Текст книги "Жду, надеюсь, люблю..."
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Вечерами Марина часто прислушивалась к тому, что происходило за дверями комнат сыновей. У Петьки постоянно звучала музыка да мурлыкал телефон, который упорно обрывали девушки-подружки. У Ивана стояла глухая тишина, лишь изредка прерываемая недовольным гудением перезагружающегося компьютера. В комнате он зудел по-комариному монотонно и постоянно, когда сын бывал дома. А дома он бывал часто – фирма, где он трудился после окончания института, ценила его как компьютерщика и предоставляла свободу действий. Поэтому Иван много работал дома, где ему было уютнее и привычнее.
Лишь иногда Ванька демонстрировал пример негативной реакции флегматика. В моменты, когда вдруг зависал комп, Иван говорил запредельно нордичным шепотом, с такой интонацией, словно неторопливо и деловито перечитывал фразу диктанта:
– Чтоб ты сгорел.
Компьютер к такому отношению привык и не очень обижался, хотя Петька пытался безуспешно убедить брата в том, что комп – это живой организм, со своим выдающимся умом и феноменальной памятью, а потому требует ласки, вежливости и дружелюбия. Иван отмахивался.
Не сложились у него отношения с отчимом и младшим братом. Петька избегал Ивана, хотя ссор между ними не возникало никогда. В силу безбрежной Петькиной контактности, бесконфликтности и миролюбивости, думала Марина. Но и Слава в последнее время тоже стал избегать Ивана. Все трое не жаловались друг на друга, не отвечали на поставленные в лоб вопросы об их взаимоотношениях, но жили врозь. И это пугало и настораживало Марину. Она печалилась о будущем сыновей.
Когда-то она радовалась, что у нее трое детей. Они вырастут дружными. И позже родители уйдут навсегда, но братья будут преданно заботиться друг о друге и друг другу помогать. Выросли… Но любить и помогать не научились или не захотели. Почему? Этот вопрос давно мучил Марину. Задавать его Володе было бессмысленно и даже несерьезно. Муж рассматривал подобные разговоры как пустые и не имеющие никакой значимости. Главные ценности жизни… В чем они, где? Марина стала горько думать, что в самых близких ей людях нет ничего человеческого, как это ни страшно признавать. Каждый из них поклонялся лишь себе и любил одного себя, совершенно равнодушный к остальным, безжалостный, холодный… И все они скроены на один образец.
Она решила посоветоваться с Романом.
Виделись они редко. Редко и перезванивались. Хотя Марина в последнее время, когда подросли сыновья, стала все чаще и чаще жалеть своего первенького муженька, неудачника и бедолагу.
– А напрасно ты его жалеешь, – однажды насмешливо свысока заметил Володя, подметивший ее отношение к Роману. – Жалость – это обманка. Вот ты пожалеешь человека и уверишься, что вроде все для него сделала, что нужно, а больше не в силах, и успокоишься в своей бездеятельности. Бестолковое это чувство, никчемное – наша жалость. Нужно что-то реальное, а не сожаления.
– И что же ты мне предлагаешь реального? – окрысилась Марина. – Развести Ромку с этой дылдой и вновь женить на себе?
– Даже это дикое предположение намного благотворнее твоей абсолютно бесполезной жалости, – невозмутимо отозвался Володя. – Приищи ему другую жену – вот и поможешь!
Марина обозлилась вконец.
– Тьфу на тебя! Ты вот приискал себе достойную замену! У Петьки в качестве отца, заботливого и внимательного, давно уже твой Ленька-бизнесмен! Все по уму.
Володя важно кивнул:
– Леонид у меня парень что надо!
– Не в тебя, – съязвила Марина.
– А какая разница в кого? И зачем вообще выяснять все это? Главное – человек хороший, а на кого похож – дело десятое.
Глава 8
Роман звонку Марины не удивился, а даже обрадовался. Нашел, кому можно поплакаться на свою жизнь и кто его с удовольствием выслушает, хотя и не без ехидства.
– Я седею и лысею прямо на глазах, – объявил Роман. – Лидия со мной так обращается, что даже волосы не выдерживают.
– Главное, чтобы выдержало сердце, – пробурчала Марина. – Слыхала, что ты пьешь горькую…
– Опять подружки донесли? – хмыкнул Роман. – Верные друзья! Откуда твои девки располагают таким мощным шпионским арсеналом? Или все хористки ныне на службе в ФСБ? Почти как у Гайдая? Но я не пью. Так – бутылочку водки в день, но не больше.
Его вопросы Марина полностью проигнорировала.
– Представь, сегодня мы со Славой видели такую картину. Под падающим снегом и пронизывающим ветром шагал пожилой седоволосый мужчина, очень бодрый и сияющий, и, несмотря на годы и наши опасно-скользкие тротуары, шел быстро. А в руке торжественно держал букет цветов, конечно, не для себя…
– Ты всегда была излишне сентиментальной, – изрек Роман. – Но любить по-настоящему не умела. В этом твоя беда и наше общее несчастье.
Марина вздохнула. Любить… Это действительно надо уметь.
Свою работу, к которой она когда-то так рвалась, Марина уже почти оставила. Как давно все это было – мечты о славе, о сцене, желание стать певицей, обязательно великой… Какая чепуха! Родились дети, и в ее сердце поселился страх за них, за их будущее, за их жизни, такие слабые на ветру, грубо бьющем в окна…
Несколько лет Марина пробовала руководить хором в захудалом Доме культуры, куда вечерами стекались одинокие люди, неудачники и неудачницы, которым некуда больше приткнуться, в основном предпенсионного и пенсионного возраста. Правда, Марине с ее энергией удалось все-таки сколотить довольно неплохой по местным масштабам хор. Его однажды даже пригласили выступить в Колонном зале, и Марина прямо ликовала. Но грянула перестройка, за ней стремительно притопала рыночная экономика, никакие районные и другие хоры никому стали не нужны… Все песни давно пропеты…
И Марина положилась целиком и полностью на зарплату Володи, который тогда еще чувствовал себя победителем и строил радужные планы преобразования НИИ, где трудился. Арина – та давно сидела на шее у мужа и посмеивалась. Макар оказался двужильным и явно намеревался пережить всех молодых.
– Дык… При чем тут твои картины на улице? – заныл Роман. – Марка, мне плохо…
– Мне тоже, – подавив в себе ненужную, по мнению Володи, жалость, ответила Марина. – Из-за детей. Они выросли сложными, непонятными, далекими от меня… Они не любят друг друга. Я понимаю: виновата сама… Но что мне делать, не подскажешь?
– Бытует такое расхожее мнение, что когда люди чего-то стыдятся, то сторонятся, прежде всего, своих близких, зато откровенничают с чужими.
Марина изумилась:
– А чего же им всем стыдиться?
– У всех свое, разное… Я тоже точно ничего не знаю. Просто предполагаю. Как вариант, возможность.
– Тьфу на тебя! – закричала Марина. – Ты меня запутал окончательно!
– А как вы с сестрицей меня когда-то запутали… – вдруг ехидно протянул Роман.
И Марина поняла, что продолжать разговор бесполезно. Если подвыпивший Ромка – а он теперь всегда в таком состоянии – ударился в воспоминания, можно идти пить чай.
На самом деле мужское пьянство, часто думала Марина, нередко процветает потому, что некоторые женщины заинтересованы в пьющем мужчине. Да-да, именно так, хотя звучит дико. А причин тому несколько. Во-первых, пьющим мужем легко управлять – он всегда кругом виноват. Во-вторых, как гласит народная мудрость: «Пока муж пьян – у жены Демьян». В-третьих, у женщин бывает неутоленный материнский инстинкт, а его очень легко утолять на пьянице – он ведь по своей сути ребенок, требующий ухода и забот. В-четвертых, жена пьющего возвышается среди подруг и окружающих. Ведь жена трезвенника – кто она? – обычная, ничем не примечательная дама. А быть женой пьяницы – да это же подвиг! Этакой подвижнице памятник надо при жизни ставить! И последнее: можно не бояться, что муж уйдет, – кому алкаш нужен?
Так что все как раз очень логично сходилось. И примеры из жизни это доказывали и подтверждали. Особенно жизнь Марининого первенького мужа. Длинная Лидуша не прогадала ни в чем.
Игры в свою неразличимость Марикам начинали понемногу надоедать. Точнее, они прискучили сначала одной Марине.
Все равно мы разные, думала она. И жизнь у нас – у каждой – будет своя собственная. Должна быть. И нельзя так держаться друг за дружку, так шагать, не расцепляя рук, ладошка в ладошку. Пора разделяться на двух различных людей и жить самостоятельно. Пора… Но сестра так не считала.
Сестра Арина…
Особенно ей нравилось дурить преподавателей – это понятно, собственная выгода, – и поклонников. А это уже чистая забава. Поэтому Арина очень обрадовалась, услышав про Романа:
– Здорово! А как ты все там придумала?
Лидирующая роль при всех обстоятельствах оставалась за Мариной, старшей сестрой и ведущей в любой ситуации.
– Пойдешь на свиданку вместо меня. И будешь с ним вась-вась. Ромка не верит, что его можно запросто облапошить и провести. Пусть поймет свою лопоухость! Все по уму.
Сходство Мариков служило им еще для одной, весьма важной, как они считали, задачи – демонстрировать людям, насколько они тупы и не способны различать окружающих, насколько они ненаблюдательны. И сестренки радовались, даже нередко злобно, получая подтверждения человеческой примитивности.
Отец давно подметил в них такую черту и не раз осуждающе покачивал головой и бурчал себе под нос что-то насчет безнравственности современной молодежи, и дочек в частности.
Безнравственность… Далась она ему!
Сейчас Марина все чаще и чаще вспоминала и его, и мать, свое стояние на грязной лестнице, плечом к стене… Что-то упустили Марики в своей жизни, что-то проглядели… Как тогда психовал Роман, исходя криком о какой-то своей таинственной пропаже! Потерял или не имел ничего своего? Это тоже вопрос.
А тогда… Тогда Марики никакими вопросами, кроме одного – как поудачнее и поскорее выйти замуж, – не задавались.
– Давай обговорим детали, – хитро прищурилась Арина. – Ложиться мне с ним в постель или нет, если потянет?
Марина молча погрозила ей кулаком.
Ликующая Аринка прогуляла с ничего не подозревающим Романом почти три часа возле Новодевичьего. Она вовсю, с большим удовольствием, целовалась с новым поклонником и ждала вполне закономерного приглашения в квартиру Романа. Хотя не представляла, как бы она тогда выпуталась из скользкого положения. Сестра ведь говорить на эту тему не пожелала, а Арина отлично знала, что отношения старшей сестренки с этим смазливчиком уже перешли допустимые грани и стали сильно близкими. Но приглашения Арина не дождалась. Около шести вечера, как и было условлено, от плавно устремившейся вверх кирпичной стены монастыря отделилась разгневанная Марина. Она возмущенно процокала по выщербленному асфальту острыми каблучками и сердито взмахнула черной тяжелой шторкой волос.
– Так-то ты соблюдаешь данную мне клятву верности, дорогой? – грозно воскликнула она. – Так-то ты любишь меня, мой драгоценный единственный возлюбленный?
Аринка скисла от смеха. Потрясенный, недоумевающий Роман молча переводил глаза с одной сестры на другую.
– Совсем обалдел? Что ты скажешь в свое оправдание? – сурово спросила Марина.
– Это нечто… – пробормотал изумленный Роман.
– И все?! – Марина мрачно свела брови, безуспешно пытаясь соединить их в одну сплошную линию. – Маловато для смягчения приговора!
Арка, как мы поступим с этим страшным клятвопреступником?
– Свяжем, отвезем в лес, зажарим на костре, посолим и съедим! – весело выдвинула свое звонкое предложение кровожадная сестра. – А потом будем плясать на его костях!
Марина с сомнением оглядела застывшего столбом Романа и горестно, сожалеючи вздохнула.
– Нет, Арка, это не пройдет… Он худой. Посмотри, ну что тут есть? На два шашлыка даже не хватит. Надо что-нибудь другое…
– Тогда пусть он на тебе немедленно женится!
У Марины зажглись глаза тем нехорошим огнем, обещающим своей мрачной глубиной немало неприятных сюрпризов. Таким нередко горят глазки женщин, заслышавших о возможной личной свадьбе.
– А вот это намного перспективнее и реальнее!
Она, правда, не думала, что Роман от нее ускользнет, только все равно он тянул, отлынивал, не проявлял должной, необходимой инициативы, и его следовало подтолкнуть к выбранному решению, поторопить…
Зачем она тогда это сделала?… Марина зябко съежилась, кутаясь в широкую шаль. Хотелось семью, детей… Дети… Сыновья Слава и Ваня…
Они никогда не дружили. Относились друг к другу настороженно, словно чувствовали что-то, что-то подозревали. В этом была немалая Маринина вина. Позже она очень страдала, осознав, наконец, что натворила когда-то по дурости и молодости.
А тогда… Тогда Макар, окончательно разругавшийся с сыном, со скандалом разменявший квартиру на две, но очень удачно, вдруг решил, что ему скучно без детей. Или он и впрямь тосковал? Сестры разбираться в этом не захотели. И Марина даже с удовольствием стала отправлять Славку, которого почему-то сестра и Макар любили больше остальных племянников, к ним пожить. Да и в квартире у Марины стало посвободнее. Славке понравилось у Макара, дома его тяготил отчим, а дядька и тетка баловали из последних сил. Так получилось, что братья выросли в разных, хотя и родных семьях, выросли по-разному, по-своему.
Перед окончанием института Слава был долго на практике за рубежом, а когда вернулся… Тогда Марина обратилась к старшему сыну со слезной просьбой помочь – она не справлялась с Иваном, вообще не знала, что с ним делать, как себя вести, не понимала его настроений и сути. Ванька упорно таился от всех, и от матери прежде всего.
Слава охотно согласился взять на себя роль помощника и посредника. Ему она понравилась. Старший брат все-таки… Тогда он попробовал понять брата, затусоваться с ним. Слава стал часто появляться в квартире Марины. Только сначала в ответ на все вопросы Вячеслава Иван смотрел в пол, мялся, отмалчивался. Наконец как-то с трудом, неохотно выдавил из себя:
– Пойдем со мной вечером… Я хожу тут в один интересный научный клуб. Это в нашем институте.
Слава обрадовался. Он добился первого результата.
– Да-да, – угрожающе повторила Арина, – я натравлю на тебя Александра и Макара. А мой старикашка вообще давно к тебе рвется…
– Рвется? – повторила Марина.
Они многое скрывали друг от друга. Таили правду, о которой говорить не хотелось, потому что было чересчур тяжело.
Вадим Утконос, изгнанный из родного дома отцом, пытался с ним помириться. Макар упрямо вешал каждый раз трубку, не желая вступать в переговоры. Арина ликовала.
Но потом длинноносый стал подкарауливать ее неподалеку от дома.
В первый раз она взбеленилась, увидев его на своем пути:
– Тебе что от меня нужно? Говори с отцом!
– Я бы рад, – промямлил предприниматель. У него был на редкость жалкий вид. – Но это бесполезно, отец не хочет.
Арина пожала плечами.
– И чем я могу помочь? Я ведь не твой отец, а всего-навсего маменька, как ты любишь повторять, – съязвила она.
– Помири меня с отцом! – попросил Вадим.
– Помири! Вот еще! А зачем? И разве это так просто? И что мне за это будет?
– А что ты хочешь? – Утконос был согласен на все.
Арина поняла, что зашла слишком далеко.
– Да ладно, ничего мне не надо! Пошутить нельзя! Пропусти, мне домой пора.
Но длинноносый оказался настойчив и упрям. И вновь преградил ей дорогу через несколько дней.
– Помири меня с отцом! – Он стал намного тверже. Видно, жена Юля постаралась и поднака-чала. – Тебе это несложно сделать.
– А почему ты так думаешь? – прищурилась Арина.
– Отец любит тебя! – выпалил Вадим. – Лебединая песня, то да се… Я очень тебя прошу! Я… – он замялся, – я, понимаешь… мне плохо без отца… Хотя мы и жили в последнее время порознь, но отец у меня всегда был… А теперь его нет…
Арина опустила глаза. Надо же… А вот они с сестрой никогда не дорожили любовью родителей… Почему так вышло, отчего?…
– Я попробую… – сказала она.
Но Макар ее несмелую попытку обрезал на корню.
– Нет детей – и это не дети, если смотреть правде в глаза! Брошенный я ими, – заявил он. – Вон пускай Славка у нас живет! Хороший парень растет.
Макар тосковал без сына и дочери, но признаться в этом не желал. Считал это за слабость, за бесхарактерность.
– Я ничего не могу для тебя сделать, – сказала Арина Вадиму на следующей встрече, виновато отводя глаза. – Я старалась, но у меня ничего не вышло…
И Утконос ушел – понурый, сгорбленный, спотыкающейся походкой…
Арина смотрела ему вслед, кусая губы, и думала, как несправедлива жизнь. Как жестоки и бездумны люди. Как ужасна она сама…
Но время мчалось вперед, и постепенно раскаяния и сожаления стали уплывать в прошлое…
– Нам часто звонят девушки, – безразлично произнесла Арина.
Марина насторожилась, плотнее кутаясь в шаль.
– Какие девушки?
– Не знаю… Называют себя Леной и Тасей. Все спрашивают, где Слава и когда он вернется…
Марина поежилась.
– А вы что им отвечаете?
– Что ничего пока неизвестно, но вернется обязательно. Пусть звонят позже… Они так и делают. Тебе Славка о них ничего не рассказывал?
Марина покачала головой:
– О Лене – ничего… С Тасей он вместе учился в институте. Я вообще всегда думала, что у него никого нет. В смысле девушек.
– А так не бывает. Просто не может быть, – сказала сестра. – У всех всегда кто-то да есть. Просто мы далеко не все о близких знаем.
Марина усмехнулась.
– Не все? Да мы просто ничего о них не знаем!
В клубе уже начался доклад. Братья немного опоздали и второпях заняли свободные места. Слава прислушался. Вначале речь шла о компьютерной реальности, о современных информационных технологиях.
– А в самом конце, – объявила пышная дама-докладчица, крашенная в блондинку и забывшая о предательски темнеющем проборе, – прошу задавать вопросы, будем свободно беседовать.
Слава любил пышечек, но в этой ему что-то не понравилось. Какая-то лукавая маска, ясен пень… И тема неожиданно съехала в другой ракурс. Или все так и планировалось?
Крашеная блондинка стала вдруг вдохновенно рассуждать об отношениях между людьми и о единстве психологии и физиологии. И сделала вывод: есть духовные вещи вокруг нас – позитивные и негативные. Кто почерпнет немало позитивных, кто сумеет найти к ним ключ, доступ, тот сможет стать наставником других. В истории человечества были великие мистические учителя: Будда, Заратустра, Магомет, Иисус Христос. Дама вскользь, мимоходом добавила Христа, напоследок, что Славу насторожило. Тэк-с… Тему доклада заявили одну, общую такую, прикрывающую и привлекающую, а речь пошла о другом. По типу ответа на вопрос о Швеции: «Ближайший сосед Швеции – Финляндия… Так вот, давайте поговорим о Финляндии! Это замечательная страна!»
Иван рядом улыбался брату неестественно растянутой улыбкой. Тоненькая девочка в очках сидела предельно тихо, меланхолично, вся внимание. На лицах некоторых студентов отпечатался скепсис. И Славу это обрадовало – он увидел себе подобных.
Дальше пошло еще интереснее. Блондинка тоном, не допускающим возражений, заявила, будто преподнесла слушателям истину в последней инстанции, что прежнее мистическое общение человека с духовными сферами сейчас, при современной науке и технике и современных экологических проблемах, уже не катит. Чтобы спасти мир от кризиса и коллапса, нужно объединить науку и некоторые духовные, мистические сферы.
Слава сидел потрясенный. Что же это такое, господа? Оч-чень недвусмысленно вспомнился мудрейший роман про доктора Франкенштейна… И чем там все кончилось…
– Так или иначе, – вещала беловолосая, – люди, сумевшие и в прежние века продвинуться в плане такой технологии, могли, соединяя научное знание и мистику, влиять даже на природу и человеческое настроение. Значит, основа уже была, было мистическое умение! Вспомним всех великих знатоков духовных технологий того времени. Например, Иисус Христос знал технику, с помощью которой излечивал припадки у людей.
Славина настороженность подскочила до весьма высокой точки. Хотя не все же вокруг православные христиане, попытался он успокоить себя. И сам Слава крестился только в двадцать лет. Так что зачем кого-то судить…
А дама верещала дальше. И сделала бескомпромиссный вывод: вскоре должны появиться новые технологии. Именно – общества людей, владеющих мистическими секретами, ключами к духовным сферам. Во главе каждого общества будет стоять свой мастер.
Голос докладчицы зазвучал барабанным боем, доказывая, что она не потерпит никаких возражений. Ее точка зрения – единственная. И все так, как она утверждает, и должно быть, иначе – каюк…
Может, она просто заблуждается по незнанию? – подумал Слава. Не уйти ли? Он покосился на брата. Нет, одного Ваньку здесь оставлять нельзя, ясен пень. Ладно, пока посидим, господа…
Поднял руку весьма скептично настроенный парень, сидящий на галерке. Блондинка изобразила максимум внимания.
– А вам не кажется, – заговорил умненький паренек, – что ваша теория очень на масонство похожа? Тайные ложи, во главе – мастер стула. А?
Молодец, подумал Слава. Дама смотрела непосредственно и невинно. Будто попала в тупик. Или притворялась?
– Я ничего не знаю про масонство, – детски наивно и трепетно отозвалась она. – Честно, – она передернула плечами, – я специально никогда эту тему не изучала. Поэтому ничего вам ответить не могу…
Напоминало детский сад. Следующий вопрос задал Слава. Припомнил начало речи докладчицы о человеческих чувствах. Время наступать пришло: самоуверенная дама оказалась в некой растерянности. Иван взглянул на брата исподлобья, изучающе и мрачно.
– Вы сказали, что чем выше по своему развитию человек, тем больше людей тянутся к нему. Так?
Беловолосая кивнула.
Слава продолжал вкрадчиво и ласково:
– А ведь человек развитый и остроумный как раз отталкивает людей косных и примитивных, которым широта его души попросту кажется непривычной и даже неприличной с их ограниченной точки зрения. Я сталкивался с такими фактами. И наверное, не я один.
Ванька рядом одобрительно щелкнул языком. Оценил. Улыбнулся.
– Нет, – трепетно приложила блондинка руку к высокой груди. – Если от кого-то люди уходят, значит, он еще не достиг нужного уровня. И поверьте, когда человек достигнет совершенства – вот почему стоит вопрос о владении духовно-мистическими технологиями, – люди будут тянуться к нему, как к свету.
Тэк-с, вздохнул Слава. Правда ли это? Правда в том, что живут люди, и их немало, которых, увы, тянет к себе тьма. Которые замучили Георгия Победоносца, убили святого Киприана… Которые служили в войсках СС, пытали людей в застенках Лубянки… Но вот говорить об этом докладчице, видимо, бесполезно.
– Существует лишь одно негативное, но очень сильное по своей тормозящей развитие природе чувство – страх. Все негативное движет только оно одно. А задача развития – преодолеть страх. И тогда достигается совершенство! – объявила дама.
Слава усмехнулся. Кроме страха есть, по крайней мере, еще два негативных чувства – ненависть и простая, тривиальная зависть. Зависть неразвитого к развитому, бездарного к талантливому, ясен пень… Очень негативное и очень реальное чувство, о котором почему-то дорогая докладчица не сказала ни единого слова.
Но Слава промолчал, решив сохранить благоразумие и больше не встревать.
Несколько студентов встали и покинули зал. Через некоторое время ушли еще двое, небрежно простившись. Ученая дама кланялась им, рисуя японскую улыбку. И снова призвала:
– Поймите современный расклад! Современная наука и техника, по сути, уже может все…
И тут Слава вновь не выдержал и крайне саркастично, негромко, но твердо возразил:
– Но, например, излечить ракового больного она не способна…
Блондинка стушевалась на секунду.
– Совершенно верно! Потому что рак – это не простая болезнь, а явление, несомненно, того самого духовного разлада, неопределимого пока наукой!
Ну, что рак – явление духовного разлада, а не простая болезнь, именно в этом Слава, конечно, полностью согласился с дамой. Но заодно ему стало ясно, какой будет вывод из доклада.
Слушать надоело. Он осторожно встал и потянул за собой брата. Настроение было хреноватое. Наверное, этот клуб демократичен и выступают там люди разных убеждений. Но тем не менее… В жизни всегда надо уметь сохранять разумную осторожность, а в случае чего – отходить, не виня себя ни в чем. Мучеником за веру Слава стать явно не сможет, вряд ли выдержит пытки, если бы они были. Но Бог никому не дает не по силам. И Слава постарается в меру слабых сил… Дальше мысль запуталась, смялась и застряла на полдороге.
Когда-то в Прощеное воскресенье Славка попросил прощения у бывших одноклассниц, которых в школе и бил, и грязно лапал, на которых малевал непристойные карикатуры, у ребят, которым когда-то не раз вмазал… И на душе сразу стало легче. Чего только не случалось в его жизни, у него, перебалованного дядькой Макаром и теткой Ариной и выброшенного из родного дома… А Слава именно так расценивал действительность.
По дороге к метро он внимательно присмотрелся к брату. Тот опять уставился в землю, нехотя переставляя ноги. Изгибался, косолапился, помахивал поникшей головой, как сова, а на роже постоянно блуждала резиновая улыбка… Очки хамелеонничали. Угловатые движения, острый тяжеловатый подбородок, убыстренная речь.
– Тебе понравилось?
– Я понимаю, понимаю, – забубнил Ванька, – почему ты ушел. Все, конечно, на редкость специфично. Но все-таки мне кажется, что эта женщина и в самом деле слишком наивный и непосредственный человек.
– Тэк-с, – протянул Слава. – Только вот нахваталась оккультных учений и поверила в них, не имея никакого серьезного духовного опыта, ясен пень. В том и ужас… Но если она действительно искренна, то есть надежда, что все поймет.
– А в конце она собиралась перевести разговор на другую тему: «Преодоление негатива и прорыв к позитиву». И предложить добровольцу рассказать о себе, чтобы совместно проанализировать, в чем суть проблемы и как она решилась. Я хотел выйти… Да-да, я в таких случаях всегда выхожу! Моя позиция – отважиться на откровенность, преодолеть себя! Это мало кому удается. К сожалению, сейчас многие предпочитают жить закрыто от всех. А я – в противовес – открыто.
Слава удивился. Очень не похож был Ванька на открытого человека… Или это просто поза у него такая?
– Значит, я тебе помешал? Чего же ты ничего не сказал? Я ведь не знал… Ладно, перезагрузись! А закрытым в миру все равно не проживешь. Для того схиму принимать надо. Если ты живешь в обществе, ходишь на работу и бываешь на людях – все равно, так или иначе, ты открыт по определению.
Брат его совершенно не понял. Будто Слава попал не по той мишени или ненароком заговорил по-арабски. Странно, господа…
Недоуменное молчание прервалось Ванькиной попыткой объясниться.
– Люди предпочитают носить маски. Они показывают себя с одной стороны, а прикрывают другую. Выставляют себя не такими, какие они в глубине души. Лепят себе образ. Создают имидж. Играют роль, если хочешь.
Слава улыбнулся. Он сам всю жизнь тоже играет роли. К сожалению или к счастью, но ему это свойственно. Сначала он играл роль ранимого мальчика (до десятого класса), потом отмороженного типа (до института), дальше изображал байрониста (в институте), пьяницы (в отношениях с девицами), Штирлица с железной волей тоже играл…
Иван словно прочитал его мысли.
– Я одно время хотел быть актером. По-моему, у меня есть к этому способности. Но поступил в технический вуз. А знаешь, о чем я собирался сегодня в клубе рассказать, если бы ты меня не увел? Как у меня произошел разлад со старшим братом. – Ванька исподлобья покосился на Славу. – Как я его потерял, как мы разошлись, абсолютно не понимая друг друга… Про мои детские болезни и страхи, и как я с ними боролся…
Славе стало стыдно.
– А я ведь тоже рос довольно сложно. И я бил, и меня били. А у тебя что было?
Ванька втянул голову в плечи.
– Меня жутко дразнили за дикцию… Некоторые учителя вообще думали, что я умственно отсталый. Так маме и намекали.
Слава резко остановился. Сзади на него налетел прохожий и тотчас обругал. Иван удивленно затоптался рядом.
Почему Слава этого не помнит? Как же они жили рядом, родные братья? Ну да, правильно, Ванька в детстве страшно шепелявил. Ну и что? Слава не обращал внимания. И все школьные страхи, тревоги и муки брата тоже прошли мимо него. У него были свои собственные.
– Потом мама водила меня к логопеду. Помнишь? Я и сам много занимался… Но иногда и сейчас, когда волнуюсь, срываюсь и начинаю свистеть и шепелявить.
Точно, вдруг отметил Слава. Я слышал, слышал… Только не сразу дошло… И внимания не обратил… Что же я за брат?! Да еще старший! Его словно больно ударило.
– А еще у меня в детстве долго был энурез… – пробормотал Ваня. – Пойдем, а то мы мешаем… Улица узкая.
Они двинулись дальше к метро.
Слава пытался осмыслить, как это он, старший брат – разница три года, – никогда не хотел приглядеться к младшему, помочь ему… И в школе… Они ведь учились в одной школе… И Баньку там лупили, колотили, издевались над ним… А брат… Славу била нервная дрожь.
– У всех были свои проблемы, не переживай, – великодушно подбодрил его прозорливый Ванька. – Просто я о своих не особо люблю распространяться. Попробовал когда-то пооткровенничать – так меня посчитали отморозком. А ты ведь в школе дебоширил…
– Я хулиганом был… – пробормотал Слава. – Вырос – перестал буйствовать…
– Я помню, – засмеялся Иван.
Глава 9
Вернувшись в Москву после практики и переехав на время к матери, хотя дядька Макар обижался и дулся, как ребенок, Слава надумал провести эксперимент. Некоторое время – сколько выдержит – пожить на манер чеховского доктора Чебутыкина: вообще не читать книг. Просматривать только газеты и включать вечерами телевизор. Точно так, как делал Иван. Чтобы попробовать постичь его суть.
Несколько дней Славе так прожить удалось. Успел посмотреть «Цареубийцу» по видаку, пересмотрел «Утомленные солнцем». И покупал себе «Спорт-экспресс» для чтения. Политику он не любил и старался держаться от нее подальше. Всякие «СПИД-Инфо» давно уже не читал, и, что характерно, даже не тянуло. Похоже, и в народе это тоже общая тенденция… Что оставалось Славе? Спорт.
Заметив это, Ванька сильно удивился. Решил, что брат – заядлый болельщик. И обрадованно заговорил на эту тему. Он как раз и был заядлым болельщиком, не пропускающим ни одного значимого матча, а спортивный канал смотрел ежедневно. И сам играл в футбол.
– Мы с клубом, когда идем в поход, бывает, футболим, – объяснил Иван.
Слава припомнил, что брат действительно иногда отлучался в какие-то походы. Но никогда не интересовался этим вопросом. Опять стало грустно. И грусть эта казалась хорошей – о самом себе, законченном эгоисте, холодном человеке, равнодушном и безразличном даже к родным людям.
– А в Третьяковку с нами пойдешь? – спросил вдруг Ванька, скосившись исподлобья.
Слава с готовностью кивнул. Третьяковка… Немного странный выбор, но сойдут и картинные залы. Давно пора познакомиться по-настоящему со своим младшим братом, пусть даже среди великих полотен. Да и своя студенческая компания Славе давно опротивела. Там тесно прижились лишь три увлечения: спорт, выпивка и знакомство с девушками. Всё. Сугубо. Выпить порой Слава не возражал, но приятели почему-то пили уж очень много, а это – возможное похмелье. На свой дворовый футбол они его не звали – Слава давно не бегал и потерял форму. А девушки… У него набралось их прорва, но знакомства он завязывал на научных тусовках или в редакциях, куда таскал свои переводы, а не просто так. Знакомился целенаправленно, а приятели только с однозначной, конкретной целью – найти девиц для длительных сексуальных отношений или женитьбы. Всё. Сугубо. Тусовка ради тусовки – не их интерес. Это Слава давно понял.
