Текст книги "Цена ошибки"
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7
Экскурсия переместилась в зал человека. Сзади – бивни мамонтов. Неподалеку – девушка с улитками. Девушка с крысой шепталась с чурбачком. Нахальная, избалованная Бориска время от времени ревниво взмахивала голым хвостом перед его носом. Чурбачок рассеянно отмахивался.
– Перед вами землеройка, – заговорил бородач. – По мнению эволюционистов, первый предок человека. От нее потом пошли приматы. А вот знаменитый скелет, который эволюционисты торжественно посчитали той самой переходной формой между обезьяной и человеком, – австралопитек. Немного об истории этих находок. Эжен Дюбуа, ученый-палеонтолог, был заядлым сторонником теории эволюции. Он очень хотел найти переходное звено и заявить о нем всему миру. Поехал в Австралию, в Африку… Но долго ничего особенного обнаружить не мог, сколько ни копал. Отчаялся. И вдруг неслыханное везение – человеческий череп! А рядом – метрах в пятидесяти – сустав ноги обезьяны. Вот, пожалуйста! Чем не переходное звено? У кого-то череп стал уже человеческий, а ноги – еще обезьяньи.
Все опять невольно рассмеялись.
– Ну что, герр профессор? – весело поинтересовался Антон. – Повышаешь свой научный уровень?
– Наглец, – вздохнул Лазарев-старший.
Девушка с улитками безуспешно пыталась поймать взгляд Антона.
– Правда, потом выяснилось, что этот череп сам Дюбуа умело немного подделал, зубы слегка изменил, – рассказывал экскурсовод. – И как показали в итоге данные, череп этот относится к периоду Средневековья.
Снова смех всей группы. Крыска Бориска грозно размахивала хвостом и стремительно помаргивала красными глазками. Явно на кого-то злилась… Очевидно, на эволюционистов с их теорией. Тоже наслушалась лекции…
Голая Спинка переместилась поближе к Антону.
Рыжебородый стоял спокойно – практически никаких эмоций. Такой же тихий, но четкий голос.
– Споры потом начались… И ученые даже умудрились найти некоторое вроде недостающее звено: один зуб. В той же Австралии. Поднялся чудовищный шум, доказывали – зуб человеческий. И на основе этого зуба нарисовали весь скелет переходного звена. Но опять неудача… Позже обнаружилось, что зуб – свиной. Такая вот незадача… Теперь обратимся к этому скелету.
Лазарев-старший хмыкнул. В полном смысле слова назвать этакое скелетом сам профессор бы не осмелился – на холст с изображением скелета в отдельных местах просто приклеили части костей.
– Такие копии выставлены во всех палеонтологических музеях мира, – объяснил бородач. – Смотрим. Что мы видим?
– Хороший художник нарисовал по сохранившимся костям всю фигуру! – крикнул чурбачок.
Рыжебородый кивнул:
– Правильно. Здесь сохранившихся и найденных костей – не больше тридцати процентов от полного скелета. Максимум сорок. Череп – видите? – нарисован практически полностью. Нашли от него лишь большой обломок черепной крышки. Больше ничего. Примерно также обстоит дело и с остальными костями – они немного в лучшем состоянии. Этот скелет зовется Люси.
Все расхохотались. Девушка с улитками напропалую кокетничала с Антоном.
– Люси?! – радостно завопил тот. – А-бал-деть можно! А почему Люси?
Экскурсовод тоже слегка улыбнулся.
– В то время, когда экспедиция занималась раскопками, была в большой моде песня «Битлз» «Люси». Она без конца звучала из магнитофона в палатке антропологов-искателей. Так родилось это прозвище – Люси. Теперь к вопросу о переходной форме к человеку, которую якобы представляет собой эта милая леди. Здесь много неясностей. Во-первых, почему, кроме нашей милой Люси, сохранившейся на тридцать – сорок процентов, никто и нигде больше ничего столь яркого не находил? Ведь если бы нашли, то обязательно тотчас растрезвонили бы по всему миру! Это же новый могучий козырь в пользу теории эволюции! Однако самый большой козырь эволюционистов прежний – наша старушка Люси… То есть тридцать процентов костей, практически ничего целого и очень большая работа художника и мастеров, собирающих кости и моделирующих из них нечто предположительно единое. Кроме того, когда находят более тридцати процентов костей скелета, всегда быстро и четко устанавливают – это либо обезьяна, либо человек. В скелетах, лучше сохранившихся, не находится переходных форм. Что ты будешь делать… И еще один интересный момент. Сами эволюционисты утверждают, что первый человек, следующее звено после австралопитека, не имел стройной осанки. Он ходил сгорбившись. Выпрямившийся человек, согласно эволюционной теории, – только очередной этап, а между такими этапами – десятки тысяч лет. Теперь смотрим на Люси. Наша милая дама стоит стройно, прямо, ну просто фотомодель! Во всяком случае, абсолютно современный человек. Почему же тогда получеловек-полуобезьяна ходила уже ровно, когда ее потомок, согласно эволюции, еще сгорбленно?
Игорь слушал внимательно. Любопытно…
До сего дня герр профессор был сторонником эволюции. Просто не представлял себе ничего иного. Но теперь он определенно чувствовал – вполне серьезно, – что его убеждения стали чахнуть, слабеть и рассыпаться. Их не пошатнули православные книги на эту тему, которые Лазарев-старший читал раньше, хотя там доказывалась именно креационная теория. А вот этот рыжебородый начал упорно раскачивать… Он – первый в жизни профессора.
Но все-таки, как понять… Экскурсовод сам говорит: много есть нерешенных, еще непонятных вопросов и у них, креационистов, и у эволюционистов.
И вдруг случилось нечто… Ну, вроде довольно обычное.
По музею двигалась другая экскурсия. Независимая от студенческой, особой. И вел ее другой гид музея, явно со стажем. Детская экскурсия. Ученики класса пятого-шестого.
Невольно Игорь стал наблюдать за стилем экскурсии, за манерами экскурсовода.
Ученый человек. Явно. В ладном костюме, немного сбившемся от резких, порывистых жестов. С черной стильной бородкой, такого типа, что обожают отпускать люди науки. Лет пятидесяти плюс-минус, скорее – плюс… С указкой в руке.
Из его объяснений Лазарев легко сделал вывод: чернобородый – несгибаемый эволюционист. Все, что он излагал, четко соответствовало теории эволюции. Про креационизм он не упоминал вообще. Даже вопрос так не ставил. То ли просто зазубрил от и до, как полагается по традиционным инструкциям, то ли сам давно стал однозначным и бескомпромиссным сторонником эволюционизма.
Все движения этого экскурсовода были угловатыми. Он перемещался очень быстро, рывками и вел за собой группу. Тащил за собой грубовато, словно на веревке. Дети послушно семенили следом. Чернобородый остановился возле старушки Люси, резко ткнул в нее указкой – бедная дама! – и громко заговорил. Речь оказалась тоже очень резкой, отрывистой, немного гнусавой и нечеткой. Второй бородач тараторил и слегка присвистывал, сбиваясь на фальцет. Не улыбался, не шутил с детьми, зато зачем-то сдвигал брови. И при всей своей хмурости и нахохленности отчетливо петушился. Отбарабанивал свою речь без всякой интонации, монотонно и безразлично.
– Вот тот самый скелет Люси, о котором вы уже знаете. Это – то самое переходное звено. Его наглядное доказательство – австралопитек, завершивший собой эволюцию человекообразной обезьяны и начавший эволюцию первобытного человека. Он был найден научной экспедицией и выставлен во всех крупных музеях мира. Теперь перейдем к представленным формам эволюции человека…
Не дав возможности никому задать вопросов, чернобородый таким же угловатым бешеным шагом погнал за собой группу дальше. Снова ткнул бешено указкой и забарабанил в таком же ритме, таким же голосом.
Игорю стало жалко этого человека. Он вообще ни на кого не смотрел. Он вещал. На студентов тоже ноль внимания. Они ему не друзья и не враги, они ему просто по фигу. Чернобородый будто видел и слышал одного себя, барабанящего в безумном ритме, без единой собственной мысли, все от и до по учебникам эволюции, не предполагающим никаких альтернатив и возражений. И стиль изложения вовсе не для детей. Надо бы как-то попроще…
И другой экскурсовод рядом. Спокойный человек в свитере, невозмутимый взгляд, чуточку усталый. Тихий голос. Скромные манеры, рассказ слегка ироничен и забавен.
Так получилось совершенно случайно – два антипода рядом, в одном зале. Два столь разительно отличающихся друг от друга человека, двое ученых и двое сторонников противоположных взглядов, взаимоисключающих мнений… Бывают ли в жизни случайности?
Ну, это уже не из области рацио. А сейчас – именно сейчас, потому что в зале пересеклись две экскурсии, – невольно, бессознательно и, наверное, окончательно все симпатии переместились в сторону рыжебородого. Вот он, переломный момент.
Войдя в дом, мать огляделась и удивилась.
– Игорек, я вроде не так давно у тебя здесь была… А сколько изменений! Как здесь стало красиво, чисто, уютно! Этот дом хорошеет на глазах. И кто же тебе помог его так преобразить?
– Поликарпыч, – признался Игорь. – Он у меня тут теперь живет. Отсюда и на работу ездит.
– А его семья? – поинтересовалась мать, снимая шубу.
Вместе с ней в дом ненадолго прилетели февральские холод и сырость. А как хорошо не так давно Игорь с Поликарпычем на двоих встретили Новый год! И никого-то им больше не было нужно…
Единственное, от чего страдал здесь Игорь, – так это от отсутствия ванны. Мыться ему по-прежнему требовалось неукоснительно каждый день, даже два раза в сутки. Но он уже пообвыкся на даче, попривык и приспособил для омовений большое гремящее старое корыто, а потом Поликарпыч спроворил ему хитрый душ из бадьи, сделанный по собственной конструкции старого часовщика.
Только со старым мастером и поделился Игорь своей бедой, утаив от него профессорское предсказание.
– Мазь я тебе одну достану, – сказал Поликарпыч. – У моей сеструхи знакомая есть, на Дальнем Востоке живет. Травница она. Сеструхе почки лечила. Ну, совсем не вылечила, а помогла здорово. Секреты там у нее свои, тайны. Не люблю я всего этого, но сестра говорила, будто от не заживающих долго ран есть там какая-то мазилка. Попробуем.
Игорь вспомнил, что в Бразилии пытались издать закон, запрещающий колдовство. Против этого воспротивились сами колдуны. И вот почему. Во-первых, чтобы вместо настоящих знатоков колдовства, которые хранят свои знания благодаря именно их тайности и закрытости, не полезли в эту темную сферу любые шарлатаны, все, кому не лень. А во-вторых, запретное-то слаще, больше людей привлекает. Банальная правда-истина.
– Вдовеет Поликарпыч, – объяснил матери Игорь. – Давно уже. Дети взрослые… Две дочки у него. Одна с мужем и двумя мальчишками в Химках живет, вторая разошлась, с пацаненком осталась, тоже самостоятельная, квартира есть, муж оставил. Или она отсудила квартиру, точно не знаю. Так что мы с ним два сапога пара.
– Ты себя с ним не равняй! – строго сказала мать. – Давай чаю попьем! – И удивилась, заглянув в старый буфет: – Смотри-ка, у тебя все аккуратно, как у жены Обломова, твоего идеала. Домовитый ты у меня оказался. Не в меня! – Мать иногда бывала самокритична. – У тебя, Игорек, в отличие от этого твоего Поликарпыча, жена есть. Молодая! И она тебя ждет и грустит без тебя очень.
Миссия материнского визита стала проясняться. Великая миссия!
Игорь молчал. Ему не хотелось говорить на эту тему.
Едва-едва он отдохнул, отошел от этих постоянных сцен, скандалов, криков, только-только пришел в себя, и вот вам, пожалуйста… Опять чужие правила. И играть ему по ним не переиграть…
Сразу после свадьбы Майя стала усиленно таскать Игоря за собой и представлять его всем подряд своим друзьям, знакомым и коллегам – она уже работала в учебном издательстве.
Майя, часто даже не успев войти в квартиру, показывала на Игоря:
– Это мой муж!
И начинались гляделки, смотрелки, поздравлялки…
Майя сидела гордая и неприступная, демонстрируя всем своего мужа. Высокого, красивого, плечистого.
В памяти Игоря быстро перемешались лица ее знакомых, перепутались их имена… Да и не нужны они ему были – Лазарев не любил компаний, вечеринок, гостей, чурался любых сборищ, чувствуя себя там неловко, не на своем месте, и предпочитал сидеть над учебниками и специальной литературой.
Сначала жили с родителями Игоря, а потом родители Майи подарили им кооператив.
К тому времени, вполне освоившись в новой роли, Майя принялась отдавать командирские приказы и распоряжения.
– Сейчас, минутку… – говорила она в телефонную трубку подружке, услышав стук открывающейся двери. – Это Игорь пришел. Игорь, приготовь мне ужин, я еще не ела. Что? Рис возьми. Ну, ты же знаешь где. Давай кипяти. Слушай, а белье ты утром замочил? Аня, ты представляешь, он прямо гавкает! Наверное, от жары прибалдел. Ты понимаешь, он когда немножко выйдет из себя из-за того, что много готовит и стирает, то начинает гавкать! Прямо вот так: гав-гав-гав!
Они были столь резко различны, что Игорь начал оценивать их близость как недоразумение. Хотя это все ненадолго… Ему осталось немного… Считать оставшиеся годы он перестал. На это больше не хватало сил. Пять, четыре, три…
Он нередко исподлобья рассматривал лицо Майи, ее стиснутый рот, будто приклеенные к голове черные волосы, всю ее, изученную до последней черточки и жеста, и горько удивлялся: как он мог подумать, что сумеет жить с этой женщиной?… Пусть даже недолго…
Однажды, выслушав отчаянные сетования замученного стиркой и готовкой приятеля, Гошка улыбнулся и спокойно заметил:
– Передай своей жене, что мужа у нее очень скоро не будет.
Так оно и вышло…
Но мать упрямо настаивала на своем, упорно гнула свою линию:
– Игорек, я ведь была против твоего брака с Майей, ты прекрасно помнишь. И у нее действительно непростой характер. Но теперь, когда вы прожили почти два года… Когда Маечка стала мне дочкой… Да, мне ее жалко. Она калека, несчастная, ее некому пожалеть, кроме нас с тобой.
«А я?» – подумал Игорь.
– Ну кому она нужна, кроме нас? – продолжала мать.
«А я кому?» – мысленно повторил Игорь.
И согласился вернуться в Москву с одним условием – жить они будут на разных квартирах. Он – у родителей. Она – у себя. Но мать и Майю устраивало и это.
Поликарпыч и Гошка отреагировали на это известие по-разному. Очень по-разному.
Сазонов скептически хмыкнул:
– Ничего не получится! Соображай мозгой! Раз уж вы с ней сразу не зажились вместе, то и дальше будет то же самое. Это симптом!
Поликарпыч задумчиво сдвинул очки на самый краешек носа.
– А что, Игоряха, может, все и сладится! Что одинокий мужик, что одинокая баба – все одно бедолаги бесприютные. А так, когда они вдвоем, рядом – вроде дом, семья…
Игорь усмехнулся. Вроде…
Он опять играл по чужим правилам.
Иногда беспокоила нехорошая, вредная мысль: а не обыватель ли он, без толку небо коптящий? Не человек ли со сдвигом, который, в отличие от остальных, хорошо знает, сколько ему осталось еще коптить это самое небо? Не дурак ли он, что живет именно так, а не иначе? Зачем ему учеба, жена, книги? Проведи оставшиеся тебе дни в веселье, пьянстве, мотовстве, потешь свою душеньку напоследок, а там уж пора и честь знать…
«Успокойся, – одернул себя Игорь. – Если ты такими вопросами задаешься – ты уже тем самым не обыватель, не дурак и психически нормален. Потому что настоящий обыватель, шизофреник и дурак никогда подобными проблемами не озадачатся, не обеспокоятся и не зайдут в тупик. Таким всегда все ясно и понятно».
Глава 8
Рыжебородый подвел свою экскурсию к отпечатку археоптерикса – просто-таки знаковому, пресловутому… И рассказал, что никаких изменений в перьях, хорошо представленных наукой по отпечаткам, не заметно. А вот скелет дикой лошади, который очень любили сторонники эволюционной теории, недавно из музея исчез. Почему – хранится в странной тайне. Кстати, известно, что из американского музея этот скелет тоже унесен и спрятан в секретные глубины запасников. Хотя о нем кричали как о переходной форме еще, может, громче, чем про археоптерикса. Теперь почему-то молчат.
Все остановились у скелета диплодока. Впечатляло, ох и впечатляло! Длиннее дальнобойной фуры! Во весь зал, голова прикреплена к потолку, а конец хвоста уходит под дверь черного хода зала.
– А-бал-деть можно… – пробормотал Антон.
Голая Спинка согласно кивнула. Аля, девушка с крысой, стала кормить свою любимицу печеньем. Бориска уплетала за обе щеки, но оставалась суровой и подозрительно смотрела вокруг. Не нравился крыске этот музей со скелетами и чучелами, ох не нравился!
– Хочу вам кое-что зачитать, – сказал рыжебородый. Его коллега давно скрылся из виду. – Из Библии. «Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены; ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья; это – верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой». А теперь давайте глянем на этот внушительный скелет и сравним его с прочитанным описанием. Питается он травой – точно так, диплодок был травоядным. Ноги его – как мощные столбы – ну, сами видите! Мускулы его как крепкое железо – сами понимаете. Голова его достает до высоких деревьев, а хвостом он может вращать как кедром. Видите, какой хвост?
Игорь задумался. Такое впечатление, будто перед ними вполне научное описание диплодока. Словно кто-то видел его так же точно, как они сейчас этот скелет, только живого, и наглядно его описал. Не больше и не меньше. Все сходится.
– Но вы спросите – а почему бегемот? Кстати, какой же у настоящего бегемота, кого мы сейчас так называем, хвост как кедр? Хвостик у бегемота совсем маленький. Но есть объяснение. Слово «бегемот» тут условное. Так перевели название большого чудища, и слово «бегемот» подошло больше других. Потому что слова «диплодок» писавшие Библию явно не знали. «Бегемот» первоначально, в переводе с древнееврейского, было просто наименованием некоего большого чудища, вроде левиафана на море, хотя предполагают, что «левиафан» – это тоже просто кит. А теперь сделаем некоторые выводы из всего увиденного.
Антон вновь принялся перешептываться со своими подружками. Они приветливо кивали ему и кокетливо улыбались. Вот шалопай… Чурбачок стоял мрачный. Крыска с аппетитом лопала. Какая-то ненасытная…
– Это у нее на нервной почве, – объяснила Аля.
– На реальном материале мы старались найти доказательство главного – подтверждения эволюции, – говорил экскурсовод. – Нашли ли мы их? Мы можем ответить четко: нет! Во всяком случае, прямые доказательства эволюции отсутствуют. Повторяю, нерешенных вопросов много. Например, существует предположение, что динозавры жили вместе с человеком, а не до него, как считают эволюционисты. Но скажу честно, доказательств этому тоже не нашлось. Довольно распространенной стала некая сенсация, будто недавно следы динозавра обнаружены рядом со следами человека и оба следа принадлежат одному временному периоду. Это пока лишь слух. Никаких реальных доказательств, что это факт, а не сплетня, не фальшивка, опять же у нас нет.
Бородач помолчал, словно задумался о чем-то. Группа терпеливо ждала. Крыска Бориска мотала хвостом, как маятником, и непрерывно грызла какие-то сладости. Балованное существо… Голая Спинка стояла неподвижно, как манекен, с согнутой в локте рукой. На ней мирно дремали улитки.
– Я уже упомянул понятие «теория катастрофизма». Оно вполне научное. Но я хочу рассмотреть его не только с точки зрения науки, но и с точки зрения веры. Конечно, миф о потопе вы слышали. О том, что пошли дожди, затопив всю землю, и лишь ковчег Ноя и каждая тварь – по паре – плыли по воде, покрывшей весь земной шар. Так вот к вопросу о геологических пластах. Дело в том, что и здесь, основываясь на методе углеродного анализа, эволюционисты опять действуют по своему излюбленному, привычному принципу: не ищут доказательств, подтверждающих их гипотезу, а найденные данные упорно подводят под свою версию. Хотя в этом углеродном анализе противоречий очень много: то вдруг наблюдается погрешность в два миллиона лет, то внезапно пласт, где найден мамонт, совпадает по данным анализа с пластом, где найдены трилобиты.
Чурбачок начал куда-то зазывать девушку с улитками. Та мотала головой. Ее любимицы заснули окончательно.
– Как объясняют эволюционисты расположение геологических пластов Земли? Докембрийский, кембрий, пермский, каменноугольный и дальше – до палеогенного и антропогенного, где находят скелеты людей. Ориентация – по давности. Все вроде бы укладывается стройно… Трилобиты – самые первые многоклеточные организмы – жили, согласно теории эволюции, на самом дне глубоких океанов. Потому они глубже всех, в самом нижнем слое докембрия. Затем – напластования следующих эпох эволюции, и там мы находим рыб, возле океанского дна. Потом мы видим якобы переходное звено между рыбами и сухопутными животными – земноводных. Далее идут ящеры. А уже выше ящеров – млекопитающие. И только на самом неглубоком слое – окаменелые кости людей. Вот она – цепь эволюции! Но если предположить иное…
Игорь вздохнул. Если предположить иное… А стоит ли предполагать?…
– Если был потоп, – невозмутимо продолжал экскурсовод. – На него указывают мифы очень многих культур, даже далеких от христианства. Так миф ли это или объективный факт, запечатленный в летописях разных культур всего мира? Глобальная водная катастрофа – назовем его так. Но если был потоп, то наверняка смывало и слои суши. И конечно, погибало множество живых существ, большинство из которых даже не сообразили, что происходит. А теперь подумаем и представим себе эту картину – как погибали эти существа? Как двигался потоп? Грязевые, густые известковые потоки, непрерывные дожди, океанские волны… Наверняка все живое инстинктивно бежало от них, пытаясь спастись. Кто убежал дальше и кто погиб быстрее?
– Первыми умирают слабые! – заявил чурбачок.
Бородач спокойно кивнул:
– Да, если рассуждать логически. Первыми погибли, конечно, примитивные организмы, живущие в морях, – они находились глубже всех и двигались очень медленно. За ними начали погибать рыбы, двигающиеся быстрее, но подвергшиеся слишком большому давлению. Затем катастрофа настигла земноводных, обитающих в мелких озерах. И – уже следом – ящеров, живших, как свидетельствуют научные данные, в низинах, вокруг этих озер. Ящеры погибали быстрее млекопитающих – они были тяжелее других и более неуклюжи. Но самым живучим, безусловно, оказался человек.
– Потому что самый бегучий и прыгучий! – опять встрял чурбачок.
– Верно, – усмехнулся рыжебородый. – Люди, уже абсолютно сознательно, а не как животные, пытались, очевидно, вначале бежать в горы или строили лодки. Вот почему люди погибли последними. И вот вам – следы потопа, то есть логично расположенные останки – от трилобитов до человека, в точности как на эволюционной схеме, только доказывающие не эволюцию, а факт глобальной водной катастрофы – потопа.
Потоп, думал Игорь, катастрофа… Сколько их у каждого в жизни…
– Вот почему мы находим древнейших окаменелых рыб, которых почему-то не съели их сородичи. Есть было уже некому! Вот откуда мгновенно погибшие, стоящие на четырех ногах ящеры, засыпанные массой под чудовищным давлением. Вот объяснение… Мы с вами посмотрели интересный материал, собранный за многие годы. – Экскурсовод вновь помолчал. – Планировался он как доказательство эволюционной теории. Но мы пришли к парадоксу – на том же самом подробном материале, на тех же самых научных данных опровергли теорию эволюции.
– Разве она уже полностью опровергнута? – скептически спросил чурбачок.
Голая Спинка ласково и бережно убрала своих сонных улиток в сумочку. Девушка с крысой погладила голый хвост своей красавицы.
Экскурсовод внимательно посмотрел на чурбачка:
– Креационизм – это тоже теория, как и теория эволюции. В нее можно верить и не верить. Загадок для нас, людей науки, еще очень и очень много. Добавлю еще от себя, сторонника креационной картины мира. К сожалению, наши современные школьные учебники тоже построены на данных эволюционной теории.
– А вот Герман Мелвилл удивлялся, как в его, девятнадцатом веке в учебниках для школьников были столь ненаучные и безграмотные изображения китов. Буквально на уровне каких-то легенд о людях с песьими головами, – прошептал сын. – Открой сегодняшний учебник по физике для школьников. Там написано: реактивный самолет летает на высоте до сорока километров. А рядом сфотографирован пассажирский лайнер. Радиоразведывательные спецсамолеты, выше которых никто не летает, где летчики сидят в кислородных масках, и те максимум подымаются на двадцать километров – и это ведь спецрейсы, рекордная высота! А уж пассажирские выше двенадцати километров никогда в жизни не поднимаются. Но в учебнике написано – до сорока. А-бал-деть можно, но по этому будут учиться школьники!..
Экскурсовод подводил итог:
– Это во многом сила рутины, хотя даже современные эволюционисты уже многое опровергли из гипотез об эволюции. Мы, общество креационной науки, предложили свой полный вариант нового учебника. Проект уже подан в Министерство образования. Надеюсь, наш учебник все-таки скоро выйдет. И он не будет тенденциозным! Там точно так же представлена вся теория эволюции, с добротными научными данными и ссылками на известных ученых. Но наравне с ней и на таких же правах дети ознакомятся и с теорией креационизма, с такими же научными данными и ссылками на ученых-креационистов. Это вполне демократично. Можете заходить на наш сайт. И еще я собираюсь написать книгу, где постараюсь подробно осветить теорию креационизма. Пока я издал небольшую брошюру. А теперь я готов ответить на все ваши вопросы.
Группа зашушукалась. У Игоря давным-давно крутился на языке вопрос. Поэтому он начал первым:
– Вы говорили о двух теориях – эволюции и сотворения мира Господом – как о двух разных теориях. А нет ли третьей, примиряющей ту и другую? Например, что эволюция была, но это тоже промысел Божий?
Бородач улыбнулся:
– Я ожидал подобного вопроса. Да, такая теория существует. И было бы странно, если бы люди не попытались ее изобрести. Она имеет вполне конкретное общепринятое название – теория теологической эволюции. Лично я не разделяю ее, так как она опровергает учение и креационистов, и эволюционистов. По сути, противоречит научным данным. Мы уже видим: нет конкретных фактов, подтверждающих эволюцию, и, с другой стороны, в Библии тоже ничего не находим про эволюцию. Там сказано, что человек создан из праха земного, а не произошел от обезьяны. Там говорится о семи днях творения, хотя, конечно, эти семь дней можно понять как семь геологических эпох… Но опять же как соотнести миф о потопе и теорию геологических пластов? Если принять такую компромиссную точку зрения, она породит слишком много вопросов, причем как со стороны науки, так и со стороны богословия. А мы, и научные сотрудники, богословы, должны все-таки искать истину, а не примирения любым путем. Эта третья версия слишком явно создана искусственно. Она чисто человечески примирительна, но объективно – как плохое богословие, так и плохая наука.
Молчание. Затем вопрос задал Антон:
– А если динозавры, созданные по теории креационизма, по промыслу Божьему жили до потопа, а после него вымерли, то для чего вообще создавал их Бог? Какой был смысл в их жизни на Земле? Для чего Он создал такого огромного диплодока? С таким вот здоровым скелетом, накачанными мышцами, питающегося травой, но с тех пор на Земле не возродившегося? Если акт создания этакой могучей зверюги был вполне осознан Высшим разумом, то мне ничего не понятно.
Рыжебородый вновь спокойно улыбнулся:
– Для человека верующего Бог – великая тайна. Наука не всесильна и все равно не может объяснить всего. Человеческий разум в какой-то момент должен смириться перед высшими тайнами и преклониться перед ними. Можем мы, люди с современным уровнем науки, создать того же диплодока, живого, настоящего, силами науки и техники? Нет, конечно. Поэтому мы и не способны понять, для чего он был создан Господом. Если предположить, что когда-нибудь человечество вдруг сумеет возродить такого диплодока, тогда оно сможет открыть и тайну, почему когда-то его создал Высший разум.
Голая Спинка прижалась к Антону. Обнаглела окончательно…
Лазарев-старший вздохнул и заговорил вновь:
– Понятно, под эгидой какой теории создавался музей в советское время. А вот современные его сотрудники – они сторонники все того же эволюционизма или тоже пересматривают свои взгляды? Бородач кивнул:
– И теперешние сотрудники музея в большинстве своем сторонники теории эволюции. Это пока и традиция, и рутина.
Игорь и не ожидал иного ответа.
– Но сейчас действительно многие ученые, в том числе очень видные, немало сделавшие для русской науки, стали отходить от прежней теории эволюции и приходить к теории сотворения. Это часто происходит даже не из-за какой-то глубокой веры, а все из-за тех же упорных фактов. Могу в качестве примера привести практически уже опровергнутую теорию атавизмов и так называемых рудиментарных органов человека. Сейчас доказано, что каждый орган в человеческом теле имеет свое неоспоримое значение. Но это сейчас. А вспомните, например, массовое удаление аппендиксов в Америке, когда тоже исходили из предпосылки, будто бы этот орган, случайно оставшийся у нас от нашего обезьяньего предка, не приносит человечеству пользы и просто не нужен. Последствия такого мнения на поверку оказались вредными. И этот факт кладет очередной тяжелый грузик на весы опровержения теории происхождения человека от обезьяны.
Заговорил чурбачок:
– Вы сказали, что современные ученые стали весьма сомневаться в теории эволюции, но не всегда это связано с верой человека. А как вы сами пришли к православию? И почему пришли именно к нему?
– Я пришел к православию значительно раньше, и напрямую с моей наукой это было не связано. А уже придя к нему, просто стал задумываться о науке и на многие факты взглянул иначе. Ну, какие еще вопросы?
Молчание. Его вновь нарушил Игорь:
– Вы упомянули советский период. Конечно, ясно, какая теория как единственно правильная описывалась в те годы в учебниках в СССР, об этом и спрашивать смешно – звучит риторически. О современном состоянии образования в этом плане и дальнейших перспективах вы тоже рассказали. А как сейчас обстоит дело за рубежом? Какая теория превалирует в учебниках на Западе – эволюционизм, креационизм или они там равноправны?
– Тоже интересный и правомерный вопрос, – улыбнулся экскурсовод. – Сейчас на Западе преподается теория эволюционизма. Причем царствует она там безраздельно. И в этом плане Россия ныне куда более свободная страна, нежели все Европы и Америки, вместе взятые. Видите, нам разрешают издать учебник с двумя теориями, равно имеющими право на существование, и я сейчас свободно вожу вас по этому музею и излагаю теорию креационизма. На Западе мне бы такого не позволили. Современный западный ученый, если вдруг начнет публично высказываться как сторонник креационной картины мира, не получит ни повышения в звании, ни права преподавать на серьезной кафедре. Вы уже спрашивали о моем отношении к теории теологической эволюции. В ней есть достаточно серьезное противоречие Библии и вообще учению христианства. В Библии, Книге Бытия, сказано: «И сотворил Бог все живое и увидел, что хорошо оно». И еще там сказано, что смерть пришла в мир только после грехопадения человека. В первоначальном своем, идеальном, божественном состоянии мир был бессмертен. Значит, не могли до грехопадения Адама и Евы умирать не только люди, но и животные.
