Текст книги "Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры"

Автор книги: Ирина Дынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Впрочем, Елена, если и расстроилась, то виду не показала – если что, они и на инквизиторов управу сыщут! Как-никак, она, предположительно, королевская внучка.

Стерха, избавленная от воздействия зачарованного железа, воспрянула духом – ее ожесточенное лицо слегка порозовело, глаза азартно засверкали, согнутая спина – выпрямилась, разогнувшись сама по себе. Женщина почтительно поклонилась своей освободительнице, но в глазах последней, все еще не до конца растаял ледок недоверия.

– Присаживайся, Стерха. – Елена слегка подвинулась и приглашающе указала рукой на свернутую валиком шкуру, лежащую рядом с костром – Поешь и рассказывай все, что помнишь. Я, веришь, успела многое позабыть из своих злоключений, так что, твой рассказ должен избавить меня от белых пятен в моей голове.

Ведьму не потребовалось долго упрашивать – она успела изрядно проголодаться, хотела пить, да и длительное нахождение в полускрюченном состоянии, пользы её организму не принесло. Поэтому, не чинясь, Стерха приступила к немудреной трапезе и, все это время, девушка пристально наблюдала за ней, ожидая подвоха.

Предварительно ведьма вымыла лицо и руки в воде из кожаного ведерка и вытерла их, принесенной услужливой Лулу, чистой тряпицей. Затем она поела и только после этого, Елена, которая едва не чесалась от нетерпения, приказала темной говорить.

– Рассказывай, Стерха. Рассказывай, без утайки. Здесь все свои. – Елена обвела взглядом своих приближенных – Предателей среди нас нет.

– Прости, егоза, но тебя, я не признала – взрослая ты стала, изменилась сильно. Давно я тебя не видела, девочка. Думала, что в безопасности ты, часа нужного дожидаешься – ведьма покаянно опустила взгляд – Вот и напустила Темного духа по приказу недругов твоих, дабы он одну несговорчивую особу изничтожил неприятным способом. Благо, что дух тот, жестокий и жадный, не особо сообразителен и первый раз промахнулся – прикончил не ту девицу. Второй раз, в башне, мне и убивать никого не надобно было – всего, что требовалось заказчику, так, то – разбудить твоего учителя – насмешливо растянув губы в улыбке, ведьма шутя поклонилась молчаливому Призраку – Я и предположить не могла, что за пару столетий, Проклятый не растерял, ни своей прыти, ни умений. Скрипуну едва удалось унести ноги от разгневанного мага. Помнишь Скрипуна-то, егоза? – усмехнулась ведьма, щуря глаза – А, потом, – горянка нехотя махнула рукой – что я могла? Призрак опекал тебя слишком плотно. Оставалась отрава, но, что до нее, коль нет помощи толкового чародея? Ты, вон, от сонного зелья и не чихнула ни разу!

Елена кровожадно ухмыльнулась – нашли они нужное применение тому самому зелью пакостному! Служанку герцогини, Одалию, публично высекли и отправили из господских покоев прочь, на птичий двор, в то место, где раньше трудилась Тарка-горбунья. И женщина должна была быть благодарна де Перье за то, что ее, милостиво подвергли телесному наказанию, а не посадили на кол, как пособницу заговорщиков. Но Одалия имела статус крепостной и потому за все ее проступки следовало наказать герцогиню. И накажут, как только изловят и вернут в замок Анфор!

Елена, удобно устроившись на точно таком же валике из скатанных шкур, пытливо рассматривала Стаашу-Стерху.

– Скрипуна я помню, тетушка Стерха. Жив, значит, кошак крикливый? Но, о нем, потом поговорим, а теперь – расскажи мне, Стерха, каким чудесным образом я попала в дом вдовы? Смутно помню о том, что жили мы где-то в другом месте, не в Больших Гульках. Лес помню, пещеру, каменный очаг. Ты же сама постоянно твердила о том, что нам нужно избегать населенных мест, что общество людей – опасно, что враг мог затаиться и нанести удар в самый неожиданный момент.

– Расскажу – тихо ответила горянка, погружаясь в неприятные воспоминания – Сейчас и расскажу, егоза.

*

…. Три беглянки недолго отсиживались в убежище горной ведьмы – Дангуте оно казалось ненадежным. Дождавшись пока, измученная дневными волнениями и усталостью, девочка уснет, две такие разные женщины принялись решать, как лучше поступить, дабы сберечь и высокородное дитя, и собственные жизни.

– Пойдём на юг! – Стерха торопливо укладывала все необходимое в походный мешок – Шаль подай, Железнорукая – будет девочке славная обновка! На юге – большие города, толпы народа – самого разного, движение по тракту оживленное. Затеряться легко, а, там, и до местечка, потаенного – рукой подать!

Полугномка крутила носом и кривила обветренные губы.

– На север! – отстаивала свою точку зрения, Дангута – Гномы помогут нам укрыться – не сомневайся в том, ведьма, стряхнут со следа погоню. К тому же, я не люблю жару – пожаловалась дочь гор – а на юге слишком много горячего солнца.

– У гномов нас и сцапают – погрозила собеседнице пальцем горянка – и все, исключительно из-за твердолобости одной особы! – Стерха, зловеще ухмыляясь, заканчивала укладывать в повозку здоровенный закопченный котел. Смирная лошадка – низкорослая и лохматая, как и все горские лошади, беспокойно прядала ушами – Девчонку пожалей, дурында – у неё всю семью угробили, саму едва не прибили! Она истощена в магическом плане, всего боится, лишь виду не кажет. Гордячка! А, талантлива-а-а! – завистливо протянула ведьма – Не просто так целую семью сничтожили и какую семью! Сама ведаешь – за подобное деяние можно и после смерти отвечать заставить. При нужном старании! Так что, вороги ваши стеречься крепко станут, да девочку искать, с бонной. Как думаешь, Тугоухая, много ль нынче, по северным пустошам малолетних магичек шляется в компании с полугномкой? Что скажешь, Меднолобая?

Дангута глубоко вздохнула и не подумав обижаться на прозвища, коими ее щедро наделяла Темная. Пусть забавляется, но губы поджала, признавая правоту горной ведьмы.

– То-то же! – фыркнула Стерха – Слушай тетушку Стерху, укороченная и знай – за одного битого, двух небитых дают, а меня, как тебе известно – отходили на славу! Как, душа-то в теле удержалась, сама не ведаю!

Дангута начала укладывать в повозку различные вещи – скарб Темной, а Стерха, тем временем, расправив меховое одеяло, осторожно уложила на него спящую девочку. Маленькая аристократка и не мрыкнула – укатали Сивку крутые горки! Спал ребенок, как убитый, разве что дышал часто и стонал громко.

– Гарью тянет. – пожевав губами, произнесла горянка – Чую – пришли по наши души ищейки те! Поспешай, колода неповоротливая – убраться нам надобно отсюдова, как можно скорее.

Дангута заторопилась и очень скоро повозка тронулась с места. Пока она катилась, тихо и без скрипа, Стерха и полугномка шли позади и разговаривали.

– Знаю я местечко одно, укромное. – обещалась Стерха – Жить там можно и хорошо жить! Опять же, девочке есть где побегать и помагичить всласть. И здоровье ей поправим, не сумлевайся в том! Не ссы, Железноногая, не даст Стерха в обиду ни тебя, ни дитенка! Все сделаем, чин по чину!

Вскоре, недобрые горы остались позади. Впереди простиралось, выгоревшая под лучами палящего солнца, равнина, которую, впоследствии, сменят, вначале лесостепь, а затем уж и лес. Там, в лесу, горянка и надеялась отсидеться до срока, укрывшись от настойчивой погони. А что до того, что лес тот, темный и дикий, так и она – темная ведьма, а не светлая фея.

Девочка проснулась почти к ночи – ее румяное личико побледнело, на руках-соломинках отчетливо проглядывали голубые каналы вен, но взгляд синих глаз был пытлив и настойчив.

Заметив знакомое лицо – няньку-полугномку, настороженная Арлиэлла вздохнула с облегчением – ей было очень страшно. Она-то, всего лишь маленький ребенок, пусть и одаренная.

– Милая Дангута! – Елена всегда называла свою няньку только так – Где это мы?

Дангута поспешила поведать маленькой госпоже обо всех их приключениях, имевших место в горах.

Девочка свою няньку выслушала внимательно, ни разу не прервав рассказ, а затем наступила очередь горянки.

– Кто вы, госпожа? И как я смогу отблагодарить вас за помощь?

Арлена была хорошо воспитанной девочкой и старательно соблюдала правила.

– Я – местная жительница – пожала плечами Стерха – Кличут меня теткой Стерхой, а дом мой пожгли, да ограбили люди лихие. Вот я и прибилась к вам. Не прогонишь?

– Не прогоню – серьезно отвечала Ардиэлла – Правда ли, тетушка Стерха то, что мы станем в лесу прятаться?

– Правда – Стерха не собиралась ничего скрывать от юной магички – опасно то! Дар у девочки могучий – не приведи Ама разозлить ее чем! Одно слово – благородная!

– Мне в лесу страшно – широко распахнулись глаза ребенка – Говорят, в нем обитают чудовища.

Стерха рассмеялась, погладила госпожу по темноволосой головке.

– Может и обитают – подтвердила она – Но я, пока что, ни одного не видела!

Арлиэлла улыбнулась светло, вытащила из крохотной торбочки самую обычную тряпичную куколку.

– Это – Лизма – девочка тыкнула куклой в руки ведьме – Лизма хорошая, но скучная. Шалить не умеет. Она всегда выполняет то, что ей скажут.

Пылить по степи, а затем и по ровной, местами, лесистой местности, оказалось приятно – Дангута чаще всего дремала в повозке, неугомонная Арлиэлла рыскала слегка впереди, распугивая птиц по кустам, Стерха все время собирала какие-то травы и складывала их в свой вместительный мешок.

В пути они провели не одну седьмицу – девочка чуть отошла, оттаяла, окрепла и начала снова смеяться и лишь где-то в глубине ее синих глаз, таились грусть и, совсем не детская, усталость.

… Стааша замолчала, переводя дух и, отхлебнув из глиняной кружки глоток сладкого взвара, а Елена, внимательно слушавшая рассказ горянки, тряхнула темными локонами – перед глазами у неё, всё ещё, маячила бесконечная степная дорога, на губах ощущался солоноватый привкус пыли, а деревья по краям разбитой колеи казались необыкновенно высокими великанами.

Через две седьмицы, к самому исходу второго месяца лета, они добрались до нужного места. Две женщины и девочка на дороге – лакомая добыча для любого грабителя-разбойника, но никто и не попытался нападать на мирных путниц. То ли ведьме удалось замылить глаза любопытным, то ли это было еще какое хитрое колдовство, но лихие люди обходили странную троицу стороной.

Как помнилось девушке, в тот примечательный день дул, довольно-таки, сильный ветер. Дорога петляла заячьим следом, груженая телега натужно скрипела, а подстывшая Дангута уныло хлюпала сопливым носом. Елена, которую, не взирая на все ее протесты, все же засунули на повозку, усадив верхом на высокий горб, образованный всяческим ведьминским барахлом, воспользовалась удобным моментом и сбежала, скакнув с энтого горба прямиком в пыльный придорожный бурьян.

Постоянная забота двух теток вконец допекла девчонку, недавно потерявшую всю свою семью. Они жалели её! Смотрели на Арлиэллу, как на больную или, что еще хуже, как на убогую. Дангута, та вообще, все время норовила погладить девочку по головке, жалостливо шмыгая носом, да и во взгляде ведьмы – казалось бы – Темная! Какое уж тут сочувствие к людям? – то и дело проглядывало что-то, очень сильно смахивающее на сострадание.

Вот Елена и не выдержала – ей захотелось остаться одной, без всех этих обременительных знаков внимания и просто поплакать, повыть, причитая по-бабьи, омыть слезами свою боль, своих близких – отца, маму и брата. Она не могла этого сделать ни при гномке, ни, тем более, при Темной.

Только сама. В лесу. Без свидетелей.

Одинокий ребенок, неполных пяти лет, убегающий в чащу.

В повозке девочку слегка укачало, ко всему прочему, магическое истощение, полученное Еленой в горах и едва не спалившее её дар, давало о себе знать. Но, разве можно усидеть на месте, когда подвернулась возможность улизнуть от строгого надзора? Елена, прямо-таки, ощущала, как у нее чешутся пятки.

Конечно, пройдет время и боль от потери станет менее острой, простые детские радости вновь нарисуют улыбку на лице ребенка, но девочка жила сейчас, этим мгновением, этим днем.

Она воспользовалась первой же возможностью получить тот самый, такой необходимый и желанный глоток свободы.

Остановившись среди высоких деревьев – вернее, это был обычный кустарник, но для пятилетней девочки и куст – дерево, Елена, отдышавшись, обрадованно огляделась по сторонам, стянув с лица плотный платок, хорошо защищающий от дорожной пыли и мелкой мошки, так и норовившей залететь в нос и рот. Платок, по словам Стерхи, защищал малютку еще и от какой-то, невидимой глазу заразы, распространяемой Дангутой. Что уж там за зараза зловредная привязалась к полугномке, девочка понятия не имела, но сам платок успел ей изрядно надоесть. Пользуясь тем, что никто за ней не наблюдает и не пытается указывать, что и как, Елена стащила запыленную тряпку со своего лица и засунула в маленькую торбочку, которую постоянно таскала с собой. В той торбочке хранились ее немудреные сокровища – какие-то интересные камушки, пестрые перышки, крохотный флакончик из-под маминых духов и кукла – «не шалунья» Лизма, вечно таращившая на всех выпуклые глаза. Была еще яркая лента-пояс, она очень нравилась Елене, но Стерха забрала ее у девочки, очень извиняясь при этом и объясняя, что носить такие ленты опасно и, прежде всего, для самой Арлиэллы. Маленькая госпожа не спорила, молча глотая слезы и провожая ленту глазами, полными боли.

Свой медальон Елена отдавать отказалась – девочка всегда носила его на тонкой цепочке и долгими вечерами гладила приятную серебристую штучку, чувствуя щемящую боль в сердце и странное тепло, исходящее от дешевого украшения.

– Хорошо-то, как! – ахнула Елена. запрокидывая голову вверх – деревья-то, какие великанистые! Это вам не скучная степь и не пустынная лесостепь, в которой, порой, встречаются небольшие рощицы, но и все.. Разве интересно? Ничуть! А, здесь – раздолье! И, тишина! Наконец-то она одна, как ей того и желалось!

Лесные великаны столпились вокруг маленькой девчушки, наряженной в обычное платье ребенка из небогатой семьи – то самое платье из шелка, бывшее на Елене в момент горного обвала, Стерха тоже забрала, буркнув что-то невразумительное, но Елена и не пыталась протестовать, понимая, что станет слишком выделяться в своем привычном одеянии среди простых людей. Гибкий мозг ребенка очень быстро перестроился и приспособился к новой реальности. Елена осознала, что они – в беде и что от ее послушания зависит безопасность всей их крохотной группы. Иначе – смерть! Она умрет, как отец, как мама и как брат, не успев ничего понять и не успев отомстить! И, оплакать!

Отомстить хотелось.

Мысли о мести жили в сердце ребенка, жгли его нестерпимой болью. Арлиэлла поклялась отыскать и жестоко отомстить обидчикам своей семьи. Она понимала, что никогда больше не вернется ее прежняя, беззаботная жизнь.

Детство девочки закончилось рано и слишком жестоким образом.

Мелькали шершавые стволы деревьев, пестрым ковром ложились под ноги высокие травы, трепетала на ветру зеленая листва, а девочка упрямо шагала вперед и по ее нежному личику текли и текли слезы, горячие, как вечернее молоко.

Елена никогда раньше не была в настоящем лесу – парк при дворце она лесом считать отказывалась и потому, ей все было интересно. Медленно отступала горечь, уже не так спазмы стискивали горло, да и слезы, наверное, закончились. Теперь она просто шла, тараща глаза, как на обычной прогулке, незаметно для себя начиная прислушиваться и к шелесту травы, и к пению кузнечика в зеленых зарослях.

Она очень быстро заблудилась и потеряла направление. Где и в какой стороне находится дорога и две женщины, составлявшие всю ее теперешнюю семью, девочка не знала, да и не волновал ее этот вопрос – она целеустремленно двигалась вперед. Её словно влекло к какой-то, пока еще что, неведомой цели.

– Водичка! – обрадовалась девчушка, разглядев среди древесных стволов зеленоватую гладь тихого лесного озерца – Ой, а я как раз пить хочу, и купаться, и платьице постирать.

– Как красиво! – ахнула Елена, выбравшись из лесной чащи на берег, поросший сочной, хрустящей травой. – Ох– ти, хорошо! Купаться хочу!

Девочка, разоблачившись полностью, бесстрашно подскочила к воде и тронула ее, мокрую, большим пальцем левой ноги.

Вода не обожгла холодом – тихое озеро радовало путников теплой водичкой и кувшинками, что заманчиво темнели на его зеркальной глади.

Осторожно, почти без брызг, Елена зашла в воду. Не смотря на свой юный возраст, девочка, довольно-таки, хорошо плавала – ее учил отец и не только. Дружинники в замке владетеля имели весьма странные понятия о развлечениях и Арлиэлле, как и ее брату, в качестве игры предлагались соревнования по метанию ножей, бег по пересеченной местности и плаванье, хотя, если честно, ни замковая прислуга, ни сами дружинники, купаться особо не любили, держась от воды поодальше.

Но, нельзя считать родителей девочки и мальчика безответственными людьми –ножи были под стать детям, почти что, игрушки, бегали малыши под присмотром и, под присмотром, плавали, но росли не изнеженными рохлями, а вполне себе развитыми, сообразительными и закаленными.

Елена бултыхнулась в воду и принялась плавать, туда-сюда, баламутя тихий лесной водоём.

Ни гномки, ни суровой тетки Стерхи поблизости она не углядела.

Елене ужасно понравилось плескаться в приятной водичке и то, что она слегка отдавала тиной, девочку не оттолкнуло – малышка бросила в воду свое платье и как могла, сполоснула его. Отжать вещь сил уже не хватило – все-таки, физически, Арлиэлла была, пока что, слаба. Какая там прачка могла получиться из ребенка, неполных пяти лет от роду?

Девочка ополоснула свои запыленные волосы, разбросала их по плечам мокрыми сосульками и лишь после этого спохватилась – она одна! В лесу! И рядом нет ни милой Дангуты, ни ворчливой тетки Стерхи.

Тёплая водичка лесного озерца на проверку оказалась не такой уж и теплой – кожа на руках и ногах юной купальщицы покрылась неприятными, крупными пупырышками, так называемой «гусиной кожей». Девочка торопливо выбралась на берег, прижимая к груди свою куклу и, шмыгая носом, неодобрительно покосилась на мокрую одежду, брошенную на куст орешника. Платье не успело просохнуть, не смотря, на то, что погода стояла необычайно жаркая.

Малышка снова шмыгнула носом – натягивать на чистое тело мокрую одежду ей не особо хотелось. Она нервно переступила с ноги на ногу, вытягивая шею и пытаясь высмотреть среди, колыхающихся под ветром, зеленых веток свою бонну или тетку Стерху. Но, нет – пестуньи не спешили разыскивать непослушную беглянку.

Арлиэлле постепенно становилось не по себе – маленький ребенок, один, в дремучем лесу, да еще и магия почти не слушается. Ее же, такую беспомощную, любой заяц обидеть сможет, а кто его знает, что за зайцы водятся в здешних дремучих чащобах?

День давно уж перевалил за полдень и от деревьев вниз, к неприметной тропинке, потянулись сизые тени. Эти тени очень не понравились оробевшей девчушке – казалось, деревья, растопырив пальцы-веточки, жадно протягивают их к перепуганному ребенку. Кто знает, с какой целью они это делают? Может быть, хотят схватить ее и..?

Арлиэлла вновь переступила с ноги на ногу – по коже табунами бегали холодные мураши. Тонкие, детские пальчики подрагивали от страха, теребя краешек влажного платья.

Внезапно девочка громко вскрикнула – стало больно ноге – она обо что-то укололась или неосторожно наступила на острый камень?

Девчушка посмотрела вниз, себе под ноги и закричала куда громче, чем первый раз – на неё, таращась пустыми глазницами, скалился белый человеческий череп.

Испуганная Арлиэлла отступила на шаг от скверной находки и снова наступила на что-то – ещё один череп, поменьше. И, кость. И, кости. То там, то сям, виднелись кости – одни уже грязные и хрупкие, другие – отчаянно белые, нагло сверкающие в зарослях изумрудной травы.

Девочка громко всхлипнула – нет, не то чтобы она слишком уж боялась старых костей. Раньше.. Но, раньше при ней была её магия, пусть и магия, одаренного ребенка, но, всё же.. Именно дар мог защитить маленькую аристократку от опасности, а теперь? Что, теперь?

Арлиэлла чувствовала, как кровоточит раненая нога – кровь стекала медленно, точно нехотя, теплая, горячая. Обостренным чутьем девочка уловила ее своеобразный запах – солоноватый, пахнущий металлом.

Малышка поспешно отступила к воде и опустила раненую ногу в озерцо – нужно смыть кровь и грязь. Они могут попасть в ранку и привести к неприятностям. Так утверждала Стерха, и у Арлиэллы не возникало сомнений в словах Темной. Девочка начала бултыхать раненой ногой в воде, а аромат крови плыл по горячему воздуху, растекался по тихой воде, все шире и шире, пробуждая к жизни то, что никогда не должно было проснуться.

Тварь мирно дремала в самой глуби водоема, удобно устроившись на подушке из мягкого ила. Безмятежные, прозрачные воды лесного озерца, вязкое, топкое дно и заросли хрупкой травы на берегу – все навевало мысли о сонном покое, тишине и благодати.

Тварь крепко уснула после последней, весьма обильной трапезы. Тот, пьяненький купчик, чья лошадка, свернув с дороги, забрела к этому милому озеру, послужил отличной закуской перед основным, более плотным, обедом.

Несчастный пьянчужка мгновенно протрезвел, но было слишком поздно – то, что вынырнуло из тихих вод, сожрало вначале его, весело похрустев косточками, а затем и виновницу несчастья, глупую лошадь, не обращая внимания ни на отчаянное сопротивление последней, ни на её жалобное ржание.

Нажравшись и осоловев от сытости, Тварь забилась в мутные глубины и уснула крепким сном без сновидений.

Она проспала слишком долго и теперь в брюхе у неё было пусто, точно в амбаре у нерадивого хозяина. Хотелось жрать, жрать и еще раз – жрать.

И, тут – оно! Сладкий аромат крови и невинности просочился сквозь озерную муть и разбудил голодный ужас, дремавший на дне водоема, запах добычи, такой нежный, такой желанный, приправленный острым, пряным вкусом магии.

Темное нечто всколыхнулось, дернулось закостеневшее тело и туловище твари, больше напоминающее обычный топляк, начало медленно всплывать со дна, раскидывая вокруг себя лапы– хваталки, которые, тут же начали обшаривать все вокруг, силясь ухватить добычу и утолить злобное чувство голода и пустоты.

Арлиэлла не ожидала подвоха со стороны воды – мирным, тихим и сонным показалось ей лесное озерцо. Ошибка, многим стоившая жизни. Девочка потерянно вглядывалась в дальние заросли ивняка – кто-то ломился сквозь кустарник, шумя и хлюпая по, поросшим осокой, лужицам и пугая ребенка до икоты.

Прятаться и бежать юной Арлиэлле и в голову не пришло – отец учил её тому, что бегство – это удел трусов и позор для представителя древнего рода. Правда, говорил он те слова не Арлиэлле, а ее брату, но, какая разница? Арлиэлла точно такая же, аристократка, как ее единоутробный брат. Вся разница состоит лишь в том, что она девочка, а он – мальчик.

Сила, которую призывала юная магесса, была готова служить, окутав девочку золотистым сиянием.

Малышка понимала, что долго ей не продержаться – силы таяли, как снег под ярким солнцем, но, конечно же, её милая нянька и тетка Стерха, где-то поблизости. Они ищут ее, шалунью, волнуются. Они подоспеют вовремя. А тетка Стерха, не так проста для обычной горянки. Чувствовалось в ней что-то жесткое и недоброе.

Но, пока, Арлиэлла до рези в глазах вглядывалась в шумевший в отдалении орешник, пытаясь рассмотреть опасность среди зеленой листвы, та самая темная тварь, обитавшая в лесном озерце, всплыла на поверхность и разглядев вожделенную добычу, поплыла к берегу, двигаясь в воде бесшумно, точно жук-водомерка. Плыла она быстро – ее гнал голод, пустое брюхо, требующее теплой плоти живого существа. Приблизившись к берегу, тварь утратила осторожность и перестала таиться. Лапы-хваталки, длинные, похожие на ожившие прутья, заканчивающиеся острыми и длинными когтями, шустро шлепали по воде, разгоняя глупых мальков и ветреных стрекоз, а крохотные глазки на ужасной морде горели злым, алым огнем.

Странный гибрид нежити и нечисти стремился к своему внезапному угощению.

Арлиэлла, расслышав звонкие шлепки по воде, мгновенно развернулась и, углядев то самое, ожившее, почти что, бревно, невольно завизжала – громко, глупо, бесполезно и совсем по-девчоночьи.

Не смотря, на то, что девочка, как ни крути, а происходила из знатного аристократического рода, а вернее, из высшей знати королевства Ангора, она росла вовсе не изнеженной малюткой, способной лишь к поеданию пирожных в неограниченном количестве и к ношению милых платьиц из шелка и атласа.

Нет, Арлиэлла была совсем иным ребенком – как и брат она посещала уроки физического развития и занималась с такими же юными оболтусами – детьми дружинников, во дворе замка. Вернее, на так называемой, детской площадке. Вместо того, чтобы нянчить кукол, шить им наряды из разноцветных лоскутков и чинно прогуливаться по тенистым аллеям со своей бонной, Арлиэлла, в свои нежные три года, первый раз, севшая на коня, довольно-таки, уверенно лазала по различным приспособлениям, бегала по низкому бревну и прыгала через ямы. К тому же, для непоседливой девочки изготовили, почти что настоящий кинжал, как раз под ее руку. Кинжал вырезали из твердого дерева, но малышка не теряла надежды на то, что рано или поздно, но мама сдастся и Арлиэлле выдадут настоящее оружие, а не пародию на него. Впрочем, и той самой деревяшкой можно было выколоть глаз и нанести увечье, если обращаться с ней неосторожно.

А уж магическую защиту Арлиэлла освоила в совершенстве. Учитель нарадоваться не мог на юное дарование и настаивал на том, что для талантливой девочки необходимо выписать опытного преподавателя-мага. Обязательно из-за границы, желательно из Васнерии, где, как известно, находится самая настоящая магическая академия.

В самой Ангоре подобного учебного заведения не было. Здесь учили по– старинке, передавая знания от учителя к ученику.

Защита девочкой была отработана от и до – разбуженная среди ночи, юная магиня могла кастовать защитные чары без малейшего труда и совсем недавно ей удалось окружить себя золотой сферой – полной защитой, самым совершенным волшебством, спасшим жизнь ей и ее преданной бонне-полугномке.

Арлиэлла понимала и то, что на полную защиту у нее сейчас сил не хватает, да и разве спасла бы она ее от лютого ужаса, что надвигался на девочку, выползая из лесного озерца? Подобной твари она еще не встречала, хотя, стащив тайком книгу из библиотеки, довольно долго и жадно листала тот самый знаменитый «Бестиарий», написанный, невесть, когда, самим архимагом Кенто, виконтом Сано, имя которого, впоследствии, было предано забвению и работы коего приказано уничтожать повсеместно.

Но, родители девочки, люди умные и осмотрительные, не спешили бросать в огонь редкую и ценную книгу, а потому, Арлиэлла имела полное представление о всех тех ужасных тварях, что обитают на Татиане и в других уголках огромного мира, включая жаркую Лиатану, ближайший к родной Татиане, другой материк.

Подобного монстра она в «Бестиарии» не видела – огромное, замшелое бревно, точно гигантская сороконожка с пастью аллигатора, медленно надвигалось на замершую от испуга, девочку. Длинные шипастые конечности, то и дело выстреливали в воздух, шаря вокруг в поисках пищи. А пищей должна была стать она, Арлиэлла, егоза, сбежавшая от своих спутниц в опасный лес.

Крохотные глаза нежити пылали торжествующим алым огнем, лапы скоро передвигались по рыхлой земле. Сильно воняло тиной и еще чем-то мерзким, тухлым и затхлым.

Но, мимо перепуганной девчушки, шумно проламываясь сквозь хлипкий кустарник, с гиканьем пронеслась коренастая Дангута, весьма ловко вращая в крепких руках тяжелый лом, заостренный с одного конца, а с другого увенчанный массивным кругляком, напоминающим литую гирю.

Дангута бесстрашно рванула к монстру, успешно отбиваясь от щупалец и лап и на ее широком лице отчетливо просматривалось кровожадное намерение проломить нежити ее тупую башку.

– Мерзость смердящая! – ревела полугномка, впавшая в священный боевой раж – На кого покусилась, собака! Вот уж, я тебе задам!

И, добежала-таки!

Застывшая камнем, изумленная Арлиэлла наблюдала за тем, как бессильно соскальзывают грозные когти с дородного тела Железнорукой, как полугномка с отчаянным хеканьем обрушивает свою своеобразную булаву на уродливую башку мерзостной твари, как.. От подобного удара голова любого живого существа лопнула бы, как перезрелая тыква, расплескав содержание черепной коробки по мокрой траве.

Но у нежити нечему там расплескиваться – тот несчастный, из которого в стародавние времена вывелось это жуткое нечто, давно растерял свои мозги, превратившись изначально в тупого зомби, а, уж потом, в этакое, мерзостное страшилище.

Голова нежити треснула пополам, но на том успехи гномки и ограничились – прыти у прожорливой монстры ничуть не убавилось. Теперь та яростно вращала обоими глазами, ярилась и щелкала зубастой челюстью, норовя оплести полугномку лапами-хваталками и утянуть под воду.

Чуть позже подоспела и приотставшая тетка Стерха. Глаза Темной пугали своей мрачной злостью. Ведьма мельком коснулась взглядом растерянного лица Арлиэллы, и девочка похолодела вся – от макушки, до гладких пяточек – столько гнева и ярости нес взгляд горянки-нарватки.

Даром, что темная и, по определению, злая и недобрая, но Стерха не оплошала. У ведьмы не нашлось ни булавы, ни кистеня, ни самого завалящего кастета – одна ярость и тыквенная бутыль в руке.

Дангуту, все же, зацепил коготь одной из длинных лап, впившись крепко, как бродячий пес в кусок мяса и теперь этот коготь волочил, вопящую в голос Железнорукую, к воде. Хищная тварь наверняка подозревала о том, что гномы терпеть не могут купаться в открытых водоемах, а потому и решила, что сладить с упорной полугномкой она сможет лишь в том случае, если затащит жертву под воду.

Не суждено было бравой Дангуте принять геройскую смерть от утопления – Стерха, без промедления, плеснула из тыквенной бутыли прямо в алые буркалы вражины, некой жидкой бурдой и тварь громко заверещала – тонким, обиженным голосочком, совсем так, как плачут маленькие дети у которых отняли их любимую игрушку или сладости.

Замшелая кожа задымилась на глазах, на поверхности туши нежити, напоминающей ожившее бревно, образовались отвратного вида гнойники и язвы, белесая, мерзопакостная жидкость потекла из ран, а ужасные зубы впустую клацнули, пытаясь ухватить через чур уж прыткую добычу, вцепиться и растерзать.

– Мохавка ядреная! – любезно пояснила Стерха, сдергивая с рук плотные рукавицы и притянув к себе, вздрагивающую от пережитого ужаса, Арлиэллу – Ужаснейшая гадость, способная разъесть даже каменный монолит в гномьих горах, а уж шкуру Углыкха ..