Текст книги "Я не святая"

Автор книги: Ирина Давыдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ирина Давыдова

Я не святая

Аннотация: Не обвиняй меня, ведь я не святая. От тяги к жизни свою душу сжигаю.

Первая книга дилогии.

Пролог

– Мне иногда кажется, Арс, что ты сошел с ума. Я тебя совсем не понимаю. Не понимаю, что ты делаешь, зачем терпишь меня, зачем удерживаешь возле себя?! Где порог твоего терпения? Когда тебе надоест молча жрать мои выкаты? Зачем ты сейчас здесь, со мной? Когда ты, наконец-то, меня прогонишь, по-настоящему, чтобы я больше никогда тебя не видела, не ощущала запах твоих пафосных духов, которые постоянно преследуют меня?! Ты уже сделал все, чтобы я не забывала о тебе, только, милый, запомни: сердцу не прикажешь. Невозможно заставить человека полюбить. Понимаешь, невозможно?! А ты только мучаешься, и меня мучаешь. Не противно находиться рядом со мной? Не противно от моих предательств и...

– Закрой свой рот! Мне противно сейчас только от того, что ты несешь! Задолбала твоя грязная речь, задолбало вранье, которое ты несешь по своей жизни, не соображая, что таким образом все рушишь, сама себе ставишь палки в колеса, не оставляя шанса.

– Какой ты глупый, Сенечка.

– Молчи лучше, дура, молчи. Ты не умеешь разговаривать, как девочка, потому что девочки так не разговаривают. Ты же ведешь себя, как мужик в юбке! Хотя и их ты тоже не носишь, только на деловые встречи надеваешь, чтобы какой жирный га*дон на тебя внимание обратил, и лучше, чтобы у него было побольше зелени. Тут даже можно и пуговицу на блузке расстегнуть, чтобы наверняка заполучить его в свои ручки! Я прав, Кокошка?

– А, может, я надеваю юбку на деловые встречи, чтобы тебя заставить ревновать?

– Ты и так знаешь, как я тебя ревную!

– Развяжи меня на*рен! Развяжи и проваливай! Исчезни из моей жизни!

– Смотрю на тебя и ни черта не понимаю. Зачем жизнь свою рушишь, зачем строишь из себя ту, кем не являешься? Кому ты что доказываешь?

– Арс, тебе мало, что я была под другим мужиком? Что еще сделать, чтобы ты понял: не та я, не твоя судьба?! Что сделать?

– Скажи, что не любишь меня, что ничего не чувствуешь, – и я уйду. Скажи так, чтобы я поверил, иначе тебе придется смириться с моим присутствием! Я хочу убедиться, что ты безразлична ко мне, что ты эгоистка и бездушная баба. Давай, говори!

– Я устала...

– Что?

– Устала... устала доказывать тебе, что никогда не буду твоей. Устала говорить, что не умею любить, не хочу больше доказывать, что живу в свое удовольствие и никогда не буду верной. Не буду, потому что менять мужиков, то же удовольствие, что и пить дорогое шампанское, лежа в ванной с пеной, и смотря в окно на потрясающий Мальдивский закат. Ты, кстати, можешь проверить мой счет в банке и ячейку, я покажу тебе обязательно, – тебе понравится. Там все, что мне дарят любовники, они не скупые, наоборот, их щедрость не знает границ, ну, конечно же, это за определенные ласки. Но зато, за одну ночь можно разбогатеть, как минимум на одну квартиру в Одессе, а максимум... ну тут мне, кажется, нет предела, – с каждым разом все круче и круче. Я просто только начала получать от жизни кайф. А с тобой у нас вышел секс по симпатии – обоюдной, не правда ли?

– Ты продажная тварь, готовая раздвинуть ноги ради куска денег! Подкладываешь себя, свое тело, чтобы только жить, не зная ни в чем отказа. А мне заливала, что давно не было мужика, и ни один из прошлых не приносил удовольствие. Какая же ты мерзкая.

– Да, милый, я дрянь.

– Мразь паршивая, я тебя вытаскивал из дерьма, веря в то, что по твоей душе потоптались и ее следует излечить, залатать. А ты, оказывается, элитная шлюха, готовая на все ради бабла. Ну что же, ты добилась того, чего так хотела, я отпускаю тебя, отпускаю, но знай, ты без меня сдохнешь. Однажды найдут тебя на свалке, напичканную наркотой, и с пулей в башке. Или в ближайшей подворотне, где тебя забьют до смерти, если у какого богатенького папеньки инфу левую случайно услышишь. Попомни мои слова: не сможешь без меня. Никто тебя не будет любить так, как я, никто не будет терпеть все твои чокнутые припадки и долбанутый характер, никто не сможет тебя защитить. Только я! А я ухожу, как ты того и хотела. Ухожу навсегда, а ты варись в этом дерьме сама, теперь сама, без меня. Все, как ты и хотела, – одна. Одна, со своими «кошельками». Шлюха!

Я даже не слышала удаляющихся шагов и звука захлопнувшейся двери. Каждое его слово резало мою душу на куски, потому что только я знала всю правду, только я чувствовала, как нож острым концом резко врезается в мое сердце. Как по свежим ранам рука судьбы сыпет соль и втирает ее, чтобы больнее и жестче, чтобы наверняка запомнить все моменты, все слова и его взгляд. Взгляд жгучих голубых глаз, которые были сейчас наполнены болью и разочарованием. Он разочаровался во мне, теперь точно, окончательно, как я того и хотела. Винить некого, сама жаждала это сделать, чтобы он не питал никаких надежд на мой счет, потому что ему не нужна такая, как я, ему не нужна женщина, лишенная всего. Лишенная души и сердца. Ему не нужна эгоистичная бездушная тварь, в кого я превратилась пару лет назад и коей являюсь сейчас. Я сама себя сделала такой, сама разрушала свой уютный мирок, сама надевала на себя маску, натягивала с силой, чтобы никто не смог с меня ее содрать. И в какой-то мере у меня это получилось, сквозь все муки, сквозь всю боль и рыдания, я сделала это. Я стала ненавидеть людей, стала относиться к ним так, как они того заслуживали. Я стала той, кем однажды меня назвали, я стала эгоисткой, и решила, что именно так мне будет жить проще. Мой эгоизм проявлялся абсолютно во всем, кроме одного – я никогда не смогу оставаться равнодушной к детям, и именно в этом заключается моя жизнь. В этом заключаются и мои проблемы. Проблемы, которые тянутся много лет, которые я сама себе создаю, каждым движением, словом и жестом. Я не святая, и это моя долбанная жизнь, в которой я не нравлюсь никому. Практически никому!

Глава 1

За пять лет до событий.

Холод. Холод и дрожащие пожелтевшие листья, готовые сорваться с веток при первом порыве ветра. Сквозь кроны деревьев пробивалось яркое осеннее солнце, лучи которого тепло ложились на лицо, даря нотки надежды на светлое будущее. Где-то вдалеке было слышно редкое карканье вороны, а со стороны фонтана весело визжали малыши. Дети – те существа, ради кого стоит жить, ради кого стоит стремиться к лучшему. Только они дарят нам радость, улыбки и добро, только они способны растопить самое заледеневшее сердце. Потому что дети – это наш свет, наш воздух и мир, ради которых мы продолжаем жить.

Грустно улыбнувшись своим мыслям, я медленно побрела по аллее, перебирая ногами по опавшей листве. За последние несколько дней мой мир полностью перевернулся, потерял краски, оставив разорванную душу и разбитое в дребезги сердце. Все было, словно впервые, как в юности, по хрупкому девичьему сердцу. Уже должна была привыкнуть, закалиться, но почему-то не получилось, и меня снова проучила жизнь, а я даже не представляла, как теперь залечивать настолько глубокие раны.

Обломанные крылья не восстановить, не приклеить обратно, больше ничего не вернуть, из прошлого не возвращают, иначе будет беда. А теперь все действительно было в прошлом. Я сама разорвала, сделала вид, что именно я поставила точку, чтобы уйти с гордо поднятой головой. Сама поставила стену, запретила себе встречи с мужчиной, который когда-то дал новую надежду и шанс на то, что все еще будет. Но теперь я устала чувствовать себя пустым местом, устала унижаться и ожидать взаимных чувств. Устала носить маску безразличия, тая внутри себя нерастраченную любовь. Не находила больше сил улыбаться людям, когда душа рыдает от боли и одиночества. Я просто устала жить. Устала жить вот так, как жила последние три месяца, так, как не жила со времен последних отношений. Только теперь я выросла морально настолько же, насколько и ранена душевно, а сочетать эти две ступени, – непостижимая задача.

Еще недавно, казавшаяся счастливая любовь, которая может продлиться вечно, напрочь выжгла грудную клетку, оставив после себя огромную черную дыру. Пепел. Теперь ее можно назвать только пеплом. После пожара нет даже ожога, и возгорание не повторится. Пустое место! Только бы снова научиться дышать, хотя бы делать маленькие вдохи, чтобы не задохнуться. Нужно просто подняться с колен, и с гордо поднятой головой пройти мимо всех невзгод и злых людей, чтобы они знали, насколько я сильная. А я сильная, и не стесняясь, об этом говорю. Что касаемо моих неудач, их будет еще много, и самое большое горе меня ждет впереди, когда я буду захлебываться не слезами, а кровью. Собственной. Чтобы после превратиться в бездушную тварь. Но это будет позже. А сейчас мне нужно просто дышать. Научиться дышать. Заново. Полной грудью.

***

– Ир, ты уверена, что нужно лететь в Чехию? У тебя же там нет никого из знакомых, – тревожным голосом в который раз поинтересовалась мама, поправляя на мне клетчатый шарф.

– Мам, знакомые появятся. Я к тому же и язык учила. А документы что, зря столько времени делала?

– Ну, а в зиму-то чего едешь? Еще и перед самым днем рождения!

– Вот и прекрасно! Как и мечтала, отпраздную сама. Двадцать пять бывает раз в жизни.

– Ты, как вернулась с моря, так совсем неуправляемая стала. Был характер, но то, что сейчас осталось – это ужас.

– Ангелы здесь больше не живут, мамочка. То ли еще будет.

– Ты о чем?

– Да так, привет от Леши.

– Он передал? – удивленно спросила мама, зная, что мы давно перестали с ним общаться.

– О Боже, мам! Все, мне пора на регистрацию.

– Ты ничего не рассказала, что у вас произошло! Чего мужика отшила?

– Фиговой я оказалась, мама, фиговой. Все, я пойду, – не было никакого желания разговаривать на эту тему, потому что я прекрасно знала, что для родителей виновата в разрыве с Алексеем буду всегда я.

– Как только будешь на месте, сразу же найди способ с нами связаться.

– Как и обещала, зайду в квартиру и отзвонюсь вам.

Вчера вечером я с трудом покидала родной город, понимая, что обратно вернусь очень нескоро. Назад в прошлое дороги у меня не было. Я повесила большой замок на дверь, ведущую в прошлое. Закрыла душу и заперла сердце, чтобы больше никто не посмел в него пробраться. Впереди меня ждала новая жизнь, новая борьба за место под солнцем, чтобы однажды, много лет спустя, сказать шепотом, чтобы услышал только Бог, что я, наконец-то, счастлива. Но это точно случится нескоро, а пока я, молча стояла в бориспольском аэропорту, в очереди на регистрацию, и сквозь слезы смотрела на маму, которая с тяжелым сердцем отпускала в далекий путь свою глупую и непутевую дочь. Она, как и любая мама переживала за своего ребенка, и мое сердце в ответ обливалось кровью, потому что я не знала, когда увижу ее снова.

Глубоко вздохнув и смахнув катившиеся слезы, я подала документы девушке за стойкой, и уже через час сидела в кресле самолета. Адская боль разрывала грудную клетку, слезы продолжали градом катиться по щекам, а внутренности сдавило в тугой узел. Дышать и одновременно глотать горькие слезы было очень сложно, и я знала об этом и раньше, ведь не впервые приходилось страдать. Но сейчас было почему-то особенно больно, а причина скорее была в том, что я сама все похерила. Все. Всю свою жизнь. Не сохранила то, что было дорого, не вытянула, на порой таких крепких, плечах. И теперь тяжким грузом на душе повис камень, не давая мне возможности идти по жизни с легкой душой.

Дома, в родных краях остались не только родители, моя семья, но и он, тот, кем я дышала последние несколько месяцев. Тот, кому все это время позволяла вытирать о себя ноги, кто меня разрушил, но так этого и не осознал.

Все время полета у меня кружилась голова, что для меня не было удивлением, ведь летела я впервые. И оказалось вовсе не страшно, как думалось поначалу, но плохое самочувствие не дало насладиться полетом по полной. И что было причиной моего плохого состояния я до конца не понимала. А вот стоило только ступить на чужую землю, как жизнь стремительно затянула меня в водоворот событий.

Новая страна, съемная комната на двоих с новой знакомой, работа, редкие вечерние прогулки, и неожиданные, но безумно желанные две полоски. И УЗИ, где добродушная седовласая женщина-гинеколог сообщила, что меня ожидает пополнение в лице очаровательной девочки. Счастью не было предела, да и страха я особо не испытывала, хоть и понимала, что нахожусь в чужой стране. Люди здесь добрые, зарабатывала я достаточно, чтобы обеспечить ребеночка и себя. Так, параллельно работе, я стала готовиться к предстоящему материнству – скупать необходимые вещи, собирать документы, и в свободное время посещать занятия фитнеса. Последнее было очень необходимо, так как малышка отнимала у меня много сил и энергии. И, находясь в прекрасном положении, исчезнувшие было боли в коленях и спине стали тревожить меня с новой силой, что к слову не прибавляло радости, а спорт стал лучшим лекарством. Ближе к родам я сняла квартиру, и, собрав вещи, переехала в практически свое жилье. Единственным неприятным моментом стало то, что на работе были не очень рады появлению моего живота, и на седьмом месяце вежливо попросили уволиться. Спасла меня начальник нашего отдела – София, выдвинув весомый аргумент – редактор не физический труд, и ребенку не навредит, а матери нужно за что-то жить. И уж не знаю, то ли аргумент действительно был весомый, то ли ее очаровательная улыбка подействовала на нашего директора, но мне разрешили остаться. А то, что Софья Николаевна нравилась шефу, ни для кого не было секретом. Он холост, дети давно выросли и имеется даже один внук, да и сама Соня давно была в разводе, только Бог пока не давал ей деток. Этот факт очень огорчал, ведь она была прекрасной женщиной с добрым сердцем, да и время неуловимо утекало, как и биологические часы. А ей тридцать пять – не много, но быть мамой в самый раз.

София стала моей близкой подругой, но как я понимала – это ненадолго. Никогда не верила в женскую дружбу, и сейчас знала, что эта женщина скоро исчезнет из моей жизни, как и предыдущие «подруги». И хорошо будет, если мы разойдемся мирно, без скандалов. Но на данный момент жизни она меня очень поддерживала и понимала, а главное, была рядом в особо трудные моменты. Только Соня, больше никого.

На восьмом месяце беременности я чуть ли не потеряла свою любимую кроху, которая всегда с удовольствием пинала меня в животике. На зеленый свет я переходила дорогу и меня едва ли не сбила машина, и только девушка, шедшая рядом спасла нам жизнь, захватом оттащив меня в сторону. Был испуг и угрозы потери малыша, и меня сразу же положили на сохранение. Слава Богу, все обошлось, ребенок был в порядке, и я пришла в себя. А Алиса, та самая девушка, стала волшебным пенделем в мою будущую жизнь.

В дальнейшем, все мои мысли были только о ребенке. Дочка стала смыслом существования. Только она! Но судьба никак не хотела становиться ко мне благосклонной, и незадолго до родов врач сообщил мне, что плод запутался в пуповине, отчего не всегда бывает радостный исход. И именно в этот момент я окончательно разочаровалась в Боге и своей судьбе. Сначала была авария, теперь пуповина, кто-то свыше явно не хотел дарить мне такого долгожданного ребенка. Но все обошлось, и нам удалось избежать асфиксии, благодаря профессиональному врачу, которого я никогда не забуду. После мучительных девятичасовых родов, после выплаканных слез, от увиденного комочка счастья и переживаний по поводу желтушки у малышки, я стала настоящей стервой. И защитницей. Я никому не позволяла подходить к дочери, потому что боялась, что кто бы то ни был может причинить ей вред, а если такое случится, то будет беда.

Я назвала ее Ева. Моя награда, моя жизнь. И все, что я буду делать в дальнейшем – только лишь для нее.

Восстановившись после родов, я нашла визитку Алисы, и созвонившись с ней, объяснила свою ситуацию, после чего она согласилась мне помочь. И тогда дома, практически самостоятельно я проходила курсы по созданию бизнеса. Алиса являлась хозяйкой бизнес-центра, да и просто пожалела мать-одиночку, но меня не брала ее жалость. Мне было плевать на все и всех, теперь была только Ева. Она занимала все мои мысли, и я все делала только ради ребенка.

И теперь, спустя четыре года у меня подрастала потрясающая красавица с кудрявыми русыми волосами и карими глазенками-бусинками. Был у меня и небольшой, но достаточно успешный бизнес. Я открыла свой фитнес-клуб, и уже не первый год неплохо держалась на плаву.

Я полностью перестроила свой мир, создала свой уютный уголок, где новым лицам просто нет места. И теперь мы жили так, как того желала я, и немного потакала дочери, хотя она и пыталась сесть мне на шею. Но отказывать в мелочах я не могла точно, потому что мне хотелось, чтобы ее детство было самым счастливым. А взрослая жизнь еще успеет принести свое дерьмо.

Настоящее время.

– Алексей объявился, – тихо произнесла я, отпивая любимый глиссе из своей чашки.

– Кто? Лысый твой, что ли? С чего вдруг? – удивленно воскликнула подруга, откладывая нож, которым нарезала себе блинчики.

– Он самый.

Я задумчиво посмотрела на сидевшую в игрушечном кресле куклу Llorens, и отчего-то вдруг захотелось заплакать, выплеснуть боль, копившуюся годами. Не очень хотелось встречаться с прошлым, но моя дочь была вправе познакомиться со своим отцом.

– О дочери узнал?

– Пока нет, но скоро узнает.

– Расскажешь?

– Я с самого начала хотела так поступить, но в том, что он сменил номер, моей вины нет.

– А сейчас чего вдруг всплыл?

– Софья, всплывает говно, – поправила ее я, постоянно цепляющая людей за неправильные слова.

– Одно и то же.

– Не нужно так о нем.

– Ты всегда всех защищаешь! – возмутилась Соня, крепко сжимая в руках салфетку.

– Я его не защищаю! Он отец Евы!

– Хоть бы раз за пять лет поинтересовался, как у тебя дела.

– С тобой спорить бесполезно. С чего он должен интересоваться моими делами, если я сама его бросила?

– И в этом мы похожи. Тебя тоже не переспорить, но у него дочь растет. Так скажи, откуда новость?

– В Мелитополе был. Заодно решил и меня навестить, а дома мама. Она ему и сказала, где я нахожусь.

– Ну, если я верно понимаю, к тебе он ехать не собирается.

– Он мне здесь и не нужен! А вот я поеду.

– Ты что дура, Ира? Зачем?

– Успокойся, София! Любовь давно прошла, – строго ответила я, и тут же улыбнулась дочурке, которая помахав ручкой с крылечка, бодро побежала ко мне, – Доброе утро, Евик!

– Доброе, мама. Тетя Соня, привет. А вы у нас ночевали?

– Привет, кроха. Нет, я только приехала, держи.

Подруга протянула крестнице подарок, и с улыбкой наблюдала, как та восторженно радуется игрушке, которых у нее было в излишке.

– Ого! Мама, смотри какой большой зайчик. Спасибо, тетя Софа.

– Не за что, милая.

– Я теперь буду с ним спать, можно, мамочка?

– Все что угодно, Ев. А ты уже зубки почистила?

– Конечно. Ты же меня знаешь.

– Тогда завтракать.

– Ммм… я не хочу, – сморщив носик, запротестовала кроха, в очередной раз вызывая в моей душе волну умиления.

– Значит, к бабушке с дедушкой я лечу одна.

– Нет-нет-нет. Я кушаю, – тут же изменила желание Ева, и, схватив салфетку, положила себе на колени.

– Отлично. Сырники или оладушки?

– Оладушки с медом. И чай.

– Договорились.

Я положила дочери в тарелку оладьи, полила их медом, и налив чай, принялась неотрывно наблюдать за любимым чадом. Именно она спасла мне жизнь пять лет назад, именно она дала веру в будущее, и только ей я обязана всем. Моей родной прекрасной девочке, моей доченьке. Для нее я готова сделать все, что угодно, и даже, не задумываясь, жизнь отдам. Ради Евы я решила встретиться с прошлым, и от этого мне никуда не деться. Ребенок имеет право знать отца.

– Нямка, – довольно воскликнула дочь, язычком ловя каплю меда, стекающую с оладушка. Я улыбнулась, а потом резко зажмурилась, чтобы прогнать неожиданную мысль – дочь копия отца.

– Тебе не надышаться ею, – прервала мои мысли Соня, и я мгновенно сменила маску на лице, жалея, что подруга увидела меня прежнюю.

– Она дороже золота.

– Верю. Верю тебе.

– И копия отца, – как-то грустно ответила я, за что тут же захотелось себя ударить.

– Ну хоть не лысая, – поддела меня подруга и мы вместе расхохотались, умилившись этой ситуации.

– Слава Богу!

– Мама-мама!

– Да, Евик.

– А ты мои вещи уже собрала? Нам ведь вечером ехать. Ты обещала!

– Конечно, собрала!

– Фух! Только я зайца возьму с собой, без него нельзя теперь, – на полном серьезе сказал она, при этом не отводя взгляда от новой игрушки.

– Это еще почему, малышка? – спросила Соня и помогла моей дочке вытереть ротик и ручки.

– Он без меня будет мерзнуть.

– А давай я его пока к себе возьму? Буду о нем заботиться. А вы, как вернетесь, я сразу привезу зайку к тебе.

– А вы его укроете пледом?

– Ну, конечно.

– Мамулечка, можно я зайчика тогда отдам тете Соне?

– Твой зайчик, поступай, как знаешь.

– Ура! Он не замерзнет теперь. Пойду пока с ним поиграю. До отъезда.

Дочь звонко чмокнула меня в щеку, схватила зайца за одно ухо, а после, с няней, ожидавшей на пороге, скрылась в глубине дома.

– Она чудесная девочка, а Алексей пожалеет, что отсутствовал в ее жизни все это время.

– Да он не знал ничего.

– Не знал он… А относиться к тебе так, как относился, он знал как?

– Да тише ты. Чего кричишь? Все уже давно в прошлом.

– В прошлом, говоришь? А чего же ты за пять лет никого себе не нашла?

– Я и так счастлива.

– Да, милая, ребенок – это счастье, только и мужик нужен.

– Мне нет.

– Тебе нет, потому что крылья обломали. Сколько всего ты пережила в свои годы?

– Мне грех жаловаться, я пять лет в идиллии живу.

– А как же все происходящее?

– Сонь, ты же знаешь, жаловаться я не буду. Лучше закроем тему.

– Ты не должна все держать в себе, я твоя подруга, я поддержу. Тебе поплакать надо, давно уже.

– Сонь…

– Дура ты! Я тебя хоть раз предала? Научись доверять. Не мужчинам. Мне. Научись! Хрен со всеми, но я рядом, я с тобой. Слышишь, дурочка?

– Слышу. Только не выводи меня на эмоции, один хрен, не заплачу.

– Тфу ты! Да, наоборот, порыдай, легче станет.

– Не дождешься, мне и так неплохо.

– Жалко мне тебя, подружка.

– А ты меня не жалей, – тут же вспыхнула я, подрываясь из кресла, – Не надо меня жалеть. Я сильная, не заплачу. Ты лучше езжай к своим, а меня не трогай!

Отбросив салфетку, я развернулась и быстрым шагом отправилась в дом, но у самой двери остановилась и, не разворачиваясь, добавила:

– Буду на Украине, позвоню.

– Ира!

– Что?

– Не лети туда, быть беде.

– Не могу, Соня, не могу.

– Ира…

– Ну что еще?

– Вот теперь ты Кокошка.

– Да пошла ты!

Я резко рванула в дом, захлопнув за собой дверь, злясь на то, что подруге удалось вывести меня на эмоции. Такое случалось крайне редко, потому что я никогда не показывала свою слабость, не любила, когда меня жалеют. Жалость – для слабаков, а себя таковой я не считала. Да и давно очерствела. Еще и это дурацкое прозвище. Ненавижу.

– Вспылила дура! Виновата! Остыну и обязательно попрошу прощения у Сони. Она поймет меня…

Подойдя к зеркалу, я рукой коснулась холодного стекла там, где отражалось мое лицо. В глазах пустота, а на лице неизменная холодная маска, сменяющаяся на теплую улыбку только в моменты появления дочери. Больше никто не в силах был подарить мне радость.

***

– Да, я готова его выкупить прямо сейчас, о чем вы говорите, – я начинала злиться на то, что кто-то пытается утереть мне нос, и кем именно он являлся, я не знала.

– Есть человек, готовый купить его за гораздо большую сумму.

– На сколько больше?

– Несколько тысяч, – хмыкнув ответила Вера, сотрудница агентства недвижимости, радуясь, что ей выпала возможность получить больший процент.

– Чушь!

– Ирина Викторовна, не огорчайтесь, может, мы вам подберем новое помещение?

– Это подходило мне идеально!

Четыре месяца назад я решила открыть еще один фитнес-клуб в другой части города. И через агентство стала подбирать помещение, а аренда меня не устраивала. Мне нужен был именно мой зал. И я его нашла. Но за день до меня его присмотрел для себя некий человек, готовый отвалить сумму в два раза больше. Я понимала, что это бизнес, и каждый ищет свою выгоду, но хоть убейся, я могла отдать столько, сколько имела на данный момент. Также понимала, что помещение новое, обустроенное, а вид из окна на завораживающую реку буквально притягивал взгляд, и уступать лакомый кусочек незнакомому человеку было бы крайне глупо.

– Если только вы сами с этим человеком договоритесь, – предложила девушка, что-то набирая на ноутбуке.

– А кто он?

– Романов Арсений Олегович, крупный бизнесмен, меценат.

– Ни хе*а себе местная шишка. Мне с такими не тягаться.

– О чьих шишках идет речь? Добрый день, милые дамы.

– Добрый день, Арсений Олегович, – тут же стушевалась сотрудница агентства, а я наоборот, разозлилась, потому что рожа этой «шишки» была слишком наглой и самодовольной.

– О ваших, господин Романов! – приподняв подбородок, серьезно ответила я, и на миг встретилась с заинтересованным взглядом голубых глаз.

– Представьтесь, – вежливо произнес мужчина, неотрывно смотря на меня.

– Кошка. Кошка Ирина Викторовна. И я ваш соперник.

– Кошка-Кокошка, – ехидно произнес он, тем самым задев мои чувства. Сегодня словно все сговорились напоминать мне о прошлом. – Как интересно. И в чем же состоит наше соперничество?

– Вы хотите отобрать мое помещение на площади Карлова.

– Ммм… А оно ваше?

– Если бы не вы…

– Ну что же, я вам его уступаю.

– С чего вдруг такая щедрость? – грубо поинтересовалась я, но тон сбавлять не собиралась.

– Не хочу быть врагом женщины, которая может поглотить одним лишь взглядом.

– Я рада, что вы это понимаете, – ответила я, и отвернулась к девушке, давая Арсению понять, что разговор окончен, – Милая моя, мы можем…

– Не совсем вежливо так себя вести, – перебил меня Романов, на что я удивленно вскинула бровь.

– Что, простите?

– Вы молча отвернулись. Это дурной тон.

– Ах, да! Спасибо! – ответила, и снова повернулась к девушке. – Так что, мы сможем через неделю заняться оформлением?

– Может, мне стоит поменять свое решение? – не унимался этот несносный мужик, в очередной раз перебив меня.

Я только слегка повернула голову, показывая, что утруждаться и кланяться не собираюсь, и тем же тоном добавила, надеясь, что он отстанет:

– Прошу. Меняйте. Тогда вы докажете мне, что такой же, как и все мужчины.

– Сомневаюсь, что смогу вам это доказать. Всего доброго!

Через секунду от него остался лишь шлейф дорогого парфюма. Слава Богу, что сам додумался уйти, иначе пришлось бы терпеть его присутствие, а я дико ненавидела красивых мужчин, и общаться с ними не было никакого желания.

– Зря вы так, Ирина Викторовна. Он может перекрыть все пути, – подметила Вера, и я только сейчас заметила, что верхняя пуговица на ее блузке неожиданно оказалась расстегнутой, чего не было еще пару минут назад.

– Не перекроет.

– Он в городе не последний человек. Его все боятся.

– Тем более! Вера, скажите, когда будут готовы документы?

– Дня через три.

– Я буду через неделю. Составляйте контракт. По приезду, мы с моим юристом ознакомимся с документами, и если нас все устроит, то подпишем, и вы сразу же получите свои деньги.

– Хорошо, Ирина Викторовна, мы будем ждать вас в среду.

Согласно кивнув, я попрощалась, и развернувшись, покинула кабинет, собираясь отправиться домой, чтобы собрать последние, необходимые в дорогу вещи. Но стоило мне закрыть за собой дверь, как крепкая рука тут же перехватила меня за локоть, и я потеряла равновесие, по инерции прижавшись к мужчине. От неожиданной ситуации я мигом подняла голову и разъяренным взглядом уткнулась в глаза хищника. Поглощающие, глубокие и злые. Мне захотелось врезать по холеному лицу, но я сдержалась, сжав челюсть, и гордо вскинув голову, ожидала его речи. Но он продолжал смотреть на меня молча, с каким-то жадным интересом, и только в глаза. Я вздрогнула, потому что этот зрительный контакт вызвал непонятную дрожь в моем теле. Мне захотелось спрятаться, чтобы не позволить этому мужчине залезть в мою душу.

– Хочешь, чтобы я тебя отпустил? – словно змей-искуситель прошептал мне на ухо, и только усилил свой захват.

– Отпустишь, – прошептала, ощущая его руки под грудью, и зная, что ожидать чего-то хорошего не стоит.

– Как-то некрасиво уходить, не поблагодарив меня. Не находишь?

– Спасибо.

Голос получился рваный, и на миг мне показалось, что я хочу подольше оставаться в его объятиях.

– Спасибо, и все?

– Благодарю Вас искренне, что уступили мне это помещение. А теперь, до свидания.

– Я еще не отпустил тебя.

– Это ненадолго.

– Отчего же?

– Вы еще приплатите, чтобы я сама ушла.

– Сомневаюсь.

– А я нет. Мой характер вам не по зубам.

– Аха-ха-ха, – громко засмеялся он, на что я только ухмыльнулась и прикусила язык, чтобы не ляпнуть какую-нибудь херню. – Если что, у меня зубы острые.

– Это тоже временно.

– Интересный ты орешек.

– Думаю, нам пора прощаться.

– Мы только познакомились. Прощаться я не собираюсь.

– Отвали от меня, я сказала! – зарычала, злясь на то, что не контролирую ситуацию.

– Ох… Дерзость тебе к лицу. Интересно будет понаблюдать за тобой.

– Желаю удачи. Мне пора.

– Вот моя визитка, – я приняла из его рук маленький прямоугольник, даже не взглянув на него.

– Извините, свою не напечатала, – серьезно ответила я, и вырвавшись из захвата, развернулась и прошла к выходу.

Уже на улице остановилась около урны, дожидаясь Арсения, и стоило ему появиться рядом, я демонстративно выбросила визитку, а сев в машину, резко рванула с места.

За свои тридцать лет жизни я знала счастье только в дочери, остальное время наполнено отчаянием и обидой. Нет, я обманываю, обиду перестала копить еще в двадцать пять, после чего превратилась в эгоистку и ненавистную тварь. Да, я ненавидела практически всех, особенно людей, которые предавали меня. Они всегда исчезали из моей жизни, а некоторые с особой жестокостью. Фантазия у меня была отличная, а натура – эгоистичная. Больше не было жалости и сострадания. Это в двадцать я всех прощала, жалела и даже принимала обратно. А теперь я закалила свой характер и больше не испытывала жалости, потому что люди ее не заслужили. Пришла моя очередь «бить», и я ни от чего не отступлюсь. Теперь я делаю так, чтобы все вокруг чувствовали себя виноватыми. Все, кроме меня. Я разучилась плакать, разучилась страдать, а вернее, просто запретила себе это делать. Закрыла душу на замок. Слишком много в нее плевали, слишком много ее топтали, особенно такие мужчины, как Арсений. Они считают себя умными, а главное, всегда и во всем правыми. Для них не существует других мнений и решений, только их – одно и самое верное. Но не для меня. Я черствая, и не собираюсь впускать в свою душу и жизнь кого бы то ни было. Не тогда, когда только обрела гордость. Теперь будет только мое мнение и мои желания, и пусть никто в этом не сомневается, они все мусор, они все пыль. Кем не так давно была для окружающих и я. Но время поменялось, свершился переворот, и теперь каждый в этом мире сам за себя!