Текст книги "Сдаться ты всегда успеешь (СИ)"

Автор книги: Ирина Давыдова

Соавторы: Элли Милау
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

    Милена Стаил и Элли Милау
    Сдаться ты всегда успеешь

Пролог

    Маша

    Сегодня меня до ужаса все бесило, даже солнце, которое, для начала декабря, светило слишком ярко. Оно словно мне назло жгло кожу, иначе бы это я не смогла назвать, не грело, а именно жгло. И мою душу тоже выжгло, только виной тому была не природа, а человек, который просто-напросто сыграл со мной злую шутку. Ему там сейчас, конечно, хорошо – счастливая семья, прекрасная дочь с белокурыми кудряшками, любовь и всякие прочие прелести. А что случилось со мной? Чужая, ненужная. Ему – человеку, которомухотела посвятить себя. О чем-то мечтала, к чему-то стремились вместе, но оказалось, что только я, одна, а он… В горле образовался огромный ком боли и отчаянья. Мне хотелось его проглотить, приподнять подбородок и гордо пройти мимо… Мимо прошлого. Только сердце и разум не могут так поступить, не может исчезнуть все, что было между нами. Та плотная нить, связывающая нас воедино, не разорвется через месяц, два, не исчезнет по щелчку пальцев.

    Предательские слезы снова покатились по холодным щекам, а слабый ветерок покалывал мокрую кожу, напоминая мне, что уже наступил декабрь. Так быстро летит время, а для меня оно как будто остановилось – в том же состоянии отчаянья, что и вчера, стрелка моих часов замерла на указателе прошлого. Уходить не хотелось, хотя я уже полностью продрогла, но дома слишком явно ощущалось одиночество, ставшее моим постоянным спутником. Слезы лились от боли, поселившейся в моем сердце из-за всего, что должно было быть, но так и не случилось.

    -Юхууу… – послышалось где-то внизу, и тут же что-то ударилось о мои ноги.

    Переведя взгляд на нарушителя моего уединения, сквозь пелену слез увидела прекрасного малыша, который прокатился на спине по снегу, маленькими ручками схватился за мою ногу и пытался подняться, заливисто хохоча и скользя ножками. Это невероятное зрелище вызвало во мне улыбку, и, наклонившись, я помогла мальчонке встать на ножки, которые так и продолжали разъезжаться на сколькой поверхности. На вид ребятенку было около двух лет. У него были голубые глаза цвета чистого неба и прекрасные пухлые щечки – все, что я смогла разглядеть из не спрятанного под теплой одеждой. Синяя шапочка с белой мордашкой медвежонка красовалась на его голове, теплая куртка такого же оттенка, и штаны, явно пуховой комбинезон на флисе, который мог согреть тело ребенка. На ногах теплые, совсем крохотные сапожки, которые вовсе непригодны для снежной погоды, потому как ребенок так и не смог самостоятельно найти равновесие, а если обувь удобная, малыши справляются без посторонней помощи. Все же некоторые нюансы я запомнила, не зря ведь жила с… Жила… – прошедшее время, ушедшее безвозвратно.

    -Пивет, – забавно проговорил мальчик и      крепче сжал пальцы на моих руках, намереваясь снова упасть.

    -Привет, – ответила я и, склонив голову      набок, поинтересовалась. – А      где твоя мама?

    -Моя мама уетела, – ответил он и, в подтверждение своих слов, качнул головкой.

    -Улетела? – уточнила и тут же поняла, о      чем говорит малыш. Сердце пропустило удар, и я заглянула в голубые       глаза прекрасного чуда.

    Он еще совсем маленький, и не до конца      понимает, что произошло, но мне вдруг стало так       больно, что захотелось      крепко-крепко его обнять, подарить чуточку своего тепла, но меня отвлек бархатный голос мужчины, который подкрался к нам незаметно.

    -Котенок, помнишь, что я тебе говорил? Старшим нужно говорить «здравствуйте».

    Я подняла глаза на высокого мужчину, с такими же красивыми голубыми омутами, завораживающими и притягивающими      к себе, грозя поглотить без возврата.

    -Дла.. сдпа.. сдастуте, – едва выговорил котенок и вопросительно посмотрел на отца, коим, как я поняла, и являлся подошедший мужчина.

    Он кивнул и улыбнулся, а затем выразительно, уже без улыбки посмотрел на меня, отчего мне тут же захотелось спрятаться, исчезнуть, и не показываться.

    -Добрый день, вы извините моего сына, он совсем еще кроха.

    -Вам не за что просить прощения, он прекрасный, – ответила я и снова перевела взгляд на мальчика, тот улыбался и казался счастливым.

    -А вы? – поинтересовался бархатный голос, и я тут же поднялась с холодной заснеженной скамьи.

    Мужчина взял на руки сына и очень ловко придержал меня, когда моя правая нога начала скользить в сторону. Оказавшись рядом с ним, поняла, что он выше точно на голову,теплый пуховик не скрывал крепкую руку и такое же тело, казалось, этот мужчина сможет защитить от всех невзгод и напастей.

    -Я? – не поняла, что имеет он в виду, но наконец-то смогла перестать смущаться.

    -Одна, в мороз, на холодной скамье? К тому же, в ваших глазах блестят слезы, а щеки вот-вот покроются льдом,      разве      можно молодой девушке так себя не любить?

    -Яяя… – начала я, но на самом деле не знала, что ответить, понимая абсурдность своего поведения.

    -Тете холодно, – проговорил детский голосок, на что мужчина кивнул и снова посмотрел на меня.

    -И просто жизненно необходимо выпить чаю, а значит, едем к нам, – констатировал мужчина и, взяв меня за руку, повел в сторону, по всей видимости, своего авто.

    -Подождите, это неправильно, так нельзя.

    -Вы не можете отказать ребенку, – и, в подтверждение слов отца, малыш умилительно улыбнулся, похлопал глазками, напоминая маленького ангелочка, и вдобавок одобрительно покачал головой.

    Этот жест малыша вызвал бурю счастливых эмоций, затронул что-то во мне, отчего на глазах снова заблестели слезы. Я попыталась проморгать их и, наклонив голову, исподлобья посмотрела на мужчин:

    -Вы манипуляторы? – наигранно обиженно посетовала я.

    -Все претензии к Михаилу Антоновичу, – серьезно произнес мужчина, и мы все вместе захохотали, но, все же, отправились к черному BMW, аккуратно припаркованному у обочины.

Глава 1

    Маша

    Окончание магистратуры поставило меня перед выбором. Наверное, у многих так бывает – наличие хороших оценок не означает, что тебя сразу берут на работу. В университете мне предложили ехать по направлению в деревню, учителя там нужны были всегда, в любые времена. Это в городе в какую школу не подайся, везде от ворот поворот: «У вас нет опыта, а у нас – мест».

    Я не могла уехать, просто не могла. Даже пришла на порог родной школы, в стенах которой прошло все мое детство. Надежда на то, что там меня примут, горела ярким пламенем – где еще возьмут, если не здесь? Я не раз проходила практику в своей школе, и была знакома со многими, со всеми сложились хорошие отношения. Надежда теплилась в душе. Сначала счастливый директор меня поприветствовал, радуясь, что пришла его ученица, но стоило мне озвучить свою просьбу, как его лицо изменилось, он уже не был столь радушным, извинился, и как маленькому ребенку сообщил: «Поработай годок, другой где-то еще, а там, может, и место освободится». Вот такая горькая судьба учителя младших классов.

    Знаю, что моя жизнь могла сложиться иначе, но я не хотела менять свое будущее. Оно было здесь, в трехкомнатной квартире на окраине города. Здесь, я думала, и пройдет моя жизнь, но не всегда все случается так, как мечтается.

    С Гришей я познакомилась за несколько месяцев до окончания университета совершенно случайно – на улице. Он очень спешил на работу, а я переходила через дорогу, задумавшись о будущей работе, и не посмотрела по сторонам. Раздался громкий визг колес, и машина резко остановилась буквально в полуметре от меня. Я очень испугалась, сердце колотилось, как бешеное, не могла все никак прийти в себя, просто смотрела на автомобиль перед собой, а после – и на мужчину, вышедшего из него.

    -С вами все хорошо? – поинтересовался он, на что я только кивнула, не в силах произнести и слова. Шок сковал мое тело, вокруг гудели машины и слышались возмущенные возгласы, но я лишь смотрела на высокого лысого мужчину. Он очень долго извинялся, а когда я пришла в себя, мне стало неловко. В качестве извинений, он подвез меня домой, и я даже продиктовала ему свой номер.

    Гриша оказался очень интересным и внимательным мужчиной, хоть и был охранником какого-то бизнесмена, но ведь не в работе      дело. Не должность определяет человека, а человек должность. Несколько свиданий, очень удачных, признаться честно, и он познакомил меня со своей дочерью. Мне хватило мимолетного взгляда на эту очаровательную девочку с огромными, и такими чистыми невинными глазами, чтобы она навсегда поселилась в моем сердце.

    Детки всегда были для меня чем-то особенным, жизненно важным и ценным, их очаровательные личики не оставляли равнодушной мою душу, и поэтому я сразу же полюбила Настеньку.

    А через месяц отношений Гриша предложил жить вместе. Он – одинокий папа, в разводе, сам работает посменно, поэтому дочку оставляет на бабушку соседку, с которой я познакомилась немного позже. Изначально он мне не рассказывал о своих проблемах, просто познакомил с дочерью. Мы не раз гуляли вместе, но на этом все. Увиливал от ответа, когда я спрашивала, с кем он ее оставляет, а я понимала – не доверял, а может, хотел показаться сильным и независимым. Но я не слепая, и прекрасно понимала, что молодому мужчине сложно справиться с маленьким ребенком одному, ему нужна женщина. Поначалу не была уверена, соглашаться ли на предложение о совместном проживании, но когда маленькое светловолосое чудо протянуло ко мне свои ручки, и я, прижав ее к себе, поняла, что не могу не видеть девочку постоянно, согласилась. Гриша мне нравился – добрый, галантный кавалер, а его дочь стала для меня центром Вселенной.

    Так мы начали жить вместе. Все было хорошо до того момента, как я сказала, что университет мне не предоставил место работы, разве что – в деревню, которая находилась вдали от города. В тот день мы с Гришей повздорили, нет, не поругались, просто он предложил выбор – либо они, либо работа. Еще и Настеньку взял на руки, для пущей наглядности выбора, и, конечно, я сдалась. Я любила этого ребенка, как своего, жила им, дышала, да и в Гришу уже была влюблена. Просто думала, что он поможет, подскажет, но он лишь высказал свое мнение, что женщина может и не работать, если у мужчины есть возможность самому обеспечивать семью. Я не знаю, чем он еще занимался, помимо охраны, абыть может, охранники неплохо зарабатывали, но нам хватало – и поесть и нарядиться, и на аттракционы сходить.

    Тот день ничем не отличался от предыдущих, мы поужинали после того, как вернулся глава семьи, Настенька ушла смотреть мультики, а Гриша отправился принимать душ. Никогда не понимала мужчин, принимающих душ часами, но он относился к таким. Прилегла на диван, включив телевизор, по которому шла моя любимая передача, как вдруг раздался звонок Гришиного телефона. Я машинально кинула взгляд на сенсорный экран, и высветившееся женское имя вызвало во мне изумление. «Леночка». Так ласково, и так поздно? Это было странным, но я продолжила смотреть телевизор, стараясь не обращать внимания на назойливую трель мобильного. Однако одним звонком не ограничились, поэтому когда позвонили во второй раз, я взяла телефон в руки и подняла трубку:

    -Милый, я скоро прилечу. Ты меня ждешь? Как там доченька?

    Меня как будто ударили по голове чем-то тяжелым, телефон выпал из рук, а я смотрела на так вовремя вошедшего Гришу глазами, полными слез.

    -Ты зачем взяла мой телефон? – строго проговорил он, будто не замечая, как мой мир распадается на множество частей.

    -Ты, ты… обманываешь меня, – я едва смогла выдавить из себя слова, горло сковало тисками, душу сжимала невыносимая боль отчаяния.

    -С чего ты взяла? Что за истерика? – серьезно проговорил мужчина, наступая.

    Я подняла с пола телефон и протянула руку, показывая ему причину своей убежденности, он тут же выхватил трубку, посмотрел на экран и громко чертыхнулся.

    -Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты сама в этом виновата.

    -Что ты имеешь в виду? – по щеке покатились слезы, я быстро рукой смахнула мокрую дорожку и с невероятной болью в глазах посмотрела в серые омуты. – Я недостаточно любила? Тебя?

    -Ты достаточно долго убиваешься, мне надоели твои сопли. Думаешь, я не слышу, как ты всхлипываешь в ванной, надеясь, что тебя никто не услышит? Стены слишком тонкие, дорогая.

    -Достаточно долго, – негромко прошептала я, медленно оседая на диван. – Это был наш ребенок, твой и мой, а я, а я слишком долго…

    -Был, но он не родился! Ты даже на это не способна, а страдать первая бежишь.

    -Извини. Наверное, ты вправе винить меня…

    -Конечно, вправе! – строже проговорил он.

    -Тебе плевать на меня, да?

    -Нет, но мне нужна здоровая женщина, которая сможет родить мне ребенка, а чего ожидать от тебя?

    -Но это ведь не приговор, все еще впереди, да и мне не сорок лет!

    -Возможно, но сколько шансов? Сможешь ли ты вообще когда-то родить, а забеременеть? Да и слезы твои, не люблю я это.

    -Мне казалось, когда человек любит, он должен поддерживать свою половинку.

    -Тебе казалось. Ты живешь иллюзиями, в какой-то сказке, а в жизни все не так, намного сложнее.

    -Господи, ты же сейчас просто все рушишь, Гриша, скажи, что это сон! Скажи!

    -Нет, это не сон, Лена – мама Насти, она возвращается, предлагает начать все заново, а здесь ты. Детей у нас с тобой нет, а с Леной у нас – Настя. Как думаешь, кого я выберу?

    И только теперь мое горло сдавило в два раза сильнее – от осознания того, что Настенька останется здесь, моя родная и любимая девочка больше никогда не будет со мной. Господи!

    -Ты пользовался мной, даже не подразумевая, какую боль причинишь дочери.

    Он кривится, как от зубной боли:

    -На это можно смотреть под разным углом, мне нужна была женщина, тебе – сильное плечо, так что…

    -Сильное плечо? Что ты имеешь в виду? Свои деньги?

    -А хоть бы и их! Ты должна быть благодарна, а вместо этого – копаешься в моем телефоне.

    -Я никогда не просила у тебя денег. Да и прежде ты мне разрешал отвечать на звонки, но теперь у тебя появилась любовница,      а      винишь в этом меня!

    -Не кричи, Настю напугаешь.

    -Я всегда думаю о малышке. И сейчас – особенно! Что будет с ней, ее чувствами?

    -Так это мама ее возвращается, а ты ей кто? Так, незнакомая тетя.

    -Незнакомая? Настенька столько раз просила разрешения называть меня мамой, а ты что? – я уже вся дрожала, словно меня окатили холодной водой из ведра.

    -Ты ей не мать! Хватит. Надоело. Узнала о Леночке – можешь обижаться, меня винить, но был бы ребенок твой – не было бы этого разговора. А так… Насте нужна мама. Я думаю, нам больше не о чем разговаривать.

    -Ты сейчас совершаешь большую ошибку…

    -Считай, уже совершил, давно нужно было расстаться. Через два дня прилетает Лена, думаю, ты знаешь, что делать.

    Гриша развернулся и ушел, оставив меня в комнате одну, с разорванной душой. Человек, который еще вчера заботливо укрывал меня ночью, когда одеяло сползало на пол, который сегодня целовал, придя с работы. Неужели так быстро меняются люди? Что происходит? Озноб сковал мое тело, я поежилась, обняла себя руками, и на ватных ногах поплелась в сторону спальни Настеньки. Что с ней будет, как объяснить трехлетнему ребенку, что взрослые настолько глупы, что не могут уберечь от боли детское сердечко?

    Вот она, сидит на кроватке в обнимку с медведем, смотрит мультфильм и улыбается счастливой улыбкой, не подразумевая, что скоро ей будет больно.

    Чертов Гриша, как он посмел играть судьбой дочери? Она ведь привязана ко мне, любит так, как не умеют любить взрослые.

    Малышка заливисто захохотала, отчего ее кудряшки подпрыгнули, словно пружинки, а вдобавок, она один накрутила на пальчик, и снова хохотнула.

    Моя девочка, как же я люблю ее, Господи, ну за что ты так с нами, за что?

    Кое-как проглотив ком в горле, я только собралась сделать шаг в комнату, как вдруг резко прижалась к стене, беззвучно рыдая от разрывающей меня боли. Еще через секунду почувствовала, как Гриша схватил за руку и потащил в сторону нашей спальни, буквально закинул туда и закрыл за собой дверь.

    -Не рви ребенку душу. Когда надумаешь уходить, желательно, чтобы это была ночь, я найду, что сказать Насте.

    И все, он тут же покинул спальню, хлопнув дверью немного громче, чем стоило бы. А я разрыдалась, полностью отпустив себя, начала жалеть, умываясь слезами и отчаянием.Уткнулась лицом в подушку и зарыдала в голос, не в силах сдерживать эмоции, накопившиеся за последние минуты. Душа разрывалась на части, сердце рвалось на волю, как раненная птица, пальцы изо всех сил сжимали покрывало, собирая полные пригоршни, а ноги давно онемели, не позволяя подняться мне, чтобы начать собирать вещи.

    Сейчас было плевать на себя, в первую очередь меня волновал ребенок, Настя – маленькая, хрупкая девочка, светлый человечек, любивший всех вокруг. Что будет с ней, ведь детские чувства – они самые настоящие, самые добрые и сильные, так же, как и детское сердечко – самое ранимое.

    Единственное, в чем Гриша был прав, мне не стоит прощаться с ней, не хочу еще больше ранить ее, не хочу, чтобы она ненавидела меня. Не хочу!

    Усилием воли заставила себя подняться, проковыляла к ванной, умылась и, вернувшись, принялась складывать свои вещи. Их было немного, но я тянула время, надеялась, что все это сон – проснусь, и все будет хорошо, как прежде. Но я не просыпалась.      Вещи уже      были      собраны,      только мое

    бренное тело еще не было готово покидать квартиру, где я оставляю свое сердце.

    За дверью спальни послышался шорох, а потом голоса:

    -Настюш, Маше плохо, иди спать.

    -А можно я поглажу ей животик, и тогда все плойдет, мы так делали много лаз, – от услышанных слов перед глазами снова встала пелена из слез, а мне так хотелось сорваться к малышке, чтобы хоть последний раз обнять. Но я не имела права,      ради нее, не могла.

    -Нет, она не хочет никого видеть…

    -Даже меня? – прозвучал обиженный голосок.

    -Особенно тебя, ты слишком громкая, иди спать.

    Снова послышался шорох, и резко наступила тишина, после чего я почувствовала, как во мне что-то оборвалось, что-то, похожее на мою жизнь.

    Не знаю, сколько прошло времени. Я сидела в спальне в кромешной темноте, опустив голову и уже не вытирая слезы, позволяя       им падать мне на ладони. Дверь открылась, освещая спальню,      и сразу же включился свет, больно ударяя в глаза:

    -Раз ты собрала чемодан, я вызову такси. Пойдем.

    -Не нужно мне такси, ничего не нужно, – произнесла безжизненным голосом и поднялась, медленно подошла к чемодану и, вытащив ручку, покатила его за собой.

    -Сегодня поплачешь, завтра поплачешь, а послезавтра танцевать будешь, – ехидно произнес Гриша, открывая входную дверь, а я промолчала в ответ на его реплику, не считая верным отвечать.

    Обула сапоги, надела пуховик с шапкой, схватила варежки и, еще раз глянув в сторону закрытой двери спальни малышки, тяжело вздохнула и выкатила чемодан в подъезд. По телу пробежал миллион мурашек, в горле снова застыл ком, но я заставила себя обернуться и посмотреть в серые глаза, глаза буквально еще несколько часов назад близкого человека, и сказать последние слова, прежде чем дверь закроется перед моим носом:

    -Обещай сберечь спокойствие Настеньки.

    ГЛАВА 2

    Маша

    Жизнь порой очень непредсказуема. Еще вчера я бы даже мысли не допустила о возможности такого исхода дня, а сегодня – стою одна под когда-то нашим подъездом, безуспешно пытаясь вызвать такси. В сотый раз набираю номер, но слышу только «нет машин» или «ожидайте полчаса». На морозе не особо погуляешь, на маршрутку идти уже поздно,а такси вызвать невозможно. Идти разве что на дорогу и «ловить попутку» надеясь, что мне повезет, и водитель окажется порядочным человеком, но рисковать так не хочется. В ночь, одна, так больно, а ведь Гриша даже не поинтересовался, как я доберусь, и есть ли у меня деньги. Какой же он все-таки жестокий. Как будто и не было отношений,повел себя со мной, как совсем чужой человек, посторонний. В очередной раз смахиваю слезу со щеки и понимаю, что изменить ничего невозможно. Оставляю чемодан стоятьвозле подъезда, а сама подхожу к детской площадке и сажусь на качели, на которых не один раз каталась Настенька, заливая своим смехом весь двор. Господи, как же непереносимо больно…

    Моя маленькая девочка, что же будет с тобой? «Чужая тетя», – в голове всплыли слова Гриши. Чужая, конечно, та, которая не один раз лежала рядом с ней, когда у нее была температура, чужая… Где же была ее мать? Ее не было, ей было плевать на своего ребенка, а сейчас что?.. Одумалась?! Прилетела, встречайте! А Гриша и рад, главное – свое мужское самолюбие не ущемлять, а что будет с ребенком – вовсе не подумал. Зря он так, зря, бросила один раз, бросит и еще раз, такие не меняются, да и что она за женщина, если способна оставить своего крохотного малыша, свою кровиночку.

    Я потеряла ребенка, не смогла выносить, а ведь так мечтала подарить этому мужчине сына или дочку, чтобы у Настеньки был братик или сестричка, но, видимо, не суждено было сбыться моей мечте.

    Наконец-то мне удается вызвать такси, и через десять минут во двор заезжает серая Лада. Водитель помогает убрать в багажник мой чемодан, я сажусь в теплый салон автомобиля и бросаю последнийвзгляд на окно квартиры, где оставляю часть своего сердца, безмолвно прощаясь с любимой малышкой.

    Дом встречает кромешной тишиной. Родные спят, а я, как незваный гость, тихонько пробираюсь в свою комнату, не желая ничего ни с кем выяснять. Предупреждала меня мама, что я пожалею, отказавшись от работы ради Гриши, но я не могла оставить ребенка, отчаянно нуждавшегося во мне, просто не могла…

    Целую ночь ворочаюсь, и не могу уснуть, слезы продолжают скатываться по щекам, орошая подушку под моей головой. В комнате начало светлеть, наступал рассвет, а я так и не сомкнула глаз, внутри пустота, а новый день без них – одинокий и серый. И теперь не радует ничего, даже любимые мамины пирожки с капустой, которые она поспешила нажарить с утра для поднятия моего настроения.

    Так проходит неделя, вторая, а мне кажется, что вечность. Я замерла в одном состоянии – горя и боли, без возможности выбраться, чувствуя огромную дыру в сердце, которую не заполнить никогда, как ни пытайся.

    На другом конце города, в трехкомнатной квартире, в своей маленькой комнатке, на холодном окне сидит крошечная, сжавшаяся фигурка, уткнувшись носиком в поджатые коленки. Голубые глазки не казались настолько яркими, как прежде, теперь они выражали грусть и печаль, и казалось, вот-вот бусинки-слезинки сорвутся с дрогнувших ресниц. Светлые кудряшки волос были небрежно собраны в два незатейливых хвостика и перевязаны разноцветными резиночками. Малышка сама впервые сделала себе прическу, именно так, как ее учила Машенька, только вот если бы мамочка, а именно так про себя называла Машу Настя, сделала ей сама хвостики, то было бы намного аккуратнее и красивее. Тяжелый детский вздох, маленькая ручка с крохотными пальчиками, прошлась по мокрой щеке, вытирая уже скатившиеся слезы. Наверное, даже сама Настенька забыла, когда в последний раз плакала, но сегодня был особый повод, как и вчера – ее любимая Машенька ушла, бросив ее, и даже не попрощавшись. Папа рассказал, что девушка нашла ей замену, и будет жить в другом доме. А еще сообщил ребенку, что скоро прилетает мама, которую сама Настя совершенно не помнит.

    Кроме мамочки, ей больше никто не нужен, никакая чужая тетя не заменит ей Машеньку, да и не верила малышка, что прекрасная рыжеволосая девушка с серыми глазами и добрым сердцем могла так легко позабыть ее, свою маленькую принцессу.

    Кто-то настойчиво звонит на мобильный, я сначала не обращаю внимания, никто не может быть настолько важным, чтобы я могла ответить прямо сейчас. Но спустя пятнадцать минут трель не прекратилась, и я все же подхожу к телефонной трубке, оставленной на столе. Мелодия раздражает

    -слишком веселая, детская, в очередной раз напоминает о моей маленькой девочке. Прогоняю слезы, снова собравшиеся в моих глазах, мне необходимо хотя бы попытаться жить дальше, отпустить… От меня ничего не зависит, я ничего не могу изменить…

    Поднимаю трубку, не глядя на имя звонившего:

    -Привет, Маша, страдаем? – слышу звонкий голос подруги.

    -Угу, – бормочу я.

    -Приезжай ко мне, Маш, уже две недели прошло, пора жить дальше, а если ты будешь продолжать убиваться, ничего хорошего не выйдет.

    -Я не могу, мне так больно, – тихо шепчу в ответ.

    -Милая, я знаю, что тебе больно, но ты должна держаться, а если бы Настенька тебя увидела? Как думаешь, она бы обрадовалась? – Я молчала, не зная, что произнести в ответ. – Вот именно, сама знаешь, что нет… Приезжай, поживешь у меня, работу найдешь, а нет, просто сменишь обстановку, пора что-то делать, ты же не можешь вечно убиваться.

    -Но… – слабо протестую я.

    -Никаких “но”, жду тебя у себя, такси к тебе скоро подъедет, – быстро пролепетала подруга.

    -Ты, что, и такси вызвала? – удивлению не было предела, вечно Аська, что-то как придумает.

    -Ну, тебя же должен кто-то спасать, – отвечает она и кладет трубку.

    Такси приезжает быстро, не проходит и двадцати минут, успеваю собрать самое необходимое, прежде чем слышу гудки клаксона автомобиля.

    -И куда ты опять едешь? – на пороге пересекаюсь с мамой, она как раз пришла с работы и, по выражению лица, не сильно довольна моим отъездом.

    -К Асе, поживу несколько дней, может, работу найду, – монотонно отвечаю и смотрю в ее глаза, которые уже были окружены паутинкой из морщинок.

    -Не к Грише своему?

    -Мам, он уже не мой, я же все объяснила, – совсем устало звучит мой голос, но я стараюсь держаться.

    -Мало ли, милые бранятся, только тешатся.

    -Нет, мам, между нами, точно, все.

    -Ладно, милая, тогда езжай, с Богом, – отвечает облегченно мама и, обняв меня, целует в висок.

    Ася встретила меня с ободряющей улыбкой около подъезда и, схватив мою сумку, приглашает подняться в квартиру.

    -Сумку оставляем пока здесь, и рюкзак свой бросай, пойдем пить чай или что покрепче, будешь? – улыбнулась, как всегда задорная, Ася.

    -Я буду чай, спасибо.

    -Тогда разувайся пока, я жду тебя в кухне.

    Я быстро разулась, сняла пуховик, вымыла руки      в ванной и прошла в кухню,      где подруга уже заваривала      чай.

    -Присаживайся, – указала на стул напротив нее и рукой пододвинула      пиалу с печеньем. – Вот, угощайся,      сама вчера испекла, вычитала новый интересный рецепт, решила попробовать.

    Я беру в руки кулинарное изделие, откусываю маленький кусочек и поднимаю взгляд на девушку:

    -Очень вкусно, овсяное?

    -Да, похоже на то, – пожимает плечами и внимательно смотрит в глаза, я же прячу взгляд в кружке, которую как раз поставила передо мной подруга.

    -Да, подруга, лица на тебе нет…

    -Из меня душу вытрясли, какая разница, как я выгляжу?

    -Но жизнь-то продолжается, нельзя так, – неодобрительно качает головой.

    -Какая жизнь, Асенька, какая? Там, где ребенку плохо? Где она, жизнь, теперь?

    -Ох, Маш, родителей не выбирают, а Гриша, ну, он мне всегда не нравился.

    -Теперь это уже неважно. Он предал… Он предал, а я… Да      ладно, я, он играл чувствами ребенка.

    -Бедный ребенок, и ты тоже – глупенькая, что повелась на      этого козла… Даже и не знаю, как его      обозвать,      чтобы      тебя      не      обидеть.

    -Мне сейчас не важны мои чувства, – отвечаю и делаю глоток горячего напитка.

    -«Какая разница, как выгляжу? Не важны мои чувства»? Бла-бла-бла! Машенька, дорогая, что за ересь ты несешь?      Ну,      посмотри       ты на себя -умница, красавица, да найдешь себе хорошего, достойного мужчину!

    -Да не нужен мне мужчина, как ты не понимаешь? Я за ребенка переживаю, – немного громче ответила и потупила свой взгляд.

    -Да с чего ты взяла, что ей плохо? – не понимала Ася, спрашивая таким же тоном.

    -Я знаю, – добавила уже тише и снова отпила немного остывшего чая, – Настенька – она такая хрупкая,      нежная, понимаешь, как принцесса, ее легко обидеть.

    -Ну, это же мать ее приезжает, все-таки, как бы тебе ни было больно.

    -Мать… Малышка ее даже не помнит, та бросила ее, когда Насте было девять месяцев.

    -Вот су*а, – зло прошипела Аська.

    -Вообще не представляю, как моя девочка справится.

    -Но ты ничего не можешь сделать, фактически – ты ей чужая, мне жаль, но тебе нужно смириться.

    -Смириться, нужно смириться, сидеть и знать, как ей грустно, и просто смириться.

    -А не нужно сидеть, займись чем-нибудь, поиском работы, например, в работе легче справляться с      болью,      она отвлекает.

    -Да куда меня возьмут-то без опыта?

    -Да куда угодно, у тебя высшее образование, ты неглупая. Может, не в школу, понимаю, как сложно устроиться без опыта, но если не пробовать, точно ничего не получится.

    -Может, ты и права, только…

    -Давай сейчас без «только», один вечер. Я покажу, где ты можешь разложить свои вещи, а потом мы все-таки по рюмочке? Ага?

    -Но совсем чуть-чуть, – согласилась я, понимая, что стоит хоть немного отвлечься.

    -Договорились.

    Спали мы в одной кровати. Квартира была однокомнатная, но уютная, а, как говорится, в тесноте, да не в обиде, и поэтому решили, что раскладушка нам не нужна, все-таки не первый год знаем друг друга, стесняться нечего. Мы улеглись спать, укрывшись одним большим одеялом. Ася выключила светильник на прикроватной тумбочке, а я отвернулась к окну, ожидая, пока подруга уснет, а когда я услышала ровное, размеренное дыхание, наконец-то смогла отпустить себя.

    Слезы потекли по щекам горячими ручьями, стекая на подушку, грудь снова сдавила боль, а разум заволокло мыслями о Настеньке, маленькой и беззащитной девочке. Малышка стала для меня центром Вселенной, родной и любимой, безумно важной. Мне даже иногда казалось, что она моя дочь, моя кровиночка, но, к сожалению, это было не так. Да и мой малыш не родился, плод замер на восьмой неделе, и, наверное, в тот момент замерла и моя жизнь, потому что я до сих пор ощущала боль утраты. Многие, наверное бы, меня осудили, сказали бы, что там еще маленькая горошинка, даже не человечек, нечего страдать, а я не могу иначе. Во мне была жизнь, только-только зарождающаяся, крохотная частичка меня и Гриши, но я не смогла уберечь, не выносила. Конечно, мужчина в праве меня осуждать за это, ведь вина на мне, что не смогла родить нашего малыша, но мне так хотелось поддержки и заботы. Вместо этого я действительно закрывалась в ванной, включала воду и тихо плакала, прося прощения у не родившегося крохи. Только, по всей видимости, не совсем внимательна я была, раз и в этом Гриша посмел меня упрекнуть.