро ребят – все на лавочке сидят, кашу пшённую едят. Ложки крашеные, каша масляная.
МЕДНОЕ, СЕРЕБРЯНОЕ И ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВА
некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него была жена Настасья – золотая коса и три сына: Пётр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.
Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг поднялся сильный Вихрь, подхватил царицу и унёс неведомо куда. Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.
Вот подросли царевичи, он им и говорит:
– Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?
Собрались два старших сына и поехали.
И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается… Стал Иван-царевич батюшку просить:
– Отпусти меня, отец, матушку поискать, про старших братьев разузнать.
– Нет, – говорит царь, – один ты у меня остался, не покидай меня, старика.
А Иван-царевич отвечает:
– Всё равно, позволишь – уйду и не позволишь – уйду.
Что тут делать? Отпустил его царь.
Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился. Ехал-ехал… Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Доехал до стеклянной горы. Стоит гора высокая, верхушкой в небо уперлась. Под горой – два шатра раскинуты: Петра-царевича да Василия^ царевича.
– Здравствуй, Иванушка! Ты куда путь держишь?
– Матушку искать, вас догонять.
– Эх, Иван-царевич, матушкин след мы давно нашли, да на том следу ноги не стоят. Пойди-ка попробуй на эту гору взобраться, а у нас уже моченьки нет. Мы три года внизу стоим, наверх взойти не можем.
– Что ж, братцы, попробую.
Полез Иван-царевич на стеклянную гору. Шаг наверх ползком, десять – вниз кубарем. Он и день лезет, и другой лезет. Все руки себе изрезал, ноги искровянил. На третьи сутки долез до верху.
Стал на краю горы, братьям кричит:
– Я пойду матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь, меня дожидайтесь три года и три месяца, а не буду в срок, так и ждать нечего. И ворон моих костей не принесёт.
Отдохнул немного Иван-царевич и пошёл по горе. Шёл-шёл, шёл-шёл. Видит – медный дворец стоит. У ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, огнём дышат. А подле колодец, у колодца медный ковш на медной цепочке висит. Рвутся змеи к воде, да цепь коротка.
Взял Иван-царевич ковшик, зачерпнул студёной воды, напоил змеев. Присмирели змеи, прилегли. Он и прошёл в медный дворец. Вышла к нему медного царства царевна.
– Кто ты таков, добрый молодец?
– Я Иван-царевич.
– Что, Иван-царевич, своей охотой или неволей зашёл сюда?
– Ищу свою мать – Настасью-царевну. Вихрь её сюда утащил. Не знаешь ли, где она?
– Я-то не знаю. А вот недалеко отсюда живёт моя средняя сестра, может, она тебе скажет.
И дала ему медный шарик.
– Покати шарик, – говорит, – он тебе путь-дорогу до средней сестры укажет. А как победишь Вихря, смотри не забудь меня, бедную.
– Хорошо, – Иван-царевич говорит.
Бросил медный шарик. Шарик покатился, а царевич за ним вслед пошёл.
Пришёл в серебряное царство. У ворот страшные змеи на серебряных цепях прикованы. Стоит колодец с серебряным ковшом.
Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змеев. Они улеглись и пропустили его. Выбежала серебряного царства царевна.
– Уже скоро три года, – говорит царевна, – как держит меня здесь могучий Вихрь. Я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух сам ко мне пришёл. Кто ты такой, добрый молодец?
– Я Иван-царевич.
– Как же ты сюда попал: своей охотой или неволей?
– Своей охотой – ищу родную матушку. Пошла она в зелёный сад гулять, поднялся могучий Вихрь, умчал её неведомо куда. Не знаешь ли, где найти её?
– Нет, не знаю. А живёт здесь недалеко старшая сестра моя, золотого царства царица – Елена Прекрасная. Может, она тебе скажет. Вот тебе серебряный шарик. Покати его перед собой, ступай за ним следом. Да смотри, как убьёшь Вихря, не забудь меня, бедную.
Покатил Иван-царевич серебряный шарик, сам вслед пошёл.
Долго ли, коротко ли – видит: золотой дворец стоит, как жар горит. У ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы. Огнём пышут. Возле колодец, у колодца золотой ковш на золотых цепях прикован.
Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змеев. Они улеглись, присмирели. Зашёл Иван-царевич во дворец; встречает его Елена Прекрасная – красоты царевна неописанной.
– Кто ты таков, добрый молодец?
– Я Иван-царевич. Ищу свою матушку – Настасью-царицу. Не знаешь ли, где найти её?
– Как не знать? Она живёт недалеко отсюда. Вот тебе золотой шарик. Покати его по дороге – он доведёт тебя, куда надобно. Смотри же, царевич, как победишь ты Вихря, не забудь меня, бедную, возьми с собой на вольный свет.
– Хорошо, – говорит, – красота ненаглядная. Покатил Иван-царевич шарик и пошёл за ним. Шёл, шёл и пришёл к такому дворцу, что ни в сказке сказать, ни пером описать – так и горит в скатном жемчуге и в камнях драгоценных. У ворот шипят шестиглавые змеи, огнём палят, жаром дышат.
Напоил их царевич. Присмирели змеи, пропустили его во дворец. Прошёл царевич большими покоями. В самом дальнем нашёл свою матушку. Сидит она на высоком троне, в царском наряде разукрашенном, драгоценной короной увенчана. Глянула она на гостя и вскрикнула:
– Иванушка, сынок мой! Как ты сюда попал?!
– За тобой пришёл, моя матушка.
– Ну, сынок, трудно тебе будет. Великая сила у Вихря. Ну, да я тебе помогу, силы тебе прибавлю.
Тут подняла она половицу, свела его в тайный подпол. Там стоят две кадки с водой – одна по правой руке, другая по левой.
Говорит Настасья-царица:
– Испей-ка, Иванушка, водицы, что по правую руку стоит.
Иван-царевич испил.
– Ну, что? Прибавилось в тебе силы?
– Прибавилось, матушка. Я бы теперь весь дворец одной рукой повернул.
– А ну, испей ещё!
Царевич ещё испил.
– Сколько, сынок, теперь в тебе силы?
– Теперь захочу – весь свет поворочу.
– Вот, сынок, и хватит. Ну-ка, переставь эти кадки с места на место. Ту, что стоит направо, отнеси на левую сторону, а ту, что налево, отнеси на правую сторону.
Иван-царевич взял кадки, переставил с места на место.
– Вот видишь, сынок: в одной кадке сильная вода, в другой – бессильная. Вихрь в бою сильную воду пьёт, оттого с ним никак не сладишь.
Воротились они во дворец. Говорит Настасья-царица:
– Скоро Вихрь прилетит. Ты схвати его за палицу. Да, смотри, не выпускай. Вихрь в небо взовьётся – и ты с ним; станет он тебя над морями, над горами высокими, над глубокими пропастями носить – а ты держись крепко, рук не разжимай. Умается Вихрь, захочет испить сильной воды, бросится к кадке, что по правой руке поставлена, а ты пей из кадки, что по левой руке…
Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, всё вокруг затряслось. Налетел Вихрь, влетел в горницу. Иван-царевич к нему бросился, схватился за палицу.
– Ты кто таков? Откуда взялся? – закричал Вихрь.– Вот я тебя съем!
– Ну, бабка надвое сказала! Либо съешь, либо нет.
Рванулся Вихрь в окно – да в поднебесье. Уж он носил, носил Ивана-царевича… И над горами, и над морями, и над глубокими пропастями. Не выпускает царевич из рук палицы. Весь свет Вихрь облетел. Умаялся, из сил выбился. Спустился – и прямо в подпол. Подбежал к кадке, что по правой руке стояла, и давай воду пить. А Иван-царевич налево кинулся, тоже к кадке припал.
Пьёт Вихрь – с каждым глотком силы теряет. Пьёт Иван-царевич – с каждой каплей силушка в нём прибывает. Сделался могучим богатырём. Выхватил острый меч и разом отсёк Вихрю голову.
Закричали позади голоса:
– Руби ещё! Руби ещё! А то оживёт!
– Нет, – отвечает царевич, – богатырская рука два раза не бьёт, с одного раза всё кончает.
Побежал Иван-царевич к Настасье-царице.
– Пойдём, матушка. Пора. Под горой нас братья дожидаются. Да по дороге надо трёх царевен взять.
Вот они в путь-дорогу отправились. Зашли за Еленой Прекрасной. Она золотым яичком покатила, всё золотое царство в яичко запрятала.
– Спасибо тебе, – говорит, – Иван-царевич, ты меня от злого Вихря спас. Вот тебе яичко, а захочешь – будь моим суженым.
Взял Иван-царевич яичко, а царевну в алые уста поцеловал.
Потом зашли за царевной серебряного царства, а там за царевной медного. Захватили с собой полотна тканого и пришли к тому месту, где надо с горы спускаться.
Иван-царевич спустил на полотне Настасью-царицу, потом Елену Прекрасную и двух сестёр её.
Братья стоят внизу, дожидаются. Увидели мать – обрадовались. Увидели Елену Прекрасную – обмерли. Увидели двух сестёр – позавидовали.
– Ну, – говорит Василий-царевич, – молод-зелен наш Иванушка вперёд старших братьев становиться. Заберём мать да царевен, к батюшке повезём, скажем: нашими богатырскими руками добыты. А Иванушка пусть на горе один погуляет.
– Что ж, – отвечает Пётр-царевич, – дело ты говоришь. Елену Прекрасную я за себя возьму, царевну серебряного царства ты возьмёшь, а царевну медного за генерала отдадим.
Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться; только стал полотно привязывать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него и вырвали.
Остался Иван-царевич на горе один. Заплакал и пошёл назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души. Скука смертная! Стал Иван-царевич с тоски-горя Вихревой палицей играть. Только перекинул палицу с руки на руку – вдруг, откуда ни возьмись, выскочили Хромой да Кривой.
– Что надобно, Иван-царевич! Три раза прикажешь – три наказа твоих выполним.
Говорит Иван-царевич:
– Есть хочу, Хромой да Кривой!
Откуда ни возьмись – стол накрыт, на столе кушанья самые лучшие.
Покушал Иван-царевич, опять с руки на руку перекинул палицу.
– Отдохнуть, – говорит, – хочу!
Не успел выговорить – стоит кровать дубовая, на ней перина пуховая, одеяльце шёлковое. Выспался Иван-царевич – в третий раз перекинул палицу. Выскочили Хромой да Кривой.
– Что, Иван-царевич, надобно?
– Хочу быть в своём царстве-государстве.
Только сказал – в ту же минуту очутился Иван-царевич в своём царстве-государстве. Прямо посреди базара стал. Стоит, озирается. Видит – по базару идёт ему навстречу башмачник, идёт, песни поёт, ногами в лад притопывает – такой весельчак!
Царевич и спрашивает:
– Куда, мужичок, идёшь?
– Да несу башмаки продавать. Я ведь башмачник.
– Возьми меня к себе в подмастерья.
– А ты умеешь башмаки шить?
– Да я всё, что угодно, умею. Не то что башмаки, и платье сошью.
Пришли они домой, башмачник и говорит:
– Вот тебе товар самый лучший. Сшей башмаки, посмотрю, как ты умеешь.
– Ну, что это за товар?! Дрянь да и только!
Ночью, как все заснули, взял Иван-царевич золотое яичко, покатил по дороге. Стал перед ним золотой дворец. Зашёл Иван-царевич в горницу, вынул из сундука башмаки, золотом шитые, покатил яичком по дороге, спрятал в яичко золотой дворец, поставил башмаки на стол, спать лёг.
Утром-светом увидал хозяин башмаки, ахнул. – Этакие башмаки только во дворце носить!
В эту пору во дворце три свадьбы готовились: берёт Пётр-царевич за себя Елену Прекрасную, Василий-царевич – серебряного царства царевну, а медного царства царевну за генерала отдают.
Принёс башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу всё поняла.
– Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здоров по царству ходит.
Говорит Елена Прекрасная царю:
– Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы золотом было шито, каменьями самоцветными приукрашено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду замуж за Петра-царевича.
Позвал царь башмачника.
– Так и так, – говорит, – чтобы завтра царевне Елене Прекрасной золотое платье было доставлено, а то на виселицу!
Идёт башмачник домой невесел, седую голову повесил.
– Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что ты со мной наделал!
– Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать! Утро вечера мудренее.
Ночью достал Иван-царевич из золотого царства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил.
Утром проснулся башмачник – лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает.
Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной.
Елена Прекрасная наградила его и приказывает:
– Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство золотое с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь – велю тебя четвертовать.
Пошёл башмачник домой еле жив.
– Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.
– Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать. Утро вечера мудренее.
Как все заснули, пошёл Иван-царевич на седьмую версту, на берег моря. Покатил золотым яичком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь вёрст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.
Стал Иван-царевич на мосту, на перильцах гвоздики приколачивает.
Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю.
– Посмотри, царь, что у нас делается?!
Посмотрел царь и ахнул.
А Елена Прекрасная и говорит:
– Вели, батюшка, запрягать карету золочёную, поеду в золотой дворец с царевичем Петром венчаться.
Вот поехали они по золотому мосту.
На мосту столбики точёные, колечки золочёные. А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются, да и говорят:
– Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?
– Помню, голубок, – спас Иван-царевич.
А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает.
Закричала Елена Прекрасная громким голосом:
– Люди добрые! Задержите скорей коней вороных. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!
Взяла его за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли. Вернулись к царю, всю правду ему рассказали.
Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить.
Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича – медного.
Был тут пир на весь мир!
Тут и сказке конец.
КУЗЬМА СКОРОБОГАТЫЙ
ил-поживал Кузенька один-одинёшенек в тёмном лесу. Был у него худой домишко, да один петушок, да пять курочек.
Повадилась к Кузеньке Лисичка-сестричка ходить.
Пошёл он раз на охоту; только от дому отошёл, а Лисичка тут как тут. Прибежала, заколола одну курочку, изжарила и съела.
Воротился Кузенька. Хвать – нет курочки!
«Ну, – думает, – верно, коршун утащил».
На другой день опять пошёл на охоту.
Попадается ему навстречу Лисичка-сестричка и спрашивает:
– Далеко ли, Кузенька, идёшь?
– На охоту, Лисичка-сестричка.
– Ну, прощай!
Побежала Лисичка-сестричка к нему в домишко, заколола курочку, изжарила и съела.
Пришел домой Кузенька, хватился – нет курочки. Вот он и догадался.
«Это Лисичка-сестричка моих курочек таскает».
На третий день Кузенька заколотил двери-окна крепко-накрепко, и сам будто на охоту собрался.
Откуда ни возьмись – Лисичка-сестричка и спрашивает:
– Далеко ли идёшь, Кузенька?
– На охоту, Лисичка-сестричка.
– Ну, прощай!
Побежала Лисичка к дому, а Кузенька за ней. Прибежала Лисичка, обошла кругом домишко, видит – окна-двери заколочены; как попасть в избу?
Взяла, да и спустилась в трубу.
Тут Кузенька и поймал Лисичку.
– Вот, – говорит, – какой вор ко мне жалует! Постой-ка, сударушка, я теперь тебя живой из рук не выпущу.
Взмолилась Лисичка-сестричка:
– Не убивай меня, Кузенька! Я тебя счастливым сделаю. Только изжарь для меня курочку с масличном, да пожирней.
Поверил ей Кузенька, зажарил ей курочку. Лисичка-сестричка курочку съела, маслицем живот себе смазала. Побежала на царские заповедные луга, стала на тех заповедных лугах кататься, громким голосом вопить:
– У-у-у! У царя была в гостях, на дубовых сидела скамьях, чего хотела – пила и ела, завтра опять пойду.
Бежит мимо Волк – серый бок и говорит:
– Эх ты, хитрая Лиса! Где так жирно наелась?
– Ах, любезный Волчок-куманёк, была я у царя на пиру, чего хотела – пила и ела, завтра опять пойду.
Вот Волк – серый бок и просит:
– Лисонька-кумушка, не сведёшь ли меня к царю на обед?
– Сведу, – Лисонька говорит.– Только собери сорок сороков серых волков, – поведу вас всех на пир к царю.
На другой день Волк согнал сорок сороков серых волков. Лисичка-сестричка повела их к царю.
Волки во двор, а Лисичка-сестричка побежала в белокаменные палаты, поклонилась царю в ноги.
– Здравствуй, царь! Кузьма Скоробогатый прислал тебе гостинцу: сорок сороков серых волков. Вели их в клети загнать, на замки запереть.
Велел царь волков запереть, а сам думает:
«Верно, Кузьма Скоробогатый – богатый человек, что такой гостинец прислал».
На другой день лисичка съела у Кузеньки еще одну курочку, побежала в заповедные луга, стала по траве кататься. Ковылял мимо Медведь-толстопят. Увидел Лисоньку и говорит:
– Эко ты, хвостатая, как сытно наелась!
А Лисица ему:
– У-у-у! Была у царя в гостях, сидела на дубовых скамьях, чего хотела —пила и ела, завтра опять пойду.
Взмолился ей Мишка-толстопят:
– Лисонька-голубушка, не сведёшь ли меня на царский обед?!
– Сведу, – говорит, – только собери сорок сороков чёрных медведей; для одного тебя царь беспокоиться не захочет.
Ну, на другой день Медведь-толстопят собрал сорок сороков чёрных медведей. Лиса повела их к царю.
Медведи во двор. Лиса в палаты.
– Здравствуй, царь! Прислал тебе Кузьма Скоробогатый сорок сороков чёрных медведей. Вели их запереть в стены крепкие.
Царь тому и рад. Приказал их загнать и запереть крепко-накрепко, а сам думает:
«Вот беда! Каков богач этот Кузьма-сосед!»
На другой день прибежала Лисичка к Кузеньке, съела последнюю курочку, стала на заповедных лугах валяться.
Бегут мимо Соболь с Куницей и спрашивают:
– Эх ты, лукавая Лиса! Где так жирно накушалась?
– Ах вы, Соболь и Куница! Я у царя в превеликом почёте. Была у него в гостях, сидела на дубовых скамьях, что хотела – пила и ела, сегодня опять пойду. Вчера волков да медведей с собой брала. Сами знаете волков, как они жадны да завистливы. Будто сроду жирного не едали, – до сих пор у царя объедаются! А про Мишку-толстопятого и говорить нечего – до того ест, что еле дышит.
Стали Соболь и Куница Лисичку-сестричку упрашивать:
– Кумушка-голубушка, сведи ты нас к царю.
– Сведу, – говорит, – только соберите сорок сороков соболей да куниц, для вас двоих царь и беспокоиться не захочет.
На другой день собралось сорок сороков соболей да куниц. Лисичка-сестричка их к царю повела. Пришла и говорит:
– Прислал тебе Кузьма Скоробогатый в гостинец сорок сороков соболей да куниц.
«Ну, – думает царь, – о таком богаче я слыхом не слыхал».
Дня не прошло – опять Лисичка-сестричка к царю явилась.
– Здравствуй, царь, – говорит, – дай пудовую меру Кузьме Скоробогатому серебро мерить. Его мерки все золотом заняты.
Дал ей царь пудовую меру.
Заткнула Лисичка за обручи две серебряные денежки, отнесла меру назад к царю.
«Эх, – думает царь, – какой богач!»
Только новый день занялся, только царь встал, откушал, а Лисичка уже тут как тут. Кланяется низко и говорит:
– Здравствуй, царь! Не отдашь ли дочку за Кузьму Скоробогатого?
– Что ж, – говорит царь, – за такого богача и царевну отдать можно. Пускай приезжает свататься!
Побежала Лисичка-сестричка к Кузьме.
– Идём, Кузенька, к царю свататься!
– Что ты, Лисичка-сестричка, у меня и одежды ведь нету.
– Ничего, – говорит, – Кузенька, всё у нас будет.
Пошел Кузьма к царю, а Лисичка вперёд побежала, у моста сваи подрезала. Взошёл Кузьма на мост, подломился мостик, Кузьма в воду упал.
Побежала Лисичка к царю.
– Царь, беда случилась! Подломился твой мосток. Кузьма в воду упал. Потонули кареты золочёные, потонули слуги верные. Кузьма мокрым-мокрёшенек на берегу сидит, с шёлкового кафтана вода бежит, из сафьяновых сапожек капает.
Велел царь дать Кузьме свою одежду.
А Лисичка-сестричка и говорит:
– Ох-ти мне тошнёхонько! Эту одежду Кузьма и не оденет. Нет ли во дворце получше?
Велел царь дать Кузьме свою праздничную одежду.
– Ну, – говорит Лисичка-сестричка, – эту, может, и станет носить.
Послал царь за Кузьмой карету золочёную, тройкой лошадей запряжённую. Приехал Кузьма к царю молодец-молодцом.
Тут и сосватали за Кузьму царевну. Долго не мешкали, честным пирком да за свадебку.
У царя день живут, и другой живут. Вот царь и говорит:
– Ну, любезный зять, поедем к тебе гостить, твоего житья узнавать.
Что тут делать?
Стали собираться, а Лисичка-сестричка вперёд побежала. Бежала, бежала, видит – пастухи стадо овец пасут. Лисичка и спрашивает:
– Пастухи, пастухи, вы чьих овец пасёте?
– Мы – Змея Горыныча.
– Ой, пастухи, не сказывайте, что Змея Горыныча, а сказывайте, что Кузьмы Скоробогатого. А то едут Царь-огонь и Царица-молния, они вас спалят-сожгут.
– Хорошо, Лисичка-сестричка, спасибо тебе! Встретила Лисичка-сестричка стадо коров.
– Пастухи, пастухи! Вы чьи пастухи будете?
– Мы – Змея Горыныча.
– Ой, пастухи, не сказывайте, что Змея Горыныча, сказывайте, что Кузьмы Скоробогатого. А то едут Царь-огонь и Царица-молния, они вас спалят-сожгут.
– Хорошо, Лисичка-сестричка, спасибо тебе!
Побежала Лисичка дальше, увидела табун коней.
– Пастухи, пастухи! Чьих коней пасёте?
– Змея Горыныча.
– Ой, пастухи, не сказывайте, что Змея Горыныча, сказывайте, что Кузьмы Скоробогатого, а то едут Царь-огонь и Царица-молния, они вас спалят, огнём сожгут.
– Хорошо, Лисичка-сестричка, спасибо тебе!
Побежала Лисичка-сестричка дальше, прибежала к Змею в золотой дворец.
– Ну-ка, Змей Горыныч, надо тебе скоро-наскоро спрятаться. Едут грозный Царь-огонь и Царица-молния, всё жгут-палят и твои стада с пастухами сожгли, тебе только час жизни остался. Забейся, Змей Горыныч, в солому, может, тебя Царь-огонь не увидит, смерть тебя минет.
Забился Змей Горыныч в солому, а Лисичка-сестричка ту солому подожгла. Змея в пепел сожгла.
А Кузьма Скоробогатый едет себе да едет, с молодой женой да старым царём.
Доезжают они до стада овечьего. Молодая жена и спрашивает:
– Пастушки, пастушки, чье стадо пасёте?
– Кузьмы Скоробогатого.
Царь тому и рад.
– Ну, любезный зять, много же у тебя овец!
Поехали дальше. Доезжают до стада коровьего.
– Пастушки, пастушки, чьё стадо пасёте?
– Кузьмы Скоробогатого.
– Ну, любезный зятюшка, много же у тебя коров!
